Текст книги "Проклятие красной земли (СИ)"
Автор книги: Алина Марина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– Дорогой, ты – мэр, – напоминает Соломону мать. – Так превратись уже из куклы-чревовещателя в настоящего лидера.
Вилма тоже позволяет себе улыбнуться, пока тянется за бокалом. На такую поддержку Соломон даже не рассчитывал. Но он взвешивает те немногочисленные варианты, которые ему остаются, и выдыхает.
Видимо, действительно грянет война. Остается только надеяться, что больше никто не пострадает.
Глава 7
– Прости за это, – говорит Соломон, когда выходит проводить Вилму. – Я, правда, не ожидал, что мои мать и сестра так скоро вернутся.
Вилма усмехается. Взрослый мужчина, по совместительству мэр, извиняется перед ней за то, что его родственницы вернулись раньше времени. Словно он все еще тот самый мальчишка, с которым она однажды познакомилась.
Только вот они уже давно выросли из всех этих оправданий. Но не выросли из неловкости.
– Если вдруг решишь еще раз устроить мне свидание, – со смешком начинает она, – просто вспомни, что у меня есть пустой дом. И целое управление шерифа.
Ладно, дом не совсем пустой. Может, вообще его уже пожрало то черное недоразумение. Но Вилма и про свидание говорит не всерьез. Это не про них с Соломоном, какую бы привязанность к нему она не испытывала. Они знакомы чертову кучу лет, между ними невозможно представить никакой романтики. Это просто смешно.
Вилма устраивает руки на своем поясе. Между ними снова вдруг прорастает неловкость.
– Я пошутила, – зачем-то говорит она.
Соломон кивает.
Какое-то время они стоят посреди этого вязкого неудобного молчания. Словно каждый не решается что-то сказать, сделать или хотя бы попрощаться.
– Торнадо пришло извне, – произносит Соломон.
– Я догадалась.
– Нет, я не об этом. Вряд ли кто-то из местных известных магов к нему причастен. Я не говорю об индейцах, но мало ли горячих голов в прериях?
Немало. Но не в прериях около их городка. Соломону стоило бы почаще этими прериями интересоваться, чтобы составлять более приземленное мнение о том, что происходит вокруг него.
Впрочем, тогда он совсем перестанет быть Соломоном.
– И что ты предлагаешь? – спрашивает Вилма.
Соломон поводит плечами.
– Я просто хочу знать, что ты на моей стороне, – произносит он.
Иисусе.
– Естественно, я на твоей стороне.
Что за глупые вопросы? У Вилмы и нет других сторон. Не только в дружеском смысле. Мэру и шерифу точно стоит работать сообща, а не наперекор друг другу. Но, может, Соломон имеет в виду что-то еще?
Вилма не понимает.
– Я рад это слышать, – только и говорит он.
Да уж.
* * *
Микеланджело Блумберга в компании Бернадетт Вилма замечает еще на подходе к управлению. Она хмурится – под вечер тут не должно быть ни помощницы, ни, тем более, этого человека.
Когда она приближается, Блумберг мерзко улыбается и приподнимает свою щегольскую шляпу в джентльменском жесте.
– Мисс шериф, – кивает он Вилме. – Хорошего вечера.
И уходит, больше ничего не говоря. Значит, притаскивался он сюда не к ней.
– Что у нас делал Майки Блумберг? – прямо спрашивает Вилма у Бернадетт.
Помощница морщится и отворачивается.
– Проходил мимо.
Да, конечно. Этот придурок, конечно, имеет свойство ходить мимо, но только не в случаях, когда это «мимо» равноценно прогулкам около самых привлекательных девушек города. А Бернадетт как раз такая.
Еще и достаточно ветреная, по скромному мнению Вилмы, чтобы точно попасть под поверхностное очарование Блумберга.
– Только не говори мне, что между тобой и этим идиотом что-то есть, – обращается Вилма к помощнице строгим менторским тоном.
Она хоть и не блещет умственными способностями, но не заслуживает стать жертвой бабника, проматывающего деньги жены. Конечно, чья-то личная жизнь не касается Вилмы. Но только тогда, когда она не происходит на пороге управления шерифа.
– Ничего нет, – вспыхивает Бернадетт. – Уже.
Ах, вот оно что.
Бернадетт обнимает себя руками и сердито сводит брови к переносице. Ей явно не нравится такой допрос.
– Серьезно, Дотти?
– Я просила меня так не называть.
А как еще ее, дурочку, называть при таких обстоятельствах?
– Надеюсь, ты не собираешься уходить из управления, чтобы воспитывать маленьких Майки.
– Вот еще. Правду говорю, меня с ним больше ничего не связывает.
– Он об этом в курсе?
– Да, поэтому и заявился. Как будто пошел по второму кругу.
Бернадетт неприязненно поводит плечами. Вилма понимает, что эта встреча вряд ли доставила ей удовольствие. Она вздыхает.
– Если он будет тебя доставать, скажи мне, – говорит Вилма уже куда спокойнее. – Найти на него управу – не проблема.
Бернадетт отстраненно кивает и не спорит.
* * *
Вилма усаживается рядом с Заком Блэком за барную стойку в салуне. Она кладет шляпу рядом с собой и выдыхает.
– Да, денек, – произносит она.
Как будто каждый день в городе становится вот этим «да, деньком» – происшествия валятся, словно из рога изобилия. Какого-то совершенно дрянного и прохудившегося. Что со всем этим делать, Вилма не представляет.
– Слышала, ты подбиваешься под Саттонов? – спрашивает она, наблюдая за тем, как Зак опустошает стакан с виски.
– Есть такое, – не спорит он. – Я же не могу надеяться только на твою поддержку.
На ее поддержку надеяться совсем не стоит. Да и вообще – слишком много развелось мужчин, которым эта ее поддержка нужна. И если с Соломоном она хотя бы знакома с детства, то Зак…
Слишком уж ушлый.
– Дочка у Саттона ничего, – замечает Зак. – Как думаешь, удачный брак поспособствует моему делу?
Он прищуривается, бросая изучающий взгляд на Вилму. Словно действительно интересуется ее мнением.
– Надеюсь, ты про старшую, – отвечает она, вспоминая о том, что у Саттонов то ли трое, то ли четверо детей. – Но вообще, это не нашего с тобой полета птицы. Ты бы не разевал пасть слишком широко. Саттоны – уважаемое семейство.
– Обрюхатить, и делов-то, – усмехается Зак. – Нет ничего невозможного.
Вилма усмехается в ответ. Она никогда не общалась плотно с Вероникой Саттон, на которую, похоже, начал заглядываться Блэк. Но даже того, что она о девице знает, достаточно, чтобы понять – Закари наверняка ничего не перепадет. А если будет увиваться за Вероникой, то наверняка потеряет Саттоновскую протекцию, какой бы она не была.
– Ты слишком зазнаешься, – говорит Вилма прямо.
Не обнадеживать же человека, который, кажется, включает дурака.
– Ну, в таком случае, мне придется взять в жены тебя, – посмеивается Блэк, не проявляя ни грамма серьезности.
– Ладно, при таком раскладе с Вероникой у тебя и правда больше шансов, – улыбается Вилма.
Блэк прощупывает почву как-то совершенно не там. Но Вилма лезть не собирается. Пока это не угрожает спокойствию в городе.
Впрочем, с Заком она хотела поговорить совсем о другом.
– А эта твоя старая знакомая, – начинает Вилма. – Джезбел. Могла бы она быть причастна к нашим местным неурядицам?
Зак подхватывает второй стакан с виски. На момент хмурится, задумываясь.
– Она на многое способна, – ровным тоном отвечает он. – Можешь мне поверить. Но торнадо, как по мне, пришло снаружи.
– Соломон говорил о том же.
– Значит, он не совсем безнадежный.
Губ Вилмы касается мимолетная улыбка. Да, не совсем. А, может, и совсем не безнадежный.
Разве что, как и Вероника для Блэка – птица не ее полета.
– Хотя я бы не исключал того, что у тех, кто снаружи, могли быть сообщники внутри.
– Да, такое возможно, – кивает Вилма.
Вот только зачем устраивать в маленьком городе такое представление? Должна быть причина. Вилме же явно не хватает собственной экспертизы в том, что касается магии, чтобы эту причину усмотреть.
Зак поднимается из-за барной стойки.
– Знаешь, что? – смотрит он на Вилму. – Мы можем к ней прогуляться.
– Не думаю, что Джезбел что-то скажет, – замечает Вилма.
– Нет, но я могу попробовать считать ее последнюю магическую историю, – пожимает плечами Зак. – Если ты ее отвлечешь какими-нибудь расспросами, у меня получится покопаться в магических следах. Ты же знаешь, что они остаются?
Вилма отрицательно качает головой.
– На какое-то время, не постоянно, но по… обрывкам магии вокруг иногда можно получить интересную информацию. Не факт, что поможет, но попытаться стоит.
Да, Блэк прав. Вилма поднимается следом.
* * *
Джезбел вместе со своим сыном живет на самой окраине. Участок, на котором расположен ее дом, достаточно большой, но при этом достаточно неплодородный, чтобы привлечь перекупщиков с ферм.
– Чего нужно? – спрашивает Джезбел, не торопясь пускать Вилму и Зака на порог дома.
На Зака она так и вовсе смотрит каким-то излишне хмурым взглядом, в котором куда меньше безумия, чем бывает обычно. Это все ближе подводит Вилму к пониманию того, что она совсем не сумасшедшая.
– Обход, – говорит Вилма. – Мы совершаем обход. У тебя тут ничего странного не происходит? Ну, ты знаешь, в свете последних событий.
– Нет, – резко отвечает Джезбел.
– Мы все-таки посмотрим, если не возражаешь, – Вилма делает шаг, рассчитывая на то, что Джез посторонится.
– Возражаю.
Получается у нее это слишком резко. И слишком подозрительно.
– Да ладно тебе, красавица, – расплывается в улыбке Блэк. – Мы просто убедимся в том, что у тебя все в порядке и не нужна никакая срочная магическая помощь.
– Мам? – слышится голос из глубины дома. – Кто там?
Игнис, ее сын, белобрысый подросток, появляется на пороге рядом с матерью, с явным любопытством выглядывая наружу. Завидев Вилму, он тоже слегка напрягается. И бросает на мать быстрый взгляд.
– Я ничего не… – начинает он.
– Иди в дом, – недовольно бросает ему Джезбел.
Мальчишка хмурится, но все-таки скрывается.
– Сколько ему? – спрашивает Зак каким-то слишком серьезным тоном.
Вилма проезжается по нему вопросительным взглядом.
– Четырнадцать, – отвечает Джез. – У вас все? Убирайтесь, пока я не решила защищать свою землю.
Вилма поднимает руки в защитном жесте. Почему-то прямо сейчас она совсем не сомневается в том, что у Джезбел найдется ружье для того, чтобы отстаивать свою территорию. И она не побоится его применить.
Без своих безумных замашек она кажется вдруг самой обычной женщиной. Замученной бытом матерью, у которой не хватает времени даже на то, чтобы причесаться. Может, такая она и есть.
– Пойдем, – говорит Вилма Заку. – Джезбел, если что случится, ты знаешь, где меня найти.
Дверь захлопывается, но шаги из-за нее не доносятся. Значит, Джезбел стоит прямо за ней и слушает.
Вилма спускается с порога, Зак следует за ней.
– С чего тебя так заинтересовал пацан? – спрашивает она. – Он, конечно, смутьян и пироман, но я скорее поверю в ее вовлеченность, чем в его.
– Пироман, говоришь? – уточняет Зак.
– Да, любитель что-нибудь поджечь. Отвратительный мальчишка, но…
Но какие мальчишки в четырнадцать лет не отвратительны?
Они отходят подальше от дома, когда Закари вдруг останавливается. Вздыхает и говорит:
– Боюсь, огонь может быть у него в крови.
– Я тебя не очень понимаю.
Блэк поднимает перед собой руку. Щелкает пальцами. И на кончиках этих пальцев вдруг появляются огоньки. Кажется, что самые настоящие, не иллюзорные.
– О, черт, – произносит Вилма.
Зак упоминал, что не видел Джез лет пятнадцать. Если в них уложить срок беременности и прибавить четырнадцатилетний возраст Игниса, то можно сложить одно с другим.
Блэк тушит огонь на своих пальцах.
– Это всегда у меня получалось лучше всего, – поясняет он. – Сначала была стихийная магия, а потом уже подтянулось и многое другое, но… Я не знал.
– Верю, – кивает Вилма.
И не понимает, стоит ли Блэка поздравлять.
* * *
О том, что в город наведываются индейцы, Вилма узнает от одного из бдительных горожан, заглянувшего в управление шерифа. Он доносит, что видел полукровку Андервуда в компании какой-то индейской женщины.
У Сиэтла Андервуда есть свое жилье в черте города. Вполне законное. Воспрепятствовать его появлению никто не может. Вилма благодарит горожанина за бдительность и очень надеется, что это не выльется ни в какие попытки линчевания.
– Бернадетт, – окликает она помощницу. – Присмотри за ним.
– За кем? – спрашивает девица, отвлекаясь от созерцания своих ногтей.
– За Андервудом.
Бернадетт поджимает губы. Ей явно не очень-то хочется просто брать и работать. Но такое задание явно помешает ей в случае чего отвлечься на какого-нибудь Блумберга. Вилме кажется, что она может убить одним ударом двух зайцев.
– Почему я? – спрашивает Бернадетт.
– Потому что я так сказала. Сообщишь мне, если кто-то попробует его донимать.
Помощница, состроив недовольное лицо, поднимается и покидает управление.
Лишь бы обошлось без новых беспорядков.
Глава 8
Аластор Рэглан выглядит слишком дорого для Форт-Уэйна. В идеальном дорожном костюме с оборками синего атласа, он появляется в здании городской администрации и с безупречной вежливостью ожидает приема у Соломона.
Войдя в кабинет, Аластор сухо кивает и, не дожидаясь приглашения, изящно присаживается в кресло для посетителей. Соломону отчасти интересно, как в семье Рэгланов могло появиться двое настолько разных сыновей. Арчибальд – мягкий и с теплым любопытством в глазах – легко заводит новые знакомства и может заразить своей тягой к истории. Его шутки зачастую несмешные, но сам Арчибальд так искристо заливается смехом, что невольно пронимаешься симпатией даже к отсутствию у него чувства юмора.
Аластор же совершенно иной. Он – вышколенный ребенок своих родителей. Высокий и элегантный, его всегда замечают первым, в отличие от Арчибальда. Аластор обладает критическим мышлением, не терпит дураков вокруг себя и одним взглядом может передать собственное презрение. Аластор – игрок иного масштаба, он бы с легкостью мог удержать власть Форт-Уэйна в своих руках, но не стал запираться в его удушливых стенах.
Аластор Соломону нравится. Но друзьями их назвать можно с трудом.
– Видел магическую брешь в защите города, – лениво заявляет Аластор, закидывая ногу на ногу.
– Да, я тоже ее заметил, – подтверждает Соломон.
Он, Микеланджело Блумберг и еще, вероятно, Закари Блэк, который таким образом запустил свое оружие в город. Мать делится неприятными наблюдениями с Соломоном сразу же, как возвращается от Саттонов. Ружья Блэка пронизаны магией, и это точно не к добру. А барьер, установленный советом, даже не среагировал на такой наплыв оружия.
Видимо, о бреши известно куда большему количеству людей, чем Соломон предполагает.
– Господин мэр, судя по магическим следам, этой проблеме минимум год, – усмехается Аластор и внимательно оглядывает удивление на лице Соломона. – Но вы, разумеется, и так уже об этом знаете.
– Разумеется, – чинно кивает Соломон.
Разумеется, нет.
Брешь он обнаружил волей случая, обыскивая окраины городка на предмет новых порталов. Если бы не торнадо, Соломон бы в жизни не выбрался куда-то дальше своей администрации. Получается, он совсем ничего не знает о Форт-Уэйне, которым управляет уже несколько лет. И магические семьи таким положением дел особенно довольны.
– Осталось только узнать, кто учинил этот беспорядок, – выдыхает Соломон и делится своими переживаниями с Аластором.
– Буду бесконечно рад решить ваши трудности, – Аластор выдерживает небольшую паузу. – Я знаю виновного.
– Да неужели?
Аластор в городе от силы час, и он уже решил проблему, над которой Соломон бьется несколько дней? Соломон ведь даже решает привлечь шерифа к поиску ответственных за учиненный вред. Может, Аластор и с торнадо подсобит? Тоже разгадает тайну его возникновения?
– Да неужели, – Аластор коротко улыбается, и Соломону не по душе такое поведение. – Это моя невестка. Флора Рэглан, слышали о такой?
Черт бы ее побрал. Соломон тут же мрачнеет, а лицо Аластора, наоборот, сияет пуще прежнего. Похоже, его крайне веселят проделки Флоры, развлекающейся за спиной у мэра. Вот только Соломону совсем не смешно. Это все заходит слишком далеко.
С Флорой пора разобраться. И сделать это необходимо самым радикальным образом.
* * *
Соломон объявляется первым в зале заседаний администрации и приглашает Аластора к нему присоединиться. Не то чтобы Соломону была нужна такая весомая поддержка – в конце концов, он – все еще мэр, – но Аластор может произвести весьма устрашающее впечатление на некоторых членов совета.
Особенно если они одновременно являются членами его семьи.
– Рад видеть вас обоих, – сообщает Грейсон Саттон, заходя в зал заседаний ровно к назначенному времени. – Как дела на континенте, Аластор? Жизнь кипит?
– Сильнее, чем ты можешь себе представить, – соглашается Аластор и протягивает Грейсону ладонь для вежливого рукопожатия.
Саттоны и Рэгланы вместе происходят из Англии и известны долгими взаимоотношениями. По большей части, нейтральными, поскольку вражда таких влиятельных семей может привести к непредвиденным жертвам. И Саттоны, и Рэгланы склонны к взаимовыгодному сотрудничеству, а не к напрасным войнам. Жаль, что в совете Форт-Уэйна не наблюдается похожего единства.
– Слышал, ты собираешься выдавать дочь замуж? – посмеивается Аластор. – Уже есть список подходящих женихов?
– Нет, – качает головой Грейсон. – В смысле, список есть. Но лично тебе я вынужден сразу отказать.
– Боишься, что у меня не хватит денег на содержание невесты?
– Боюсь, что с твоим везением невеста не доживет до свадьбы.
Аластор не отвечает, скрывая свои эмоции глубоко внутри. Соломон на самом деле не знает, как тот справляется с утратой своих жен. Вероятно, их смерти сказываются на репутации Аластора, но что можно сказать о его эмоциональном состоянии? Как сильно такие потери ранят Рэглана? По нему никогда не скажешь, так плотно Аластор заковывается в свои доспехи. Но Соломон уверен, что тот, как минимум, сожалеет о том, что подверг бедных девушек опасности.
И вряд ли Аластор действительно задумывается над тем, чтобы сделать брачное предложение Веронике Саттон. Умертвить еще одну невесту было бы слишком безрассудно. Особенно для Аластора.
– У нас почетные гости, – присвистывает Микеланджело, заходя в зал. – Какая радость.
Аластор никак на этот выпад не реагирует. Он только поворачивается к Соломону и вопросительно приподнимает бровь. Соломон пожимает плечами. И этим подразумевает «я сам не хотел брать его в совет, но так вышло».
А вот Флора совсем не выглядит удивленной. Она ровным шагом чеканит путь до своего места и садится прямо напротив Аластора, задерживая на нем свой колкий взгляд.
– Неужели дела оказались настолько срочными, что ты не повидался прежде со своей семьей? – непроницаемо спрашивает Флора.
У Аластора, конечно.
И Соломону совсем не нравится, как совет встревает между двух огней. Флора ведь легко может устроить скандал при свидетелях, но тогда заседание точно полетит к черту, а Соломон не может этого допустить. У него есть действительно интересные новости для всех уважаемых заседателей.
– Я виделся с Арчибальдом утром, – непроницаемо уточняет Аластор, очевидно, цепляя Флору в ответ. – Семья знает о моем приезде.
– Вот как, – прищуривается Флора.
И Аластор с легкостью выдерживает ее напор.
Соломон помнит времена, когда эти двое еще были помолвлены. Более гармоничную и, вместе с этим, ядовитую пару сложно придумать. Их союз внушал настоящий ужас в порядочные семьи Форт-Уэйна. Потому что нрав Флоры порой действительно может быть диким. А Аластор был склонен ей в этом потакать.
– Прошу внимания, – прокашливается Соломон, и в зале действительно устанавливается тишина.
Обычно Соломон отсиживается в стороне и соглашается с инициативами совета, особенно с ним не пререкаясь. Но сегодня этому порядку придет конец. Слишком долго Соломон бездействовал и позволял собой помыкать, пускай до недавнего времени его такое положение дел вполне устраивало.
– Для начала я хотел бы заслушать предложения совета, если таковые имеются, – сообщает Соломон, действуя строго по протоколу.
Его слово будет финальным и вполне однозначным, чтобы положить конец всем шатаниям.
– Предложения есть, – заявляет Флора и откидывается в своем кресле. – В связи с последними событиями пора взять город под контроль и установить магический дозор на улицах.
Вот как.
– Нет, – одновременно восклицают Соломон, Аластор и, что удивительно, Мухаммед Аль-Асад, приправляющий свой отказ восточным акцентом.
Магический дозор требует умелой магии, к которой никто в Форт-Уэйне не приучен. Его нужно ежедневно поддерживать и сплетать таким образом, чтобы никому не причинить вреда. В руках эксцентричной личности он может стать опасным оружием и привести к разрушениям похуже тех, что остались после торнадо.
– Какое единство, – усмехается Флора.
– Только тебе в голову могла прийти такая блестящая идея, – язвительно отзывается Аластор. – Сначала ты идешь на сделку с чужаками, разрушая магический барьер вокруг города, а теперь хочешь поставить под угрозу жителей Форт-Уэйна.
– Перестань, – Флора едва хмурится, но не позволяет словам Аластора себя задеть. – Я забочусь о нашей безопасности. О безопасности моей семьи, в первую очередь.
– Дозор может среагировать на любого человека, которого он посчитает угрозой, – вмешивается Соломон. – Он защищает только магов. Мирные горожане рано или поздно пострадают, мы не имеем права подвергать их такому риску.
– И все же, – Флора на Соломона даже не смотрит, прожигая дыру в Аласторе. – Пускай совет проголосует.
Соломон закипает.
Магический дозор поглощает любую опасность и взамен наказывает виновного. Но что если он станет нападать на посетителей салуна, затеявших шутливую драку? Или на прихожан, когда те в очередной раз станут обвинять магов во всех своих бедах? В конце концов, дозор сломает существующее в городе равновесие. В таких условиях обязательно произойдет трагедия, и Соломон это отлично понимает.
Как и то, что Флора стремится к большей власти. Ей недостаточно играть теневую роль, поэтому, используя влияние Рэгланов, она добивается признания в городе. Соломон ей не позволит зайти настолько далеко.
И Аластор, похоже, в этом вопросе на его стороне.
– Совет голосовать не будет, – железно заявляет Соломон и поднимается на ноги, возвышаясь над столом. – У меня, как у мэра, есть право вето на любую инициативу. Магический дозор не будет возведен в городе. Но это еще не все, у меня тоже есть объявление.
Соломон обводит всех заседателей тяжелым взглядом и вновь останавливается на Флоре, как на главной смутьянке. Давно пора было связать ей руки ограничениями, но Соломон все боялся управлять этим городом по-настоящему. Сколько бед натворили магические семьи, пока он зарывался в свои документы, все равно что в песок?
Пора исправить это недоразумение.
– Своим указом, как мэр и как глава семьи Ротшильд, я ввожу новые правила для заседателей городской администрации, – официально постановляет Соломон. – Отныне в совет могут входить только урожденные представители семей. Супруги и усыновленные дети больше не имеют права быть заседателями.
– Это смешно, – тут же противится Флора, не воспринимая слова Соломона всерьез. – Мой муж не захочет заниматься делами города.
– Арчи не против, – спокойно сообщает Аластор. – Мы как раз об этом говорили утром. Он с удовольствием примкнет к совету.
– Не говори ерунды, – отмахивается Флора. – Ты же знаешь своего брата. Он не справится.
Но она говорит уже не так уверенно, как раньше. Аластор перебивает власть Флоры без особых стараний. Возможно, он не до конца поддерживает и Соломона, но уж точно не желает городу зла. А Флора как раз к этому и подстрекает.
– Микеланджело, – Соломон вспоминает и про Блумберга. – Я уже направил твоей супруге официальное письмо и предложил ей занять место в совете. Уверен, она найдет возможность присоединиться к нашим скромным рядам.
– Микки очень занята в последнее время, она…
– Она не откажет мэру, – вновь встревает Аластор.
И Соломон крайне рад его поддержке. Потому что в одиночку было бы сложнее доказать совету свою решимость. Эти маги никогда не воспринимали Соломона должным образом, и теперь ему приходится искать могущественных союзников, чтобы начать, наконец, приносить городу пользу.
Флора и Микеланджело еще обязательно дадут о себе знать. Но Соломон будет готов к этой встрече.
* * *
– Отец просил передать, – недружелюбно заявляет дочь пастора Камски и вручает Соломону куцую записку.
Девицу зовут Айрис, и ее не смущает вечерний салун, где она находит мэра города. В компании Аластора, неожиданно Арчибальда и Каролины Дженнер. Соломон как раз цепляет юбку прекрасной Каролины и переминает мягкую ткань в пальцах, когда около столика объявляется Айрис.
Салун – не место для дочери проповедника. Но Айрис совсем не выглядит удивленной подобным разгулом. Только скучающей и ко всему безразличной.
– Я помню тебя совсем маленькой, – вдруг прищуривается Аластор и подается к Айрис ближе. – Ты пела в церковном хоре у отца и напоминала херувима.
– Больше не пою, – Айрис пожимает плечами и обращает внимание разве что на стаканы со скотчем, которые остаются недопитыми. Аластор Рэглан ее совсем не прельщает. – Да и я выросла с того времени.
– Это верно, – в глазах Аластора загорается интерес. – Хотя я бы не отказался вновь послушать твой голос.
Айрис недолго думает. Она передает Соломону записку и одной ладонью упирается в стол, совершенно не смущаясь от откровенных увиваний Аластора. Тот ведь несерьезно (наверное). Просто развлекается, выпивая больше обычного и увлекаясь симпатичной девушкой.
– Послушайте, дядя, – певуче произносит Айрис, наклоняясь над столом. – Захотите поговорить о херувимах, приходите к моему отцу. Он по этой части специалист. А если вам интересно услышать мой голос, то как протрезвеете, загляните на ферму. Она у нас самая большая в округе, не перепутаете. Только учтите, у меня есть ружье и несколько ковбоев, которые присматривают за скотом. Каждая ваша неуместная шутка будет воспринята как акт агрессии.
Голос у Айрис обманчиво невинный, но воздух пронзается сталью. Она точно умеет производить впечатление и не даст себя в обиду. Старик-пастор отлично ее воспитал. Вероятно, христианской моралью. Той самой, которая с кулаками.
– Она хороша, – одобрительно заявляет Каролина.
Но совсем не это удивляет Соломона. Он удрученно цокает, как только мисс Дженнер уплывает из его рук к другому столику. И тут же замирает, замечая воодушевление на лице у Аластора.
И настоящую жажду. Темную, необузданную. Почти что проклятую.
– Я женюсь на ней, – непреклонно утверждает Аластор. – Это решено.
Соломон только пожимает плечами. И убивает еще один стакан со скотчем, точно намереваясь завтра взять в администрации выходной.
