Текст книги "333 секунды до тебя (СИ)"

Автор книги: Алеся Вильегас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Я открываю глаза и развожу руки в стороны. Так легче, намного.

На мгновение останавливаюсь в нескольких метрах от воды, и натянувшейся канат возносит меня обратно.

– Молодец, парень, без криков, – усмехается мужчина, протягивая мне руку. – Но больше так не делай. Твоя подруга за тобой чуть не кинулась.

Эти слова вызывают у меня улыбку, и я пытаюсь найти Габриэль глазами.

Нахожу её в компании Тео Джеймса, который всем видом показывает, что готов сейчас прыгнуть с пяти ста метров и принимает позу супергероя, а затем визжит как маленькая девчонка, когда его начинают наклонять над пропастью.

– Не отпускай меня, – умоляет он, держась за рукава куртки инструктора.

– Не отпускаю.

– Обещаешь?

– Обещаю, – покорно говорит он, и расслабившись Тео Джеймс отправляется в нежданный для себя полет.

Пока я направляюсь ближе к Габриэль, пытаясь отстегнуть от себя канаты, слышу довольно объемный запас бранных слов, которые слетают с уст моего нового знакомого.

– Все бы отдала, чтобы видеть его лицо, – смеется она, повернувшись ко мне.

– Спасибо, – искренне произношу я.

– За что? – с интересом смотрит она на меня.

Я больше чем уверен, что это девушка знает, что я скажу в следующий момент.

– За эту маленькую месть.

– Поверь, это только начало, – хитро улыбается она. – Пойдем, пора снять с каната этого голубя мира.

***

Чьи-то голоса доносятся до меня тихим эхом. Я вижу перед собой край железной кровати, белую простынь и тумбочку, на которой слазит светлая краска, раскрывая прогнившую сущность под ней.

Это я. Это то, каким я выгляжу именно сейчас. Таким же гнилым как эта тумбочка, глубоко внутри, куда никому не дотянуться.

Протягиваю руку до тумбочки, но ощущаю жгучую боль в районе рёбер, или же ближе к бокам. Инстинктивно дотрагиваюсь рукой и хмурюсь от обжигающей боли.

Будто сильный разряд впивается в мое тело, и я падаю в темную пропасть, которая засасывает меня все глубже.

Здесь мне и место.

Звук проезжающей машины вырывает меня из своего же сна, и я жадно захватываю прохладный ночной воздух. Накрываю лицо ладонью. Мокро. Я весь вспотел, так что и моя одежда была мокрой настолько, будто я час стоял под дождем.

Откинув одеяло в сторону, я в темноте попытался найти полотенце, чтобы сейчас же принять душ. Смыть с себя то неприятное ощущение после сна. Страха или беспокойства, которое теперь тревожило меня до кончиков пальцев.

Раньше такого не было. Раньше меня не волновал такие мелочи. Откуда-то появлялись неведомые мне ранее эмоции или забытые слишком давно.

Я начинаю чувствовать, как и просил.

Становлюсь под летний душ и закрываю глаза. Все воспроизводится снова. Машина не тормозит и падает в воду, затем я лечу с железного моста и её волосы, развевающиеся на ветру. От последнего воспоминания на моем лице улыбка.

Я слышу что-то. Чей-то смех и он не за дверью. Не на улице. Он глубоко внутри меня, чей-то до боли знакомый и родной. Как мамин, только теплей.

Выхожу из душевой кабины и, вытираясь смотрю на себя в зеркало. Бледное лицо и темные круги под глазами. По крайней мере это выглядит не так плачевно, как пару месяцев назад.

Возвращаясь в комнату, надеваю любимую майку и серые джинсы, выискивая в карманах хоть несколько долларов.

Мне нужно уйти отсюда. Нужно проветриться, потому что мою голову переполняют мысли, о которых я думаю впервые, а оставаться наедине с ними я не хочу. Слишком опасно.

Надевшись, вновь вылезаю через окно и направляюсь к её дому. На часах половина четвертого утра. Ровно тринадцать часов как я её не видел.

Подхожу к окну, с полной ладошкой камней и начинаю кидать. Один, два, три, четыре, тишина. Кидаю последнее, в надежде, что на него включится свет, но этого не происходит. Я здесь один, как и тогда.

– Сегодня ты не достаточно настойчив, – замечает чей-то голос, и я оборачиваюсь вправо, замечая Габриэль на скамье в самом углу веранды.

– Почему ты здесь? – спрашиваю я, направляясь в её сторону.

– Слишком много впечатлений не дают мне уснуть, – усмехается слабо она. – Тебе, видимо, тоже.

Я киваю и оглядываюсь по сторонам.

– Не хочешь…

– Перекусить? Было бы неплохо, потому что я не ела с самого утра.

Она поднимается со скамьи, скидывая клетчатое одеяло с ровных плеч. Я по ним скучал.

Ловлю себя на мысли, что она выглядит немного растрёпано и непременно хочется ее обнять или пожалеть. Взять её руки в свои и согреть.

Всю дорогу до закусочной она вновь молчит. Хоть мне и хочется поговорить с ней или спросить о чем она думает, я не делаю этого. Я больше не хочу ответов, я вижу их в её движениях. В её действиях.

Жаль, что я не видел этого раньше, ведь это, черт побери, очевидно.

– О чем ты думаешь? – интересуюсь я, наблюдая за тем, как последние две минуты она смотрит в одну точку и не притрагивается к еде. – Габриэль?

– Как думаешь, сколько можно совершить безрассудных поступков за двадцать четыре часа?

Эта девушка всегда была непредсказуемой.

– В зависимости от того, сколько каждый поступок займет времени.

Она уже более оптимистично хватается за еду и пережёвывая картошку поднимает на меня серые глаза.

– Я бы хотела сделать всё и сразу, но понимаю, что это будет не так интересно. Я сделаю всё, о чем мечтала за один раз и останусь ни с чем. Пуста.

Она закидывает ногу на ногу, а я ловлю себя на мысли что мне интересно слушать её рассуждения.

– Это будет нашим местом?

– Что? – очнувшись от своих мыслей, спрашиваю я.

Она лишь усмехается и отпивает немного колы.

– Здесь. Теперь это наше место? Будем ходить сюда каждую ночь?

– Если ты хочешь, – пожимаю я плечами.

Габриэль вновь отводит взгляд в сторону, и я понимаю, что хочу задать ей очередной вопрос.

– Расскажи мне о нем, – тихо произношу я, будто боюсь, что зацеплю за живое. Возможно еще не зажившее.

– О ком? – хмурит она брови и смотрит на меня.

– О бывшем.

– Это не лучшая идея, – качает она головой.

– Хорошо, – киваю я, но все еще хочу слышать ответ и поэтому выжидающе смотрю на её губы.

Она понимает. Знает, чего я хочу.

– Что ты хочешь знать?

Её голос звучит легко. Не напугано, не подавленно.

– Как вы с ним познакомились?

Её заинтересовывает этот вопрос, и она усаживается поудобнее, смотря сквозь меня.

– На вечеринке. Мы были с подругой на пляже, я его совсем не знала, а он просто заметил меня в толпе и, подойдя, закинул себе на плечо. Я громко визжала и не понимала что происходит, пока не оказалась по горло в ледяной воде. На улице была середина мая, – Уайт улыбается, и я улыбаюсь вместе с ней. Я не понимаю почему, но я будто чувствую, то тепло, которое она излучает от себя, когда рассказывает это.

Я чувствую. Я живу.

– Видимо, ему досталось, – усмехаюсь я.

– Тогда, в воде он споткнулся о камень и порезал ногу. Карма не заставила себя ждать.

– Подожди, – задумываюсь я. – Так вот откуда у тебя такое рвение к безрассудным поступкам, – я откинулся на стуле, вновь улыбаясь ей. – Не каждый парень без причины занесет незнакомую девушку в ледяную воду, что бы ей понравится.

– Но он сделал это, – улыбнулась искренне Габриэль, и я действительно был уверен, что это так.

Она отпивает немного колы и вновь смотрит сквозь меня, когда я слышу хлопок дверью. Не оборачиваюсь, потому что понимаю, что ничего интересного там не произошло по глазам Габриэль, до определенного момента.

Момента, когда перед моими глазами появляется Тео Джеймс в черной кожаной куртке и темных брюках.

У меня плохое предчувствие.

Зачем темнокожему парню, со шрамами на руках находиться в закусочной в половину четвертого утра и прикрывать лицо капюшоном. Я знаю, зачем.

Он садится к нам спиной, все еще держа одну руку под курткой, и я подаю знак Габриэль, о том, что нам лучше уйти.

Она тихо поднимается из-за стола, но не достаточно тихо открывает дверь, от чего он оборачивается и замечает нас. Это плохо, очень плохо.

Быстрыми шагами мы направляемся вдоль улицы, заворачиваем в маленький парк и выходи на пляж.

– Ты знал? – спрашивает она.

– Догадывался, – тихо произношу я, и проклинаю себя за то, что оказался в закусочной именно сейчас. Что втянул в это и её.

Она присаживается на мокрый песок и смотрит вдаль, туда, где медленно восходит солнце. Кажется, её не волнует, что произошло несколько минут назад, и что могло произойти, оставшись, мы там. Она любит свою жизнь и живет каждым моментом.

И я постараюсь, ради нее.

Стягиваю байку, заодно скидывая с ног кеды. Габриэль поднимает голову и смотрит на меня как на сумасшедшего. Закончив с майкой, ощущаю прохладный ветер, и расстегиваю штаны.

– Ну, уж нет, – качает она головой.

– Да, – отвечаю я за нее, и откидываю штаны в сторону. – Да, Габриэль Уайт.

Она подскакивает на ноги, но не успевает, и дернуться с места, как оказывается в моих руках. Успеваю стянуть с нее серую майку, пока она смеется и визжит, отнекиваясь, потом принимаюсь за штаны, касаясь её бедер. Вновь вырывается, но смысла больше нет, потому что оказывается на моих руках.

– Я убью тебя! Карма всегда рядом! Ты слышишь меня?! Не делай вид, что не слышишь!

Я смеюсь и ступаю в прохладную воду. Не могу сказать, что она ледяная, но идя все дальше мне перестает нравиться моя идея. Пытаюсь отвлечься от холода на её черное нижнее белье и дергаюсь, когда она снова начинает визжать. Правильно, я стоял по пояс в воде, которая добралась и до нее.

– Ты…ты, – стуча зубами, бормочет Габриэль, и ступает ногами на дно.

Стоит рядом со мной и дрожит как маленький щенок, промокший под первым в его жизни дождем.

Я опомниться и не успеваю, как оказываюсь весь облитый холодной водой. Пытаюсь отомстить ей тем же, но цепляюсь за что-то и падаю в воду. Резкий хлопок по ушам и её тело только что нырнувшее в воду.

Она больше не злится, лишь улыбается мне и выныривает вместе со мной.

– Идем, – беру я её за руку, и усаживаю к себе на спину, хватая на бедра.

Она стучит зубами прямо мне на ухо до тех пор, пока я не опускаю её на песок и не понимаю, что мой левый глаз замерз. Уайт прыгает возле меня и растирает видимо оледеневшие от холода руки.

– Я не чувствую их, – протягивает она мне руки, и все еще скачет. – Совсем не чувствую.

Я беру её ладони в свои и, сжав в кулачки, преподношу к своим губам выдыхая теплый воздух. Еще раз, и еще. Она перестает дрожать и лишь смотрит, как я пытаюсь согреть её ледяные пальчики. Такая тихая и своя. До безумия родная и нежная.

Габи.

Глава 4.

– Что вы видели? – произносит голос сзади, как только я касаюсь ручки на двери.

Чья-то рука ложится на мое плечо, и я хватаю ее, заводя за спину противника.

– Ты не тронешь ее, понял? – тихо проговариваю я, наклонив Тео.

– Отпусти меня, я не собираюсь ее трогать! Я хочу объяснить!

Несколько секунд я раздумываю и ослабляю хватку. Парень выпрямляется и встряхивает рукой.

– И что это было? – спрашиваю я.

– Не то, что ты думаешь.

– Да ладно? Может тогда, объяснишь, что бы я думал иначе? – интересуюсь я и все еще с подозрением смотрю на него.

Он протягивает руку под куртку, и я готов к выстрелу, как оттуда он достает пачку сигарет. Вытягивает одну и присаживается на ступеньки.

– Ты сидел, верно?

– Полгода, – отвечает Тео и закатывает рукав кожаной куртки. – Я помню каждый порез. Чувствую его. Чувствую, как пули впиваются в мою кожу.

– Этого ведь не могло быть в Магнолии.

– Я переехал сюда с матерью совсем недавно. Как только она вышла за Джейка. Жаль, что его не было в те времена.

– Какие времена?

– Когда моя сестра болела, а я торговал травкой, что бы купить ей лекарств.

– А сейчас? В закусочной?

– Нет. Я больше не занимаюсь этим.

– Тогда, что ты там делал?

Он выдыхает белый дым и смотрит на меня.

– После того как меня поймали и я отсидел полгода, я больше не возвращался к этому, но они звонят и требуют. Мне приходится уходить из дома и встречаться с ними там, повторяя снова и снова, что я не торгую, – он вновь смотрит на руки, – Все эти порезы оставлены ими. Они не верят и решают все таким путем.

– Как насчет полиции?

– Это привлечет внимание к моей семье, да и какой белый коп поверит темнокожему?

Верно. Это было слишком правдиво, чтобы отрицать.

– Что у тебя с ней? – тихо спрашивает он, глядя на дом Габриэль.

– Мы друзья.

– Серьезно? Ты ведь понимаешь, что дружбы между парнем и девушкой не бывает? – усмехается Тео.

– Я – да, она – видимо, нет, – пожимаю я плечами.

Тео стряхнул пепел и преподнёс сигарету к губам.

– Ты не против, если я здесь еще немного посижу?

– А как же дом? – спрашиваю я.

– Меня там не особо ждут, – пожимает он плечами. – Мать до сих пор не доверяет мне. Не верит, что тогда я лишь пытался заработать на лекарства Камилле.

– Камилле?

– Моя сестра. Ей будет пять этой осенью? – он затушил сигарету о деревянные ступеньки крыльца и взглянул на мое запястье. – Что с тобой произошло?

Я прячу кисть рукавом байки и, тяжело вздохнув, медленно возвращаюсь туда, где не хотел бы появляться всю свою жизнь.

– За прошедшие полгода я прошел через все девять кругов ада. Попал в то место, где, если тебя не убьют, ты убьешь себя сам.

Глаза Тео сужаются, и я уже знаю, каков будет следующий вопрос, но е успеваю ответить, потому что сзади меня что-то скрипит, и произносится голос Лео.

– Мне стоит спрашивать?

Я кидаю взгляд на время. Почти шесть утра. Верно, дедуля встает в последнее время довольно рано.

Я протягиваю Тео руку, пожимаю и выравниваюсь, становясь на голову выше деда.

Он отходит в сторону, наблюдая, как Тео уходит по тропинке к дороге, а я направляюсь к себе в спальню, чувствуя ужасную слабость. Ступень, еще ступень. Солнечный проблеск, чей-то знакомый смех, светлые волосы. Что-то накидывается на меня ледяной волной, и я понимаю что возвращаюсь в реальность как только касаюсь холодной простыни на кровати. Такой же белой и шершавой как там.

Ложусь на кровать, уткнувшись лицом в подушку, и погружаюсь в сон.

« – Отпусти меня! – выкрикиваю я одному из мужчин. – Отпусти меня, ублюдок!

Она уходит. Черт побери, она снова бросает меня.

– Мам! – мой голос срывается. Он хрипнет. – Мам, не уходи!

Но она будто не слышит. Этот сукин сын вместе с ней. Под левым глазом все еще виден синяк, а вся правая щека счесана. Лучше бы я его убил. Размазал по стене. Уничтожил к чертовой матери.

– Мама, прошу, – всхлипываю я.

Я больше не кричу. Я умоляю. Не бросай меня, прошу. Где угодно, но только не здесь. Не в этих стенах, не с ними. Я больше не могу, мам.

Твердый пол режет болью мне в подбитые колени, и я чувствую, как связывают мои руки смирительной рубашкой.

– Мам…

С губ срывается всхлип, раздавшийся эхом в пустой комнате. Я один здесь.

Она снова ушла, оставив меня здесь.

Сделала из меня сумасшедшего.

Я не такой. Я не причиню ей вреда. Я никому не причиню вреда. Я всегда рядом и всегда защищу ее, но теперь ей это не нужно».

***

Чей-то голос поет мне колыбельную. Сначала тихо, потом громче. Будто детский голосок, как в мультике.

Я переворачиваюсь на бок, ощущая боль в ребрах. Открываю глаза и вижу перед собой девочку в беленьком платье. К горлу подступает ком, потому что я знаю, что с ней случилось на моих глазах, и она не может сейчас здесь сидеть.

– Анна?

Она оборачивается ко мне, глядя на меня темными глазами, и я буквально подрываюсь с постели.

Она здесь. Рядом. Сидит на краю постели и вяжет. Как и тогда вязала. Но почему она здесь?

– Мам?

– Доброе утро, – улыбается она мне и откладывает спицы в сторону.

– Что ты здесь делаешь?

– Поговорим об этом за обедом, – поднимается она с кровати. – Я просто зашла проверить, как ты спишь.

– Он тоже здесь? – мой голос без воли становится грубым, и от услышанного она останавливается в дверях.

– Да. Он внизу. Я буду ждать тебя там, – быстро проговаривает она и уходит, будто боится получить мой отказ.

Она всегда так делала, когда просила его не задерживаться на работе. Кусок дерьма.

Неделю не видел его наглого выражения лица, и не хотел бы видеть до конца своей жизни, в особенности, в её обществе.

Откидываю одеяло в сторону и ступаю на холодный пол. За окном идет дождь, что, в общем-то, не удивляет меня. Хоть с чем-то эта погода сегодня гармонирует. Да, с появлением этого дерьма в доме моего деда и бабули.

Вытираюсь полотенцем, выйдя из душа, и направляюсь в комнату, чувствуя запах свежеиспеченных пирожков. Так пахло в детстве каждый раз, когда я приезжал сюда летом. А вот последние два года проживания здесь бабушка не радовала меня таким счастьем. Видимо, я больше этого не заслуживал.

Смотрю на себя в зеркале и пытаюсь вспомнить последние годы в школе. Все выходит слишком мутно. Историк, его дочь, Эрик, Сара, еще некоторые друзья, дурь по вечерам, и какой-то довольно длинный пробел, который прямой линией приводит меня к тем жутким вечерам, когда он вернулся. Затем то место, названное «адом», где я прошел через чертовых девять кругов, и все еще жив.

Опускаю голову, взглянув на запястья, и вспоминаю Анну. Её маленькая хрупкая рука держит мою кисть, и она громко кричит о помощи, а я лежу на полу и наблюдаю, как он окрашивается в бордовый цвет. Это было по причине седьмого круга, но девятый был самый болезненный. Тогда все и оборвалось.

Надеваю белую майку и светлые джинсы, обув кеды на ноги. Выпрямляюсь, поправляю волосы и иду к лестнице, спускаясь по ней.

Вот он – объект всей моей ненависти. Сидит за столом, улыбается и держит ее за руку.

Выломать бы твою чертову руку или отрезать к чертовой матери.

– Что же заставило тебя в столь ранний час притянуть свою задницу сюда? – интересуюсь я, присаживаясь напротив него.

– Джей! – возмущенно проговаривает мать.

Ну а что ты хотела, приехав сюда с ним?

Все его чертово появление будто возвращает меня к той ненависти к жизни. Мне снова хочется удушить его, а затем напиться в хлам и забыть обо всем.

Мне нужна она. Прямо сейчас. Что бы крепко обнять и уткнуться носом в её волосы. Вдохнуть тот запах полевых цветов.

Чертова Габриэль Уайт – мое маленькое счастье.

– Нам нужно поговорить с тобой, – начала мать.

Опять нотации? Нужно было уйти отсюда с самого утра, чтобы не слушать того, что может последовать дальше.

Я весь во внимании слушаю мать, но смотрю на него и криво улыбаюсь.

– Мы можем забрать тебя обратно домой, – тихо проговаривает она, и я оборачиваюсь к ней, – у тебя есть возможность пересдать некоторые экзамены в конце июня, чтобы не пришлось делать этого в начале года, и приступить к обучению как все.

И мне это надо? Мне. Это. Нахрен. Надо?

– Нет, – качаю я головой.

Брови мамы ползут вверх, а вот хрен рядом с ней не удивлен.

– Ты теряешь большие возможности.

– Эти большие возможности потерял кто-то шесть лет назад, – гляжу я на отца. – Но хватило же наглости вернуться обратно.

– Джей! – вновь выкрикивает мать и ударяет по столу.

– Это всё? – гляжу я на нее. – Столько бензина и времени, чтобы сказать это мне? Ты могла сделать это и по телефону.

– Перестань вести себя как…

– А то что? – поднялся я из-за стола, нависнув над ним. – Я в форме. Можем и повторить.

Руки матери начинают дрожать, и я присаживаюсь на место. Я не хочу ее довести до того состояния, но никто не беспокоился о том, до какого состояния доводили меня там. В этих чертовых белых стенах.

– Поешь, – тихо вставляет бабушка и пододвигает ко мне тарелку с пирожками.

– Обойдусь, – обрываю я и, встав из-за стола, иду к двери, открыв её.

На пороге с приподнятой рукой стоит она и растерянно смотрит на меня, а затем на моих родителей.

– У тебя есть неделя, чтобы подумать, – говорит мать, не сводя взгляда с Габриэль.

– Я никуда не поеду, – уверенно проговариваю я и выхожу на крыльцо, закрыв за собой дверь. – Ты пришла ко мне? Сама?

– В следующий раз сделаю это снова через окно, – хмыкнула она. – Ты свободен?

– Смотря, в каком смысле, – улыбаюсь я.

Габриэль качает головой и отходит в сторону, открыв для меня вид на спортивный черный мотоцикл.

– Ну что, будешь моим Джеем, а я твоей Бейонсе?

– Ты что, его угнала? – ползут мои брови вверх. – Посреди бела дня?

– Хватит вести себя как девчонка, – фыркнула Габриэль. – Я не слышала ответа, Джей?

– Да, Би, – усмехаюсь я и сажусь на мотоцикл, ощущая её ладони на своем животе.

Что-то белое взмывает над моей головой, и я оглядываюсь назад.

– Это что, фата?

– Т-с-с, – приложив пальчик к губам, шикает она. – Все должно идти так, как следует. Жми на газ, – указала она и натянула мне что-то на голову.

Я покачал головой, взглянув на себя в зеркало, и нажал на газ.

Пока я выруливал на дорогу, она протянула мне карту с несколькими отмеченными точками и ткнула в одну из них пальцем.

– Сюда. Остальное на потом.

– Ты собралась посетить это все сегодня? – выкрикиваю я, пытаясь перекричать звук мотоцикла.

– Нет, Джей, сегодня только сюда, – она вновь тыкает на указанную точку, и я жму сильнее на газ.

Мой желудок жалобно урчит, наверное, потому что я не ел около семи часов, но я надеюсь, что после задуманного ей дела мы хотя бы поужинаем.

Держа крепко руль, я мчусь по шассе в неведомом мне направлении, или все же я знаю его, но не помню. Её руки крепко держат меня за талию, а белая длинная фата взмывает в воздухе.

Это сумасшествие. Чертово мать его сумасшествие.

Проезжаю несколько зданий и понимаю, что мы почти в центре Сиэтла. Налево и еще раз налево. Останавливаю мотоцикл и смотрю на карту. Кажется, это здесь.

Поднимаю голову и читаю надпись на воротах «Пейнтбол».

– Угнанный мотоцикл, свадебная фата, пейнтбольный парк. Габриэль, с кем ты пьешь чай по утрам? Не с сатаной случайно?

– Все может быть, – хмыкает она и откидывает волосы назад. – Так ты идешь, или останешься здесь неусовершенствованным Джеем?

Я смотрю в её серые глаза, которые, несмотря на сказанные серьезные слова, все еще улыбаются мне, и понимаю, что я пойду за ней, куда ей только взбредёт. Прыгну еще раз в пропасть или в воду. Окунусь в ледяную воду, и все потому, что с ней я чувствую себя собой.

Я живу, как и просил.

Именно поэтому я стою за высоким стогом сена с автоматом в руках и жду, когда где-нибудь промелькнут её блондинистые волосы. В моей голове нет ни единой мысли о том, что меня касается за пределами этого парка, и я благодарен тому, что, выйдя неделю назад вечером на улицу, услышал её имя. Габриэль.

Я делаю шаг вперед и вижу перед собой её вымазанное лицо в краску. Она делает несколько шагов, нацеливает автомат на меня и цепляется за собственную ногу, выстрелив мне прямо по яйцам.

До этого момента я никогда не верил в эти чертовы звездочки в глазах, как описывали их в мультиках, но твою же мать, я думал, от боли у меня лопнут глаза, перед тем как в них засверкали звезды и утонул Титаник вместе с моим недавним спокойствием.

Я падаю на землю, схватившись за достоинство, и вижу, как она подползает ко мне, снова цепляя автомат, который выстреливает ей в голову синей краской. Она стекает по её лицу и капает мне на щеку, в то время как она пытается донести до меня свои извинения. Но я вижу только её губы, длинные темные ресницы, и чувствую, как улыбаюсь.

Тянусь к её лицу свободной рукой и стираю краску со щеки.

Друзья? Никакие мы к черту не друзья. Друзья не смотрят друг на друга так, Уайт. И ты это понимаешь, прямо сейчас, потому что становишься все ближе ко мне.

– Эй, ваше время истекло, – кричит какой-то парень, и Уайт оборачивается на звук.

Она вновь оборачивается ко мне и заправляет прядь синих волос за ухо.

– Идти можешь?

– Кажется.

– Без кажется. Нести я тебя не буду, – выставляет она палец и поднимается, как ни в чем не бывало.

Снова та веселая девчонка и ускользающая от меня её задорная улыбка.

***

– Хорошо, начинай, – откидывает она в сторону ложечку от мороженого.

– Окей, сколько тебе лет? – интересуюсь я, в последнее время, задумавшись над этим вопросом.

– Фу, Джей, – хмурится Габриэль.

– А что? Прошла неделя, а я до сих пор не знаю этого.

– Ну, ты и наглец. Спрашивать у девушки сколько ей лет..., – качает она головой. – Восемнадцать.

– Что, правда? Тогда это легально.

– Даже не хочу спрашивать, о чем ты сейчас подумал.

– Ну, явно не о выпивке.

– Я так и поняла, – улыбнулась Габи.

– Получается, это был твой последний год учебы в школе? Куда будешь поступать?

– Не все так просто, – тихо произносит она и мою голову посещают дурные мысли.

– Ты мне скажешь?

– Да что тут рассказывать, – тухло улыбается она. – Моя бабушка больна, и ей остался год. Сейчас за ней присматривает моя мама, потом у нее закончится отпуск и она уедет, а я останусь здесь, ждать её смерти. Говорят, это может произойти в начале следующей весны.

Я чувствую ком ставший в горле и проклинаю себя за то, что спросил.

– Я не жду, когда это произойдет, и не желаю что бы произошло быстрее, потому что я очень люблю ее, но… я не могу здесь задерживаться так долго. Я просто, хочу идти дальше, и то, что я буду здесь вместе с ней ждать смерти, это…

– Ужасно, – заканчиваю я и хочу перевести тему. – Откуда ты родом?

– Отсюда, но три года назад мама хотела забрать меня в Нью-Йорк вместе с собой. Я осталась, чтобы закончить школу именно здесь, а потом уехать в Принстон.

– Принстонский университет? – спрашиваю я, и кладу в рот немного салата.

Она кивает и отпивает немного коктейля.

– Ну, а ты? Откуда ты родом?

– Та же история, только здесь меня ничего не держит, но и уезжать я не собираюсь.

– Почему? – в недоумении спрашивает она.

– Там меня не ждут, – отрезаю я и отодвигаю пустую тарелку из-под салата в сторону.

– В обед мне так не показалось. На что тебе дали неделю?

– Мать хочет что бы я вернулся и подготовился к пересдаче экзаменов в колледже…

– Я подозревала, что тебе не восемнадцать, – улыбнулась Габриэль.

– Любишь постарше? – вскидываю я брови, и чувствую некую тягу внизу живота.

Это, черт побери, возбуждает меня?

– Заметить, это они преследуют меня, – подмигнула Уайт.

– А сколько было ему?

Зря я это спросил. Очень даже зря.

– Двадцать, – спокойно ответила она. – Это случилось несколько месяцев назад. В начале марта.

Она заканчивает ответ, а я больше не хочу об этом спрашивать, потому что с каких-то пор мне становится неприятна мысль о том, что у нее был кто-то лучше меня. Мог сидеть вот так напротив и мечтать с ней о совместной поездке в Принстон.

– А в каком месте ты хотела бы больше всего побывать?

– Наверное, Англия, – задумалась она. – Да, определенно она.

– Отлично, мы сделаем это, – улыбаюсь я, и она хмурится.

– Да, Уайт, и бабушку твою с собой возьмем.

– Ну конечно. И бабушку, и еще пол Сиэтла, – засмеялась она. – Здесь я придумываю наши следующие пункты назначения, Джей. Но, твое предложение я буду иметь в виду, – вздернула она подбородок.

Ровные плечи и светлые волосы. Все как, и тогда.

– Расскажешь мне об этих пунктах на карте?

– Ты еще не готов, – качает она головой.

– Интересно, – хмыкаю я. – И когда же, по-твоему я буду готов?

– Мне и самой это интересно узнать, – криво улыбается она, и я чувствую двоякость в ее словах.

Слишком подозрительно она на меня смотрит. Будто пытается что-то понять или понять то, понял ли я.

– Все-таки, чей это мотоцикл? – интересуюсь я, взглянув в окно.

– Успокой свою задницу, это мой мотоцикл, – закатывает она глаза.

– Да что ты?

– Угу, – отпивает она коктейля и опускает глаза.

– Габриэль?

– Ладно-ладно, это мотоцикл твоего деда.

– Что? Что он делает у тебя?

– Вопрос другой, почему ты сразу его не узнал? – смотрит она на меня.

Не знаю. Не помню. Когда он успел его купить? Может, она мне врет? С чего бы ей делать это?

Чертов пробел. Я ничего не помню некий промежуток времени. Что еще я упустил?

Звенят колокольчики на двери закусочной, и я вижу, как напрягается Уайт.

– Эй, привет, – вижу я перед собой руку и поднимаю голову. Это Тео.

Здороваюсь с ним, и из-за его спины выходит маленькая кучерявая темнокожая девочка.

– Это Камилла, – представляет он, и я вижу на лице Габриэль улыбку.

Пока есть момент, шепчу ей, что все в порядке и она доверяет мне.

– Вы чего здесь? – спрашивает он.

– Встречный вопрос, парень, – поднимает голову Уайт, а я смотрю в глаза маленькой Камиллы.

Они улыбаются мне. Как глаза Анны из седьмой палаты.

Где-то внутри все сжимается с огромной болью, которую я не чувствовал достаточно давно, и я клянусь себе, что пока я здесь, я не позволю чтобы Камилла заболела и буду помогать Тео чем смогу, если ему вновь понадобится помощь.

Она улыбается мне и стягивает со своей маленькой кисти разноцветный браслет из бусинок. Протягивает его мне и кладет в мою ладонь.

– Смотри-ка, Габриэль, у тебя появилась соперница, – заявляет Тео и усмехается.

Но я не слышу их. Не замечаю. Я очарован этой маленькой девочкой и представляю, какой красивой может быть дочь у Габриэль. Такой же курносой, с большими серыми глазами и длинными блондинистыми волосами.

Неужели я влюбляюсь в нее? Нет, это что-то другое. Это тянет меня к ней, будто я должен быть рядом. Будто все так и должно быть всегда, и если я нарушу это, может произойти что-то плохое.

Глава 6.

Я не раз задумывался над тем, зачем я живу. В особенности в последние два месяца, или в тот, в февральскую осень. Это был второй круг моего личного ада. Когда таблетки больше не помогают и в исколотую руку острыми иглами впивается очередной укус капельницы со снотворным. Когда не чувствуешь собственного тела кроме той части, которая посинела от оставленных на ней шрамов. Все плывет в моих глазах, безжалостно и беспрерывно. Я забываю, когда ел в последний раз и ел ли я вообще. Это становится одним моим большим кошмаром, который дает очередной толчок в тот, третий круг.

Я открываю глаза, чувствуя, как замерзаю. Провожу рукой по лбу и ощущаю капли пота. Снова кошмар.

Рядом что-то вздрагивает, и я опускаю голову. На моем плече лежит Габриэль Уайт вся в слезах, и я понятия не имею, почему так вышло, и до сих пор жалею лишь о том, что это был не первый раз, когда я позволил ей плакать.

– Габи? – сонно зову я и она тут же поднимает голову. – Что ты здесь…

– Прости, – тихо шепчет она. – Я не хотела тебя разбудить. Я просто сидела на подоконнике, и…ты так дергался во сне…

– Почему ты плачешь?

Она отпускает мою руку именно там, где все еще были видны темные точки от иглы, и стирает тыльной стороной ладони слезы.

– Моей бабушке стало плохо пару часов назад. Я не знала, куда мне идти и…

– Тише, – шепчу я, и протягиваю руку, чтобы погладить её волосы. – Все будет в порядке. Где она сейчас?

– Мама с отцом повезли её в больницу. Меня с собой не взяли, – она вновь опускает взгляд на мою руку. – Что это?

– То, через что я не посоветовал бы пройти никому, – тихо отвечаю я. – Ложись.

Я киваю, и она забирается под одеяло. Это странно, но я не чувствую ничего. Никакого возбуждения от ее прикосновения. От пальчиков, которые касаются моей кожи. Я просто рад, что хоть в чем-то я еще пригодился, что хоть для кого-то могу стать опорой.