Текст книги "Однажды, в галактике Альдазар (СИ)"

Автор книги: Алиса Чернышова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

3

Это было странное чувство.

Когда Ал-44 в первый раз открыл глаза и вдохнул воздух, его биологический возраст составлял тринадцать лет. Ещё примерно за четыре года его обучили и дорастили в специальной среде до двадцати, после чего составили программу личности и отправили в ЗС. Так что его собственное условное детство длилось четыре года и состояло на восемьдесят процентов из лабораторных испытаний.

Понятное дело, что за двадцать лет, проведенных в ЗС, он значительно расширил свои познания на эту тему и пришёл к выводу, что дети – это не просто биологические единицы, но инвестиционные проекты. Которые зачастую крайне важны для создателей.

К своим детям он испытывал положительные эмоции. Причём даже к тем, которые генетически были не его. Они казались забавными. И он вроде как за них отвечал.

Но Елена стала проектом Ани. И в какой-то степени его собственным. Это делало её очень особенной…

Потому-то он поступил, как настоящий мужчина. То есть, пробыв с девочкой полдня, “мужественно” сбежал режиссировать собственную смерть, оставив малявочку Полине.

Алексей вполне справедливо предполагал, что от него ребёнку особого толку не будет. Зато проблем может привалить много – если он останется рядом, конечно. А вот если проведёт с Полиной и Элизой ликбез, объяснит ситуацию, пообещает повышенное содержание, установит за их домами наблюдение и попросит присмотреть за девочкой после его “смерти”… Это, на его взгляд, было идеальным планом.

“Умереть” на следующем же задании вышло без проблем. Скроить себе новую рожу и заменить всю механическую начинку оказалось сложнее: пришлось даже менять глаза, в которые под видом суперсовременных виртлинз были вшиты альданские следящие программы. Что уж говорить про вирт с двойным дном и начинку медицинских чипов… Опять же, регенерация у Ал-ов хоть и ускоренная, но в пределах самой верхней границы нормы. В отличие от тех же Эйм-ов, в их случае перекрёстновидовая генетика, вариативная мутация, регулирующие нанниты и прочие навороты не применялась ни на каком этапе: Ал-ы должны спокойно проходить медицинские обследования в ЗС. Толку со шпиона, которого считает любая допотопная медкапсула? Да и некоторое время на построение новой личности убить пришлось: следовало изменить жесты, механику движений и многое другое.

А дальше он принялся отрабатывать оказанные ему услуги. И заодно определяться с новым местом в этой жизни.

В отличие от Ал-45, Алексей к власти и прочему сопутствующему прыганью перед публикой относился скептически. Или, выражаясь языком его новой личности, нахрен оно ему не упёрлось. Но какие синонимы ни подбирай, а факт оставался фактом: не для того он столько всего прошёл, чтобы снова оказаться на виду и вляпаться в ровно такое же дерьмо, из которого выбрался.

Впрочем, этому было просто объяснение: среда психологического взросления. Не считать же за неё на полном серьёзе лабораторию? Там учат многому, но всё больше не тому. А дальше… Если Ал-45 “взрослел” в мутной водице той банки с пираньями, которую почему-то называют чиновничьим аппаратом, то становление Ал-44 прошло в среде косморазведчиков, у которых, как ни крути, совершенно другие ценности, сплочённая община, стоящая горой за своих, и абсолютно другой менталитет, который для Алексея довольно быстро стал своим, родным и единственно правильным.

Потому-то, воскреснув под другим именем и лицом, он тут же предложил помощь своему непосредственному начальнику, Джереми Эндейлу, который как раз посматривал в сторону политической карьеры и собирал вокруг проверенных, связанных взаимной порукой и верностью косморазведчиков-”пенсионеров”. Алексей впрягся в это дело с удовольствием: он оставался в тени и занимался интересной работой во благо одной своей семьи, то бишь косморазведчиков. Это приносило деньги и возможности другой семье – Елене, остальным детям и “вдовам”. Алексей договорился с Джереми, что тот “в память о любимом друге” обеспечит им шоколадную жизнь.

Время шло, Алексей менял лица и ввязывался во всё более сложные разборки, политическое влияние Джереми росло.

Росла и Елена.

Она стала гениальным ребёнком, разумеется. И это не потому, что каждый папаша так думает про своего отпрыска от любимой (он это признал в итоге, да) женщины. Просто все его биологические дети демонстрировали определённый ряд характеристик вроде той же эйдетической памяти и запредельной скорости обработки информации, что у людей прочно ассоциировалось с гениальностью. Также у всех его отпрысков присутствовали в той или иной форме пси-способности. “Обделён” (и то относительно, на пару пси-единиц) оказался в этом смысле только Балбес; с другой стороны, этому парню взамен перепала повышенная регенерация и потрясающая даже по меркам Ал-44 скорость реакции.

Самым сильным псиоником оказался Дим. Ал-45 даже попытался тихой сапой клонировать мальчишку для своих лабораторий, но Алексей бдел.

Это его проект! И никак иначе. А брат по пробирке пусть в других местах себе подопытных ищет. Если жить хочет, конечно.

Так что все детки отличались. Но в плане работы с информацией и упрямства Лена однозначно могла дать остальным фору. Что уж там: именно ей пришло в голову собрать “банду Бобров”, то есть начать тесно общаться со всеми шестью остальными, сплотив их в одну команду.

Лена же первой отыскала “покойного” папу, отловив в домашнем искине его следящую программу и пройдя за ней по “хлебным крошка” прямиком к создателю.

Лёха Бобр был горд. И умилён.

Она во всём пошла в маму. Даже хук справа оказался очень похож! В общем, чудесный ребёнок.

Он исчез снова. Она снова нашла. И снова.

Это оказалось весело. Пожалуй, в таком формате Алексею нравилось общаться с детьми. Кажется, это называют "играть в прятки", да?..

Когда Лена пошла работать в киберполицию, Алексей только вздохнул.

Этого, наверное, следовало ожидать.

* * *

– Да уж, – сказала Лена, задумчиво осматривая его с головы до ног такими знакомыми серыми глазами. – А я-то думала, что мужчины в переходном возрасте стараются казаться моложе, чем они есть.

Алексей фыркнул. Эту часть игры он очень любил.

– Старость не радость, доченька, – прокряхтел он. – Деменция, опять же… Сама же сказала: я старый! И маразматичный!

Дочь прикрыла лицо ладонью, но сквозь пальцы продолжила разглядывать (местами) любимого родителя.

Алексей гордо приосанился, насколько позволяла моторика его роли – то есть, надо учитывать предполагаемый износ организма, возрастные болезни и прочие тонкости. Новая личина ему нравилась: приземистый, не слишком ухоженный мужичок лет под сто двадцать (или пятьдесят-шестьдесят, если считать стандарты человеческого возраста до генетической революции начала двадцать второго века). Его лицо и тело носили следы неаккуратной эксплуатации, относительно обильных возлияний и пренебрежения медицинскими процедурами.

Это был интересный вызов. И кого-кого, а альданского суперчеловека в нём мало кто мог заподозрить… Не говоря уж о том, что после прошлой личины (молодого щеголеватого красавчика – Джереми понадобилось подложить своего человека под одну из конкуренток) было приятно натянуть что-то подобное. Опять же, Алексей любил разнообразие. Единственное, что ему не хотелось – менять пол. Ал-ы как таковые были вполне устойчивы к такой процедуре и переносили её без проблем, но лично ему слишком нравилось быть мужиком. Да и были подозрения, что очеловеченная за годы в ЗС психика пойдёт вразнос, вдруг получив в пользование женское тело. Всё же, у людей очень многое завязано на гормональный фон и систему размножения… Так что к таким переменам он не тянулся. Зато внутри мужского образа отрывался, примеряя все возрастные, классовые и расовые спектры вариаций.

Лена покачала головой:

– Как у тебя ещё рожа от такого количества операций не отвалилась? Не понимаю. Вот правда! Любому нормальному человеку уже пришлось бы реабилитацию проходить. И обследование у психиатра. А ты всё продолжаешь нервы мне трепать!

Он хмыкнул.

Человеку, разумеется, пришлось бы.

Но этого его девочке знать точно не обязательно. Как, впрочем, и судьбы настоящего Алексея Боброва.

Но это дела давно минувшие.

– Не жалеешь ты старого больного папочку, – сказал он, почесав седую трёхдневную щетину. – Не будь такой вредной, Ленок! А то личная жизнь не сложится!

– Она у меня и так не складывается, спасибо пережитым в детстве эмоциональным качелям и родственникам разной степени невменяемости! – огрызнулась дочь. – Потому что на нашу семью посмотришь – и сразу искать любовь всей жизни перехочется.

Алексей лукаво прищурился.

– Что, тот брюнетик из “Бархата” таки женился? И перестал навещать клуб?

– Да, – досадливо вздохнула Лена, но тут же опомнилась: – Что?! Откуда ты знаешь?

– Ну должен же я быть в курсе, что происходит в жизни у моей малютки?.. И вообще, не расстраивайся: жена ему изменяет.

– Знаю, с соседом и начальницей… Ты невыносим, серьёзно!

– Ха! – фыркнул Лёха Бобр. – Ещё бы! Но это, конечно, смотря кто и чем выносит… Так если всё знаешь, чего анонимку не пришлёшь? Разведётся с женой – прибежит к тебе в “Бархат”, как миленький!

Лёха и сам подумывал это сделать, если честно. Не затем, чтобы снова свести дочку с хахалем – она в мамочку, гордая, назад не примет. Просто чтобы восстановить справедливость. Брюнетик (он продолжал называть любовника дочери так, хотя, конечно, успел проверить всё, начиная от имени и заканчивая развёрнутой психологической характеристикой) с Леной не очень хорошо поступил. Не Лёхе петь, конечно… Но коль уж он перешёл в стадию родителя, то ему и карты в руки.

– Во-первых, я не полиция нравов, чтобы в чужие отношения лезть, – отрезала Лена. – Чужая семья – потёмки, я это знаю получше прочих и на наглядных примерах. Что выбрал, с тем пусть и живёт; значит, ему так комфортно. Во-вторых, мы с ним друг другу вроде бы ничего не должны, и я уже нашла себе другого партнёра. В-третьих, это не твоё дело папа. И вообще… Ох бля! Это что?!

Лёха, который безошибочно уловил в голосе дочери искренний испуг, стремительно крутанулся на месте, уклоняясь от предполагаемого удара. Но оказалось, что это всего лишь собутыльник: он переварил водку с бутербродами, выпал из анабиоза, перестал сливаться с окружающим пространством и теперь с интересом тянул в сторону Лены щупальца с глазами на кончиках, дабы рассмотреть диковинку получше.

“Эта особь отличается, – просемафорил он. – Другой подвид?”

“Внутривидовая разница”, – знаками показал Лёха и, повернувшись к Лене, сказал:

– Не переживай! Это собутыльник мой. На метеостанции скучно, так что мы с ним друг друга развлекаем.

Лена склонила голову набок.

– Это не один из предположительно разумных хищных моллюсков, с которыми вот уже три года безуспешно пытаются установить контакт твои коллеги из исследовательского центра?

– Видела б ты тех контактеров, – скривился Лёха. – И какие они мне там коллеги? Псы позорные! Они не то что с внеземной цивилизацией – с собственной задницей контакта не установят. Набрали, блин, дилетантов…

4

Дочь неверяще покачала головой.

“Возникли какие-то сложности?” – уточнил собутыльник, видимо, уловив нечто в интонациях.

“Всё в порядке. Потомство!”

“А-а-а. Эта особь – яйцо?”

“Нет, но так даже сложнее.”

Лена очень не любила, когда её долго игнорировали. Вот и теперь, хмуро пронаблюдав за общением двух разнопланетных разумов, она уточнила:

– То есть, ты разработал для него речевой алгоритм?

– Пара пустяков, – ну, может, не пара. Семь дней, и это при активном содействии другой стороны. Но Ал-ов затачивали на такие штуки. Обычному человеку на разработку алгоритма понадобилось бы в пару-тройку десятков раз больше времени… Хотя, гении и среди обычных людей встречаются…

– Папа, ну что за ребячество?! – возмутилась Лена. – Это ведь важный момент, разумные ксеноморфы не так уж часто попадаются, если уж на то пошло! Даже если у них довольно примитивная цивилизация! Всё равно это важный для человечества вопрос. К чему эти игры в прятки? Поделись с контактерами алгоритмом! Да подкинь, если надо! Уж этому точно не мне тебя учить!

“Почему вы не пользуетесь для связи гамма-пространством? – просемафорил собутыльник. – Было бы удобнее”.

“Люди так ещё не умеют”, – ответил Алексей.

“Всё же, вы несколько отсталая раса. Не сочти это обидным.”

“Да на что мне обижаться? Есть такое.”

– Дочь, для справки: старым маразматиком можешь называть меня только ты, – усмехнулся Алексей. – Ну, может ещё твои братишки. И мамочки, так и быть. Пожалуй, ещё от ребят, хлебнувших со мной пуд лиха во всяких космических задницах, я тоже такое скрепя сердце стерплю. А вот всяким малолеткам, покончавшим с отличием курсы “Стань опупуенным контактером и покори космос за три дня онлайн”, я такого, уж извини, не спущу. Кажется этому петушку, что старый пропитый дедуля несёт пургу? Дедуля всё понял и унёс свою пургу в другое место. Где посуше и кормят получше.

Лена вздохнула.

– Ты на кого-то там обиделся, потому решил застопорить важнейшее открытие? Поздравляю, папа. Очень по-взрослому.

Лёха сделал максимально придурковатое лицо.

Вообще, конечно, он уже нашёл, кому стукнуть в окошко с такой интересной инфой. За тот месяц, что они тут бухали, Алексей успел неплохо изучить собутыльника, просканировать мудрёно спрятанную под водой колонию его расы и сделать выводы о низком уровне агрессии и высоком торговом потенциале. Ну и отправить кому надо, понятное дело. А ещё – получить для малых ровные доли в будущем бизнесе, который тут намутит Иззи с благословления Эндейла.

В конечном итоге, Ал-44 изначально создавался для промышленного шпионажа в сфере освоения новых планет. И, даже если ему захотелось в отпуск, то это ещё не значит, что время надо тратить совсем уж вхолостую.

– Ну не злопамятный я, дочь, – зевнул он. – Просто даю дорогу молодёжи…

Лена прищурилась.

– Ты уже его продал, да?

Эх. Всё же, какая ж умница выросла!

– Кого?! – округлил Лёха невинные и незамутнённые глаза. – Собутыльника что ли? Да вот же он!

Дочь склонила голову набок.

– Значит, продал. И хватит притворяться идиотом!

– Ничего я не продавал! Так, может, позвонил по старой памяти паре ребяток. И да, ты не особо удивляйся, если тебе и остальным бобрятам там акции какие-то перепадут от старых папиных друзей.

Она простонала.

– Меня опять заподозрят в корруцпции!

– Ты меня таки обижаешь! – возмутился Лёха. – Неужели думаешь, что я всё красиво не нарисую? И вообще…

– …И вообще, хватит мне зубы заговаривать! Я с тобой как раз об одном из бобрят и говорить пришла.

Лёха раскрыл глаза, но сам мысленно выругался.

Он догадывался, о ком пойдёт речь.

Вообще-то надо сказать, что все семь “бобрят” получились теми ещё фруктами. И мало того, что в неприятности влипали регулярно, так ещё и занятия себе выбрали вот нихрена не безопасные. А ведь Лёха сделал всё, чтобы отпрыски, родные и не особо, могли жить припеваючи, снимать мальчиков/девочек, катать на дорогой технике и с упоением плевать в потолок! Но, видимо, бобры – это таки диагноз. Так что отжигали дитятки ярко, со взрывами и спецэффектами. И почти все пошли, так или иначе, в силовуху, что в свете недавней войны совсем не радовало.

Особенно капитально в этом плане отличился Балбес. Если остальные хотя бы трудились в сфере относительно интеллектуальной, то старшенький оправдал свою балбесистость и додумался пойти в пилоты. Боевые. Когда в дверь стучит война с альдами. Вот кто так делает, а?! Убоище безмозглое!

Нет, с одной стороны, надо, наверное, просто радоваться, что выбор дитятки не пал на разведку. Или десант. А ведь с него сталось бы! Чисто бате назло.

Но нет, пошёл в пилоты. Вопреки истерике матери и посоветовав папе подавиться своими деньгами.

Паршивый был момент. И, так сказать, некоторая вина Лёхи в этом тоже была.

Всё же, когда он “умер”, Балбес был самым старшим. И обожал отца безумно: ждал, запрыгивал на руки, обнимал крепко-крепко, не разрешал называть себя Егором, только Балбес – потому что папа так придумал… И “смерть” отца ударила по нему очень сильно. Пожалуй, сильнее, чем по всем остальным.

Алексей знал об этом. Он прислал больше денег – на хорошего, проверенного мозгоправа. Но этим ограничился.

Надо сказать, мозгоправ где-то накосячил… Или, что вероятнее, накосячил сам Лёха. Потому что лучший студент одного из элитных ВУЗов Земли-2, будущий систем-аналитик, для которого уже было готово место в министерстве с отличными видами на тёпленькие кресла, Егор Бобров в один прекрасный день получил сообщение от Лены, что папа жив. И раскладку по некоторым его посмертным подвигам. Дочь раскопать смогла, конечно, не всё, но до особо яркого всё же добралась.

Егор спокойно выслушал, кивнул и с улыбкой поболтал с сестрой о природе и погоде. Лёха, наблюдавший за разговором с некоторой опаской, расслабил булки… Пока на следующий день не узнал, что Егор послал ректора в пешее эротическое, устроил искину ВУЗа кибер-диверсию, вышвырнул в утилизатор мусора все свои дипломы, шлем Лёхи, который, оказывается, хранил всё это время, перечислил деньги со своих счетов дому престарелых, борделю и клубу.

А после совершенно дикого отрыва, продлившегося три месяца, почти протрезвел – и отправился поступать в лётную учебку.

Все попытки Алексея вмешаться не дали ровным счётом никакого эффекта. Наоборот, дитятко упиралось всеми лапами и метафорическим рогом, будто получило команду “ни шагу назад”.

Лёха злился. Пробовал разные манипуляции. Он прекрасно понимал, что грядёт война.

Он собирал инфу. Знал, что в Коалиции не всё ладно… то есть, даже больше, чем обычно. Его начинало тошнить, когда на многочисленных новостных порталах он видел нового Канцлера, за спиной которого изваяниями застыло тринадцать лок-генералов.

Лёха… Ал-44 помнил диро Эласто. Красавец с золотистыми волосами, идеальными генами, золотой ложкой во рту и паршивой вавой в голове. Больной псих, помешанный на генетическом превосходстве, с имперскими амбициями и фашистскими замашками. Его приход к власти не мог закончиться ничем, кроме войны, а тринадцать жутких фигур, моторика которых не имела ничего общего с человеческой, довершили апокалиптическую картину. А ведь за кадром остались Эймы, боевые моды разных рангов, толпы клонов, Ли-ры, разработка которых тогда только началась…

Лёха знал, что война будет.

И будет кошмарной.

Учитывая всё это, он пахал, как не себя. Одно лицо не успевало толком зажить, сменяя другое, его носило по галактике из края в край в попытке хотя бы притормозить начало войны (сомневаться в том, что Эласто ухватится за первую же провокацию, не приходилось), разузнать ТТХ лок-генералов и спровоцировать вступление Гвады в грядущую заваруху.

Затевалось страшное. И Балбес вопреки всему собирался сунуть голову в эту мясорубку.

Алексей даже не мог сказать, чего боялся больше: что Балбеса убьют или что возьмут живым. Последнего, пожалуй, даже больше. Он прекрасно помнил лаборатории Коалиции и представлял восторг генетиков, которые были свято уверены в стерильности своих творений. А ведь альданские военные медкапсулы мгновенно считают генетический код, свойственный только Ал-ам… Алексей даже подумывал рассказать старшенькому правду. Остановило его только понимание того, что от этого станет только хуже.

А ещё были путанные, больше напоминающие дешёвый ужастик, но пугающе повторяющиеся слухи о том, что альдам удалось-таки вывести псиоников двадцать плюс уровня. “Лок-генерал Родас умеет читать мысли. Пси-содержание от 35 до 50. Я умру,” – передал осведомитель, прежде чем действительно умер. Алексей выбирал этого человека лично и понимал: истерикой там и близко не пахнет, не тот характер. Запаниковать мог, но в рамках адекватного. В псионика 35+ не верилось (по крайней мере, тогда), но было ясно: с лок-генералами всё даже хуже, чем ожидалось. Правда, он ещё не представлял, насколько хуже. Тогда ему ещё наивно казалось, что пси-максимум – десять единиц, как у новейших Эймов типа “командир”.

Наивный, наивный Лёха. А ведь знал диро Эласто! Должен был понимать, что уж этот психопат не остановится ни перед чем…

А потом война началась. Альды спустили с верфей мега-флагманы Родас, Веритас, Танатос и Гелиос, оснащённые одноимёнными эскадрильями космических асов. И Егор, снова взяв себе погонялово “Балбес”, радостно помчался навстречу этому огненному шторму.

Всё, на что хватило Лёхи с его связями – позаботиться, чтобы парня пристроили к максимально адекватному командиру. В армии это самая большая удача, на которую только можно рассчитывать.

И дальше – только молиться. Новым богам. Чтобы обошли стороной.

После бурных дебатов с Джереми Эндейлом было решено молитвы тайно подкреплять деньгами и прочими ништяками. На языческий манер. Лёхе идея не особенно нравилась: он понимал яснее прочих, что могли творить с богами в лабораториях. И что они, получив свободу, сотворят с людьми в ответ. Но, выбирая между диро Эласто и пробирочным психопатом Фобосом, он и сам в итоге поставил на последнего.

Этот хотя бы ясно мыслил. И не закидывался наркотой при каждом удобном случае.

Как ни странно, языческое решение проблемы помогло: через семь лет в Коалиции сменилась власть, война перешла в вялотекущую, а потом и вовсе кончилась. Пережить её удалось всем бобрятам, включая Балбеса.

И, когда Лёха уже вздохнул с облегчением и в очередной раз расслабил булки, случился “Миртский инцидент”.