Текст книги "Игры с огнем (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Нэпман 8. Игры с огнем

Глава 1
Стальная артерия

Суровый февраль 1931 года. Четыре часа утра.

Ночь еще властвовала над строительным лагерем, раскинувшимся вдоль трассы нефтепровода, но жизнь уже пробуждалась.

В темноте возникали желтые пятна света, это охрана зажигала керосиновые фонари, развешанные на столбах вдоль расчищенной полосы. Постепенно лагерь наполнялся звуками: скрип снега под тяжелыми валенками, приглушенные голоса, лязг металла, гудение примусов в походных кухнях.

Вдоль всей линии строительства, растянувшейся на пятнадцать километров от основного промысла, раздавались удары в подвешенные куски рельса. Это бригадиры объявляли подъем.

В палатках и временных бараках зажигались огни. Сквозь брезентовые стенки пробивались теплые лучи, внутри топились небольшие железные печки, обеспечивающие минимальный комфорт в студеную ночь.

В центральной палатке, служившей штабом строительства, Рихтер склонился над чертежами, разложенными на складном столе. Керосиновая лампа отбрасывала резкие тени на его лицо с аккуратно подстриженной бородкой. Главный инженер не спал всю ночь, пересматривая расчеты прочности для проблемного участка на четырнадцатом километре.

– Если усилить каждую вторую опору дополнительными распорками, выдержит, – пробормотал он, делая пометки карандашом. – Но придется менять схему прокладки…

В палатку, впустив облако морозного воздуха, вошел Тимофеев, бригадир основного монтажного отряда. Его рыжая борода заиндевела, а на плечах толстого тулупа лежал тонкий слой снега.

– Александр Карлович, бригады готовы, – отрапортовал он, потирая покрасневшие от мороза руки. – Люди завтракают, через полчаса можно выдвигаться на позиции.

Рихтер поднял голову от чертежей:

– Хорошо. Сегодня особое внимание четырнадцатому километру. Там сложный грунт, возможны просадки. Направьте туда бригаду Шмакова, они лучше других справляются с опорами.

– Уже распорядился, – кивнул Тимофеев. – Для них подготовили особый инструмент и добавили людей. А что с этим… проверяющим из Москвы? Говорят, опять сегодня приедет на трассу?

Рихтер нахмурился. Инспектор Сергеев уже три дня изводил всех своими придирками, вынюхивая малейшие нарушения. Особенно интересовался финансовой стороной строительства.

– Пусть приезжает. Наше дело – стройка, а не политика. – Он собрал чертежи. – Идемте, Прокофий Никанорович, проверим готовность сварочных постов.

Снаружи их встретил трескучий мороз, не меньше тридцати градусов. Дыхание мгновенно превращалось в белые облачка пара. На востоке небо едва начинало светлеть. До рассвета оставалось около часа.

Вдоль расчищенной полосы будущего нефтепровода, насколько хватало глаз, виднелись костры и фонари. В их неровном свете двигались темные фигуры рабочих. Среди ватников и тулупов мелькали кожаные куртки сварщиков, прожженные в нескольких местах искрами.

Полевая кухня дымила чуть в стороне от основной трассы. Повар Сидоров, коренастый мужчина с пышными усами, раздавал рабочим горячую кашу и чай из огромных термосов.

Особое внимание уделялось сварщикам, им полагалась двойная порция мяса. Работа в мороз с раскаленным металлом требовала особого питания.

– Всем налегать на мясо! – командовал повар. – Сегодня холодрыга, без жира замерзнете!

Рихтер и Тимофеев подошли к одному из сварочных постов. В разборной брезентовой палатке с открытыми сторонами кипела работа. Здесь готовили секции труб перед укладкой в траншею. Сварщик Карпов, низкорослый коренастый мужчина с обветренным лицом, руководил процессом центровки двух труб.

– Точнее выравнивай! – кричал он помощнику. – Вот так, держи! – Он наклонился к Рихтеру. – Александр Карлович, с утра возникла проблема, электроды отсырели. Пришлось всю ночь прокаливать в печке.

– Качество не пострадало? – нахмурился Рихтер.

– Обижаете, – Карпов даже приосанился. – Я лично проверил. Держат дугу как положено, провар хороший.

Следующим пунктом проверки стала траншея. Вдоль вырытого в промерзшей земле желоба уже лежали подготовленные секции труб, ждущие финальной сварки и укладки.

Стальные цилиндры диаметром триста двадцать пять миллиметров покрывала изоляция. Это смесь, разработанная Островским на основе битума, асбеста и бакелитовой смолы.

– Изоляция держится? – спросил Рихтер, постукивая каблуком по трубе.

– Как влитая, – отозвался Тимофеев. – Островский вчера лично проверял всю партию. Говорит, новый состав лучше защищает от коррозии.

Небо на востоке постепенно окрашивалось бледно-розовым светом. Силуэты буровых вышек основного промысла вырисовывались на горизонте черными скелетами. Где-то там, в главном штабе, Краснов уже наверняка проводил утреннее совещание, разбираясь с последствиями визита московской инспекции.

К семи часам утра работа на трассе кипела полным ходом. Бригады заняли позиции вдоль всего строящегося участка.

Стучали молотки, визжали пилы, гудело пламя в передвижных горнах. Там, где земля промерзла особенно сильно, применяли особый метод. Сначала разводили костры, чтобы хоть немного прогреть грунт, а потом рубили его ломами и кирками.

На четырнадцатый километр, к самому проблемному участку, Рихтер добрался, когда солнце уже поднялось над горизонтом. Здесь работы шли особенно напряженно.

Особенность этого места заключалась в болотистой почве, которая даже зимой оставалась коварной. Под слоем промерзшего грунта скрывались подземные воды, грозившие размыть основание при весеннем потеплении.

Геолог Кудряшов, молодой, но уже седеющий на висках мужчина, встретил Рихтера возле глубокой разведочной скважины.

– Вода ближе, чем мы думали, – без предисловий сообщил он, показывая на измерительную рейку. – Грунтовые воды всего в полутора метрах от поверхности. Весной здесь будет настоящее озеро.

Рихтер опустился на корточки, внимательно рассматривая срез почвы:

– Придется менять конструкцию основания. Обычные опоры здесь не выдержат.

– Что предлагаете? – спросил Кудряшов, поправляя меховую шапку.

– Бетонирование площадок под каждую опору, – ответил Рихтер. – И свайный фундамент с дополнительным армированием.

– На это уйдет много цемента, – нахмурился геолог. – У нас его и так в обрез…

– Я обговорил с Красновым, – отрезал Рихтер. – Он распорядился выделить дополнительные средства. Сегодня должен прибыть обоз с цементом и щебнем.

Вокруг них кипела работа. Бригада Шмакова уже готовила площадки под усиленные опоры. Несмотря на мороз, люди работали споро. Мотивировала не только сдельная оплата, но и простое чувство причастности к большому делу.

– Эй, поосторожнее с прокладками! – крикнул Шмаков, коренастый мужчина с обветренным лицом. – Не кидайте их в снег, иначе прихватит морозом!

Резиновые прокладки, необходимые для компенсации температурного расширения труб, требовали особого ухода. Их хранили в специальных ящиках с подогревом от жаровен, иначе материал терял эластичность и трескался.

Грохот грузовика прервал размышления Рихтера. По расчищенной дороге, параллельной трассе нефтепровода, приближался относительно новый грузовик «Полет».

В кузове виднелись мешки, укрытые брезентом – долгожданный цемент. Рядом с водителем сидела знакомая фигура в городском пальто и шляпе. Инспектор Сергеев.

– Только этого индюка нам не хватало, – пробормотал Тимофеев, вытирая заиндевевшие усы.

– Спокойно, – негромко отозвался Рихтер. – Работаем как обычно. Наше дело строить, а проверки не наша забота.

Грузовик остановился. Инспектор Сергеев, кутаясь в явно тонкое для такого мороза пальто, неловко спустился из кабины. Его лицо покраснело от холода, а тонкие губы сжались в недовольную линию.

– Товарищ Рихтер, – начал он официальным тоном, – я прибыл для продолжения проверки рационального использования средств на строительстве.

– Добро пожаловать, – сухо ответил главный инженер. – Как видите, работы идут полным ходом.

Сергеев достал из внутреннего кармана блокнот в потертой кожаной обложке:

– Меня интересует обоснованность внесения изменений в проект. Мне доложили, что первоначальная смета изменена более чем на тридцать процентов.

– По объективным причинам, – Рихтер указал на разведочную скважину. – Геологические условия оказались сложнее, чем предполагалось изначально. Все изменения задокументированы и обоснованы техническими расчетами.

Инспектор пометил что-то в блокноте, затем перевел взгляд на разгрузку цемента:

– А это, полагаю, внеплановая поставка? Откуда средства, товарищ Рихтер?

– Из резервного фонда промысла, – спокойно ответил инженер. – Выделены по распоряжению товарища Краснова. Все оформлено соответствующими документами, которые вы можете проверить в бухгалтерии.

Сергеев прищурился:

– Обязательно проверю. Особенно меня интересует, как именно формируется этот… резервный фонд.

Рихтер промолчал, понимая истинную цель вопроса. Инспектор искал подтверждение подозрениям о нецелевом использовании средств, полученных от продажи сверхплановой нефти.

– Разрешите осмотреть качество сварных швов, – продолжил Сергеев, не дождавшись ответа.

– Пожалуйста, – кивнул Рихтер. – Тимофеев, проводите товарища инспектора к сварочному посту. Покажите также протоколы испытаний и рентгенограммы контрольных швов.

Пока Тимофеев сопровождал инспектора, Рихтер вернулся к насущным проблемам. Он вызвал бригадира бетонщиков Кузнецова, широкоплечего мужчину с обветренным лицом.

– Федор Иванович, с сегодняшнего дня переходим на круглосуточный режим, – без предисловий сказал Рихтер. – На четырнадцатом километре нужно залить не менее двадцати опорных площадок за три дня.

– При таком морозе? – усомнился Кузнецов. – Бетон схватываться не будет.

– Будем использовать подогрев, – Рихтер развернул чертеж. – Смотрите: вокруг каждой опалубки устанавливаем жаровни, накрываем брезентом для сохранения тепла. В раствор добавляем хлористый кальций по новой рецептуре Островского, он ускоряет затвердевание даже при низких температурах.

Кузнецов задумчиво почесал затылок:

– Людей не хватит на круглосуточную работу.

– Краснов распорядился привлечь дополнительных рабочих из ближайших деревень, – ответил Рихтер. – К вечеру прибудет не менее тридцати человек. Платить будем сдельно, плюс горячее питание.

– Это меняет дело, – кивнул бригадир. – Когда поступит цемент?

– Разгружают прямо сейчас. Первая партия пойдет именно сюда.

Рихтер посмотрел вдоль трассы нефтепровода, уходящей за горизонт ровной просекой среди заснеженных полей и перелесков. Четырнадцать километров уже пройдено, осталось еще шестнадцать до конечной точки.

Темпы строительства постоянно росли. Если первый километр прокладывали почти месяц, то теперь укладывали по километру за неделю.

Но времени все равно оставалось мало. Весенние паводки могли начаться уже в середине марта.

Пока нефтепровод не запущен, все достижения промысла оставались под угрозой. А с учетом усиливающегося давления из Москвы каждый день становился на вес золота.

Инспектор Сергеев тем временем методично изучал сварочные работы, постоянно что-то записывая в блокнот.

Несколько раз он подходил к рабочим с расспросами, особенно интересуясь оплатой и условиями труда. Некоторые отвечали неохотно, с настороженностью, другие, напротив, с энтузиазмом рассказывали о работе, не замечая подвоха в вопросах.

– Значит, говорите, премиальная система? – уточнял инспектор у сварщика Зуева. – И за счет чего выплачиваются эти премии?

– За счет перевыполнения плана, – просто ответил сварщик. – Больше сделал, больше получил. Справедливо ведь.

– А кто устанавливает нормы? – не унимался Сергеев.

– Так техотдел, кто ж еще, – Зуев пожал плечами. – Только нормы у нас правильные, не то что на других стройках. Тут если стараешься, всегда заработаешь.

Такие ответы явно не устраивали инспектора, но выудить что-то компрометирующее ему не удавалось. Рабочие искренне верили в важность дела и ценили созданные для них условия.

К полудню солнце поднялось высоко, но его лучи почти не согревали заледеневшую землю. Мороз чуть ослаб, но все равно оставался крепким. Вдоль всей трассы дымились полевые кухни. Начался обеденный перерыв.

Инспектор Сергеев, закончив проверку сварочных работ, направился к Рихтеру:

– Товарищ главный инженер, мне необходимо проверить документацию по пересмотру технических решений. Все изменения в проекте должны быть обоснованы и утверждены соответствующими инстанциями.

– Разумеется, – кивнул Рихтер. – Вся документация находится в техническом отделе штаба. Можем вернуться туда после обеда.

– Нет необходимости, – Сергеев указал на заснеженную дорогу, по которой приближался черный автомобиль. – За мной прислали машину.

Рихтер прищурился, всматриваясь в приближающийся ГАЗ-А. За рулем он узнал Романа, личного водителя Краснова. Значит, машину прислал сам директор промысла.

Автомобиль остановился рядом, и из него вышел Глушков, начальник охраны промысла. Его мощная фигура в полушубке выглядела особенно внушительно на фоне щуплого Сергеева.

– Товарищ инспектор, – обратился он к москвичу, – Леонид Иванович просил доставить вас в штаб. Поступила телеграмма из Москвы, касающаяся вашей проверки.

Лицо Сергеева дрогнуло, но он быстро взял себя в руки:

– Что за телеграмма?

– Не имею информации, – пожал плечами Глушков. – Леонид Иванович сказал, что это срочно.

Инспектор поджал губы, но спорить не стал. Коротко кивнув Рихтеру, он сел в машину. Глушков последовал за ним, и автомобиль тронулся в сторону основного промысла.

Когда они отъехали достаточно далеко, Тимофеев подошел к Рихтеру:

– Что там за телеграмма, Александр Карлович?

– Понятия не имею, – главный инженер позволил себе легкую улыбку. – Но Краснов что-то задумал. Он просто так машину не пришлет.

– А нам-то что делать? – спросил бригадир.

– То же, что и всегда, – Рихтер поправил ушанку. – Строить нефтепровод. Чем быстрее запустим его, тем меньше шансов у всех этих проверяющих помешать нашей работе. – Он развернул чертеж. – Так, давайте сюда бригаду Сидоренко. Начинаем бетонирование прямо сейчас, пока не стемнело.

Работа на трассе возобновилась с новой силой. Люди словно чувствовали, что от скорости их действий зависит судьба всего промысла. Звенели лопаты, стучали молотки, гудело пламя в жаровнях, разогревающих воду для бетонного раствора.

Рихтер еще раз взглянул в сторону основного промысла. Что бы ни происходило там, в политических играх между Красновым и московскими чиновниками, здесь, на трассе, все решалось простым человеческим трудом.

В ближайшие дни им предстояло совершить настоящий трудовой подвиг. Проложить нефтепровод через болота и мерзлую землю вопреки всем природным и бюрократическим препятствиям.

* * *

Сергеев вошел в мой кабинет с настороженностью человека, ожидающего подвоха. Его тонкие губы были плотно сжаты, а в глазах читалось недоверие. Городское пальто, совершенно неподходящее для здешнего климата, выглядело помятым, а лицо раскраснелось от мороза.

– Присаживайтесь, товарищ Сергеев, – я указал на стул напротив своего стола. – Чаю? После морозного воздуха полезно согреться.

– Благодарю, не откажусь, – сдержанно ответил инспектор, не сводя с меня испытывающего взгляда. – Мне сказали, что пришла телеграмма из Москвы.

Я кивнул и жестом попросил секретаря принести чай. Затем достал из ящика стола стандартный бланк телеграммы.

– Действительно, сегодня утром получил сообщение от товарища Павлуновского, заместителя наркома тяжелой промышленности. – Я протянул бланк Сергееву. – Как видите, он интересуется ходом вашей проверки и просит сосредоточиться на технических аспектах нефтедобычи, а не на организационных вопросах.

Инспектор внимательно изучил телеграмму. Его лицо оставалось бесстрастным, но я заметил, как напряглись желваки на скулах.

– Странно, – наконец произнес он. – Мои инструкции предписывают полную проверку всей финансово-хозяйственной деятельности.

– Никто не оспаривает ваши полномочия, – я старался говорить спокойно и доброжелательно. – Но, как видите, наркомат особенно интересуется технической стороной. Качество нефти, продуктивность скважин, прогресс в строительстве нефтепровода.

– И тем не менее, – Сергеев поставил чашку с чаем на стол, – меня по-прежнему интересуют ваши договоры с Татмашпромом и схема реализации сверхплановой продукции.

– Разумеется, – я пожал плечами с деланным безразличием. – Вся документация в вашем распоряжении. Лапин подготовил полный комплект договоров, актов приема-передачи, финансовых отчетов. Но позвольте предложить вам сначала ознакомиться с производственной частью. Это поможет лучше понять контекст наших хозяйственных решений.

Инспектор поджал губы, явно недовольный моими попытками перенаправить его внимание:

– Товарищ Краснов, я ценю ваше стремление помочь, но план проверки составлен мной и согласован с руководством.

– И все же, – я указал на телеграмму, – запрос наркомата довольно конкретен. Почему бы нам не начать с технической части, а затем вернуться к финансовым вопросам?

Повисло напряженное молчание. Сергеев явно взвешивал варианты. Наконец он допил чай и поставил чашку на блюдце с характерным стуком.

– Хорошо, – неохотно согласился он. – Давайте с технической части. Но к финансовым вопросам мы обязательно вернемся.

– Непременно, – я улыбнулся с плохо скрываемым облегчением. Это была маленькая, но важная тактическая победа. – Предлагаю начать с осмотра проблемного участка нефтепровода на четырнадцатом километре. Там сейчас внедряем интересное инженерное решение для преодоления сложного грунта.

– Я уже был там сегодня утром, – заметил Сергеев. – Видел работы по бетонированию опор.

– Это лишь часть решения. – Я поднялся из-за стола. – После обеда там будет Кудряшов с новыми данными геологической разведки, и мы планируем испытание экспериментальной конструкции опор. Думаю, вам будет интересно.

Инспектор явно колебался, но профессиональное любопытство взяло верх:

– Что ж, давайте взглянем на ваши эксперименты.

Глава 2
Инспектор

Через полчаса мы уже ехали по заснеженной дороге вдоль трассы нефтепровода.

За рулем ГАЗ-А, как обычно, сидел Рома, невозмутимо преодолевая сугробы и ледяные колеи. Рядом с ним устроился Глушков, всю дорогу о чем-то негромко беседовавший с водителем.

Мы с Сергеевым расположились на заднем сиденье, укрывшись шерстяными одеялами от пронизывающего ветра. Стекла автомобиля плохо защищали от холода.

Я намеренно выбрал дальний маршрут, чтобы показать инспектору весь масштаб работ. Мы проезжали мимо строительных площадок, где кипела работа, несмотря на мороз.

Бригады сварщиков в брезентовых укрытиях соединяли секции труб. Землекопы в ватниках методично расчищали траншеи от наметенного за ночь снега. Вдоль всей трассы дымились костры и полевые кухни.

– Впечатляющий размах, – нехотя признал Сергеев, разглядывая панораму строительства. – Сколько человек задействовано?

– На сегодняшний день около восьмисот рабочих непосредственно на трассе, – ответил я. – Еще примерно триста обеспечивают снабжение, транспорт, питание, медицинское обслуживание.

– И всем платите сдельно, с премиями за перевыполнение? – В голосе инспектора прозвучала плохо скрываемая подозрительность.

– Конечно, – я встретил его взгляд спокойно. – Это основа производительности труда. Люди должны видеть прямую связь между своими усилиями и вознаграждением.

– Весьма капиталистический подход, – заметил Сергеев с легкой иронией.

– Напротив, чисто социалистический, – возразил я. – От каждого по способностям, каждому по труду. Разве не так формулирует принцип товарищ Сталин?

Инспектор промолчал, отвернувшись к окну. Остаток пути мы ехали в молчании, нарушаемом лишь гудением мотора и поскрипыванием рессор на ухабах.

На четырнадцатом километре нас встретил Кудряшов. Молодой геолог, кутаясь в тулуп, держал в руках свернутые чертежи и какие-то приборы.

– Леонид Иванович, хорошо, что вы приехали, – он приветствовал нас, стараясь перекричать шум работающей техники. – У нас новые данные по структуре грунта. Ситуация сложнее, чем мы думали.

Мы спустились в расчищенную траншею, где рабочие готовили площадку для заливки бетонного основания. Кудряшов развернул чертежи прямо на деревянном щите, используемом как импровизированный стол.

– Смотрите, – он указал на схематический разрез грунта. – Мы обнаружили не просто высокие грунтовые воды, а настоящую линзу с плывуном. Весной здесь образуется подземное озеро. Обычные свайные конструкции не выдержат.

Я внимательно изучил чертеж, чувствуя, как нарастает внутреннее напряжение. Такая геологическая особенность грозила серьезными проблемами. При весеннем таянии снега подвижный грунт мог буквально «съесть» опоры нефтепровода, вызвав разрушение всей конструкции.

– Что предлагаете? – спросил я, поднимая глаза на геолога.

– У Рихтера есть решение, – Кудряшов развернул второй чертеж. – Специальная конструкция с противовесами и дополнительными поперечными распорками. Что-то вроде плавучего основания, которое не проваливается в плывун, а распределяет нагрузку по большой площади.

Сергеев заинтересованно склонился над чертежом:

– Это же целый инженерный комплекс. Для него потребуется значительно больше материалов, чем заложено в проекте.

– Безусловно, – я кивнул. – Но безопасность нефтепровода важнее сиюминутной экономии. Авария обойдется дороже.

– И откуда возьмутся средства на эти… дополнительные работы? – Инспектор поднял на меня испытующий взгляд.

– Из резервного фонда промысла, – твердо ответил я. – Мы создали его именно для таких непредвиденных ситуаций.

– Очень интересуюсь, как формируется этот фонд, – заметил Сергеев.

– Вся документация у вас будет, – я повернулся к Кудряшову. – Где Рихтер? Мне нужно обсудить с ним технические детали.

– Он на экспериментальном участке, – геолог указал в сторону небольшого возвышения, где виднелось несколько фигур вокруг какой-то конструкции. – Проводит испытания модели новой опоры.

Мы направились туда, с трудом пробираясь по глубокому снегу. Ветер усилился, пронизывая даже сквозь теплую одежду. Сергеев, явно не готовый к таким условиям, шел с видимым трудом, проваливаясь в сугробы почти по колено.

На экспериментальной площадке Рихтер руководил необычным испытанием.

На расчищенном участке земли была сооружена миниатюрная модель опоры нефтепровода и участка трубы размером примерно в одну пятую от реальных размеров. Под ней находился слой рыхлого грунта, перемешанного с водой – имитация плывуна. Несколько рабочих по команде Рихтера постепенно нагружали конструкцию мешками с песком, проверяя ее устойчивость.

– Александр Карлович, как результаты? – спросил я, подходя ближе.

Рихтер обернулся, его бородка заиндевела от мороза:

– Обнадеживающие, Леонид Иванович. Конструкция держит нагрузку в полтора раза выше расчетной. Но есть кое-какие вопросы.

Он подвел меня к модели и указал на систему распорок:

– Нам придется значительно усилить боковые распорки. При таянии снега возможен боковой сдвиг грунта, который создаст дополнительную нагрузку. А еще лучше добавить противовесы с противоположной стороны, – он показал на чертеже. – Получится своего рода якорная система.

– Сколько дополнительного металла потребуется? – спросил я, понимая, что это ключевой вопрос.

– Примерно сорок тонн арматуры и швеллера, – Рихтер потер заиндевевшую бороду. – Плюс около двухсот кубометров бетона.

Сергеев, стоявший рядом, присвистнул:

– Солидный перерасход.

– Неизбежный, – я твердо посмотрел на инспектора. – Если труба лопнет весной, ущерб будет в десятки раз больше, не говоря уже об экологических последствиях.

– И где же взять такое количество металла? – с нажимом спросил Сергеев. – Насколько я знаю, фонды на этот квартал уже распределены. И что значит «экологических»? Что это за словечко такое? Вы о чем?

Прежде чем я успел ответить, к нам подошел Лапин, начальник снабжения. Его очки запотели от мороза, и он постоянно протирал их краем шарфа.

– Леонид Иванович, я насчет арматуры, – начал он, бросив настороженный взгляд на инспектора. – Коломенский завод подтвердил возможность поставки. Сорок тонн швеллера и арматуры отгрузят через три дня.

– Замечательно, – я кивнул. – А цемент?

– Договорились с Чистопольским заводом. Первая партия уже в пути.

Сергеев не мог скрыть удивления:

– Как вам удалось добиться внеочередных поставок? Такие объемы требуют согласования на уровне снабженческих управлений наркомата.

– У нас хорошие отношения с предприятиями региона, – ответил я, стараясь говорить непринужденно. – Они понимают важность нашего проекта для всей страны.

Инспектор прищурился, явно не удовлетворенный ответом, но промолчал. Я воспользовался паузой, чтобы вернуться к технической стороне вопроса:

– Александр Карлович, когда сможем начать полномасштабное внедрение новой конструкции?

– Завтра с утра, – ответил Рихтер. – Сегодня завершим испытания, доработаем чертежи и подготовим подробные инструкции для бригад. С рассвета можно приступать к работе.

– Отлично, – я повернулся к Кудряшову. – Есть ли еще участки с подобными геологическими особенностями?

Геолог развернул карту трассы:

– По нашим данным, еще два потенциально опасных места. Здесь, на семнадцатом километре, и здесь, на двадцать втором. Но там условия не такие сложные, как на четырнадцатом.

– Тем не менее, используем ту же усиленную конструкцию, – распорядился я. – Не будем рисковать.

Сергеев внимательно слушал наш разговор, делая пометки в своем блокноте. Я заметил, что он записывает не только технические детали, но и все упоминания о дополнительных поставках и расходах.

– Товарищ Краснов, – обратился он ко мне, когда мы закончили обсуждение, – меня интересует ваша схема взаимоотношений с поставщиками. Особенно то, как вам удается получать внеплановые материалы в обход установленной системы распределения фондов.

Я прищурился, глядя на заснеженную трассу нефтепровода, уходящую за горизонт:

– Товарищ Сергеев, я отвечу на все ваши вопросы. Но давайте сначала завершим осмотр. Мне нужно проверить еще несколько участков.

Не дожидаясь ответа, я направился к автомобилю. Сергеев последовал за мной, с трудом пробираясь через сугробы. Его городские ботинки совершенно не подходили для таких условий.

Пока инспектор догонял меня, я успел перекинуться несколькими фразами с Рихтером:

– Александр Карлович, любой ценой нужно уложиться в график. Ситуация в Москве обостряется. Если нефтепровод не заработает до весенней распутицы, тамошние наши противники получат все козыри на руки.

– Сделаем, Леонид Иванович, – Рихтер говорил негромко, но уверенно. – Переходим на круглосуточную работу с завтрашнего дня. Если поставки будут своевременными, за две недели проложим большую часть трассы.

– О поставках не беспокойтесь, – я бросил быстрый взгляд на приближающегося Сергеева. – Я обеспечу все необходимое. Важнее всего качество работ. Нефтепровод должен выдержать любые испытания – и природные, и человеческие.

Рихтер понимающе кивнул. За месяцы совместной работы мы научились понимать друг друга с полуслова. Он был не просто опытным инженером, но и надежным соратником, который разделял мое видение будущего промысла.

Следующие несколько часов мы с Сергеевым провели, объезжая различные участки строительства. Я намеренно показывал ему самые впечатляющие примеры инженерных решений.

Переход через овраг с применением специальных компенсаторов, систему защиты от коррозии на основе экспериментального покрытия Островского, монтаж предохранительных клапанов для защиты от гидроударов.

К концу дня, когда мы вернулись в штаб, инспектор выглядел измотанным и озадаченным. Я предложил ему горячий ужин и отдых, отложив дальнейшие расспросы до завтра.

Он согласился без особого энтузиазма, понимая, что я выиграл еще один день.

Оставшись один в кабинете, я достал телеграмму от Мышкина. В ней содержалась тревожная информация.

Студенцов активизировал свои действия в наркомате, готовя почву для создания специальной комиссии по оценке эффективности нашего промысла. Очевидно, инспектор Сергеев был лишь первой ласточкой.

Я подошел к окну. За стеклом сгущались сумерки. Вдоль трассы нефтепровода зажигались огни.

Работа не прекращалась и ночью. В сгустившейся темноте были видны вспышки электросварки, освещавшие силуэты работающих людей.

Времени становилось все меньше. Студенцов и его союзники из «Южнефти» явно торопились перехватить контроль над месторождением до того, как мы запустим нефтепровод.

Сейчас главным козырем был фактор времени. Кто успеет первым доказать свою эффективность, тот и победит.

Я вернулся к столу и начал составлять телеграмму Головачеву в Москву. Нужно срочно мобилизовать все возможные ресурсы для защиты проекта. В том числе задействовать наших союзников в наркомате и военном ведомстве.

* * *

После отъезда Краснова и инспектора работа на четырнадцатом километре ускорилась. Рихтер, освобожденный от необходимости давать пояснения проверяющему, полностью погрузился в организацию работ. Его короткие, четкие команды разносились по всей строительной площадке, направляя усилия бригад к единой цели.

– Шмаков! Готовьте котлованы под опоры строго по разметке! – кричал он, сверяясь с чертежами. – Сидоренко, ваша бригада начинает армирование! Каждая связка – по схеме, никакой самодеятельности!

Бригадиры, получив указания, распределяли людей по участкам. Работа превращалась в слаженный механизм, где каждый выполнял свою функцию. Несмотря на мороз, никто не позволял себе расслабиться.

На расчищенной от снега площадке выросла настоящая полевая мастерская. Под временным навесом из брезента сварщики готовили каркасы для бетонных опор. Голубоватые искры сварки разлетались вокруг, освещая сосредоточенные лица работников. Коренев, старший сварщик, лично проверял каждый шов, постукивая по металлу специальным молотком.

– Этот переварить, – указывал он на едва заметную неровность. – И усиль угол, здесь будет основная нагрузка.

В пятидесяти метрах от сварочного поста разворачивался другой важный процесс. Подготовка бетонной смеси.

В огромных металлических ваннах, установленных над жаровнями, подогревалась вода. Рядом возвышались горы щебня и песка, доставленного с ближайшего карьера. Мешки с цементом бережно хранились в утепленном сарае, защищенные от влаги и мороза.

Кузнецов, бригадир бетонщиков, командовал процессом смешивания:

– Песок и щебень должны быть теплыми! – наставлял он молодого помощника. – Иначе бетон не схватится. И добавляйте хлористый кальций точно по рецептуре Островского!

Сам Островский, худощавый химик с всклокоченными волосами, лично контролировал приготовление специальной добавки, позволяющей бетону затвердевать даже при низких температурах. Он колдовал над котелком, где растворялись кристаллы хлористого кальция, постоянно помешивая и проверяя концентрацию самодельным ареометром.