Текст книги "Яксил Тун (СИ)"
Автор книги: Алеся Дробышева-Бальдассари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 5. Цена славы
Сияющий полдень. Воздух наполнялся терпкими ароматами поздней весны. Небо было пронзительно голубым и безоблачным. Юркие ласточки рассекали острыми крыльями податливый, прохладный воздух, не успевший остыть еще с раннего утра. Неугомонное пение птиц больше походило на бесконечную трескотню, призванную оттеснить соперника в праве на продолжение жизни. Дурманящее благоухание цветущей акации плотно смешалось с сырым запахом широкой реки. В это время года Мемнония покрывалась плотным одеялом из цепких водорослей ряски. Смешиваясь с мелким прибрежным песком, она норовила облепить не только подошвы обуви, но и всю одежду. Острые края растения частенько разрезали кожу, оставляя маленькие незаживающие ранки.
Маленький мальчик лежал навзничь, не по своей воле вдыхая запах промокшего песка. На этот раз он смешивался не только с водорослями, но и с его алой кровью. Небольшие ладони испачкались, пытаясь собрать разбросанные вокруг ракушки. Сегодня Дин-Сою исполнилось восемь лет. Накануне от него отказалась очередная семья, стоящая в очереди по обязательному усыновлению клонов. Мальчишка проплакал всю ночь и выглядел еще более некрасивым, чем обычно. Далеко не всем полагались полезные мутации. Майфу же досталось то, что досталось и он рос тихим, болезненным ребенком. Будущих родителей не интересовал невысокий, худенький, откровенно некрасивый мальчик. Бросающаяся в глаза нескладность многих отталкивала. Бесконечная травля сверстников из детдома преследовала Майфа по пятам. Давно уже прекратив спрашивать себя в чем истоки подобной ненависти, он старался сторониться особо злобных задир.
Дети бывают жестоки, и сегодня Майфу не повезло. Обозвав соплей на подошве, Вертон, главный заводила класса, ударил его в живот. Остальные тут же поддержали травлю и отовсюду посыпался град болезненных ударов. Мальчик упал на песок. Кто-то рывком стянул рюкзак с поделками из ракушек и стопкой рисунков. Дальше — хохот и звук рвущейся бумаги. Дин-Сой не смел поднять голову, так и оставшись лежать навзничь. До тех пор, пока окончательно не затихнут голоса удаляющейся оравы детей. На этот раз он даже не плакал. Просто молча поднялся и начал собирать промокшие клочки, бывшие когда-то разноцветными иллюстрациями. Стереть из-под носа струящуюся кровь так и не получилось. Только больше испачкались рукава синей куртки. Наверняка, сегодня все обязательно повторится. Если разозлить Вертона, то это надолго.
Тягучий день никак не хотел завершать даже свою первую половину. Минуты медлили, растягиваясь до бесконечности. Прошло всего несколько часов, но казалось, что целая жизнь. Дин-Сой пропустил уроки, не пришел обедать в столовую. Опасаясь новых побоев, не появился он и в общей комнате. Мальчик просто бродил по побережью вдоль безлюдной тропы и опасливо прислушивался к возгласам играющей где-то вдалеке детворы. Наивно было предполагать, что это хоть как-то могло помочь. Не успело солнце начать свой долгий путь к вечеру, как спасаться пришлось снова. Опять нестись по берегу реки, преодолевая сопротивление зыбучего, вязкого песка. Он знал, что убегать бесполезно. Что чем дольше оттягивается болезненный момент, тем злее становятся его преследователи. Дин-Сой упал. Знакомым, практически заученным движением согнулся пополам и закрыл голову руками. Начал считать секунды до первого удара. Этими бесполезными цифрами Майф хотел заглушить в себе тот мертвящий страх, что сковал тело. Смертность среди детей в казенных домах была безумно высока. Никто не знал, наступит ли следующий день.
Пять секунд, десять. Пятнадцать. Ничего не происходило. Не последовало ни единого удара. Ни в грудь, ни в живот, ни в лицо. Только биение сердца отдавалось в висках, заглушая все окружающие звуки. Сквозь его тяжелый набат с трудом прорвались чьи-то протяжные стоны.
— Эй, пацан! Помощь нужна? — послышалось над головой.
Высокая и крепкая, она загораживала солнце головой. Прямые, черные и жесткие волосы разметались по широким плечам. Смеющиеся миндалевидные глаза испускали жгучие искорки. Облегающий коричневый комбинезон давно стал ей не по размеру. Обнаженные щиколотки торчали, поражая своей мучнистой белизной. Рядом валялись побитые обидчики, плюясь собственной кровью.
Почему она выбрала его? Почему не прошла мимо, как это всегда делали остальные? Что такого было в маленьком нелюдимом мальчишке, что высокая, стройная и сильная девчонка взяла его под свое крыло, не прося при этом ничего взамен? Майф не смог этого понять даже спустя множество лет.
Виктресс тогда стукнуло двенадцать, и девочка уже выступала на детских Аренах. Готовясь стать храмовницей, она имела множество полезных генетических модификаций. Крепкие мышцы, кости и идеальное здоровье. До десяти лет воспитывалась в детдоме резервации. Проходила начальную подготовку по основным боевым дисциплинам. Для таких, как она, будущее уже заранее определялось. Такие, как она, становились бойцами элитных орденов. Наверняка, так бы случилось и в этот раз, если бы не снижение квот на рекрутирование. У Виктресс так и не появилось сопротивляемости. Она попала под сокращение одной из первых. Резервацию пришлось покинуть. Девочка, а впоследствии девушка и красивая женщина пронесла обиду на храмовников через всю свою яркую жизнь. За то, что они ничего не сделали для того, чтобы забрать ее из чужого, враждебного места и за колющее, холодное одиночество.
Смешные, нелепые по-детски рисунки Виктресс всегда хвалила. Любила сидеть на большой коряге их секретного штаба и поглощать большие, рыжие апельсины. Подпевала Майфу своим нескладным, абсолютно лишенным какого-либо слуха голосом и улыбалась своей жизнерадостной улыбкой с крепкими зубами. Имела скрипучий, басистый смех. Относилась к Майфу как к младшему брату, так и называя его — «младший». Она была его преданным фанатом и самым первым зрителем. Простая, прямая и открытая. Ни разу за всю свою жизнь Дин-Сой не слышал, чтобы Виктресс жаловалась на что-либо. Только иногда случалось, что ее предавали мужчины и она страдала мягко, сердечно, чисто по-женски, несмотря на всю свою внутреннюю и внешнюю силу. В такие моменты они всегда находились рядом. Снова гуляли по побережью, захватив с собой большой пакет с апельсинами. Больше молчали, чем говорили. И в это время слаженный хор птиц походил на танец тонких голосов, призванный воспеть возможность продолжения жизни.
Арена. Дин-Сой отключился от сетки вещания. В эту секунду Хортрон разрывал на куски самую важную часть его жизни. Цвет алой крови яркой вспышкой впечатался в память. Мужчина вздрогнул. Включился свет.
— Ах! Дорогой! Ты опять сидишь один в кромешной тьме? — послышался суетливый, немного холеричный голос Фроггуар Доллин.
В помещение ворвалась хорошо слаженная суматоха. С дюжину проворных помощников сразу принялись наводить должный порядок: выставлять свет, двигать стулья, включать мерные голограммы, накрывать стол для расслабляющего чаепития после долгого дня. Несмотря на поразительную трудоспособность, женщина и дня не могла прожить без расслабляющего мятного чая с небольшой долькой лимона. В любое время суток она находила минутку, а то и две для этого поистине животворящего напитка.
— Птичка моя! — на лице Дин-Соя мгновенно появилась лучезарная, ослепительная улыбка, — И дня не могу без тебя прожить. Жду во тьме и печалюсь!
— Да ты натуральный разбойник! — довольно проверещала Фроггуар на явный сарказм с небольшим оттенком лести.
Давние приятели плавно сошлись. Слегка коснулись кончиками пальцев рук друг друга и обменялись тройным воздушным поцелуем. Выполняя устоявшийся ритуал приветствия, никто из них не притронулся к щеке другого.
— Представляешь, они анонсируют осязаемые голограммы. Что будет с модельным бизнесом? Все же коту под хвост! — страдальческим тоном проныла Фроггуар, с нескрываемым удовольствием протягивая руку к чашке горячего мятного чая, — Этот ширпотреб вытеснит даже самую дешевую транс-ткань.
— Брось, ты слишком талантлива, чтобы беспокоиться о подобных пустяках.
— В том-то и беда! Теперь настоящий талант вытеснит толпа бездарных самоучек, — поморщила вздернутый носик Фроггуар и демонстративно, глубоко вздохнула. — Народ же безмозглое стадо. Подхватит то, что маячит перед глазами и проглотит без раздумий.
— Вот тут ты права, — театрально закрыл рукой глаза Дин-Сой. — Бездарности так и наступают на пятки, а сами и двух слов связать не могут! И что в итоге? В моде дикое косноязычие!
Обязательный обмен любезностями протекал на фоне хлопотливой трансформации окружающего. Незаметный при отсутствии освещения глянцевый подиум сразу вспыхнул линейными разметками. Заполняя пространство мнимым присутствием, зажглись податливые даже взмаху руки голограммы. До их появления помещение выглядело пусто, бедно и несколько сиротливо. Теперь же все пестрело и искрилось, вызывая у непосвященного взгляда больше недоумение, чем восхищение. Кое-где голограммы громоздились одна на другую, благополучно забываемые сортироваться. Во всем этом виртуальном хаосе ярким пятном физической реальности отпечаталось ярко-голубое платье, полы которого даже при свете смахивали на бурную пену водопада.
После того, как мастерская полностью перешла в функциональное состояние, большая часть свиты Фроггуар чудесным образом куда-то испарилась. Остались только пара человек, заботливо пододвигающих стулья к столику для чаепития, стоявшему аккурат напротив подиума.
— Баргет, милый, чего же ты стоишь? — проверещала бархатным голоском Фроггуар, — Ты теперь законный гражданин! Иди с нами пить чай.
Подойдя вплотную к пареньку, зашедшему вместе с Медеей и Ашерой, Майф легонько его обнял, добродушно похлопал по плечу и мягко направил к столику. Довольный юноша улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой и присел рядом с миловидной женщиной. Посмотрев на него поверх своих круглых очков в тоненькой золотой оправе, Фроггуар также расплылась в улыбке. В этом ответном жесте читалась какая-то особая благосклонность, граничащая с глубокой сентиментальностью. Непосредственность паренька обезоруживала Фроггуар. Она определенно признала в Баргете любимчика.
— Ну что, ты уже выступаешь с Майфом? — задала риторический вопрос Фроггуар.
— Да...
— Девочки, да что вы стоите? — сразу перебив паренька, фыркнула Фроггуар в сторону Медеи с Ашерой, — руки в ноги и переодеваться!
Получив нечто, отдаленно напоминающее кучу ниток с кусочками ткани, девушки вздохнули и удалились в примерочную. За ними последовали вездесущие, прилипчивые помощники. Однако, получив отмашку от чернокожей бестии, все же немного отстали.
— Наш дуэт — гроза рейтингов, — не без доли гордости сказал Майф, кидая второй кубик сахара в чай.
— О, Баргет! Как тебе эскиз костюма для показательных выступлений? — кокетливо спросила Фроггуар, блестящими глазами взглянув на паренька, — Думаю, в нем ты будешь неподражаем.
Высокий костюм из жесткого, гладкого материала, больше похожего на резину, красовался на самом видном месте. Располагался он ближе к центру мастерской, недалеко от самого подиума. Ловко лавируя между нагромождением голограмм, он имитировал идеально сложенное мужское тело. Не слишком худое, но и не слишком грузное. Серый, с еле заметным голубым металлическим отливом, он насчитывал с дюжину сияющих полосок, глубоко посаженных в ткань. Голограммы дополняли будущие группы мышц мелкими зеленоватыми полигонами. В костюме все было настолько точно выверено, что он совершенно не вписывался в окружающую обстановку. Техническая часть создания одежды являлась единственным местом, где Фроггуар соблюдала строгий порядок.
— Этот костюм кажется мне безупречным, — чистосердечно ответил Баргет без всякой толики лести, — Только вы можете неидеальное тело превратить в нечто совершенное.
— Ты слышал, Майф? Нечто совершенное! — засмеялась женщина, сразу отпив из кружки успевший стать теплым чай и сверкнула глазками. — Просто прелесть! Тебе на ноги наступает, шельмец!
— Способный ученик, — усмехнулся Дин-Сой, — удивительные эти земляне. Всего трое, а сколько потенциала.
— Ну, а младшенькие подрастут?
Ничего не ответив, мужчина задумался. Утечет сквозь пальцы еще не один год, прежде чем дети смогут заинтересовать требовательную публику. Вполне возможно, мода на удивительных пришельцев к тому времени успеет сойти на нет. На Олимпе славы удержаться смогут далеко не все. Наступило мгновение неловкой тишины.
— По крайней мере, у них будет больше времени, чем у нас, — с максимальной естественностью произнес Баргет, стремясь наполнить освободившееся пространство, как тому учил его Дин-Сой, — постигать азы мастерства вот так, в пылу событий, очень сложно.
Одобрительно улыбнувшись, шоумен мягким движением принял вторую чашку ароматного чая из осторожных рук помощника. В груди что-то екнуло. Мужчина глубоко вздохнул, пытаясь подавить вырывающиеся изнутри ноющее чувство. Он уже давно привык к неуправляемым перепадам настроения. Неустойчивый характер располагал к повышенной сентиментальности, грусти и меланхолии. Иногда — истеричности. После смерти Виктресс все усугубилось. Приоткрылась завеса чего-то очень тяжелого, доселе неизведанного. Это что-то требовало к себе внимания, несмотря на все попытки отвести взгляд. Эмоции, ранее накрывавшие стихийно, и так же быстро проходившие, в последнее время застревали в душе острыми занозами. Сиюминутная боль встала в один ряд с болью многолетней давности. Будто приоткрылась давно закрытая дверь, от которой старательно прятались ключи. Забытая, запечатанная, уничтоженная, она стремилась вырваться наружу. Прикасаясь к воспаленному нарыву, мужчине начинало казаться, что все вокруг не настоящее. Его жизнь — не настоящая, его достижения — не настоящие, весь мир вокруг — не настоящий. По-настоящему реальна только эта боль.
— Если честно, насчет этой бледненькой я как раз сомневаюсь, — сказала Фроггуар, — абсолютно не медийная личность. Вытащить что-то из нее просто нереально.
— Не забывай, что сейчас рейтинги дает титул, — деловито ответил шоумен, вновь лучезарно улыбаясь.
— Думай, Баргет, думай, — томно склонила голову в сторону паренька Фроггуар, — титул можно хорошо продать, но еще лучше обналичивать его в течении жизни.
Слушая отдаленные звуки разговоров, Медея сидела на лавочке, предназначенной для одежды. Явно не стремясь следовать примеру Ашеры, она лишь наблюдала, как та мается с тугими застежками. Стоящие у входа в примерочную надзиратели, порою, порывались проникнуть внутрь, но каждый раз их встречал испепеляющий взгляд темнокожей бестии. Впрочем, помощники Фроггуар и сами ее не особо жаловали. Ашера слишком активно пыталась оградить Медею от лишних переживаний, поэтому иногда обходилась с сотрудниками Фроггуар слишком резко. Для них девушка так и осталась клиентом с крайне отвратительным характером.
— Переодевайся, не сиди.
— Не хочу. Мне не нравится.
— Мало ли что тебе не нравится? Так надо.
— Все что-то от меня хотят.
— Не капризничай. Думаешь, мне самой это нравится?
— А если не нравится, зачем делаешь?
— Потому что так надо, — утвердительно повторила Ашера, — А Дин-Сой вообще сказал, что твои рейтинги держатся до тех пор, пока черные волосы не вытеснят седину.
— Покраситься всегда можно.
— Ты же знаешь, что нельзя. Марс этого не любит.
— Никто же не узнает.
— Узнает, — бросила Ашера, — Вставай и напяливай костюм.
Надувшись, Медея соскочила с места. Тут же ей в руки прилетел скомканный комок ткани, больше похожий на смятое белье. Фыркнув, девушка начала разматывать куцые пожитки.
Плавно проведя рукой по датчику у бедра, Ашера немного вздрогнула. Видимо, он отвечал за трансформацию какой-то части костюма. Подробности их работы объясняли множество раз, но девушка все равно не смогла ничего запомнить. Особенно, когда правки вносились по три раза на дню. Все это уж слишком сильно отличалось от простой, незамысловатой армейской одежды.
— Брр, жуть какая, — поморщилась Ашера, когда по ноге поползло черное нечто, плотно облегая кожу.
Блестящая и немного липкая, ткань остановилась чуть выше правого колена. В такие моменты у Ашеры создавалось ощущение, что ее ноги пытается поглотить какое-то земноводное, широко раскрывая свою пасть. Из-за неприятных ощущений совсем не хотелось нагибаться. Поэтому девушка натягивала на левую пятку что-то бесцветное, прыгая на одной ноге.
— А я теперь, оказывается, скользящая, — задумчиво сказала Медея, удрученно глядя на свой костюм в руках, — Фальх меня в прошлое хочет отправить. Землю спасать.
Взглянув на Медею, Ашера выпучила глаза и не нашлась что ответить. Подпрыгнув на одной ноге еще пару раз, она не удержала равновесие и грохнулась на пол.
В примерочную тут же ворвались пара человек и принялись поднимать потерпевшую. Поднялась суета. Она привлекла внимание тех, кто сидел за столиком.
— Что тут происходит? — запричитала Фроггуар, отодвигая завесу на входе, — Нет же, дорогая, теперь это работает не так. Ты забыла? Почему вы ее оставили?!
Зажглись отражающие элементы. Теперь вместо бархатных стен примерочной мерцали зеркала, искажающие голубоватый узор стен. В одно мгновение в примерочной оказалось огромное число людей. Иллюзия слишком быстро обрела форму. Одна из фигур требовательно уперла кулаки в бока. На тоненькой шее копии слегка дернулось ожерелье из полных оранжевых жемчужин. Тщетно пытаясь реабилитироваться, ассистенты Фроггуар старательно запорхали вокруг Ашеры. Но и без этого было понятно, что взбучки не избежать.
— Милая, а ты почему все еще в этих ужасных джинсах? — с некоей долей недоумения взглянула на Медею Фроггуар, немного спустив очки на вздернутый носик.
— Я это не надену, — спокойно ответила девушка.
— Не поняла, это как так?
— Для меня это слишком откровенно.
— В смысле — откровенно?
— Вульгарно.
Глядя прямо в упор на землянку, Фроггуар пару раз хлопнула глазами. Потом покрылась красным, возбужденным румянцем и задрожала.
— Я больше не могу с ней работать! — взвизгнув, женщина развернулась и выбежала прочь из мастерской.
— Что ты сделала?! — раздраженно воскликнул Дин-Сой, вихрем ворвавшись в примерочную.
Жестом дав понять ассистентам Фроггуар, что справится сам, шоумен принялся догонять давнюю подругу.
Длинный, светлый коридор. Стены, усыпанные бриллиантами. Под ногами — бархатный ковер. Она стояла под массивной картиной, на которой была изображена стройная девушка. Сидящая на мраморных ступеньках какого-то замка, она устремляла свой взгляд куда-то вниз. Пышные черные ресницы выделялись на белоснежной коже с ярким красным румянцем. Робкая зелень, пробивающаяся сквозь твердый камень, то и дело норовила зацепиться за пышное платье нежного алого оттенка. Острые плечи оголились, небрежно сбросив с себя полупрозрачную накидку. Больше похожая на легкую дымку, она сливалась с возникшей в воздухе пеленой. Фроггуар нервно курила. Она никогда не делала этого в мастерской. Ткань легко впитывала запахи.
— И это не в первый раз, — возмущенно выпалила Фроггуар, — Я все время иду ей навстречу. А она? Вульгарно! Понимаешь? Она назвала мои шедевры дешевкой!
Дым, заполнивший воздух, закружился причудливыми узорами. Сказать, что Фроггуар была расстроена — означало не сказать ничего. Сегодня у нее был тяжелый день и капризы Медеи стали последней каплей. Назревала истерика. Полные розовые губки дрожали, готовые вот-вот скривиться в плаксивой гримасе.
— Нежная ты моя птичка, — покачал головой Майф, сцепив ладони между собой.
Несмотря на всю свою эмоциональность, Майф относился к подобным ситуациям более прозаично. В отличие от Фроггуар, мужчина не имел ни связей, ни богатой семьи. Путь к славе был тернист, и еще на заре своей карьеры он научился не принимать близко к сердцу критику в свой адрес. Фроггуар же вышла из династии более, чем влиятельной, получив путевку в большой бизнес невозвратным авансом. Мало кто осмеливался усомниться в ее таланте. Женщина не привыкла к капризам и недовольству.
— Сама посуди, — мягко начал шоумен, — что они видели в своем космосе? Сплошную муштру да промывание мозгов. Подобно скоту на пастбище, эти дети не способны отличить траву от изысканного блюда лучшего шеф-повара. Котеночек мой, будь более снисходительными к посредственностям.
Сделав глубокий вдох, а затем густой, мутный выдох, Фрогууар взглянула на Майфа. В ее глазах заблестели слезы.
— Ты так думаешь? — дрогнули розовые губки.
— Конечно!
— Заказы на мои изделия бронируются за полгода. Куча нищебродов стремятся со мной поработать. Для них это билет в новую жизнь. Я — бренд. Знак качества. Такие как она в очереди стоят, чтобы мне отлизать, — обиженно сказала женщина, — Паршивка.
— Ну, ну, моя дорогая, — Дин-Сой взял в изящные, унизанные кольцами пальцы милое личико Фроггуар и смахнул пару крупных, прозрачных слез, — не стоит так печалиться из-за пустяков. Я все улажу.
— Сделай это для меня, — шмыгнула носом женщина.
— Только без потопа, — улыбнулся мужчина, коснулся кончика вздернутого носика и направился обратно в мастерскую.
К тому времени Ашеру уже успели переодеть, выставив прямо посреди подиума. Девушка покорно ждала, периодически стараясь почесать в различных местах тела. Медея все еще находилась в раздевалке, не зная, что предпринять. Когда внутрь вошел Дин-Сой, она тревожно соскочила с полок. Мужчина спокойно взял причитающийся ей костюм и резко протянул вперед.
— Господин Дин-Сой, я не хотела...— обескураженно начала девушка, но ее сразу перебили.
— Упрямая, своенравная девчонка! — взвинтился шоумен, — Знаешь, кто ты?
— Кто?
— Никто!
— Я...
— Твои рейтинги ниже всех. Где дерзость? Яркость? Сексуальность?! Что ты можешь предложить зрителям?! — распаляясь, Дин-Сой не давал вставить и слова, — Ты способно только упрямиться и вставлять нам палки в колеса! Пастушки с корзинками из цветов были популярны в прошлом десятилетии, но точно не сейчас. Оставь это храмовницам, которые целыми днями пекут пирожки да вычесывают котов!
— А что плохого в котах?... — втянула голову в плечи Медея.
— Я устал тебя тащить. Мы все устали! Хочешь билет в лучшую жизнь? Сделай что-нибудь для этого, неблагодарная ты девка!
— Я стараюсь...
— Плохо стараешься, — глаза Дин-Соя блестели, — Фроггуар — признанный всеми модельер. Только она сможет оживить твою убогою серость. И поверь, лучшего в твоей жизни не будет!
Подняв упавший на пол костюм, Дин-Сой резким движением всучил его Медее. Та подалась назад, будто ее толкнули. Обескураженно взглянув на разрозненную ткань, она не могла сказать ни слова.
— И даже если она пожелает вырядить тебя как последнюю портовую шлюху, ты это сделаешь!
Шумно выдохнув от произнесенной на эмоциях тирады, Дин-Сой уставился на девушку. Сбивчивое дыхание никак не хотело становиться снова ровным и спокойным. Мужчина на мгновение замер, будто ожидая чего-то особенного. Чего-то, что способно успокоить его разбушевавшиеся чувства. Его вопросительный взгляд требовал от Медеи особенных слов.
— Хорошо, — тихо ответила та, аккуратно сжала одежду и принялась переодеваться.
Мужчина не двинулся с места, и не поменял позу. Его будто окатили холодной водой. Он ожидал чего угодно: слез, извинений, криков или или даже позорное бегство, но только не этого спокойного «хорошо». Это простое слово вместило в себя столько покорности, бессилия и усталости, что под его тяжестью что-то безвозвратно затрещало по швам. Повисшее в воздухе «хорошо» пробило невидимые крепления души и немым укором навалилось на плечи. Майф посмотрел на себя в одно из зеркал примерочной. Он пытался понять, когда это произошло. Когда тот маленький мальчик, которого Виктресс просила сохранить человечность, успел стать истеричным, безжалостным гордецом? Стать Вертоном, сам того не замечая? Виктресс всегда оберегала его от этого, но не успел пройти траур, как Дин-Сой почувствовал, как катится в бездну без этих вечно поддерживающих его рук.
Вывалившись из примерочной, мужчина подошел к столику и молча сел. Он не обращал внимания на то, что происходит вокруг. Глухие отзвуки оживленного разговора маячили где-то там, вдалеке. Довольная Фроггуар уже вовсю заведовала рабочим процессом.
— Спасибо дорогой, твоя речь просто глоток свежего воздуха, — послышалось сквозь пелену невольной отстраненности, — Ашера, милая, не вставай так, я же тебе говорила! Больше профиля!
— Что-то голова разболелась, — довольно громко сказал мужчина, — пойду подышу свежим воздухом.
— Конечно, золото мое, — сочувственно проверещала Фроггуар, в очередной раз пригубив чашку ароматного чая, — Одни нервы, одни нервы...
— Подождите, господин Дин-Сой! — увязался за ним Баргет, — а как же наше завтрашнее шоу? Мы же хотели обсудить.
— Ах, да... — рассеянно ответил мужчина, — Пошли.
Наступала бодрящая ночь. Температура опустилась до отметки десяти градусов по Цельсию. В это время года она не падала ниже, и любители ночных прогулок высыпали в парки, на набережные и просто городские улочки. Ночное небо Арсии давно потеряло свои звезды. Теперь здесь царили слепящие фонари, неоновые вывески и гигантские экраны. Город не засыпал никогда. Он, словно огромный улей, гудел в любое время дня и ночи.
— Завтра особенный день, — сжав от холода руки на груди сказал Баргет, — презентация Арены... Может, мне сделать что-нибудь особенное?
— Не нужно ничего, — поежился шоумен. — Будь собой. Импровизируй. Да и хватит с тебя.
— Но сценарий...
— Забудь.
Ускорив шаг, мужчина начал спускаться к узкой набережной. Невысокие ступеньки делали лестницу практически пологой. Баргет за ним еле поспевал.
Гладкая поверхность реки Арсии отражала яркие огни города. Кое-где попадались отблески плавающего на поверхности мусора. Небольшая скорость течения позволяла ему двигаться медленно и вальяжно посреди всего этого сверкающего великолепия. Порою порывы холодного ветра оживляли процессию, и мелкая рябь проходилась по глянцу водного зеркала. Снаружи было гораздо тревожней, чем в мастерской. То тут, то там встречались шумные компании.
Выискивая свободные лавочки, Дин-Сой старался держаться от них подальше. Не потому, что боялся. Мужчина не хотел спугнуть свои мысли.
Благодаря протекции Виктресс Майфу удалось взойти на вершину славы, но путь к ней все равно оказался тернист. Любовь толпы обреталась не только потом и кровью. Иногда приходилось выбирать между своей судьбой и судьбами других людей. Стоя на промозглой набережной, Майф Дин-Сой осознал, что слишком долго жил среди зубастых акул. Он слишком хорошо научился лавировать между ними, словно скользкая подвижная рыба, отрастившая не менее острые клыки. Стал частью ядовитой среды, прилепившись к ней намертво. Превратился в ненавистного ему Вертона, сам того не замечая. Внезапно стали остро ощущаться собственные несовершенства: неидеальные черты лица под слоем грима и косметики, длинное тело, облаченное в дорогую одежду, но напрочь лишенное красивых форм, растрепанная на ветру прическа. В одночасье все эти недостатки, усыпленные многолетней славой, начали физически жечь кожу.
Дин-Сой присел. Огромная каменная глыба в виде идеального шара составила ему компанию. Баргет скромно опустился рядом, поморщившись от холода металлической лавки.
Выудив из-под полы пиджака небольшой мешочек с неизвестным содержимым, шоумен поддел ногтем мизинца горстку белого порошка и ловким движением втянул левой ноздрей.
— Хочешь? — спросил он Баргета.
— Не уверен...
— И правильно. Не нужна тебе эта дрянь.
Плотно закутавшись в пиджак, Дин-Сой пытался противостоять ледяным дуновениям ветра. Потоки воздуха царапали щеки и сушили глаза. Прямые как стрелы волосы растрепались и стали похожи на ворох черных перьев растерзанного ворона.
— Я хочу рассказать о девушках, которые мне нравятся — заинтересованно спросил Баргет, — Марс ведь обожает такие истории.
— Чушь какая. Тебе это продюсеры посоветовали?
— Нет...
— Сам решил?
— Да...
— Я так и подумал, — безразлично ответил мужчина, — Про это тоже забудь.
— Почему?
— Так тебя будут сильнее желать.
Юноша немного задумался.
— А если у меня появится кто-нибудь?
— Мой совет на будущее, — шоумен попытался пригладить непослушный клок волос, но только зацепился за него кольцами и оставил эту затею. — Никогда не говори о самом сокровенном — раздавят. Никогда не пускай никого в свою постель — эти пятнадцать минут славы променяешь на нечистоты. Так делают тысячи. И что в итоге? Короли желтой прессы, не более. Полоскание грязного белья. Спустишься в народ и не опомнишься, как растворишься в обыденности. Хочешь стать недосягаемой мечтой? Небожителем? Тогда стань идеалом, который у каждого — свой. Врасти в миллионы сердец не так-то просто. Запомни — искусство, и ничего более.
Посмотрев на учителя, Баргет не нашелся что ответить. Опустив глаза, он только глухо кашлянул в кулак и поджал губы. В голосе Дин-Соя сквозили металлические нотки. От этого становилось не по себе.
— Как ты думаешь, почему ты здесь?
— Я не думал об этом.
— А стоило.
— Может, потому что я землянин? — Баргет вопросительно взглянул на собеседника.
— Землянин? — усмехнулся Дин-Сой, — Нет...
— Потому что я талантлив? — с опаской спросил Баргет, тут же усомнившись в своем предположении.
— Ты не представляешь, сколько более талантливых я завернул в самом начале их карьеры. Не счесть. Кому нужны конкуренты?
— Тогда я ничего не понимаю, господин Дин-Сой...
— Не поверишь, я тоже, — металл в голосе шоумена сменился каким-то обессиленным безразличием. — Наверное, в последнее время я стал слишком сентиментален.
Съежившись еще сильнее, мужчина стал похож на небольшого, очень потерянного зверька. Промозглый ветер совсем не щадил. Некогда изящное тело потеряло проворную гибкость и стало худощаво-нескладным, как тогда, много лет назад. Оно согнулось пополам, пытаясь согреться в запахнутом пиджаке. Давно уже Дин-Сой не казался себе таким настоящим.
