Текст книги "Инженер 3 (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Глава 4
Начало

На следующий день приехал Баранов и в полдень передал через Ноздрева, что хотел бы встретиться. Я видел что с ним прибыли другие помещики, видимо чтобы вместе выслушать презентацию моего проекта.

Лакей принял мою фуражку и трость, указал в сторону большой гостиной

– Господа уже собрались. Прошу за мной, ваше благородие.

Я прошел через анфиладу комнат. В руках держал кожаный портфель с чертежами, двадцать листов плотной бумаги, результат трех дней непрерывной работы. Пальцы сжимали ручку портфеля крепко, пожалуй, даже слишком. Волнение? Пожалуй. Этот проект нечто большее, чем просто заказ. Это возможность доказать, на что способен паровой двигатель в российских условиях.

Лакей распахнул двустворчатые двери. Гостиная огромная, сажени четыре в длину. У стен диваны, обитые зеленым бархатом. В центре массивный дубовый стол, за которым сидели несколько человек. Баранов во главе, румяный, довольный. Справа от него Анна Павловна в темно-синем платье с белым воротничком, волосы убраны в строгий пучок. Слева несколько незнакомых мне помещиков. Лица настороженные, скептические.

Баранов поднялся навстречу, широко улыбаясь:

– А, Александр Дмитриевич! Милости просим! Господа, позвольте представить капитан-инженер Воронцов. Человек, который построит нам невиданную доселе мельницу.

Помещики переглянулись. Один из них пожилой, с седой бородой лопатой и тяжелым взглядом скептически хмыкнул. Другой, помоложе, в золотых очках, постучал пальцем по столу.

Баранов обвел рукой присутствующих:

– Позвольте представить. Михаил Андреевич Вертинский, владелец имения Красное, три версты от моего. Алексей Николаевич Свиридов, сосед справа, имение Светлое Поле. Василий Степанович Башмаков, земли в Богородицком уезде. Анну Павловну вы, конечно, знаете.

Я поклонился:

– Господа, имею честь.

Вертинский тот самый, с седой бородой буркнул:

– Здравствуйте. Так вы тот самый инженер, который собирается паровую машину на мельницу ставить?

– Именно так, Михаил Андреевич.

– Хм. Посмотрим, посмотрим.

Свиридов, в золотых очках, поправил их на переносице:

– Слышали мы о вас, капитан. Говорят, насосы ваши хороши. Но мельница дело иное. Тут не просто воду качать. Тут мука, зерно, тонкие механизмы. Ошибетесь весь урожай испортите.

Башмаков добавил:

– И денег стоить будет немало. Баранов говорит, три тысячи. За такие деньги можно две водяных мельницы поставить. Или три ветряных.

Я спокойно выслушал. Ожидал подобных возражений. Помещики люди консервативные, новое принимают с трудом. Нужно убедить их цифрами, расчетами, фактами.

Баранов жестом пригласил меня к столу:

– Присаживайтесь, Александр Дмитриевич. Покажите чертежи. Объясните господам, что задумали.

Я сел, положил портфель на стол, раскрыл. Достал чертежи, разложил их по порядку. Первый лист план местности с рекой Упой, старой мельницей, обозначением нового здания.

– Господа, позвольте представить проект паровой мельницы с дополнительным водяным приводом. Конструкция двойная: основной двигатель паровая машина мощностью в двенадцать лошадиных сил, резервный водяная турбина горизонтального типа.

Вертинский наклонился над чертежом, прищурился:

– Двойная, говорите? Зачем? Или одно, или другое.

– Михаил Андреевич, двойная система дает надежность. Паровая машина работает круглый год, независимо от погоды. Весной и летом, когда воды много, можно использовать турбину, экономия угля. Если машина сломается, переключаемся на воду. Если река обмелеет, работаем на паре.

Свиридов толкнул очки выше:

– Звучит разумно. А производительность?

Я достал второй лист, схему внутреннего устройства. Четыре пары металлических жерновов, система зубчатых передач, просеиватели.

– Четыре пары жерновов работают одновременно. Каждая пара перемалывает в час до тридцати пудов зерна. Итого сто двадцать пудов в час. За десять часов работы тысяча двести пудов. Старая мельница Ивана Петровича давала не больше четырехсот пудов за те же десять часов.

Башмаков присвистнул:

– Втрое больше? Серьезно?

– Серьезно. И мука тоньше, качественнее. Металлические жернова ровнее каменных, помол однороднее. Система просеивателей отделяет муку высшего сорта от низшего, отруби идут отдельно.

Я разложил следующие чертежи: фундамент на сваях, кирпичное здание в два этажа, схему паровой машины с котлом, цилиндрами, маховиком. Схему водяной турбины, горизонтальное колесо под полом, защищенное от мусора решеткой. Систему передач, вентиляцию.

Помещики молча рассматривали. Вертинский водил пальцем по чертежам, что-то бормотал себе под нос. Свиридов наклонился ближе, изучая детали. Башмаков покачивал головой, то ли от удивления, то ли от сомнения.

Анна Павловна сидела тихо, улыбалась едва заметно. Она помогала мне чертить эти листы, знала проект почти так же хорошо, как я.

Баранов нарушил тишину:

– Ну что, господа? Что скажете?

Вертинский откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди:

– Проект хорош. Не спорю. Но есть вопросы. Первый: паровая машина. Где взять? Сколько стоит?

Я ответил:

– Закажем в Петербурге, на заводе Берда. Английская конструкция, проверенная. Стоимость с доставкой тысяча двести рублей. Доставят через полтора месяца.

– Тысяча двести! – Башмаков ахнул. – За одну машину!

– Машина будет служить двадцать лет. Может, больше. Окупится за год.

Свиридов спросил:

– Второй вопрос: кто будет строить? У вас есть рабочие? Мастера?

– Есть. Опытные плотники и механик. Семен, мастер на все руки. Трофим, кузнец. Еще несколько человек из Севастополя, работали со мной в госпитале, строили вентиляцию. Приедут через две недели. Плюс наймем местных каменщиков, плотников. Человек двадцать пять общей численностью.

– А вы сами руководить будете?

– Буду. Лично. Каждую неделю приезжать, проверять ход работ. Семен будет прорабом на месте, Трофим мастером по металлу.

Вертинский задал следующий вопрос:

– Срок? За сколько управитесь?

– Полгода. К концу октября мельница заработает.

– Полгода? – Башмаков недоверчиво покачал головой. – Это быстро. Очень быстро.

– Успеем. Фундамент заложим за месяц. Стены еще полтора. Монтаж машины и механизмов два месяца. Остальное время отладка, испытания.

Баранов постучал кулаком по столу:

– Господа, хватит вопросов. Давайте о главном. Сколько денег принесет эта мельница?

Я достал последний лист, финансовый расчет. Цифры, написанные мелким почерком.

– Производительность тысяча двести пудов в день. Рабочих дней в году двести пятьдесят. Итого триста тысяч пудов за год. Помол стоит три копейки с пуда. Доход девять тысяч рублей в год.

– Девять тысяч! – Башмаков присвистнул еще раз.

– Минус расходы. Уголь для паровой машины тысяча рублей в год. Жалованье рабочим восемьсот. Ремонт, содержание еще двести. Итого чистая прибыль семь тысяч рублей в год.

Вертинский хмыкнул:

– Значит, вложить три тысячи, получать по семь. Окупается за полгода.

– Именно.

Молчание. Помещики переглядывались. Баранов смотрел на них выжидающе.

Свиридов снял очки, протер платком, надел обратно:

– Скажу честно, капитан. Проект впечатляет. Но остались сомнения. Паровая машина вещь новая, непривычная. Вдруг чего сломается? Вдруг не заработает?

Я ответил спокойно:

– Алексей Николаевич, в Англии паровые мельницы работают уже тридцать лет. Надежность доказана. А у нас еще и запасной вариант водяная турбина. Если машина откажет, мельница продолжит работу.

Башмаков добавил:

– А уголь? Где брать? Сколько стоит?

– Тульский уголь. Возить недалеко, верст двадцать. Пуд стоит пять копеек. В день уходит пятьдесят пудов. Два с половиной рубля. Дешево.

Вертинский задумчиво потер бороду:

– Хорошо. Допустим, мельница заработает. А кто будет зерно молоть? Крестьяне наши? Соседские?

Баранов вмешался:

– Мои и ваши, Михаил Андреевич. И еще из окрестных деревень. Округа на двадцать верст. Зерна хватит. У меня одного триста десятин под пшеницей. Урожай в прошлом году двенадцать тысяч пудов. У вас столько же. У Алексея Николаевича, у Василия Степановича тоже. Итого шестьдесят тысяч пудов только с наших имений. А еще соседи, монастырь Богородицкий, купцы городские.

Свиридов кивнул:

– Это верно. Зерна много. Только вот мельниц мало. Старые еле работают. Приходится в Тулу везти, дорого, долго.

Я добавил:

– Новая мельница решит эту проблему. Перемелет все быстро, качественно, дешево. К тому же можно помол не только для себя делать, но и на продажу. Тульские купцы охотно покупают муку. Белая, тонкая, хорошая, в Москву везут, в Петербург.

Баранов задумчиво кивнул:

– Дело выгодное. Очень выгодное. Но риски есть. Денег вложить надо много. Три тысячи для меня сумма немалая.

Башмаков рассмеялся:

– Вы не разоритесь. У вас имение богатое, доход хороший. Три тысячи вернутся с лихвой.

Баранов пожал плечами:

– Может быть. Но я хочу подумать. Посоветоваться.

Вертинский встал, прошелся по комнате:

– Иван Петрович, скажу прямо. Проект интересный. Капитан Воронцов знает дело, это видно. Но я человек старый, осторожный. Не люблю рисковать. Новшества меня настораживают.

Он остановился у окна, посмотрел на улицу, потом повернулся:

– Вот что предложу. Вы, Иван Петрович, постройте эту мельницу. Мы посмотрим, как работать будет. Если все хорошо, если прибыль пойдет, закажем себе такие же. Договорились? Просто хочу увидеть результат сначала.

Свиридов и Башмаков переглянулись. Свиридов кивнул:

– Михаил Андреевич прав. Давайте так: вы строите, мы смотрим. Если мельница оправдает ожидания, мы следующие в очереди.

Баранов тяжело вздохнул:

– Ладно. Понял. Значит, буду строить.

Он повернулся ко мне:

– Александр Дмитриевич, договор на три тысячи рублей, срок полгода. Согласны?

Я кивнул:

– Согласен.

– Тогда делаем. Завтра оформим бумаги у нотариуса. Часть денег получите сразу, оставшуюся часть после завершения работ.

– Устраивает, Иван Петрович.

Баранов протянул руку через стол. Я крепко ее пожал.

– По рукам, капитан. Теперь вы у меня в долгу. Обещаете мельницу к октябрю, держите слово.

– Держу, Иван Петрович.

Анна Павловна тихо сказала:

– Поздравляю, Александр Дмитриевич. Уверена, все получится.

Я посмотрел на нее, встретился взглядом. Она улыбалась, глаза теплые, доверчивые.

За эти три дня работы над чертежами мы стали ближе. Еще как ближе.

Баранов хлопнул в ладоши:

– Ну что, господа! Дело решено! Прошу к столу! Отметим начинание!

Лакеи внесли подносы с закусками: холодная осетрина, икра паюсная, ветчина тонкими ломтиками, соленые грибы, маринованные огурцы. Графины с водкой, бутылки с красным вином.

Баранов разлил водку по рюмкам, поднял свою:

– За проект! За капитана Воронцова! За новую мельницу, которая прославит наш уезд!

Все подняли рюмки. Я тоже поднял, выпил залпом. Водка обожгла горло, согрела внутри.

Вертинский буркнул:

– Ну что ж, дай Бог. Посмотрим, что из этого выйдет.

Свиридов добавил:

– Мы будем наблюдать с интересом, Александр Дмитриевич. Не подведите.

Башмаков молча кивнул, закусил огурцом.

Разговор перешел на другие темы. Урожай, цены на хлеб, слухи из столицы. Я ел осетрину, пил вино, отвечал на вопросы. Анна Павловна сидела напротив, изредка бросала на меня взгляды.

Через час гости стали расходиться. Вертинский первым поднялся, попрощался, уехал в своей коляске. Следом Свиридов и Башмаков.

Остались мы втроем: я, Баранов и Анна Павловна.

Баранов налил себе еще рюмку водки, выпил, закусил ветчиной:

– Ну вот, Александр Дмитриевич. Мои соседи настроены скептически. Но я верю в вас. Постройте хорошую мельницу, докажите, что паровая тяга лучше водяной. Тогда заказы посыплются со всей губернии.

Я ответил:

– Построю, Иван Петрович. Не сомневайтесь.

– Вот и отлично. Завтра поедем к нотариусу, оформим договор. А послезавтра поезжайте на место, начинайте подготовку. Разбирайте старую мельницу, расчищайте место, нанимайте рабочих.

– Хорошо.

Баранов встал, потянулся:

– Устал я. День длинный вышел. Пойду отдохну. Анна Павловна, вы тоже, небось, устали?

Она кивнула:

– Немного.

– Тогда прошу располагаться. Комнаты готовы, горничная покажет. Александр Дмитриевич, вы тоже оставайтесь на ночь. Поздно уже, темно. Завтра с утра и поедете.

Я с удовольствием согласился.

– Спасибо, Иван Петрович. Остаюсь.

Баранов кивнул довольно, позвал горничную. Та проводила Анну Павловну наверх, я же самостоятельно отправился в свою комнату на первом этаже.

Комната небольшая, но уютная. Кровать с пологом, комод, умывальник, кресло у окна. Свечи горели в подсвечниках, отбрасывая мягкий свет.

Я разделся, умылся холодной водой из кувшина, лег. Долго не мог заснуть. В голове крутились мысли о мельнице, о проекте, о предстоящих работах.

Наконец забылся сном.

Утром проснулся рано, с первыми петухами. Оделся, вышел во двор. Солнце только поднималось, воздух свежий, прохладный. Голуби ворковали на крыше.

В доме уже слышались голоса, стук посуды. Горничные готовили завтрак.

Я прошел в столовую. Баранов уже сидел за столом, пил чай, ел яичницу с ветчиной.

– А, Александр Дмитриевич! Доброе утро! Выспались?

– Доброе утро. Да, спасибо.

– Садитесь, завтракайте. Потом поедем к нотариусу.

Я сел, налил себе чаю из самовара. Горничная принесла тарелку с яичницей, свежий хлеб, масло.

Через несколько минут появилась Анна Павловна. Одета в светлое платье, волосы заплетены в косу.

– Доброе утро, господа.

– Доброе утро, Анна Павловна, – хором ответили мы с Барановым.

Она села рядом со мной, налила чаю:

– Александр Дмитриевич, когда начнете работы?

– Послезавтра. Сначала договор оформим, деньги получу. Потом поеду на место, все организую. Мне придется совмещать с казенной работой в мастерской. Слава богу у нас сейчас мало заказов, мы все свои выполнили.

– Я могу помочь?

Я удивленно посмотрел на нее:

– Чем?

– Не знаю. Чем-нибудь. Может, записи вести, расходы считать. Или с рабочими разговаривать.

Баранов рассмеялся:

– Анна Павловна, вы хотите стать управляющей?

Она улыбнулась:

– Почему нет? Мне интересно. И свободного времени много. Чем дома сидеть, лучше заняться делом.

Я задумался. Помощь действительно не помешает. Особенно в финансовых вопросах, в ведении записей. Я в этом не силен, предпочитаю техническую работу.

– Анна Павловна, если серьезно, буду рад вашей помощи. Только работа непростая. Стройка грязная и шумная. Не женское дело.

Она посмотрела на меня спокойно:

– Александр Дмитриевич, я вдова. Уже давно живу одна. Управляю имением покойного мужа. Привыкла к работе. Не испугаюсь.

Баранов одобрительно кивнул:

– Правильно. Пусть помогает. Заодно присмотрит, чтобы деньги мои зря не тратились.

Я пожал плечами:

– Что ж. Договорились. Спасибо, Анна Павловна.

Она улыбнулась.

Мы доели завтрак, выпили по второй чашке чаю. Баранов велел подать коляску. Через полчаса мы втроем ехали к нотариусу. Для этого пришлось возвращаться в Тулу.

Нотариус принял нас в кабинете на третьем этаже дома на Посольской улице. Пожилой человек в очках, лысоватый, с седыми бакенбардами.

– Господин Баранов, господин Воронцов, прошу садиться. За каким делом пожаловали?

– Да, есть у нас сделка – ответил Баранов. – На строительство мельницы. Три тысячи рублей, срок полгода.

Нотариус кивнул, достал из шкафа толстую гроссбух, раскрыл, обмакнул перо в чернила:

– Диктуйте.

Мы продиктовали условия. Нотариус записал, прочитал вслух, мы подтвердили. Он составил договор в двух экземплярах, на гербовой бумаге, красивым округлым почерком. Мы подписали, он поставил печать.

– Готово. Договор оформлен на законных условиях. Господин Воронцов, желаю успеха.

– Спасибо.

Баранов достал бумажник, отсчитал аванс кредитными билетами, передал мне:

– Первый платеж. Начинайте.

Я взял деньги, положил во внутренний карман сюртука. Тяжесть приятная, обязывающая.

– Благодарю, Иван Петрович. Не подведу.

Мы распрощались с нотариусом, вышли на улицу. Солнце стояло высоко, жарило нещадно. На часах половина двенадцатого.

Баранов вытер платком лоб:

– Жара! Поедем обратно, пообедаем. Александр Дмитриевич, вы с нами?

Я покачал головой:

– Спасибо, Иван Петрович. Мне нужно в мастерскую. Дела ждут. Помощнику рассказать, во что мы ввязались. Материалы заказать.

– Понимаю. Тогда до встречи. Когда поедете в имение?

– Послезавтра. С утра.

– Хорошо. Велю Ноздреву подготовиться. Он поможет с рабочими, с жильем для них.

– Благодарю.

Мы попрощались. Баранов с Анной Павловной сели в коляску, уехали. Я пошел пешком через город к мастерской.

Дорога заняла полчаса. Жара стояла такая, что рубашка взмокла насквозь. Но настроение отличное. Договор подписан, деньги получены. Теперь главное начать.

В мастерской я застал работников за работой. Они чинили какой-то насос, Семен стоял у верстака, вытачивал деталь.

– Семен Михайлович!

Мой старший помощник поднял голову, увидел меня, отложил резец:

– Александр Дмитриевич! Как дела?

– Отлично. Братцы, мы теперь не только насосами занимаемся, но и мельницами. Я подписал контракт с Барановым. Начинаем.

– Мельницу?

– Мельницу.

Семен широко улыбнулся:

– Ну, слава Богу! Давно ждал. Когда едем?

– Да прямо и сегодня, чего время терять. Я, ты. Трофима и Филиппа позже вызову, когда металл понадобится. Еще из Севастополя ребята приедут. Помнишь, я говорил?

– Помню. Вроде хорошие работники.

– Они самые. Напишу им, пусть выезжают как можно скорее. А мы пока начнем сами. Разберем старую мельницу, расчистим место, закажем материалы.

Семен кивнул:

– Ясно. Что брать с собой?

– Инструменты. Пилы, топоры, рубанки, молотки. Рулетку, угольники. Гвозди, веревки. Все, что нужно для плотницкой работы.

– Понял. Соберу.

Я похлопал его по плечу:

– Спасибо, Семен. Без тебя не справился бы.

Он усмехнулся:

– Да ладно, Александр Дмитриевич. Дело интересное. Паровую мельницу строить не каждый день приходится.

Я пошел к столу у окна. Достал чистый лист бумаги, обмакнул перо в чернила.

Начал составлять список материалов.

Кирпич десять тысяч штук. Известь пятьдесят пудов. Лес сто бревен по три сажени. Доски пятьсот штук. Железо полосовое двести пудов. Медь листовая двадцать пудов. Гвозди разные пятьдесят фунтов.

Список длинный, подробный. Все нужно заказать, доставить, проверить.

– Александр Дмитриевич, а как быть… – начал было Семен.

Глава 5
Фундамент

Накануне мы сидели с Семеном до позднего вечера, считали материалы. Все успели. Он еще много чего спрашивал.

А сейчас я подошел к крыльцу гостиницы, поднялся по ступеням. Семен шагал следом, держа в руках. Одет чисто, белая рубаха, темная жилетка, штаны без заплат.

Вошли внутрь. В прихожей пахло щами, жареным луком, табачным дымом. Справа – конторка, за ней сидел хозяин, Терентий Савельевич Савельев. Дородный мужчина, все с таким же круглым румяным лицом и окладистой бородой.

Увидел меня, поднялся, широко улыбнулся:

– А, господин Воронцов! Здравствуйте, здравствуйте! Экипаж свой решили проведать, небось?

Я подошел к конторке:

– Здравствуйте, Терентий Савельевич. Да, по делу коляски. Приехал за платой.

– Ах да, да! – Хозяин хлопнул себя по лбу. – Совсем запамятовал! Сейчас, минутку!

Он достал из ящика стола толстую конторскую книгу в кожаном переплете, раскрыл, полистал. Нашел нужную страницу, провел пальцем по строчкам.

– Так-с… Коляска ваша диковинная стоит в конюшне. Целая, невредимая. Лошадей кормлю, ямщика Никиту содержу. За месяц аренды получилось… – он водил пальцем, считал, – … семьдесят два рубля. Вычитаем расходы на корм лошадям, содержание конюшни, жалованье ямщику, это двадцать восемь рублей. Остается сорок четыре. По договору пополам делим. Ваша доля двадцать два рубля. Все верно?

Я кивнул:

– Верно.

Терентий Савельевич полез в ящик, достал жестяную шкатулку, открыл. Отсчитал два десятирублевых кредитных билета и две рублевых монеты. Положил на конторку.

– Прошу. Двадцать два рубля.

Я взял деньги, пересчитал, убрал в бумажник. Потом проверил журнал. Все в порядке, цифры совпадали.

– Спасибо, Терентий Савельевич. Как коляска? Все в порядке?

Хозяин сиял:

– В полном порядке, Александр Дмитриевич! Просто прелесть! Спрос огромный! Два дня назад купец богатейший в Москву ездил, пятнадцать рублей заплатил! Вчера помещик соседний на свадьбу невесту возил, тоже пятнадцать! Все хвалят, мягко, удобно, как по воздуху летишь! Народ такого не видывал!

Он наклонился ближе, понизил голос:

– Александр Дмитриевич, а вы случайно не хотите еще одну такую же коляску сделать? Я бы купил! За хорошие деньги! Спрос есть, клиенты спрашивают!

Я покачал головой:

– Нет, Терентий Савельевич. Времени нет. Дела другие навалились. Может, потом.

Хозяин вздохнул разочарованно:

– Жаль, жаль. Ну, ничего, может, передумаете.

Я подумал:

– Впрочем, если найму людей да объясню им что делать, можно попробовать. Или вот что. Вы как раз этим займитесь. Отправьте ко мне мастеровых, я им объясню, что делать. Будут работать под моим руководством. Савельев радостно кивал:

– Все сделаю ваше благородие, как скажете. А сейчас не желаете ли карету свою посмотреть?

Я повернулся к Семену:

– Семен Михайлович, подожди здесь. Схожу проверю, все ли с коляской в порядке.

– Хорошо, Александр Дмитриевич.

Терентий Савельевич повел меня через коридор в заднюю часть здания. Дверь вела во двор, широкий, мощеный булыжником. Справа конюшня, слева амбар. Пахло навозом, сеном, лошадьми.

У конюшни, под навесом, стояла моя коляска. Чистая, блестящая, колеса черные лакированные. Кузов протертый, без пыли. Рессоры смазанные, блестят. Вокруг стояли двое человек, постояльцы, разглядывали, переговаривались.

Я подошел ближе. Обошел коляску кругом. Проверил колеса, целые, спицы крепкие. Кузов без царапин и вмятин. Рессоры не прогнуты, смазаны свежим дегтем. Оглобли прочные, без трещин.

Заглянул внутрь. Обивка чистая, столик складной на месте, фонарь висит под потолком. Занавески на окнах свежие.

– Все хорошо, Терентий Савельевич. Вижу, вы за ней следите.

Хозяин расцвел:

– Еще бы! Как за родной! Никита ямщик каждый день протирает, смазывает, проверяет. Я сам слежу. Это же наша золотая жила!

Один из постояльцев, господин в дорожном сюртуке, обернулся к нам:

– Хозяин, это правда, что вы в найм сдаете?

– Правда, правда, – закивал Терентий Савельевич. – Для приличных господ. По городу десять рублей в сутки, в дальнюю дорогу пятнадцать.

– А куда можно?

– Хоть в Москву, хоть в Калугу! Лошадей хороших дам, ямщика проверенного!

Господин задумался, переглянулся с товарищем:

– Может, и возьмем. Нам как раз в Орел ехать надо. На обычной коляске трястись не хочется.

Я оставил их договариваться, вернулся в здание. Семен ждал в прихожей, присев на лавку.

– Пойдем, Семен Михайлович. Коляска в порядке, деньги получены. Теперь в путь.

– Куда едем, Александр Дмитриевич?

– В имение Баранова. Верст двадцать на юго-запад. Там будем мельницу строить.

Мы вышли на улицу. У крыльца стояла обычная дорожная бричка, легкая повозка на высоких колесах. Лошадь гнедая, запряженная, спокойно стоит. На козлах сидел возница, мужик средних лет, в засаленном армяке и старом картузе.

– Это вы нанял? – спросил я Семена.

– Да. Два рубля до имения просит. Торговался, не сбросил. Говорит, дорога плохая, далеко ехать.

– Ладно. Садись.

Семен забрался в бричку, сел на заднее сиденье. Я сел рядом с ним. Возница тронул вожжами, лошадь двинулась.

Бричка покатила по Киевской улице. Мощеная дорога, по сторонам лавки, трактиры, жилые дома. Народу много, купцы, мещане, крестьяне с возами. Пыль стоит столбом от жары.

Я откинулся на спинку сиденья, посмотрел на Семена:

– Инструменты взял?

– Взял, Александр Дмитриевич. Пилы, топоры, рубанки, молотки. Рулетку, угольники. Гвозди, веревки. Все, что нужно для плотницкой работы.

– Хорошо. Работы будет много.

Семен ухмыльнулся:

– А с вами по-другому и не бывает. Но так даже и лучше.

Бричка свернула на Московскую улицу, поехала в сторону заставы. Город редел, дома становились ниже, беднее. Показались огороды, выгоны с коровами.

Проехали заставу. Город кончился, началось поле. Дорога узкая, пыльная, изъезженная колеями. По сторонам пшеница колосится, желтая, спелая. Вдали виднелись деревни, перелески.

Жара стояла нещадная. Солнце палило в спину. Семен снял картуз, вытер лоб рукавом. Я расстегнул воротник сюртука.

Бричка тряслась на ухабах. Колеса грохотали по камням. Возница погонял лошадь, та шла ровной рысью.

Я смотрел на поля, на дорогу, думал о предстоящей работе. Семен рядом молчал, смотрел по сторонам. Видно, думал о том же.

Выехали за пригорок. Впереди показалась река Упа, блестящая лента меж зеленых берегов. На левом берегу виднелись строения.

– Вон, видишь? – я показал Семену на реку. – Там и будем работать.

Семен прищурился, всматриваясь:

– Вижу. Далеко еще?

– Верст пять. Скоро доедем.

Бричка покатила к мосту через реку.

Мост деревянный, старый, доски скрипят под колесами. Перебрались на другой берег, поехали вдоль реки по проселочной дороге.

Имение Баранова показалось через полверсты. Белый барский дом в два этажа, с колоннами у входа. Крыша зеленая, окна высокие. Вокруг парк старый, липы и дубы раскидистые. Справа флигель, конюшня, амбары. Слева огороды, за ними видны крестьянские избы, деревня при имении.

Возница направил бричку к барскому дому, остановил у крыльца. Лошадь фыркнула, затрясла головой, отгоняя мух.

Мы с Семеном слезли. Я поправил сюртук, вытер пыль с лица платком. Жара невыносимая, рубашка взмокла насквозь.

Из дома вышел управляющий Ноздрев. Тот самый, что встречал, когда я приезжал осматривать мельницу. Одет просто, холщовая рубаха, жилет темный, сапоги кожаные.

– Александр Дмитриевич! – окликнул он, спускаясь по ступеням. – Здравствуйте! Дождались наконец!

Я протянул руку:

– Здравствуйте, Егор Матвеевич. Вот, приехали. Будем начинать.

Управляющий крепко пожал мою руку:

– Слава Богу! Иван Петрович велел все приготовить, как вы просили. Рабочих нанял, жилье для них выделил, инструменты закупил. Все готово.

– Где они?

– У мельницы. Уже разбирают. Бревна складывают, мусор убирают. Пойдемте, покажу.

Я кивнул, повернулся к вознице:

– Подожди здесь. Вернемся, отвезешь обратно в город.

Возница кивнул молча, слез с козел, привязал лошадь к столбу у крыльца.

Мы с Семеном и Ноздревым пошли вдоль реки. Дорога узкая, протоптанная в траве. Солнце палило нещадно. Справа течет Упа, вода темная, медленная. Слева кусты ивняка, за ними луг.

Вскоре впереди показалась старая мельница. Почерневшие бревна, провалившаяся крыша, сгнившее водяное колесо. Рядом копошились люди. Человек десять, не меньше. Разбирали мельницу, складывали бревна в сторону, мусор сваливали в кучу.

Мы подошли ближе. Рабочие увидели нас, остановились, отложили топоры и ломы. Вытерли пот, повернулись навстречу.

Ноздрев окликнул:

– Эй, братцы! Подходите! Хозяин приехал!

Рабочие подошли, выстроились полукругом. Я внимательно их оглядел.

Мужики разные. Молодые и постарше. Одеты просто, по-крестьянски: холщовые рубахи, порты, лапти или сапоги стоптанные. Лица загорелые, обветренные. Руки мозолистые, привычные к работе. Смотрят настороженно, выжидающе.

Ноздрев обвел рукой:

– Вот они, работники. Двенадцать человек, как вы просили. Плотников набрал местных, из деревни Большие Поляны. Толковые мужики, работящие.

Он указал на одного из рабочих, высокого, широкоплечего, с темной бородой:

– Это Степан Кузьмич Дроздов. Старший плотник, артельный староста. Тридцать лет работает, дома строит, амбары, мосты чинит.

Степан шагнул вперед, поклонился:

– Здравствуйте, барин. Степан Дроздов. Рад стараться.

Голос низкий, хриплый. Лицо серьезное, без улыбки. Глаза умные, опытные.

Я кивнул:

– Здравствуй, Степан Кузьмич. Я Воронцов, инженер. Буду строить мельницу. Ты старшим будешь над рабочими?

– Коли велите, буду.

– Велю. Будешь следить, чтобы работали правильно, не ленились. Жалованье получишь больше остальных.

Степан кивнул:

– Понял, барин.

Ноздрев указал на других:

– Это Петр и Иван Медведевы, братья. Тоже плотники хорошие. Это Тимофей Сорокин, Василий Короткий, Андрей Жуков. Все местные, проверенные.

Я оглядел остальных. Лица похожие, крестьянские, простые, усталые от работы. Кто-то смотрел прямо, кто-то опускал глаза.

– Слушайте все, – сказал я громко, чтобы слышали. – Я инженер-капитан Воронцов. Буду строить здесь мельницу новую, паровую. Работа большая, трудная. Продлится полгода. Кто хорошо работает, получит справедливое жалованье, вовремя. Кто ленится, обманывает, выгоню без денег. Понятно?

Рабочие молча закивали.

– Жалованье платить буду раз в неделю, по субботам. Старшему плотнику Степану тридцать рублей в месяц. Остальным двадцать пять. Кормить вас будет имение, три раза в день. Жить будете в бараке, который выделил Иван Петрович. Вопросы есть?

Один из рабочих, помоложе, с рыжими волосами, поднял руку:

– Барин, а когда начинать будем?

– Сегодня. Сейчас осмотрим, что уже сделали. Потом я объясню, что делать дальше.

Рыжий кивнул, опустил руку.

Дроздов спросил:

– Барин, а инструмент свой или ваш?

– Свой приносите, какой есть. Чего не хватает, докуплю. Пилы, топоры, рубанки нужны. Веревки, гвозди. Если у кого нет, скажите, дам.

Степан кивнул:

– Понял. У нас есть все. Мы плотники, инструментом обзаведенные.

Я повернулся к Ноздреву:

– Егор Матвеевич, покажите, что уже сделано.

Управляющий провел нас к мельнице. Подошли ближе. Половина здания уже разобрана. Стены обвалились, бревна лежат в стороне грудой.

– Вот, – показал Ноздрев. – Разбираем старое, складываем бревна. Что годное, откладываем отдельно, на дрова или на что другое. Что гнилое, в костер.

Я обошел вокруг. Работа спорая, видно. Груда бревен справа, аккуратно сложенных. Груда досок слева. Мусор, обломки, щепки, куски гнилого дерева, свален в кучу в стороне.

– Хорошо, – сказал я. – Быстро работаете.

Подошел Дроздов:

– Мужики умелые, барин. Привычные. Еще дня два, совсем разберем. Место расчистим.

Я кивнул, достал из портфеля чертежи. Развернул первый лист, там план местности. Показал Степану:

– Смотри. Вот здесь стояла старая мельница. А новую ставить будем вот здесь, чуть выше по течению. Видишь?

Степан наклонился, прищурился:

– Вижу. Зачем выше?

– Грунт там прочнее. Меньше подтапливает весной. И место ровнее.

Степан покивал:

– Дельно. А фундамент какой?

– Свайный. Сваи деревянные, длиной в три сажени. Забьем по периметру здания, густо, через аршин. Сверху обвяжем брусом, зальем известковым раствором. Получится платформа прочная.

Степан задумался, потер бороду:

– Свайный, говорите… Это правильно. У реки земля влажная, простой фундамент просядет. А сваи держать будут. Отец мой так мост строил, до сих пор стоит.

Я показал следующий чертеж, схему свайного фундамента:

– Вот разметка. Сваи в два ряда, по длинным сторонам здания. По коротким в один ряд. Всего сто штук. Забивать будем бабкой, деревянной колодой на веревках.