Текст книги "Солнечный дождь (СИ)"
Автор книги: Алина Сабирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)
Глава 34
Ромашковая поляна, казалось, простиралась до самого горизонта и напоминала летнее, слегка колыхающееся на теплом ветру море. Диана сонно потянулась и наткнулась рукой на шершавый древесный ствол; оглянувшись, она поняла, что лежит под старым, могучим тополем, раскинувшим над ней свои зеленые толстые ветви. Лето здесь цвело во всей красе, вокруг порхали нежные бабочки, образуя в воздухе причудливые живые узоры, постоянно распадающиеся и образующиеся вновь. Жгучее июньское солнце било сквозь густую листву слепящими горячими лучами и даже проникало сюда, в благодатную прохладу тени под деревом. Девочка потянулась и разбудила уснувшую рядом с ней маму, тряся ее своими маленькими пухленькими ручонками. Та открыла глаза и ласково притянула малышку к себе.
– Мама, мне приснился страшный сон, – прижимая головку с черными косичками к маминой груди, призналась Диана. – Как будто ты умерла, папа взял меня жить к себе, я убила девушку, а потом вышла замуж за своего брата, который оказался вовсе не моим братом... А потом бабушка убила моего сына, вырвав из его груди сердце...
– Господи, ну и сны тебе снятся, – усмехнулась мама, целуя дочку в маленький чистенький лобик, и она счастливо закрыла глаза, позволяя блаженному теплу разморить себя. Ромашки и бабочки кружились вокруг них, повинуясь легкому ветерку, они сливались в единую убаюкивающую мелодию, что истончал этот белый пенистый океан цветов, терпких трав и искрящихся солнечных зайчиков, временами шаловливо будивших маленькую Диану от беспокойных видений, которые всякий раз ужасали ее, и заставлявших радоваться тому, что это всего лишь сны...
Кирилл вошел в помещение морга, дрожа от боли, грызущей изнутри, убивающей многочисленными жалами, сводящей с ума... И казалось, что эта боль так сильна, что он не сможет ее пережить. Он представлялся сам себе медленно высыхающей мумией. Диана лежала на столе, ужасно бледная, с фиолетовыми, почти черными кругами под глазами – всего лишь неподвижное безжизненное тело, которое скоро истлеет, как будто его упрямой черноглазой милашки никогда и не было.
– Я так хотел, чтобы ты жила, – медленно опускаясь на колени, прошептал Кирилл. – Мне бы так хотелось эгоистично лечь рядом с тобой и тоже умереть, – он бормотал это срывающимся голосом, едва понимая, что разговаривает сам с собой. – Но ведь я не могу этого сделать, потому что теперь я отец. И я не знаю, хватит ли у меня сил продолжать держаться, зная, как поступили с моим сыном. И чем я так провинился перед Господом, что должен прощаться с тобой здесь, в этом холодном отвратительном месте?..
Он умолк, задыхаясь от слез. Его Диана, девочка, полная жизни, умерла, и ничто, никакая новая технология не способна вернуть ее, а он все никак не мог заставить себя отойти от нее, будучи готовым по-прежнему, несмотря ни на что, защищать ее тело и память от всех и вся вокруг. Кто-то подошел сзади и ободряюще пожал его плечо; это был Альберт.
– Все закончилось, Кирилл, ее больше нет, – тихо сказал он, будучи уже не в силах сдерживать рвущиеся из груди рыдания. Кирилл оглянулся и, поднявшись с колен, крепко обнял его, как в детстве. – Ее больше нет, мальчик, ее нет!..
Они оба оплакивали свою несчастную, любимую девочку, хватаясь друг за друга, как тонущие хватаются за спасательный круг. Между ними больше не осталось обид и ненависти, все это теперь казалось смешным и мелочным, когда они снова – впервые за много лет глупой вражды – смогли почувствовать себя отцом и сыном.
Сергей Степанович, услышав, что операция провалилась и его внучка скончалась, немедленно слег с инфарктом. Все подозревали, что скоро он тоже отправится вслед за ней в лучший мир, однако за неделю он выкарабкался и, удивительно бодренько собрав совет, сообщил, что окончательно уходит на пенсию и взамен себя рекомендует кандидатуру... Коромыслова. Для многих эта новость была неприятная, но не для подлиз, которых было большинство. Так что Коромыслов приготовился взять на себя полномочия главврача клиники. Тимура, которого едва не стошнило от этой новости, конечно, больше всего волновала Камилла. Она не хотела его видеть из-за давления матери. Сейчас их разделяли тысячи километров; юная супруга была так далеко, что дух захватывало от одной только мысли об этом, и терпеть душераздирающую разлуку становилось все сложнее.
За несколько недель Кирилл понемногу отошел от своей потери, похороны прошли для него в тумане слез и беспамятства, и единственное, что отпечаталось в сознании – это то, как комья сырой земли обрушились на крышку гроба и его счастливое прошлое было навсегда погребено. То, что раньше казалось само собой разумеющимся, вечным, ушло в одночасье, чтобы никогда уже не вернуться.
Кирилл потихоньку знакомился со своей дочерью, с удивлением отмечая, что эта очаровательная крошка уже имеет свой характер, отличный от всех других. У нее были светлые, прозрачные глазки, широко распахнутые, с едва уловимой зеленью на самом своем дне – какие были у него самого в детстве. С каждым днем он все больше узнавал в малышке свои черты, порой видел в ней Диану, когда девочка жмурилась и смешно морщила маленький носик. И он любил ее всем сердцем, с каждой минутой все сильнее.
На его плечи легла не только забота о новорожденной дочери, но и вопрос о ее имени. Он много раз представлял, как бы счастливы они были с Дианой, занимаясь такой приятной проблемой – выбором имен для своих будущих детей. Кирилл назвал дочь Кариной, потому что так звали маму Дианы… Он надеялся, что его любимой бы это понравилось.
Сегодня девочка плакала и ни в какую не хотела успокаиваться; тогда Кирилл взял ее на руки и, бережно прижимая к груди, начал медленно бродить по коридору взад-вперед, пока его взгляд не остановился на полотне, накрывающем нечто старое, давно забытое, до боли знакомое, от одних контуров которого начинало щемить сердце... Сняв покрывало одной рукой, Кирилл отошел в сторону, не сводя глаз с того, что грозилось свести его с ума. Это была та самая скульптура, что он купил когда-то на выставке Дианы сразу же, как только увидел – женщина, кормящая грудью младенца. Он видел ее еще незаконченной, когда Диана разозлилась на него из-за того, что он посмотрел неготовую работу. Малышка на его руках постепенно успокоилась и начала клевать носом, а Кирилл все стоял неподвижно, словно замерев в прошлом.
– Мама любила тебя и мечтала о тебе, еще задолго до того, как ты родилась, – прошептал Кирилл, нежно целуя ребенка в лобик. – Мы справимся. Все будет хорошо.
Ему самому очень хотелось в это верить, но сил на то, чтобы просыпаться по утрам оставалось все меньше… Казалось, что этому опустошению не будет конца.
***
Первые дни по прибытии в Мельбурн все было просто замечательно: Марина баловала Камиллу, не ограничивала во вкусняшках, и Камилла снова ощутила себя счастливой девочкой-принцессой, как раньше. Но через три дня, приметив, что Камилла расслабилась, мать решила затеять разговор об Артеме:
– Милая, он изменился! – клялась она. – Да, он признавался мне, что грозился изнасиловать тебя, но уже давно раскаялся! Дорогая, позволь тем, кто тебя любит, быть рядом с тобой, только и всего. Это все, о чем я прошу.
И месяц спустя, как по заказу, на имя Камиллы пришел шикарный букет изысканных нежно-белых лилий, изящных в своей трогательной хрупкости, на расстоянии испускающие вокруг себя тонкие сладкие флюиды. Записка в букете звучала просто и лаконично: «Я жду тебя на пристани, если ты хочешь плыть навстречу ветру и солнцу».
– Я знаю, что это он, знаю! – ликующе воскликнула Марина. – Какой еще мужчина тебе нужен?! Я хочу, чтобы ты немедленно шла к нему.
– Мама, ты забыла, что я замужняя женщина, – робко возразила Камилла.
– Мы аннулируем этот брак, поняла? – резко сказала женщина, – этот мерзавец не получит тебя...
– Мама, он уже меня получил, – вздохнула Камилла, но мать даже слушать ее отговорки не хотела.
–...он не получит твоих денег, его алчная натура останется ни с чем! – пафосно восклицала она. – Я до сих пор не могу отойти от того, что моя дочь попалась в лапы этому... этому... в общем, брак с ним – это худшее, что могло случиться с тобой.
– Но не в материальном плане. По сути, я стала женой миллионера, – возразила Камилла с грустной улыбкой на улице.
– Ну когда же ты перестанешь быть идиоткой? – раздраженно вздохнула Марина. – Он никогда не даст тебе и копейки, все, ради чего он женился на тебе – это наши деньги!
– Прекрати! Почему ты думаешь, что всех вокруг интересуют твои деньги?
– Потому что так оно и есть! А ты выросла, словно в коробочке, как у Христа за пазухой, и не хочешь видеть, что тот, кто родился ничтожеством, ничтожеством и умрет!
– Ты так ненавидишь его, потому что он сын Алексея?
– Все, не хочу больше об этом говорить! Лучше начинай собираться на свидание с Артемом. Этот мужчина действительно заслуживает уважения, фактически, он вылепил из тебя звезду. Ах, то ли еще будет! Попробуй хотя бы немного пойти его чувствам навстречу, девочка! Улыбнись ему, не хами, скажи, что готова постепенно открыться для новых отношений – только и всего! – и ты увидишь, как на тебя посыплется манна небесная!
Спустя два часа Камилла уже стояла на пристани в красивом легком платье с желтыми цветами, нервно сложив руки на груди. Она пришла, чтобы в последний раз воззвать к разуму Артема и попросить оставить ее в покое. Марине она, естественно, об этом не сказала. Стоял прекрасный теплый день: в ослепительной синеве неба высоко палило солнце, яхты сонно покачивались на зеркальной воде у причала, нежный морской бриз теребил ее волосы, но Камиллу не радовали свежесть и безмятежность, которые царили здесь. Она не чувствовала, что идет правильным путем. Ведь о чем еще было бы мечтать, как не проснуться однажды, а мужчина, в которого ты влюблена до умопомрачения – твой муж, боготворящий, заверяющий в своей любви... А она опять послушалась маму и уехала в Австралию. «Я совершила ошибку, – думала она, – и опять загнала саму себя в ловушку… Кого я обманываю?.. Артем никогда меня не оставит в покое. Тимур бы смог меня защитить, а я уехала от него...»
Увидев, что на яхте кто-то копошится со штурвалом, она несмело подошла, чтобы спросить, верно ли она идет. Что-то в фигуре мужчины, одетого в легкую белую рубашку и шорты, под которыми явно контурировали сильные мускулистые бедра, казалось очень знакомым. Какого же было ее изумление, когда тот оглянулся и ее глаза столкнулись с его – ярко-голубыми, задорными, до боли желанными.
– Тимур, я...
– Я надеялся, что ты придешь. Хочешь узнать, каков из меня капитан корабля?
Камилла растерялась при виде этой белоснежной улыбки, подчеркивающей его притягательные, будто сваянные искусным мастером черты. От одного звука этого смеющегося сексуального голоса с легкой хрипотцой ее сердце ускоряло свой бег. Она стушевалась и засмущалась от того, что он явно замечает, какое впечатление на нее производит его неотразимая внешность, развитое тело, полное энергии и животных инстинктов, которые невозможно скрыть под одеждой. Камилла безропотно подала ему руку, проглатывая комок сладкого возбуждения в горле, и Тимур помог ей подняться.
Они отчалили, и Камилле вдруг захотелось, чтобы яхта никогда не вернулась к этому берегу; как бы было чудесно, если бы можно было провести в море остаток своих дней подле этого идеального мужчины, стоящего за штурвалом. Тимур всегда был похож на принца из сказки, Камилла почувствовала это еще в тот далекий день, когда была четырнадцатилетней девочкой и сидела вместе с Юлей в больничном коридоре. Тогда они обе впервые увидели его... А он даже не обратил внимания на Камиллу, пожирая глазами длинные Юлины ноги. Время прошло, и теперь она – его жена, и он, конечно же, овладевал ею неоднократно, но она не помнит всех этих, без сомнения, волшебных моментов. Как ужасно забыть нечто прекрасное в твоей жизни, то, что нужно трепетно хранить в глубине своего сердца.
– Почему ты здесь? – спросила девушка.
– Я же говорил, что не оставлю тебя в покое, – отозвался он, не поворачивая головы. – Ты ведь понимаешь, что я больше не мыслю своей жизни без тебя. Наши судьбы связаны, и эту связь не разорвать никому... – Тимур улыбнулся и взглянул на нежное личико, обрамленное мягкими волнами густых блестящих волос. – Не хочешь поесть?
Спустя десять минут они уже приступили к обеду прямо на палубе; Тимур снял рубашку и остался в белых шортах, и его развитый торс с поигрывающими мышцами при каждом малозначительном движении больше ничто не скрывало. Сладкий молочный коктейль охлаждал горло и немного успокаивал душу, взволнованную присутствием мужчины, знающим о ней такое, чего она сама не ведала.
– Ты хочешь жить со мной? – спросил Тимур, и его губы сложились в одну горькую линию. – Понимаю, что ты не помнишь меня...
– Нет-нет, помню, – поспешно возразила Камилла. – Мы с тобой были очень хорошие знакомые, но ты всегда был такой... такой...
– Какой?
– Ты никогда не питал ко мне сильных чувств, и в один прекрасный момент я открываю глаза, а ты женат на мне! Конечно, мне было проще поверить в то, что рассказала мне о тебе мама, чем во внезапно вспыхнувшую любовь с твоей стороны...
– Ты всегда мне нравилась, – прервал ее Тимур, – это не было влюбленностью, но... я думал о тебе с тех самых пор, как ты танцевала на сцене.
– Понятно! – горько усмехнулась Камилла. – Иначе и быть не могло, верно? Многие были без ума от этого моего образа, ты знаешь? Только вот сама я, в моей обычной жизни, вряд ли бы смогла кого-нибудь заинтересовать.
– Нет, это неправда, – покачал головой Тимур. – Видимо, ты забыла, что я знаю тебя с тех пор, как ты была девочкой...
– Да, я отлично помню, вы с Юлей строили друг другу глазки, забыв о моем существовании...
– Эй, ты же не будешь ревновать меня к тому, что осталось в далеком прошлом? Тем более, когда я ни о чем не могу думать, кроме как о тебе. Едем домой?
– Я жила в твоем доме, да?
– Конечно, и там осталось много твоих вещей.
– Даже представить сложно... Мы ведь занимались любовью?
– Конечно, – еле сдерживая улыбку, ответил Тимур. – И тебе это очень нравилось. – Он потянулся к ней через поднос с морепродуктами, разделяющий их, нежно погладил ее по волнистым волосам, развивающимся по ветру, не поднимаясь с колен, настойчивым властным движением прижался к ее податливому рту. От такого близкого контакта с мужчиной Камиллу моментально бросило в жар.
Ей показалось смутно знакомым это ощущение, когда его воля сминает ее хрупкую юную душу под напором бешеной страсти и нестерпимого желания соития в дикое и прекрасное существо с одним сердцем на двоих. Тимур был ее мужчиной, и сейчас она ощутила это всеми фибрами своего естества. Второй раз она уже не откажется от этого подарка судьбы; Камилла обвила его шею руками, и он потянулся к ней, отчаянно рыча от болезненного ощущения, неумолимо разгорающегося в глубинах его тела, растекающегося пожаром по его венам. Все произошло очень быстро: Тимур, повалив ее на мягкий шезлонг, лихорадочно сорвал бретельки с ее плеч, оставляя на ее коже в этих местах горячий след от своих ненасытных поцелуев; его руки скользнули вверх по ее бедрам, и Камилла безропотно подчинилась, когда ощутила его тяжесть, вынуждающую раскрыться навстречу дерзкой любви. Он двигался в ней, ласково скользя пальцами по изгибам ее тела, солнце беспощадно палило, превращая их кожу в расплавленное золото, переливающееся бисеринками пота, и Камилла отчетливо ощущала, как внутри нее растекается обжигающий нектар из недр этого крепкого, идеального тела, владеющего ею безраздельно и навечно.
Камилла чувствовала себя самой счастливой на планете. Она лежала, тяжело дыша, а вокруг был мир из воды и искрящегося света, бликов благодатного солнца на свежих соленых брызгах, исторгаемыми игривыми океанскими волнами. Тимур осторожно коснулся ее плеча сзади и прошептал:
– Камилла, я хочу, чтобы ты узнала кое-что очень важное.
– Что? – улыбнулась Камилла, блаженно прикрывая глаза; ей казалось, что все самое важное она и так уже знает.
– Ты беременна.
Глава 35
Посреди глубокой ночи Лидию разбудил тревожный телефонный звонок. Она недовольно перевернулась, с трудом расставаясь с прекрасным сном, в котором все три сердца бились как одно, Бог был уже жив, а она – молода и полна сил. Женщина взяла телефон в руки, одним глазом посмотрев на экран.
– Что случилось? У нас на дворе ночь, – вместо приветствия буркнула Лидия бывшей невестке.
– Я не знаю, что делать, последняя надежда на тебя, – заголосила Марина. – Ты же тоже не хочешь, чтобы Камилла досталась этому хлыщу!
– А он тут при чем? Ты же говорила, что этому нелепому браку пришел конец...
– Да нет же! Тимур приехал и забрал ее обратно к себе! Я опять теряю дочь...
Лидия приподнялась, окончательно просыпаясь. Дело принимало неприятный оборот: здесь для Камиллы слишком много напоминаний, и если она вспомнит, кто ее преследовал, вспомнит все... Тогда пиши пропало. Эх, а она ведь не хотела ее убивать, думала, можно дать девчонке еще пожить какое-то время... Но что делать? Видимо, придется…
– Почему он смог ее забрать? А ты там для чего? Как он убедил ее?
– Очень просто, – усмехнулась женщина, – приехал, покатал на яхте, наплел красивых сказок про любовь, эта курица опять раздвинула под ним ноги, и готово! Я-то думала, что дочка на свидании с Артемом, а она вернулась домой в сопровождении этого кретина! Собрала вещи и была такова! И, как будто мне этого мало, мерзавец решил обрадовать меня тем, что я скоро стану бабушкой!
– Что?!
– Да, ты не ослышалась, Камилла беременна, так что отвадить его теперь будет ох как непросто. Эта дурочка так радовалась, когда узнала, что скоро родит ребенка, зачатия которого даже не помнит и, скорее всего, не вспомнит никогда.
Положив голову на подушки, Лидия так и не смогла больше уснуть: в ее голове крутились слова пророчества: «…о сердце третьего мать не помнила, пока ее не просветили, но возрадовалась сыну рано, ибо был он даром, что и те невинные души...» Эта дурочка так радовалась, когда узнала, что скоро родит ребенка, зачатия которого даже не помнит… Все происходило неслучайно: Бог почти ожил, он уже начал управлять жизнями и поступками людей, поэтому Камилла и ехала прямо к ней в руки…
***
– Ты писала, что можешь помочь мне с Камиллой, – довольно грубовато начал Артем, присаживаясь за столик в небольшом кафе, располагавшемся в шумном торговом центре. – Я отлично знаю, кто ты такая, и, честно говоря, не представляю, как ты можешь утверждать такое. Зачем ты просила меня приехать в Россию? Какая тебе будет польза, если я завоюю эту девушку?
– Если ты мне поможешь, то увидишь, что Камилла довольно быстро станет твоей, только тебе придется подождать несколько месяцев, пока она не родит ребенка, – перед ним сидела Саша собственной персоной.
– Что? Какого ребенка?
– Камилла сейчас беременна, и ее бабушка, скажем так, хочет забрать сына своей внучки.
– Но зачем?
– А тебе какая разница? Главное, что Камиллу тебе отдадут сразу после родов и никакой орущий младенец не помешает тебе наслаждаться ею...
– Кажется, – медленно начало доходить до него, – я начинаю что-то понимать... То, что случилось с тем ребенком, у которого вырвали сердце, это...
– Если ты объединишься с нами, то получишь свою девчонку, а мы получим то, что нужно нам. Насколько я знаю, ты не горишь желанием воспитывать ребенка Тимура?
– Еще чего! У меня нет никакого желания видеть этого мелкого ублюдка живым... Что надо делать?..
***
Камилла, счастливо улыбаясь, расположилась на кровати, как королева, когда Тимур поспешно уехал по делам. За последние два дня она обрела все то, о чем не смела и мечтать: самый прекрасный мужчина на свете, семья, стремительно приближающееся материнство... Внезапно ее маленький рай разлетелся на части одним сообщением, что пришло от Артема: «Ты знаешь, где сейчас твой муж? Знаешь, с кем он?» Камилла встревожилась, вспомнив напряженное лицо Тимура и его непривычно отрывистое прощание, и она опять начала в нем сомневаться. Воспользовавшись ее замешательством, Артем подъехал через час и убедил Камиллу поехать с ним и самой убедиться, что из себя представляет человек, за которого она вышла замуж. Видя, что он абсолютно спокоен и не собирается на нее накидываться, как было раньше, Камилла отважно села в его машину. И пока они ехали, она все думала, что зря согласилась, потому что, если это правда, она вряд ли выдержит, если увидит его в объятиях другой женщины, потому что уже отдала ему свои тело и душу. Тимур украл ее сердце очень давно, но ведь не только она одна на свете мечтала о нем. Один взгляд на него – и становится предельно ясно, что видят в нем женщины: сногсшибательная внешность, дерзкая улыбка, ярко-голубые глаза, смотрящие всегда прямо и открыто, бархатный голос, на нотки которого в груди начинали трепетать бабочки...
—… Нет, Артем, пожалуйста, я передумала, и не хочу никуда идти, – упрямо мотала головой Камилла, – я ему верю!
– Я бы не тащил тебя сюда зря! Знаешь, что это за съемный домик? Они здесь встречаются!
Он упорно тащил ее за руку, через кусты на задний двор, где во всю стену красовалось панорамное окно, не желая слушать ее возражения.
– Посмотри, убедись собственными глазами: ты ему не нужна! И никогда не была нужна! Вот, полюбуйся! – буквально припечатав ее к стеклу, выпалил он.
Камилла всхлипнула – то, что происходило в этой комнате, ударило ее в самое сердце.
– Смотри же... там твой муж!
– Нет, я не хочу на это смотреть...
В нескольких метрах от окна на стуле сидел Тимур, верхом на нем – голая Саша, спиной к окну, заслоняя собой мужчину так, что лица его не было видно. Но это был действительно он, она бы узнала его из миллионов, даже если бы ей отдельно показывали его части тела: эти пальцы, что ласкали ее, эти сильные ноги, когда-то страстно трущиеся об ее колени… Сейчас руки ее мужа были по-королевски сложены на подлокотниках: он приготовился получать удовольствие.
– Все, пусти! – вырвалась Камилла, судорожно вздыхая. – Я больше не могу это видеть! – она отвернулась и пошла сквозь заросли, не разбирая дороги.
– Камилла, милая, я отвезу тебя домой, – Артем ухватился за руку вялой, уже плохо осознающей, где она находится, девушки – мысли ее были далеко. Подавленная, она послушно села в машину и долго оставалась безучастной, смотря на мелькающие за окном дома и деревья.
– Ты везешь меня не к папе? – в какой-то момент встрепенулась Камилла.
– К твоей бабушке, – улыбнулся Артем. – Пойдет?
Камилла кивнула, утирая слезы.
– Ах ты, мое солнышко, – встретила ее с распростертыми объятиями Лидия. – Не убивайся ты так, иди ко мне... ну-ну... – она незаметно кивнула Артему, и тот деликатно покинул гостиную. Камилла, не переставая горько рыдать, прижалась головой к бабушкиной груди.
– Не обращай внимания на то, что вытворяет этот твой... – она погладила внучку по волосам. – Забудь, он тебе не нужен, моя девочка, скоро ты сама это поймешь. Ты у меня самая красивая, самая талантливая, гордость нашей семьи...
– Но это не так! – вырвалась из ее объятий Камилла. – Я выставила себя полной дурой, когда вышла замуж за него...
– Ты ни в чем не виновата, он воспользовался тобой, когда ты ничего и никого не помнила, втерся к тебе в доверие...
– Мама мне говорила, а я ей не верила, – сокрушенно вздыхала Камилла, обессилено опускаясь на мягкий кожаный диванчик, едва не опрокинув журнальный столик. Правда, кое-что все равно упало; оглянувшись, она увидела, что на белый ковер мягко приземлился бабушкин смартфон. Камилла быстро нагнулась и подобрала его, внимательно вглядываясь в черный экран, и Лидия едва не задохнулась от ужаса: это могло навеять девчонке ненужные воспоминания. Пора признать, что ее гипноз стремительно теряет силу, и сознание Камиллы потихоньку выходит из-под контроля: она что-то забывает, что-то вспоминает, потом опять забывает... Сейчас Лидия чувствовала, что ходит по лезвию ножа над зияющей пропастью, шаг влево, шаг вправо – расстрел. С Камиллой пора было что-то решать. И она бы с радостью убила бы ее уже сейчас, если бы не открывшиеся обстоятельства о ребенке, который был им ох как нужен. Счастьем было то, что последнее недостающее сердце было практически в ее руках.
– Спасибо, дорогая, – пропела Лидия, ловким движением выхватывая смартфон.
– Он как будто мне что-то напомнил... – растерянно пробормотала Камилла.
– Не выдумывай, – махнула рукой бабушка. – Скажи, ты не хочешь развеяться? Мы с Сережей собрались на Бали на несколько недель, ты в курсе, что мы там прикупили чудесный домик с видом на море? О, милая, на острове царят тишина и покой, это просто прекрасное место, чтобы отлично отдохнуть и почувствовать вкус жизни, благо, клиника Сергея больше тут не держит! Там будет хорошо тебе и твоему малышу. А потом можно будет махнуть еще куда-нибудь… Ты согласна?..
Лидия понимала, что скоро все поймут, кто она такая и зачем увезла Камиллу. Однако случится это, когда уже будет слишком поздно что-либо сделать. Третье сердце уже будет биться в бесценной золотой статуэтке – Производной Бога, который вот-вот оживет. И тогда всему миру останется лишь покориться новой религии. Это был только вопрос времени.
Тимур очнулся и понял, что сидит голый в кресле посреди пустой комнаты, в каком-то неизвестном месте. Голова гудела, на виске запеклась струйка крови. Борясь с нестерпимой тошнотой, он, пошатываясь, встал со стула и с трудом натянул на себя штаны.
– Боже, что здесь произошло? – пробормотал он в пустоту. – Кому понадобилось меня раздевать?
И тут он вспомнил, как Саша умоляла его о встрече в парке, как он согласился, чтобы она не наложила на себя руки, потом кто-то подбежал сзади и ударил его по голове. Сжав руки в кулаки и уже понимая, что к чему, Тимур принялся лихорадочно названивать Камилле. Но даже спустя несколько часов она не ответила… А утром он узнал, что Лидия и Сергей Степанович уехали за границу вместе с внучкой. Поначалу он успокоился, решив, что они решили таким образом убрать его из жизни Камиллы после всего, что она увидела… А то, что ей пришлось увидеть нечто грязное, подстроенное Сашей, Тимур уже не сомневался. Разговор предстоял нелегкий. Однако, когда прошло почти два месяца, он начал беспокоится. И какого же было его изумление, когда выяснилось, что все трое уже покинули Бали в неизвестном направлении, судя по всему, по поддельным документам.
Камилла смотрела, как земля в иллюминаторе превращается в разноцветные квадратики. Ее начало подташнивать и клонить в сон... Изредка проваливаясь в него, она вздрагивала, а потом просыпалась, потому что сразу же оказывалась в одиночестве в непонятном холодном месте... Но в какой-то момент Камилла не смогла больше противиться и окунулась в него. Ей снилась больница, как она идет одна по коридору ночью и не видит ни одной живой души. Дойдя до чьей-то палаты, она замерла, чтобы заглянуть в окошко, и увидела, как над Дианой нависает дедушка со шприцом в руке. Вскрикнув, Камилла открыла глаза и сразу осознала, что это был не сон, а воспоминание.
Первым ее желанием было закричать что было сил на весь салон, но… Увидев зоркий взгляд деда и его руку, предупреждающе заведенную за воротник пиджака, Камилла передумала. Возможно, у него там такой же шприц, чтобы быстренько вырубить ее в случае чего... Их взгляды встретились, и они словно поняли друг друга без слов. Он смекнул, что ей что-то известно, как пить дать. Когда самолет совершил посадку, бабушка взяла ее за руку и больше не отпускала до того момента, как они сели в машину. Ее увозили куда-то очень далеко: путь занял восемь часов, причем вторая его часть проходила в петляющих горных дорогах...
Большой двухэтажный коттедж располагался рядом с небольшим селением и напоминал причудливую смесь из камня и стекла; к этому месту со всех сторон подходил лес, скрывающий дом загадочным оперением из ветвей и стволов, покрытых густым зеленым мхом. Камилла вздрогнула, поняв, что сбежать отсюда будет очень нелегко. И каково же было ее изумление, когда в гостиной она встретила Артема, как ни в чем не бывало сидящего на диванчике и безмятежно попивающего кофе.
– Милая, Артем помог мне раскрыть твои глаза, – пояснила бабушка, – он всячески мне намекал, что влюблен в тебя. Ему все равно на то, что ты беременна от другого мужчины… Солнышко, дай же этому замечательному человеку шанс, не упрямься.
Камилла стиснула зубы и молча прошла в гостиную, поздоровалась с ним, позволила поцеловать в щеку. Она уже смутно догадывалась, что эти двое – Саша с Артемом – были сообщниками в ее обмане. Скорее всего, Тимур был без сознания, а она поддалась своей ревности и не смогла посмотреть на все здраво. И этой своей глупостью она обрекла своего сына на смерть: сумасшедшие убьют его, едва он родится… Подумать только, она столько лет жила бок о бок с этими кровожадными монстрами, но до последнего момента оставалась слепой. С самого детства она взволнованно прислушивалась к городской легенде о сектантах, но так и не заметила их под своим носом.
Тем временем Альберт, Кирилл и Тимур собрались в конторе, потому что частный детектив обзвонил каждого, прося о прибытии в офис. Все уже осознали, кем на самом деле являются Лидия и Сергей Степанович, уехавшие вместе с внучкой в неизвестном направлении по поддельным документам. Они скрывались и не желали выходить на связь. Все было очевидно. Эти двое, похоже, уже были близки к своей неведомой цели настолько, что совершенно наплевали на то, чтобы отгонять от себя подозрения. Сейчас они действовали жестко, откровенно, словно пара опытных преступников.
– У нас есть новости, – сказал детектив, вынимая из подмышки папку с какими-то старыми фотографиями. – Как мы все помним, обнаружив, что дом, где держали Диану, принадлежит некоему колумбийцу, долгое время проживающего в России и скончавшегося от продолжительной болезни в одной из частных клиник в Германии, следствие встало в тупик. А мне что-то не давало покоя. Через несколько месяцев я понял: лицо колумбийца показалось мне странно знакомым... И вот, наконец, благодаря Альберту мне удалось снова посмотреть ваши старые семейные альбомы, и я наткнулся на ту самую фотографию, которую видел, еще тогда, когда таким же образом собирал материалы в самом начале наших поисков Дианы... Вот она! Видите! Молодой Сергей Степанович на какой-то презентации с этим самым колумбийцем и еще какими-то людьми! Круг замкнулся...
– Нет, вы ошибаетесь, – покачал головой Альберт. – Этот человек на фотографии не мой отец.
