Текст книги "Лунный зверь"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Глава 15

Пендрейка разбудило какое-то мелодичное посвистывание. Оно раздавалось откуда-то слева, но от восхитительной слабости в каждом нерве и мышце и давно забытого удовольствия от лежания на чем-то мягком и удобном ему не хотелось поворачивать голову, чтобы взглянуть на человека, который издавал разбудившие его трели.

Спустя секунд до Пендрейк вдруг осознал, что он жив и что это каким-то образом не согласуется с тем, что происходило перед этим.

Но он остался лежать неподвижно. Через некоторое время он поймал себя на том, что в удивлении уставился на освещенный свод пещеры, который возвышался над ним, вероятно, на расстоянии не меньше мили. Он закрыл глаза и покачал головой, словно стараясь прояснить свой разум от любых фантазий, потом снова открыл глаза. Чудовищных размеров крыша оставалась на прежнем месте. То, что было узкой змеей-коридором пещеры, каким-то образом разрослось и превратилось в подземную необъятность.

Это зрелище привело его в чувство. Он почувствовал прикосновение к щекам слабого ветерка, приносившего запах растений, аромат сада и цветущих деревьев. Пендрейк шевельнулся, все более возбуждаясь. Сделав это движение, он понял, что на нем больше нет скафандра.

Кроме того, изменилось и еще кое-что – насвистывание прекратилось, и послышались чьи-то шаги. Голос молодого человека произнес:

– О, вы проснулись.

Пендрейк увидел говорившего – стройного молодого человека с тонкими чертами лица и сверкающими глазами. Он был одет в странное старомодное потертое пальто, штаны, обтянутые ремнем, и башмаки.

– Вы находились без сознания четыре периода сна, – поведал парень. – Время от времени я вливал вам в рот воду и фруктовый сок. Кстати, Меня зовут Моррисон.

– Я заблудился, – произнес Пендрейк и моргнул: он ничего не смог выдавить из себя помимо хриплого шепота.

– Вам лучше пока не разговаривать, – посоветовал парень. – Вы еще слишком слабы. Но только вы станете чувствовать себя лучше, вас доставят к Большому Олуху на допрос… только поэтому-то вы еще и живы.

Смысл сказанного не сразу дошел до сознания Пендрейка. Он лежал неподвижно, в голове крутилась мысль: «Холод и желание жить заставляли меня идти вперед. Благодаря этому я остался жив. А что касается этого типа, Большого Олуха… Большого кого?»

Пендрейк пробормотал что-то удивленно, сбившись на хриплый шепот. Молодой человек с усмешкой посмотрел на него.

– Все верно, так его зовут. Когда-то кто-то обозвал его так, ему это понравилось, но никто так и не осмелился объяснить ему смысл этого прозвища. Видите ли, он – неандерталец. Он здесь уже по меньшей мере миллион лет, почти столько же, сколько эта дьявольская бестия в яме.

На лице парня появился испуг.

– О! – произнес он встревоженно. – Ведь я не должен был говорить вам это! – Внезапно он запаниковал. – Ради Бога, – прошептал он хрипло, – не рассказывайте никому, что я проболтался, как давно мы находимся здесь. Для вас я сделал все, что было в моих силах. Я возвратил вас к жизни. Я кормил вас. Я должен был приглядывать за вами – я ваш страж, понимаете ли, и вы в тюрьме. Но я доставил вас сюда и… – Он умолк. – Пожалуйста, никому не говорите!

Его лицо побледнело от страха, и потом на нем произошла смена эмоций. Сначала появилось коварство, потом свирепость. Неожиданно он выхватил нож, который до этого был скрыт от Пендрейка – он находился в ножнах под пальто.

– Если вы мне не пообещаете, – в этих угрожающих словах слышалось безумие, – то мне придется инсценировать ваш побег, результатом которого явится ваша смерть.

Пендрейк едва смог выдавить из себя:

– Конечно, я обещаю. – И в тот же миг по взгляду расширившихся глаз понял, что простого обещания будет недостаточно для этого охваченного ужасом существа, что наклонилось над ним. Пендрейк поторопился добавить (опасность придала его шепоту громкость и убедительность): – Подумайте сами, раз уж я узнал что-то запретное, неужели я не понимаю, что в моих же собственных интересах держать эту информацию при себе. Это ведь достаточно разумно, не так ли?

Постепенно страх покинул молодого человека. Он неуверенно выпрямился, потом начал что-то тихо насвистывать.

– В любом случае они собираются бросить вас этой дьявольской бестии, – сказал он наконец. – Они не предоставляют никому шансов на спасение, кроме разве что женщин. Но никому не говорите о нашем разговоре.

– Согласен!

Пендрейк прошептал это слово и выдавил из себя улыбку, однако угрюмо подумал: «Спать нужно чутко. Не забывать о ноже даже во время сна…»

И, не закончив этой мысли, он провалился в небытие.

Проснувшись вторично, он принялся размышлять: «Человек, которого зовут Моррисон, – в центре Луны. Эти люди прибыли сюда с Земли, и они находятся здесь уже в течение длительного времени. Странный феномен. Я должен поскорее узнать побольше о нем».

Рядом с ним раздался какой-то звук. Знакомое лицо с тонкими чертами склонилось над ним.

– Ага! – воскликнул Моррисон. – Вы снова проснулись. Я ждал этого, прислушиваясь к тому, что вы болтали во сне, а наговорили вы много чего. И я должен сообщить все, что услышал.

Пендрейк принялся было кивать полусознательно, его разум просто воспринимал слова, не улавливая смысла, и когда весь подтекст дошел до его сознания, то он мысленно представил картину кого-то – где-то там, за стенами, – его зовут Большой Олух, он отдает приказы, с хитрецой выслушивает сообщения шпионов, дает указания временно отложить казнь… Неожиданно Пендрейка охватил гнев. Он встал.

– Послушайте, – начал он, – кто эта дьявольская… – Голос его звучал ясно и громко, но замолчал он не потому, что внезапно осознал о том, что к нему вернулась былая сила. Его остановил поразительный вид, который открылся перед ним, когда он встал.

Внизу простирался город, утопающий в садах и палисадниках. Широкие улицы, на которых Пендрейк заметил мужчин и… странно одетых женщин.

Он тут же забыл о людях города. Его взгляд перенесся к горизонту. На противоположной стороне города зеленел луг, там пасся скот. А дальше свод пещеры соединялся с землей, но это место скрывал утес.

Всего несколько секунд его внимание было приковано к линии горизонта, где светящийся свод пещеры встречался с землей.

А потом его взгляд перенесся обратно к замечательному городу. Он начинался в ста футах от него. Сначала протянулась посадка высоких деревьев, ветви которых ломились от огромных серых фруктов. Эти деревья закрывали находившееся чуть дальше строение. Небольшое и красивое. Похоже, что его построили из материала, похожего на раковины. Оно светилось, казалось, что внутри дома находится источник света, лучи которого пробиваются сквозь прозрачные стены. Но формой это здание скорее напоминало осиное гнездо, чем морскую раковину, впрочем, определенное сходство с раковиной все же оставалось. Другие здания, дразняще просвечивающиеся сквозь деревья, были самыми разнообразными, однако основной архитектурный стиль выдерживался строго, так же, как и неизменным оставался светящийся строительный материал.

– Город был уже таким, – раздался голос Моррисона, – еще когда я прибыл сюда в 1853 году, и Большой Олух говорит, что он был таким и тогда, когда он сам…

Пендрейк повернулся. Замечание относительно этих дат произвело на него ошеломляющее воздействие, но основной смысл он уловил.

– А ведь вы сами говорили, что он здесь уже миллион лет.

Худое лицо беспокойно скривилось. Парень торопливо огляделся. Его рука метнулась к ножу. Потом он увидел взгляд Пендрейка и отдернул руку от рукоятки ножа. Его трясло.

– Не повторяйте больше этих слов, – в отчаянии прошептал он. – На меня, наверное, что-то нашло, когда эти слова вырвались с моих губ, вот и все. Просто вырвались!

Он действительно был испуган. По-настоящему, и это делало реальным и все остальное… этот миллион лет, Большого Олуха, вечный город внизу. Несколько секунд Пендрейк всматривался в лицо собеседника, на котором быстро одна эмоция сменяла другую. Потом сказал:

– Я не скажу никому ни слова, но мне очень хочется знать, что все это значит. Как вы оказались здесь, на Луне?

Моррисон шевельнулся. По лицу скатилась вниз капля пота; Пендрейку показалось просто невероятным, что человек может быть настолько напуган.

– Я не могу рассказать вам, – ответил Моррисон с паническими интонациями в голосе. – Они тогда и меня бросят к этой бестии. Большой Олух все время твердит, что нас и так стало слишком много здесь с тех пор, как были похищены немецкие девушки.

– Немецкие девушки! – воскликнул Пендрейк и тут же замолк, задумавшись. Это объясняло то, что он видел на улицах города женщин в форме. Надо же, эти обитатели пещеры разворошили осиное гнездо!

Моррисон продолжал резким тоном:

– Большой Олух и его закадычные друзья помешаны на женщинах. Сейчас у Большого Олуха пять жен, да еще две покончили раньше с собой, а он снова отправил во внешний мир охотничью экспедицию. Когда они вернутся… что ж, он просто дожидается подходящего случая прикончить всех добропорядочных мужчин.

Картина прояснялась; пропущенные детали были не так уж важны. Пендрейк сидел, помрачнев, спокойно представляя в голове катаклизм, который превратит лунный рай в ад. «Эти идиоты – Моррисон и ему подобные, – подумал он, – просто ждут, как стадо испуганных овец, начала бойни, посвистывая, чтобы скоротать время, веселые мелодии». Пендрейк уже открыл было рот, но не успел ничего произнести – сзади раздался чей-то рев:

– В чем дело, Моррисон? Пленник уже набрался достаточно сил, чтобы встать, а ты еще не сообщил об этом? А ну-ка пошли, незнакомец. Я доставлю тебя к Большому Олуху.

Несколько секунд Пендрейк сидел неподвижно. Внутри него все оборвалось. Наконец появилась четкая мысль: «Яслишком устал, слишком слаб. Кризис наступил слишком рано!»

Тем не менее он был настороже, когда шел по улице деревни. И то, что он способен был идти, ободряло. Пендрейк не осмеливался пока на какие-либо действия с применением силы, но он должен продержаться еще несколько «дней» – выиграть время, чтобы понаблюдать, оценить ситуацию и организовать испуганных «добропорядочных» мужчин, которые, если верить словам Моррисона, были обречены на смерть во время бойни.

Он почти не смотрел на дома и замечал пестрый контингент неряшливо одетых мужчин и сердитых женщин в военной форме – все свое внимание он сосредоточил на попытках определить важнейшие стратегические бастионы города.

Пендрейк сразу же отметил военную организацию во всем, что касалось важнейших ресурсов города. Он увидел двух полуобнаженных мужчин с голубой кожей и широкими плоскими носами, охранявших ручей, который вытекал из стены и скрывался из виду в отверстии в земле. Под охраной находились и другие объекты, в частности, четыре больших здания, но нельзя было сразу же сказать, чем была вызваны такие меры предосторожности.

Пендрейк прошел несколько метров, потом остановился. Почти в самом центре города, наполовину скрытый за деревьями, стоял частокол, сооруженный из связанных между собой древесных стволов. Это совсем не вязалось с видом домов, похожих на раковины с их приятным глазу цветом. Но не возникало никаких сомнений, что именно там, в этой уродливой крепости, и находилась центральная власть лунного мира.

Мысль оборвалась, когда один из стражей, одетый в лохмотья мужчина со шпорами на высоких сапогах, – неудачная карикатура на ковбоя, бросил:

– Ведешь мужика к Большому Олуху, Трогер?

– Угу! – ответил бородач зычным голосом. – Хотя лучше обыщите его на всякий случай.

– А что с Моррисоном? Он тоже идет с вами? – спросил второй стражник – мужчина с темными глазами, одетый в сверкающие лохмотья того, что некогда, должно быть, было черным смокингом. Пендрейк вздрогнул, когда в его карманах начали рыться руки стражника, он понял, кого же тот ему так поразительно напоминает, – киновариант карточного шулера из вестерна.

Неожиданно Пендрейк пришел в сильное возбуждение. Поневоле, хотя он и решил не глядеть ни на что, что могло бы смутить его, он обращал внимание на этих людей. Раньше они маячили где-то на периферии его зрения, теперь же он четко видел их – поразительный контингент людей, собранных со всех времен освоения Дикого Запада, хотя кое-кто из них не совсем соответствовал этой картине.

Но Пендрейк не почувствовал и тени сомнения. Они все были выходцами с запада Америки. Словно с Луны закинули на Землю какую-то сеть, выловили ею людей из среднего периода освоения Дикого Запада, а затем доставили их сюда и, подобно этому вечному поселению, сделали невосприимчивыми к тлетворному воздействию времени. С того места, где стоял Пендрейк, у ворот частокола он видел примерно сотню людей. Семеро из них были индейцами в набедренных повязках, краснокожими, высокорослыми, с луками за спиной. Они вполне соответствовалисложившейся у него картине. Да и все эти неряшливо одетые мужчины в рубашках с открытым воротом и в перепоясанных ремнями узких штанах. Не говоря уже о ковбоях.

А вот Моррисон не особенно соответствовал этой картине, хотя, вне всякого сомнения, похожие на него клерки жили в поселениях Дикого Запада. Здесь было еще несколько коротышек с грубыми чертами лица и смуглокожих красивых на вид мужчин, которые тоже выпадали из этой картины; и, кроме того, Пендрейк увидел полуобнаженного голубокожего мужчину с плоским носом. Кто бы ни собрал эту коллекцию, он получил в свое распоряжение самых крутых персонажей, которые когда-либо бродили по Дикому Западу.

Огромная рука схватила Пендрейка за воротник, выводя его физическое состояние и ум из положения стороннего наблюдателя.

– Пшел вперед! – услышал он голос Трогера.

Пендрейк отреагировал автоматически. В противном случае – если бы он не погрузился слишком глубоко в свои мрачные раздумья, – он успел бы вовремя сдержать себя. Но оскорбительная грубость оказалась слишком неожиданной, и он непроизвольно резко прореагировал: одна рука взметнулась вверх, пальцы ухватились за запястье обидчика, и в следующий миг по его натянутым нервам энергия влилась в его мышцы.

Потом раздался рев боли и глухой стук – Трогер описал в воздухе дугу и рухнул метрах в шести от Пендрейка. Трогер тут же вскочил и заревел в ярости:

– Я вышибу тебе мозги! Никто не может…

Он замолчал – его взгляд застыл на ком-то, находившемся за спиной Пендрейка, и все его тело оцепенело. У Пендрейка кружилась голова от израсходованных в этой короткой схватке сил, он был зол на самого себя из-за собственной глупости (зачем было показывать свою силу) и, пошатываясь, повернулся.

В воротах стояло существо, одного взгляда было достаточно, чтобы понять: это и был Большой Олух, огромный неандерталец.

Он имел человекообразную форму тела, голову с глазами, носом и ртом. Но на этом физическое сходство с человеком и заканчивалось. Ростом он был в пять футов и четыре дюйма, не менее трех футов имела в обхвате грудная клетка. Кисти свисали ниже колен. Лицо у него было… звериное: из огромных толстых губ выпирали длинные клыки.

Он стоял там, словно какое-то существо из первобытных джунглей, обнаженный и волосатый, если не считать полоски черного меха вокруг пояса. Какой-то неуклюжий на вид. Пендрейку понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что похожие на свинячьи глаза неандертальца внимательно изучают его. Едва только мелькнула эта мысль, как существо открыло свой чудовищный рот и произнесло на гортанном, но вполне понятном английском:

– Введите парня внутрь! Я буду говорить с ним, восседая на троне. Запустите еще около пятидесяти человек.

Внутри частокола находился большой, светящийся, похожий на раковину дом. Слышалось журчание ручейка, дающего воду фруктовым деревьям и садам. Пендрейк увидел деревянный помост, на котором стоял огромный деревянный стул.

Этот стул и был троном, и помрачневший Пендрейк понял, что тот, кто пытался дать Большому Олуху представление о королевской власти, сам не до конца представлял пышность, долженствующую соответствовать подобному сану.

Однако Большой Олух уверенно устроился на троне и спросил:

– Как ваше имя?

Сейчас не время для проявления неподчинения. Пендрейк спокойно назвался.

Большой Олух повернулся на стуле и ткнул толстым волосатым пальцем высокого сероглазого мужчину в выцветшем черном смокинге.

– Что это за имя еще такое – Макинтош?

Тот пожал плечами.

– Английское имя.

– О! – Свинячьи глазки вернулись к Пендрейку и задумчиво уставились на него. Потом человекозверь произнес: – Вот что, незнакомец, лучше колись побыстрее.

Гнусавость речи, свойственная Западу, почти помешала Пендрейку понять, что он присутствует на собственном суде. Ему пришлось заставить свой разум преодолеть это психологическое препятствие. Наконец до него дошло, что от его слов зависит его жизнь, и он пустился в объяснения. Закончив их, Пендрейк перешел в наступление, повернулся на каблуках и оказался лицом к лицу со своим тюремщиком.

– И Моррисон, – звонким голосом произнес он, – присутствующий здесь, подтвердит каждое мое слово. Он скажет, что я говорил все это в бреду. Я прав, Моррисон?

Пендрейк пристально смотрел на лицо молодого человека и с мимолетным холодным злорадством отметил написанное на нем выражение ужаса. Глаза Моррисона расширились, после чего Моррисон выдохнул:

– Да, все правильно, Большой Олух. Вы ведь помните, что сказали, чтобы я слушал все, что он будет говорить. Он…

– Засох-х-хни! – взревел Большой Олух, и Моррисон тут же заткнулся, словно воздушный шарик с пищалкой, из которого выпустили воздух.

Пендрейк не испытывал никаких угрызений совести, что надавил на этого маленького трусишку. Он видел, что чудовище внимательно разглядывает его, и в выражении его было что-то… Пендрейк забыл о Моррисоне, когда Большой Олух заговорил удивительно мягким голосом:

– Побейте его слегка, ребятки: мне хочется посмотреть, как парень переносит наказание.

Через минуту он остановил их:

– Ладно, хватит!

Пендрейк едва сумел подняться на ноги, и теперь ему не нужно было притворяться и играть: он, возбужденный этим… королевским судом… совсем уж было позабыл о собственной слабости. Он стоял на нетвердых ногах и услышал, как человекозверь произнес:

– Ну, ребятки, что мы будем делать с ним?

– Убить его! – раздался хриплый крик из нескольких глоток. – Швырнуть его дьявольской бестии. У нас уже давно не было никаких зрелищ.

– Это не причина для убийства кого бы то ни было, – отрезал худощавый мужчина в конце толпы. – Дай волю этим парням, и они будут устраивать подобные зрелища каждую неделю, так что вскоре никого из нас не останется в живых.

– А, Крис Девлин, – рявкнул какой-то мужчина, – ты и так очень скоро отправишься туда.

– Повыступай, повыступай, – огрызнулся в ответ Девлин. – Мы о тебе не забудем.

– Хватит! – раздался окрик Большого Олуха. – Незнакомец останется жить. Можешь некоторое время жить с Моррисоном. И послушай, Пендрейк, я хочу поговорить с тобой после того, как ты выспишься. Слышали, парни? Впустите его, когда он придет сюда. А теперь – пошли вон, все!

Пендрейк оказался за частоколом чуть ли не раньше, чем осознал, что ему подарили жизнь.

Глава 16

Пендрейк поел и поспал, потом снова поел и поспал. Когда он проснулся в третий раз, то понял, что больше нельзя откладывать посещение Большого Олуха.

Но еще несколько минут он полежал не вставая. Вовсе не потому, что его спальня обладала какими-то особыми удобствами. Струившийся со стен свет был слишком ярким для человеческих глаз, не давая той темноты, которая необходима для того, чтобы спокойно уснуть. Постель, хотя и была мягкой, имела вогнутую форму. Такими же были и два длинных стула, лишенных спинок. Дверь, что вела в соседнюю комнату, имела в высоту два фута и напоминала вход в йглу – ледяную хижину эскимосов.

Раздался скрип. В дверь просунулась голова, за которой протиснулся худощавый длинноногий мужчина. Когда он выпрямился, Пендрейк узнал Криса Девлина, выступившего на суде против его смерти.

– За мной следят, – начал Девлин. – Поэтому мой приход сюда ставит и тебя под подозрение.

– Чепуха, – отмахнулся Пендрейк.

– Ну-ну! – Девлин внимательно посмотрел на него, но тот спокойно встретил его взгляд. Потом Девлин продолжил: – Я вижу, ты уже начал задумываться над тем, что происходит вокруг!

– И много чего надумал, – подтвердил Пендрейк.

Девлин устроился на одном из вогнутых стульев.

– Призна-а-аюсь, – протянул он, – ты пришелся мне по душе. Мне бы хотелось задать тебе вопрос: тот прием, который ты применил на Трогере… ты где-то тренировался?

– Я могу проделать это и с Большим Олухом, – спокойным тоном заявил Пендрейк.

Он увидел, что на Девлина его слова произвели впечатления, и криво улыбнулся про себя: он неплохо мог применять психологические трюки, к примеру, напускать на себя уверенный вид.

– Слишком плохо, – начал Девлин, – что человек с такими талантами и силой духа несколько глуповат. Ни один человек не способен справиться с Большим Олухом. Кроме того, он избегает прямых нападений.

Пендрейк быстро произнес:

– Сейчас самое важное для меня узнать: на скольких людей ты можешь положиться?

– Около сотни. Еще двести до сих пор не определились и могут перейти в наш лагерь – они просто выжидают, куда склонится чаша весов. Так что остается двести человек, настроенных против нас, и они могут заставить еще сотню сражаться на их стороне.

– Хватит и этой сотни, – заметил Пендрейк. – Миром управляют небольшие группы людей. Пятьсот решительных людей и двести тысяч идиотов свергли царский режим в России, где жило сто пятьдесят миллионов человек. Гитлер взял власть в свои руки в Германии со сравнительно небольшой армией последователей. Не хочешь выслушать один небольшой совет, Девлин?

– Да?

– Захватите водный источник. Захватите места, которые они охраняют и любой ценой попытайтесь удержать их. Захватите скот! – Пендрейк замолк на несколько секунд, потом продолжил: – Сколько у тебя жен, Девлин?

Тот вздрогнул и покраснел. Наконец он резко бросил:

– Не впутывайте в это дело женщин, Пендрейк. Наши мужчины довольно долго обходились без женщин – так мы можем потерять всех последователей.

– Так сколько же у тебя жен? – снова спросил Пендрейк.

Тот пристально посмотрел на собеседника. Он побледнел, но голос стал еще более резким:

– Большой Олух умен, – признал он. – Когда мы захватили этих немецких женщин, он дал каждому из самых ярых своих противников по две жены.

– Скажи своим людям, – начал Пендрейк, – чтобы каждый выбрал себе одну, ту, что больше нравится, а от второй пусть откажется. Понятно?

Девлин вскочил на ноги.

– Пендрейк, – взревел он, – предупреждаю тебя: не суй свой нос в это дело. Это взрывоопасно.

– Ты идиот, – набросился на него Пендрейк. – Неужели ты не видишь, что с самого начала нужно действовать правильно? Человеческий разум склонен придерживаться определенных привычек. Если эти привычки неправильны – а то, что с этими женщинами обращаются, как с имуществом, заведомо неверно – повторяю: если привычки неправильны, то нельзя просто перестроить сознание. Вам придется разрушить старыйуклад жизни и попытаться жить по-новому… – Он замолчал на несколько секунд. – Кроме того, у твоих людей нет выбора. Вам всем предназначено погибнуть, вот и задумано, чтобы жены ваши удерживали вас от бунта, пока не представится удобный случай покончить с вами. Ты знаешь это, разве не так?

Девлин неохотно кивнул.

– Думаю, что ты прав.

– Можешь в этом не сомневаться, – холодно заметил Пендрейк. – И я могу также прояснить мою позицию: либо игра ведется по моим правилам, либо же я выхожу из игры… – Он быстро встал и хмуро закончил: – И мне жаль тех, кто станет щекотать Большого Олуха, не имея таких мускулов, как у меня. Ну, что скажешь?

Девлин с хмурым видом стоял у двери. Наконец он поднял глаза, и на его лице появилась слабая улыбка.

– Ты победил, Пендрейк. Я ничего не обещаю, но сделаю все от себя зависящее. В сущности мои ребята – парни неплохие… и по крайней мере они теперь будут знать, что их будет вести за собой настоящий мужчина. Но лучше тебе все-таки отправиться к Большому Олуху. Если он что-нибудь задумает выкинуть – закричи погромче.

– Не знаешь, чего ему нужно от меня? – спросил Пендрейк.

– Ни малейшего представления, – услышал ответ Пендрейк.

Когда он был на полпути к частоколу, ему пришло в голову, что он до сих пор так и не узнал, каким образом эти люди Дикого Запада оказались на Луне, и что он забыл спросить у Девлина, хватило ли у обитателей пещеры ума разработать план обороны на тот случай, если немцы решат нанести ответный визит.

Он так быстро переключился на новую непосредственную опасность, что забыл о другой, более серьезной и более отдаленной.

Его молча пропустили через ворота частокола. Через несколько минут Большой Олух выкарабкался из дверей своего дома и выпрямился.

– Не очень-то ты торопишься, – проворчал он.

– Я еще не совсем здоров, – объяснил Пендрейк, – правда, здесь, на Луне, благодаря меньшей силе тяжести я уже в состоянии ходить, хотя на Земле я вообще не смог бы подняться с постели. Да и избиение твоими людьми отнюдь не способствовало моему выздоровлению.

В ответ чудовище что-то проворчало, и Пендрейк осторожно присмотрелся к нему. Они были одни внутри частокола, и ему показалось, словно они отрезаны от всего остального мира.

Внезапно Пендрейк понял, что маленькие глазные щелки существа внимательно изучают его. Большой Олух первым нарушил молчание.

– Я здесь, Пендрейк, давно, очень давно. Когда я впервые прибыл сюда, я был совсем глупым – как эти ребята, но мой разум со временем развился, и теперь я обладаю достаточным здравым смыслом, чтобы беспокоиться насчет вещей, о которых они никогда не будут думать, вроде тех немцев, к примеру.

Большой Олух замолчал и посмотрел на Пендрейка. Тот, помедлив, наконец произнес:

– Вам следует беспокоиться о них, причины для того достаточно весомы.

Большой Олух махнул рукой, похожей на обезьянью лапу, и пожал огромными плечами.

– Я упомянул их просто так, для примера. У меня есть планы, касающиеся этих парней. Я имел в виду другое: когда ты смотришь на меня, думай о личности, чей интеллект не уступает твоему собственному, и не обращай внимания на тело. Хорошо, а?

Пендрейк мигнул. Это предложение оказалось для него таким неожиданным и удивительным, что он поневоле был тронут; в сознании его возникла картина чуткого ума, заключенного в звериноподобном теле. Но потом он вспомнил о пяти женах и еще двух других женщинах, которые покончили с собой. Он спросил, растягивая слова:

– А что еще беспокоит тебя, Большой Олух?

Ему показалось, что, когда он произнес эти тривиальные слова, легкая тень разочарования промелькнула на волосатом лице. Потом Большой Олух произнес:

– Я шел по тропе на Земле и внезапно оказался здесь.

– Да ну! – выдохнул Пендрейк.

В неверии его разум снова вернулся к словам человекообезьяны, и он снова испытал шок. Прошло некоторое время, прежде чем он осознал, что это был ответ на его вопрос, каким образом люди попадали на Луну.

Большой Олух продолжал:

– То же самое было и с остальными, и, судя по их рассказам, они все спускались по одной и той же тропе. Это пугает меня, Пендрейк.

Тот нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Там, внизу, на Земле, есть некая машина, для тебя невидимая, – и вдруг тебя переносит сюда, на Луну. Пендрейк, мы должны каким-то образом отключить эту машину. Мы не можем дожидаться здесь, когда кто-то или что-то пройдет по этой тропе и попадет сюда благодаря машине.

– Понимаю тебя, – задумчиво произнес Пендрейк.

Голос его звучал спокойно, что несколько поразило самого его. Хотя все нервы его были напряжены, и его бросало то в жар, то в холод. Машина… Машина, которая перемещала предметы неповрежденными, установленная на одной тропе в западной части Соединенных Штатов, машина, из-за которой целая армия может проникнуть внутрь – твердыней коммунистов на Луне – и захватить и их, и двигатель, и все…

Внезапно Пендрейк увидел, что неандерталец пристально смотрит на него. Тот прислонился к краю деревянной платформы, на которой был установлен тронный стул. Потом он наклонился вперед – мускулы на его груди натянулись, как якорные канаты.

– Незнакомец, – произнес, нет, почти прошипел он, – пойми правильно: это место – огороженная территория. Здесь никогда не было много людей. Мир сойдет с ума, если узнает, что существует город на Луне, где возможно жить вечно. Теперь ты понимаешь, почему мы должны отключить эту машину и отрезать себя от внешнего мира? У нас тут есть нечто такое, ради обладания чем люди пойдут на совершение убийства. Погоди! – голос неандертальца едва не оглушил Пендрейка. – Я должен показать тебе, что случилось с теми, у кого появляются мысли другого рода. Идем.

И Пендрейк двинулся за Большим Олухом. Тот побежал по улице, направляясь за город, и Пендрейк, торопящийся вприпрыжку вслед за ним, увидел через несколько секунд, что их целью является какая-то скала.

Большой Олух достиг ее первым. Он показал вниз.

– Посмотри, – хрипло прокричал он.

Пендрейк осторожно приблизился к краю бездны и посмотрел вниз. Гладкая отвесная стена опускалась вниз на расстояние в несколько сот футов. У подножия скалы росли кустарник, трава и…

У Пендрейка перехватило дыхание. Закружилась голова. Он покачнулся, потом с трудом смог взять себя в руки. И, содрогаясь, снова посмотрел вниз.

В котловане сидела на задних лапах желто-зелено-голубо-красная бестия. Размером с лошадь. Выпирающие из челюстей отвратительные длинные клыки подтвердили мгновенное определение Пендрейка.

Дьявольской бестией оказался саблезубый тигр.

Постепенно дыхание Пендрейка успокоилось, колотящееся в груди сердце забилось ровно и ритмично. Потом пришло огромное удивление: сколько же эпох назад должна была быть установлена эта машина на тропе на Земле, если переправила сюда вымершее доисторическое чудище. И как же давно умерли те, кто построил эту машину и поселение!

Появилась еще одна мысль, невероятно странная и тревожная, больше похожая на страх, содрогание плоти, чем на идею-концепцию. Унаследованная от далеких первобытных предков память издала крик ужаса и неверия, словно каждая его клеточка вопила: «О Господи, а мне казалось, что этот кошмар давным-давно позабыт!..» – Его клетки вспомнили древнего врага и сжались в инстинктивной панике.

Пендрейк облизнул пересохшие губы и сделал в этот раз осознанный вывод: «Конечно, с опасностью со стороны диких животных не покончено. Человек все еще ведет сражение за победу не только над животным миром и хаотическим противодействием природы, но и глубоко укоренившимися в собственном сознании звериными побуждениями».