Текст книги "Мой любимый вампир (СИ)"
Автор книги: Алика Бауэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Рассчитываю ли я на еще одну встречу с ним? Безусловно.
А у самой уши буквально горели от вранья и желания рассказать о своих эмоциях и, что я чувствовала рядом с ним. Как хотелось коснуться его кожи. Провести кончиками пальцев по выступающим венам и, дойдя до запястья, поймать ими учащающийся пульс. Только представив это, по моему телу пробежали щекотные мурашки.
Нет, я не больна им. Я им одержима.
***
Ни один вечер был потрачен в библиотеке, копаясь в архивах нашего города сорокалетней давности. Как озабоченная, я лихорадочно листала страницы запылившейся хроники, пока не наткнулась на одну статью с кричащим заголовком «И как теперь спать спокойно?»
23 июля 1981 г.
И как теперь спать спокойно, если такое случилось в нашем городе? В районе двух часов ночи, в дом 141 по улице Вторая Парковая, было совершено проникновение группой лиц. По словам свидетелей, они были с масками в виде животных на лице и одеты в рваную одежду.
Сразу вспомнились слова отца, что он увидел в окне, как к дому напротив пробирались чудовища – люди со звериными головами. Но ребёнок десяти лет смог бы отличить маску животного от настоящей…
Ужасная картина наблюдалась по приезду полиции. В результате осмотра места преступления, были обнаружены многочисленные следы когтей на полу и дверях, а также три трупа членов семьи Эванс: главы семейства – Мэтью, его жены, – Кэтти, и их дочери – Клэри. Все они скончались в результате большой кровопотери. Весь их дом был похож на большое кровавое месиво!
Тело начала пробивать дрожь, и от вырисовавшихся картинок в голове легче не становилось. Кровь везде: на стенах, полу, белых простынях, что недолгое время хранили тепло тел своих хозяев.
У матери и дочери были оторваны конечности. Тело их старшего сына – Джереми – не было обнаружено. Объявлен безвести пропавшим.
Крики ужаса и помощи наполнили их дом в ту ночь. Двое мужчин – отец и сын, не смогли остановить этих психопатов. Почему? Что помешало им?
Преступников задержать не удалось, так как им посчастливилось скрыться до приезда полиции. Почтим память образцовой семьи…
Что за «звери» могли так поступить? И какова была их цель? Судя по статье – ничего из личных вещей не было украдено.
Ниже была прикреплена фотография их семьи. Я зацепилась взглядом за знакомую полуулыбку парня.
Джереми. Джереми Эванс.
Это имя сладко легко на языке и растворилось, подобно сахарной вате. Во рту пересохло. В голове начинал праздновать хаос от накопившейся информации. Нужно сделать перерыв. Выйдя со своего укромного уголка библиотеки, я пошла на поиски воды.
Глоток, второй.
Нужно разложить всё по полочкам. И, как бы абсурдно не звучала эта теория, другой у меня нет.
Джереми Эванс – парень, что пропал при загадочных обстоятельствах после того, как всех членов семьи жестоко убили. И, спустя сорок лет, он заявляется в наш университет, всё также молод и прекрасен. От силы постаревший лет на пять за это время. Спустя пару месяцев начинает опекать меня, следить, без ведомой мне причины, пару раз спасал жизнь. Он чудесным образом перенёсся в будущее и, теперь, считает своим долгом опекать таких убогих вроде меня?
Бессмыслица какая-то.
Только вернувшись на своё место, я обнаружила вырванный листок со статьёй о семье Эванс. Сердце грохотало в груди. Шею мазнуло жарким дыханием, моментально покрывая её мурашками.
Он здесь.
Глава 4
Глава 4.
Он здесь.
Каждая клетка ощущала его присутствие сейчас и радовалась, подавая импульс мурашек от места, где коснулось шеи горячее дыхание, дальше по плечам и позвоночнику. Он здесь. Он рядом. Настолько близко, что ещё немного и одеждой коснется моей спины. Боюсь пошевелиться, спугнуть, прислушиваюсь к каждому шороху, что могут издать его шаги. Но ничего. Лишь звонкая тишина библиотеки и где-то вдалеке слышен звук мигающей лампы. Я собрала в себе всю выдержку и рывком развернулась на 180 градусов. И… Ничего. Никого. Лишь слабоосвещенные узкие проходы между книжных полок.
Моё воображение не могло так со мной играть. Ещё раз взглянув на вырванную страницу статьи, сказала на выдохе:
– Док, я знаю, что ты здесь.
И тишина в ответ.
Меня начали раздражать его игры. Неужели он не понимает, что мой разум скоро не выдержит и начнёт сходить с ума? Я же знаю, что он здесь, но не могу его увидеть, потому что он не позволяет. Всегда решает он, когда мне позволено смотреть на него хоть мельком, почувствовать. Как же это раздражает.
Сжав пальцы в кулаки и набрав в рот яда столько, сколько могла, почти прокричала:
– Джереми Эванс, покажись сейчас же!
Подождав еще несколько секунд, вслушиваясь в тишину, я уже успела разочароваться в себе, в своём опрометчивом предположении, что этот парень вообще может послушаться меня. Но спустя мгновение я увидела, как из темного угла стеллажа выплывает его фигура. Он облокотился плечом на один из шкафов, скрестив руки на груди. На нём были синие потёртые джинсы и – точная копия предыдущей – чёрная толстовка. Видимо у него дома в запасе их целый арсенал, потому что в одной из них сейчас стою я.
– Сними капюшон, – потребовала я, но голос предательски задрожал в конце, почти сорвался на писк.
Но всё же парень выполнил мою просьбу.
Я старалась сохранять невозмутимый вид, хотя всё внутри грохотало от трепета и восторга. Это действительно он. Не плод моего воображения. Те же непослушные тёмные локоны, острые скулы, от которых, если провести кончиком пальца, можно порезаться, лёгкая щетина, чёрт подери, почему она так сексуальна на нём, и эти глаза: тёплые, карие, только сейчас они, казалось, выражали полное безразличие, без каких-либо цветовых красок.
Мы смотрели друг на друга, не проронив и слова в этой уже надоедливой тишине. Это была не борьба взглядов, не безмолвное противостояние, кто кого переглядит. Просто смотрели и молчали. Потому что так было… Привычно?
– На тебе моя толстовка?
От внезапного вопроса я чуть подпрыгнула на месте.
– Эм… Да, – неуверенно ответила я, теребя края кофты.
– Зачем?
Потому что она напоминала мне о тебе. И пусть после вынужденной стирки твой запах был стёрт окончательно, но она всё равно хранила память о тебе.
– Потому что она удобная, – соврала я. – Отдать?
Его губ коснулась долгожданная полуулыбка.
– Не нужно. Тебе идет.
Плечи опустились и расслабились от его ответа. А что бы я делала, если бы он сказал её снять? Под ней только лифчик, красивый голубой с кружевами, но всё-таки.
– Зачем тебе это? – Спросил он снова.
– Я же сказала, потому что она удобная… – Растерянно повторила я.
– Я не про толстовку. Зачем тебе это ? – Он указал на стол, где лежала газета с его нагло украденной статьёй.
Смысла лгать я не видела, тем более надеялась получить от него новую информацию, чтобы он закрыл белые пятна в этой истории.
– Я хотела знать правду.
– Зачем?
От его упрямых однотипных вопросов я начинала закипать. Он видел это, но наверняка не ожидал, что я могу взорваться, как бомба замедленного действия, доходя до точки кипения.
– Потому что это стало невозможным! Ты постоянно следишь за мной. Зачем? Дважды спас мне жизнь. Зачем? Ты вечно появляешься из ниоткуда и пропадаешь также быстро. Мне уже стало казаться, что ты вечно где-то рядом, иду ли я по улице или просто принимаю душ. Ты сделал из меня мнительную дуру. И сколько твоя слежка будет ещё продолжаться? Пока я и вправду не сойду с ума, и ты будешь наблюдать как меня увозят в смирительной рубашке? – Я сбавила тон, когда поняла, что перешла на крик. Благо, уже было поздно и в библиотеке никого не было. Но всё же я не закончила и обняв себя руками продолжила. – Я ничего о тебе не знаю. Даже настоящее имя ты мне не сказал. Вот я и решила сама…
Я захлопнула рот, когда увидела, как парень понесся большими шагами в мою сторону. На автомате попятилась назад, но он слишком быстро оказался рядом, перегородив мне путь рукой, и я оказалась прижата к книжной полке. Он наверняка бы предпочел не стоять так близко, но расстояние между стеллажами не позволяло этого. И я мысленно была благодарна тем людям, которые решили в эту небольшую комнату наставить столько шкафов. Хоть в этот момент меня начинало чуть потряхивать, стоило только взглянуть ему в глаза. Я увидела в них тот самый огонёк, который привлек моё внимание ещё на совместных лекциях. Только сейчас он был не игривый и ласковый, он пылал и разгорался, словно в него вливали больше керосина.
– А ты не думала, что я не просто так не говорю кто я? – Его ноздри раздувались, желваки играли на скулах, но глупой девочки внутри меня было всё равно не страшно. Она рассматривала невероятно красивого парня перед собой, ведь видела впервые его так близко.
Он прекрасен.
Вглядываюсь в его глаза, не способная оторваться, и меня затягивает, и я падаю, меня обволакивает эта кофейная гуща, как туман, как марево.
– Это правда? – шепчу пересохшими губами, – Ты – Джереми Эванс?
И вижу в нём внутреннее противостояние. Он хочет солгать, опровергнуть мою теорию, но, как обычно, решил просто умолчать об этом. Но ответ и так ясен.
– Но… Как?
– Не лезь в это, – его голос тоже стал тише, спокойнее, и было заметно, как каждая мышца под чёрной тканью стала понемногу расслабляться.
Только от этого легче не стало. Воздух вокруг нас, казалось, пропитался его запахом. Хотелось закрыть глаза, вдохнуть его полной грудью и запечатать в лёгких надолго. Джереми упёрся обеими руками об стеллаж по обе стороны от моей головы. Стало дышать всё труднее. Слишком близко. Его голова опустилась ниже, а глаза закрылись. Он шумно втянул воздух, касаясь кончиком носа моих волос.
– Что…
– Тшш. Лучше молчи.
Он опустился еще ниже. Я ощущала его горячее дыхание, скользящее от мочки уха и дальше вниз, по шее. Не торопливо, пытливо, едва касаясь носом моей кожи. Я замерла. И пыталась из последних сил угомонить тех бабочек в животе, что сейчас разводили костры, посылая по всему телу тёплые сладкие жаркие импульсы. Его нос коснулся ямки между шеей и ключицей, втягивая немного кожу. Я задохнулась. Его энергия обжигала, била по нервам.
– Ты слишком вкусно пахнешь, – его мягкий тембр голоса в потёмках библиотеки казался совсем далёким.
– Но я не пользуюсь духами.
Джереми поднял голову и вновь посмотрел на меня.
– Тебе они не нужны. Человеческий нос не способен распознать такой тонкий естественный запах тела.
Его слова меня немного рассмешили, и я не смогла сдержать улыбку.
– Говоришь так, словно сам не человек.
Только вот ни один мускул на его лице не дрогнул от моих слов. И он снова не опроверг мои слова. Молчаливое согласие, от которого внутри всё сжималось.
– Боишься?
– Нет.
– А стоило.
– Не могу, – и это была правда.
Признание ему, себе. Что как бы я не пыталась вставить свои мозги на место, я не могу его бояться, не могу его избегать. Настолько он глубоко проник в моё сердце, что я уже не понимала, в какой именно момент это всё началось. Когда первый раз увидела его на лекции? Когда заметила слежку? С первого взгляда? Первого спасения? Или сейчас, когда его дыхание буквально обжигает моё лицо и я хочу сгореть в нём полностью. Глаза сами спускаются ниже, к его чуть разомкнутым губам. Он тяжело дышит, чуть дрожит, как и я. И приближается.
– Я только… Только… – бормочет что-то шёпотом, закрывая глаза. Плевать, даже не пытаюсь понять его бессвязную речь. Ты нужен мне сейчас, когда ты так близко и твоё сбивчивое дыхание. – Я только… – его ломало, он боролся, и я молилась, чтобы выбор пал в мою пользу. – К чёрту…
Его губы впиваются в мои, сминая их со всей силой, напором, от чего в первую секунду больно. Сладко больно. Нет никакой нежности, к черту её. Когда так страстно целуют твои губы, захватывая каждую, посасывая. Как изголодавшиеся зверь, наконец получивший свою добычу. Как путник, прильнувший к долгожданному роднику. И невозможно напиться.
Поцелуй получился рваным, неуверенно-жадным. Отчаянно-голодным – спрятанным за странной нежностью. Оторвавшись, Джереми шумно выдохнул мне прямо в губы.
Хочется ещё. Больше. И не мне одной.
То, с какой жадностью он снова припадает к моим губам – сносит крышу. И с каждой секундой становится мир ярче, ощущая сладкий вкус долгожданный губ. Через мгновение он целовал тягуче, будто смакуя, и я теряюсь ещё больше, сама не знаю от чего, его слов, его действий или его самого. Безумие. Сладкое и дурманящее. Сжимаю бёдра и делаю этим только хуже. Ноющее чувство внизу живота только усиливается, и чувствую влажное бельё. Борюсь, сильнее прижимаясь губами к его, чтобы с них не сорвался тягучий стон.
Его пальцы, что впились в края моей (его) толстовки пробрались под неё, касаясь голой кожи. Они приятно подрагивали, касаясь позвоночника.
Хочу прильнуть к нему ещё больше, обнимая его за плечи, попытаться угомонить тот жар, что сейчас во всём теле. Секунда, и он резко отрывается от меня. И происходит то, чего я так боялась. Я вижу в его глазах дикий испуг и сожаление.
– Нет, нет, нет… – трясёт головой, отступая от меня дальше по проходу и срывается на бег.
Что за…
Губы всё ещё зудят от поцелуя, в голове вата. А он сбежал, не успела я даже выровнять дыхание после поцелуя. Просто так, без объяснений. Только не в этот раз. Ноги сами несут меня за ним, за силуэтом в черной толстовке. Он быстро сворачивает за стеллажи, второй, третий поворот. Он слишком быстрый и с каждой секундой становится всё дальше. Сбежав по лестнице и уже очутившись на улице, я теряю его из вида. От досады хотелось выть.
Что я сделала не так?
Уже совсем стемнело, и фонари университета освещали только близлежащую территорию. Как из темноты раздался какой-то шум. Не думая ни секунды, я иду на него. Сейчас во мне играло только глупое безрассудство, заглушая инстинкты самосохранения.
Бродя ночью среди кустов, я наверняка выглядела глупо, ища парня, с которым несколько минут назад целовалась. Но мне нужны были объяснения.
Новый хруст привлек мой слух, и обернулась на звук. Я увидела высокого худощавого блондина, с собранным хвостом на затылке. И казалось, что даже в глухой темноте я видела, что его кожа была бледной, словно мрамор. И только сейчас здравый рассудок начал бить в колокол тревоги, что бежать неизвестно куда было плохой идеей.
– Так, так… – протянул незнакомец. – Я давно тебя жду.
Внутри всё рухнуло. Было в этом молодом мужчине что-то пугающее, отталкивающее, но после его слов мне стало ещё страшнее.
– Почему меня?
Губы блондина растянулись в широкой улыбке, обнажая белые зубы, сверкнувшие в ночи.
– Потому что он придёт за тобой.
Не успел из моего рта вылететь очередной глупый вопрос, как сзади раздался голос Джереми:
– Не трогай её!
Короткий вдох, и блондин со скоростью пули подлетел ко мне, прижавшись телом к моей спине и разворачивая лицом к Джереми. Его ледяные пальцы сжимали моё горло прям там, где истошно сейчас бился пульс, вторая рука крепко обвила мою талию, что не получалось даже дёрнуться.
– Какая оперативность. А я надеялся поболтать с твоей игрушкой, – протянул блондин.
– Я сказал – отпусти её! Зачем она тебе?
– Оу, видишь ли, после того, как твоя подруга-ведьма сбежала от Виктора, сказать, что он был в ярости – ничего не сказать. Он рвал и метал, собственными клыками вырывал сухожилия из своих цепных псов, что были приставлены на её охрану.
Двести ударов в минуту. Именно так быстро сейчас билось моё сердце, снабжая организм кровью и кислородом, от чего в ушах шумело.
– И его финальной сценой было то, что он не отпустил моего брата! – Он орал мне на ухо, впиваясь пальцами в горло.
– Ты злишься. Это нормально, – Джереми пытался говорить спокойно и размеренно медленными маленькими шагами приближаясь к нам. – Но всю свою злобу ты должен вымещать на Викторе, а не на этой девушке. Она тебе ничего не сделала.
Из темноты появились ещё двое. Такие же бледные, как и блондин, державший меня. Они схватили Джереми за плечи, не давая ему больше пошевелиться.
– Вы сломали его план. Виктор начал мстить и это запустило цепную реакцию. Я следил за вашей отвратительно милой компашкой долгое время, всё думал, как же к вам подобраться, хотелось сделать больно. И тут ты, постоянно сваливаешь от своих дружков и идёшь куда? О, к ней. Спустя долгие месяцы я нашёл слабое место.
– Только попробуй что-то сделать ей, и я сверну тебе шею и отправлю в огонь догорать твою башку!
Блондин рассмеялся мне на ухо.
– Она красивая, и знаешь, я люблю, когда блюдо выглядит эстетично. – Длинные пальцы провели по натянутой вене на моей шее, отчего я не смогла сдержать судорожный всхлип. – А теперь смотри, Док.
На секунду что-то острое кольнуло кожу на шее. А потом адская боль, которая вырвала мой крик настолько громкий, что зажгло гланды. Но пульсирующая боль от того, что у тебя буквально разорвало вену, ту самую, которую поглаживал блондин, была намного сильнее всего, что я когда-либо переносила. Мгновение, и в мою кожу словно прыснули мощным анестетиком, разливая по жилам что-то приятное и тягучее. Из меня что-то высасывают: силы, жизнь, кровь. Но моё тело послушно обмякает в чьих-то руках и становится так хорошо, так невесомо и легко.
Я больше не кричу. Зачем? Когда в голове сладкий туман, такой плотный, что из-за него где-то на отголосках сознания слышу надрывные крики какого-то очень знакомого… Не могу вспомнить. И нечёткие силуэты. Но мне так хорошо. Не хочу, чтобы этот сладкий яд, что течёт сейчас по мне, прекращался. Но голова пустеет, как и кровь в моём теле. Глаза закатываются. А впереди лишь темнота.
Я умираю.
Дорогие читатели, я буду оочень ждать ваши комментарии. Мне интересно узнать, что вы думаете на счёт главы/ чего ждёте в следующей / ваши предположения как будут развиваться действия.
Всех целую в обе щеки.
Глава 5
Глава 5.
Док
Правый угол в моей камере является удобной точкой обзора. Сквозь металлическую решетку видна темницы напротив, точно такая же, как и моя – серая, тёмная, сырая с пыльным матрасом на бетонном полу. Она пустовала лишь несколько часов после того, как из неё вытащили безжизненное тело какого-то парня.
Здесь нет охранников. Эти кровососы слишком уверены в том, что никто не сможет сбежать отсюда. И они правы. Решетки сделаны из самой прочной стали, окна в стене нет, из-за чего невозможно определить какое сейчас время суток и сколько прошло времени, на двери установлен биометрический пароль по сетчатке глаза – недешёвое удовольствие. Но один из самых богатых чистокровных вампиров этого города мог позволить себе такие игрушки в своих подземельях.
Я периодически начинаю вести счёт всему, что вижу – трещины на стенах, прутья решетки. Это отвлекает от мыслей, где я старательно перебираю сюжеты, как всё могло сложиться иначе. Будь я сильнее духом… Будь я умнее, то не подвергал бы Стеф такой опасности, имя которой – Джереми Эванс. Но я не смог. Поддался искушению изучить, приблизиться, вдохнуть, ощутить, попробовать её на вкус.
Её чертов вкус как глоток свежего воздуха среди затхлых дней, в которых я живу. Она стала моим кислородом, чистым, свежим. Она и есть мой воздух.
Я просто больной ублюдок без силы воли, давший себе возможность мечтать, что смогу быть с ней. Удар. Безмозглый кретин, который не смог её уберечь. Удар. На стене остаются красные следы от моих кровоточащих кулаков. Это отрезвляет. Хотя пытаюсь мыслить здраво, что надо бы не расходовать энергию попросту, ведь она мне ещё может пригодиться, но просто не могу остановиться, пока не выбью сам из себя эту дурь.
– Потрясающая картина. Обожаю наблюдать, как человек познает полную безысходность своего положения. – Вампирское отродье стояло чуть поодаль от моей камеры, горделиво подняв подбородок. Он боялся подойти ближе. И правильно делал.
– Алек, где она?! – С рыком подлетаю к нему в плотную, хватаясь на решетку.
В гадкой ухмылке читалось полное спокойствие с нотками самопревосходства. Глаза цвета жидкой платины и лишь, если присмотреться, можно заметить красные вкрапления – он недавно кормился. Ей!
– Отвечай, тварь! – Бью руками по железным прутьям, от чего они даже не шелохнулись.
– А я считал тебя самым спокойным и рассудительным среди всех охотников, – он явно упивался наслаждением, наблюдая за своей проделанной работой.
– Хочешь поговорить спокойно? Окей, давай, – сделал два глубоких вдоха и выдоха, помогая рассудку прийти немного в норму. – Где она?
– Она жива, если можно это так назвать, – он говорил медленно и размеренно, наблюдая за моей реакцией, – и скоро будет здесь.
В голову стремительно влетела самая ужасающая мысль от его слов.
– Ты… – лёгкие сжались до размера детского кулачка, – Ты что её…
Слова давались нелегко, и Алек первый произнес этот страшный приговор для меня, для неё.
– Обратил, да, – улыбка расцвела на бледном лице.
– Зачем?
Вампир лишь пожал плечами. Вот так просто он мог себе позволить распоряжаться чужими жизнями, не задумываясь о последствиях, даже о цели своих действий. Я медленно сползал по стене, понимая, что именно я погубил эту девочку, потакая своим желаниям.
– Её обращение ещё полностью не завершилось. И именно моя кровь сделает из неё вампира. Ммм, эти крики – просто услада для моих ушей. Буквально слышать, как яд жалит каждую клетку её тела, пропитывает собой, ломает кости и собирает их обратно, разрывает жилы и склеивает их по кусочкам… Но, так и быть, я поделюсь с тобой, и дам тебе тоже насладиться этой музыкой, что будет звучать в твою честь. Из-за тебя и твоих дружков. – Алек замолк, заметив, что я обессиленно опустил голову, не реагируя на него. – Ха, да она что, особенная, что ты так раскис?
Не уберёг. Не смог. Как и сестру. Опять. И виноват лишь я один. Я оборвал её обычную, размеренную, но такую прекрасную человеческую жизнь. Сука.
С ужасом понимал, что ждёт её впереди – жажда. Нескончаемая, болезненная. Из красивой девушки с пытливым умом она превратится в монстра. Точнее, сейчас превращается. Кровь Алика убивает каждую молекулу её тела, трансформирует и возрождает к жизни вновь. Её глаза цвета жжёного сахара, от которых я не мог оторваться, теперь будут налиты кровью, не оставляя ни отголоски на их прежнюю теплоту. Её бледная, но такая тёплая кожа, теперь будет белее мрамора и холоднее самого льда.
– Она особенная для меня, – ответил я пустоте спустя несколько часов.
***
полгода назад
– Алиша, ты – чудо! – Чмокнув свою рыжую подругу в щёку и собрав свои конспекты, поскорее смотался из бункера.
Небольшая статья в местной газетенке о том, что в университет нашего города приезжает известный учёный со своими лекциями по генетике, не давала мне спокойно спать уже несколько ночей. Казалось, что мои изучения вампиров, оборотней и их мёртвых тел, уже изжили своё и мне нужен был новый приток знаний, сил и вдохновения. Сначала я верил, что смогу найти лекарство – противоядие, от такого вида мутации. Но спустя лет десять всевозможных опытов, понял, что это невозможно. Каждое сверхъестественное существо несло в своих генах уникальный набор хромосом, изучению которых я потратил немало времени, и всё же у меня осталось много вопросов на которые, я надеялся, ответит кандидат медицинских наук. Может, тогда я смог бы создавать порошки, эликсиры, которые скрывали бы их сущность, притупляли, или, наоборот, усиливали и контролировали.
Я болел этот идеей, носился с горящими глазами, пока наш главарь – Бес – не сказал мне чёткое и решительное – нет. Посещение лекций в человеческом мире ставило под угрозу в первую очередь моих, так называемых, сводных братьев-охотников и, конечно же, нашу персональную ведьму – Алишу. Мы не контактировали с людьми, не выдавали местонахождение своего бункера, хотя в последнее время многим нашим недоброжелателям оно стало известно, и вели в основном ночной образ жизни, убивая одичалых тварей, тем самым расчищая землю от них и зарабатывая себе на жизнь.
Бес беспокоился, что наша устоявшееся система однообразного существования под землёй даст трещину, что-то может пойти не так, если я схожу на несколько занятий в человеческий мир. Конечно, ему было проще, веселее в нашем общем аду нескончаемых отрубленных голов монстров. Его лучиком света, его солнцем стала Алиша. И пусть их отношения казались поначалу безумными и больше походили на боевые действия, то сейчас этих двоих было просто не разнять. Ведьма и охотник, кто бы мог подумать, что такое возможно. Если кто-то осмелился бы даже на секунду предположить, что наш бешеный главарь найдет себе истинную пару и в её объятиях станет мурчащим котёнком, этому человеку рассмеялись бы в лицо, да и разукрасили его напоследок парочкой фингалов за такие опрометчивые мысли. Но так всё и случилось, и теперь мы с охотниками буквально дерёмся за ночное дежурство, лишь бы сбежать на работу и не слышать их почти круглосуточные стоны и шлепки мокрых тел, которыми они пометили уже каждый угол в нашем бункере. Я был искренне рад за своего друга, но, всё же, глубоко внутри рылась и скребла зависть.
Наверное, она посетила каждого из охотников, смотревших на счастливого Беса. Ведь никто не мог предположить, что охотники на нечисть тоже имеют право на любовь, взаимную и самую сильную. Долгое время мы думали, что были созданы для одного – убивать и контролировать баланс между миром людей и сверхъестественных тварей, поддерживать в нём порядок. Но глядя на Беса и Алишу, на их горящие огнём влюбленные глаза, это давало надежду. Надежду на то, что мы тоже этого достойны.
И вот, одна жаркая ночь со своей Невестой, и Бес дал мне добро на посещение лекций. Ох, всё-таки он под каблуком этой рыжей бестии. Конечно, не за просто так Алиша согласилась мне помочь, но её список разнообразных трав и корений, которые мне надо было ей доставить, меня не пугал. Условий от нашего главаря было два – не вступать в контакт с людьми и не привлекать внимание.
Ничего сложного. На первый взгляд.
Натянув пониже черную, ничем не примечательную толстовку и проплатив декану за свои посещения, бегу на лекции в университет, как обычный студент. Как обычный человек. От этой мысли стало смешно и грустно. Как давно я был обычным, живым.
Выбор был невелик, единственное свободное место около окна. В предвкушении жду начало занятий, сверля взглядом пустую тетрадь. Нервы начинает немного потряхивать, словно я первый раз пошёл на охоту на оборотня, а я всего лишь нахожусь в месте большого скопления людей. Непривычно.
Нос охотника более чувствителен к запахам и способен распознать, кто сейчас перед ним – оборотень, вампир, ведьма, его собрат-охотник или человек. И в этой аудитории пропитанной разнообразными фальшивыми одеколонами и духами, мне становилось дурно.
Но тут появился он. Запах, благодаря которому я не сошел с ума в этом обилии ароматов. Он проплыл совсем рядом и сел за парту позади меня. Лёгкий, сладкий, но такой дразнящий. Я замер, стал прислушиваться к его оттенкам, что туманят разум, наполняя его розовой мягкой ватой.
Лекция началась, и я всячески пытался сосредоточиться на словах профессора, но все мои мысли, мой нос, возвращались к этому запаху. Он точно принадлежал девушке. Я мог слышать, как она старательно выводит каждую букву на бумаге, бесконечно поправляет за ухо непослушную прядь волос и как она разочарованно выдохнула, видимо, как и я, поняв, что старый учёный своим монотонным бубнежом не принесёт нам никаких новый знаний, и мне – интересной информации.
Она пахла как рай. Нечто сладкое, но не приторное, наоборот, нежное, похожее на малину. Это навеивало тёплое и сладкое до боли воспоминание, когда мама в детстве приносила летом свежую малину, а зимой перетёртую с сахаром.
Я должен её увидеть. Полтора часа боролся с желанием развернуться на источник моего слипшегося разума. А что потом? «Не контактировать с людьми» – пронёсся в голове голос Беса, и я тут же одёрнул себя от дурацкой затеи.
И сорвался с места, унося ноги прочь от соблазна, стоило только профессору объявить об окончании лекции. В голове её запах. Он не выходил, призывал вернуться. И я вырисовываю образ его обладателя – с тонкой и чистой душой и телом девушки. Перспектива оставаться с ней рядом была очень манящей. Не могу отступить и разрабатываю в голове план как остаться незаметным.
Я соврал Бесу, что лекции меня впечатлили и намерен продолжить своё обучение. И снова бегу в университет, и сажусь на прежнее место, предварительно раскрыв нараспашку окно. Остаётся только надеяться, что незнакомка вновь сядет позади меня.
Я мог поклясться и закричать в голос от того, что моё мёртвое небьющееся сердце сделало короткий, но заметный, удар, стоило только увидеть её очертания в оконном стекле. И больше я не мог оторваться от неё.
Именно такой моё воображение и рисовало её – хрупкая, невинная, и такая недосягаемая для меня. У неё были почти кукольные черты лица – фарфоровая кожа, с лёгким румянцем, розовые губки и огромные глаза цвета жаренной карамели. Сладко. Её волосы цвета кофе сегодня были собраны в пучок, и я не смог наблюдать как она борется со своей прядью. Жаль. Хотелось ловить каждое её движение, следить, изучать. Что я и делал.
С началом следующей лекции я повторил свои действия для подсматривания за девушкой. Нагло. Но по-другому не мог. Я не мог с ней заговорить, не мог открыто посмотреть на неё, не мог провести по шелковистым волосам, вдыхая их дурманящий аромат, не мог…
Чёрт.
Сердце ударило в рёбра с диким рывком, стоило увидеть, как она задумчиво закусила нижнюю губу. Это сразу отдалось приятной пульсацией в паху.
Это нереально. Так просто не бывает. Сумасшествие. Наваждение.
В своих мечтах я похоронил затею с ней заговорить, а тем более зарыл поглубже мысль надеяться на что-то большее. Хотя очень хотелось. Безумно, блять, хотелось. Её манящие изгибы, тонкая талия, округлые бедра… Ладони так и покалывало взять и смять их, проверить на сколько они мягкие и упругие. Её выступающие ключицы можно было назвать особым видом искусства. Они были созданы для жарких поцелуев, от которых потом остаются следы в виде засосов.
Мне нравилось наблюдать, как приоткрываются её очаровательные губы, когда она тяжело дышит. Вот бы коснуться их, хоть кончиком языка почувствовать вкус. Я уверен, он бы тоже отдавал малиной. Эта девушка заставила меня снова чувствовать. Оказывается, я уже и забыл, каково это. И я начинал скучать, когда хоть сутки не видел её. Скучал по тому, как она обжигала мою душу.
Кто-то позвал её, и она откликнулась на имя Стефи, пробурчав почти про себя: «Я же говорила, просто Стеф». Я смаковал её имя часами, сутками на языке, проговаривая в слух, и представлял, как она произносит моё настоящее, и такое забытое имя.
