Текст книги "Спасение души (ЛП)"

Автор книги: Али Стюббе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ

ПЯТАЯ

Дрейвен

Пять дней спустя

Ты здесь, маленький демон? Я тебя не чувствую.

Знак нашей связи все еще остается на моей руке, хотя и слабый. Едва существующий. Тусклая, бесцветная связь, которая несет в себе только боль.

Ее потеря – постоянная, неослабевающая боль в моей душе. Словно клетка с шипами, пронзающая мое сердце с каждым ударом. Теперь я знаю, через что прошли моя мать и Финн.

Мне не нужна твоя безмолвная любовь. Я хочу любви такой громкой, чтобы ее услышали звезды, и чтобы она втянула меня в твой хаос. Я не могу отпустить тебя.

Я, блядь, никогда этого не сделаю.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ

ШЕСТАЯ

Кора

Когда я открываю глаза, меня ослепляет свет. На краткий миг мое зрение затуманивается. Все цвета, отражающиеся от солнца, сливаются в один, но мой взгляд останавливается на Финне, лежащем рядом со мной в постели. Изломанные лучи сияют на его коже, делая его сияющим и неземным. Он абсолютно потрясающий. Когда мое зрение наконец проясняется, а черты его лица заостряются и становятся более утонченными, к моим щекам приливает жар.

Я вздрагиваю, когда по моему черепу безжалостно бьется барабан. Напоминает мне о часах, которые я провела, рыдая, пока не иссякли слезы. Отеки вокруг моих глаз ноют, и каждая конечность в моем теле кажется отяжелевшей, когда я пытаюсь сесть.

Нежное прикосновение помогает мне встать. Мягкие губы оставляют целомудренный поцелуй на моем лбу, заставляя мое сердце биться чаще.

– Ты идешь к Эмме? – спрашивает Финн, нежно проводя пальцами по моей спине.

Я киваю.

– Я должна сказать ей, что сегодня тот самый день.

Он мягко улыбается мне, но я вижу печаль, которая хочет блеснуть в его глазах. События, которые я никогда не могла себе представить, сбылись. Эмма мертва. Кай мертв.

Каждый раз, когда я просыпаюсь, от этой вопиющей правды у меня сводит живот, и мне хочется заползти поглубже в темную яму, которую я должна была бы вырыть сама. Я целитель. Поднимаю ладони перед собой и с отвращением смотрю на них. Как я могу называть себя целителем, если я не смогла спасти их? Я, блядь, подвела их обоих.

Сегодня день, когда мы чтим Кая и прощаемся. Эмму тоже следует почтить, но Дрейвен отказывается разлучаться с ней. Он держит ее в своей комнате, следит, чтобы она была чистой и никогда не оставалась одна. Мы все знаем, что он не готов попрощаться. Честно говоря, я тоже.

Матрас прогибается, когда Финн сдвигается, чтобы схватить обе мои руки и поднести их к своим губам. Только тогда я понимаю, что, должно быть, отключилась, уставившись на свои ладони в поисках того, чего они не смогли сделать.

– Иди, побудь с ней, а я все подготовлю для Кая, – заверяет он меня с такой заботой.

Финн был рядом со мной все это время, хотя я знаю, что ему тоже больно. Он удивляет меня тем, насколько внимателен, помогая мне оставаться на ногах, когда все, чего я хочу – это развалиться на части от горя… От стыда.

Я не утруждаю себя расчесыванием волос, когда надеваю розовое хлопчатобумажное платье, лежащее на стуле у кровати. Это то же самое платье, что было на мне вчера, но мне все равно. Это кажется таким бессмысленным беспокойством после того, как были потеряны две жизни. И все, что я сделала, это свернулась в клубок и разрыдалась. Так что, я полагаю, мои слезы все начисто смыли.

Финн наблюдает за мной, сидя на краю кровати, когда я подхожу к нему. Я беру его руку в свою и мягко сжимаю.

– Спасибо тебе, – шепчу я, глубоко вдыхая, чтобы сдержать новые слезы.

Он сжимает руку в ответ.

– Я здесь, если тебе что-то понадобится.

С тех пор, как мир перевернулся с ног на голову, было трудно найти хоть каплю радости. Но Финн… Он знает, что сказать, чтобы заслужить улыбку, какой бы слабой она ни была. Это странное чувство, когда мои губы приподнимаются, когда мое сердце все еще обливается кровью от горя.

– Я знаю, что ты рядом, и я здесь для тебя, в каком бы я ни была состоянии, – говорю я, замечая, как опускаются его плечи, когда расслабляются мышцы.

Мысленно я была далеко. Часто терялась в своих мыслях, но я тоже хочу быть рядом с ним. Просто это может занять у меня больше времени.

Я отпускаю его руку и поворачиваюсь на пятках, чтобы навестить Эмму. Когда я вхожу в коридор, он погружен в траурную темноту, наполнен тишиной смерти. Единственный звук – шлепанье моих тапочек, свидетельствующее о том, что жизнь здесь все еще существует, но я чувствую, что нарушаю дань уважения, которую дарит тишина.

Когда я подхожу к двери Дрейвена, я стою там, свободно опустив руки по бокам. Я смотрю на замысловатые узоры на дереве, набираясь храбрости, чтобы снова войти внутрь. Встретиться лицом к лицу со своей подругой, которую не смогли спасти мои силы.… И встретиться лицом к лицу с мужчиной, который сломлен множеством способов, которыми, я могла только вообразить. Я знаю, что он не заметит моего присутствия; он никогда его не замечает. Я тоже подвела его.

Я поднимаю руку, чтобы взяться за ручку двери, но останавливаюсь на волосок от нее. Раньше я стучала, но теперь это уже ничего не меняет. Дрейвен никогда не отвечает. Мои пальцы дрожат, едва касаясь металла, и я быстро сжимаю их в кулак в надежде, что это прекратится. После нескольких ударов сердца я нерешительно нажимаю на ручку и открываю.

В комнате тишина, когда я открываю дверь. Дрейвен сидит на стуле, который постоянно теперь стоит рядом с кроватью. Его локти опираются на матрас, когда он держит одну из безвольных рук Эммы в своих, глядя на нее так, словно может заставить ее двигаться.

Прерывисто вздохнув, я перехожу на другую сторону кровати, не сводя глаз с Эммы. Несмотря на то, что она лежит холодная и безжизненная, она выглядит несколько умиротворенной. Беспокойство за нас, из-за которого она нахмурила лоб, исчезло. Напряжение на ее губах разгладилось.

Мои колени задевают плюшевые одеяла, свисающие с края кровати, когда я смотрю на нее сверху вниз.

– Привет, Эм, – тихо говорю я.

Дрейвен не двигается при звуке моего голоса. Когда я бросаю на него быстрый взгляд, его глаза все еще сосредоточены на ее руке. Я даже не думаю, что он знает, что я здесь.

Слезы начинают течь из уголков моих глаз, когда я снова начинаю говорить.

– Сегодня мы чтим жизнь Кая, – я шмыгаю носом и пытаюсь проглотить комок эмоций в горле. – Я бы хотела, чтобы ты была здесь, чтобы попрощаться…

Тихий всхлип вырывается из меня, и я опускаю голову вперед, на секунду зажмуривая глаза, чтобы смахнуть слезы.

– Я обещаю, что скажу ему от твоего имени, как сильно ты его любила. Но он знал, – я мягко качаю головой с легкой улыбкой. – Он знал, как сильно ты заботилась о нем и что он занимает особое место в твоем сердце.

Я вытираю глаза ладонями. Разговаривать с ней, надеясь, что она меня слышит, немного успокаивает. Я знаю, что она мертва. Любой бы это узнал, посмотрев на нее, почувствовав отсутствие пульса. Но когда я попыталась вылечить ее, я не почувствовала никаких повреждений на ее теле. Ничего, что могло бы рассказать мне, как она умерла или почему ее тело остается нетронутым, хотя в нем и не бурлит жизнь.

– Я скучаю по тебе, – говорю я прерывистым шепотом, когда по моим щекам снова текут слезы.

Это несправедливо. Когда я лежала на грани смерти после последней битвы, я смогла исцелиться. Вернуться к жизни и жить. За исключением того, что Эмма тогда ушла во тьму, чтобы спасти всех нас. Теперь у нее не будет шанса проснуться и увидеть, что я рядом. Она и я… Мы были командой, и я скучаю по своей сообщнице по преступлениям в краже десертов. О том, как одна прикрывала другую, когда та ускользала, и сплетничали о парнях, хотя в основном говорила я.

Поднимая взгляд, я замечаю круги под глазами Дрейвена, которые стали еще темнее. Его плечи медленно поднимаются при каждом вдохе, как будто он слишком устал, чтобы дышать. Обходя кровать, я встаю позади него, осторожно прикасаясь ладонями к его спине. Я открываю врата своей силе и позволяю ей влиться в него, надеясь облегчить боль от истощения в его теле и вылечить боли, которые, я уверена, терзают его изнутри.

Дрейвен не двигается с места, но его дыхание выравнивается до нормального темпа. Убирая руки, я отступаю назад. Мое сердце болезненно бьется при виде этого зрелища, когда я бросаю последний взгляд на них двоих, прежде чем отправиться на поиски Финна.

Сегодня, когда мы отплыли немного в море, дует прохладный вечерний бриз, и низко нависает туман. День прошел как в тумане, когда все было готово, и родители Кая, которых было просто чудом найти, хотели подождать до захода солнца. Хотя я понимаю почему; небо окрашено в нежно-голубой и пурпурный цвета. Это прекрасно.

Я крепко держу Финна за руку, когда мы стоим на носу корабля, мне нужно почувствовать его силу, когда я смотрю, как отец Кая кладет тело своего сына на маленькую лодку и спускает его на веревках к воде. Несколько солдат помогают ухаживать за кораблем, чтобы мы могли засвидетельствовать наше почтение.

Королева Зораида и Эмиль также здесь, чтобы почтить память Кая. Они прижимают руки к сердцу, когда отец Кая – как я выяснила, хранитель ветра – использует свою силу, чтобы увести маленькую лодку от нас к горизонту. Следующим он бросает горящий факел на лодку, и огонь начинает медленно разгораться, распространяясь по ткани, обернутой вокруг тела Кая. Единственная видимая часть его тела – это его сильное лицо, которое выглядит так, словно он отдыхает.

Мой взгляд падает на мать Кая, которая цепляется за деревянные поручни корабля и кричит, роняя лепестки в воду один за другим. Матери никогда не следует переживать потерю своего ребенка. Прекрасную душу она принесла в этот мир только для того, чтобы наблюдать, как она уходит. И Кай глубоко заботился о них, иначе он не предложил бы свой пожизненный срок в качестве охранника, чтобы защитить их.

Лодку относит все дальше. Тихие рыдания неудержимо сотрясают мое тело, когда я тихо шепчу слова прощания ветру, который несет его.

– Я обещала Эмме, что расскажу тебе.… Хотя, я знаю, ты уже знаешь, что она любит тебя, очень сильно. И я надеюсь, что ты воссоединишься с ней в загробной жизни.

Треск пламени наполняется криком его матери, который окутывает море.

– Спасибо тебе, – продолжаю я, когда Финн подходит ближе, чтобы обнять меня. – Спасибо тебе за то, что ты был рядом с Эммой как друг и за то, что обучал ее, когда никто из нас не знал, какому насилию она подвергалась.

Сдавленный крик застревает у меня в горле. Эмма никогда не рассказывала нам о своих страданиях, но я понимаю почему. Она защищала нас по-своему. Заставляя нас не подозревать… мы были в безопасности. И все же, представляя ее боль, я хочу отомстить за нее любым доступным способом. И Кай… Он дал ей чувство безопасности, обучив ее. Возвращал ей силы, когда другие хотели их отнять.

Я крепче сжимаю руку Финна, наблюдая, как пламя на лодке становится все выше. Рассеивается туман, который задерживается над ним, когда огонь разгорается ярче на фоне сумеречного неба.

– И спасибо тебе за веру в меня, – шепчу я, зная, что ветерок донесет это. – Когда я очнулась от своих травм и захотела научиться драться… ты не колебался.

Мои губы дрожат, и я чувствую, как у меня начинает течь из носа.

– Ты сказал мне, что ни у кого не будет шансов против меня, когда я научусь владеть мечом, – я делаю паузу, вспоминая именно этот момент. – Ты сказал, когда… Не если.

Финн целует меня в макушку, предлагая утешение, пока я продолжаю.

– Ты научил меня, точно так же, как и Эмму. Давая мне силы защищать тех, кого я люблю, даже когда я хотела продолжать тренироваться всю ночь, – у меня вырывается дрожащий смешок. – И я слышала каждое ругательство, которое ты бормотал себе под нос, но, чтобы ты знал, это только подстегнуло меня бороться еще упорнее.

Откинув голову назад, с мокрыми от горя щеками, я прислоняюсь к груди Финна, а лодка становится все меньше, чем дальше отплывает от нас.

– Ты помог мне преодолеть мой тайный страх перед борьбой. Отнять жизнь, когда все, что я знаю – это спасение. И, боги, Кай… – мои легкие сжимаются, когда очередной приступ слез поглощает меня. – Хотела бы я спасти тебя.

На этот раз я срываюсь. Я не могу дышать.… Я не могу говорить, оплакивая его потерю.

Финн отпускает мою руку, чтобы обнять меня за грудь, уткнувшись лицом в мою шею, когда он обнимает меня. Именно тогда я понимаю, что у меня подкосились ноги, и он удерживает меня в вертикальном положении, позволяя мне ослабнуть в защите его рук. И всю оставшуюся ночь он остается рядом со мной, ни на минуту не позволяя мне упасть.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Финн

Волосы Коры золотыми волнами разметались по подушке. Ее глаза мягко закрываются, она тихо дышит. Но даже во сне она тонет в горе, судя по тому, как хмурятся ее брови и как она ворочалась всю ночь.

Четыре дня назад мы отплыли недалеко от побережья Асизы, чтобы почтить память Кая. Но нам потребовался целый день, чтобы найти его родителей и сообщить новости. Их было нелегко найти, и они сказали, что некоторое время не видели своего сына. Но я чуть не сломался, когда его мать упала на колени, схватившись за живот, когда я сказал ей, что их сын мертв. И его отец наклонился вместе с ней, удерживая ее от дальнейшего падения, крепко обнимая ее, когда он тоже сломался.

Они оплакивали его вместе с нами в море в тот день, их руки были все время переплетены, когда они стояли на носу корабля, омраченные горем.

Я сбился со счета, сколько раз Кора благодарила меня за то, что я схватил его в Гехендре, а не оставил позади. Но Кай – один из нас. Даже в загробной жизни он всегда будет занимать место в наших сердцах.

Все это время Кора цеплялась за мою руку, как будто у нее подкосились бы ноги, если бы она ее отпустила. Слезы наполнили ее глаза, когда отец Кая положил тело своего сына на маленькую деревянную лодку. Затем поджег ее, чтобы она плыла к горизонту, покрытому синевой и пурпуром. Огонь, пожиравший его тело, ярко сиял на фоне сумеречного неба, пока каждый из нас шептал то, что хотел бы ему сказать. Наши последние прощания и наше глубочайшее почтение. И его родители бросили лепестки в море, позволив им плыть за их сыном. Акт надежды обрести мир в загробной жизни.

С тех пор Кора плакала каждый день. Слишком сильная боль от потери его и Эммы. Но с Каем она могла попрощаться, а с Эммой, похоже, у нее нет на это возможности. Иногда я ловлю ее, когда она останавливается перед комнатой Дрейвена, куда он забрал девушку, отказываясь выпускать Эмму из поля его зрения. И Кора несколько раз глубоко вздыхает, прежде чем открыть дверь для своего ежедневного визита. В тот момент, когда она уходит, ее тело падает прямо в мои ожидающие объятия.

Хотя, это странно. На теле Эммы нет пульса, никаких признаков жизни. Тем не менее, она прекрасно сохранилась. Кора сказала то же самое на второй день своего визита, когда она влила свои силы в тело Эммы, чтобы проверить, нет ли каких-либо признаков травмы, но ничего не обнаружила.

Когда я стоял у ее постели, Дрейвен прижимал ее хрупкую руку к своим губам. Тогда-то я и заметил это: знак спаривания. Увидев это, я нахмурил брови, потому что, когда умирает пара, умирает и метка. Тогда я поднял свои руки только для того, чтобы посмотреть на безымянные ладони. Единственный признак того, что у меня когда-то была пара – это легкий шрам на порезанной плоти.

Но у Дрейвена и Эммы… Хотя он выцвел и его почти нет, следы все еще видны. Тем не менее, Дрейвен все еще испытывает разрывающую душу боль, которая разрушает изнутри, при потере пары. Ничто из этого не имеет смысла.

Обычно тело начинает разлагаться, и это было нечто такое, чего я, кажется, не могу понять. Я не уверен, содержит ли вода в Море Душ что-то, что сохраняет тело нетронутым, или, может быть… Эмма не мертва. Что, если она в глубоком сне?

Мысль безумная, но Море Душ – это неизвестность, которую мы не понимаем. Нет истории или письменных сведений о том, что он может сделать.

Но Дрейвен… Он не может видеть дальше ее неподвижного тела и тишины в ее груди, когда я озвучиваю свои вопросы. И я не виню его. Я знаю, насколько всепоглощающа боль, которая пустила в него корни.

Я дважды видел его в плохом состоянии. Когда он потерял отца и когда ушла Эмма. Но это… Это другое. Он не в ярости. Не стремится к насилию и ни с кем не разговаривает. Он превратился в оболочку самого себя. Почти не спит, а если и спит, то максимум несколько минут, когда его заставляет тело. Даже тогда он остается сидеть у своей кровати, сжимая руку Эммы.

Под его глазами залегли темные полумесяцы, а лицо стало еще бледнее и изможденнее из-за того, что он отказывается есть что-либо, что ставят перед ним. И похоже, что он даже не понимает, есть ли кто-нибудь с ним в комнате и не оставляем ли мы еду.

Нет никакого способа освободить его из того места, в которое он сам себя загнал. По крайней мере, пока он не будет готов. И я это знал; мне потребовались годы, чтобы вытащить себя из состояния саморазрушения.

Бросив последний взгляд на спящую Кору, я оставляю ее отдыхать. Мне нужно проверить Дрейвена, не изменилось ли что-нибудь. Но когда я открываю его дверь, надежда исчезает в одно мгновение. Все на том же стуле, перегнувшись через край кровати и прижимая безвольную руку ко рту. Его тусклые, налитые кровью глаза не отрывались от ее спокойного лица.

Видеть моего друга в таком состоянии невыносимо. И я чувствую, что тону вместе с ним, но ему нужно, чтобы я был сильным. Я нужен ему как опора, когда он будет готов снова встать на ноги. Точно так же, как он сделал это для меня.

Скрипит дверь, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть входящую королеву Зораиду, ее глаза водянисто блестят, когда она смотрит на своего сына. Она коротко кивает мне, прежде чем встать рядом с Дрейвеном, кладя руку на его вытянутую на кровати руку. Но он даже не вздрагивает и не смотрит на нее. Он остается статуей.

– Сынок, – тихо произносит она. – Это еще не конец.

В мгновение ока его мышцы напрягаются, и тяжелая интонация силы сгущает воздух. В следующее мгновение он вскакивает со стула, глядя сверху вниз на свою мать.

Он взмахивает рукой и указывает на дверь.

– Убирайся!

У меня отвисает челюсть, желудок сжимается, задерживая воздух в легких. Мои глаза не верят, что он пошевелился, а уши в шоке, когда я снова слышу его голос. Несколько дней с его стороны не было никакой реакции, и первый день пылает красным от всего, что он запер внутри себя, вырываясь наружу в диком порыве.

Он сам не свой, он любит свою мать и ни разу не повышал до этого на нее голос. Он никогда не был жесток по отношению к ней. Это огромная боль, в которой он потерялся, которая вырывается наружу. Ощущение, как будто его грудную клетку вскрыли и сердце разорвано надвое.

– Дрейв… – она хочет что-то сказать, но он перебивает ее.

– Нет! – его грудь резко вздымается, когда он опускает руку, сжатую в дрожащий кулак. – Почему звезды не могли сказать тебе, что жертвой будет ее жизнь?! – он резко качает головой с глубоким рычанием. – Я бы оставил ее здесь. В безопасности. Даже если бы мне пришлось запереть ее для этого, она бы в конце концов поняла. Но теперь… – его голос срывается, когда он переходит от гнева к поражению и падает обратно на стул. – Она мертва.

Уронив голову на плечо Эммы, он прерывисто дышит.

– Моя пара, блядь, мертва.

Его голова наклоняется к нам, и следующие слова теряются, когда он сдерживает волну слез, покалывающих его глаза.

– И я, блядь, не могу дышать без нее.

Его мать мягко кивает, что похоже на понимание. Ей тоже знакома боль потери партнера.

– Мы поможем тебе снова научиться дышать, – ее голос нежен и чист. – Когда придет время, мы все еще будем здесь.

Она разворачивается на каблуках, чтобы уйти, унося прочь печаль, наполнившую ее глаза. Остановившись рядом со мной, она кладет руку мне на плечо, но наклоняет голову вперед.

– Время излечит.

Я не могу оторвать глаз от своего лучшего друга, и моя грудь горит, когда я вижу его таким сломленным. Когда я потерял свою вторую половинку, от нее не осталось и следа. Она просто исчезла. Последним воспоминанием, которое у меня осталось о ней, была ее улыбка перед уходом в море.

Но Дрейвен… Ему будет трудно представить ее улыбку, когда он теперь знает, каково это – видеть, как свет покидает ее глаза. Бледная кожа, которая остается холодной. Боль от потери пары уже ощущается как открытая рана, которая никогда не заживет. Но видеть труп прямо перед собой, может быть пыткой. И все же я не могу заставить его отпустить или похоронить ее должным образом, потому что, если бы моя пара умерла у меня на руках, я бы сделал то же самое.

Я медленно поворачиваюсь, чтобы посмотреть на лицо королевы Зораиды.

– Я думаю, мы с тобой оба знаем, что время его не излечит.

Оглядываясь назад, я вижу, как Дрейвен дрожащими пальцами убирает прядь волос Эмме за ухо.

– Я беспокоюсь о том, что мы скоро потеряем и его.

Она резко поворачивает ко мне голову, и я чувствую волны эмоций, исходящие от нее, но не могу разобраться в них. Ее слабый и дрожащий голос выдает ее страх, когда она говорит:

– Пожалуйста, не спускай с него глаз. Время излечит.

Мои брови автоматически хмурятся, когда она говорит это снова. Когда я встречаюсь с ее глубокими, как океан, глазами, они смотрят в мои, как будто она пытается сказать мне что-то, чего я не понимаю. Умоляет меня выяснить причину ее слов.

Но все, что я могу сказать, это:

– Я буду присматривать за ним.

Она кивает. Бросив последний взгляд на Дрейвена, ее грудь опускается, и она выходит из комнаты. Оставляя меня с мужчиной, который разбит вдребезги, но не может найти ни одной частички, чтобы снова стать целым. Хуже всего то, что я не думаю, что он хочет, чтобы его снова собрали воедино.