Текст книги "Денис Котик и Царица крылатых лошадей"

Автор книги: Алина Боярина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Нет, – Влада совсем скисла. – Ой, Денис, я уже боюсь…

– Чего же ты боишься? – раздался громкий голос.

За разговором они и не заметили, что прошли всю тропинку и уперлись прямо в Берендея. Остальные ребята сгрудились в сторонке у цепной ограды, тыкали пальцами куда-то в море и чем-то наперебой восхищались.

– Да мы… Тут, понимаете, такое дело, Берендей Кузьмич…

Денис не знал что лучше: рассказать всю правду или отделаться какой-нибудь невинной ложью. Лгать – некрасиво, но и правда будет звучать как-то глупо: «Влада, она, знаете ли, взгляд-назад бросила. Привиделась нам какая-то ерунда, мы и перепугались…» Еще подумает, что они трусы!

Но тут раздался оглушительный, торжествующий рев. Такой громкий, что Денис перестал слышать собственный голос.

Когда рев поутих, Берендей махнул рукой.

– Потом поговорим. А сейчас пора отчаливать. И без того Летучий на полчаса припоздал…

Денис облегченно вздохнул. И, подняв глаза, наконец-то увидел то, что заставило его забыть и о двери, ведущей в Закрытку, и о разговоре с Владой, и о страхе.

У самого берега теперь высился тот самый сизый остров, который Денис видел вдали и который привереда Максим назвал «неправильным».

Только никакой это был не остров.

Это был… кит!

Но был он в пять, нет, наверное в десять раз больше, чем самый большой, синий кит – из тех, что водятся в Тихом океане.

И, конечно же, не строят на нормальных китах городков с домиками, крытыми нарядной черепицей. Не обносят эти городки заборчиком. Не сажают на китах сирени и боярышника.

– Какая громадина!

– Хвостище как у подводной лодки!

– Глупый, разве у подводных лодок такие плавники бывают?

– А я в кино видел!

– Кино глазами надо смотреть, а не попой! У подводных лодок – рули глубины. А здесь хвост как хвост. Только огромный.

– Глядите, на нем дома!

– А где же люди?

– Вон, вроде гуляет кто-то!

– Страшный дядька… В маске он, что ли?

– Да это борода у него такая, а не маска!

– Маска, однозначно. Денис поглядел вниз.

Вода была не так-то далеко. Кружились в водоворотах разбившиеся о каменный утес волны. Пахло йодом. На поверхности воды покачивались водоросли и потемневшие старые сучья.

Вот чего не было и в помине – так это мусора, которым было так загажено любимое Денисом Черное море. Ни одного окурка, ни одной яркой обертки от чипсов или мороженого. Ни пластиковых бутылок, ни целлофановых пакетов. Вот это чудо так чудо!

Здесь море было таким, каким Черное в последний раз, наверное, бывало триста лет назад.

Так Денис и разглядывал волны, пока не встретился взглядом… с китом!

Крохотный по сравнению с громадной тушей глаз кита лучился озорством. Как будто принадлежал не степенному чудищу, а молодому дельфину.

Огромная пасть отворилась и кит заревел вновь.

«Интересно, что он хочет этим сказать? «Здравствуй?» или «Давай играть?» А может, он просто проголодался?»

Правда, в этот раз кит малость не рассчитал. Волна перехлестнула через его нижнюю губу. Оборвав свою нечленораздельную речь на полуслове, кит поперхнулся и закашлялся.

В ответ на этот кашель из-за ограды городка, выстроенного у него на спине, послышался чей-то зычный, не лишенный сварливости голос.

Сиплый бас произнес гневную тираду на тарабарском лающем языке. И хотя язык был непонятным, общий смысл поняли все ребята, ведь такой кашель для жителей китового городка – форменное землетрясение!

– Это немецкий? – спросил кто-то у Берендея.

– Голландский, – ответил он, погромыхивая цепями, ограждающими площадку.

Оказалось, что чугунные цепи закреплены наглухо только одним концом. А другим – просто наброшены на крючья. Берендей играючи снял тяжеленную с виду цепь, открывая ребятам проход к самому краю обрыва.

Тем временем на спине (а может, точнее было бы сказать «на борту») чуда-юда происходило вот что.

В кирпичной ограде открылась калитка.

Двое матросов в старомодных камзолах и масках, закрывающих все лицо, при помощи ручной лебедки опустили деревянный трап с веревочными поручнями. Трап выполз из калитки и, поддерживаемый тросами, пополз к вершине утеса, на которой стояли ребята и Берендей.

Берендей обвел взглядом своих подопечных. Пересчитал на всякий случай – никто ли не потерялся?

И сказал:

– Ну вот что, ребятки. Сейчас поплывем. Ничего не бойтесь, ничему не удивляйтесь… – Берендей потер лоб рукой. – Нет, это я что-то не туда клоню. Бояться действительно нечего, а вот удивляться надо. Те, кто разучились удивляться, скучно живут. Без задора. И главное помните: на любом корабле надо во всем капитана слушаться. Капитана нашего зовут Якоб ван дер Страхен. Но он больше любит, когда его называют просто герр капитан. Из Голландии он. Человек он отважный и надежный… – Берендей запнулся и уточнил: -…сделался. Но если что не по нему – бывает крут… Ага, и последнее. Ну что, Максимушка, встретил чудо-юдо? Видал такого в своем компипутере?

– Нет, Берендей Кузьмич. Я и представить себе такого не мог!

– А зарок свой помнишь?

– Помню.

– Ну тогда полезай чуду-юду на спину! – и Берендей Кузьмич сделал широкий пригласительный жест в сторону трапа.

История вторая. Обытчная человечья пистча

Это было незабываемое путешествие! Дома на спине кита заменяли обычные каюты пассажирского парохода. Ребятам достались три четырехместных домика.

Над входом одного было написано «Человечий № 7». Над другими, расположенными напротив – «Человечий № 6» и «Человечий № 8».

Денис, Влада, Максим и еще один мальчик по имени Коля попали в «Человечий № 7».

Каждому досталось по своей небольшой, но опрятной комнате-каюте. Кстати, окна в домах были круглыми, так что их было не отличить от настоящих иллюминаторов.

Две «каюты» располагались на втором этаже домика, еще две – на первом. Кроме того, на первом этаже имелась просторная прихожая и впечатляющих размеров гостиная.

В доме было очень уютно.

Всюду стояли мягкие кресла и диваны. Стены были обшиты сосновыми досками. В углах на тонких железных ножках стояли стеклянные шары – похоже, светильники. Вот только что-то выключателей на стенах было не видать.

В гостиной был сложен камин и стояло маленькое, в половину обычного, пианино. На журнальном столике были приглашающе расставлены шахматы.

– Слушайте, а это что такое? – спросил Коля, открыв створки здоровенного шкафа, увенчанного старомодной (чугунной что ли?) трубой. Труба была изогнута, проведена под потолком и, похоже, оканчивалась на улице.

Внутри шкафа обнаружилась громоздкая конструкция – не то чудной самовар, не то походная химическая лаборатория. Какие-то тигли, колбы, закрученные в спираль стеклянные трубки, медные котлы…

– Ой, может лучше не будем лазить по шкафам без спросу? – предложила осторожная Влада.

– Да-да, – поддержал ее Максим, – кругом и без того чудес хватает. Между прочим, кроме «человечьих» домов здесь есть еще разные другие. Может, лучше пойдем погуляем? Рассмотрим все как следует?

– А заодно и спросим, нет ли здесь чего поесть! – добавил Денис.

– У меня в рюкзачке должны быть бутерброды, – отмахнулся Коля. – Хотите есть – берите. Я-то есть не хочу… А гулять – это без меня. Тут та-а-акая машина интересная!

С этими словами Коля тронул блестящий рычаг, торчащий сбоку от самого вместительного медного чана.

Железяка удивительно легко пошла вниз. Послышалось шипение и, одновременно с ним, мелодичный перезвон колокольцев.

– Эй, поосторожней! – успел крикнуть Максим, когда вдруг перезвон колокольцев смолк и раздался голос.

Голос словно бы принадлежал роботу из старых фантастических фильмов. В нем то и дело что-то позвякивало и скрежетало. Голос говорил с сильным иностранным акцентом.

– Горшотчек-самоффар, модель «Альхимик-семнатцать», к фашим услюгам. Да-да. Чефо исфолите?

Денис первым сообразил, что голос исходит из недр запущенной Колей машины.

– Э… здравствуйте. Скажите, пожалуйста, а чего можно… изволить?

– Знатчит, перфое: обытчное человечье менью. Фторое: трапеза волшебникоф. Третее: трапеза эль-фская-фейская. Четфертое: трапеза конская. Пятое…

– Спасибо-спасибо, среди нас коней нет! Скажите, а что входит в обычное человечье меню?

– Обытчная человечья пистча.

– А точнее? Если можно, конечно.

– За тотчнее обратит-тесь к писаной инстрюкции. Да-да.

Ребята переглянулись. Влада повела плечом и прошептала: «Какая разница, давай уже заказывай хоть что-нибудь».

– Тогда, пожалуйста, четыре человечьих меню.

– Раусшмейсеры большие или маленькие?

Денис хотел было спросить что еще за «шмейсеры» такие, но потом подумал, что горшочек-самовар наверняка отошлет его к «писаной инструкции». И, поскольку его родители скромности учили, смиренно ответил:

– Маленькие.

Коля, выразительно зыркнув на Дениса, покрутил пальцем у виска. Дескать, ну ты лопух. Надо ж побольше просить, пока дают.

Но Денис остался невозмутим. Для себя он решил, что если загадочные «шмейсеры» будут такими уж малюсенькими, можно будет вспомнить и о бутербродах в Колином рюкзачке.

Горшочек, выдержав небольшую музыкальную паузу, в ходе которой колокольцы названивали бравурную мелодию, удовлетворенно крякнул:

– От-тлитчно. За четыре человетчьих меню – опустит-те в деньгоприемник четыре золотых.

– Где ж их взять-то?! – вырвалось у Коли.

– Обратит-тесь к писаной инстрюкции.

Похоже, голос внутри «Алхимика-17» принадлежал все-таки какому-то диковинному автомату, а не существу или призраку, во что уже был готов поверить Денис. Уж больно однообразно горшочек-самовар отвечал на самые животрепещущие вопросы.

«И зачем было заливать, что тут все «Макдональдсы» бесплатные», – разочарованно подумал Денис.

– А вдруг наши обычные монетки подойдут? У кого-нибудь мелочь есть? – спросил Максим шепотом.

– Обманывать нехорошо. Ему же золотые нужны, – тоже шепотом заметила Влада.

– Опустит-те в деньгоприемник четыре золотых, – повторил горшочек-самовар.

Невесть чем закончилось бы дело, если б в домике не появился еще один не вполне обычный пассажир чуда-юда. Впрочем, как выяснилось позднее, никакой это был не пассажир, а корабельный, то есть хранитель всего здешнего имущества и первый помощник капитана!

– Доброго дня, ребятки! – пробасил вошедший.

Влада и мальчики обернулись.

На пороге гостиной стоял человечек. Ростом с полторы табуретки, не больше.

Огромный пунцовый нос картошкой и такого же цвета высокий колпак, щегольски заломленный набок, составляли две главных «особых приметы» нежданного гостя. Нос был обрамлен наливными яблочками выступающих щек. А глаза еле проглядывали сквозь медно-рыжие космы, спадавшие из-под колпака.

Одет он был в темно-синий камзол, перетянутый поясом с большой пряжкой в виде русалки. Полосатые чулки и громоздкие башмаки дополняли портрет человечка и делали его похожим на самого обычного гнома.

– Ой, кто это?! – растерялась Влада.

– Я-то? – человечек подбоченился, заложив пальцы за пояс, и гордо, как актер, стоящий перед битком набитым залом, изрек: – Я – маэстро Кубеллан. Превыше всего для меня учтивость, горячий грог и мой капитан. Слежу за порядком, устраняю неполадки. Отличаюсь изрядным к иноземным языкам тяготеньем, а потому не извожу чужое терпенье поганым произношеньем.

Действительно, в отличие от горшочка-самовара этот иностранного вида лилипут говорил по-русски очень чисто, без малейшего акцента. К тому же он еще и рифмы подбирал по ходу дела. Сразу видно – талант!

«Он что, все время стихами заливает?!» – восхитился Денис.

Не то чтобы он не любил стихи. Но гном, мечущий рифмы направо и налево – это уже чересчур!

Коль уж Кубеллан отдельно отметил, что превыше всего ценит учтивость, ребята расстарались как могли.

Они наперебой принялись заверять его, что несказанно рады знакомству и зазывали гостя пообедать вместе с ними. А Влада, всплеснув руками, умилилась:

– Ой, какая у вас русалка на пряжке! Ну вылитая моя тетя Настя!

Ответные комплименты Кубеллан отпустить не успел, потому что горшочек-самовар и не думал унижаться:

– Опустит-те в деньгоприемник четыре золотых. В протифном слутчае я буду жалофаться самому маэстро Кубеллану, да-да.

В ответ раздался хохот. Такой громогласный, что маленькое пианино ответило из своего угла гудением басовых струн.

Хохотал, разумеется, и Кубеллан. Отсмеявшись, он стремительно помрачнел и устроил «Алхимику» разнос:

– Да здесь я, глупая утварь! Раздухарилась, умная как будто!… Не помнишь разве, говорил тебе я, что мы везем друзей самого Берендея? Эти молодые господа едут учиться. И не посмей усомниться, что скоро им случится таких как ты, и даже лучше, мастерить. Советую тебе господ не злить. В общем, нос не драть, денег с гостей не брать – говорил ведь тебе с утра, и вот опять!

Ответ был удивительно лаконичен:

– Ньет.

И еще удивительней была та легкость, с которой грозный Кубеллан сменил гнев на милость:

– Не говорил? Склероз, наверное. Работать корабельным – дело нервное. Но все равно: корми от пуза и бесплатно. Тебе понятно?

– Мнье поньятно, – в рифму вздохнул горшочек-самовар. И, сменив тон на официальное скрежетанье «автомата», потребовал:

– Оттойдитте. Натчинаю готофку.

Кубеллан отошел.

Тотчас дверцы шкафа закрылись. Внутри раздалось нарастающее гуденье, потом – бульканье, тарахтенье, стрекот… В общем, целая кулинарная симфония.

– Минуток пять придется обождать, – сказал Кубеллан, обращаясь к ребятам. – Какие еще будут ябеды? Пожеланья? Мечтанья?

– Мы не ябеды, – обиделся Коля.

– «Ябеды» значит «жалобы»; – тихонько подсказал Максим.

– У меня есть пожеланье, – нашелся Денис. – Вы не могли бы объяснить, где мы все-таки находимся?

– Как это где? Плывем по воде! На борту «Веселого Голландца». Наша левиафан-каравелла, красавица, именно так называется.

– Это я понимаю, что по воде, – досадливо мотнул головой Денис. – Я имею в виду вообще. Что это за море, по которому мы плывем? И как называется остров, откуда мы отплыли?

– Эх, грамотей… Хочешь все знать – расскажи, мол, секрет, Кубеллан, да скорей? Ну а сам ты горазд догадаться, как это море должно называться?

– Я сначала подумал, что мы где-то в Крыму, на берегу Черного моря. Но потом поглядел – вода чересчур чистая. К тому же, этот огромный кит… Или, как вы называете, леве… леви…

– Левиафан-каравелла, – подсказал Кубеллан.

– Ну да. Такие большие животные, по-моему, водятся только возле экватора. Может, мы в Тихом океане? Или в Индийском? Хотя все равно непонятно, как нас занесло в такую даль.

– Я вижу, ты силен в науках и особливо в географии. Похвально это. Тем не менее, боюсь я Берендею не потрафить. Не велел Берендей вам сказывать, как море это называется. Но скоро он и сам во всем вам, молодые господа, признается.

– Ну пожалуйста, скажите! Что вам, жалко?

– Мне жалко? Что за ерунда! Слова – не деньги, их я не жалею никогда. Названье, так и быть, скажу вам по секрету. Но больше же – ни слова. Полномочий нету.

– Ну скажите хоть название.

– Море это Перечным всяк капитан зовет. Нерадивым мореходам оно перцу задает!

– Странно, – пожал плечами Максим. – Разве можно море называть Перечным? Оно же соленое, а не острое. А остров как же тогда называется? Горчичным?

– Не угадал названье. Остров именуют просто До Свиданья.

– Это потому, что там все говорят «до свиданья»? – догадалась Влада.

– Ну да, перед дверью в Закрытку… – пробормотал Денис. – А, кстати, что такое Закрытка? – задал он еще один тревожащий его вопрос.

– Ну это уж тебе видней. Я не был там сто сорок лет и восемьдесят семь дней.

Сорок лет? – оторопел Денис.

– Сто сорок, – гордо отчеканил Кубеллан.

Коля и Максим недоверчиво переглянулись.

– Ага. Понятно, – упавшим голосом сказал Денис. Охота продолжать расспросы вмиг улетучилась.

Одно из двух: либо потешный человечек врет, либо он, Денис, ровным счетом ничего в этой жизни не понимает.

Что за остров До Свиданья? Что за Перечное море? Денис знал даже названия таких далеких экзотических морей как Арафурское и Желтое, не даром же географичка любила ставить его в пример. Но о Перечном ему слышать не приходилось…

– А можно мне спросить? – по-школьному поднял руку Коля.

– Позволяю, – кивнул Кубеллан.

– Откуда мы отплыли – вы сказали. А куда мы плывем?

– Сочтем, что проболтался я невольно, – гном хитро подмигнул. – Сперва пройдем проливом Колокольным. Потом в Ароматную гавань заглянем, а оттуда – к Буяну.

– К Буяну?

– Неужто врать я стану? Да, прямо к острову Буяну.

Тут снова зазвенели колокольчики, дверцы шкафа отворились и горшочек-автомат возвестил:

– Кюшать подано!

Не успели ребята поглядеть, что же там «подано», как маэстро Кубеллан поспешил откланяться. Влада еще раз пригласила гнома отобедать с ними, но тот вежливо отказался, сославшись на множество неотложных дел.

Обед превосходил все ожидания.

Разобраться среди сковородок, кастрюль и горшочков оказалось делом непростым.

Блюда выглядели настолько привлекательно и пахли так аппетитно, что Денис и его новые друзья были готовы без раздумий наброситься на первую попавшуюся сковородку, не очень-то разбираясь, что именно в ней находится.

Самой благоразумной оказалась Влада.

Ей не хотелось, чтобы чинная обеденная церемония, к которой приучили ее родители, солисты оперного театра, превратилась в набег четырех оголодавших варваров на кухню ресторана класса «люкс».

– Скажите пожалуйста, а как это все называется и как правильно его едят? – обратилась она к горшочку-самовару.

– Да ну его… – дернул ее за рукав Коля. – Сейчас снова запилит про «инстрюкцию».

– Может, все-таки нет? – шепнула Влада. Удивительно, но правы оказались оба.

– Обратит-тесь к писаной инстрюкции…

Но, припомнив приказ Кубеллана, на этот раз горшочек-самовар был более любезен и добавил кое-что важное:

– Инстрюкцию ищит-те в нижнем ящитчке менья.

Действительно, внизу шкафа, в котором находился волшебный аппарат, сыскался и выдвижной ящик. А в ящике лежал толстый том с витиеватым названием «"Алхимик-17". Инструкция к плодам трудов его».

Несмотря на внушительный вид, в книге не было ничего особенного, кроме описания десятка типовых меню и небольшого приложения. Приложение объясняло какие еще блюда, кроме включенных в меню, можно заказать «Алхимику» и почему этого лучше не делать.

На каждой странице слов помещалось совсем мало. Потому что написаны они были удивительно большими буквами и, похоже, от руки. Зато красивых картинок с разными деликатесами оказалось хоть отбавляй!

Блюда были аппетитными и не очень. Скажем, меню под названием «Трапеза хрульская» предлагало, кроме прочего, такое:

– солянка сборная мясная (саранча перелетная, филе улиток, змеиные почки);

– колбаски из гусениц шелкопряда, жаренные на вертеле;

– жабы, фаршированные по-княжески;

– торт «Золотая Пирамида» (гарантированы пятьдесят-семьдесят мучных червячков на каждый стакан теста);

– торт «Очень Большая Золотая Пирамида» (гарантированы сто-сто двадцать мучных червячков на каждый стакан теста).

Кто такие хрули, для которых предназначены эти яства, долго гадать не пришлось.

На первом же развороте «Трапезы хрульской», вытаращив круглые глаза, облизывалось на «Золотую Пирамиду» существо со свиноподобным, заросшим серой шерсткой лицом и развесистыми ушами, как у тушканчика.

Коля сказал, что если на кого-то хруль и похож, так это на нетопыря. Денис припомнил, что нетопырями называется разновидность больших летучих мышей, и с Колей согласился.

И хотя книга им попалась познавательная, голод оказался сильнее любопытства.

Влада все устроила по-своему.

Мальчики помогли ей сервировать стол и заняли места на удобных, мягких стульях. А Влада, вооружившись «Инструкцией», взялась рассказывать о каждом блюде, не забывая, конечно, орудовать ложкой, вилкой и ножом наравне со всеми.

Все кушанья принадлежали к национальной голландской кухне, что было вполне естественно, ведь они находились на «Веселом Голландце»!

Первым делом расправились с сельдерейным супом.

Это было довольно необычное кушанье: бульон, заправленный сыром, сметаной, лимонным соком, тушеным луком и, конечно же, собственно сельдереем.

– Обьеденье, – заключил Коля.

– Отлично! – кивнул Максим.

– Наш борщ лучше, – проворчал Денис.

– По-моему, тоже, – поддержала его Влада.

Так суп из сельдерея получил два голоса «за» и два – «против».

Разделавшись с первым, по мнению голландцев, требовалось употребить ту самую закуску с непроизносимым названием – раусшмейсер.

Тут стало ясно, что Денис был прав, поскромничав и заказав «маленький», а не «большой». Потому что в противном случае, учитывая средние размеры здешних порций, ребята рисковали бы просто не вылезти из-за стола.

«Маленькие» раусшмейсеры оказались громадными трехэтажными бутербродами.

Чего в них только не было! И яичница-глазунья, и шпик, и свежие помидоры, и листики салата, и ветчина, и, конечно же, отменный сыр! И притом, все свежайшее, мягкое, горячее!

Ребята оживленно захрустели золотистым хлебом и поджаристой ветчиной.

Влада подала им хороший пример, показав, что вовсе не обязательно запихивать бутерброд себе в рот двумя руками. Даже с таким чудовищем можно совладать при помощи ножа и вилки.

По поводу горячих бутербродов мнение было единодушным.

Коля: «Пальчики оближешь».

Влада: «Надо будет для мамы рецепт списать».

Максим: «Ням-ням».

Денис: «Лучше любого чизбургера. Поговорить бы мистером Макдональдсом насчет замены гамбургеров этими вот шмейсерами».

Пару минут ребята потратили на то, чтобы запить бутерброды свежим клюквенным муссом и поковыряться в зубах красивыми зубочистками в форме маленьких шпажек.

И снова в бой!

Главным украшением обеда оказался угорь по-голландски.

Рецепт его приготовления Влада огласила полностью. С выражением, будто читала на уроке литературы «Буря мглою небо кроет», она продекламировала:

– «Угря целиком варят в воде с добавлением рубленого лука, соли, перца, уксуса, зелени. Затем нарезают на кусочки длиной около пяти сантиметров, тушат в полученном бульоне, вынимают и дают жидкости стечь. Подают вместе с отварным картофелем, украсив петрушкой и ломтиками лимона». Вот так-то, мальчики. Налетай! И – напоминаю – на рыбу с ножом приличные люди не бросаются.

– А что ж ее, зубами рвать? Или полный рот этими вот «кусочками длиной пять сантиметров» набивать? Так в них на глаз не пять, а все двадцать! – возмутился Коля.

– С рыбой всегда можно справиться при помощи вилки и кусочка хлеба, которым вы прижимаете ее к тарелке, – наставительно сказала Влада.

Коля посмотрел на нее скептически, но промолчал. Ему не очень-то повезло с родителями. Премудростям застольного поведения его никто не учил.

Но он, как мальчик сметливый, решил, что надо использовать представившуюся возможность узнать кое-что новое.

Угорь по-голландски оказался настоящим деликатесом. И точно так же, как горячие бутерброды, заслужил высшую оценку «четыре из четырех»!

На закуску ели небольшие кубики из твердого сыра, на которых бутербродными палочками были закреплены кусочки фруктов, овощей и копченостей.

Был тут сыр с апельсинами, ананасами, бананами и даже виноградом! А также с солеными и свежими огурцами, крохотными помидорчиками, ветчиной и бужениной!

Проглотив по паре таких сырных кубиков с ананасами, ребята поняли, что пора остановиться.

Хорошо еще, если посчастливится одолеть десерт: клубнику со сливками и шоколадно-вафельный торт!

Впрочем, множество впечатлений и ядреный морской воздух сделали свое дело. У Влады и мальчиков разыгрался просто-таки волчий аппетит. И сливки, и половину торта они прикончили с такой быстротой, словно тренировались перед чемпионатом книги рекордов Гиннеса по скоростному обжорству.

– А голландская кухня ничего. Очень даже ниче-го-о-о… – сыто протянул Максим.

– Ой, да что же это мы?! – вдруг встрепенулась Влада. – Поели-попили, а «спасибо» кто говорить будет?

Влада со всех ног бросилась к горшочку-самовару:

– Дорогой «Алхимик»! Большое спасибо вам за обед! Все было очень вкусно!

– На сдорофье, – довольным голосом отвечал горшочек. – Вы скаш-шете маэстро Кубеллану, что я его не подвел?

– Обязательно! Мы скажем ему, что вы – самый-самый лучший повар, какого нам только приходилось встречать в своей жизни!

Ребята дружно поддержали. Владу.

– А вот куда, скажите пожалуйста, девать посуду и все, что мы не доели? – поинтересовался Денис.

– О, эт-то отчьень просто! Посуду сложит-те в мойку. Она за дферцами в этом же шкафу, прямо надо мной. Там трудится мой колльега, «Полоскун-Восемь». А все, что не доели, забирайте с собой. Или спрячьте в буфьете. У нас особенные буфьеты, в них нитчьего не портится.

– Вроде холодильников? – спросил Коля.

– Ньет холода. Просто – не портится и все. А тьеперь можете закрыть дферцы, я хочу поспать часок-другой.