Текст книги "Охотники на самих себя (СИ)"
Автор книги: Алина Максимова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
– Очень на это надеюсь. – твёрдо отчеканил Даниил и перевёл свой взгляд на Алексу. Карие глаза смягчились и стали самыми нежными на свете.
Алекса
Я нестерпимо желала поскорей узнать, что хочет такое рассказать мне Дан. И так уж вышло, что рассказ будут слышать ещё одни уши, уши одной рыжей и порядком неприятной девицы. Но я старалась на неё не обращать внимания, уделяя его полностью Даниилу.
– Это было почти три года назад, до начала этой войны. Этого главаря Отчужденцев все называют Феликсом, но его настоящее имя – Филипп. Так уж вышло, что Отчужденцы весьма категоричны к своим настоящим именам и позволяют друг другу себя называть только по прозвищу. В нашем случае, мы друг другу прозвища даём просто так, а также для более удобных форм в разговорах. У них же это один из обязательных действ. – пояснял то ли мне, то ли нам вместе, Дан. Я больше ссылалась к первому варианту. – Я был знаком с ним до Охоты чисто случайно. Даже не знаю, как правильно преподнести эту историю тебе, но я думаю, что ты, Алекса, будешь несколько обескуражена. И довольно удивлена. – он с толикой беспокойства в карих глазах глянул на меня, в уголках его глаз зародился блеск, который был сродни его умопомрачительному и вводящему в ступор тому самому коронному взгляду. – Однако я не хочу больше иметь от тебя секретов, поэтому расскажу всю эту историю. Алекса, можешь ли ты поверить в то, что у меня есть брат и сестра? Конечно, можешь. – сам ответил на свой вопрос уверенный Дан, и сразу же продолжил: – А теперь вопрос будет стоять вот как – поверишь ли ты, дикарка, что у них, моего брата и моей сестры, на шее есть знак вороны в квадрате? – Дан посмотрел на меня с полной серьёзностью и средоточием.
Моё сердце вновь пронзило тысячами догадок, которые появились, словно из воздуха и резко ударили в моё сознание, прямо как разряд тока. Я не решалась перебивать Дана, я хотела услышать его историю полностью и после уже вставлять свою вполне ожидаемую позолоченную монетку.
– Да, я говорю правду. Мои брат и сестра – Отчужденцы. – Дан вновь смотрел только на длинную дорогу. Было видно, ему сама эта история не приносит особой радости. Что уж греха таить, мне бы тоже не приносила такая история радости и позитива, – о какой радости и о каком позитиве может идти речь, когда твои родные брат и сестра твои же враги собственной персоной? Я в то же время успевала вспоминать все фрагменты необычной встречи и разговора в здании Отчужденцев. Я вспоминала двух загадочных личностей, с которыми успела пообщаться и вскоре распрощаться благодаря внезапному и молниеносному появлению Даниила. А тем временем рассказ продолжался: – И я собираюсь рассказать тебе о них, и как так вышло, что мы стали неземными и ужасными врагами.
Кажется, рыжая на заднем сидении была вообще не удивлена, хотя историю Дана наверняка внимательно слушала. Я успела слегка удивиться такой непроницаемой спокойности Мэри.
– Моего брата зовут Марсель. Все без исключения его называют Марсом. Я не считаю себя исключением, только потому, что не общаюсь с ним. Он старше меня, ведь мне всего двадцать, а ему двадцать семь. Брат всегда был жестоким и недружелюбным, всегда был таким задиристым и холодным. В общем, я хочу тебе сказать, что с моим братом у меня отношения были хуже некуда. Мы постоянно ругались и довольно части вступали в драки, но почти всегда мама успевала прийти и разнять нас до того момента, пока один из нас не убьёт друг друга. Мама всегда старалась нас помирить, пыталась сгладить напряжение между нами, но это напряжение было слишком велико и опасно. Только коснёшься – и уже упадёшь на пол от удара этого разряда. Жить двум врагам в одном доме, то же самое, что всегда находиться рядом с тем предметом, что способен в любую секунду атаковать и дойти до того, до чего не доходил ни разу до этого – до попытки убийства. – при этих словах в карих глазах Дана промелькнула тень ненависти, и цвет его глаз стал темнее. Я слушала с таким видом, будто мне рассказывали прямым текстом то, что способно было завести в полный шоковый транс. Но я по-прежнему не желала перебивать его, и лишь тихо сидела и слушала темноволосого парня, не отрывая своей руки от его широкой ладони. – Брат ненавидел меня всегда в частности за то, что я превосходил его во многих успехах. Таких как, например, более крепкая и ощутимая любовь матери, большие шансы построить успешное благополучное будущее, и даже в драках я порою часто побеждал его, хоть он и был старше меня на целых семь лет. Однако это не мешало мне быть сильнее его, и морально, и физически. – Дан ухмыльнулся и затем продолжил ровным чётким голосом: – Брат завидовал мне. Он завидовал чёрной завистью, потому что у меня получалось почти всё, а у него и четверть всего того не получалась. Он всегда вёл странные темы разговора за столом во время трапезы, утверждал, что город погибнет, если власти будут продолжать управлять им в таком духе. Говорил, что если сейчас же не предпринять меры, то власти зажрутся и станут наглыми и коварными, а тогда жителям города точно не сахарно придётся. Брат нёс полную чепуху, и все, без исключения, всегда смеялись за столом, слушая его реплики. Однако он с нами не шутил совершенно. Он хотел управлять и быть важным и нужным обществу. Он хотел быть кем-то выше и значительнее простого охранника местной конторы, и тогда решил пойти в наступление вместе с другими остальными идиотами. Его друзья, и непонятно откуда появившаяся компания иностранцев, решившая завоевать наш уютный шумный городок. Они стали открыто угрожать всему городу и вот тогда всё понеслось так же стремительно, как пули летят из мощного револьвера. – губы этого, оказывается, такого умного и уже довольно многое повидавшего на свете молодого парня дрогнули в совсем не доброй, а дико раздражительной ледяной улыбке. – Они действительно думали, что всё это просто так сойдёт им с рук, все смерти невинных людей? Думали, что власти и правда, сразу же отдадут под давлением угрозы им управление городом? Они как были глупцами, так и остались ими! – на лице Дана исчезла улыбка и он стал холоден и непроницаем. – Впрочем, брат чужие мнения, так и кричащие ему о его тупости, принимать не желал, и оставался при своём мнении и нескрываемом стремлении. Кириена, моя двадцати двух летняя сестра, а если называть по прозвищу – просто Кира, была полностью не согласна с мнением своего старшего брата и относилась ко всей этой ситуации с дикой неприязнью и недоверием. Но о ней я подробно расскажу чуть позже, после того, как ты узнаешь то, что полностью изменило меня и моё мировоззрение...
Я спокойно и осторожно кивнула ему.
Даниил, что такое ты пережил? Я смотрю на тебя, и мне хочется прижаться к тебе и никогда не отпускать, только бы ты не был таким грустным и разочарованным...
И ты, ты так меняешь меня каждую секунду, что ты проводишь рядом со мной. Рядом с тобой я чувствую себя девушкой, достойной счастья...
– Феликс был одним из лучших друзей брата. Он всегда приходил к нам в гости и поэтому пересекались мы с ним часто, но не общались. В один день, когда между мной и братом вновь завязалась очередная драка, он был рядом, и совместными силами они бы меня возможно и хорошенько избили, если бы не вмешавшаяся вовремя Кира. Сестра быстро прогнала Феликса из дому и потребовала своих братьев, то есть нас, объясниться, хотя сама уже знала ответ. Очередная громкая ссора перешла в драку, вот и всё. Конечно, инициатор брат, но я тоже не желал молчать и сидеть в сторонке, пока он придумывает убийственные планы разрушить этот город, иначе никак не скажешь. Короче, Феликс был у него вечно на посылках, и в помощниках. И теперь, он прислал сперва его на поле битвы, чтобы попытаться расквитаться со мной, а после вступил в игру и сам... – Дан поморщился, словно от съеденного в один присест лимона. – Слабак, он никогда не стремился в бой первым. Всё трусил, что выберет неправильную стратегию и позорно проиграет. Поэтому уверенно выводил меня из себя и ждал, когда я кинусь с кулаками первым. В первые времена я его ожиданий не подводил, и правда, кидался в драку первым. А потом я понял – всё неизбежное неизбежно, и смысла бороться с этим нет, и не будет. Тогда-то, когда брат потерял моё какое-либо внимание к нему, он понял, что выводить меня из себя уже не получается так, как раньше, и решил взять другой ход. Этот ход был совершенно немыслим. Не поверишь, дикарка, но мой братишка в один прекрасный день явился в мою комнату с пистолетом в руке. – Дан уже не улыбался, не ухмылялся с явным раздражением, он просто глядел вперёд на дорогу и с невероятной силой сжимал бедный руль. Я поняла, что эта часть истории самая болезненная для него. Почему, узнала после. И это знание стало для меня пиком самообладания, я была в гневе и ненависть к брату Дана заполнила меня в одно короткое внезапное мгновение. Тем временем, сжимая челюсти, Даниил хладнокровным тоном продолжал, а на щеках его играли не привычные за последние дни ямочки, а желваки: – Он был собран и настроен решительно. Явился в мою комнату и заявил с улыбкой – "Встань, Дан, я хочу услышать теперь твоё мнение по поводу меня и моих планов!". Я тогда встал и прошествовал прямо в середину комнаты, а он зашёл в комнату и встал прямо напротив меня, так, что дверь в помещение была посередине между нами. Если бы было по-другому, не знаю, что бы было тогда и как бы всё обернулось. – произнёс надменным голосом Дан, на миг поглядев на меня. В его глазах играли масса чувств и экспрессии. – Я запомнил тот день раз и навсегда. Потому что тот день был худшим из всех дней в моей жизни. – молодой человек сжал руками руль ещё сильнее, и казалось, что ещё капля, и он его раздавит. Воспоминания всегда слишком важны, чтобы с ними расстаться, но слишком тяжелы и непереносимы, чтобы их вспоминать и вечно держать у себя в голове. – Кириена попала в самую середину наших разборок, более серьёзных и опасных, чем прежде до этого. Она заскочила в мою комнату и встала недалеко от Марселя, готовясь в случае чего накинуться на слетевшего с катушек брата и вразумить, что такой разворот событий уже переходит все границы, и даже хуже. Но Марсель не был сумасшедшим, он был в здравом уме, конечно, если хладнокровных жестоких убийц можно считать здравомыслящими. Они могут быть умны и адекватны и при этом безжалостно крушить вся и всех у себя на пути. Таковы они. – он крепко сжимает мою ладонь, дотрагивается до моих пальцев и поглаживает их. Я пытаюсь передать ему массу своего тепла и успокоить, но в истории Дана присутствовало то, что способно было убить его морально при малейшем шансе. Не знаю, что бы было, если бы рядом не было меня, чтобы успокоить его и вернуть в нормальное обычное состояние. – Сестрёнка, глядя на то, как её братья стреляют друг в друга молниями, а в руке одного из них самый настоящий пистолет, невольно расплакалась и стала призывать нас к разуму, молила, чтобы мы успокоились, но на тот момент ни один из нас её не слышал. Возможно, всё было бы по-другому, если бы Кириена попросту смогла... сделать встряску моему брату и успокоить его, как у неё обычно всегда получалось. – Дан тяжело вздохнул. – Марсель имел большую привязанность к нашей общей сестре и не желал её ни с кем делить окончательно. С кем не желал, ты, наверняка, уже сама догадалась. Он желал, чтобы любовь и расположенность сестрёнки принадлежала только ему единственному, чтобы хоть в чём-то он превзошёл меня, но Кира предпочитала же меня. Она предпочитала более разумного и дружелюбного брата, готового всегда выслушать её и прийти на помощь в любой ситуации. Я любил свою сестру. – честно признался мне Дан, и голос его прозвучал так ровно и чётко, что сомнений никаких в этом оставаться не могло. – Я уверен, что до сих пор её люблю, ведь она – часть моего старого доброго прошлого... И мысль о ней мне была почти всегда приятна. Однако, Марсель относился к ней жестоко и с величием, впрочем, как и ко всем вокруг, поэтому она всегда старалась находиться возле меня, нежели возле нашего брата. Но Марсель не осознавал, что таким образом сильно обижает её, тем, что командует и пытается добиться покорности сестрички в плане уговоров пойти её вместе с ним и остальными в борьбу за власть. Сестра воспринимала это не всерьёз, за что и поплатилась. Поплатилась не только она, поплатились все мы, – я, она, отец... – когда Дан невольно набирает слишком большую скорость, я останавливаю его, с нежностью прикасаясь рукою к его плечу и этим своим жестом чуть успокаивая парня. Он знал, что я рядом и что я чувствую его эмоции и чувства, и готов был поделиться честно ими со мной. – Брат угрожал мне выстрелить в меня и уже был готов это сделать. Кириена захлебывалась слезами и пыталась остановить, на один момент она даже старалась загораживать меня своим телом, разводила руки в стороны, чтобы призвать Марселя к разуму, но он схватил её за руку и загнал себе за спину. Алекса, на тот момент в доме не было никого кроме нас троих, я был уверен. – тяжело произносит Дан ледяным и таким потерянным тоном, что невольно у меня пробегают мурашки по коже. Дан собирался сказать то, что подвергнет меня (а возможно, и рыжую) в невероятный шок. Дан тяжело задышал. – Он навёл на меня пистолет и прицелился прямо мне в грудь. – в конце ставший дорогим голос вдруг обрёл напряжённо-слабые ноты. Тяжёлое дыхание Дана доносилось во всей машине. – И когда звучит последнее слово, моё категоричное "нет" на его последнее, на этот раз предложение пойти по его воле, мой брат Марсель надавливает на курок и... – на миг глаза Дана опускаются, джип резко останавливается, а у меня перед глазами стоит чёткая картина тех далёких ужасных событий. После Дан опять заводит джип и решительно набирает скорость. Мы летим на большой скорости, и перед глазами дорога лишь мелькает серым смазанным пятном. – В тот день мама вернулась с работы раньше. Она услышала внизу шум наверху и поднялась по лестнице к нам. Мать строго кричала, пока шла к нам "Дан и Марс, немедленно успокойтесь! Придите же вы в себя, опять вы начинаете!", а потом уже более ласково, но по-прежнему требовательно добавляла к своим предыдущим словам – "Мальчики... перестаньте пожалуйста. Ради меня. Ради вашей матери". – Дан запомнил каждое слово своей матери в тот день, и это стало для меня чем-то вроде ужаса и шока осознания того, что я намерена была услышать дальше.
Дан
Два с половиной года назад
Семья Морозовых была очень уважаемой и благополучной, богатой и успешной, по мнению соседей и многих друзей. Их всегда приглашали на самые яркие и важные мероприятия, и никогда о них не забывали, они были одной из самых признанных семей города. У прекрасной и очень красивой женщины по имени Маргарита и под стать ей знатного и важного привлекательного мужчины Александра были три ребёнка, два здоровых и крепких мальчика и одна миловидная не менее прекрасная и яркая, чем её братья, девочка. И всем казалось, – эта семья счастливая и никакое горе ей не видано, но как бы ни так, как говорится, – даже в самых счастливых семьях бывает свой "урод".
Братья Морозовы всегда были недружны. В детстве они постоянно спорили и дрались, и по сей день ничего в этом плане не изменилось. Даниил – высокий и красивый молодой человек, разумный и серьёзный, парень с обворожительной улыбкой, и всем девчонкам казалось, что перед ним невозможно устоять. Так оно и было, молодой человек всегда был на виду и замечался представительницами прекрасного пола и никогда не оставался без их внимания. Был и другой красавец-брат – парень с жестковатым, но симпатичным лицом, который носил необычное редкое имя Марсель. Он был словом сказать настоящий "плохой мальчик", но в то же время когда он дарил девушкам очаровательные улыбки, их глаза закрывались на плохие грубиянские манеры и странности в поведении этого парня, и девушки тоже очень часто порой не могли устоять перед вторым братом Морозовым. Старшим и наверняка более опытным молодым человеком. Правда, они перестали так думать ровно в тот день, когда стало известно, кем на самом деле является Марсель Морозов. Поначалу он был просто заговорщиком против городской власти, а после, когда на пороге показалась самая настоящая война, – он стал для всех известным Отчужденцем и главарём самой большой и опасной группировки по совместительству. Следовательно, девушки всегда чаще смотрели на хорошего брата. Это было уже немалой причиной для Марселя откровенно возненавидеть своего братца. Только ненависть его появилась ещё гораздо раньше, в тот момент, в далёком детстве, когда мама вместо того, чтобы согласиться на предложение маленького Марса лучше сходить в кино, выбрала идею Даниила прогуляться по городской набережной и затем посидеть в уютной атмосфере в кафе. Это было первым зародышем ненависти жесткого и злого от природы мальчика к своему вечно лучшему, чем сам он, доброму и интересному брату. Постепенно причины ненавидеть Даниила у Марселя всё увеличивались, и число их заметно росло с каждым новым днём. Дан недоумевал поначалу, чем вызвал такую ненависть своего родного брата, а когда догадался, сильно был встревожен и даже пытался наладить отношения с братом в подростковом возрасте. Но нет, Марсель был непреклонен и всегда пытался разозлить Даниила. Тогда возродилась между двумя братьями взаимная и сильная ненависть.
А Кириена, милая и высокая симпатичная девушка с русыми кудрями, была где-то посередине между ними. Она разрывалась между двумя своими братьями. И хоть любила и того, и другого, всегда была на стороне Дана. Она была умна.
В тот самый день, когда солнце светило не ярко, а скорее тускло, в тот самый худший день прекрасного Даниила Морозова, Маргарита Морозова, мать двух братьев и молодой девушки – вернулась с работы пораньше.
Дан ещё год после случившегося события, и иногда даже до сих пор, вспоминал, что если бы мать пришла с работы как в любой другой день, в положенный час, – тогда бы всё могло быть по-другому. И Дану было честно плевать, что тогда его не было бы уже в живых.
Маргарита Морозова поднялась по ступеням деревянной лестницы на второй этаж дома и последовала звуку раздающегося шума, – к комнате её младшего сына. Женщина уже давно привыкла к беспредельным разногласиям двух её сыновей, и как бы она не старалась это дело приструнить и исчерпать на "нет", Марсель и Даниил всё равно продолжали спорить друг с другом, затем их спор переходил в очередную ссору, а потом в размахивание кулаками. И только уже потом в бои без правил.
Женщина очень верно в тот день умом понимала – на этот раз это нечто очень серьёзное. Ведь из комнаты Даниила доносились не только выкрики двух братьев, но и громкий плач их родной сестры. Это было первым поводом усомниться в том, что ситуация ничем не отличается от предшествующих случаев, – ведь Кириена, девочка уже взрослая и серьёзная, практически никогда не плакала. Она была из тех девушек, которые ведут себя предельно сдержанно и непроницаемо. Обычно русоволосая всегда разнимала братьев и так, а тут она плакала с громкими всхлипами на весь дом, и Маргарита очень сильно удивилась и испугалась. За своих детей, конечно, испугалась.
– Мальчики, что у вас там происходит?! – восклицала недоумённо Маргарита, любящая мать в первую очередь. – Прекратите ругаться! Я не позволю так этому продолжаться!
– Мать, не лезь в это дело! – услышала она в ответ тогда от своего старшего сына Марселя. Парень был предельно груб и серьёзен. – Мы сами с этим разберёмся.
Какое-то время женщина хотела было завернуть в свою комнату, поверив своему сыну на слово, но зная и понимая, что обычно такие их "дела" ничем хорошим не заканчиваются, решительно стала подниматься на третий этаж дома.
Тем временем в комнате всё было более чем куда серьёзно. На этот раз Марсель перешёл грань разумного. Парень готов был убить своего брата.
– Стреляй же. – произнёс крайне спокойным и непроницаемым голосом Дан. – Ну же! – вдруг резко воскликнул высокий брюнет. – Чего ты ждёшь, Марсель?
– Брат, ты играешь со мной, – оскалился нагло и широко тогда Марсель, не сводя с брата пистолет и стараясь прицелиться как можно точнее, словно таким образом, попав ему прямо в сердце, Марсель выиграет автомобиль или ещё чего лучше. Парень не был сумасшедшим, но и адекватным убийцу назвать было нельзя. – Последнее слово будет за тобой.
– Я тебя слушаю. – холодно отчеканил Дан, свысока глядя на своего несносного и ненавистного до умопомрачения старшего брата. – Только ты пойми одно, брат, если ты выстрелишь – лишишься своей человечности. А это уже далеко не мои проблемы будут, ты, надеюсь, это понимаешь? – Дан не боялся своего брата никогда, и даже теперь, когда у того в руках был заряженный пистолет, тоже не боялся его нисколько. А вот Марсель часто побаивался Дана. И поэтому был более жесток. Он был гораздо более жестокий, чем его младший, но смелый и бесстрашный брат, – это как от земли до неба.
– Твоя человечность тебя и погубит, сволочь. – зашипел басовым громом Марсель Морозов тогда. Мать обоих братьев уже была близко к комнате Даниила. – Ты по-прежнему желаешь идти против меня, а не со мной... Дан? Или ты поступишь, как я того хочу, и поймёшь, кто тут главный и прав? – Марсель не сводил своих карих глаз с Дана, и на секунду в его жестоких глазах промелькнула надежда. – Ты пойдёшь со мной против властей? – с невероятной, казалось бы, терпимостью, задал свой пиковый вопрос Марс брату. Даниил и глазом в тот миг не повёл, он глядел на старшего брата с абсолютной непроницаемостью и бесчувственностью.
Большая оглушительная пауза последовала после этого вопроса. Кажется, у Кириены в тот момент, как и у её матери, замерло сердце и перестало подавать сигналы жизни.
Девушка знала, что ответит своему брату Марселю Дан.
– Нет. – выравнивая свои широкие плечи, ровно и чётко произнёс Дан и неотрывно продолжил смотреть в глаза своего брата. Такие же глаза, как у него, вот только жестокие и глумливые. Глаза убийцы.
– Да будь ты проклят, я тебя ненавижу! – вскричал Марсель с пистолетом в руках, надавил на курок пальцем, наставил пистолет ровно чётко, прицеливаясь прямо в сердце брата, и в эту лишь одну единственную долю секунды свершилось непоправимое последствие. В комнату Даниила забежала Маргарита Морозова, – мать всех троих, находящихся сейчас в этой комнате.
– Нет! – восклицает женщина и замирает на одном месте в последовательном лёгком полёте ввысь.
Послышался громкий и оглушительный выстрел из пистолета.
Кажется, с тех пор Дан перестал вообще дышать. Он по-прежнему не мог вдохнуть новый глоток воздуха. Воздух был пропитан атмосферой того страшного и самого худшего дня.
В тот день, в самый последний миг надежды на лучшее, – мать Даниила, Марселя, и Кириены забежала в комнату и встала посредине между двумя братьями. Она широко расставила руки в стороны, глядя с изумлённым ужасающим видом и страхом в карих потрясающих глазах на своего старшего сына. Пуля прошила грудь этой женщины и воздуха для Даниила больше не осталось.
Кириена кричит, Дан просто смотрит перед собой и уже не дышит, а Марсель один миг смотрит в лицо своей умершей матери, и на мгновение в его глазах, карих, доставшихся ему от мамы, как и Даниилу с Кирой, – проскользнула горечь. Марсель Морозов прячет пистолет в кармане широких штанов, разворачивается и широким, но медленным шагом уходит навсегда и уже не возвращается.
Алекса
Настоящее время
– Мать исчезла навсегда и больше никогда не вернётся. – когда звучат эти последние слова рассказа Дана, я вообще перестаю дышать и уже задыхаюсь от недостатка воздуха в лёгких. Машина летит по трассе на бешенной и сумасшедшей скорости, и вдруг напротив вдалеке появляется большая грузовая машина. Я понимаю, что если мы сейчас же не сбавим скорость, то не успеем повернуть вбок и неминуемо врежемся в грузовую машину.
Дан давит на газ, а стрелка на спидометре всё растёт и растёт. Я бросаю быстрый взгляд назад, на также порядком шокированную рыжую, и сразу перевожу всё своё внимание на парня. Дан смотрит лишь вперёд, его брови чётко сведены к переносице, губы сжаты в тугую линию, а руки так сильно напряжены и вцепились в руль. Джип летит и летит вперёд, и неминуемо всё сближается с огромной машиной впереди.
– Дан, пожалуйста! – кричу с мольбой в голосе я и хватаюсь мёртвой хваткой за его правую руку. – Сбавляй скорость, слышишь! Успокойся!
Но парень, кажется, меня совершенно не слышит.
Я понимаю, чтобы его отвлечь, нужно сказать всё, что накопилось за эти мгновения в моей душе.
– Мы похожи с тобой, Даниил! Мы так похожи! Ты не представляешь, как мы похожи! – я кричу и перекрикиваю ветер, бьющий в лицо и звенящий в ушах, окна джипа были приспущены. – Поверь, я всё это тоже чувствовала и по-прежнему чувствую до сих пор! И я хочу помочь тебе! Я хочу помочь тебе справиться с этим, и хочу, чтобы ты помог справиться и мне! – понимая, что я хочу неумолимо к нему прикоснуться и прижаться к мужскому телу, я чувствую невероятное сближение между нами и такое понимание. Мы ведь действительно так похожи...
Я вмиг преодолеваю между нами расстояние, почти стою возле сидения, на котором сидит Даниил, дотягиваюсь до него. Я со страстью и вдруг вспыхнувшим в груди желанием обвиваю своими руками мужскую шею, отрываю одну руку парня от руля и оказываюсь в кольце сильных мужских рук. Я приближаюсь к таким желанным и манящим, притягательным страстным губам этого молодого мужчины, и касаюсь его губ своими губами. Мой поцелуй получается нежным и самым приятным на этом свете, – я с любовью целую его в губы, чувствую его тепло и передаю ему ещё больше своего тепла, одну ладонь кладу на грудь, прямо на сердце парня и чувствую, как оно быстро бьется. Дан не сразу отвечает на мой поцелуй, лишь только когда он по инерции, как опытный водитель, и чисто случайно по мановению одной удачи сворачивает вбок и приостанавливает джип, он начинает в ответ ласкать мои губы и вдруг очень страстно и настойчиво целовать меня. Джип благополучно остановился дальше от середины дороги.
Вторая рука Дана отрывается от руля, и вот он уже обвивает ими с приятным желанием и чувством мою талию. Я издаю тихий стон, а Дан ловит его своими губами и впивается в мои губы с новой силой. Я чувствую, как мои ноги меня конкретно так подводят, коленки ослабевают, и я уже не могу стоять на ровном месте. Я падаю ему на колени, и он с силой ещё ближе притягивает меня к себе.
– Дикарка, люблю... – шепчет мне на ухо темноволосый Охотник, и гладит одной рукою по моим тёмным волосам. – Ты светлое солнышко в моей жизни.
Ради того, чтобы услышать эти слова, мне стоило никогда не сдаваться и стремиться только вперёд за победой! А иначе и быть не могло! Ведь если бы не так – я бы не повстречала Даниила, мою Судьбу никогда!
Я не в силах произнести и слова, поэтому я только утыкаюсь своей головой в крепкое плечо мужчины и с явственным наслаждением вдыхаю его естественный приятный запах. Люблю – не просто слово. Люблю – нечто большее, чем всего лишь слово.
– Я тебя не брошу, обещаю. – понимая, что именно эти слова он ждёт, тихо шепчу ему я и непременно вся краснею. Подобные клятвы и признания Даниилу всё-таки очень смущают меня, но в душе в эти моменты разливается такое приятное и солнечное, любовное тепло.
– Кто тебя отпустит, – так же тихо шепчет мне он и задевает своим дыханием мою шею, отчего я краснею ещё больше. – Спасибо, что отвлекла меня.
– Я не отвлекала тебя, я просто захотела вдруг резко поцеловать тебя! – восклицаю я, зная, что отчасти, это вполне полная правда.
В машине вдруг слышится резкое фырканье рыжей спутницы, и я поневоле раздражённо закатываю глаза, понимая, что из-за неё нам придётся всё-таки оторваться друг от друга. Что очень не хотелось делать обоим, хотелось даже большего, чем просто поцелуи и приятные долгие объятия. Хотелось раствориться в этой любви и взять от неё всё!
– Очень неуместно в твоём случае, Мария, учитывая, каким жестоким человеком ты стала, – вдруг произносит ядовитым беспринципным голосом Дан, глядя в переднее зеркальце и по-прежнему держа меня в кольце своих рук.
"Рыжик" открыто злилась и даже не пыталась скрыть свою бешеную злость. Я понимала, почему она злится, и отчасти, мне было жаль её, что она так страдает из-за неразделённой любви, всё-таки она ведь не виновата, что влюбилась в Дана. Дан же... полюбил не её, а меня.
И в этом плане мне уже не было жаль.
Я считаю, Мария должна двигаться дальше и не препятствовать тем, кто уже нашёл друг друга и не желает потерять.
Мы спокойно доезжаем до небольшого частного посёлка на берегу реки. Дан останавливает машину возле большого и красивого дома, отделённого от улиц деревянным тёмно-бордовым забором.
Заходить в дом Дан не спешил, и мы остановились около примостившейся во дворике беседке, сделанной в цвете светлого льна. Вокруг лежит идеальный зелёный гравий, а тропа посередине из какой-то особой серовато-песочной породы ведёт к главному входу в этот дом. Дом роскошный и бежевый, крыша тёмно-бордовая, а высокие белоснежные колонны поднимаются почти до второго этажа. Во дворе, в оранжерее с застеклённой крышей, дивно походящей на зимний сад, перевиваются гибкие ветви иссиня-чёрного винограда. Дан заводит нас в эту милую беседку, внутри которой стоят две скамьи напротив и невысокий стол цвета того же льна. На одной из перегородок беседки покоится чудесная скульптура двух белых, как снег, лебедей, – первая белая лебедь, женского рода, с тоненькой-тоненькой шейкой, наклонила головку к своему лебедю, с гордо-вытянутой шеей и расправленными крыльями по сторонам. Это место было чудесным, и дом удивительно красив.
– Мария, присаживайся. Нам с тобой и Алексой предстоит очень интересный разговор. – Дан мгновение смотрит на рыжую девушку с ехидством в глазах, а потом его глаза наполняет внезапная злость. Быть может, он всё ещё не пришёл в себя до конца, хоть я и пыталась его, как могла, успокоить. Такое пережить – уже подвиг. Прямо на его глазах, его же собственный брат, пристрелил их общую мать. Я вспомнила лицо отвратительного ужасного Марселя, и взгляд его глаз, это действительно был взгляд убийцы, уравновешенного, но при этом и сумасшедшего одновременно. Мне так стало больно, будто эта история приключилась со мной. Впрочем, отчасти так оно и есть, наши с Даном истории удивительным образом переплетаются, хоть и моего отца убили не у меня на глазах. Одно ясно – в наших жизнях была большая потеря, которая просто не могла не оставить болезненный след на наших сердцах.
