Текст книги "Миры Альфреда Бестера. Том 2"

Автор книги: Альфред Бестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

– Каким образом он мог затащить космический аппарат в узкий подземный туннель?

– Суть в том, что там нет туннелей. Там, можно сказать, целые подземные проспекты.

– Неужели столько соли нужно было? Зачем?

– Одно время энергию получали, используя натрий, который проще всего производить из поваренной соли.

– А-а! И Вождь, вероятно, использует старые энергетические линии для подпитки своих чертовых криокапсул!

– Не исключено.

– Ладно, мы с тобой. Гили, на равных. Будем говорить о главном, с чего начать. Согласен?

– Да.

– Надо вычислить, где Угадай. И бросить взгляд на этого урода и его уродцев.

– Заметано.

– А убить я его успею. Заткнись, Натома! В любой работе надо поспешать медленно. Я предпочитаю оправданный риск.

– Ты словно опять Капо Рип.

– Помню я или не помню его, но часть этого Рипа должна была остаться во мне.

– И эта часть бросается в глаза.

– Будем вести поиски совместно или с разных концов?

– Разумнее – с разных концов.

– Договорились. Мне понадобится помощь. Кого ты посоветуешь? Кого-нибудь из Команды?

– Нет. Возьми одного из натоминых отважных ребят.

– А где они?

– На борту шхуны. Загвоздка в том, что они не говорят ни на одном из известных нам языков.

– Я могу быть переводчицей, – предложила Натома. Тоже отважная особа.

– Нет, – отрезал Гилель. – Ты официально умерла, и лучше тебе со шхуны не сходить, чтобы не засветиться.

– Думаю, с пониманием трудностей не будет, – сказал я. – Пока я учил ее двадцатке, она обучила меня языку жестов. Так что мы с индейцами как-нибудь поймем друг друга. Кто из них лучший разведчик?

– Длинное Копье, – ответила Натома. – Но томагавком лучше владеет Наконечник Стрелы.

– Я тебе уже сказал – пока никого убивать не будем. Пока только разведка. Помалкивай, Натома, и слушайся Гили. Когда я вернусь, мы обсудим и судьбу твоего брата, и многие другие вещи. Разве он не довел тебя до такой ярости, что ты предлагала поджарить его на медленном огне?

– Ноя…

– Объяснения потом. Гили, как по-твоему, сеть считает, что я тоже погиб?

– Очень вероятно. Ведь ты исчез сразу после взрыва.

– А как насчет этого типа по имени Капо?

– Гинь, я давно гадал, где кроется источник твоей замечательной смекалки – в сознании или в подсознании. Теперь я знаю точно. Когда твое подсознание стало полным хозяином, оно нашло самую эффективную маску и самое лучшее укрытие – маску Капо Рипа и преступное подполье. Разумеется, электронная сеть знала о существовании Капо Рипа. Она знает все обо всем. Но электронные мозги Экстро не могли связать отпетого хладнокровного преступника с мягким и добрым Курзоном.

– Мягкости во мне осталось мало.

– Может быть. Поживем – увидим.

Тут мне что-то стало не по себе. Я откинулся на спинку кресла. Очевидно, лицо у меня позеленело, потому что Гилель сочувственно улыбнулся и спросил:

– Морская болезнь?

– Хуже, – сказал я. – Намного хуже. Мне вдруг пришла в голову мысль о возможном побочном результате взрыва, после которой я ушел в глухую бессознанку и заболел эпилептической горячкой.

– А-а, ты имеешь в виду канцелепру? Не надо понапрасну потеть от страха. Гинь. Шанс заболеть не значит неизбежность заболевания после любой стрессовой ситуации.

– Не понимаю, о чем это вы? – встряла Натома. – Что за канцелепра? Почему Гинь так перепуган?

– Он объяснит вам как-нибудь на досуге, миссис Курзон. А сейчас ему надо отвлечься. У меня тут есть занятная цацка. Сейчас покажу. – Гили достал из сундучка странный кинжал, который я нашел на пепелище вигвама. – Не подскажешь, почему ты его таскал с собой в сапоге, когда был Капо Рипом?

– Сейчас не могу вспомнить. Для безопасности, наверное. А ты что думаешь?

– Я знаю, почему ты носил его с собой. Миссис Курзон подсказала. Тебе известно, сколько он стоит?

– Нет.

– Тысячи. Это очень древнее оружие. Ему много-много веков. Антиквариат!

– Что это за кинжал?

– Древнеиндусский.

– Древнеиндусский?!

– Ну да. В который раз ты оказал нам бесценную услугу. Ты указал нам, кто изменник. Именно этот предатель выронил кинжал, когда уничтожал твой дом.

– Раджа? О нет!

– Раджа. Он единственный индус в нашей Команде.

– Это вздор. Кинжал мог выронить кто угодно. Какой-нибудь мелкий грабитель.

– Мелкие грабители не таскают с собой кинжалы, которым место в музее. Это Раджа обронил его.

– Этот кинжал мог быть украден в музее. Если он глянулся какому-нибудь преступнику, который знает толк в холодном оружии, тот не стал бы продавать его ни за какие деньги.

– А ты возьми его в руку. Что – не помещается в ладони? То-то! Эта рукоять словно на руку младенца рассчитана. А теперь вспомни, какая узкая кость у индусской аристократии. У Раджи ладошка, словно у европейского ребенка. Так что он и есть наш предатель.

– Красавец принц, утонченная натура! Но почему? Почему?

– Я с большим удовольствием задам этот вопрос, глядя ему прямо в глаза… если доживу до этого упоительного момента. Ну а теперь – не пора ли нам начать охоту за Раджой?

– Ты прав. Натома, приведи сюда Длинное Копье. Хочу, чтоб мы оба нанесли на тело боевую раскраску, прежде чем выйти на тропу войны. Пусть при виде нас враги скукожатся от страха.

– Опомнись! Не собираешься ли ты искать Угадая, бродя по подземным пещерам площадью в сотни квадратных миль?!

– А ты что предлагаешь?

– Аппарат, который использую я. Воздухолет.

– Воздухолеты без электроники не летают. Так что эта машина меня мгновенно заложит.

– Она не в состоянии связаться с Экстро – из-под четверти мили твердой породы.

– Тогда она сообщит обо мне Угадаю.

– Каким образом? Для него Экстро такой же передатчик, каким он является для Экстро. Взаимные ретрансляторы. Раздельно они беспомощны.

– Что ж, Гили, опять ты попал в яблочко. Значит, воздухолет, с запасом провизии. При мне были наличные, когда ты меня уволок на шхуну?

– Немного. Тысяч двадцать. Мы так и не знаем, куда ты припрятал грязные барыши Капо.

– Я знаю, – сказала Натома.

– И сколько там, Натома?

– Достаточно, чтобы заплатить выкуп за Секвойю.

– Вот как. Похоже, нам с тобой предстоит горячая дискуссия… Так или иначе, двадцать тысяч пока хватит. Волоки сюда Длинное Копье, Натома. Отправляемся немедленно в путь. Ты – в Джи-Эм, я – в Тщикаго. Встретимся где-нибудь на полпути. И, Бога ради, не начинай пальбы. Запомни, хороший индеец – это живой индеец.

Гилель усмехнулся.

– Ну, теперь я слышу интонации прежнего Гиня. Он мне нравится куда больше, чем Капо Рип.

– А по мне этот парень так себе, размазня. Ладно, в – Экстро. На связь.

– На связи.

– Где Гилель?

– Где ты сам?

– Будто не знаешь! По дороге в Джи-Эм аппарат с криокапсулами постоянно переговаривался с тобой.

– Но потом умолк. Почему?

– Находимся глубоко под землей. Больше тысячи футов. Сюда твои сигналы не доходят. Так где все-таки Гилель?

– В Джи-Эм.

– Точнее.

– Не известно.

– Сеть обязана отыскать его. Он опасен.

– Это невозможно до тех пор, пока у меня нет связи с ретранслятором.

– Попробуй работать на наносекундах. Отдай нужные приказы немедленно, пока я доступен.

– Сделано. Он будет уничтожен так же, как и Курзон.

– Нет, нет, нет! Я не хочу, чтобы Курзона убили. Только нейтрализуйте. То же относится и к Гилелю. И не смейте впредь допускать самодеятельности – ни на йоту не отступать от моих команд!

– Испугал. Я неуязвимый. Что ты можешь мне сделать?

– И самоуверенный. Будет у меня время, я найду уязвимое место в твоей броне. Предупреди сеть, что ты у меня за все ответишь в случае чего.

– Они предупреждены. Они слушают этот наш разговор. И ты сам это знаешь.

– А твой новый помощник?

– Я уже сказал тебе. Он меня не способен слышать. Только я слышу его.

– Через меня?

– Ты ретранслятор.

– Кто он?

– До сих пор не знаю.

– Хорошо. Конец связи.

– Погоди. Вопрос: что такое «адабаг»?

– Хм.

– Что такое «гаебаг»?

– Хм.

– А что такое «сефкад»?

– Слушай, откуда ты это выкопал?

– От вас, профессор Угадай.

– То есть?

– Эти слова постоянно пробегают в вашем сознании. Так что же такое «адабаг», «гаебаг» и «сефкад»? Это может быть очень важно для нас. Нужно срочно узнать.

– Пусть сеть и ответит.

– Вы же сами слышали, сеть ответила: ни на одном языке таких слов нет.

– Ладно. Конец связи.

– Стоп. Всякий раз, когда вы уходите со связи, все мы становимся глухими и немыми. С этим пора кончать.

– Пока я не закончу свою работу, я не могу уделять вам много времени. Иначе голова лопнет. Конец связи.

Мы с Длинным Копьем выглядели потрясающе. Яркая боевая раскраска делала нас незаметными среди тщикагской экзотической публики. Воздухолет мы покупать не стали – Длинное Копье просто украл двухместный тихоходный аппарат. Первым делом мы разломали панель управления и разорвали все провода. Оставили только двигатель. Теперь наша птичка не станет чирикать. Под руинами Театра Лирической Оперы мы нашли заброшенный вход в соляные копи.

Шахта была завалена всяким хламом – ее в течение века использовали как мусорную яму. Пришлось прожигать ее, чтобы добраться до штрека. Внизу тоже мусора хватало. Среди мусора я нашел исправный саксофон. Вцепился в него и проглядел редкий десятицентовик эпохи Никсона, который поднял мой спутник.

Длинное Копье посмеивался, разглядывая подземные ошметки цивилизации. Мне нравился его скептицизм. И вообще он мне нравился. Высокий, гибкий, уверенный в себе – и всегда как сжатая пружина. На испангле парень знал только три слова: да, нет и Капо. Видно, он был неплохим помощником великому Капо Рипу.

Внизу стояла чертовская жара, и на нас не было ничего, кроме набедренных повязок. Машина шла в сторону Джи-Эм, за рулем сидел Длинное Копье. Я, исходя из того, что под землей нам потребуется освещение, запасся дополнительным прожектором. На деле же оказалось, что от стен подземных проспектов исходило слабое зеленоватое свечение, наподобие люминесцентного. Быть может, радиоактивное, черт его знает. Но этого света хватало, чтобы двигаться без страха врезаться во что-нибудь. Возможно, мы при этом получали больше рентгенов, чем нужно. Я волновался не только за индейца. Как бы лишнее облучение не спровоцировало канцелепру!

Было такое впечатление, что мы живыми попали в ад. Широкие туннели, погруженные в ядовитый зеленый полумрак, отводные штреки, которые нам приходилось исследовать все до одного – пока туннели не становились слишком узки для машины. Я исходил из того, что если не проходит наш черепахоподобный воздухолет, то и аппарат с капсулами не мог пройти. Исключение совсем узких туннелей экономило массу времени. Мы поели и поспали один раз. И продолжали поиски. Потом еще раз поели и поспали. После третей трапезы и третьего пробуждения Длинное Копье вопросительно посмотрел на меня. Я покивал головой, и мы продолжили поиски в прежнем молчании.

Я размышлял насчет Раджи. Мне все еще не верилось в его предательство – невзирая на слова Гилеля и кинжал-улику. Я всегда восхищался великолепием Раджи. Он был и остается верховным правителем и божеством одной маленькой горной страны, которая называется Махабхарата, сокращенно – Бхарата. Там есть несколько плодородных плоскогорий, но главной доходной статьей страны являются полезные ископаемые. Всякий раз, когда потребности новейшей технологии или капризы богачей порождают нужду в каком-либо минеральном сырье, его непременно находят в недрах Бхараты. Пример тому: когда в уральских горах нашли чистую платину, выяснилось, что бхаратские женщины уже которое поколение носят бусы из платиновых шариков.

Во время нашей первой встречи на средиземноморском курорте Раджа выглядел воистину царственно: кожа тускло черная (не как у М'банту, кожа которого отсверкивает), орлиный профиль, большие темные глаза, красиво очерченные скулы узкого лица. Он говорил певуче, умел тонко пошутить. А уж как красиво он одевался! Какие величавые манеры! Аристократ до кончиков ногтей. Никаких демократических поползновений. Ни прежде, ни теперь. Высшая каста – что вы хотите! Как ни досадно, демократический балагур Эдуард Курзон ему сразу не понравился.

Мне рассказывали, что во время своего первого посещения Западной Европы – еще в наполеоновские времена – Раджа вел себя чудовищно. У него на родине, в Бхарате, подданные по традиции все что ни делал их верховный правитель и верховное божество считали правильным и безупречным. Любой поступок был хорош, если его совершал живой Бог. В Европе его простота нравов шокировала. К примеру, он без смущения справлял естественные потребности на публике. Когда он появлялся, ни один паркет в дворцах аристократии, ни одна кадка с экзотическим растением не могли чувствовать себя в безопасности. Со временем он, конечно, научился вести себя по-европейски – хотя я мог только гадать, кто был тем храбрецом, что осмелился заговорить с Раджой о некоторых особенностях его поведения и переучить его. Требовалась отвага Наполеона. Возможно, это и был сам Наполеон. Или же его сестра Полина, сделавшая Раджу своим очередным любовником.

Каким образом этот человек, власть и богатство которого огромны, у которого есть все, что душа пожелает, – как такой человек мог стать предателем и пойти войной против Команды? С какой стати? В его глазах мы никчемные букашки, ровня разве что последним из его слуг. Да и кто вообще достоин внимания в его глазах – в глазах верховного правителя и божества? Может, он восхотел стать владыкой и богом всего мира? Чепуха! Такие маниакальные мечтания встречаются только в бульварной литературе. Впрочем, я никогда не верю в то, что мнекажется бессмысленной глупостью. И такая моя позиция – глупость.

На четвертый день наших поисков Длинное Копье внезапно остановил машину и жестом приказал слушать. Мы несколько минут прислушивались. Потом индеец вышел из машины, вынул кинжал из-за пояса и вонзил его между каменными плитами дна туннеля. Потом лег и взял рукоять кинжала в рот. Таким способом он прослушивал землю – через рот. Затем разведчик вернулся ко мне, взял компас и внимательно изучил его показания.

Стрелка отклонялась от севера в западном направлении на два градуса! Длинное Копье хмыкнул, сунул кинжал за пояс, взобрался на сидение водителя. Мы поехали дальше – самым медленным ходом, свернули в первый же широкий коридор налево, проехали ярдов сто, после чего Длинное Копье снова остановил машину и повторил свой фокус с кинжалом. Он изобразил руками шар и сказал:

– Да, Капо.

Как последний дурак, я засыпал его вопросами, которые индеец, естественно, понять не мог.

– Нет, Капо, – произнес он и жестом приказал прислушаться.

Я слушал, слушал – все уши прослушал, но так ничего и не услышал. И поглядел на своего спутника. Тот закивал. Он слышал то, чего мои уши не улавливали. Настоящий краснокожий разведчик! Я опять стал прислушиваться. И дослушался до того, что наконец услышал. Это была музыка.

12

Мы вернулись к главному подземному проспекту и поехали дальше в сторону Тщикаго, пока не обнаружили достаточно широкий боковой туннель, где можно было спрятать на время нашу машину. Оставив машину в темной глубине этого туннеля, дальше на север мы пошли пешком. Длинное Копье держал руку на рукояти своего кинжала, засунутого за пояс, а я сжимал в руке лучемет. Приходилось быть начеку. Не хотелось навсегда остаться в этой более чем просторной соляной могиле.

Индеец бесшумно ступал босыми ногами с задубелыми подошвами, я был тоже бос, но мне пришлось набрызгать на подошвы сантиметр пластика – застыв, вещество создало искусственную подошву. За вычетом набедренной повязки. Длинное Копье был голый, все тело в боевой раскраске – и зловещий зеленоватый люминесцентный свет придавал ему вид раскрашенной комканой куклы. Стало быть, я выглядел точно так же. Хорошенький же у нас был вид со стороны!

Внезапно Длинное Копье остановил меня, положив руку мне на плечо и слегка развернув. Он указал на узкий боковой туннель, который мы только что миновали, и сделал знак, обозначающий «внимательно смотри». Когда я ответил знаком «на что смотреть?», он сделал знак «животное». «Какое животное?» – тут же спросил я руками. Ответ был чрезвычайно сложен. С третьей попытки я все же догадался: он давал мне знать, что видел льва. Из вежливости я не сделал знака «ты что – сбрендил?» Мы вернулись к туннельчику и заглянули в него. Естественно, никакого льва. Длинное Копье махнул рукой и двинулся по туннельчику. Там было темнее. Мы прошли метров пятьдесят – не то что льва, но и рычания не обнаружили. Длинное Копье выглядел очень сконфуженным и хотел обследовать коридор и дальше. Но у нас были дела поважнее, и я настоял на необходимости идти дальше по основному туннелю.

Когда мы приблизились вплотную к туннелю, где, по нашим предположениям, находился аппарат с криокапсулами. Длинное Копье взял командование на себя. Он сделал знак «повторяй за мной», и я исправно повторял все его действия – так сказать, в деле проходил школу индейских скрытных разведывательных рейдов.

По мере продвижения вперед я заметил сперва белое сияние далеко впереди, потом услышал невнятное гудение, потом снова музыку – как будто кто-то напевал. Мне показалось, что это упрощенный мотивчик из произведения Петра Ильича Чайновского (родился в 1940 году, скончался в 2003, повергнув современников в глубочайшую скорбь). По мере Приближения к пятну белого света туннель расширялся, и мы наконец осторожно приблизились к источнику света и шума. Я увидел огромный подземный зал, залитый электрическим светом. Рядком стояли заржавелые горнопроходческие машины, а в центре находился космический аппарат, от которой тянулись провода к распределительному щиту на стене. Вождь нашел великолепную берлогу. Последними я заметил троицу напевающих детишек.

Детишки были явные переростки, каждый выше двух метров. Все трое – чистейшие альбиносы. Сложены вроде бы как люди, но что-то у них было не так с суставами – и они передвигались, как насекомые. Затем я разглядел, что детишки слепые. Мелодию они мурлыкали с механической настойчивостью – это напоминало то, как летучие мыши, которые видят ушами, посылают для ориентации ультразвуковые сигналы и улавливают их отражение от предметов. Поскольку они были голые, я с интересом пялился на их половые органы. Гилель оказался не прав, у них не было потса и щелочки одновременно. У них было что-то вроде цветочного пестика величиной с мой кулак, охваченного чем-то вроде лепестков, которые время от времени судорожно сжимались вокруг пестика.

Тут я вспомнил, кого мне эти существа напоминают. Как-то раз в Африке М'банту разворошил муравейник и показал мне крупных термитов. Они тоже были белесые, слепые, М'банту сказал, что они общаются между собой, испуская неслышные звуки. Сейчас я видел двухметровых белых термитов – только их голоса были слышны.

Я сделал знак Длинному Копью: «захожу я один». Ему это не понравилось, но жестами трудно спорить, и он смирился. Я вышел из туннеля, индеец остался. Эти твари почувствовали мое присутствие почти мгновенно. Я наставил на них лучемет, но они, похоже, не собирались нападать. Просто проявляли любопытство. Пока я беспомощно и перепуганно озирался в поисках Секвойи, они ощупали меня своими лапами, непрестанно что-то напевая.

В ответ я намурлыкал им кое-что из Скотта Джоплина, Гершвина, Чайновского и Хокубанзая – самые великие мелодии, которые пришли мне в голову. Им пришлись по вкусу старинные рэгтаймы – парни от них млели, как от колыбельной, и я напел еще парочку веселых рэгтаймов. Троица покатилась от смеха – они буквально падали друг на друга. Весьма симпатичные термиты. Не совсем законченный ксенофоб мог бы признать их даже милыми. По крайней мере эти существа составили бы благодарную публику для провинциального комика.

Секвойи поблизости не было. Я подошел к открытому люку аппарата и заглянул внутрь. Никого. Троица слепых дылд толпилась за моей спиной. Я крикнул:

– Угадай! Вождь! Секвойя!

Никто не отозвался. Однако мой крик испугал трех гермафродитов, и они попятились от меня. Я успокоил их, исполнив несколько тактов из «Меланхоличной малышки», и они вернулись ко мне и стали ласкаться. Симпатяги. Но назвать их людьми – нет, язык не поворачивался.

Тут Длинное Копье издал громкий шипящий звук. Я оглянулся на него – и он энергичным жестом позвал меня к себе. Я осторожно освободился от своих музыкальных поклонников и бегом устремился к индейцу – на автографы времени не имелось. Длинное Копье сделал знак «слушай». Я стал водить ушами. Ничего. Потом я услышал урчание приближающегося воздухолета.

«О, это Гилель едет к нам с другой стороны», – подумал я, тронул индейского разведчика за плечо и увлек его за собой. Мы побежали через зал навстречу Гилелю. Индейцу это не понравилось, но, как я уже сказал, жестами особенно не поспоришь.

И он оказался прав в своей осторожности. Это был не Гилель, а Секвойя собственной персоной.

Длинное Копье юркнул в какую-то щель – просто внезапно растворился, будто его и не было. Великий сын и наследник Капо Рипа и не подумал прятаться. Я вышел на самое открытое место и решительно заступил дорогу машине, нацеливая лучемет на водителя – что было, конечно, полной глупостью, просто я кипел яростью. Угадай остановил машину и удивленно уставился на меня. Нежданных визитеров он не ждал и меня не узнал.

– Привет, – сказал я.

– Что? Как?

– Похоже, ты процветаешь, братец.

– Неужели Гинь?!

– Да.

– Невероятно.

– Он самый, верь своим глазам. Раскрашенный, но живой.

– Гинь! Но разве…

– Нет, сукин сын, у тебя вышла промашка.

– Но…

– Зато Натому ты действительно чуть не убил.

– Нет!

– Да.

– Ноя…

– Знаю, знаю. Ты метил в меня. Ты хотел, чтобы она вышла из челнока разбираться с клерками, но ее испангль очень плох и вместо нее вышел я. Натома шлет тебе привет. А также твои отец и мать.

– А ты?

– Я прикидываю, как выпустить из тебя кишки.

– Гинь!

– Да. Я пришел убить тебя.

– Почему тебе вздумалось убивать меня?

– А почему тебе вздумалось покушаться на меня?

– Ты нападал. Экстро защищался.

– А Фе? Она тоже нападала?

Он хранил молчание, только покачал головой.

– Ты отлично знал, что она без ума от тебя. Она бы что угодно для тебя сделала.

– Это все проклятый Экстро, – пробормотал он.

– Где я слышал эту погудку? «Я тут ни при чем. Это сделал мой сообщник».

– Ты просто не понимаешь, Гинь.

– Так растолкуй, если сумеешь.

– Ты переменился. Ты стал жестким и злобным.

– Повторяю: попробуй мне объяснить – чтобы я понял!

– Я тоже изменился. Утратил гордыню. Вот что со мной произошло. Я знаю, передо мной труднейшая задача. А я, похоже, оказался не на уровне. Столько оттенков проблемы, столько неизвестного…

– О, это чистейшая правда. Ты привык думать по прямой. А теперь приходится мыслить ветвисто.

– Ценное замечание. Гинь.

– Не знаю, как насчет гордыни, но высокомерие ты отнюдь не утратил. Истинный сын великого Вождя.

– Я бы назвал это амбицией. А что тут дурного? Когда я был мальчишкой, моими кумирами были Галилей, Ньютон, Эйнштейн и другие великие первооткрыватели. И вот наконец я совершил открытие. Кто бросит в меня камень за то, что я за это свое открытие борюсь – зубами и ногтями. Ты видел Моих крионавтов?

– Я видел тебя и сеть под руководством Экстро. В этом заключается твое открытие.

– Это ответвление моего открытия. Ты, скорее всего, уже видел крионавтов. Я тебя знаю, брат.

– Я тебе больше не родственник. Видел я твоих, видел.

– Ну и как?

– Хочешь как на духу?

– Да.

– Они красивые. Они занятные. Могут сразу же вызвать симпатию. Но порождают неизбывный ужас.

– Ты просто не представляешь, какие у них способности! Они думают и общаются на ультразвуковых частотах, поэтому не умеют говорить. На доступных нашему уху частотах они могут только напевать. Но ребята удивительно умные. За несколько месяцев они достигли уровня развития студентов последнего курса университета! Поразительно доброжелательны – никакой агрессивности. И у них есть еще одно удивительное свойство, отсутствующее у всех других млекопитающих. Я называю его электровалентность. Ты знаешь, что большинство людей реагирует на изменение погоды. А эти существа реагируют на невидимую глазом верхнюю часть электромагнитного спектра. Пропустите ток через провод, и они возбуждаются или впадают в угнетенное состояние – в зависимости от количества ватт и ампер. Гинь, они чудесные! И никакого ужаса не возбуждают.

– Ужас потому, что они… они как с другой планеты.

– Гинь, все мы с другой планеты. Все и везде.

– Красиво сказано. Ты, похоже, приверженец теории, что наши предки когда-то прилетели на Землю из другой галактики.

– Ладно, чего ты хочешь?

– Секвойя, мы члены одной Команды. Мы обязаны быть верны друг другу и любить друг друга. Так?

– Так.

– И как это вяжется с убийствами и покушениями?

– Ох-хо-хо, ты меня нокаутировал. Теперь мне стыдно.

– До какой степени?

– Не считал.

– Это ты называешь верностью и любовью? Я хотел, чтобы весь мир состоял из бессмертных, чтобы все на планете стали – Командой.

– А я люблю крионавтов и хочу, чтобы весь мир стал, как они.

– И для этого надо истребить ныне существующее человечество?

– Проклятый Экстро! – провыл Секвойя. – Это он повадился убивать!

– Почему же ты не помешаешь ему?

– Гинь, ты ведь в курсе, что личности случается раздваиваться?

– Да.

– Ну так вот – я страдаю не от раздвоения личности и даже не от растроения личности. Моя личность размиллионилась. У меня в голове целая сеть электронных машин. Вот почему я прячусь глубоко под землей. Все происходящее с компьютерами и их вторжением в мою личность – тоже очень интересно. Как только я завершу исследования, связанные с крионавтами, непременно займусь этой проблемой.

– Таким образом, Экстро руководит тобой.

– И да, и нет.

– Значит, ты руководишь Экстро?

– И да, и нет.

– Пора бы тебе придти к определенному выводу.

– Какому из миллиона моих «я» придти к определенному выводу?

– Брат, я люблю тебя.

– И я тебя люблю, брат.

– И я намерен убить тебя.

– Каин и Авель?

– Брат, ты встретился с удивительными чудесами, я тебе завидую. И хотел бы тоже поучаствовать в открытии нового. Думаю, вся Команда с удовольствием поучаствовала бы в этом. Но ты нас не приглашал. Вместо этого ты начал бойню. Почему? Для тебя бесконечные индейские войны все еще не закончились?

– Нет, былая кровожадность миновала, в нашем племени больше нет пустой воинственности. Но война идет. Да-да-да! А теперь слушай внимательно. Гинь. Десять тысяч лет назад человечество жило в мире с окружающей средой. Мы брали только то, что нам было нужно. Мы возвращали природе то, что использовать не могли. Мы были единым организмом с природой. Мы не нарушали баланс. И что же? Мы принялись уничтожать, уничтожать, уничтожать. Где ископаемое топливо? Выбрали до последнего. Где рыбы и животные? Истреблены. Где леса, где джунгли? Нету. Где плодородные земли? Нету. Где все? Изгажено, истреблено, уничтожено.

– Прямо как стихи читаешь.

– Послушай, Гинь, мы недоделка природы, мы неудачный вид – с вечно смятенной душой, переполненные всякими страхами, обуреваемые инстинктом уничтожения всего вокруг себя. Я этот неудачный вид хочу заменить другим. Ты сказал, что я верю в теорию о пришельцах со звезд. Я верю в другое: что человек в его нынешней ипостаси способен на одно – загадить собой Вселенную.

– Когда ты говоришь «заменить», ты имеешь в виду – истребить.

– Нет, мы просто населим мир новым видом. Я за постепенное вытеснение, медленную замену. А это чудовище – Экстро – затеял истребление нынешнего вида. Я тут ни при чем.

– И ты действительно не в силах его остановить?

– Как? Он внедрился в мое сознание навеки веков.

– Ты просто не желаешь его выселять.

– Да, я не горю желанием избавиться от него. Это совершенно незаменимый и потрясающий инструмент. Беда только в том, что я еще не научился полностью этим инструментом управлять.

– Понимаю. Идет битва гигантов. Кто кем будет править. Только ты, брат, в меньшинстве. Один против двоих.

– Что ты этим хочешь сказать?

– На стороне Экстро сражается третий гигант. Они на пару используют тебя, жалкий ты ретранслятор! И тебе никогда не добиться власти над ними.

– Может, тебе и впрямь лучше убить меня, брат, – устало произнес Секвойя.

Чем может ответить разъяренный человек на такое? К счастью, в это мгновение раздался характерный шум воздухолета со стороны Джи-Эм, и рядом с нами оказался Гилель.

– Вот мы и накрыли вас, – сказал он Секвойе. – Ведь вы профессор Угадай? А я Гилель. Как там марочки в блоке по шесть? Профессор, поменьше доверяйте своему компьютеру, члены Команды куда тоньше продумают любую интригу.

То ли само появление Гилеля, то ли его апломб произвели такое впечатление на Вождя, что он как воды в рот набрал.

– Провиантик привезли? – тараторил дальше Гилель. – Давайте сгрузим его куда надо. Мы с Гинем вам поможем. И мне хотелось бы взглянуть на ваших крионавтов.

Вождь, так и не проронив ни слова, вернулся в свою машину и медленно поехал к аппарату с криокапсулами. Мы с Гилелем двинулись за ним. Длинное Копье появился из какой-то щели в стене и встревоженно зашипел. Я помотал головой, и он снова, бесследно исчез. Гилель одобрительно кивнул. Ничто не могло укрыться от его внимания. Одним глазом он настороженно оглядывал подземный зал, другим – как рентгеном – просвечивал крионавтов.

– Они способны только напевать без слов, – пояснил я.

Гилель понимающе кивнул и, пока мы помогали Вождю сгружать провизию, напел альбиносам еврейскую мелодию. Им она очень понравилась. Вождь по-прежнему молчал – вероятно, пытался врубиться в новую ситуацию, мысля не по прямой, а ветвисто. Я тоже помалкивал, потому что передо мной стояла неразрешимая дилемма.

В какой-то момент Гилель прошептал мне:

– Взгляни-ка на это.

Он открыл маленькую коробочку – из запасов, привезенных Секвойей. В ней была дюжина швейных иголок.

– Значит, он собирается шить им одежду, – сказал я тихонько.

– Нет, старик, ошибаешься. Смотри.

Он положил коробочку на пол. Она сама собой развернулась и нацелилась одним концом на электрокабель. Гилель крутанул ее и отпустил – она приняла прежнее положение.

– Это ответ на вопрос, – сказал он.

– Какой вопрос?

– Тот, которым ты не сообразил задаться.

Он заметил, что мне это до лампочки, не стал настаивать и повернулся к Вождю.

– Можем мы поговорить, не тревожа ваших совершенно замечательных существ?

– Все зависит от интонаций и напевности голоса человека, – ответил Секвойя. – Ваш голос им по нраву – это очевидно.

– Я хочу воззвать к вашему разуму. Вы с крионавтами открываете новую эпоху в науке. Ваше имя будет вписано в историю золотыми буквами. Поэтому не хоронитесь здесь. Поднимайтесь наверх, к людям. А мы. Команда, беремся вас охранять. Вы знаете, что мы народ надежный. На нас можно положиться.