Текст книги "333 секунды до тебя (СИ)"

Автор книги: Алеся Вильегас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Зайдя в магазин, следую за Сарой ровно до отдела с дорогими винами, как замираю на полпути, заметив боковым зрением знакомые ровные плечи.

Черт. Облизываю сухие губы и медленно оборачиваюсь в её сторону. Она меня не видит. Не замечает.

Габриэль.

Стоит с корзинкой яблок в руках и о чем-то разговаривает с молодым парнем.

Её парнем?

Склоняю голову на бок, и чувствую что-то неприятное от слова «парень».

Она опускает голову, будто её смущают его слова, но подозрительно отводит взгляд в сторону, словно ей не интересно. Теряется в своих мыслях, и я вижу, как потухает интерес в её глазах. Она в себе. Сейчас, она не с ним, а в своих мыслях.

Он заканчивает свою пламенную речь, и она улыбается. Не искренне. Я не вижу морщинки, которые бы подтверждали это.

Поднимаю руку, скинув капюшон с головы, и провожу рукой по блондинистым волосам. Томно вздыхаю и вновь смотрю на нее.

Не понимаю, какого черта не могу оторвать от нее взгляда.

Какого мать его черта.

Она вновь улыбается и резко переводит взгляд на меня. Заметила. Смотрит прямо мне в глаза, и я чувствую что-то тяжелое и пугающее у меня в груди, но не отвожу взгляда. Она тоже.

– Джей, чего ты…

Голос Сары прерывается, и я перевожу взгляд на нее в то время, когда она замечает Габриэль. Её лицо становится бледнее мела, а глаза метаются по торговому залу, будто не знают, куда скрыть свой стыд, или вину?

Я оборачиваюсь к Габриэль, и вижу на её лице раздражение. Или, скорее злость.

Рядом что-то шуршит, и я оборачиваюсь на звук. Сара быстрым шагом мчится на выход, и мне ничего не остается, как идти за ней.

Какого черта произошло?

– Какого, на хрен, ты ушла оттуда? – иду я за Эймс, хватая её за руку.

– Отпусти, – вырывается Сара.

– Ты чокнулась? – мой голос срывается.

Она выдергивает свою руку и на секунду замирает, будто пролистывая в своей голове тысячу воспоминаний, и останавливаясь на самом важном, воспроизводит его, снова и снова. Делает несколько шагов назад, и направляется прочь.

Я лишь вскидываю брови и не понимаю, что здесь мать его происходит.

Делаю шаг назад, и сталкиваюсь с чем-то мягким.

В нос ударяет запах цветов, скорее, каких-то полевых. Из детства.

– Габриэль? – кричит парень, нагоняя девушку большими шагами, которая, только что, столкнувшись со мной, ускользнула.

Она лишь молчит и садится за руль машины, смотря на меня через лобовое стекло.

Вздернутый нос. Слишком гордая. Слишком недоступная. Слишком желанная, до кончиков длинных, темных ресниц.

Мне нужно узнать её.

***

Я ненавижу это место, и в жизни бы не оказался здесь, если бы не было так важно. Я ненавижу эти стены, выложенные коричневым кирпичом, и нескончаемый поток учеников. Кажется, я попал сюда в самый разгар ланча.

Знал бы я тогда, учась последнем классе, что будет со мной через год. Через что я пройду, вновь оказавшись здесь. И оказавшись, по какой причине.

Смешно. Мне просто смешно, но я ничего не могу поделать.

Я просто хочу знать её. Я просто мать её свихнулся от своего же интереса к ней.

Из канцелярии иду прямиком в кабинет, в который меня направили, чтобы получить разрешение на волонтерство. Долбанное волонтерство.

И мне это нужно? Сажать деревья?

Или что они еще там делают?

Это ненадолго. Я обещаю себе, что это всего на пару дней.

Прохожу мимо светлых стен и останавливаюсь возле кабинета истории.

Вы, мать его, серьезно?

В последний раз я видел историка тогда, вместе с ней, а еще перед этим два года назад, когда Кингс подливал алкоголь в пунш, а я всего лишь наблюдал за его жалкой попыткой не быть пойманным. Так меня и сделали соучастником этого дерьма.

Толкаю дверь, и вижу перед собой его лысину, а затем лицо.

Он поднимает голову, припустив очки, и я вижу, как удивленно ползут вверх его брови.

Узнал, или нет?

– Мистер Тодд…

Узнал, как же.

– Чем обязан? – старик выравнивает спину.

– Мне сказали подойти к вам, с этим, – я протягиваю ему анкету, и наблюдаю за тем, как он с жутким интересом заглядывает в нее.

Снова его брови ползут вверх. Куда выше то, идиот?

– Здесь нужна ваша подпись.

Кроули поднимает голову, смотря на меня так, будто бы пытается разглядеть на мне большую медведицу.

– Вы ведь понимаете, что в этом деле нужно быть ответственным?

Я приоткрываю губы, уже наготове сказать пару гадостей в его сторону, но задерживаю свои мысли на языке и еле заметно улыбаюсь.

– Понимаю.

Ну, давай же, старый ты идиот, скажи "да".

Старик смотрит на меня с подозрением, и я знаю, что в его голове сейчас проплывают тысяча моих передряг с кем-либо в этой школе.

– Ладно, – произносит он и следит за моей реакцией. – Я дам тебе шанс.

Я буду работать бесплатно, и ты мне даешь шанс, придурок? Как это мило.

– Хорошо, – киваю я. – Где я должен быть завтра?

– В парке Дискавери, – Кроули осматривает меня с ног до головы. – Из одежды что-нибудь... Удобное.

Да что ты? Надену пачку и наточу коньки.

Я вновь киваю.

И следующую ночь не сплю, потому что в моей голове тысяча мыслей. В особенности догадок. Я и сам не понимаю, почему меня так заинтересовали её глаза. Почему меня так заинтересовал её пустой взгляд и некая ни к чему не заинтересованность в нем.

Увидел отражение себя?

Надеюсь узнать о ней то, что никто бы не хотел знать обо мне.

Но люди знают. Не все, но мои родные в курсе.

Думаете, у моей ненависти нет оправдания? Она не взялась из ниоткуда. У нее есть виновные.

Я поправляю рукава рубашки, сначала закатываю их, а затем вновь выпрямляю по кисть. Никто не должен видеть ни один шрам на моей руке. Никто, кроме моей матери, потому что ей есть, за что стыдиться.

Внизу на кухне Белинда смотрит телевизор, и я успеваю схватить сэндвич и быстро уйти, чтобы не получать лишних вопросов вслед.

Сегодня на улице солнечно, но меня это не радует. Не люблю солнце. Не люблю чертово лето. Не люблю с ума сводящую жару.

С каждым разом ближе к парку чувствую, как что-то странное окатывает с головы до ног. Волнение? Не думаю. Скорее наступающий солнечный удар.

Да. Особенно когда я вижу Кроули с лопатой в руке.

А ему идет, садовник хренов. Особенно эта панама на его голове, которая прикрывает лысину.

Чувствую, как по моему лицу расползается улыбка, и надеюсь на то, что сегодня мне удастся хоть над кем-нибудь поглумиться.

– Мистер Кроули, – спокойно произношу я, натыкаясь взглядом на листок в его руках, где под последним номером вписано мое имя.

– Мистер Тодд, – оборачивается историк, и я вижу на его лице фальшивую улыбку.

Вышло почти натурально, кретин.

– Познакомьтесь, – начинает он, и я жалею в тысячный раз, что подписался на это, – Грэг Тройан, – указывает он на блондина, – Полли Страйк, – девушка в темных бриджах и длинной футболке, – Габриэль Уайт.

Габриэль Уайт.

Девушка оборачивается на свое произнесенное имя и замирает, увидев меня.

Кроули и дальше произносит имена, но все мое внимание сосредоточено на ровных плечах и вздернутом носе.

Она близко. Я вижу, как вздымается её грудь. Как ветер колышет её волосы.

Я хочу дотронуться до идеальной кожи на её шеи. До искусанных губ.

–…Тео Джеймс, – заканчивает историк, и я перевожу взгляд на улыбающегося чернокожего парня.

Его глаза приводят меня в замешательство. Слишком искренние. Слишком добрый и веселый взгляд. Неужели жизнь тебя еще не потрепала, как твою напарницу, которая стоит рядом и кажется, не довольна тем, что я здесь.

– Рад знакомству, – протягивает руку парень, и я отвечаю ему рукопожатием.

Этот жест указывает о доверии, и мне это нравится.

– Классная футболка, – произносит Тео и улыбается. – От Канье?

Я опускаю голову, разглядывая белую ткань. Верно. От него. Киваю, и он снова улыбается.

– Джеймс, – обратился Кроули к дружелюбному парню напротив меня. – Бери с собой Тодда, и принимайтесь за дело.

Полегче с тоном, дерьма кусок. Я все еще помню твою пьяную дочку на выпускном, которая клеилась ко мне.

Тео протягивает мне лопату, пока я смотрю на историка, пролистывая воспоминания, и указывает первое выбранное место для посадки дерева.

– Давай вместе, так будет быстрей, – проговаривает Джеймс, и снимает байку, закинув на одно из ветвей дерева.

Я замираю с лопатой в руке, видя шрам на его руке.

Это еще что за дерьмо? Я видел что-то подобное, у одного из моих единственных друзей в том месте. Не может, на хрен, этого быть.

Я опускаю голову, сосредотачиваясь на том, что пора копать, и не смотреть на него, потому что это может вызвать подозрение. Не смотря на то, что этот парень дружелюбный, шрам на руке указывает об обратном.

Мы вместе выкапываем яму побольше, чтобы осталось немного места для корней, и парень тянется в карман темных джинс. Там сигареты, а не то, о чем я сразу подумал.

– Куришь? – интересуется он, смахнув тыльной стороной ладони пот со лба.

– Да, – киваю я, – но не сейчас.

Я и так в последнее время пытаюсь бросить это дело, хоть ни хрена это и не выходит, поэтому надеюсь, что из-за волонтерства стану делать это меньше.

Парень вновь тянется рукой в карман, но ничего оттуда не достает. Щупает все остальные, и я замечаю еще один шрам чуть выше локтя. Что же с тобой случилось?

– Я сейчас, – улыбается он и это искренне.

Я опираюсь на лопату, чувствуя усталость в руках и некоторые покалывания по бокам, и дергаюсь, когда в нос ударяет запах полевых цветов.

Она здесь. Рядом. Стоит передо мной с деревом в руках и рассматривает яму.

Габриэль Уайт.

Она присаживается на корточки и будто бы не знает с чего начать. Я склоняю голову на бок, с интересом наблюдая за её действиями. То, как он пытается справиться с этим чертовым деревом.

– Серьезно? В первый раз сажаешь? – не сдержавшись, заговариваю я.

Она вскидывает брови и поднимает голову. Дерзость. Я вижу в её глазах раздражение.

– Хочешь вместо меня, умник?

Это вызывает у меня улыбку впервые за долгое время. В груди нарастает непонятное чувство. Я хочу еще. Хочу видеть её злой взгляд на мне. Хочу чувствовать её гнев.

Давай же, покажи, насколько ты еще жива.

– Горю желанием, не видно, что ли? – интересуюсь я, и вновь устраиваюсь поудобнее, чтобы наблюдать за её дальнейшими действиями.

Она пропускает мои слова мимо ушей, и пытается вновь сосредоточиться на хреновом дереве. Это забавно. Она кусает губы. Сомневается.

Мне хочется схватить это чертово дерево и отшвырнуть куда подальше, чтобы все её внимание было на мне, а не на нем.

– На мне цветы растут, или что? – вновь поднимает она голову.

– Жду, когда ты начнешь контактировать с космосом через землю, как в прошлый раз, – усмехаюсь я и жду дальнейшей реакции.

Она хмурится, будто не понимает о чем я.

– Что ты несешь?

– Ты так соединяешься с потусторонними силами? – интересуюсь я.

– Боже мой! – наконец-то до нее доходит смысл моих слов.

– Ну, тогда дай мне нормальное объяснение тем действиям.

Не давай никаких объяснений мне. Просто брось это чертово дерево и подойди ко мне поближе.

– Ты что, маньяк?

– Так меня еще никто не называл, – с моих губ срывается усмешка.

Она будто в замешательстве от того что я улыбаюсь и скорее всего сделала вывод, что я сумасшедший.

– Ну так? – жду я ответа.

– Я тебе ничем не обязана, – отрезает Габриэль.

– Мне? Нет. Дереву? Да, – кидаю я взгляд на хрупкое деревце в её тонких руках. – В воздухе он не приживется, смекаешь?

Габриэль опускает голову, и я буквально слышу её мысли. Я бешу её. Я раздражаю её. Кто я вообще такой, и какое право имею на разговор с ней? Это вновь вызывает улыбку.

– Эй, – голос рядом отвлекает меня, и я оборачиваюсь, поймав на себе взгляд Тео. – Я там нашел еще одно хорошее местечко, – указывает он рукой влево.

– Нам бы с этим для начала справиться, – кидаю я взгляд в сторону Габриэль, и замечаю то, как она довольная своей работой выравнивается, придерживая дерево одной рукой.

Отвечаю кривой улыбкой на её дерзкий взгляд, и принимаюсь засыпать яму, ловя на себе оценивающий взгляд. Какого черта она делает? Приподнимаю голову, и снова вижу её серые глаза. Она наклоняет голову на бок, приподнимая брови, и ждет.

Она решила, что теперь её время надо мной поиздеваться. Не тут-то было, милая.

– Идем, – выравнивается Тео, и смотрит на меня, в то время как я выпроваживаю взглядом ровные плечи.

Киваю и взяв лопату иду за ним, останавливаясь возле очередного дерева. Снова вместе раскапываем яму, пока нас не прерывает рыболов года, с панамой на голове, которая раскрывает его самое любимое увлечение.

– Тодд, Джеймс, – произносит Кроули, и листает бумаги в своих руках.

Я во внимании, рыболовная панама.

– Завтра обещают дождь, поэтому ты, Тодд, – он поднимает голову, будто убеждаясь, что я все еще здесь, – с мисс Страйк отправляешься в детский дом, для вручения подарков детям в честь дня независимости, а ты Джеймс вместе с Габриэль Уайт на…

Габриэль Уайт.

Меня это не радует. Меня не радует, что я не увижу её завтра.

– Мистер Кроули, – вставляет Тео, и я возвращаюсь в реальность из омута своих мыслей, – а можно мне с Полли?

Старик с подозрением смотрит на парня, кажется, так же как и я.

– Мы ведь уже работали в паре, – продолжает он, и лицо старика меняется. В его глазах доверие.

– Хорошо, – кивает Кроули. – Значит вы, мистер Тодд, с мисс Уайт отправляетесь завтра в детский дом.

Я в удивление для себя смотрю в её сторону, и понимаю, что завтра мне стоит провести несколько часов наедине с этой девушкой. С этой странной и дерзкой особой.

Но, больше меня интересует другой вопрос.

– Да ладно, – протягивает Тео, когда я оборачиваюсь к нему, – я же вижу, как ты на нее смотришь.

Я хочу опровергнуть. Мне не нравится то, как она на меня смотрит. Это неприятно. Будто бы это для меня постыдно.

Неужели гордость дала о себе знать, когда зашла речь о девушке, за которой ты беспрерывно следишь, Тодд?

Я закатываю глаза в ответ своим же мыслям и провожу ладонью по волосам.

– Тем более, – продолжает парень, – я уже давно подметил себе Полли. Задница у нее отличная, а вот у твоей девицы похоже проблемы с самой собой. Уж совсем она не разговорчива.

Моей девицы? Она, на хрен, не моя девица.

Джеймс берет лопату в руки и с огромным энтузиазмом начинает копать, будто бы через пять минут ему уже нужно быть дома. Наверное, именно поэтому мы заканчиваем посадку четвертого дерева с самой Полли Страйк и, вымыв руки, узнаем, что на сегодня работа окончена.

Возле выхода из парка останавливаюсь, чтобы найти ровные плечи и вздернутый нос, но натыкаюсь на довольную улыбку и сигарету между зубов Тео Джеймса.

Откуда в этом парне столько искренней радости? Или это настолько наработано и отшлифовано, что он даже не понимает где нужно остановиться?

– Слушай, а я не видел тебя ни разу в школе, – задумался Тео, подойдя ко мне.

– Я не учусь в школе, – тихо произношу я и поправляю рубашку, наблюдая за тем, как Габриэль разговаривает с Кроули.

Сначала она внимательно слушает, а затем ее лицо меняется. Я вижу, как появляются морщинки на ее переносице. Она недовольна услышанной информацией. Оборачивает голову в мою сторону, и я встречаю ее серые глаза на себе.

Попытка просверлить меня не удастся, Уайт. Даже у садовника рядом с тобой не вышло, учитывая, сколько дерьма я ему сделал.

Я поворачиваюсь к Тео, который поправляет шлейки рюкзака, и спрашиваю, где он живет.

Выясняется, что он живет через две улицы от меня, но я не припоминаю этого парня даже в юном возрасте. Хотя, я не только не припоминаю его, я не припоминаю достаточно большую часть своей жизни, которую из меня выбили достаточно болезненным путем.

– Идем, нам все равно по пути.

Я киваю и направляюсь за ним, все еще чувствуя на себе взгляд Уайт.

Не оборачиваюсь и так даже интересней.

Интересней игнорировать ее взгляды. Интересней не знать ее внутреннего гнева, который сейчас отражается в серых глазах.

– Будет не странно, если я спрошу, зачем ты записался на волонтерство? – поинтересовался парень, достав из кармана пачку сигарет.

– Было бы странно, если бы ты не спросил, – тихо отвечаю я, и пытаюсь не думать о сладостном дыме, который расслабляет все твое тело, стоит только вдохнуть.

Тео закуривает сигарету, и я снова вижу те шрамы. Они не дают мне покоя, как и тогда.

– Неприятное зрелище, правда? – замечает он мой взгляд, но на его лице улыбка. Это странно.

– Мне ведь не стоит спрашивать? – произношу я, пытаясь не смотреть в его глаза.

– А зачем? Ты ведь и сам знаешь ответ, – с легкостью произносит он. – Наверняка, все два часа волонтерства над этим размышлял.

Я сглатываю.

– Мне больше интересно знать, что случилось с тобой? – смотрит он на меня, с затем опускает взгляд на закатанный рукав, который теперь не скрывает шрамов в области вен. – У тебя иной взгляд. Не как у всех. Ты опасаешься, но и не боишься ступить за грань.

Он щурит глаза, останавливаясь на перекрёстке.

– Что такого с тобой могло произойти?

Я вновь вижу белые стены, заплаканное лицо мамы, его разбитую кровоточащую губу и пустые глаза в своем отражении.

Это вызывает у меня улыбку, и я вижу как, Тео делает шаг назад.

Верно, отойди.

– Ничего хорошего, – холодно отвечаю я.

Если бы была возможность, я бы и сам не хотел знать или помнить, что со мной произошло за этих чертовых полгода. Или же больше? Когда все это началось? Наверное, в тот момент, когда человек, которого я теперь ненавижу больше всего, ушел от нас.

И теперь он вернулся. Теперь он снова прикасается к ней, и нагло улыбается, будто ничего и не было.

Я сжимаю руки в кулаки, чувствуя, как начинают побаливать пальцы, и отвлекаю внимание на опустевшую улицу летним теплым вечером.

Перевожу взгляд на дом напротив, и замечаю девушку с длинными блондинистыми волосами. Она несколько раз стучит в дверь. Прислушивается. Еще раз стучит.

Я протягиваю руку, больше распахнув окно, и слышу, как она кого-то зовет.

– Бабушка? – этот голос я слышу впервые. Он обеспокоен.

Снова стучит в деревянную дверь, и подходит к большому окну, всматриваясь в стекло.

Спустя пару секунд отходит от двери и достает из сумочки телефон. Прикладывает к уху и ждет.

Я слышу, как звонит телефон в её доме, но никто не поднимает.

Может, что-то случилось?

Спрыгиваю с подоконника, и надеваю поверх белой майки серую байку. Спускаюсь по лестнице вниз, и на секунду останавливаюсь возле двери, не понимая, зачем я это делаю.

С каких пор мне не наплевать на то, что происходит вокруг?

Эти мысли не останавливают меня, и я толкаю входную дверь. Она все еще там, на крыльце, с телефоном в руках ходит из угла в угол. Направляюсь в ее сторону, в тот момент, когда она снова стучит в дверь, и останавливаюсь возле ступенек, разделяющих нас на пару метров.

– Помочь? – спрашиваю я, и она вздрагивает, обернувшись ко мне.

На её лице явное недоумение.

– Ты что здесь делаешь? – хмурится она, но её волнение все еще заметно.

– Я живу напротив, – поясняю я, и её брови ползут вверх.

Да, милая, не следует расхаживать в одном полотенце возле окна.

– В чем дело? – спрашиваю я, не обратив внимания на минутную паузу.

– Ни в чем, – отрезает Габриэль.

Я хмыкаю. Ну и хрен с тобой, золотая рыбка.

– Окей, – тихо произношу я, и разворачиваюсь, что бы уйти, как слышу её голос.

– Постой, – кажется, она еще тысячу раз проклянёт себя за то, что остановила меня.

Оборачиваюсь лицом к ней, и замечаю, как неуверенно она пытается заговорить.

– Моя бабушка одна дома, и она не открывает. Я пыталась позвонить, но никто не берет трубку. Ключей у меня нет и… – она запинается. Ей не нравятся её мысли, – не поможешь мне залезть в окно?

Теперь, кажется, мои брови ползут выше некуда.

– Хорошо, – отвечаю я, хотя сам толком не понимаю, что меня ждет.

Она спускается по ступенькам, и обходит дом справа, указывая, чтобы я шел за ней.

И вот какого хрена мне не сиделось дома?

Подхожу к ней, когда она смотрит в приоткрытое окно второго этажа её дома.

И как я на хрен тебя так высоко подсажу? Триллеров пересмотрела?

Она скидывает с плеча сумочку, снимая джинсовую куртку с ровных плеч, и на несколько секунд исчезает за домом, вернувшись с плетеным из лозы креслом, поставив его возле стены дома.

Чувствую, сейчас начнется веселье.

– Ты подумай, как все продумала, – вырывается с моего языка, и я вижу, как сужаются её глаза. Я её раздражаю.

– Пока ты стоишь и остришь, мог бы уже и помочь, – выдавливает она из себя, и подходит к стулу, нервно теребя тонкий краюшек летнего платья.

Я закатываю глаза, и стягиваю с себя серую байку, откинув ее в сторону.

Залезаю на стул, и она становится рядом.

Твою мать, и что я должен делать?

Перестаю нормально соображать, потому что в нос ударяет запах полевых цветов.

Подставляю руки, и она становится на них ногами, держать за мои плечи.

Почему она такая легкая? Ты вообще питаешься, мисс-связь-с-космосом?

Резко убирает руки с моих плеч, и хватается за подоконник приоткрытого окна. Левая нога ступает на мое плечо, и я округляю глаза от оставленного следа на моей, черт побери, новой майке.

Давай, детка, поставь вторую ногу на другое плечо и я смогу увидеть то, что ты прикрываешь полотенцем.

Вес исчезает с моих плеч, и я поднимаю голову, заметив, как она проскользнула в окно.

Тишина. Нет испуганных криков или истерики. Значит, все хорошо?

Слажу со стула, подобрав свою байку с земли, и заодно забираю её вещи.

Чертова джинсовая куртка тоже пахнет полевыми цветами и чем-то свежим, воздухом после ночного дождя. Мне это нравится.

Оглядываю свою майку и жалею что не надел что-нибудь менее привлекательное.

Останавливаюсь возле лестницы и поднимаю голову именно в тот момент, когда старушка на крыльце поворачивает ключ в двери.

Ну, охренеть теперь!

– Бабушка, – Габриэль набрасывается на бедную старушку, которая, кажется, ходила в магазин.

Уайт что-то шепчет ей на ухо, и та направляется в дом, оставив нас наедине.

Вот и настал тот тысячный момент, когда она жалеет, что попросила моей помощи.

Я закидываю её вещи на перила крыльца, и стягиваю белую майку, оголяя свой торс. Её влажные губы приоткрываются в изумлении, а я не останавливаюсь и комячу её в своих руках.

– «Спасибо» я так и не услышал, – замечаю я. – А это постираешь, и вернешь, – кидаю я майку, поверх её вещей. – Только, ради бога, если уж будешь её носить, то поверх оголенного тела.

Её глаза округляются еще больше, а щеки приобретают румянец.

Давай же, скажи. Скажи хоть что-нибудь. Но она молчит, и я закатываю глаза.

– Увидимся завтра, Габриэль Уайт.

Закинув байку на плечо, я разворачиваюсь и ухожу.

Да что, черт побери, с ней не так? Почему половина из девушек, которых я знаю, или разозлились бы от того, что я сделал, или уже бы давно висели на моей шее. Но не она.

Кажется, её больше волновал шрам на левом боку, чем то, что я швырну ей свою майку.

Глава 2.

– Не хочешь нормально поесть? – проговаривает где-то рядом голос, и я поднимаю голову, встретив лицо своей бабушки.

– Я нормально ем, – отвечаю я, и опускаю голову.

Затылок все еще побаливает, будто бы я упал с чертовой лестницы и ударился всеми возможными частями тела. Наверное, из-за того, что мало спал. А точнее, не спал совсем.

– Ты совсем мало ешь.

– Раньше тебя это не волновало, – огрызаюсь я.

На меня накатывает внезапная волна ненависти. Какого черта она ко мне лезет прямо сейчас? Лучшего времени не могла найти? Например, тогда когда я нуждался в ней.

– Джей, ты не понимаешь…

– Что я, черт побери, не понимаю? То, что ты предложила ей тогда? То, что тебе было плевать на последствия? – я подрываюсь из-за стола, позабыв о тяжести в затылке и боли по всему телу. – Я до сих пор не могу поверить в то, что ты так поступила.

Эти слова у меня вырываются будто глубоко изнутри. Будто до этого они были придавлены или прибиты намертво. Задавлены страхом, смешанным с ненавистью.

Белинда смотрит на меня с широко распахнутыми глазами, и я помню этот взгляд.

Именно тогда, в её голову взбрела та идиотская идея.

Когда же подействует, эта чертова таблетка?

Громко задвигаю стул. Не специально, само по себе так выходит.

Накидываю капюшон серой байки на голову, потому что на улице моросит дождь и, хлопнув входной дверью, оказываюсь на крыльце дома. Прохладный воздух ударяет в лицо, и я кажется, начинаю приходить в чувства, разжимая кулаки.

Смотрю на дом напротив, и вспоминаю вчерашний вечер. Её серые глаза и вздернутый нос.

Мысль о ней отгоняет внезапный приступ гнева, который настиг меня минуту назад и я выдыхаю застоявшейся ком в горле. Вновь прикрываю глаза, прислушиваясь к шуму, и слышу стук каблуков, слишком громкий и знакомый, который отдает ударами в висках.

Я открываю глаза и вижу перед собой Габриэль Уайт.

Она смотрит на меня с осторожностью, будто бы я причиню ей вред даже стоя в нескольких метрах. Светлое пальто, скрывает довольно милое платье, а на ногах кремовые туфли на каблуках. Те, со знакомым стуком.

– Ничего не забыла? – проговариваю я, все еще глядя на чертовы туфли.

Поднимаю голову, чтобы взглянуть на её реакцию и вижу, как она хмурится в непонимании.

– Я бы понял, если бы ты сейчас была в ней надета, но, увы, – я разглядываю её внешний вид. – Где моя майка?

Габриэль закатывает глаза, и я замечаю, что сегодня её волосы выглядят иначе. Накрученные идеально лежат на ровных плечах. Где-то я уже видел это пальто.

Задумываясь, опускаю голову ниже, и замечаю большую сумку возле её ног.

– Это еще что? – спрашиваю я, спускаясь по лестнице.

– Подарки для детей, – проговаривает она и наклоняется, чтобы взять сумку.

Опережаю ее, схватив сумку, и замечаю удивленный взгляд на себе.

Ну, вот какого хрена она на меня так смотрит? Я выпрямляюсь, глядя в серые глаза, и жду объяснения. Но его все нет. Она для меня закрыта. Она не как все. Она смотрит иначе и молчит.

Будто бы ждет, что я скажу что-то важное для нее, но расстроившись, отводит взгляд и вздыхает.

– Как далеко нам ехать? – спрашиваю я.

Я хочу слышать её голос, а не тишину.

Она будто анализирует тон моего голоса, и уверенная что я не причиню ей вреда, отвечает:

– В минутах пятнадцати на автобусе, – выдыхает она, поправляя волосы, а затем и лямку на своем плече.

– Фотографируешь? – замечаю я фотоаппарат.

Давай, же, Уайт, поговори со мной, или я перейду на другие меры нашего общения. Мне это не сложно. Но она будто слышит мои мысли и вновь отвечает:

– Да, немного, – на её лице появляется еле заметная улыбка, и я удивляюсь.

Странно, но мне это приятно.

Она будто замешкавшись в этом молчании, делает несколько шагов вперед, обходя меня, и я понимаю, что пора идти на автобусную остановку. Пока иду за ней, с каждым шагом прислушиваюсь к стуку каблуков. Она напоминают мне что-то.

Вижу все как тогда. Белый кафель, стройные ноги и светлый плащ. И эти туфли. Чертовы туфли.

Этот отрывок воспоминания или же сна не дает мне покоя, как и многие другие, которые посещают меня каждый день. Я не знаю их, я не помню их.

Заходим в автобус, и я сажусь на сиденье рядом с ней, как замечаю её осторожный взгляд на одном из парней спереди. Он поднимает голову, и заметив её улыбка исчезает с его лица.

– Довольно интересное зрелище, – проговариваю я, заметив, как она начала ерзать. – Кто кого бросил?

– Что? – оборачивается она ко мне.

– Ты так смотришь на него, будто все еще сохнешь по его сладостному голосу, – проговорил я, будто строку из книги.

Она закатывает глаза и качает головой.

– Если это не так, то почему твои зрачки расширились?

– Я не записывалась на прием к психотерапевту, Тодд, – впервые произносит она мою фамилию, и я вскидываю брови.

Я вскидываю подбородок, приняв это для себя как вызов. Интересно. Очень интересно.

– Тогда не веди себя как маленькая девочка, Уайт, – холодно произношу я. – И ответь на вопрос.

– Никто никого не бросал, – хмуря брови, отвечает она. – Мы с ним не встречались.

– Дружеский секс? – вскидываю я брови, а её щеки густо краснеют.

– Как мерзко, – отворачивается она.

– Говорит девушка, которая краснеет перед парнем, с которым был секс, – усмехаюсь я. – Или же…

– Или же! – обрывает она меня.

Её реакция заводит меня.

– Хочешь, я заставлю его ревновать? – спрашиваю я с усмешкой.

Она начинает смеяться. Настолько искренне, что у меня по телу бегут мурашки. Я давно не слышал такого смеха.

– Что? – хмурясь, спрашиваю я.

– Ты сможешь сделать это, только если у тебя есть интерес к мужчинам. Например, к его другу что рядом.

Он гей? Я вскидываю брови и оборачиваюсь в его сторону. Он смотрит на меня так, будто бы знает достаточно долго. Будто бы он имеет полное право смотреть на меня так.

– А ты понравился Нейтану, – улыбается Габриэль, подмигнув парню.

Это загоняет меня в тупик. Откуда тогда такая реакция? Откуда смущение и расширенные зрачки?

Автобус останавливается, и я понимаю, что пора выходить. Закидываю сумку на плечо и пропускаю её вперед, проходя мимо парня по имени Нейтан. Он смотрит на Габриэль как на обед, и я готов поспорить, что в его мыслях не чертов друг что рядом.

– Ты меня обманула, – закатываю я глаза, закинув сумку на плечо. – Он не гей, Уайт.

– Ты бы видел свою реакцию, – усмехнулась девушка и откинула назад блондинистые волосы.

Она опускает голову, поправляя платье, и выпрямляется, смотря на высокое здание перед собой.

– Так что у тебя с этим Нейтаном?

Эти вопросы лезут из моего рта сами по себе, что не совсем радует.

– Он был общим другом меня и моего парня, – спокойно отвечает она, смотря вперед перед собой.

– Хм, – я останавливаюсь, чтобы поправить сумку, и она оборачивается ко мне. – А где сейчас твой… парень?

– Он умер, – тихо отвечает Габриэль Уайт, смотря мне в глаза.

На несколько секунд я теряю дар речи, именно до тех пор, пока она не разворачивается и не продолжает путь. Я хочу знать еще. Причину его смерти, и как давно он умер. Но это нагло, слишком нагло даже для меня.

Теперь мне кажется понятна причина её молчания, но она недостаточно доказана, чтобы я смог в её поверить. Может, она врет? Снова шутит?

А разве с таким шутят? Этот мир полон дерьма, Тодд, так что да. Шутят.

Она толкает стеклянную дверь, и мы заходим в вестибюль. Здесь просторно и светло. Даже слишком уютно, от чего меня посещает непонятное чувство. Хочется здесь остаться. Будто бы здесь меня примут таким, каковым теперь являюсь.

– Мисс Уайт, – дружелюбно улыбается девушка, и косится в мою сторону осторожным взглядом.

Верно, именно так и смотри. По-другому вы не научились смотреть на таких как я.

– Мы не опоздали? – тихим голосом поинтересовалась Габриэль.

– Нет, – улыбается девушка. – Вы прибыли вовремя. Идемте за мной.

Я двинулся вслед за Габриэль, оглядываясь вокруг, и замер возле нее, когда мы остановились возле стеклянной двери. По ту сторону на полу в горах игрушек сидели маленькие дети. Их было несколько. Шесть девочек и три мальчика. А, нет, четыре.

Я склонил голову на бок, пытаясь разобраться, почему тот сидит один. В углу с машинкой в руках. У него темные волосы и бледноватая кожа. Он будто чужой среди них.