Текст книги "Три кота на чердаке, или служанка в проклятом доме (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
Глава 10. О демоноборцах
Отсюда мораль: что-то не соображу.
"Алиса в Стране Чудес"
Стою, готовлю обед, перешучиваюсь с Лоркой, никого не трогаю. День – просто благость, в приоткрытое окно влетает запах прошедшего дождя и ветра с реки, подросшие и располневшие котята дожирают честно украденный окорок, где-то внизу играет Ноэль (она научилась с помощью звуков приманивать призраков и теперь силится научить их танцевать), а садовник пытается стричь деревья (с переменным успехом). Демон наш ушёл, с позволения сказать, на учёбу – чему его там обучать могут, даже воображать боюсь, но эльфы верят в высшее образование примерно так же рьяно, как и в высшее благо.
По кухне поплыл пряный запах – мясной пирог скоро надо будет вынимать из печи, что не может не радовать. Ноэль какую-то мелодию особенно щемящую завела, мне аж плясать захотелось…
– Вита Риа, – Акэль, вальяжно вошедший в кухню, виновато на меня поглядел, – Мне, право, неловко вас прерывать, но там хозяина того… изгонять пришли.
– Что, прости? Кто?! Белые псы? А почему кольца оцепления нет?
– Нет, там какие-то паломники, притом по виду – люди. Вы бы вышли, поговорили с ними что ли… А то не ровен час и правда попробуют изгнать, – да, задачка.
– Ладно, за пирогом проследи… Бонни, накинь платок! Я их откачивать не нанималась! Никакого покоя в собственном доме…
И вот иду я, значит, по аллейке, смотрю на собравшуюся перед воротами компанию: один стоит и вещает зело громко, остальные вокруг сгруппировались и внимают.
– …Путём медитаций и сложнейших упражнений я познал истину! – вещает это диво-дивное, в белую простынку облаченное, – Теперь я – Пророк, и мне ведомы все тайны подземные и надземные, ответы на все вопросы!
Вот со времён Эремии не люблю таких вот, просветлённых и познавших! Кошусь на Акэля, но тот отошёл, чтобы уговорить сирень постричься. И правда, с чего бы настоящему Пророку что-то кому-то доказывать? А вот его собрат по разуму продолжал вещать, да так прочувственно, что я вот чуть не прослезилась:
– Я услышал глас божий, и он послал меня…
– По интересному, видать, адресу, раз ты сюда припёрся! – вот не могла я смолчать, правда, – Что это за митинги у честных граждан под воротами?
– Голос бога в моей голове сказал, что тут живет великое зло!
– Ну и надел бы шапочку, чтобы голоса не мерещились! А нет, так я врача одного отличного знаю, только вот недавно с ним… хм… виделись. На раз от подобной напасти избавит!
– Ты кто вообще такая?
– Служанка в этом доме, вот кто.
– Вот и иди, двор мети, или чем там тебе подобные занимаются! Будет мне ещё какая-то необразованная потаскушка из вольных давать оскорбительные советы!
Бонни на два шага вперёд выступил – ой, не к добру – но не успел.
– Да как ты смеешь! – Акэль в гневе выступил вперёд, – Кто ты такой, чтобы судить других? Ты такой же Пророк, как я – куст жасмина!
Наш облаченный в шторку гость и его сторонники загоготали, чисто гуси на выпасе.
– Молчи, садовник, – затянула тощая девица, – Это все не твоего ума дело! Мы пришли изгонять великое зло.
– Для начала лично тебе не помешало бы по-человечески похоронить дедушку, которого ты придушила подушкой. Потом, так и быть, иди бороться со злом!
У неё аж цвет лица сменился – на светло-зелёный, а после – на трогательный синеватый. А Акэля уже понесло:
– А вашему Пророку не помешало бы проверить, кого именно он призвал говорить у себя в голове – это бросив-то на произвол судьбы предыдущих учеников. Впрямь думаешь, что это бог привёл тебя сюда? Впрямь полагаешь, что именно он нашёптывает тебе посреди ночи сказочки о убийствах, похоти и крови, о древних песках и забытых святилищах?
– Да что ты…
– Вы лжёте себе, прячетесь от того, насколько сами себе отвратительны, пришли искоренять тьму, потому что не желаете её признавать в себе, потому что слишком ленивы, чтобы что-то с ней сделать! Ты, – кивок на одного, – хочешь чувствовать себя особенным, посвященным в тайны бытия; тебе, – на второго, – кажется, что ваш Пророк любит тебя больше, чем когда-то папочка; ты, – перст указал на третьего, – пытаешься наполнить свою жизнь смыслом, но слишком ленив, чтобы самостоятельно его искать. Мои глаза видят ясно, правду про каждого из вас. Кто вы такие, чтобы кого-то здесь оскорюблять?
Я, будучи некоторым образом умудрена общением с людьми религиозными, принялась ждать: кто же первым очухается и скажет неизбежное. Предсказуемо, это оказалась девица.
– Ложь, все до единого слова, – прошипела она, – Ты – один из тех, кому нравится сбивать с пути, выдавать себя за Пророка. Ты – то самое зло, которое нам надо уничтожить!
– Верно!
– Правильно!
– Убить его!
– Сжечь во славу Солнечного Бога!
Ребята начали окутываться удушающей, густо-отвратительной млечной белизной, не имеющей ничего общего со светом, испускаемым Солнечным Богом. Да, вполне предсказуемо – слабые маги, недостаточно одаренные для того, чтобы быть замеченными псами или университетом, но все ещё годящиеся для подспорья "Пророку".
– Внутрь! – я потянула было Акэля за собой, но тут деревья по обе стороны от аллеи со скрипом ожили. Бонни встал перед нами, частично перекрывая обзор, но даже так было видно: наших охотничков на нечисть надёжно спеленали.
– Первый садовник за две сотни лет, – сварливо сообщил один из дубов недовольным голосом, – Так мы вам его и отдали!
Кошусь на Акэля, тот, бедолага, хмурится, и в глазах боль, застарелая и горькая. А чему тут удивляться? Правда льётся из него, призвание тащит вперёд, и ничего не попишешь, тут никакая пафосная простынка не поможет: такие не отступаются от своей правды, потому что она и есть их суть. Жаль только, что люди не хотят знать того, что он может сказать им; они всегда предпочтут ей ложь – что они особенные, любимые, замечательные – у кого где чешется, как говорится.
– Что тут на этот раз происходит? – вопросил невесть откуда материалозовавшийся Мэрдо, сложив руки на груди.
– Элле, помогите! – завопила девица, которую мне уже хотелось освежевать, – Бог направил нас к вам, чтобы убить вашего садовника! Он – порождение тьмы!
– У-у-у, понятно, – хмыкнул Мэрдо, – Этот у нас да, всем порождениям порождение. Эй, исполняющий обязанности гласа свыше, не пора ли тебе проснуться?
Пророк, до того безуспешно пытавшийся сжечь державшие его ветви, вдруг задёргался и обмяк, будто марионетка с обрубленными ниточками. Ещё секунда – и вокруг поплыло мерзкое, подозрительно знакомое хихиканье.
– Ты ломаешь мне кайф, – пропищал вдруг тип в простыне мерзким голосочком, – Разве можно быть занудой? Я тащу тебе корм, стараюсь, а ты даже не даешь мне насладиться. Никакой фантазии!
Последователи одержимого разразились кучей – вне всяких сомнений, навозной, – воплей и ругательств. Мэрдо поморщился:
– Угомони свой зверинец и веди в дом.
Борцы со злом тут же замерли, глаза их остекленели, а потом загомонили на разные голоса.
– Ты…
– …вечно…
– …портишь…
– …веселье…
– …шеф!
Наш демон фыркнул и махнул рукой, приказывая деревьям отпустить – видимо, будущий ужин? Вспомнились тятины слова: "Нет в анамнезе колдуна худшего признака, чем ощущение "абсолютного познания истины" либо веры в подобное утверждение, чьими бы губами оно ни было высказано; если вдруг вас посетило чувство полной ясности – сожалею, но вас нужно спасать."
– Вот почему вас годы, перерождения и прошлый опыт ничему не учат? – возмущался Мэрдо, – Ну не хотят они знать правду, не хотят они её слышать, неужели так сложно понять? В остальном-то вы – неплохие ребята, умные, поговорить есть о чём, но это же просто мрак: оставишь на пять минут – его уже на казнь волокут.
Акэль явно вознамерился что-то ответить, но был прерван хоровым хихиканьем наших гостей.
– Шеф, мне кажется, или вы опять приютили Пророка?
– Поговори мне ещё, – фыркнул наш демон. Я, все это время копавшаяся в памяти, решилась наконец вопросить:
– Легион, а не ты ли это?
– О, мы знакомы? – снова порадовали нас гости синхронным говором, от которого менее психически устойчивому существу захотелось бы слегка упасть в обморок, – А почему это я тебя не помню?
Я только плечами пожала – знать, мол, не знаю. Не объяснять же каждому встречному и поперечному, что была тогда ещё духом, а не человеком?
– В любом случае, я здесь не затем. Я послан, так сказать… Говорят, готовится что-то большое, да? Двери межмирья неспокойны, от имени Императора Западного Престола меня шлют сюда, Камни Силы накалены… Неужели время, наконец, пришло, шеф?
Уй… если бы на меня Мэрдо так посмотрел, я бы уже оплыла, чисто свечка, а Легион знай себе кривляется да хихикает. Ну да он всегда не без странностей был, если разобраться.
– Уводи кукол в подвал, – коротко приказал Мэрдо, – Там и поговорим.
– Да-да, – хихикнул Легион, – Азъ есмь… Я вспомнил тебя, кошечка. Грядут, грядут интересные времена…
На этой оптимистичной мысли хор паломников-колокольчиков благополучно покинул нас.
– Эм… Господин? – Акэль шагнул вслед собравшемуся уйти демону, – Что с ними будет?
– Ужин, – усмехнулся Мэрдо, – Неужто были сомнения?
– Но… Я не имею никакого права вмешиваться, и все же: неужели вам можно направо и налево есть людей?
– Нельзя, – легко согласился наш демон, – Иначе придёт злой Незрячий, использует печать… Ну, дальше ты догадываешься, думаю. Только вот ребят вроде этих по нашему с ним договору я могу забирать себе. Все довольны: ему – меньше неверных, мне – больше еды.
– Это лицемерно.
– Это, милый мальчик, всего лишь межведомственная политика, она всегда лицемерна. А ещё – отличный способ не сожрать с голодухи, например, тебя – оформлено и запатентовано. К слову об этом, у вас на кухне что-то горит!
– Акэль, ну чтоб тебя, пирог же! Я просила! – воплю, волоча за собой мальчишку на кухню – и для дела надо, и от демона и их завтрака подальше. Нечего ему, он ещё нервный!
– Извините, я просто не хотел оставлять вас одну с этими. А пирогу все равно суждено было погибнуть! Это я вам, как Пророк, говорю!
Кошусь на покрасневшие щёки мальчишки и только вздыхаю: с его-то даром ещё и врать не уметь – просто горюшко.
– Все вытащила, – говорит нам задумчиво Ноэль, сидя на кухонном столе – чисто какое-то особенно экзотическое блюдо! – и меланхолично поглощая пригоревший чуть ли не до головешки пирог.
– И как оно? – вопрошаю подозрительно.
– О, вкусно, – отзывается подруга, – Только корочка немного подрумянилась. А у вас что? Домовые сказали, там Пророки пришли?
– Не, это идиоты какие-то, – буркнул, чуть ли не заикаясь, Акель. В присутствии Ноэль он всегда терял своё хваленое красноречие и правдолюбие: смущался, чисто ребёнок. Впрочем, сколько ему годков-то по человечьим меркам? Хорошо если восемнадцать стукнуло, из которых он парочку провёл в объятиях скархла. Неудивительно, что при виде симпатичной ему девы парень краснел, как зарево пожара, и сражал наповал своим косноязычием.
– О, понятно, – сказала Ноэль, – Могу составить тебе компанию в саду, если хочешь. Тебе может пригодиться эльфийская магия этого тела, так?
– Нет. То есть да. В смысле…
– Так, – прекращаю этот лепет волевым усилием, – Берите-ка вы вот эту корзинку, покрывальце и валите в сад – я буду готовить пирог, а это занятие интимное, не то что всякие там консумации брака, так что нечего здесь толочься. Чтобы до ужина я вас тут не видела!
Ноэль благодарно улыбнулась мне и вымелась прочь, за ней хвостиком ушёл Акэль.
А я… тихо попросила Бонни с домомвыми тоже исчезнуть, а, оставшись одна, распахнула окно и невидящим взглядом уставилась на лабиринт, позволяя ветру утихомиривать бушующий в душе жар.
Ох, как же повезло людям! Им даровано забвение, и тысячелетнее прошлое не тяготит их, восставая в памяти овеянными песками образами.
Что ты наделал, Тари? Кем стал? И, главное – готова ли я помогать тебе, такому? Ради чего Предназначение свело нас здесь – древних, забытых, сделавших в свое время очень разный выбор?
И, самое важное: когда ты задашь вопрос, неизбежный, как рок, что я должна ответить тебе?..
Глава 11. О Древнем Зле и пирожных
– Кто Вы?
– Я – Синяя Гусеница.
– А что Вы здесь делаете?
– Сижу. Курю. Жду перемен.
"Алиса в стране чудес"
– Мне нужна твоя помощь – я решил избавиться от контракта, убить Наместника и Незрячего. Ты со мной? И, кстати, я завтра хочу на ужин кролика.
Это было ожидаемо, но внезапно – то самое сочетание, обычно означающее самые хитровыкрученные неприятности.
– Эм. Элле, повторите ту часть, где мы избавляемся от вашего контракта – разумеется, нерушимого – и парочки самых могущественных существ в городе. Мне кажется, я определенно чего-то недопоняла!
– Дай угадаю: ничего не понимаешь и совсем ничегошеньки не помнишь о нашем прошлом тысячелетней давности?
– Ни разу, элле. Тысячу лет назад я была одним из степных ветров, их память коротка, а крылья свободны.
– Ну да, конечно. Ты тогда называла меня Тари. Ничего не вспоминается?
Я только вздохнула – вот ведь… А ничего, как говорится, не предвещало: я в очередной раз работала успокоительным для своего демона. Все было мирно и уютно: где-то за стеной Легион, тоже поселившийся в нашем многострадальном доме, вопел на три голоса, заглушая даже игру Ноэль – Акэля пытался уму-разуму учить, коты спали у меня на коленях, а тени нашёптывали свою, неслышную для людей, но все же прекрасную, мелодию. И тут – этот разговор, которого я боялась, а ещё немного… ждала?
– Не помню ничегошеньки.
– Пусть будет так… Что же – меня зовут Аштарити, но ты не должна так меня называть при посторонних – первое имя и все такое. Можешь и дальше изображать амнезию, но время уходит, Иша. Скоро мне прикажут найти тебя, и что тогда? Драться? В угоду этим мясным мешкам?
Молчу. Что тут сказать? Ты сам выбрал судьбу раба, когда решил стать демоном, а не умереть достойно, оставшись забытым богом? Но мне ли судить об этом – богине, которая стала тенями и ветром, ветру, который стал кошкой, кошке, которая стала человеком?..
– Я знаю, ты с самого начала не одобряла этого, но все же надеялся до последнего, что ты правда пойдёшь за мной. Мы с тобой не должны драться; Незрячему нельзя позволить разрушить Сердце Степи – магия начнёт утекать из этого мира, и мы станем, рано или поздно, техногенной реальностью, неподходящей для таких как все мы – я, ты, Акэль, Ноэль, Легион. Или они, или мы – верно, Иша? Тут Незрячий прав. Я в любом случае попытаюсь остановить это, но… ты со мной?
И что тут можно сказать? Смотрю на зелёный огонь в камине и вспоминаю. До этих картин добраться сложно, разум сопротивляется количеству прошедших жизней и лет, но перед глазами все равно расцветают роскошные сады, окружающие мой храм там, тогда.
– Мне не нравятся вести, которые доносит ветер, – сказал Тари, – Новый бог там, на востоке, набирает силу, и мы стоим у него на пути.
Закрываю глаза – я уже давно знала об этом, но не хотела омрачать зря думами чело этого существа – самого ненавидимого и любимого, моего извечного соперника и любовника там, где он смерть, а я – жизнь.
– Так ли это важно, Тари? – шепчу, утешая, – Что бы там ни было, я на твоей стороне.
Он улыбнулся, а я поцеловала его, нежно и трепетно, так, чтобы это отпечаталось клеймом и вспомнилось даже там, куда после смерти попадают боги.
– Что бы там ни было, я всегда на твоей стороне, – говорю тихо, чувствуя, как каменеет его рука, а тьма сгущается вокруг, – Так что ответ – да. Я приготовлю кролика завтра, а ещё – помогу тебе завоевать этот город. Ведь этого ты хочешь… Тари?
***
– Ребята, ввиду некоторых событий нам понадобится помощь каждого из вас – потому, думаю, нам всем тут стоит рассказать свои истории и познакомиться по-настоящему, – с положенным для кухонных революций пафосом говорю (правда ведь на кухне сидим, пирожные жрём!). Наша великая тёмная армия тут же, почти что в сборе, и производит вполне себе утешительное впечатление приюта для скорбных умом: только скархла для полного комплекта не хватает.
Зато в наличии имеется Ноэль, задумчиво почёсывающая острое ушко, Акэль, глядящий в пустоту, да ещё Легион, хихикающий на разные голоса. Ну и я, чего уж там, из этой компании тоже лишней не была: как раз тот накал абсурда и безумия, что нужен. Свидетелями и потенциальными летописцами сего эпохального собрания выступали коты, пытающиееся поделить меж собой колени нашего карманного провидца, домовые, как раз убирающие на кухне, Лорка, категорически не умеющая пропускать никакие кипиши, и Бонни, стоящий неподвижным истуканом. В общем, все мы были диво как хороши, хоть икону какую рисуй.
– Ты имеешь в виду, мы должны рассказать остальным, кто мы и как сюда попали? – вопросила понятливая Ноэль.
– Да, примерно так.
– Это как на всяких анонимных собраниях? – порадовался Легион, – Обожаю их, у меня там всегда полно еды!
– Тогда я начну, да? – сбить с толку Ноэль – задачка из нереальных, – Меня зовут Ноэль, когда-то – Ноэли Мефатар, но это было до того, как меня убили.
– Мефатар? – потрясенно выдохнул Акэль, – Ты тоже из знати?
– А ты не знал разве? Я думала, ты должен быть в курсе всего о нас.
– Нет, иначе мальчик бы сошёл с ума, – хихикнул Легион, – Ясное зрение и так-то штука непростая, потому его носителю открывается лишь фрагментарная суть. И, как водится, ни единого шанса предсказать своё будущее или просмотреть тех, в ком у него сильная личная заинтересованность. Так что ты – закрытая книга для него, детка!
Акэль покраснел, бросил на Легиона злобный взгляд и явно вознамерился что-то сказать, но Ноэль продолжила:
– Ладно, это все на самом деле не слишком-то важно. Так вот, да, мой род довольно знатный, но мне очень повезло: я – не первый ребёнок, девочка, да ещё и не слишком сильный маг – во всем, что не касается музыки, само собой. Потому довольно долго мне разрешали жить, как нравится, писать свои мелодии и ни о чём не печалиться. Однако, потом семью настигли известные финансовые затруднения: мой дядя, бывший одним из псов Незрячего, погиб на задании, старший брат проигрался в пух и прах, а отец впал в немилость к Наместнику. Ну, и семейное положение решили подправить с помощью моего брака. Только с этим вышла презабавная история: на самом деле, мой жених был в точно таком же положении. То есть, наши семейства весьма активно скрывали друг от друга свои финансовые проблемы, рассчитывая на деньги будущих родственников. Узнав об этом, я обрадовалась: отличный повод отменить этот глупый фарс со свадьбой, как ни крути! С такими мыслями я и сообщила жениху обо всем, что узнала. Кончилось это довольно прозаично: он меня убил, и я стала призраком невесты, витающим над оврагом. Ужасное было время – мои соседки были просто невыносимы. Они вечно стенали и плакали о загубленной доле, мечтали о свадьбе – право, нашли о чём! – и порывались мстить всем мужчинам подряд только за то, что у них между ног стручок. Смысла в этом – чуть, как по мне, все равно что бежать и мстить всем рыбам, если та, что подали тебе на стол, была тухлой. В общем, с этими безумицами и без скрипки я бы наверняка умерла повторно, но тут познакомилась с Риа. Она тогда была… ну, сама расскажет, если захочет, но факт остается фактом: с ней всегда было приятно иметь дело! Так мы и стали подругами.
– Это ужасно – то, что тебе пришлось пережить, – сказал Акэль тихо, а я выдохнула – пронесло, наш Пророк не то был уже в курсе призрачной природы подруги, не то успел слишком привязаться к ней, – Прости, раньше я представлял призрачных невест хищными существами, не помнящими прошлого. Не мог и представить, что ты – одна из них.
– Обычно так и бывает, – хихикнул Легион, – Но наша девочка очень уж многим была одарена от рождения. Такие, как она, до последнего цепляются за самих себя, никакая смерть им нипочем! Так уж вышло, малышка: подожди твои родители ещё пару годочков, и продали бы тебя Незрячему в ведомство за огромный куш, а так – ты наша!
– А как ты очутилась в теле эльфийки? – спросил Акэль.
– О, это довольно грустная история. Просто та эльфийка, а теле которой сейчас я, попыталась убить Риа. На самом деле по-глупости, конечно: у бедняжки ужасная каша в голове, и она привыкла получать все по первому же щелчку пальцами. Но, сами понимаете, хозяин ужасно разозлился и решил заменить её на меня, чтобы Риа не было одиноко. Вот и пришёл элле Мэрдориаль к оврагу, заставил замолчать моих безумных соседок, нашел меня и говорит: "Хватит, мол, ерундой страдать. Будешь моей невестой?" Что тут началось! Эти курицы меня чуть на куски не разодрали, но с нашим хозяином, сами знаете, не развернёшься. Он их разогнал, а я говорю: "Зачем я? Из меня так себе невеста". Он как захохочет! "Хорошо, потому что я тоже так себе жених, и невеста мне в общем-то не нужна; я подарок служанке сделать хочу". Вот так я и оказалась сначала в кулоне, который Риа подарила эльфийке, а потом – в этом теле. По ночам, правда, возвращается его хозяйка – ты уже с ней познакомился, правда, Акэль?
А аж пирожным подавилась – очень уж это было неожиданно.
– Серьёзно?
– Тем вечером, когда нас навещал Незрячий, – смущенно признал наш Пророк, чем поверг меня в известную степень культурного шока, – Я не мог просто так… пойти и бросить её одну, вот и дождался, пока придёт в себя. Только потом понял, что это – не Ноэль: во-первых, я мог её прочесть, во-вторых… вита Риа, да вот только сами не говорите мне, что, замени вдруг вашего демона эльф, вы могли бы посмотреть в его глаза – и не понять этого?
– И что ты сделал?
– Она, конечно, попыталась освободиться, но я просто оставил её, где была.
– И что же, – пропел Легион на разные голоса, – Не гложет совесть? Не стыдно перед несчастной жертвой?
– Перед которой? – улыбнулся Акэль вежливо, вдруг поразительно напомнив Незрячего, – Перед теми, кого уже успела прикончить при жизни эта девица руками своего папочки – да и своими собственными? Да нет, не особо. Стыд в этом смысле интересное чувство – он чаще гложет тех, кто вовсе не должен его испытывать. Вам подобные любят его использовать в своих целях, верно?
Легион прищурился и вывалил язык – для разнообразия, синий и раздвоенный.
– Интересный ты парень, – прошипел он, – Чрезвычайно интересный… Твоя очередь рассказывать истории, Акэль.
– Да тут, по большему счету, и рассказывать нечего: уж слишком банальная эта история. Моя семья, как вы все знаете, довольно знатная, была приближена к Незрячему и славилась магами и псами; у конкретно моих родителей, правда, отношения с воплощением света на земле как-то не слишком задались – уж не знаю, в чем там было дело, но, полагаю, банальный конфликт интересов. В общем, дело кончилось тем, что родители погибли, а я остался единственным наследником поместья и немалого состояния. Тут-то и активизировались мои родственнички; я пытался с этим бороться, даже говорил с Незрячим, но проиграл – меня признали невменяемым и закрыли там, где вы меня, собственно, нашли.
– Но почему скархл не убил тебя?
– Думаю, я был хорошим донором.
Я уж открыла рот, чтобы сказать – не вяжется, но вовремя смолчала. Но вообще интересно получается: почему скархл вообще показал случайной девице мальчишку, оставил с ним наедине? Чего добивался?
– Лучше о себе расскажи, Легион, – сказала вслух, прекрасно зная, что за этим последует.
– О! Аз есмь Альфа и Омега…
Я едва сдержалась от того, чтобы закатить глаза. Ох уж эти демоны!
– Ох уж эти демоны, – бормочу, ошеломленно разглядывая свой чердак, заваленный черными лепестками, которые когда-то, наверное, были розами. Надо всем этим великолепием радостно витают свечи, создавая совершенно непередаваемую атмосферу лёгкого безумия.
– Надеюсь, это не из нашего сада! И вообще, мне теперь это все выметать…
Вздохнув, осторожно снимаю башмачки – давить это великолепие до глупого жаль! – и осторожно ступаю, чувствуя, как приятно холодит ступни податливый и нежный ковёр.
– Значит, совсем не нравится? – шелестит язвительный, жгучий голос, и горячая ладонь отводит волосы от шеи знакомым-забытым жестом.
– Глупое расточительство, – фыркаю, и голос почти не дрожит – вот уж где воистину бессмертный подвиг с моей стороны! – Я и так помогу тебе, нечего рассыпаться тут… лепестками.
Смешок.
– Попытка оскорбить и оттолкнуть не засчитана, милая. Но, если ты желаешь… – и лепестки растворяются живым потоком тьмы, а пламя приобретает зеленоватый оттенок.
– Так лучше?
– Честнее как минимум.
Стою, а тьма ластится послушным котёнком, ласкает обнаженные ноги, не позволяя им коснуться пола, скрывает все вокруг, позволяет смотреть лишь на одно существо.
– Зачем это все? – вот не зря тятя говорил, что иногда глупые вопросы – это самое умное решение!
– Все настолько плохо? – его голос такой мягкий да вкрадчивый, что так и тянет завернуться в него, словно в одеяло на нежнейшем пуху, – Тебе так противно то, что я стал демоном? Хочешь, чтобы я ушёл?
Вот и что мне сказать ему, ну правда? Идеальный вариант: "Мне за это не платят, элле" – в достаточной манере оскорбительно и безлико. Даже рот открыла, но – не смогла. Как есть дура! Не успеем – и мне с ним сражаться ни на жизнь, а насмерть, потому что он выполнит приказ Незрячего. Но уйти… смогу ли оставить его вот так, почти всемогущей, но игрушкой в чужих руках?
– Ненавижу, – сказала тихо лишь часть того, что плескалось жгучей патокой в сердце, обжигая. Так вот как чувствуют это люди – больно так, как хорошо, жжёт так, как лечит.
– Ну, с этим я привык работать, – смеётся, но так, что внутри становится как-то пусто и звонко. Качаю головой, оборачиваюсь и заглядываю в глаза:
– Ненавижу эти цепи, что связывают твои крылья. Задыхаюсь от боли, ведь нам больше не летать наперегонки над степями, тебе не быть западным ветром, пока я – восточный. И не знаю, в какую бездну обрушится этот город и мы… Но это будет завтра. Сегодня – не смей уходить!
Демон смотрит на меня, и что-то рушится в его полных тьмы глазах, будто падает легендарный Колосс, будто трескаются колонны моего храма. И – почти нереально, ведь переродившимся в демонов не ведомы чувства – но пальцы его дрожат, когда он проводит по моему лицу и запутывает их в моих волосах.
– Я никому не отдам тебя, – говорит почти зло, и я смеюсь – о да, демоны ревнивы и алчны. Но… не все ли мы таковы? Шагаю вперёд, стирая последнюю преграду между нами, позволяя тьме окончательно себя поглотить.
