Текст книги "Три кота на чердаке, или служанка в проклятом доме (СИ)"
Автор книги: Алиса Чернышова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)
– Но она – человек!
– А покажи мне, где указано, что питомец не может быть человеком? – веселится Мэрдо, – По мне, так те же звери.
– Ты… скверна!
– Тоже мне новость, – усмехается мой хозяин, – Я – ваше настоящее лицо, порождение вашего ханжества и жажды власти. Я был вечно и вовек пребуду. Мне не покинуть темницы – но и вам от меня не избавиться, все по договору, дед умирает, внук рождается, и это всегда я. Но вы не сделаете ничего, ведь мы оба знаем, что с давних пор все, что даёт этому городу силу и вашей власти опору, есмь Я!
Стою, вытирваю кровь, из носу текущую, морщусь от пафоса. Вот любят, любят эти твари из бездны красивые слова, и хоть поварёшкой бей по маковке! У тяти в пентаграмме тоже каждый первый графом назывался, а каждый второй – герцогом, а треитй вещал, что он, дескать, Легион (до жути занудный был парень, но по-своему милый, и истории рассказывал интересные). Одного, правда, не отнять – статус "скверны" лишь высшим даётся, тем, что напрямую от древней расы произошли.
– Тс-с, – прошептал кто-то слева, – Ставки делать будете?
Смотрю, это плющ оживший до меня с ближайшего дерева свесился и заговорщицки усом ведёт.
– Эй, дамочка! Не стойте столбом, почему бы не сыграть в азартные игры, пока мы снова живы! Вы за зло или за добро? – вопрошает деловито.
– А кто у нас кто? – уточняю, а то мало ли.
– Умная, – хихикает плющ, – А почти все местные попадаются, потому что не уточняют условия.
– Добро и зло есть понятие субъективные, построенное на индивидуальных моральных ценностях, – тятю цитирую, – Что добро для одного, зло для другого.
– Не люблю таких вот умных. На вас не заработаешь!
Только руками развела – тут уж ничего не поделаешь. Плющ ещё что-то сказать хотел, но тут ойкнул испуганно и исчез, а передо мной Мэрдо возник, а меня лапищи знакомые подхватили – Бонни тоже подтянулся. Эх, а красивая была арочка…
– Домой, – бросил демон коротко, и мы зашагали в нужном направлении.
– Элле, я могу идти…
– Молчать.
Ладно, ладно…
– Чем ты думала? – вопрошет демон грозно, – Как тебе пришло в голову брать что-то у этой куклы?
– Она попросила, элле…
– Да кто она тебе, что ты по её поручениям бегать решила!.. Ладно это, но вот ты мне скажи: я зачем Бонни к тебе приставил?
– Зачем, элле?
– Чтобы он за тобой, идиоткой, следил! Могла бы и сама догадаться: если ему куда-то ходу нет, то и тебе, дуре, туда не надо!
– Не надо, – киваю. Попробуйте не покивать, когда вас высший демон в частичной трансформации отчитывает, а я на вас посмотрю. Желательно, со стороны. Может, с во-он того дальнего холма за рекой полюбуюсь. Эх, давно же я там не бывала…
– Ты меня вообще слушаешь?
– Да, элле, – ещё бы не услышать, если от твоего голоска стены дрожат.
Сижу в кресле у себя на чердаке, вокруг, стрекоча крыльями, копошатся перепуганные домовые – раны обрабатывают, Ли и Лу, не будь дураки, схоронились где-то – я бы тоже схоронилась, да кто ж мне даст? У демона за спиной тьма вьётся, глаза так полыхают, что никаких болотных огней не надо, тени чёрные в воздухе мельтешат.
– Слушай, зверёк, – рычит демон, – Спасители всегда, во всех мирах и историях плохо заканчивают! А знаешь, почему? Лезут потому что не в свое дело! Спасать надо в первую очередь себя, а если кого-то, то того, кто пытается идти, а не стонет, заламывая руки, в шаге от дороги!
Молчу; знаю, прав он по-своему.
– У тебя почему кровь ещё не остановилась? – вдруг успокоившись, вопросил Мэрдо.
– Я же человек, – говорю, – У нас регенерация не очень.
Хмурится, а мне аж не по себе – такая работа мысли на этом лице отразилась.
– Нет регенерации, человеческое тело… Ладно, – бормочет, – Надо подумать, что с этим можно сделать… Пойду, пожалуй, с невестушкой пообщаюсь.
– Элле, не убивайте её, ладно? Она просто приревновала.
Он хмыкнул:
– Вот вроде бы ты не дура… И участь, которую она тебе уготовала, ужасна. Откуда эта неуместная жалость?
– Не хочу, чтобы она была, как Ноэль – призраком невесты над оврагом. Им там холодно и страшно, навсегда, а не на какой-то миг. Несопоставимоя цена, элле.
– Вот как… И кто она, эта Ноэль?
– Моя лучшая подруга.
– Она ею стала до того, как её убил жених, или после?
– После, – бурчу, – Как бы я до того с ней познакомилась? У меня никогда не было живых друзей.
– У меня тоже.
Молчим, домовые крыльями шелестят, в открытое окно шепот сада просачивается ядовитой змеёй. И вдруг так хорошо на душе стало – от того, что рядом тот, кто понимает. И пусть он странный – я-то не лучше.
– Хорошо, – говорит демон, – Она не будет витать над оврагом. А ты, зверёк, не выходи с чердака до вечера – еду принесут домовые. Поняла?
Что уж тут не понять-то… Легла на кровать, печать сквозь ткань платья ладонью накрыв, вздыхаю тихонько.
В тятиных умных книжках говорится, что прошлое – отрезок времени, которого больше не существует, а значит, вполне вероятно, не существовало в принципе; есть память, но она неминуемо лжёт. Именно потому вспоминать о былом – глупая и опасная ловушка, но иногда… Тятя, тётушка, Ноэль… Мне хватает ума понять, почему Незрячий приказал маг-контролю сжечь наш дом и все, что в нём, кроме самых интересных лично для него экземпляров – иномирных кристаллов, нескольких редких книг, тятиного дневника и, вот, меня. Это логично, объяснимо, но от разумных доводов боль никогда никуда не уходит, к сожалению. А Ноэль… Она единственная не боялась меня, ещё когда я была… до тяти, в общем. Я всегда общалась с ней, а теперь туда и не вернуться – територия опечатана, сунусь – сразу почует Незрячий. А как жаль…
И вот кто бы мне подсказал, как дружить с живыми, как понимать их? Они такие странные, совсем другие, но так… притягательны. Их страсти, их порывы, их страхи и мысли, любовь, опять же… Я, я всегда так отчаянно хотела быть одной из них…
Словно в ответ на мою тоску, где-то в глубине дома запела, застонала на разные лады скрипка – Ноэль была скрипачкой, и это она, её любимая мелодия, та, что она мне напевала и мечтала, так отчаянно мечтала ещё раз сыграть… Я прикрыла глаза, чувствуя слёзы на щеках. Говоришь, не выходить сегодня из комнаты? Не буду, Мэрдо. Я знаю правила.
Глава 7. О садовниках и безумии
– На что мне безумцы? – сказала Алиса.
– Ничего не поделаешь, – возразил Кот. – Все мы здесь не
в своем уме – и ты, и я.
– Откуда вы знаете, что я не в своем уме? – спросила Алиса.
– Конечно, не в своем, – ответил Кот. – Иначе как бы ты здесь оказалась?
"Алиса в Стране Чудес"
– Простите, давайте попробуем ещё раз: вам нужен кто? – директор приюта для скорбных умом поглядел на меня с профессиональным интересом.
– Садовник.
– А что вас сподвигло обратиться именно ко мне?
– У нас сад, как бы так сказать… необычный. Хозяин дома просто колдун, потому в саду может быть… ну, вообще все: говорящие деревья, шепчущая трава, статуи оживают, лабиринт опять же…
– Понимаю-понимаю… Милочка, а что если мы спокойненько с вами пройдём в мой кабинет и обсудим эти феномены подробней?
Вздохнула. Ну, этого следовало ожидать!
– Не спешите звать помощников, – говорю, – Бонни, иди сюда!
Размотала платки. Врач немного полюбовался на зомби, кашлянул и отозвался:
– Я понял, уважаемая. Давайте для начала определимся: вашему хозяину нужен садовник, или, все же, подопытный? Если последнее, завалялось у меня парочка агрессивных экземплярчиков, которых по закону в лабораторию отдать вроде бы и нельзя, но, вы не поверите – безумно хочется.
– Спасибо, конечно, но мне правда нужен садовник, а агрессивных и без него хватает… Мне наоборот, кто-то очень… как бы сказать… самобытный, такой, кто всему рад и со всеми дружелюбен. Какие его при этом посещают видения – дело десятое, нашим деревьям в любом случае будет приятно, если с ними будут постоянно разговаривать. Понимаете?
Взгляд собередника снова прошёлся по зомби.
– Я в целом понятлив, работа такая, – кивнул врач, – Пойдёмте, покажу вам пару вариантов!
Жутковатое, скажу вам, это место – я аж поближе к Бонни придвинулась, да по сторонам не смотреть стараюсь: больно странные вещи может кто-то вроде меня в глазах местных пациентов углядеть.
– Вот, – сказал директор, показывая на медноволосого увальня с заячьей губой и перманентной улыбкой, – Это Джеки, он парень добрый, просто… ну, вы понимаете.
Я покивала, увалень радостно мне заулыбался. А точно ли это была хорошая идея?..
– А ты что такое? – вдруг спросил хриплый голос из-за моей спины, – Что за зверь? Кошка, что ли? А нет… да почему ты постоянно меняешься?
Вздрогнула, врач засуетился.
– Ой, простите, уважаемая, у мальчика действие зелий прекратилось. Не переживайте, он прикован!
Облизала губы.
– Я не переживаю… Оставите нас с Джеки? Поболтаем немного…
– Да-да, конечно!
Директор ушёл, а я медленно повернулась и на парня уставилась, который на второй койке лежал, намертво прикованный. Тощий, с глазами громадными, синющими и совсем безумными, длинными черными волосами, в колтуны сбившимися и чертами лица тонкими такими, аристократичными даже. Он губы покривил:
– Что, съесть хочешь? Это можно, конечно, но зря волнуешься: они мне все равно не поверят.
– Я не ела людей… ну, почти никогда. А теперь и сама человек.
– О, понятно… Прости, я просто таких ещё не видел никогда. А это что, правда зомби в женском платье?
– Да, – вздыхаю, – Понимаешь, так проще с ним по городу ходить.
– Понимаю.
Сидим, молчим.
– А ты… что вообще такое? – спрашиваю, – Как тут оказался? Почему не сбежал?
– Человек, просто с даром не повезло, да и с родственниками тоже. Сильно. А оказался… Мешал кое-кому наследство получить.
Я губу прикусила. Теперь, когда судьба меня сюда привела, как же мне оставить его здесь? Ведь он видит нас, значит, вроде как, свой. Какой надо быть низкой тварью, чтобы бросать в таких вот ситуациях – своих?
– Хочешь быть садовником? – говорю, – Оклад неплохой, хозяин – немного демон, деревья живые. Но тебя там никто не обидит!
Он смеётся в ответ, кашляя. Плохо дело, он совсем хрупкий…
– Никто меня не выпустит отсюда… Но спасибо, что предложила.
Сжимаю губы решительно.
– А если бы выпустили? Стал бы садовником у демона? Попробовал бы со мной подружиться?
Он мне в глаза посмотрел, и там столько надежды, что окунуться и завернуться можно было, и ответ не нужен. Я себя руками обняла, обдумывая: как бы это так провернуть, чтобы на глаза Незрячему (вот ведь каламбур) не попасться? Превращаться нельзя, силушку свою выпускать тоже – так бы разрушила эту богадельню до основания, и нет места – нет проблемы. Так, если подумать, и с моим домом поступили когда-то, оставив умирать… Одна проблема – ничего этого нельзя, а значит, безнаказанно могу лишь навыками демонолога воспользоваться.
– А что про Джеки скажешь?
– А что про него? Парень болен, с малолетства, так что – так себе будет садовник.
Покивала. Если ещё немного подумать…
– Отойди от меня, идут. Если поймут, что я с тобой разговаривал, могут и тройную дозу вкатить…
Отошла послушно, пронаблюдала, как парню зелье вливают, и такая злость взяла, что аж зубы зачесались. Может, и поспешила я говорить, что людей не ем. Тут все, как говорится, зависит от сопутствующих обстоятельств!
Раскланявшись с директором и пообещав зайти завтра – мол, с хозяином пообщаюсь и повторное собеседование проведу – побежала домой, чуть ли не роняя башмаки. Право, если уж я – домашний любимец, не убьёт же он меня за то, что взяла парочку простейших ингридиентов! В крайнем случае, попрошу из жалованья вычесть.
Дом меня встретил музыкой: Ноэль, после того, как тело эльфы в частичное пользование получила, никак наиграться не могла – за уши от скрипки не отащить. Говорит, смерть – великий источник вдохновения, и неплохо было бы написать симфонию прорастания травы и жизненного цикла бабочек-трупоедок. Я кивала, понимала отлично, что люди творческие всегда таковы, и просто следила, чтобы в свои часы подруга успевала поесть, да парой слов с ней перекидывалась – того мне хватало.
Сегодня, впрочем, она мне была нужна.
– Переоденьте Бонни и позовите Ноэль, – говорю домовым, а сама пошла в хозяйскую лабораторию – грабить, да-да…
– А что мы ищем?
– Комнату для вызова демона.
– А что его звать? Он через час должен с учёбы прийти.
– Нет, нам другой нужен.
– А-а, тогда ладно…
Ноэль шествовала за мной, любопытно шевеля ушами. Когда была её очередь контролировать это тело, эльфа сразу в несколько раз красивей и милее становилась – глубина в глазах появлялась, решительная складка у губ, да и томление в движениях обращалось не наигранным, а природным, врождённым, какое ни один учитель не привьёт. Впрочем, может это мне так казалось. Наверное, те, кого мы любим, в любом теле красивее всех других – в наших глазах как минимум.
– Вроде это подойдёт, – оглядела я деловито уютный подвальчик, который, кажется, только недавно тут появился, – Раставляй свечи, как на картинке, а я пока пентаграмму расчерчу!
– Как посмели вы, смертные, потревожить покой самого повелителя пекла! – говорю же, демоны. Обычный дух иллюзий, но пафоса-то… Я уж рот открыла, чтобы слова связывающие произнести, но тут меня прервали.
– И чем же ты там таким повелеваешь? – раздался весьма ехидный голос за нашими спинами. Ой, чего это он так рано?.. Наш призванный съежился вдруг и заблеял что-то, а я вздохнула, поворачиваюсь и говорю:
– Извините, элле, можно я здесь закончу? Пять минут, и я приготовлю вам ужин!
– А могу я спросить, что тут происходит?
– Да вот, видите – демона вызываю.
– А меня тебе, значит, мало?
– Что вы, – вздыхаю, – Вы просто не подходите.
Дух в пентаграмме в какой-то совсем уж дикой тональности заскулил.
– Правда? – ой, что это у него с голосом?
– Не подхожу! – завопил мой вызванный, – Ни для чего и ни к кому не подхожу!!!
– Не говорите ерунду, – сказала я духу строго, – Я вас специально вызвала, вы как раз мне и нужны. Элле, извините, что взяла ваши ингредиенты, но…
Мэрдо вдруг сквозь внешний круг прошел, для демонов в теории непроницаемый, меня с дороги отодвинул и…
– Как вы могли?! – не могла я успокоиться, накладывая еду, – Это просто… просто…
Ноэль, сидящая тут же, хихикнула – ей казалось, что это все очень смешно. Мне вот, однако, было не до веселья.
– Зачем вы его съели?! Я трудилась, призывала, а вы… Мне надо было пять минут, не больше, и я подогрела бы вам обед. Он был готов! Элле, как можно тянуть в рот всякую гадость? И вообще, хотите отращивать себе жуткую морду и есть демонов – сами их и призывайте, мне за это не платят. А так… Мне теперь, между прочим, по-новой ритуал проводить придётся!
Мэрдо восседал на стульчике и чинненько так, чисто принц крови, орудовал ножами и вилками. Кому сказать, на что его голова минут десять назад была похожа – не поверят, а очень-очень зря… Вообще, хорошо ещё, что душа эльфы спит в кулоне и не видит всего происходящего, а то визгу было бы как отсюда и до небес.
– Зверёк, – тактично так пропел демон, когда поток моего возмущения иссяк и я теоретически вспомнила, кого тут надо бояться, – Давай с самого начала: зачем тебе понадобилась эта низшая падаль?
Лишь глаза на это закатываю – ох уж мне эти демоны с их иерархией. Неужели так сильно разозлился, что призвала в его доме кого-то? Но разум у меня уже включился, потому ругать демонюку не хочется: он мне столько добра сделал, Ноэль вон воскресил, пусть пока и частично, но лиха беда начало. А я что? Ну, съел он того демона, голодный был, видимо. Нового призову, благо, жизненный резерв позволяет.
– Он мне нужен, чтобы украсть нам садовника.
– О, как любопытно… Я прямо-таки опасаюсь ответа, но все же спрошу: откуда мы собираемся его воровать?
– Из приюта для скорбных умом, элле.
Пауза, последовавшая за этим, меня весьма взволновала, потому я продолжила:
– И, ну, как бы, это я собираюсь. Мне не пришло бы в голову втягивать в это вас, не беспокойтесь: я понимаю, что вы очень занятой… э… занятое существо.
Демон, странно как-то на меня глядя (обычно так тятя смотрел на особо чудные результаты своих экспериментов, вроде нашего говорящего кактуса), покрутил в руке вилку, вздохнул и сказал:
– Так, зверёк, я предлагаю договор: в следующий раз, когда тебе понадобится что-нибудь или кого-нибудь украсть, убить, купить и дальше по списку, ты сообщаешь об этом для начала мне. Как ты могла заметить, посторонние демоны меня немного раздражают. Понимаешь?
Киваю. А что мне ещё остается?
– Но, элле, я не знаю другого способа украсть его. Может, тогда вы позволите взять с собой и использовать Бонни, Лауру и кого-то из домовых?
– Ну, не придумывай глупостей, зверёк. Пойдём вместе! Заодно с новым садовником в неформальной обстановке пообщаюсь…
– Элле, мы не можем просто взять и войти.
– Почему?
– Там охрана и чары… а… ну, ладно.
Идем по аллейке, у нас за спиной пепел, от ворот оставшийся, осыпается, охрана полегла, как ковыль под ветром – не хочу проверять, живы или нет. Мэрдо меж тем пальчиками картинно так щёлкнул, и везде в домище – старинном, неповоротливом, канцелярски-сером, окруженном скучным газоном – свет погас. Хозяин мой, не оборачиваясь, спрашивает:
– Видишь в темноте, зверёк?
– Нет, – говорю, и то почти правда: в человеческом теле и впрямь не вижу. Демон вздыхает страдальчески и руку мою сжимает.
– Дорогу описать можешь?
– Третий этаж, направо, самая крайняя комната.
– Значит, иди за мной.
И дверь перед нами открывается с характерным неприятным скрипом, какой, наверное, должен звучать в любой страшной сказке; тьма расцветает перед моими глазами, и, наверное, это должен быть ужасный момент для человека – идти в кромешнем мраке, в каком даже себя не разглядеть, держась за тёплую руку демона, поглаживающую большим пальцем тонкую кожицу там, где бьётся пульс. Думаю, подобное должно пугать, но мое сердце частит отнюдь не от страха: просто я вдруг начинаю понимать, пусть и очень примерно, на что похожа эта их любовь. Суть всегда одна – блуждая во тьме, смело протяни руку, не обвиняя, не ожидая, не умоляя, и тогда, может быть, за неё схватится кто-то, кто похож на тебя. Стоило, конечно, прийти грабить дом скорби, чтобы такие вот мысли посетили… Все-то у нас, не как у людей.
Хотя мы, если развить мысль, и не люди.
Где-то на этом, весьма ценном, умозаключении я и увидала свет во тьме. Обычно это хороший признак, но два ярко-голубых огонька, полыхающих практически под потолком, вызывали какое-то безотчётное беспокойство, но что не так – не понять. И только в миг, когда мы подошли ещё ближе, эти самые огоньки моргнули.
– Элле, – говорю я, – Вы это видите?
– Вижу, – говорит Мэрдо спокойно, – Это интересно.
– Да, – смеётся в темноте шипящий голос, – Действительно, любопытно… Кто же вы такие, что так легко вошли в мое гнездо? Но, так или иначе… вряд ли у вас получится так же легко отсюда выйти.
Хмурюсь, потому что что-то в голосе кажется смутно знакомым.
– Господин директор?.. – тяну неуверенно.
– Госпожа служанка, – шипят мне в ответ ехидно, – Как же меняются некоторые вещи, когда на них перестает падать свет, правда?
Хмурюсь, обдумывая происходящее. Между тем, оттуда, где должны в теории быть стены, начали раздаваться, ну, звуки. Влажные, шевелящиеся – вот ни разу ничего слухоуслаждающего, если быть откровенной.
– Так вам, милочка, тоже понравился мой любимчик? Пришли забрать его у меня? Но нет, я его ещё не доел…
– Что ж за день такой, – говорю, ибо молчать поднадоело, – Все всех жрут. Чем же это занимается Незрячий, что чудо вроде вас пропустил?
– Я вот смотрю на вас – и тоже в возмущении, – веселится это нечто, – Надо будет спросить, когда он в следующий раз меня навестит: что же это у него потусторонние твари на любой вкус и размер разгуливают по городу? Позор главе магического контроля!
И вот тут я поняла – надо превращаться, ибо вариантов нет. Если эта неясной пока этимологии нежить поговорит с Незрячим, опишет меня, итог очевиден и предсказуем. Так хоть развлекусь…
– Тише, зверёк. Спокойно. Все хорошо, – мягкий голос демона, который решил-таки отмереть, ворвался в мои размышления.
– Правда? – весело уточнил директор сего богоугодного заведения, стены которого, кажется, решили ожить, – А вы редкостный оригинал, элле.
– О, вы даже не представляете, почтенный…
И тут в воздухе огонёчки начали разгораться, притом неплохо мне знакомые – заблудшие души, как они есть. В их голубоватом мерцающем сиянии сокращающиеся, обросшие мясом и сочащиеся кровью стены, смотрелись особенно дивно. Да и наполовину высунувшийся из этой склизкой шевелящейся массы господин директор не мог не производить впечатления – на мой вкус, многовато щупалец-присосок для того, чтобы принимать участие в каком-нибудь конкурсе красоты.
Как-то мне перестало нравиться это мероприятие, честно-честно. Скархл, да разожравшийся, да с кучей порабощенных душ – противник серьёзный. Мэрдо, конечно, тоже не самое безобидное существо, но – как далеко он готов зайти, вызволяя какого-то мальчишку? Если эту тварь действительно посадил тут сам Незрячий (шуточка вполне в духе этого премилого эльфа), то у Мэрдо могут быть проблемы… Между тем, оставить того мальчика внутри скархла я уже просто не могла, и все тут.
Мэрдо, кажется, тоже что-то решил – пространство вокруг него начало беспощадно кривиться, а фигуру начала окутывать тьма.
– Даже так… – прошипел скархл, – Но это не твоя территория, скверна. По договору ты не имеешь права просто так вмешаться. Я знаю правила…
– Помогите!! Не надо! Не надо! – вопль раздался из-за последней двери в коридоре, и я узнала голос, перешедший в сдавленные рыдания. Все логично – Паразит предвидит неприятности (а высший демон, даже связанный договором, та ещё проблема) и пытается подкормиться. А уж одаренный от рождения ясным виденьем человек должен быть потрясающим, хотя и сложным в употреблении, деликатесом.
– Элле, – говорю, – Вы умеете скрывать эманации?
– Смотря какие. А…
– Так прикройте меня, пожалуйста! – и на миг зажмурила глаза, чтобы потом распахнуть их иными, не снимая, но слегка ослабляя печать, а после – вывернулась из рук демона, явно не ждавшего от "зверька" такой вот силы и прыти.
– Да, милая, – оскалил беззубый рот скархл, – Иди ко мне!
И явно ведь специально позволил мне услышать крик мальчишки, чтобы нас разделить! Ну-ну, касатик… Ты только не подавись…
