Текст книги "Проклятие красной земли (СИ)"
Автор книги: Алина Марина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)
Глава 12
Соломона не было в Форт-Уэйне всего день, и за это время город успевает измениться. Он чувствует в воздухе незнакомый накал, который точно не обернется ничем хорошим для его жителей. Уезжая в прерии, Соломон оставлял свой город в относительном (после торнадо) порядке.
А сейчас точно что-то не так.
Не только с самим Соломоном, который так и не приходит в себя после ночи с Вилмой, но и с окружающими.
– Это какое-то помешательство, – судья перехватывает Соломона прямо у ратуши, куда он имеет неосторожность заглянуть прямо с дороги. – Мэр Ротшильд, вы бы видели, что здесь творится.
– Ларри, давай без лишних эмоций, – хмурится Соломон и устало выдыхает. – Что там еще стряслось?
Судья – суетливый мужчина лет пятидесяти – нервно трясется, явно преисполненный праведным гневом. Номинально он тоже относится к городским властям, но на деле же распоряжается только судьбой пойманных преступников, коих в Форт-Уэйне не так уж и много.
– Всю ночь около салуна раздавалась стрельба, – негодует Ларри. – Устроили балаган, перебудили всех женщин, а под утро так и вовсе развязали магические дуэли. Старина Сол вышел против такого дебошира с ружьем, так вот пастор Камски только недавно закончил погребальную церемонию. А ведь бедный Сол помнил еще войны с индейцами и бравые походы полковника Кастера против них. И кто же, мэр Ротшильд, будет нести за этой ответ?
Соломон недолго раздумывает. В полицейском участке у Вилмы не так много сотрудников, которые рискнули бы сунуться в переполненный салун и навести там порядок. Невесть что творится, раз кто-то из магов решил проявить свои таланты. Но местные семьи слишком осторожны, чтобы выдавать себя. Значит, заглянул кто-то из заезжих магов и решил разгуляться, пока шериф в отъезде. Вот только что вдруг привлекло этих искателей удачи сюда? Не брешь ли в защите города, которую Соломон так толком и не заделал?
– Кто был в этом салуне, Ларри?
– Да кто там только ни был! – эмоционально восклицает судья и стаскивает с головы котелок, чтобы промокнуть лоб. – Весь город сбежался, чтобы посмотреть на магию. Говорят, пускали даже детей. И младшие дети Рэгланов, эти несносные близнецы, в первых рядах смотрели на то, как бедного Сола выворачивало наизнанку.
– Как, говоришь? – вдруг настораживается Соломон.
Вывернуть человека наизнанку можно только крайне сильной магией. На такое в Форт-Уэйне способен разве что Аластор Рэглан, но он бы точно не стал драться с сапожником Солом, который смиренно доживал свой век в обнимку со стаканом в салуне.
– Наизнанку. Все было именно так, господин мэр, – чинно повторяет Ларри, добиваясь нужного эффекта. – Жаль проповедника, он ведь был вынужден провести с покойным Солом целое утро, чтобы подготовить его к погребению. И как он только выдержал?
– Да уж, – только выдыхает Соломон.
У пастора нервы явно будут покрепче, чем у судьи. Но все же Соломон не понимает, как мимо магических семей Форт-Уэйна прошел всплеск магии, способный вывернуть человека наизнанку. Что-то не сходится.
– Иди домой, Ларри, – советует Соломон. – Я со всем разберусь.
– Да куда там, – отмахивается Ларри и вновь натягивает на голову котелок. – Дебоширы покинули город раньше, чем открылось управление шерифа. В салуне их толком не помнят, чтобы изобразить на портретах, так что даже ловить некого. А кто заплатит за похороны? И за восстановление окон в ближайших лавках? Те побились вдребезги, как только пошли первые ссоры.
Соломону все меньше нравится эта история. Он хлопает судью по плечу и заходит в здание городской ратуши, памятуя, что в кабинете у него есть свежий костюм, а секретарша умеет варить сносный кофе. Похоже, следует собрать совет, да поскорее.
Иначе этот хаос точно выйдет им всем боком.
* * *
Арчи Рэглан, который теперь заседает в совете вместо супруги, на всех собравшихся смотрит как на старых друзей, приглашенных для игры в бридж. Вот только за одним столом собираются самые отъявленные зубоскалы, и их точно надо остерегаться.
– Я и не заметил, что произошло что-то необычное, – миролюбиво сообщает Арчи, подпирая подбородок ладонью. – По мне, так обычная ночь в Форт-Уэйне.
– Братец, даже если по городу пробежит стадо бизонов, ты и тогда не удивишься, – качает головой Аластор.
И это учитывая, что бизонов вблизи Форт-Уэйна не видели уже лет пять. Аластор явно настроен более скептически, чем простодушный Арчи.
– Меня не было в городе один день, – Соломон, восседая во главе совета, отчаянно сжимает переносицу. – Какого черта вы допустили скопление проходимцев в салуне и магические дуэли?
– Мне казалось, что это работа шерифа, – Микки Блумберг, супруга выбывшего Микеланджело, пожимает плечами и вместе с этим хищно всматривается в Соломона. – Следить за порядком.
– Шериф Кармак отправилась со мной в прерии по особому делу, – отсекает Соломон. – Я понимаю, что вы, миссис Блумберг, не ринулись бы разнимать пьяную драку. Но неужели вам так хотелось посмотреть на магический мятеж в стенах города?
– Кто говорит о мятеже, мэр Ротшильд? – скучающе тянет Микки. – Пара забулдыг подралась, перепив в объятиях Каролины Дженнер. Вот с нее и спрашивайте. Почему же она не полезла их разнимать?
– Потому что мисс Дженнер не владеет магией, – сурово добавляет Соломон, вступаясь за Каролину, которая действительно не виновата в произошедшем. – В отличие от вас и всех прочих членов совета.
Аластор смиренно поднимает руки и заявляет, что этой ночью его не было в городе. Но хитрый блеск в его глазах не оставляет сомнений – Аластор замечательно повеселился, пока город сходил с ума. Неужели он добрался до дочери проповедника? Если да, то Аластор крайне не вовремя решил устраивать личную жизнь и планировать третий брак.
– Если вы про того бедолагу, которого похоронили утром, то заезжий маг его и пальцем не тронул, – сообщает Микки, которая теперь, похоже, выступает самым язвительным голосом вместо Флоры. – Иначе мы бы это почувствовали.
– А стекла в близлежащих лавках тоже сами собой повылетали? – участливо добавляет Соломон, едко усмехаясь.
– У нас в городе то ураганы гуляют, то индейцы мелькают, господин мэр, – пикирует в ответ Микки. – Стекла могли вылететь и раньше, в Форт-Уэйне никогда не бывает спокойно.
Это уж точно. Но Соломона волнуют не финансы. Он из своего кармана оплатит похороны сапожника и поможет горожанам восстановить их собственность. Но все же как так получается, что у них есть мертвый человек, а городские маги ни сном ни духом? И это еще учитывая, что есть с десяток свидетелей, которые видели, как Сол погиб в магической драке.
– Никто не в безопасности, пока в городе творится подобное безумие, – замечает Грейсон Саттон.
Но Соломон в его здравомыслие не сильно верит. Саттон ведь лично финансирует оружейное дело Закари Блэка. И если слухи верны, и Блэк действительно торгует не только стволами и пулями, то скоро в Форт-Уэйне станет погибать каждый первый смельчак, решивший по пьяни пострелять из такого оружия.
– Если это все не прекратится, я буду вынужден ввести комендантский час, – выносит свое решение Соломон и по очереди оглядывает каждого заседателя. – Прошу вас к завтрашнему дню подумать обо всех странностях, которые творились в этом городе за последнее время, и составить свое непредвзятое мнение о происходящем. Что-то намечается, господа. И если вы покрываете этот заговор, то вы не менее виновны, чем его непосредственные участники.
Соломону по-прежнему кажется, что все происходящее в городе проворачивают за его спиной. Он уже устранил ненадежных Флору и Микеланджело из совета, стал бороться с брешью и порталами, а еще привлек на свою сторону сильного союзника в лице Аластора Рэглана.
Вот только все эти усилия не принесли пользы.
И Соломон все еще отстает не просто на несколько шагов, а на целую милю от заговорщиков, которые хотят прибрать власть в Форт-Уэйне к своим рукам.
* * *
К Вилме Соломон заглядывает не сразу. Проходит еще несколько дней, прежде чем он решается появиться на пороге управления шерифа и попросить Бернадетт пригласить Вилму на беседу (потому что сама Вилма бесперебойно занята посетителями).
– Чего тебе? – в привычной манере спрашивает Вилма, появляясь на пороге. – Сейчас совсем не до тебя, Соломон.
– Это я вижу, – усмехается он и кивает на очередь в приемной. – В городе прошло еще одно торнадо, или я снова чего-то не понимаю?
– Очень остроумно, – Вилма скучающе приваливается спиной к ограде участка. – Ты за этим пришел? Если да, то давай сделаем вид, что я посмеялась, а потом каждый вернется к своей работе.
Вилма все еще на него злится, хотя Соломон и не понимает, чем заслужил такое отношение к себе. Они никогда не клялись друг другу в верности, не говорили о том, что в будущем, возможно, могли бы попробовать сойтись, даже идея романтического свидания, которое провернул Соломон, провалилась с треском.
Соломон знает Вилму всю свою жизнь. Но именно сейчас она раскрывается для него с новой стороны. Соломон помнит на вкус поцелуи Вилмы. Те долгожданные, чуть ли не первые после юношеских лет, которые между ними разгорались вместе с индейскими кострами. Вилма и сама напоминает огненный смерч, и Соломон только рад опалиться под ее ладонями, да вот только она не позволяет.
– Здесь что-то произошло, пока нас не было, – уже тише заявляет Соломон и едва сводит брови на переносице. – И я не понимаю, что приключилось на этот раз.
– Соломон, в этом городе вечно что-то происходит, – раздраженно сообщает Вилма и, видимо, придерживается такой же позиции, как и городская администрация. – Он будто бы проклят, и я уже ничему не удивлюсь. Позволь мне вернуться к работе, и сам займись полезным делом, а то мне придется применить силу и выставить тебя отсюда.
Соломон на тираду Вилмы только закатывает глаза. Он отдает себе отчет в том, что приходит в управление шерифа, лишь бы лишний раз увидеть Вилму, а не уладить очередную проблему города. Но теперь, похоже, шериф действительно не настроена на долгие разговоры.
И Соломон, желая подстегнуть ее напоследок, легко хватает за руку, чтобы задержать рядом с собой.
Вилма из непрочного захвата без всяких усилий выворачивается. И показательно отталкивает руки Соломон от себя.
– Я предупредила, – говорит Вилма. – В следующий раз скручу тебя и отправлю в камеру.
А после Вилма вдруг замолкает, словно ей не хватает воздуха. Она едва раскрывает губы, с удивлением оглядывая Соломона, и бледнеет на глазах. Соломон быстро поднимает голову к небу, но солнце еще даже не в зените, оно не могло так сильно подействовать на Вилму. Может, усталость? Столько посетителей в участке, возможно, они вытянули из шерифа все силы.
Изо рта Вилмы вырывается болезненный хрип.
И Соломон едва успевает ее поймать на лету, ощущая, как в воздухе искрит магия. Чужая магия, ему неподвластная. Она сковывает Вилму за горло, не позволяя той дышать.
* * *
– Сам придумал? – спрашивает мать, склоняясь над Вилмой.
Та едва дышит, и Соломона это крайне беспокоит. Вилма не похожа на хрупкую девицу, в ее теле горит настоящая жизнь, но теперь под давлением магии Вилма кажется совсем хрупкой, почти что бумажной. Будто бы порывом ветра ее может разорвать на лоскуты.
– Сам, – подтверждает Соломон и переводит взгляд на ладони Вилмы.
Как только Вилма попала под магическую атаку, а способности Соломона оказались бесполезными, он надел на ее палец свой фамильный перстень. Это – наследственный артефакт Ротшильдов, который берет своего носителя под защиту рода. И Соломон делится протекцией с Вилмой, желая уберечь ее от удара.
Вилме стало легче лишь на мгновение, но в сознание она приходит только сейчас, уже в особняке Ротшильдов и под присмотром матери Соломона. Та только недовольно цокает, и ее раздражение никак не связано с присутствием Вилмы в доме. Мать тоже чувствует атакующую магию и понимает, что для города это – плохой знак.
– Госпожа шериф, – Илана чуть ли не впервые с такой заботой обращается к Вилме. – Как вы себя чувствуете?
Мать проводит ладонью над головой Вилмы и явно считывает ее энергетику, желая удостовериться в том, что Вилма в порядке. И тут же подносит к ее лицу травяную смесь, которая должна привести в чувство. Нечто похожее Соломон однажды видел и у местного врача, и у Сиэтла Андервуда. Вероятно, некоторые индейские снадобья все же проникли в быт Форт-Уэйна, несмотря на антипатию его жителей.
– Соломон, черт бы тебя побрал, – глухо произносит Вилма, едва открывая глаза.
– Обязательно, – соглашается Соломон и присаживается на край постели, перехватывая руки Вилмы в свои ладони.
Она лишь вздрагивает, словно от Соломона ожидает затаенного удара. Но он ведь не виноват в нападении на Вилму. Соломон бы никогда не причинил ей боль и ни за что бы не использовал магию против нее.
– Пожалуйста, не снимай это, хорошо? – просит Соломон и пальцем обводит свой перстень на руке у Вилмы. – Пока что такая мера необходима.
– Я расскажу тебе сейчас, что еще необходимо…
– Шериф, – уже строже окликает Вилму Илана и суживает глаза. – Вы пережили нападение и должны прийти в себя. Обычно я так не говорю, но сейчас я согласна с моим сыном. Вам нужно отдохнуть и оставить перстень у себя, пока Соломон не разберется, кто посмел в черте города насаждать магический дозор.
Соломон резко оборачивается к матери, теряя дар речи. Что?
– Дозор? – уточняет он. – Ты уверена?
– Мой милый, – Илана улыбается и выглядит так, будто сейчас потреплет Соломона по щеке. – Поживи с мое, чтобы задавать такие вопросы. Я уже несколько дней наблюдаю за тем, как в городе бесчинствует магический дозор, убивая простых горожан. Или ты думаешь, того сапожника пришил шальной маг?
– Но все же видели…
– Не будь наивным, Соломон, – Илана театрально возводит глаза к потолку. – Поэтому в наш город и стянулось столько заезжих магов. Они почувствовали безнаказанность. Неужели ты не понял все сразу.
Нет, Соломон не понял. А его матушка, которая притворно страдает от давления и гоняет служанок по десять раз на дню за лимонными настойками, в миг раскусила, что происходит в городе.
Соломон приходит в бешенство, не потому что без его ведома над Форт-Уэйном натянули проклятый дозор. Он пронимается яростью, потому что из-за этого пострадала Вилма. Та, кто этот город честно охраняла последние годы и никому не желала зла.
Соломон поднимается с постели и быстро целует Вилму в лоб, ненадолго с ней прощаясь.
– Передавай мое почтение Рэгланам, – отзывается матушка, не сомневаясь в том, куда Соломон направляется.
О, он передаст.
Обязательно.
* * *
– Это Грегори, – гордо представляет Арчи своего старшего сына. – Он – настоящий виртуоз.
Грегори выглядит так, будто в свои семнадцать уже устал от окружающего мира. Он сидит над каким-то новомодным конструктором и скрупулезно его собирает, не обращая никакого внимания на Соломона. Вероятно, в нем тоже живет магия, но про таланты Грегори Соломон ничего не слышал. Да и выглядит он – в своем тугом сюртуке и криво повязанном платке под шеей – как малец, который сбежит из дома при первой удачной возможности.
– И наши младшие, – добавляет Арчи, когда в гостиную залетают близнецы, не прекращая ругаться. – Генри и Чарли.
Соломон оборачивается к братьям и внимательно их оглядывает. Из них магический потенциал так и бьет неконтролируемым потоком. Еще год – и Форт-Уэйн сойдет с ума от проделок младших Рэгланов.
– А вот вы-то мне и нужны, – заявляет Соломон. – Говорят, вас видели в салуне вчера ночью.
Близнецы заметно вздрагивают и тут же поворачиваются к отцу. Но добродушный Арчи только посмеивается и качает головой.
– Будет тебе, Соломон. Ну какой салун? Они уже спали в это время. Да и кто бы их пустил в такое заведение? Они ведь еще дети.
Они – дети, а Арчи – наивный донельзя. И, похоже, все в этой семье обводят его вокруг пальца. Соломону бы пообщаться с глазу на глаз с близнецами, но он сомневается, что Генри и Чарли ему хоть что-нибудь расскажут. Их надо брать на горячем. И припугнуть так, чтобы они точно не смогли солгать.
– Дядя! – мгновенно восклицают близнецы, стоит Аластору зайти в комнату. – Ты принес кладбищенскую землю?
Аластор недоуменно приподнимает брови. Явно не из-за вопроса племянников, а потому что не ожидает увидеть Соломона в гостиной.
– Кладбищенская земля? – мрачно переспрашивает Соломон.
И вместе с этим он даже не хочет знать, зачем эта земля могла бы Рэглану понадобиться. Явно для какого-нибудь защитного ритуала. Который Соломону вот совсем не интересен.
– Присоединяйся к нам за ужином, – щедро приглашает Аластор и тут же подходит к сервизу, чтобы разлить виски на троих. – Или мы сразу переместимся в салун к прелестной Каролине, чтобы отметить твое возвращение?
Соломон, может, и хотел бы спокойно провести вечер в компании друга, но точно не сегодня. Потому что ужин этой семье он точно испортит. И чем скорее это сделает, тем будет лучше для всех.
– Боюсь, с этим придется повременить, – отвечает Соломон и поджимает губы, когда на пороге гостиной, наконец, появляется хозяйка дома.
И, очевидно, главная преступница, недавно изгнанная из совета.
Флора замечательно выглядит в своем платье, которое она точно подбирает для вечернего времени. На ее шее Соломон замечает новое бриллиантовое ожерелье, явно подаренное Арчи.
Зря ее так пестуют. Флора неведомым образом смогла одурачить эту семью.
– Что-то случилось? – обеспокоенно спрашивает Арчи и тут же хмурится. – Я слышал шерифу сегодня нездоровилось. Ты поэтому здесь?
Соломон кивает. Он здесь действительно из-за Вилмы.
– Случилось, Арчи, – спокойно заявляет Соломон и делает шаг по направлению к Флоре. – С этого момента твоя супруга арестована и не сможет покидать дом, пока с нее не будут сняты все обвинения.
Как удачно, что семья Рэгланов собирается в гостиной в полном составе.
В их присутствии Соломон делает пару быстрых пасов, связывая запястья Флоры магическими путами. Теперь та никуда не денется и не сможет сопротивляться. Разговор предстоит долгий.
И Соломон не настроен на перемирие.
Глава 13
Вилма чувствует себя странно. Не слабой, не разломанной, просто странно. Она на протяжении нескольких минут смотрит на чай, который приносит для нее служанка Ротшильдов. Бездумно наблюдает за тем, как от чашки исходит пар.
Никакого чаю ей не хочется. Принимать пищу тоже не тянет. Как и лежать бессмысленной куклой, ожидая, пока сильные города сего разберутся между собой. Она знает, что как по волшебству проблемы не разрешатся, даже если местные маги вдруг проникнутся любовью к горожанам и начнут что-то делать на благо общества.
Вилма резко садится. Нет, так дело не пойдет. Ей некогда разлеживаться у Ротшильдов, она не кисейная барышня.
Взгляд цепляется за перстень на руке. Вилма неприязненно поводит плечами. Соломон, в ее скромном понимании, обнаглел. Сначала исчез из поля зрения на несколько дней, а теперь вдруг решил проявлять заботу. Всему пора встать на свои места.
Даже если одно из мест займет какая-нибудь Каролина. Вилма собирается просто встряхнуться и жить дальше. Словно совсем ничего не произошло.
Да, точно.
Вилма покидает гостевую комнату в доме Ротшильдов, твердо намеренная сюда больше не возвращаться.
– Шериф, вам стоило бы еще какое-то время провести в постели, – скрипуче неприятным голосом сообщает Илана, сталкиваясь с ней на первом этаже дома, из которого Вилма так стремится уйти.
– Спасибо, миссис Ротшильд, но я как-нибудь сама разберусь, – отрезает Вилма.
Прямо сейчас Илана не вызывает у нее ни желания с ней пикироваться, ни, тем более, стремления к ней прислушаться. Вилме просто здесь не место. Они обе это прекрасно понимают, в отличие от Соломона.
Которого, благо, она в доме не встречает.
– Очень зря, – покачивает головой Илана. – Смотрю на вас и понимаю – мы учим девушек покорности не просто так.
– И что, удается? – усмехается Вилма.
Собственная дочь Иланы, Саломея, на покорную девушку из влиятельного семейства тоже не тянет. В ней чувствуется какое-то своеволие.
– Не задерживайте меня, будьте добры, – отрезает Вилма, не дожидаясь от Иланы ответа. – В противном случае мне самой придется вас задержать.
За препятствование представителю закона в ее лице.
– Даже не смею, – отзывается Илана.
И Вилме действительно не препятствует. Впрочем, вряд ли из страха оказаться за решеткой в управлении шерифа.
Оказавшись снаружи, она понимает, что от свежего воздуха ей не становится менее странно. Наоборот – состояние усугубляется. Вилма будто теряет нормальное ощущение собственного тела.
Она прокручивает перстень на пальце и понимает, что пойти сейчас в управление шерифа не может. Все равно там от нее не будет особенного прока. Надо бы действительно отдохнуть, проспать сумасшедшее количество часов, а уже потом – продолжать эту свою жизнь.
Вилме кажется, что подушечки на ее пальцах что-то покалывает. Но она все еще может дышать. Значит, похоже, никакого нового приступа произойти не должно. Ей так, во всяком случае, кажется.
Но этот приступ самым неприятным образом путает ее сознание.
Настолько, что единственным путем, который она для себя выбирает, становится дорога к дому.
* * *
Вилма осознает, куда пришла, только когда оказывается на территории, прилегающей к дому. Вспоминает, что не планировала в ближайшее время сюда возвращаться, чтобы не разбираться еще и со своими проблемами. Но, вероятно, она настолько не успела прийти в себя, что поневоле потянулась к самым знакомым местам.
От дома, кажется, веет холодом. Не потому что внутри давно не топили печь, а от того, что там все еще царствует неясное черное нечто. Даже не видя его, Вилма знает – оно все еще никуда не делось. И подтачивает ее дом хуже термита.
Ей уже некуда возвращаться, но со стороны хотя бы так не кажется. Вилма смотрит на дом с сожалением. Даже если получится избавиться от этой чертовщины внутри, она все равно не сможет там больше находиться.
Оно ведь наверняка затянуло несчастную Хелен.
Вилма понимает, что задерживаться здесь не стоит. Но все-таки решает, что не мешает оценить масштаб поражения дома. Тянет дверь на себя, привычно переступает порог. Понимает, что за эти дни внутри не появилось затхлого запаха, будто дом просто замер.
Половица у входной двери скрипит. Вилма делает еще несколько шагов и обнаруживает, что черное нечто заняло собой уже всю кухню. Туда больше не пройти. Вилма с сожалением вспоминает о том, что хранила там неплохой виски, который теперь уже не отвоевать обратно.
Это обидно.
Вилма собирается развернуться и уйти, но вдруг понимает, что не может. Она продолжает стоять напротив входного проема и смотреть на нечто, кажущееся пусть не разумным, но очень даже живым. Оно притягивает ее, не позволяя даже моргнуть. Вилма словно начисто лишается собственной воли и, подстегиваемая этой тягой, делает шаг вперед. Нечто же будто само начинает ответно тянуться к ней.
Внутри поселяется паника, все равно не справляющаяся с тем, что происходит. Вилма видит, как сама поднимает руку и протягивает ее к массе, поглощающей дом с завидным успехом. Она частью этого становиться не хочет, но ее желания оказываются недостаточно сильными, чтобы оказывать хоть какое-то сопротивление.
Вилма соприкасается с черной массой. Наощупь та оказывается обволакивающей и мягкой, но при этом прикосновение только усиливает покалывание на коже, которое не переставало ощущаться. Масса затягивает и будто подавляет, оставляя внутри только желание погрузиться в нее полностью. Вилма прикрывает глаза и понимает, что сопротивляться этому не может.
– О, дьявол! – слышит она чей-то голос позади себя.
Но не находит в себе сил на то, чтобы обернуться и посмотреть. Узнавание по голосу тоже не происходит – все сознание оказывается погруженным в тягу к черному нечто.
Вилма чувствует, как ее поперек талии перехватывают чьи-то руки. Сильные, мужские. Она выдыхает и не сопротивляется, когда ее оттаскивают сначала от черной массы, а затем и наружу, подальше от кухни, заполненной неизведанным.
Только снаружи Вилма начинает приходить в себя. Она выворачивается из чужих рук и обнаруживает рядом с собой Закари Блэка.
– Какого черта ты туда полезла? – спрашивает он, перехватывая ее руку за запястье. Видимо, чтобы она не вернулась. – Жить надоело?
Нет, но…
– Что это? – спрашивает Вилма.
– Сгусток магии, я бы так назвал, – отвечает Зак. – Ты как? Мыслишь своей головой?
Вилма прислушивается к ощущениям. Ей все еще кажется, что черное нечто – этот сгусток магии – продолжает тянуть ее к себе. Звать. Но теперь, в небольшом отдалении от него она уже соображает куда яснее.
– Да, – произносит она.
Зак выпускает ее руку и кивает.
– Откуда это?.. Такое?..
Вилма не знает, как описать.
– Я видел только однажды, очень давно, – говорит Зак. – Не могу сказать точно. Но когда происходит какой-то очень сильный магический выброс, образовываются такие сгустки, поглощающие в себя все.
– Это можно убрать?
– Только одним способом.
Зак оттесняет ее в сторону. Затем сам делает несколько шагов к дому. Он совершает несколько пассов руками.
И дом загорается. Вилма тихо вскрикивает от неожиданности.
– Ты что…
Она шагает к дому, охватываемому пламенем, но Блэк снова ее перехватывает.
– Других вариантов нет, – сообщает он.
Может и так, но и у Вилмы нет других домов.
* * *
Закари щедро плещет виски в кружку с кофе, который предлагает Вилме. Он приводит ее к себе, в большой, наполненный шумными голосами дом.
– Как ты оказался у моего дома? – спрашивает Вилма, отпивая глоток от кофе с виски.
– Искал тебя. В управлении шерифа не нашел, решил проверить дома.
– Зачем?
Зак садится напротив нее.
– Ты придумываешь себе сейчас что-то? – спрашивает он. – Не надо. Я хотел просто по-дружески поболтать. Спросить, как у тебя дела. Рассказать о том, что происходит в моей жизни.
По-дружески, как же.
– Ты ведь и сам понимаешь, что я вряд ли поддержу твою оружейную затею, – говорит она.
Зак пожимает плечами.
– Это не меняет того, что людям нужны друзья. Даже если они на поверку окажутся неспособными поддержать в таких вопросах.
Вилма прищуривается.
– Закрывать глаза на твоих братьев, когда они дебоширят в салуне, я тоже не стану.
Блэк только смеется в ответ.
– Вилма, друзья – это капитал. Людям без них нельзя. У меня есть двое братьев, но есть и лучший друг. У меня, я не сомневаюсь, будет самая лучшая девушка этого города, но и это не отменит простой потребности в друзьях.
– Вероника Саттон на тебя даже не посмотрит, – усмехается Вилма.
– Вот тебе еще один урок о дружбе – в друзей нужно верить.
В чем-то Блэк действительно прав, пускай и слишком самонадеян в остальном. Вилма другом может назвать разве что Соломона, да только и он тоже… Не то чтобы исключительно друг. С ней постоянно рядом Бернадетт и Хесус, но они – подчиненные, а не друзья. Иного капитала за всю свою жизнь она не набрала.
Наверное, это в какой-то степени грустно, но Вилме обычно некогда о таком задумываться. Да и сейчас тоже.
– Вот что, – говорит Блэк, поднимаясь из-за стола, за которым они сидят. – Можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь. У меня найдется лишняя комната. Правда, здесь порой бывает слишком шумно, но к этому можно привыкнуть.
Вилма сомневается в том, что это может быть правильным решением. Оставаться у Блэков ей, шерифу, не очень-то с руки. Пойдут ненужные разговоры. С другой стороны, ей остаться и негде.
Дома больше нет. В управлении шерифа в последнее время слишком много посетителей. К Соломону напрашиваться… Нет уж.
– Спасибо, – кивает Вилма.
– Интересное украшение, – кивает Зак на перстень на ее руке. – Но в защите я бы не полагался только на него. Подожди минуту.
Он не спрашивает, не уточняет. Просто покидает столовую, а затем возвращается, держа в руке кольт. Оружие он кладет перед Вилмой на стол.
– Возьми, это получше будет, – сообщает он.
Кольт заговоренный, в этом Вилма не сомневается, даже несмотря на то, что внутри нее самой нет никакой магии.
На оружие она смотрит с большим сомнением.
– Я не настаиваю, – замечает Блэк. – Но сейчас в городе происходит разное. Слегка усиленное оружие может сослужить неплохую службу.
Вилма берется за рукоять кольта. Да и черт с ним.
Это всего лишь оружие.
* * *
В доме Рэгланов Вилма оказывается впервые. Со стороны те кажутся образцовым семейством, состоящим из славного Арчибальда, изящной Флоры и троих очаровательных сыновей. Настолько со стороны, что, пожалуй, исключительно для портретов. Вилма знает, что Арчи – почти блаженный, увлекающийся историей и не увлекающийся настоящим временем. Слышала, что старший сын Рэгланов – замкнутый молодой человек, не ухаживающий за девушками и практически не покидающий родительского дома любитель науки и механизмов. Пару лет назад в этом доме из-за его научных экспериментов даже что-то взорвалось. Младшие близнецы – вовсе сорванцы, известные каждому.
Что касается Флоры… Просто стерва и есть.
Вилме не нравятся такие «образцовые» семьи, потому что в них, в отличие от тех, что всегда на виду, слишком много пронизывающих червоточин.
Сейчас она оказывается в этом доме ради того, чтобы поприсутствовать на допросе самой Флоры. Когда Бернадетт принесла ей новость о том, что мэр Ротшильд посадил миссис Рэглан под домашний арест, Вилма поразилась и возмутилась. Да, дела магические – не ее профиль. Но это все еще – деяния человеческие, которые и регулироваться должны общими человеческими законами.
– Мне не нравится твое самоуправство, господин мэр, – шипит Вилма, едва пересекается в доме Рэгланов с Соломоном. – Ты забыл, в какой стране мы живем?
У господина мэра нет полномочий накладывать аресты, он не шериф и не федеральный маршал. Соломон откровенно забывается, решив в кой-то веки поиграть во власть.
– Я должен был что-то сделать, – размеренным тоном отвечает Соломон.
Не оправдываясь, просто констатируя факт. Возмущение Вилмы это никак не гасит. Она не должна о таком узнавать самой последней.
– Ты… – начинает она, но спотыкается, замечая выходящего к ним Аластора Рэглана.
– Можем начинать? – с долей раздражения спрашивает тот. – Давайте уже покончим с этим.
В лице Аластора есть что-то жесткое, даже хищное. Внутри Вилмы он вызывает неприязнь. Она решает, что еще обязательно все выскажет Соломону, но сейчас, раз уж это произошло, нужно переходить к допросу Флоры.
Втроем они проходят в домашний кабинет Рэгланов. Сама Флора располагается в мягком кресле, недовольная и холодная. Ее руки затянуты в атласные перчатки, а волосы идеально собраны в прическу. Будто она сидит не в ожидании допроса, а устраивает светский раут. Вилма замечает, как она обменивается быстрым взглядом с Аластором.
