Текст книги "Мой любимый вампир (СИ)"

Автор книги: Алика Бауэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Её эмоции. Это было красиво. Смущение, желание, озорные нотки, пляшущие в карих глазах, стали моим личным магнитом. Наблюдать за ней и не иметь возможности прикоснуться – стало своего рода мазохизмом, личной пыткой. Но я подсел. Окончательно и бесповоротно.

Алиша почувствовала перемены во мне, то ли благодаря ведьмовскому дару, то ли женскому чутью, но она вывела меня на разговор, и я всё рассказал ей о Стефании, взяв слово не говорить про неё Бесу. Поначалу она искренне не понимала, почему я не заговорю с ней. Но я знал, заговорив в ней, дав себе такую слабость, я не смогу остановиться на этом. Я подвергну её опасности, её человеческую жизнь. Алиша приняла мои мысли и подтвердила, что так будет действительно лучше, добавив, что ей больно смотреть, как я чахну.

А через месяц с ужасом осознал, что моё сердце забилось вновь. Для неё. Только повстречав свою истинную пару моё сердце могло забиться. Это точно была Стеф, сомнений нет. Вот так, мёртвое сердце охотника смогла взбудоражить, вдохнуть в него жизнь, обычная человеческая девушка. Но для меня в ней не было ничего обычного.

Она слишком нереальная, чтобы быть правдой. Наверное, Бес и многие, кто повстречали свою истинную пару, сначала испытали страх. Но не за себя. За неё. Теперь план Беса держаться подальше от своей пары, дабы не навредить, не казался мне таким глупым. Не хотелось втягивать эту девушку в то дерьмо, в котором я кручусь каждый день.

И горькая правда дала пощечину, когда я понял, что осталась последняя лекция, где я её увижу. Между нами уже образовалась связь, я знал, чувствовал это. Жаль, что Стеф не в силах её познать, будучи человеком. Это чувство окрыляет, и в то же время приковывает тебя только к одному человеку. Ты словно ходишь с чёртовым солнцем в груди, которое всё время пытается сжечь тебя изнутри. И оно успокаивается, затухает, только когда твоя пара рядом. Она становится для тебя миром, вселенной, и ты готов смотреть на неё часами, просто так, как настоящий безумец, псих.

И я стал наблюдать за ней, скрытно, не показываясь на глаза, провожая почти каждый день до дома. Но этого было чертовски мало. Я не могу ощущать её запах, ставший для меня самым мощным афродизиаком, находясь так далеко от неё.

До первого инцидента.

Стеф оказалось невероятно везучим человеком, вечно попадая в неприятности. Но одна могла закончиться самым плачевным образом и я, недолго думая, кинулся за ней в воду. И тогда, всё мое самообладание дало жирную трещину, когда я первый раз коснулся её. Это было как заряд тысячей вольт. Приятный, будоражащий. И хотелось ещё. Я ругал себя, обещал бросить эти слежки, которые начали сводить с ума не только меня, но, кажется, и её тоже.

Вторая ошибка была, когда я, заботясь о её обнажённом теле, решил отдать свою кофту, совершенно позабыв, что это откроет моё лицо. Но когда я снял толстовку, было уже поздно, и казалось, что девушка совсем не удивлена, увидев моё лицо.

Что творилось в её голове? Почему не испугалась ещё сильнее? Не убежала? А лишь сильнее прижалась комочком к моей груди. Как приятно. Как правильно это было сейчас.

Третьей ошибкой было то, когда я дал о себе знать, заговорил с ней, когда увидел на столе в библиотеке статью о своем прошлом. Флэшбеки пронеслись в голове о той ужасной ночи. Я был зол и безумен, выдернув ту статью из старой газеты.

Четвертая и самая главная ошибка – поцелуй. Её запах завладел мной, а её тело так приятно дрожало от моих прикосновений. Прошли долгие, бесконечные годы, когда я в последний раз кого-то целовал. Может, я забыл, что это такое, а может быть, те поцелуи, которые были у меня раньше, были не примечательными, безликими. И жадное прикосновение к её губам, и гулкое биение её сердца, пробежали по венам, спуская с тормозов. Её вздохи и тихие стоны заменили мне кислород. Почти до ломоты в костях, я оторвался от неё и убежал, как последний трус.

***

Девичий пронзительный крик вернул меня в холодную камеру.

Стефания.

Я бросился к решёткам, чтобы рассмотреть получше и увидел лишь, как её извивающееся от боли тело, заносят в соседнюю со мной камеру. Двое прислужников Алека бросили Стеф на пол и закрыли за собой замок.

Пронзительные вопли вперемешку с плачем не прекращались долгие часы, отчего и я закричал, пытаясь заглушить хоть на секунду её крики, что резали всё внутри подобно острому маленькому лезвию. Сантиметр за сантиметром, прямо по живой плоти. Самое ужасное было то, что я никак не мог ей помочь, не мог облегчить её страданий, не мог даже увидеть её.

Крик.

Её голос стал садиться, уже отдавал хрипотцой. Я прижался лбом к холодной стене, что разделяла нас, и морщился от боли каждый раз, когда снова слышал очередной крик, словно это мне ломало кости изнутри, не оставляя видимых следов. Как бы я хотел поменяться сейчас с ней местами, лишь бы она не испытывала все прелести обращения, хоть немного бы забрать её боль.

Не знаю, сколько прошло времени, но крики переросли со временем на жалобные стоны, а вскоре и совсем стихли.

Кажется, время пришло.

Стеф, прости меня если сможешь.

Глава 6

Глава 6.

Первое, что я попыталась сделать – это вдох, маленький, короткий, но такой нужный. Легкие моментально воспламенились, словно я глотнула не воздух, а бензин с подожженной спичкой. Тело не сразу вспомнило как двигаться, но когда это сделало, то почувствовало адскую боль в мышцах. Безумное жжение в горле и голод – именно это я ощутила прежде, чем открыть глаза.

Я лежала на бетонном полу, окруженная голыми стенами и решеткой. Странно, что несмотря на темноту, могла чётко видеть очертания своих рук. Казалось, нюх стал острее, и в нос ударили запахи сырости, морской воды и чего-то… Соленого … Металлического… Кислого… Как кровь. Во рту что-то мешалось. Я попыталась ощупать это языком, но тут же прикусила его. Клыки вытянулись и стали острыми. Стоило мне ощутить вкус крови во рту, как моя жажда стала невыносимее, что я аж взвыла, держать за горло.

Внутри всё трёт наждачной бумагой и боль каждый раз усиливается, стоит только проглотить слюну. Боль, боль, боль, одна сплошная боль во всём теле, но вместе с ней чувствую непривычную силу и мощь в своих никудышных мышцах. В голове мелькают картинки того, что я помню прежде, чем очутиться здесь.

Библиотека. Поцелуй. Невыносимо сладко. Ледяные пальцы на моей шее. Я в ловушке. И падаю. Падаю.

Я задыхаюсь в этой темноте, в которой отчего-то могу увидеть каждую пылинку в воздухе, каждую микротрещину в стене. И только мои жалкие всхлипы заполнили всё пространство, как раздался знакомый голос.

– Стеф! Стеф! Ты очнулась! Слава Богам, – слышу облегчённый выдох Дока.

– Джереми, я не понимаю, – слёзы наперебой катятся из глаз, пытаясь обогнать друг друга, – Где ты? Где мы? Что мы тут вообще делаем? Что происходит? – Мой плач сдавливает горло, от чего дышать и говорить становится еще больнее. Уже готова царапать ногтями кожу, чтобы затупить одну боль другой.

– Стеф, прости меня. Это я виноват. Из-за меня мы здесь. Из-за меня ты стала… Такой.

По венам гордым потоком несётся раскаленная лава. Ещё чуть-чуть и прожжёт кожу изнутри.

– Мне страшно. Мне больно. Почему мне так больно?

– Тебе станет лучше, как только ты поешь, – его голос звучал противно успокаивающе. По крайней мере, он пытался утешить, отчего только больше злил.

– Я не хочу есть! Мне нужна вода! Моя жажда…

Послышался звук открывающейся железной двери, царапающей бетонный пол. Девичий смех граничащий с истерикой наполнил длинный тёмный коридор. Её медленные шаркающие шаги временами становились почти невесомыми, словно она плыла по воздуху. Двое парней в деловых костюмах несли под руки обмякшее тело босой блондинки в неприлично коротком платье. Она игриво хваталась за мужские плечи, повисая то на одном то на другом, мягко касаясь ладошкой их лиц. Улыбка. Её хмельная, блаженная улыбка не вписывалась в картину происходящего.

Я вжалась в стену, когда эти двое занести это плохо стоящее тело в мою камеру. Запах алкоголя и соли с металлическим привкусом заполнил всё пространство, от чего всё тело внезапно сладко заныло. Девушка захныкала, когда поняла, что её хотят оставить здесь, прося своих сопровождающих об ещё одном разе.

– Кэти, теперь тобой займется она, – один из мужчин указал на меня и, шлёпнув блондинку по попке, оба ушли.

Девушка повернулась в мою сторону, стараясь сфокусировать на мне свой безумный взгляд. Он загорелся, вспыхнул интересом, когда нашел меня, а на лице расплылась улыбка чеширского кота. Жутко.

– П-привет, – прошептала я незнакомке.

Та никак не отреагировала, лишь смотрела куда-то сквозь меня. Девушка еще какое-то время безвольной куклой стояла посреди камеры, но через секунду стала оседать на пол, раскинув ноги в разные стороны, обнажая нижнее белье. Чем больше времени проходило, тем хуже я себя чувствовала. Кто-то разорвал пакетик с металлической стружкой и сыпанул мне прямо в глотку. Жжет.

– Стеф…– аккуратно позвал Джереми. – Эта девушка здесь для того, чтобы тебе стало легче. И то, что я сейчас скажу, сначала напугает тебя, но, поверь, это – единственный способ облегчить твоё состояние.

Я старалась не дышать, ведь каждый глоток воздуха сопровождался ноющей болью. Голос Дока звучал словно через трубу. В ушах бился пульс, но не мой – её. Этот звук казался мне самой прекрасной мелодией, что я когда-либо слышала. Он был медленный, ровный, и каждый его толчок отдавался искрами перед глазами. Словно увидев меня в первый раз, девушка качнулась и медленно поползла ко мне.

О, нет.

Вдох. Ошибочный, колючий, обжигающий лёгкие. Но почему такой приятный? Девушка пахла так сладко, так пьяняще, что рот моментально наполнился слюной, а десны заныли.

– Она здесь, чтобы покормить тебя.

Я не могла отвечать Доку, боялась снова вдохнуть её запах. Но девушка подбиралась всё ближе, и я готова была лезть уже на стену, лишь бы увеличить расстояние между нами. На её шее и оголенный руках были множество отметин в виду полумесяцев. Две точки прям на шее кровоточили. Тонкая струйка алой жидкости гипнотизировала и звала слизнуть её. Разум мутный, расплывчатый, и где-то на его задворках кричит Док.

– Ты должна выпить её кровь. Тебе станет лучше, боль уйдет. Стеф, ты слышишь меня?

Блондинка была уже совсем рядом и подняла на меня свои серые глаза, из которых уже давно выкачана жизнь, наполненные лишь плотным дурманом. Всё моё тело задрожало, когда девушка, разместившись у меня между ног, прижалась к моей груди, откидывая волосы на одну сторону, оголяя шею. Но дрожь била не от страха, а от того, что я из последних сил сдерживалась, чтобы не накинуться на несчастное создание. Она казалась очень хрупкой по сравнению со мной. Хотя комплекцией мы были почти одинаковой, но мне казалось, что я могу запросто сломать это тело. И почему-то мысль о том, чтобы попробовать её кровь, не была мне противна, наоборот. Она манила, соблазняла, заполняя собой все мысли. Но нет уверенности, что смогу сдержаться, не осушив всё до конца.

– Тебе нужна кровь, Стеф.

– Я не могу, – сказала на выдохе, выбивая последний почти чистый кислород, без примеси притягательного запаха.

– Можешь. Этой девушке всё равно не жить. Не сделаешь это ты, сделает кто-то другой.

Блондинка потерлась об меня, жалобно скуля и пристраивая свою шею ближе ко мне. Почти прозрачная кожа, усыпанная многочисленными родинками и крохотными ранками. Я чувствовала запах крови через них. Они призывали, манили, обжигали тело, но обещали подарить покой, расслабление. Оно мне нужно было. Сейчас. Пожалуйста. Сама не заметила, как всё-таки расцарапала себе горло, пытаясь притупить боль, добраться до её источника. Тело било ознобом, обдавая то жаром, то холодом. Дыхание я не могла больше контролировать и жадно всасывала запах, окутавший с головой.

Мгновение – и меня нет, а есть лишь мои клыки, пронзающие её тонкую кожу, жадные глотки крови, что стекали по горлу, остужая пожар в нём, и стоны девушки, с прикрытыми глазами и блаженной улыбкой на лице.

Я сделала лишь десяток жадных глотков, которых мне, несомненно, было мало, когда девушка полностью обмякла на мне и больше не издавала ни звука. В горло не поступала больше спасающая влага. Откинув тело, я ещё секунд десять смотрела на противоположную стену, наслаждаясь облегчением, что ощущала каждая клетка в теле. Дрожь закончилась, мышцы расслабились, а в горле лишь теперь немного саднило. А после крик – надрывной, во всё горло, что заложил собственные уши.

Нет, нет, нет!

Что я такое? Я убила человека, осушила её до последней капли и… И мне понравилось.

Я забилась в угол, подальше от мёртвого тела. Словно услышав мои молитвы, вскоре пришли те же мужчины, унося блондинку. Они даже не посмотрели на меня и ни о чем не спрашивали. И хорошо, из-за своей истерики я всё равно бы не смогла им ничего ответить.

Время шло. Слезы, надрывные, горькие выкачали из меня все силы. Я неосознанно покачивалась из стороны в сторону, обняв себя руками, пытаясь успокоить, убаюкать.

Как глупо.

– Эта девушка была кровавой шлюхой. Так называют тех, кто продает своё тело, свою кровь, за деньги. Но всё-таки чаще для собственного наслаждения, – Джереми прервал тишину, подавая свой голос из соседней камеры. – Это своего рода наркоманы.

Почему он решил, что от этого мне должно стать легче? Как бы ничтожна ни была жизнь человека, это была всё же жизнь. И я стала причиной её конца. Через несколько долгих и тяжелых минут, я всё-таки решила спросить:

– Я ей ничего не обещала. Почему она хотела, чтобы я её укусила?

– В твоих деснах содержится яд. При попадании в организм человека, он дарит некую эйфорию, наслаждение. Так продумала природа, чтобы жертва не вырывалась, пока её кусают. Это своего рода жидкий наркотик, со временем вызывающий привыкание. Люди подсаживаются на него, грезят только им. А вампиры… Не против иметь таких домашних зверушек – красивых девушек, готовых на всё ради очередной дозы.

Вампиры. Ну конечно же. Не то, чтобы я и сама всё не поняла. Но когда слышишь свой приговор – становится ещё паршивее.

Я – Вампир. Убила. Человека.

Мы помолчали еще какое-то время, пока я свыкалась с этой мыслью. Хотя, до конца это было сделать нереально. Просто приняла как факт, без понимания, что с этим делать. Никогда не верила в подобных тварей, но сейчас отрицать очевидные вещи было бессмысленно.

– Джереми… Тебе придётся отвечать на мои вопросы.

– Хорошо, – он ответил не сразу, будто обдумывал, есть ли у него другие варианты. – Только не называй меня больше этим именем. Зови меня Док.

– Почему?

– Потому что Джереми Эванс умер в 1981 году.

Я прекрасно понимала, что вспоминать события той ночи слишком болезненно и мучительно для него. Но мне нужно сложить этот пазл до конца, заполнить пустоты.

– Что случилось той ночью?

Я слышала, как он облокотился спиной об стену, что разделяла нас. И сделала то же самое. Может, хотела быть ближе, может, хотела почувствовать недосягаемое тепло, хоть холодно и не было. Это была своего рода поддержка.

– Мы всей семьей легли спать. Посреди ночи я услышал пронзительный крик моей сестры. Спальня родителей находилась ближе, и отец быстрее оказался в её комнате. Когда вбежал я, то увидел, что белая ночная рубашка Клэри вся разодрана и пропитана кровью. Она держалась за живот и тихо плакала в углу, когда отца потрошили на живую. Это были дикие оборотни. Одичалые существа, которые утратили свою человечность в охоте за свежей кровью. Они питаются сердцами. Человеческие для них деликатес. Это насыщает и позволяет им хоть на какое-то время почувствовать себя снова живыми, унять боль от обращения. Я схватил первое, что попалось под руку – настольную лампу, отбиваясь, когда они пошли на меня, прикрывая спиной сестренку. А в коридоре за мамой пробежал еще один. Этих существ было трое и… – Док перевел дыхание, сглатывая тяжесть, что встала поперек горла. – Они были слишком сильны. Я не смог спасти никого. Последнее, что помню, как грудь зажгло от их когтей, зловонные пасти надо мной и потом всё – темнота. Очнулся я уже… Таким.

– И ты такой как я?

– Нет. Я создан… Убивать таких, как ты. Я охотник на нечисть.

Внутри что-то заметалось, истошно вопя: «Нет». Я инстинктивно отползла к противоположной стене. Хотелось снова разрыдаться в голос от всего этого каламбура. Как всё это могло быть правдой? Мы жили, гранича со сверхъестественным миром и ничего об это не подозревали. И вот сейчас, став частью его, даже против собственной воли, оказывается, что единственный парень, который мне понравился, хочет меня убить. Должен меня убить.

– Мы убиваем только диких, неконтролируемых тварей.

– Словно мне от этого должно быть легче. Знаешь, Дже… Док, а я не смогла себя сдержать, когда убила эту девушку. И когда мне ждать кол в сердце?! – Пинок полетел ему в спину. Конечно, он не мог его почувствовать через бетонную стену, но очень надеялась, что не промахнулась.

– Прости… Ты здесь из-за меня, – его голос печальный, словно вымоченный в боли и душевных страданиях.

– Да, Док, из-за тебя! Я стала монстром из-за тебя! Я только что убила человека из-за тебя! Я не представляю, как буду жить дальше и буду ли я жить вообще. Из-за тебя!

Я не узнала девушку, которая кричала сейчас в этой камере. Слишком громкая, слишком дерзкая, слишком смело выражающая в слух свои мысли. Всё это для привычной, тихой меня, было слишком. Колотив по стене руками и ногами, легче, к сожалению, не становилось. Если бы здесь была мебель, от неё не осталось бы уже и следа. И слёз уже не осталось, одна пустота и тишина вокруг. Не знаю сколько прошло времени, когда я немного остыла и решила задать следующий вопрос.

– Почему ты называешь себя Док?

– Джереми Эванс действительно умер в ту ночь. Охотники быстрее, сильнее, выносливее обычного человека. У нас лучше развит слух и обоняние чем у них. Я похоронил ту жизнь, стал учиться выживать в новом мире. Каждый охотник после перерождения выбирает себе прозвище как-то его характеризующее. Это делается для того, чтобы наши враги не могли вычислить никакой информации ни о нас, ни о наших близких. Если кто-то еще остался жив конечно. – Последнее он сказал, почти мёртвым голосом, словно опять погружаясь в события той ночи. – Я долго не мог себе ничего выбрать. А тут попал в один клан охотников, таких же зеленых, как и я. Мы учились, много тренировались, ходили на охоту и, конечно, не обходилось без травм. Я брался всех латать. И вскоре так затянуло, что стал сам изготавливать мази, растворы, для скорейшей регенерации. Конечно, на охотниках и так всё быстро заживает, но, если в организм попадает яд, тут уже сложнее. Стал изучать строение человека, сверхъестественных тварей, мне хотелось знать из чего мы все состоим, в чём наши слабости, чтобы потом выгодно использовать. Я разрабатывал яды, порошки, для борьбы с нечистью и весь процесс мне так понравился…

Он на несколько минут замолк, поняв, что увлекся.

– В общем, ребята прозвали меня Доком. Так и привязалось как-то.

– Так ты оказался на лекциях? Тяга к знаниям?

– Да, поначалу, – тяжелый вдох, – потом я ходил туда только, чтобы увидеть тебя, – протараторил быстро, будто мог передумать.

Скажи он мне это ещё несколько дней назад, то расплавилась бы от счастья. А сейчас… Сейчас было так всё равно. Меня словно окунули в чан с ледяной водой, где застыли все чувства и эмоции. Ничего не чувствую, кроме пустоты и обиды, что начинает уже тоже отступать на задний план.

– Если у вас такая быстрая регенерация, то почему у тебя шрам на руке?

– Он дорог мне. Это воспоминание о младшей сестре. Я получил глубокий порез, когда собирал для неё качели во дворе. После того, как обратился, заметил, что шрам затянулся и нанес ножом точно такой же. Но и его на следующий день не было. И в течении примерно полугода я повторял эту процедуру каждый день, и в итоге у меня всё-таки остался шрам. – Спустя несколько минут звенящей тишины, добавил, – он – всё, что у меня есть от прошлой жизни.

Удивительно, как за одним шрамом, порезом, синяком, может скрываться целая история. И действительно, как бы больно и тяжело он тебе не достался, ты не захочешь, чтобы он проходил как можно дольше, храня воспоминания о чём-то дорогом сердцу.

– Почему я… Мы здесь?

Я слышала, как он обронил очередной тяжелый выдох, схватился за волосы, оттягивал их, словно пытался вырвать из себя эти слова. Док, не одному тебе тяжело. Но мне нужно знать всё.

– К нам, охотникам, год назад попала в бункер ведьма. И, как оказалась, не простая, а та самая ведьма из пророчества, что известно большинству сверхъестественного мира. Алиша очень сильная и могущественная и за ней началась охота. С её помощью можно завладеть половиной мира и разрушить его. Самым ярым противником её заполучить – оказался один из влиятельных клановых оборотней, во главе с Виктором и его пешкой – ведьмаком Юлианом. Алек, тот вампир, что обратил тебя, предоставил нам информацию о пророчестве, и устроил нам ловушку – сдал Виктору. Тот взамен обещал освободить его брата. Но после всего, Алише удалось сбежать, Виктор в ярости, а брат Алика у него до сих пор. Этот вампирёныш считает, что в этом виноваты мы, и тем самым решил отомстить.

– Что? Отомстить? А я тут при чём?

– Он хотел сделать больно. И у него получилось.

Стеф, обдумай его слова, не горячись. Джереми только что признался, хоть и косвенно, что ты ему не безразлична. Не выплескивай на него весь яд. Но голос разума, что шептал мне это, был слаб.

– А дальше что? Что он будет с нами делать? Со мной? – Раздражение начинало проскакивать в словах.

– Я не знаю, – с неохотой в голосе признал Док. – Ты оказалась не в то время, не в том месте.

Ну всё, с меня хватит.

– Извините, – процедила я, выплёвывая яд. – Надо было сразу предупреждать, что из-за тебя я могу превратиться в монстра на которых ты и охотишься.

Новый слух уловил, как Док вскочил на ноги и стал кричать в стену:

– Думаешь я хотел этого?! Хотел подвергать тебя опасности?! Я держался в стороне от тебя как мог. Я хотел лишь оберегать тебя, стать типа гребанного ангела-хранителя.

– Ага… В чёрном, прям как мантия смерти.

Мы стояли напротив стены, крича на неё. И в какой-то момент мне даже показалось, что она исчезла, и я могла видеть разъярённое лицо Дока, наблюдать, как раздуваются вены на его шее и тяжело вздымается грудь. Только вот я сейчас выглядела точно так же. И молчать больше не собиралась.

– Это ты начала копать и выяснять кто я такой! Зачем ты погналась за мной?!

– Ещё раз прошу прощения за свою любознательность! Я всего лишь хотела получить ответы!

– И что?! Получила? Как тебе, утолил я твою любознательность?

– Не то слово. Знаешь, какой я сделала вывод?

– Ну и какой же? – С издевкой в голосе спросил Док.

Стеф, у тебя последний шанс остановиться. Закрой рот, зажуй обиду в себе как обычно, как делала раньше. Но нет, не могу. Иди нахер внутренний голос.

– Я ненавижу тебя, Джереми-Док! Тебя, и всё, что с тобой связано! – Прокричала я настолько сильно, насколько хватило воздуха в лёгких и добавила шёпотом, – Из-за тебя я теперь ненавижу себя.

И последние слова ранили больнее всего. Но не моё сердце, ведь оно мёртво и ничего не чувствует, не способно больше сделать ни одного удара.