Текст книги "Бесконечная борьба"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

С этими словами он отвернулся и шагнул влево; несмотря на стремительный разворот событий, он успел заметить дыру в ограде, примыкавшей к фасаду столовой.

Когда Модьюн снова оказался на улице рядом с входом в здание, четверка друзей как раз выскочила из дверей. Увидев модьюна, лис Наррл с облегчением вздохнул. Все остановились.

Несколько минут звери говорили хором, так что Модьюну с трудом удавалось выудить из этого урагана слов хоть какие-то сведения. Они уже совсем решили, что потеряли его. Модьюн задумчиво оглядел всех четверых. Они казались такими простодушными, что ему ничего не оставалось, как поверить им на слово. Что бы ни случилось, они здесь ни при чем.

"Похоже, что все очень просто, – размышлял он. Я совершенно случайно вышел в боковую дверь, как раз в то мгновение, когда они – во всяком случае, по их словам отстали, засмотревшись на что-то. А когда они снова повернулись, меня уже не было. Только вот откуда взялся на заднем дворе человек-гиена, да еще с пистолетом? Совпадение? Едва ли. Но, с другой стороны никто не знал, кто я такой и где нахожусь. Значит, остается единственный вывод: это совпадение."

Модьюн почувствовал, как от этой мысли напряжение в теле стало спадать.

Он проводил взглядом четырех приятелей, которые поспешили на заседание. На движущемся тротуаре они добрались до проезжей части и кто– то из них подозвал машину. Вот они втиснулись в нее, дверцы захлопнулись. Через мгновение машина влилась в поток транспорта и скрылась из виду.

Модьюн шагал по направлению к домам-террасам. На душе у него было спокойно и немного грустно. Эта грусть слегка озадачивала его.

" До чего же удивительно устроены человеческие тела," – думал он. Как ни странно, его тело скучало по четверке друзей. А когда они были рядом, даже ощущало нечто похожее на счастье. Теперь ясно, почему в прежние времена в головах у людей творилась такая неразбериха. Модьюн не мог понять только одного – почему обучающие машины не сумели уберечь его от подобных ошибок. Тот, кто составлял программу, должно быть, уже забыл все эти подробности. Или, напротив, знал и умышленно скрыл.

Нельзя сказать, чтобы эта неувязка всерьез насторожила его, но, подходя к улице, где уже поселились его приятели и где собирался поселиться он сам, Модьюн продолжал недоумевать. Он с облегчением увидел, что домик по соседству с ягуаром и медведем еще свободен.

На этот раз Модьюн не стал тратить время на пререкания с компьютером. Он просто применил один из методов мысленного воздействия на неодушевленные предметы – и электрические контакты замкового устройства, которые в обычных условиях отличались высокой надежностью, мгновенно расплавились. Поскольку он действовал исключительно аккуратно эта операция не повредила миниатюрного щита управления, связанного с удаленным компьютером, который ведал всеми автоматизированными процессами в жилой ячейке. Затем он повернул ручку, толкнул дверь и она распахнулась.

Можно было входить, но он медлил. В нем зрело какое-то странное чувство. Оно зарождалось в мозгу и разливалось по телу.

Стоя на крыльце, он смотрел с этой небольшой высоты на город Хьюли, позволяя неясному ощущению оформиться в слова.

"Я – человек. Все остальные здесь – существа совсем другой природы. Большинство из них приспособилось, но не изменилось. Когда-то человек извлек их из дебрей животного прозябания и поднял до нынешнего уровня. Но это не стало – во всяком случае, для основной части, скачком к дальнейшему развитию.

На них опробовали чудеса биологической науки. Потом, чтобы закрепить изменения, цепочки молекул подвергли кодированию. И на протяжении тысячелетий наследственное кодирование безошибочно выполняло поставленную задачу. Но и только..."

Модьюн видел, как толпы человекозверей безмятежно слоняются по улицам, заходят в столовые-автоматы, нажимают кнопки на дверях, переговариваются с компьютерами, с жаром обсуждают подробности именно тех дел, для которых их запрограммировали или, как теперь оказывается, к которым их принуждают гиены.

Удивительная случайность – из всех этих созданий прорваться через барьер кодирования удалось одним гиенам.

" Однако, – думал он, все еще стоя на крыльце, не такой уж это мощный прорыв. Все же человек – нечто большее, чем любое животное."

Эта мысль захватила все его существо.

"Мы-великий народ,"– думал он.

Именно тогда он впервые признался себе: -"Я поступил правильно, выйдя из-за барьера. Кто-то ведь должен был выяснить – Что Сделало Время с Планетой Людей."

В полном согласии с собой и своей целью он переступил порог домика, где ему предстояло жить под видом обезьяны.

Пока не приедет Соодлил...

Теперь недавняя стычка с вооруженной гиеной казалось просто невероятной. Ведь иначе выходило, что его личностью кто-то интересуется. Но этого, конечно же, не может быть.

"Да нет, никто за мной не следит, – успокоил себя Модьюн. – Ведь я – всего-навсего обезьяна, нахожусь в Хьюли проездом. Может быть, кого-то и собирались прикончить из пистолета, но только не меня. Вот истина, простая, как дважды два. Так что пора выкинуть всю эту историю из головы."

Он так и сделал.

А ночью проснулся в кромешной тьме от ощущения, что в комнате кто-то находится. И этот невидимый гость склонился над ним с оружием в руках...

ГЛАВА 5

Времени на раздумья не оставалось.Усилием воли он парализовал непрошенного гостя.

По том включил свет и встал. Над его постелью неподвижно застыл человек-гиена. В руке крепко зажат нож. Он стоял в неустойчивой позе-внушение застигло его в тот миг, когда он уже отклонился, чтобы нанести удар.

Модьюн еще никогда не использовал этот метод против живого существа. Вот почему, глядя на зверя, он ощущал некоторое волнение. Но с позиций чистого разума, он изучал своего гостя совершенно бесстрастно, как подобало человеку– мыслителю. Он вспомнил все, что ему было известно о физиологических процессах, вызываемых таким способом внушения. Под воздействием внутренних химических реакций все жидкие среды организма гиены перешли в твердое состояние. Модьюн поставил диагноз: артрит, паралич, затвердение артерий, камни в почках и общее окостенение... Должно быть все это довольно болезненно. Он подошел и вынул нож из рук гиены – вернее попытался вынуть.

Оказалось, что это не так то просто – пальцы мертвой хваткой стиснули рукоятку. Но Модьюн резко дернул – и нож оказался у него в руках. Потом обыскал карманы гиены и обнаружил несколько таблеток. Обоняние подсказало ему – яд.

Понюхал лезвие ножа – тот же запах. Значит, они решили для верности использовать и нож и отраву.

Больше ничего не нашел.

Чтобы хоть как-то облегчить страдание зверя, он частично ослабил внушение. Ноги человека-гиены подкосились, и он словно перетек на постель. Лежа, зверь производил впечатление кучи морского тряпья; собственно так оно и было.

Теперь его организму предстоит период внутренней перестройки. Понадобится целый день, чтобы он оправился от шока и вновь обрел способность двигаться. После этого в мозгу и во всех клетках еще надолго сохранится избыток воды. Надо думать, этот тип здоров и не имеет никаких серьезных недугов, так что постепенно все восстановится.

Модьюн не представлял себе, когда его потенциальный убийца сможет ответить, что толкнуло его на преступление. Насколько он помнил обучающие машины называли срок от недели до двух – именно столько времени нужно для того, чтобы голосовой аппарат его жертвы восстановился и к ней вернулась речь.

Но главное не это. Главное... Да, теперь уже нет никакого сомнения, что за ним следят.

Логика подсказывала – такого не может быть. Но факты – вещь упрямая. На его жизнь покушались уже дважды – невероятное событие для мира, где нет преступности. И все же это случилось...

Модьюн мгновенно понял, куда должен отправиться в первую очередь, чтобы проверить свои выводы.

Он быстро оделся и уже в три часа ночи входил в круглосуточно открытую столовую. Вот и боковая дверь, через которую он якобы случайно вышел во двор, где его уже поджидал вооруженный громила.

Теперь, задним числом, он понимал – что-то здесь не так. Секундное замешательство, и... Модьюна осенило.

" Ведь это усилитель мысли направил меня к боковому выходу! – догадался он. – На какой-то миг аппарат включился, и чье-то усиленное внушение слегка подтолкнуло меня прямо к этой двери. А мне показалось, что я руководствуюсь собственной волей; внушение было так ненавязчиво, так совпадало с моими намерениями, что в окружающей суете я не сумел его распознать.

Вероятно, четверо его товарищей подверглись такому же мысленному нажиму и, повинуясь ему, прошли мимо, не заметив Модьюна. Как раз это не представляло никаких затруднений. Люди-звери не способны замечать такие тонкости.

Убедившись в правильности своих рассуждений, Модьюн сказал себе:

" Я напал на след, и он приведет меня в вычислительный центр, к тому, кто в нем скрывается. Тогда-то я и узнаю, в чем тут дело."

Тогда у него еще не было ни малейшего предчувствия, с какой невероятной проблемой ему предстоит столкнуться.

Стояла глубокая ночь. Только на востоке едва заметно начинало светать.

Через главный вход Модьюн проник в вычислительный центр и оказался в тускло освещенном зале. Металлические панели покрывали его стены почти на всю высоту. Слышались какие– то слабые звуки – судя по всему, их производили сами машины. Негромкий щелчок – и ячейка отделилась от своего металлического улья; еще один щелчок – запасная ячейка встала на ее место.

Все это не имело никакого значения и не внушало беспокойства. Такой порядок автоматически поддерживается вот уже несколько тысячелетий и,скорее всего, сохранится до тех пор, пока на планете существует жизнь.

Мысль, ведущая его по следу, – вот что важно. Повинуясь ей, он безошибочно открыл нужные двери, прошел по коридору, спустился по лестнице – и, наконец, оказался у цели.

Перед ним стояла машина, обычный компьютер универсального типа, спроектированный тысячелетия назад. Однако именно от него исходило мысленное внушение, которое там, в столовой, подтолкнуло его к боковому выходу.

Модьюн запоздало удивился – странно, что ему вообще позволили беспрепятственно прийти сюда. Он ощущал, что его присутствие словно порождает какое-то сопротивление. Поразительно, несмотря на свою сверхчувствительную систему восприятия, он не мог составить более ясную картину.

Ничего, сейчас он все узнает.

Модьюн обратился к машине и потребовал объяснений. Голос его гулким эхом отразился от стен машинного зала. У него возникло ощущение, что уже много веков живая речь не нарушала тишину этих помещений.

Последовала отчетливая пауза. Уже одно это было странно – ведь компьютеры всегда отвечают без промедления.

– Согласно полученной инструкции сообщаю, произнес компьютер,– нунулийский правитель Земли удостоит вас личной беседы, как только он/оно прибудет в данное помещение, что займет у него около минуты.

У Модьюна было целых шестьдесят неторопливо бегущих секунд, чтобы обдумать смысл сказанного. И поскольку он полностью контролировал свой разум, у него не возникло другой реакции, кроме ощущения – случилось нечто неожиданное.

Минута истекла. Где-то открылась невидимая дверь.

ГЛАВА 6

Всего несколько секунд Модьюну казалось, что существо, вышедшее из-за нагромождения машин и металлических блоков, похож на человека. Оно было двуногое и двурукое, и в повадке его чувствовалось что-то человеческое. Нечто похожее на одежду скрывало его тело, на голове возвышался какой-то непонятный сине-зеленый убор, руки обтягивали перчатки странного плетения в синюю полоску.

Мгновение – и кажущееся сходство рассеялось.

Модьюн понял: перед ним инопланетянин. То, что он принял за головной убор, оказалось массой мелких щупальцев, покрывавших верхнюю часть головы. Лицо абсолютно плоское и блестящее, словно стекло. А то, что выглядело как одежда, на самом деле – серовато-зеленая кожа, местами отливающая синевой.

Сам Модьюн никогда не видел нунулийцев, но, восстановив в памяти материалы, которые он просматривал в период обучения, понял, что перед ним представитель инопланетной расы, впервые высадившейся на Землю около пяти тысячелетий назад.

Инопланетянин остановился. Теперь он стоял лицом к лицу с Модьюном. Ростом он был не больше ста восьмидесяти сантиметров и выглядел довольно тщедушно. Землянин возвышался над ним на добрых две головы.

И все же Модьюн ощущал себя в роли просителя.

– Каковы ваши намерения? – спросил он.

Руки и плечи нунулийца поднялись вверх – он удивительно точно воспроизвел человеческий жест – как бы пожал плечами.

– Все уже сделано, – сказал он. – Больше ничего не требуется. Планета захвачена нами.

Голос у него был мягкий, но совсем не женственный. Он говорил на универсальном языке Земли совершенно чисто, без акцента. Может быть, с легчайшим намеком на акцент, который мог свободно сойти за местный вариант произношения.

Модьюн попытался разобраться в ситуации.

– Как вы собираетесь поступить со мной и другими людьми? – спросил он.

– Никак, – последовал ответ. Что вы можете нам противопоставить?

– Нашу систему мыслеуправления, – сказал Модьюн.

– И сколько же вас осталось?

– Около тысячи, – неохотно признался Модьюн. На мгновение – всего на одно мгновение – его самого поразила малочисленность людей.

– Когда мы впервые высадились здесь, – сказал нунулиец, – на Земле было почти четыре миллиарда людей. Тогда вы действительно могли представлять для нас опасность. А теперь – мы готовы предоставить вам полную свободу действий... вплоть до сопротивления. Только зачем сопротивляться, если мы вас ни в чем не ущемляем?

При этих словах пришельца Модьюн отметил, что тело его непроизвольно расслабилось. Раньше все мышцы и нервы буквально сводило от напряжения, так что идущие от них сигналы изрядно утомили его мозг.

Наконец он спросил:

– Зачем вообще понадобилось нас завоевывать? На что вам все эти планеты и мыслящие существа, которые на них обитают?

– Решение относительно будущего вашей планеты еще не принято, – сказал нунулиец, переходя на официальный тон. – все решится на следующем заседании комитета. Он снова повторил уже знакомый жест– пожал плечами и одновременно развел руками

– Иногда бывает довольно сложно включить подобные вопросы в повестку дня. – И все же, назовите главную причину завоевания, – не отступал Модьюн.

Нунулиец снова напустил на себя официальностью

– Мы получили инструкцию – захватить или подчинить правящую группу разумных существ. Дальнейшие действия зависели от того, какая ситуация сложится на планете. Для завоевания Земли был избран следующий способ: мы предложили людям невиданное доселе совершенство ума и тела. Открывавшиеся перспективы показались вашим предкам столь заманчивыми, что они не заметили главного – в числе развивающихся при этом склонностей оказалось непреодолимое влечение к уединенному созерцательному существованию.

– По мере углубления этого процесса у людей вскоре возникло желание удалиться от цивилизации, оставив ее животным и насекомым. Позже, когда нам понадобилась группа животных, которые представляли бы наши интересы, выбор пал на человекогиен. Они, разумеется, не способны достаточно ясно оценить ситуацию и поэтому представляют нас не лучшим образом. Отсюда те неудобства, которые вам пришлось испытать.

Оставалось предположить, что нунулиец имел в виду два покушения на жизнь Модьюна. Объяснение не удовлетворило человека, но он не стал возражать.

– Этого больше не случится, – продолжал нунулиец, – если вы сами не станете осложнять ситуацию.

Мгновенно представив себе события, о которых рассказывал нунулиец, Модьюн набрал побольше воздуха и сказал:

– Едва ли это похоже на завоевание.

– Но человеческий род практически исчез с лица Земли – чем не завоевание?

Модьюн затруднялся оценить замысел захватчиков. Решение уменьшить численность каждого вида до тысячи особей показалось ему вполне разумным. Такой же принцип можно применить и к самим нунулийцам, и к многочисленным животным и насекомым, заполнившим всю Землю.

Он высказал эту мысль.

Однако нунулиец отверг его предложение.

– Полученные инструкции предписывают завоевать всю вселенную, культивируя на завоеванных планетах ровно такую численность подчиненных народов, которая необходима в каждый

конкретный момент для завершения поставленной цели.

– Но почему?

– Все решает комитет, – холодно ответил собеседник.

В воображении Модьюна стала смутно вырисовываться иерархическая структура управления враждебной расы.

– Вы упоминали комитет, – сказал он. – Вы поддерживаете связь с его членами?

– Нет, это они поддерживают с нами связь. Мы только получаем от них инструкции.

– Значит, они не живут среди вас?

– Нет, что вы! – нунулийца явно передернуло. Они живут за барьером, туда никто не имеет доступа. Ни одна живая душа.

– А они похожи на вас – я имею в виду внешне?

– Ну, разумеется, нет. Это было бы просто нелепо. – Нунулиец неожиданно возмутился. – Члены комитета – совершенно особая раса.

– И сколько же их?

– Около тысячи, – последовал ответ.

– Теперь мне все понятно, – проговорил Модьюн. И ответа нунулийца стало ясно, что он не понял этого замечания. Пришелец сказал:

– Комитет и не должен иметь больше членов. Иначе он станет слишком громоздким.

– Да, конечно, – поспешил согласиться Модьюн. И после короткой паузы добавил:

– Мне стало известно, что человекозверей отправляют в космический полет к другим звездным мирам. По-видимому, вы используете их в качестве разведчиков?

– Пожалуй, это как вспомогательные войска, входящие в состав нашей системы захвата.

– Значит,заседание, на котором должен решиться вопрос о маршруте корабля, уже готового к старту – чистая фикция?

– Здесь, на Земле – ответил нунулиец, – мы сохраняем внешние атрибуты демократии, некогда установленной человеком. Отсюда все эти заседания, призванные создавать впечатление свободы выбора, осуществляемого большинством. На самом деле, планеты, намеченные для завоевания уже давно определены.

– Значит, пока вы еще окончательно не решили, как поступить с народом, населяющими Землю?

– Дело за комитетом, – сказал нунулиец. – Он вынесет решение, как быть с Землей. Что же касается того, чем пока будут заниматься ее обитатели – это несущественно. Ведь планета уже наша.

Подводя итог беседы, он заметил:

– На мой взгляд, сейчас в связи с приближением старта, ваше присутствие здесь может оказаться нежелательным. Поэтому я

рекомендовал бы вам вернуться за барьер.

– Но мне кажется, пока я нахожусь под видом обезьяны, мое присутствие не может вам помешать, возразил Модьюн.

– Раньше или позже кто-то узнает вас, и тогда осложнения неминуемы. Поэтому мой вам совет – покиньте город.

Но Модьюн не сдавался.

– Вам хорошо известно, что мы, люди, никогда не используем свой дар в агрессивных целях. Но у меня такое впечатление, что при желании я мог бы уничтожить всех нунулийцев на планете. Разве не так?

– По-видимому, придется-таки доказать вам, что из-за своей малочисленности вы стали практически бессильны, – нунулиец явно разозлился. _ Полагаю, что на этом наша беседа закончена. Вы можете покинуть здание тем же путем, что и пришли.

И вот наступило утро.

Проснувшись, Модьюн задумался: чувствует ли он себя по иному, зная, что живет на завоеванной планете? Пожалуй, нет. Как будто и не было на Земле четырех миллиардов мужчин и женщин, постепенно ушедших в небытие по той простой причине, что жизнь слишком утомительна. Ведь никто их не убивал. Все могло быть гораздо хуже: предположим, сейчас им предстояло бы уничтожение...

Итак, дело сделано: с человечеством расправились тихо и незаметно. Неужели это итог продуманного плана завоевания Земли?

Вопрос был чисто риторическим.

ГЛАВА 7

Проблема исчерпана. Больше нет смысла думать о ней. Модьюн встал с постели.

Заканчивая свой туалет, он услышал на крыльце шаги и открыл дверь.

Перед ним стояло четверо друзей. Все они были одеты иначе, чем вчера. Теперь на каждом, кроме брюк, красовался пиджак. Из под него виднелась белая рубашка с высоким воротничком. Вокруг шеи повязаны яркие галстуки. Даже обувь другая. Вчера они ходили в стоптанных сандалиях, а сегодня утром на ногах у них начищенные черные ботинки.

Модьюн с легким удивлением обвел взглядом всю четверку. Он еще не успел ничего сказать, как медведь добродушно произнес:

– Мы тут решили, что ты, может быть, захочешь позавтракать с нами.

От него исходило такое душевное тепло, что Модьюн не стал раздумывать. По правде говоря, он не знал, чем себя занять, пока из-за барьера не приедет Соодлил. Ему пришло в голову, что было бы неплохо попутешествовать по планете. Когда он вырвется к людям, эти педанты-ученые потребуют от него подробный отчет. Но путешествие может и подождать. "Во всяком случае, – подумал он, усмехнувшись, – пока мы не позавтракаем."

Он вышел на крыльцо. Повернулся. Запер дверь. Снова повернулся. Потом поздоровался за руку с каждым из человекозверей. Последним был Наррл. Лис сказал:

– У нас полно времени. Заседание комитета возобновится не раньше одиннадцати.

День, как и вчера был солнечный. Шагая рядом с друзьями, Модьюн всей грудью вдыхал утренний воздух, попрежнему чистый и свежий. Значит, и в правду ничего не случилось. Он повеселел и спросил:

– Как прошло вчерашнее заседание?

В ответ – одни междометия, выражающие единодушное возмущение.

– Ох, уж эти надутые гиены, – буркнул Доолдн.

Остальные были настроены столь же резко. Постепенно выяснилось, что им не дали выступить, потому что они были одеты не по форме. Им только и оставалось, что сидеть среди прочих слушателей да наблюдать в бессильном негодовании, как члены комитета одурачивают их незадачливых сторонников.

– Но сегодня мы положим этому конец, – проворчал Доолдн, и в голосе его послышалось рычание. Немигающий взгляд и загоревшиеся на щеках багровые пятна – знаки пробуждающейся звериной ярости – придавали его словам зловещий оттенок.

Помня слова нунулийца о том, что курс корабля уже предопределен, Модьюн не мог не сочувствовать своим приятелям. И тут его тело ощутило внутренний толчок.

– А почему бы мне не пойти с вами? – предложил он. Мне хочется самому взглянуть на гиен. Я не буду выступать – только посмотрю.

Это была правда. Ему действительно захотелось как следует рассмотреть их.

Четверка зверей пришла в восторг.

– Может быть, ты расскажешь им про нунулийцев? сказал Икхдохс.

– Только придется ему одеться по приличнее, ворчливо заметил Роозб. – Ты оденься, как мы.

– Но я же не собираюсь выступать, – повторил Модьюн.

Пока они позавтракали, пока достали для него костюм, – незаметно подошло время заседания. Вместе с остальными, Модьюн поспешил на улицу; почти сразу же подъехала машина и подобрала их.

Они вышли у высокого здания в центре города. Поднялись на лифте на верхний этаж. Еще когда они шли по коридору, в повадке людей-зверей появилась какая-то затаенная почтительность. Подойдя к двустворчатым дверям, которые, по всей вероятности, вели в зал заседания, они почти шепотом сообщили о цели своего прихода высоченному человеку– гиене, загораживающему проход. Зверь кивнул, предупредил их о необходимости соблюдать тишину и осторожно приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы они смогли протиснуться друг за другом.

Модьюн сел в заднем ряду и стал разглядывать море разнообразных голов, простиравшееся перед ним. Среди присутствующих было даже несколько видов мелких насекомых – разумеется, они не принадлежали к разряду ездовых. Впоследствии оказалось, что им тоже предстоит выступать, отстаивая свою точку зрения. Модьюн не прислушивался к речам и поэтому так и не узнал, чего они хотят.

Его интересовали члены комитета. Все как один были гиены, и это удивило Модьюна. Ему очень захотелось подойти к ним поближе. Он заметил, что ближе всех к комитету находятся выступающие, и его внезапно осенило, что он сумеет разузнать максимум о гиенах, если попытается оспорить право комитета на рассмотрение вопроса. Почему бы не попробовать?

Поэтому, когда Наррл, исчерпав все свои страстные доводы, закончил выступление, Модьюн сделал ему знак подойти.

– Я передумал, – сказал он шепотом. – Пусть мое имя внесут в список выступающих.

Лис, который, нагнувшись, слушал его, выпрямился во весь свой небольшой рост и, от удивления произнес в полный голос:

– Ну, конечно! Мы сейчас же запишем тебя. Ты должен рассказать им о нунулийцах!

Его слова прозвучали слишком громко, и председательствующий тут же нетерпеливо застучал молотком, призывая к тишине и порядку. Но вот настал черед Модьюна занять место на возвышении. Один из членов комитета вежливо обратился к нему со словами:

– Здесь сказано, что вы – обезьяна. Я встречал разных обезьян, но вы не похожи ни на одну из них.

– Есть много разных пород обезьян, – повторил Модьюн довод, который привел кто-то из приятелей, во время их первой встречи.

– К какой же породе принадлежите вы? – не отставал чиновник.

Модьюн не удостоил его ответом. Ему было интересно как следует рассмотреть зверей-правителей Земли. Те гиены, которых он видел раньше – у столовой и ночью у себя в спальне – пребывали не в лучшей форме и не годились для изучения.

Он подозревал, что если бы человек страдал от жестокого приступа колик или артрита, распознать его умственные способности было бы несколько затруднительно.

Поэтому теперь он и разглядывал гиен так пристально.

И сразу же ясно заметил разницу!

Внешне они ничем не отличались от обычных видоизмененных зверей. По форме головы они лишь отдаленно напоминали обычных гиен,– в той же степени, как и другие звери, сохранившие едва заметное сходство со своими прародителями. Как и остальные,они почти не отличались от людей – настолько полным было биологическое превращение, придавшее им человекообразный облик.

Разница едва заметна – и все же она на лицо! Модьюн обнаружил у них чувство превосходства, уверенности в том, что они – высшая раса. Мы – правители планеты, значит, мы выше всех – вот их логика. Его занимал вопрос: известно ли самим гиенам, что они – всего лишь агенты инопланетян? Сознательно ли они сотрудничают с нунулийцами? По гиенам, входящим в состав комитета, он не мог это определить.

Как только цепочка фактов стремительно сложилась у него в мозгу в целую картину, он решил поставить вопрос ребром и сказал:– Прошу назвать мне постановление, изданное людьми, которое давало бы гиенам право рассматривать подобные вопросы.

Аудитория заволновалась. Послышалось шарканье ног, возгласы, шепот.

Председатель снова застучал молотком, требуя тишины. Член комитета, задававший Модьюну вопросы, в изумлении поднял брови и откинул голову. Наконец, он пришел в себя и сказал:

– Ваш вопрос не входит в полномочия комитета. Мы подчиняемся правительственному министерству, и наши цели полностью определяются им. Вы удовлетворены ответом.

Модьюну оставалось молча согласиться. Он не потрудился выяснить, кому бросил вызов. Вот и оказалось, что он связался с подчиненной организацией. Одна из множества управленческих структур – не бесконечная, но достаточно разветвленная. Все равно, что общаться с компьютерами, а не с человеком, который составил для него программу; бесполезное занятие.

"Все они здесь – настоящие джентльмены!" – подумал Модьюн. И правда, все выглядело в высшей степени чинно и пристойно. Он понял, что сопротивляясь порядку, принятому в этом цивилизованном обществе, рискует попасть в разряд нарушителей спокойствия и поэтому заявил, обращаясь к комитету:

– В таком случае мне больше нечего сказать.

Когда он уже сходил с возвышения, ягуар крикнул ему из зала:

– Послушай, а как же нунулийцы?

По-видимому, это переполнило чашу терпения комитета. Молоток яростно загрохотал, в зал ворвались одетые в форму гиены, и через несколько минут аудитория была очищена. В коридоре вывесили объявления, которое гласило: заседание возобновится в три часа дня.

Модьюн вместе с друзьями двинулся по направлению к лифту. Они завернули за угол и увидели впереди, метрах в тридцати, около десятка гиен, которые выстроились поперек коридора. Когда зрители и выступавшие на заседании подходили к этому живому барьеру, каждого останавливали и о чем-то спрашивали. Видимо, до сих пор все ответы были признаны удовлетворительными; насколько Модьюну удалось рассмотреть, всех впустили в узкий проход между двумя шеренгами человекогиен.

Им же, всем пятерым, пришлось ждать своей очереди. Наррл, который стоял первым, сообщил:

– У каждого спрашивают имя. Как только он ответитего пропускают.

Суровый на вид человек-гиена, задававший вопросы проходящим, держал в руке какой-то банк. Модьюн назвал свое обезьянье имя – офицер заглянул в бумагу и потребовал официальным тоном:

– Прошу произнести по буквам.

Модьюн терпеливо выполнил приказ. Человек-гиена еще раз сверил с документом.

– Это вам, – сказал он и передал бумагу Модьюну.

Тот взял ее и, не в силах скрыть удивление, спросил:

– Мне? ... А что это такое?

– Повестка.

– Что еще за повестка? – поинтересовался Модьюн.

Зверь вышел из терпения.

– Прочитайте, – рявкнул он, – там все сказано.

Он сделал знак другим человекогиенам, и все они застыли на месте.

– Напра-во! Шагом марш! – скомандовал офицер.

Топот их шагов быстро замер где-то вдали.

Модьюн стоял рядом с Роозбом. Остальные трое уставились на него.

– В чем дело? – спросил Роозб. -Что он тебе дал?

– Повестку, – ответил Модьюн.

– Что– что?

Модьюн протянул бумагу. Великан долго разглядывал сложенный документ, а потом медленно прочитал надпись: "Государство против Модиунна." Он отвел глаза от бумаги.

– С тобой все ясно, – сказал он, – а кто такой этот парень по имени Государство?

Модьюн не смог сдержать улыбку.

– Государство – значит правительство. – Он сделал паузу. Улыбка сползла с его лица, когда до него дошел смысл произнесенного. Наконец он сказал:

– Вероятно, здесь имеются в виду человекогиены, незаконно захватившие власть.

Он заметил, как слегка покрасневшее лицо Доолдна нахмурилось.

– Здорово ты им выдал, Модиунн, там, на заседании. Действительно, кто дал гиенам право решать, куда посылать корабль?

На лице у него застыло мрачное выражение, Мощные челюстные мышцы напряглись. Он сжал зубы, и они лязгнули, как металл.

– Раньше я никогда об этом не думал – сказал он.

– Вот– вот, – поддакнул Роозб, – здорово ты их! Черт возьми! – он взглянул на ягуара, – ведь мы с тобой на пару запросто одолели бы с десяток гиен. И они еще смеют нам указывать, как себя вести!

Модьюн быстро переводил взгляд с одного могучего человекозверя на другого. Лица у обоих побагровели. Было видно, что доселе дремавшие в них чувства пробудились, как вулкан.