Текст книги "Однажды, в галактике Альдазар (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
14
Малатеста вспомнил себя и тут же согнулся пополам, борясь с приступом тошноты.
– Ненавижу свою работу, – пробормотал он.
За все годы он так и не научился спокойно переносить чужие жизни. Чудо, что ещё в самом начале его за это свойство не выбраковали, как хоста. Но Двадцатому подошёл только он, так что…
“Состояние стабильное?” – Двадцатый так явно сочувствовал ему, что Малатеста даже немного улыбнулся.
Так было всегда, с самого его детства: он возвращался в свою жизнь, постаревший внутри на несколько десятков лет, ни на гран не изменившийся снаружи, отчаянно напуганный и счастливый, что предыдущая смерть принадлежала не ему – и тут же он слышал Двадцатого в голове. Ну и Деймоса иногда, если тому случалось находиться поблизости.
“Ты всё ещё здесь, к сожалению,” – говорил он насмешливо. Многие думали, что это издёвка, но на деле…
Каждый раз, проживая чужую жизнь, Малатеста боялся не вернуться. Он чувствовал, что теряет с каждым погружением кусочек себя. Чужие жизни оставляли след. Вот и сейчас он никак не мог отделаться от внимательных и весёлых чёрных глаз, наблюдающих за ним сквозь призму чужой памяти.
Какая же мерзость.
Самое паршивое, что каждый раз ему было их жаль. Порой это была жалость искренняя, порой гадливая, порой вопросительная (самый популярный вопрос звучал как “Зачем вообще такое делать со своей жизнью?!”), но каждый раз, побывав в их шкуре, увидев их изнутри, он не мог отделаться от сотни противоречивых эмоций, от боли и горечи.
Очень хотелось в свой офис. Никто по ту и эту сторону бытия не мог бы передать, насколько Малатеста обожал и ценил свою человеческую жизнь. Возможность просто делать то, что хочется, есть вкусности, жить в комфорте… Но он не бросил бы Деймоса.
А у того, в свою очередь, шило в заднице, список кармических долгов в световой год длиной и близнец-интриган, из-за многоходовок которого Деймос уже лишился ног…. Тот факт, что Деймос продолжал на Фобоса работать после этого, выполняя грязные поручения, оставался для Мала загадкой. И даже то, что друг в процессе работы всячески проявляет творческий подход, треплет близнецу нервы и устраивает зажигательные шоу, в целом не примиряло Малатесту с действительностью.
Но есть на свете долги и связи, ради которых на очень многое пойдёшь. Уж это Мал успел для себя выучить.
– Мой хозяин – идиот, – пробормотал он, как мантру.
И начал процесс трансформации.
Ещё несколько ударов сердца, клонирование вирта (довольно неприятный, надо сказать, процесс), и Малатеста натянул на себя облик Владимира, как деловой костюм.
“Мы отправимся спасать Ал-а?” – уточнил Двадцатый.
Он почему-то всегда спрашивал, хотя всегда мог напрямую посмотреть ответ у Мала в голове. Может, так он демонстрировал уважение к чужому пространству… А может, ему просто нравилось разговаривать.
Так-то Двадцатому тоже нравилась человеческая жизнь. И его личный террариум. И йогурты с арбузным вкусом. И аквариум с медузами…
“Если этот так называемый Бобр не может справиться с какими-то моллюсками, то на кой он нам такой нужен? Деймос сказал: протестировать на предмет перевербовки. И вот я тестирую.”
“Значит, будем ждать? Или взломаем сервера?”
“Я уже запустил вирус, с этим Деймос пусть сам развлекается. Мы же будем работать вместо этого Владимира.”
“Убивать Ал-а?”
“Спасать доктора Камиллу и её подопечных от моллюсков”.
“Мне нравится спасать. Ныряем?”
“Подожди, надо в подводный скафандр переодеться”.
“Зачем он нам? Я могу выпустить щупальца, так плыть даже быстрее.”
“Нам незачем, а вот Владимиру нужен был бы. И вообще, люди не любят щупальца, когда ты запомнишь? Особенно щупальца, растущие из других людей.”
“Но почему?”
“Не знаю. Люди в целом странные.”
“Согласен.”
* * *
Лёха обожал свою работу.
Особенно эту её часть, где вокруг много условно плохих парней, весь мир летит в пизду, а он бежит по коридору от взрыва, врубив на вирте музыку погромче и весело помахивая какой-нибудь очередной статусной пушкой. Или спасённой красоткой, на худой конец.
Он подсмотрел это в вирт-фильмах про шпионов. И очень проникся. Должны же и в его работе быть свои бонусы, так?
Лёха Бобр очень любил делать всё стильно.
Правда, того самого взрыва, на который обычно не оборачиваются крутые ребята, в этот раз не подвезли. Да и с оружием вышла несрастуха: ничего парализующего моллюсков в упор не брало, а убойное уже сам Лёха использовать не хотел, как минимум пока что.
Но в остальном всё шло весело, задорно и с огоньком: музыка грохотала, пронизывая каждую клеточку мозга, тело работало, как часики, моллюски пытались поймать, но безбожно отставали – ну красота же, разве нет?
– Бег с препятствиями, господа и дамы, – бормотал Лёха себе под нос: он в целом любил комментировать. – Кстати, а среди вас есть дамы? Я помню, что у вас принято менять пол несколько раз в течение жизни, но вот только на период кладки или в целом тоже, я так и не разобрался… Упс, как неловко! Не надо было так разгоняться, дверь – это неудобно. Да, здравствуйте, это монтировка. А это рогатая наглая голова моллюска. Приятно познакомиться! Годы идут, корабли бороздят, а старая добрая монтировочка остаётся всё таким же безотказным аргументом… Упс, пожарная тревога. Здравствуй, пена! А мы уже почти на месте… Держись, док Линда, я тебя спасу! О, стеллажи… Поиграем в падающие кубики? Отлично погрохотало!
О да, он любил свою работу. И судя по тому, что творилось в чате, не он один.
Вика: Встретилась с доктором Ким. Он оказывает первую помощь. Как только закончит, мы сразу в путь. Шеф? Приём?
Борис: Кому плохо?
Вика: Вы не поверите.
Борис: Да я уже во что угодно поверю!
Вика: Ладно. Моллюску.
Борис: Что, прости?!
Вика: Лун Ким считает, что у него стресс.
Лино: Вы совсем там больные?
Лун Ким: Всего лишь делаю свою работу.
Лино: Вы всё равно не знаете, как этих тварей лечить!
Лун Ким: Зато я могу помочь ему добраться до воды. Ну и узнать побольше об этих существах заодно.
Джереми: Знаете что? Вы все больные на голову. Совершенно и абсолютно! Я отказываюсь понимать, что я делаю вместе с такими психами.
Владимир: Меня радует одно насчёт тебя, Джер: если ты возмущаешься – значит, тебя ещё не съели.
Джереми: По мне ползают!
Владимир: Представь, что это массаж. Между прочим, за ксено-процедуры в некоторых салонах берут огромные деньги.
Джереми: Что?!
Вика: Шеф! Я рада вас слышать. И рада вдвойне, что у вас внезапно прорезалось чувство юмора! И я даже не буду спрашивать, откуда вы знаете про ксено-процедуры, заметьте. Хотя мне очень, очень хочется. И, если что: шеф, моё уважение.
Владимир: Рад твоему благоразумию, потому что мои знания теоретические. Сугубо. И давай ты потом порадуешься моему чувству юмора? А пока будь добра, помоги доктору Ким по возможности – и двигайтесь дальше. Фотоотчёты отправляйте на общий вирт.
Нэлла: Я только что пережила посмертный опыт!
Лино: Это надо понимать так, что даже после смерти она не заткнётся, да?!
Вика: Я бы не рассчитывала.
Владимир: Нэлла, посмертный опыт вы испытали после того, как я отправил вас с первой группой на корабль?
Нэлла: После! Я увидела моллюска и упала в обморок, а он наверняка меня съел. Но я очнулась на полу, живая и здоровая! Медитация на планете-храме Наада сработала! Я восстала из мёртвых!
Лино: Убейте меня.
Брайан: дорогая, я давно говорил, тебе нужно меньше увлекаться мистикой!
Нэлла: дорогой, уж не тебе, предателю и обманщику, учить меня жить!
Борис: заткнулись! Именно потому, собственно, у нас ничего и не вышло. Потому что на меня работают психи, алкоголики и идиоты!
Владимир: истинно так. Понятное дело, какие могут быть ещё причины?.. Борис, команда один, доложите обстановку: двигатели готовы к взлёту?
Анджела: все системы готовы, ожидаем сигнала.
Владимир: Хорошо. Все эвакуационные команды двигаются по направлению ко взлётной площадке. Пилоты на жёлтом сигнале. Взлетать придётся вслепую, без поддержки систем на поверхности, так что перепроверьте всё ещё раз. Убедитесь, что сигналы с орбитальной станции корректны…
Борис: надо взлетать! Нас окружают моллюски! Они как-то взламывают силовое поле! У них есть какие-то специальные… я даже не знаю, как это назвать… Они каким-то образом искажают сигнал!
Лун Ким: как интересно, правда? Не вы ли, как глава экспедиции, утверждали, что эти существа примитивны и не поднялись в развитии выше категории пять? Ну и как, счастливы ли вы получить доказательства разумности этой жизни?
Владимир: я был бы счастлив получить доказательства разумности жизни, собравшейся в этом чате.
Вика: мечтайте, шеф.
* * *
Лёха усмехнулся.
Весёлые ребята, душевные.
Но зудело у него внутри нехорошее такое, дурно очень пахнущее предчувствие. Он отправил знак собутыльнику сразу, как только заварушка началась. Да, его очень непростой моллюск-напарник не стал бы помогать с Эймом, но вот от своих он вполне мог бы прикрыть… Если бы правда этого хотел.
И вот тут уже начинается скользкий момент, очень интересный. Который надо будет обдумать… позже.
Он переключился на миг на канал доктора Линды, пронаблюдал за общением моллюсков с лаборантами. Пока никого не ели, более того, док Линда, позванивая стальными яйцами, позволяла моллюскам осторожно себя ощупывать и немного облизывать, выполняя ритуал знакомства; сам Лёха и то слегка окосел на этом моменте. Но док была спокойна, как дверь, и очень увлечена процессом. Ей было интересно, моллюскам тоже. Кажется, поедание теплокровных откладывалось на неопределённый срок, по крайней мере, на этом направлении.
Но у Лёхи всё ещё зудело. Настолько, что он снова решил поболтать с самой вменяемой составляющей этой чудо-компании.
* * *
Бобр: Эй, есть вопрос. Ты не видишь в этом всём ничего странного?
Владимир: тебе в хронологическом порядке или в логическом?
Бобр: любой сойдёт. И ты прав, вокруг полно странного дерьма. Но ты повтори своим: по возможности не убивать. У меня паршивое предчувствие.
Владимир: даже не знаю, с чего бы это.
Бобр: эту всю заварушку устроил Эйм.
Владимир: ты так в этом уверен?
Бобр: на сто процентов. Я лично видел эту тварь, понимаешь? И поверь моему опыту, я знаю, как эти уроды выглядят.
* * *
“Мы не уроды, – сказал Двадцатый обиженно. – Мы просто симбиотический организм, колония. Почему он называет нас уродами? Мы красивы с точки зрения аэродинамики. И симметрии. Я могу принять форму шара, если надо.”
“Люди не считают шары красивыми.”
“Люди странные?”
“Да.”
“Но Ал-44, позывной Бобр, он не человек. Он – искусственный организм. И он ненавидит нас, потому что мы тоже искусственные организмы. Разве это логично?”
“Нет. Так же нелогично, как геи-гомофобы, женщины-мизогины, призывающие к войне пацифисты и ненавидящие свою собственную расу расисты. Но эти вещи сплошь и рядом случаются, какими бы нелогичными со стороны они ни казались. И нас это тоже касается, потому что мы сделаны на генетической базе людей. А люди странные.”
“Звучит логично.”
“Вот видишь!”
“Он убьёт нас, если узнает, кто мы, да?”
“Ну, он как минимум попытается.”
* * *
Владимир: говоря об Эйме, ты намекаешь, что это провокация со стороны Альдо? Если что, это по нашим временам высказывание довольно опасное, с далеко идущими последствиями. Не всем понравится, нарисуй мы такое в отчётах – если ты понимаешь, о чём я.
Бобр: а я тебе и не предлагаю его в отчёт внести, парень. Слушай… не хочу вдаваться в подробности, но мне известно, что у нас с тобой некоторым образом общий работодатель. Потому я тебя предупреждаю. Изначально я думал, что эта тварь тут за мной…
Владимир: ни на что такое не намекаю, но у кого-то тут мания величия.
Бобр: скажи, да? Но теперь, чем больше я думаю обо всём об этом, тем больше мне кажется, что что-то важное я упускаю. Среди Эйм-ов ведь полно наёмников, верно? Твари разбежались во время революции, кто во что горазд. И некоторые из них работают сейчас на мутных личностей, предоставляющих разные услуги.
Владимир: намекаешь, что Эйма могли заказать местные?
Бобр: ты знаешь, есть у меня зуд на эту тему. Не могу объяснить подробно, но… Скажи-ка своим ребятам всё фиксировать на вирт, каждый чих. И вообще, смотри в оба. Я не знаю наверняка, убрался Эйм или остался закончить начатое. А ещё не уверен, зачем моллюски выделили нам именно это место под базу… Если ты понимаешь, о чём я.
Владимир: принял.
* * *
“Он не такой уж глупый”, – заметил Двадцатый, – “он многое понял правильно”.
“Он таким сделан, – ответил Мал. – Один из самых главных показателей для Ал-ов – интеллект. Основное направление зависит от серийного номера, но базово они все гении. Ну, в определённой области как минимум. И, очевидно, это передаётся по наследству. По крайней мере, показатели следующего поколения Бобров всё так же впечатляют.”
“Как ты думаешь, а мы можем размножиться? – огорошил его вопросом Двадцатый. – Тоже увеличить колонию.”
Мал, который как раз пытался разблокировать намертво заклинивший аварийный шлюз, чуть язык себе не прикусил.
“Что за ерунда тебе в центр обработки информации пришла? Хочешь сделать колонию, отпочкуй ещё парочку миньонов. Делов-то!”
“Это не совсем то, – ответил Двадцатый. – Совсем не то. Они ведь выйдут неполноценными, как и я сам. У них же не будет хостов! А значит, возможности просуществовать вне меня долго. Но ты – идеальный хост для меня, так? Так что, возможно…”
“Даже знать не хочу. Хосты сделаны, как идеальные сосуды для Амо. Мы не можем размножаться.”
“Без определённого медицинского вмешательства – нет. Но теперь мы имеем доступ ко всем лабораториям Альдо. И могли бы…”
“Я не стану создавать на основе себя себе подобных. Просто забудь, – во рту у Мала появился мерзкий привкус. – это отвратительно.”
“Почему? – удивился Двадцатый. – Смотри, какие Бобры получились! Деймос не зря хочет собрать их всех. Он умеет правильно оценивать разумных приматов. Но если Ал-ам можно, то почему нельзя тебе?”
Мал поморщился и с новой силой налёг на проклятый шлюз.
Он думал об этом, конечно. Было бы ложью сказать, что он не.
Малу нравился человеческий образ жизни. Все эти их замечательные придумки, потворствующие комфорту и гедонизму; все простые, с позволения сказать, милые вещи, которые позволяют просто жить. Люди придумали рестораны и сауны, туризм и эротический массаж, посиделки у горящего огня и красоту искусства. Проще говоря, у них было множество способов интересно прожить свою собственную жизнь – никого не убивая, никому не влезая в мозги, не бултыхаясь в чужом разуме, беспомощно наблюдая за губительными решениями, не будучи в состоянии хоть что-то изменить. У людей, в отличие от Эймов, только одна жизнь, но они имеют право принимать в ней решения самостоятельно – и даже на грёбаную миллисекунду не представляют, насколько им в этом повезло. Насколько это ценно.
Мал представлял.
Семья, опять же. В этом человеческом изобретении тоже что-то было. Механизм размножения, но ещё – это нечто уютное, своё собственное. То, на что у Эйма с самого момента создания прав не было даже в теории.
Мал хотел бы семью, и он вполне честно признавался себе в этом. Даже подумывал взять на воспитание несколько оставшихся после войны сирот, или, может, жениться на женщине с детьми. Но, поразмыслив, отказался от этой идеи: наличие Двадцатого всё в этом плане очень сильно усложняло.
“Ты забываешь, что Ал-ы были самой ранней линейкой шпионов-модификантов, максимально приближенной к человеческой форме, – сказал в итоге Мал. – Потому-то потомки Ал-а вышли вполне нормальными, пусть и не без особенностей, людьми. А вот мои гипотетические дети, выращенные в пробирке, будут хостами. Хост не может жить без симбиота. Получается, что я на самом же первом повороте лишу их выбора.”
“Дети в целом не выбирают, как, у кого и с какими врождёнными особенностями появиться на свет. У кого-то такого вот цвета глаза, а кто-то – хост. Разве это не просто закономерно?”
По счастью, шлюз наконец поддался, и у Мала пропала необходимость отвечать.
“Хватит болтать, – сказал он. – Лучше помоги мне нарядить всех пострадавших в кислородные маски. Незаметно помоги!”
“Помню, – грустно вздохнул Двадцатый. – Люди не любят щупальца.”
15
* * *
На самом деле, док Линда отлично справлялась.
Лёха, ввалившийся с важным и максимально пафосным (он просто не удержался от того, чтобы покрасоваться) видом в лабораторию, подумал, что заморачиваться со спасением особенно не стоило: эта принцесса, как показала практика, сама себя спасёт. Ещё и на брудершафт с драконом потом бухнёт, чтобы, так сказать, закрепить эффект.
У моллюсков док имела успех. Они собрались вокруг неё, слегка покачиваясь, и обменивались цветовыми сигналами, которые док активно вносила в базу. Несколько моллюсков, в свою очередь, с любопытством таращились на автономный вирт-головизор, который показывал им алфавит, сопровождая его цветовыми кодами в соответствии с принципами синестезии.
Хорошая идея, кстати. У моллюсков нет мозга как такового (некоторым образом, как и у амо, всё их тело – в том числе мозг), но это не мешает им быть очень умными тварюшками. Это Лёха уяснил ещё с собутыльником: тот запоминал мгновенно, подстраиваясь; как факт, по части дешифровки он явно дал бы фору большинству компьютеров. И, даже если допустить, что собутыльник был в числе лучших представителей популяции, то средний уровень всё равно должен был остаться неплохим. Они его, впрочем, показывали и сейчас, очень быстро улавливая принципы происходящего.
Лаборанты, ещё недавно напоминавшие дрожащий комок, теперь весьма активно, хотя и нервно сновали по лаборатории. Моллюски следовали за ними, осторожно трогая всё, что подворачивалось под усики. И не боятся ведь! всё же, любопытные малолетки – они и в виде моллюсков любопытные малолетки. Без вариантов.
Есть теплокровных уже никто не порывался. Ну, как минимум до Лёхиного эффектного появления: тут, конечно, моллюски встали на дыбы. Причём один из них, самый крупный и нежно-персиковый, сделал это так, чтобы прикрыть от неведомой угрозы и дока Линду заодно.
Лёха подавил усмешку.
Так тоже бывает, ага. Какой-нибудь хрен в погонах (или что у них тут вместо погон) тебе активно втирает, что ты, мол, прирождённый хищник, пожиратель теплокровных, исторически и эволюционно. А потом тебя закрывают с кем-то из этих самых теплокровных в одной комнате – и вдруг как-то разом оказывается, что ты не то чтобы пожиратель, да и эволюция с историей вместе так-то успели уже уйти вперёд. И жрать тебе никого не особенно хочется, потому что ты вроде как существо цивилизованное, да и теплокровный напротив тоже… Это то, что называется хэппи-энд.
Наоборот, конечно, тоже бывает. Но в этот раз повезло.
Пока что.
Лёха тут же принял максимально дружелюбную позу и просемафорил добрые намерения. Моллюски не успокоились совсем, но немного расслабились.
Что же, не так уж плохо.
– Всем привет, ребята! – широко улыбнулся Лёха. – Док Линда, официально заявляю: в реале ваша задница смотрится даже лучше, чем на вирт-слепке.
Линда смерила его холодным, оценивающим взглядом. У Лёхи тут же что-то зачесалось, не иначе как охотничий азарт. Нет, ну какая же, а?!. Ладно, потом разберёмся.
– Ну что, ребята, – выдал он радостно, – готовы уходить?
– Нет, разумеется! – возмутилась док. – Куда уходить? Зачем? Благодаря вашим запоздалым откровениям мы с этими замечательными созданиями совершили прорыв! Вы представляете, их реальная категория развития – шесть, не меньше? У них даже есть аналог нашего вирта, правда, органический. Все их технологии построены на органике, потому наши сканеры ничего не засекли! И это… это просто потрясающе!
Лёха подумал, что категория шесть – это на деле здоровское преуменьшение. Судя по тому, что он успел узнать сам, самые развитые моллюскостраны тянули на твёрдую восьмёрку. Только вот им, конечно, не особенно нужны были странные теплокровные обезьяны у себя над головой… Только ли из-за обычных бюрократических проволочек? Или тут есть что-то ещё?..
Надо спешить. Надо уходить отсюда как можно скорее.
* * *
Бобр: ну чего там с доком Камиллой?
Владимир: работаю. Жить будут. У тебя?
Бобр: пока что лучше, чем ожидалось. Надо только найти способ забрать отсюда дока. У неё прорыв.
Владимир: слушай, где таких энтузиастов вообще делают?
Бобр: не знаю. Но, сам понимаешь, не за красивые глаза их сюда списали, под предводительство гения межпланетных контактов Боречки.
Владимир: да уж понимаю…
Бобр: ладно, работаем. Будь на связи. И да, повлияй там на Линду, ок?
Владимир: я в данный момент пытаюсь на пару с Викой убедить доктора Ким, что ему не стоит брать с собой моллюска. Чувствую себя при этом папочкой, который запрещает ребёнку взять домой милую собачку.
Бобр: чудесное сравнение, надо запомнить… Никаких новостей по поводу Эйма?
Владимир: мне он не встречался.
Бобр: ладно, думаю, встретится мне. До связи!
* * *
Вирт-разговоры происходят практически мгновенно, если считать в режиме реального времени. Тем не менее, док Линда умудрилась, пока суть да дело, приставить всех к работе и осторожно взять у персикового моллюска образцы клеток. Тот смотрел подозрительно всеми глазами, но терпел.
– Док, – протянул Лёха, – нам надо улетать. Я серьёзно.
– Мы не можем улететь сейчас! – возмутилась она. – Это прорыв! Вы просто не понимаете значения происходящего!
Лёха тоскливо вздохнул. Так-то он не совсем понимал значение происходящего, именно это его и бесило. Щупальца, безумные контактеры, непонятные решения моллюсков – но что за всем этим на самом деле?..
– …Плевать, что награду за это открытие получит Борис, важно само значение!
Лёха закатил глаза.
Он начал искать слова, чтобы наставить дока на путь истинный, но опоздал: дверь открылась снова. В лабораторию вполз собутыльник, ставший как-то разом в два раза больше и величественнее. Одного взгляда на него Лёхе хватило, чтобы подумать: “Привет, неприятности.”
Мощные, как на подбор, внушительного вида моллюски, легко читаемым строем вставшие за спиной собутыльника, окончательно завершали это впечатление привалившего счастья.
Собутыльник выдвинулся вперёд.
“Надо сказать, – просемафорил он, – я надеялся, что вмешиваться не придётся. Но, похоже, эти мальчишки действительно ни на что не годны. Всегда приходится делать работу самому.”
Вокруг свежеприбывших моллюсков засияло защитное поле. И Лёха уже даже не особенно удивился, когда моллюски в лаборатории начали падать. Последним на пол рухнул персиковый, забившись в конвульсиях прямо у ног шокированной дока Линды.
“Они должны были убить нас?” – уточнил Лёха, глядя собутыльнику прямо в многочисленные глаза.
“Да, – шевельнул усами тот. – Но этим недоноскам ничего серьёзного не поручить, как показывает практика. Даже то, для чего они были годами подготовлены, сделать толком не могут.”
“А мне нравилось с тобой общаться,” – заметил Лёха.
“Мне тоже, – ответил собутыльник. – Но ты же сам понимаешь, работа есть работа.”
“Вы собираетесь спихнуть всё на этих малолеток? – уточнил Лёха. – Зачем? В чём ваша выгода?”
Собутыльник заколыхался.
“Ты мне нравишься, – сообщил он важно. – Но твоя раса в качестве партнёров для моей – нет. Я изучал тебя, изучал вас. Ваш язык, ваши способы хранить информацию, ваши войны и интересы, вашу связь между звёзд. Вы изучали нас, мы изучали вас. Тебе это не представляется честным?”
“Вполне. Что мне не представляется честным, так моё убийство руками этих ребят.”
“Обратный исход меня в целом тоже устроил бы. в любом случае, и вы, и они оказались бы дескредитированы… Вы перестали бы быть нашим возможным союзником, а жители этой дыры… Видишь ли, с этим рассадником примитивности давно нужно было что-то делать. Думаю, ты меня поймёшь: в вашей популяции такое тоже случается. Их много, они голодные, они тупые. Они проблема, проще говоря. Толку из этой ветви не будет, кормить их и нянчиться с ними нет смысла, но просто так отвернуться от них не позволило бы общественное мнение… А уничтожение инопланетян – отличный повод обвинить местных в дикарстве, поедании разумных и тому подобном. После такого их окончательно вычеркнуть из зоны нашей ответственности, как недостойную ветвь. А в перспективе и решить этот вопрос. Ты знаешь, как происходят такие вещи; я многое успел увидеть в твоём разуме. Ты умное существо. У тебя умный народ. У вас многому можно поучиться. По крайней мере, в этом направлении.”
Почему все и всегда учатся только худшему?
Лёха медленно покачал головой, стараясь не смотреть на агонию молодых моллюсков: с этим он всё равно ничего не мог поделать.
“Значит, всё это время ты ковырялся в моей голове?”
“Спорное утверждение. Не уверен, что уместно говорить именно про голову. Так или иначе, большая часть нашего общения происходит именно на уровне взаимодействия разумов. Конечно, высшая нервная деятельность наших видов очень отличается, почти что радикально. Но я, как и ты, лучший в своём деле. Я мог увидеть многое.”
“Скромно. А ты не боишься, лучший ты наш, что вас тут же заутюжат с орбиты, как только станет известно о нападении на нас?”
“Не слишком. Мы уже отыскали для себя более предпочтительных покровителей. А теперь, я думаю, пришло время…”
Их маленький мужской разговор был прерван самым неожиданным, как минимум для Лёхи, образом. Он уже говорил про стальные яйца, да?
– Прекратите! – Линда, склонившаяся над персиковым моллюском, поднялась на ноги одним быстрым, решительным движением, и нажала несколько символов на процессе-индикаторе. В лаборатории, поддерживающей основные функции за счёт встроенного автономного мини-генератора, замигал подозрительный красный свет.
Лаборанты затряслись, кто-то заскулил.
Дверь заблокировалась, едва не перерезав пополам парочку подчинённых моллюска-собутыльника.
Линда вздохнула, небрежно смахнула несуществующую пылинку и встала прямо напротив собутыльника.
– Перевод был бы кстати, – бросила она через плечо.
Лёха подумал, что уже её почти обожает.
– Итак, – сказала док Линда светским тоном, встав напротив собутыльника и неотрывно глядя ему в самый большой глаз, – господа и дамы, я могу не понимать детали, но вполне улавливаю контекст. Вы, уважаемый… я встречала много таких, как вы. И я в достаточной мере знаю, каким языком с вами разговаривать. Языком силы. Только он вам доступен, только его вам подобные, к какой бы расе ни относились, понимают. На нём я и буду с вами говорить. Сейчас у вас, уважаемые, есть два варианта: вы оставляете в покое и нас, и своих соотечественников, что бы вы с ними ни делали, а после спокойно уходите. Это вариант раз. И вариант два: мы все сейчас отправляемся к праотцам вместе с лабораторией. Дружной, тёплой, слаженной командой. Итак, что вы выбираете?
Повисла тишина.
“Понял?” – уточнил Лёха.
Собутыльник утвердительно шевельнул усом.
– Я рассчитываю, что вы для него всё переведёте, – заметила Линда.
– Он и так понимает. Очевидно, он может улавливать… что-то вроде телепатии.
– Как замечательно. Вы совсем не нашли повода сообщить мне об этом раньше?
– Сам не знал.
Линда пренебрежительно хмыкнула. Лёха даже морщиться не стал: что уж там, заслужил.
– Что же, это всё упрощает, верно? – уточнила док с ледяным спокойствием. – Если вы понимаете меня, способны на телепатию, то знаете: я сделаю то, что обещаю. И отменить взрыв без моей на то воли вы вряд ли сможете, слишком сложный процесс. Так что скажете? Внимательно подумайте. Внимательно, но недолго. И учтите: моё убийство не поможет. Вы всё равно взлетите на воздух. Итак?
Собутыльник застыл, слегка шевеля усиками. Лёха, снова прокрутив мысленно все разговоры с собутыльником, начал подозревать, что, возможно, усы каким-то образом участвуют в процессе улиткотелепатии.
Но это неточно.
Глаза собутыльника придвинулись к Линде, рассматривая её. Потом медленно повернулись к Лёхе.
“Интересный экземпляр, – заметил он, – забавные условия. И не самый лучший день, чтобы умирать.”
“Точно, – ответил Лёха, – погодка подкачала. И вообще, это умирание – по всем фронтам плохая идея.”
“Я выдвину встречные условия, – продолжил собутыльник. – Думаю, мы сможем прийти к соглашению в этом. Если вам так нужны эти для опытов, то забирайте. Тем не менее, вы улетаете и не возвращаетесь. Считайте, что контакт не состоялся. Наши союзники оповестят вас о дальнейшем.”
“И какой же будет официальная версия, интересно?”
“Не думаю, что это твоё дело. Решай.”
Лёха вздохнул. Он был готов поставить свою задницу на то, что их выставят похитителями, инопланетянами из комиксов, нагло укравшими детей на опыты. Но бобриное чутьё ему подсказывало, что персика с товарищами в любом случае прикончат, если их тут оставить.
“Хорошо, – сказал он, – сделка. Но мне нужны гарантии.”
“Я дам тебе своё слово!”
“Извини, не котируется. Нет чего-то более существенного?”
“Например?”
“Мы закроем тебя и твоих парней в лаборатории.”
“И взорвёте её?”
“Нет. Не притворяйся, что не видишь в моей голове.”
“Мысли не могут быть доказательством.”
“Мы отключим систему самоуничтожения. И, в любом случае – или так, или никак.”
Собутыльник ещё немного подумал.
“Хорошо, – выдал он в итоге. – Мне немного жаль убивать такие интересные экземпляры, как вы, потому я побуду добрым. Идите. У вас есть время… Немного времени. Но, если вы слишком задержитесь, я передумаю. И на этот раз позабочусь, чтобы вы стали обедом.”
“Договорились,” – вздохнул Лёха.
В любом случае понятно, что ничего лучше им ни при каком раскладе не выторговать.
– Мы уходим, – сказал он доку Линде. – Условия такие…
– Хорошо, – поджала губы она. – Первыми выходят лаборанты и пострадавшие моллюски. Вы за ними. Только после того я отключаю систему. Я иду последней.
– Нет уж, – хмыкнул Лёха. – Вместе так вместе. И приготовьтесь: в сторону корабля придётся бежать очень быстро.
– Да уж понимаю.
Лёха кивнул и через вирт отправил Владимиру основную инфу.
“Надо спешить,” – сказал он.
