Текст книги "Арония (СИ)"

Автор книги: Алессандра Сторм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– У вас всё серьёзно?

– Пожалуйста, давайте мы не будем менять тему. Это не имеет отношения к тому, о чём я говорю сейчас.

– Очень даже имеет, – ненадолго он затих. – Посмотри на меня, – я ждала продолжения фразы с объяснениями причины этой просьбы, но его не последовало. И я решила повернуться.

– Что?

Теперь в его глазах я могла различить лишь замешательство, которое перекрывало все остальные эмоции.

– Ты мне нужна, – почти сразу отвёл взгляд. – Сколько бы не отрицал… Я столько раз делал тебе больно. С самой первой встречи всё пошло не так.

Станислав замолчал, а я не смогла сделать того же.

– Зачем я вам нужна? – очередной вопрос прозвучал до ужаса по-детски. – То есть в качестве кого?

– Ни в качестве кого, – он снова повернулся ко мне, – просто ты, – последнее выделил как-то особенно, будто эти слова всё объясняли.

– Не совсем понимаю, но это кажется чем-то не очень реальным.

– Почему же?

Словно он сам прекрасно не понимал, о чём говорит. Или этого не понимала я?

– Как вы себе это представляете?

Из-за нежелания прекращать на такой шаткой ноте разговор я задала по-настоящему интересующий меня вопрос. Вновь на первый план вышел мягкий шелест листвы, и удалось заметить, что из-за серого неба стало совсем уж пасмурно.

– На самом деле, не могу представить, – спустя несколько минут я получила ответ, который полностью отражал моё видение ситуации.

– Думаю, мне пора в номер.

– Ты остановилась в отеле? – и Станислав резко развернулся в мою сторону.

– А где ещё… – сама оборвала вопрос, поскольку поняла, о чём он думал. – Да, в отеле, – встав на ноги, я потянулась.

– Я провожу тебя. Будет лучше вызвать такси.

Стоило ли пытаться отказаться от этого предложения?

Глава 16

Весь путь до отеля мы молчали. Эта тишина не была тяжелой, тело не окутывало какое-либо напряжение или что-то в этом духе. Было просто никак.

И можно было бы продолжить задавать бессмысленные вопросы, но они ни к чему не приводили. Моя вера, что какие-то ответы прояснят что-то между нами, оказалась до простого наивной. Сама придумала – сама не оправдала своих ожиданий – сама расстроилась. В итоге его объяснения ничего не прояснили. Наоборот, некоторые приводили в ещё большее замешательство.

Кроме всего прочего, что я хотела получить от этого всего?

Конечно, мне не дали заплатить за такси. И, естественно, мы зашли в двери отеля вместе. На мой немой вопрос «что на этот раз?» получила такой же ответ «мы не договорили». Но о чём мы могли сейчас говорить, я не знала.

Мне ничего не оставалось, кроме того, как пойти в сторону лестницы. Не хотелось привлекать лишнее внимание и выяснять что-либо при посторонних. Накатила более сильная усталость вслед за осознанием, что Жан должен был уже закончить работу. Во внезапной панике из-за, возможно, пропущенного звонка я резко остановилась и стала искать телефон в сумке. Пропущенных не оказалось, и это принесло небольшое облегчение.

– Что-то не так? – много что не так.

– Вы не собираетесь уходить? – до моего этажа оставалось буквально ничего.

– Я думал, нам есть что обсудить. Разве не так?

Повернув голову в его сторону, я увидела, что смотрел он себе под ноги.

– Возможно, но сейчас не самый лучший момент.

– Есть планы на вечер? – у меня совсем не было сил просить его уйти. Или что-либо ещё. Хотелось расплакаться от этой беспомощности. – Ты не ответишь?

– Есть. Поэтому, может, вы больше не будете идти за мной? – молчание в ответ не радовало. – Если хотите, можно поговорить, например, завтра.

– Зачем откладывать?

– Сейчас не самое подходящее время.

Я остановилась перед своей дверью, но заходить в номер не торопилась. Вместо этого я развернулась и привалилась спиной к деревянной поверхности. Может, он увидит, в каком я состоянии.

– Никогда не будет подходящего времени.

Он остановился напротив меня и теперь смотрел в глаза. И я правда надеялась, что у него получится понять – ему нужно уйти. Прямо сейчас.

– Я знаю.

– Не пустишь?

– Не уйдёте? – повисло глухое молчание. – Отлично. Назовите три причины, почему я должна пустить вас в свой номер.

– Лера, ты серьёзно?

– Не назовёте? – в эту секунду находившийся в моих руках телефон начал звонить. – Мне надо ответить.

С его стороны последовал лишь жест, мол, «пожалуйста, отвечай, я подожду».

– Не могли бы вы отойти?

– Нет.

– Думаете, правильно сейчас поступаете?

Мелодия звонка была слишком громкой в пустом коридоре. Пришлось отключить звук.

– С тобой я всегда поступаю неправильно. Не поздно ли что-то менять?

Прекрасно.

– Вы правы. Что-либо менять нет смысла.

– Я не это имел в виду.

Он вновь перешёл на шёпот, но я демонстративно повернула голову в сторону и стала смотреть в конец коридора.

– Привет, закончил с работой?

– Да, только вышел из офиса. Как настроение, ты у себя?

Расслабленный голос Жана не принёс мне спокойствия. Осознание этого факта отозвалось неприятным ощущением в животе.

– Всё в порядке. Да, недавно пришла.

– Я приеду? Есть время для позднего ужина, – послышалось, как захлопнулась дверь машины.

– Конечно, через сколько приедешь?

Неожиданно по сторонам от моих плеч опустились руки, чтобы упереться в дверь. Если я посмотрю на него, то проиграю.

– Думаю, через сорок минут. Можешь пока отдохнуть, только не засыпай, – я не могла разделить с ним радостный смех с той искренностью, как хотела бы.

– Хорошо, буду ждать.

– Я успел соскучиться, скорее бы увидеть тебя, – а мерзкий голосок в голове скрипел: вот бы он увидел тебя сейчас.

– Скоро увидишь. Будь аккуратнее на дороге.

– Всегда. До встречи?

– Да, до встречи.

Я дождалась, когда Жан завершит вызов, но руку с телефоном не опустила. К тому же не получилось бы это сделать, не задев Станислава. Я всё так же находилась в ловушке рук и уже практически не дышала. Он всё слышал, что ещё я могла сказать?

– У меня есть сорок минут, – я не успела осознать смысла сказанного, а тёплая ладонь опустилась на щёку и развернула моё лицо к нему. В тёмных глазах бушевали волны. Но это был не шторм, а то, что осталось после. – Хорошо, полчаса. Согласна?

– На что? – рука на щеке сбивала и не давала сосредоточиться.

– Как хочешь.

– У нас с Жаном всё серьёзно, – может, хоть эти слова приведут его – или меня – в чувства.

– Я понял.

– И я не собираюсь ему… – голос сорвался, но Станислав всё понял.

– Знаю.

– Тогда что?

– Зайдём в номер? – меня нервировала эта настойчивость, но ещё хуже продолжить стоять так.

– Отойдите, я достану ключ.

Он сразу же убрал руки и сделал шаг назад. Пространства стало чуть больше, но бежать было некуда.

Станислав зашёл следом, закрыв за собой дверь. Сняв туфли, я прошла к небольшому столику, чтобы между нами образовалось приличное расстояние.

– Через двадцать минут вам следует уйти.

– Не хочешь, чтобы я столкнулся с твоим французом? – не хватало только злой усмешки.

– Естественно, – нужно игнорировать любые выпады. – Думаю, вы и сами это прекрасно понимаете.

– Понимаю. Но это не особо помогает.

– Что вы хотели? – чем быстрее удастся выяснить это, тем быстрее он уйдёт.

– Тебе не понравится. Мне так и стоять около дверей?

– Кто вас останавливает? Вы уже зашли, зачем спрашиваете?

С досадой получилось отметить в своём голосе смесь усталости и раздражения. А Станислав вместо ответа лишь кивнул, снял обувь и подошёл к небольшому креслу.

– Я думаю отказаться от этой работы. Это была просьба отца, но теперь мне кажется не лучшим решением продолжать… то, что делаю.

– Если это из-за меня…

– Нет, – я продолжила с подозрением смотреть на мужчину, которому, похоже, было неудобно в небольшом номере. – Это одна из причин. Есть и другие.

– Например?

– Я практически не бываю дома. Правда никто и не ждёт меня там.

– Это неправда, – оказалось, довольно грустно слышать подобные слова от взрослого человека.

– Многое изменилось. Аня сейчас не лучшего мнения обо мне, – Станислав на некоторое время замолчал, а я не решилась что-либо сказать. – В любом случае у неё есть на это причины. Как и у тебя.

– Вы хотите обсудить эти причины?

– Не думаю, что для этого будет достаточно времени.

– Что тогда?

– Ты изменилась.

– А кто не меняется?

– Может, присядем? Или так и будем на ногах всё это время?

– Можете присесть, – я сделала приглашающий жест в сторону того же кресла. – Я пока постою.

– Ладно, можно и постоять, – и снова мучительная тишина.

Должна ли я что-то говорить? Нет. Хочу ли? Скорее, нет. Но червячок сомнения мешал определиться на все сто.

– Хотите сказать, если вы откажетесь от этой работы, то уедете домой? – почему-то мне показалось, что это относительно нейтральный вопрос.

– Остальную работу никто не отменял.

– И когда планируете сообщить о своём решении Жану?

– Когда окончательно пойму, что не нужен здесь.

– Жан говорил, что на этот проект одного переводчика недостаточно.

Хотелось верить, что он не услышал, как дрогнул мой голос.

– Ещё бы он так не говорил.

– Почему у вас к нему такое отношение?

– Какое? – с каждым новым словом его голос становился всё твёрже.

– Не особо… позитивное? – какой же бред.

– Это ты так тянешь время? Или показываешь, что больше не собираешься нормально разговаривать?

Он был зол, и я очень остро чувствовала это.

– Мне правда интересно.

Кому ты врёшь?

– Ложь. Я не верю.

– Ваше право. Вы не должны мне верить.

– Но я хочу! – из-за яркого проявления эмоций я отшатнулась.

– Я не верю, – слова не складывались в нужные предложения, потому пришлось повторять за ним.

– Лера, что мне сделать, чтобы ты поверила?

Он сделал пару шагов в мою сторону, а я невольно дёрнулась. Мне было необходимо понять его дальнейшие намерения. Но ничего не получалось.

– Не надо.

– Ты боишься меня? – он замер на расстоянии вытянутой руки. – Серьёзно?

– Я тоже не могу понять, серьёзны ли вы?

В этом не было никакого смысла, но я опять ходила по тонкой линии. Лишь пара миллиметров – никто не знает, к чему это приведёт.

– Сейчас я предельно серьёзен.

– Вот как… Тогда мне хочется узнать ещё одну вещь.

– Спрашивай, – вернувшаяся спокойная интонация подтолкнула задать очередной глупый вопрос.

– Можете ли вы сделать то, о чём я попрошу?

– Да, если это что-то в пределах разумного.

– Почему?

– Почему бы нет?

– Например, потому что не должны.

– Лера, не всё делается из чувства долга.

Он смотрел так, будто мы говорили о прописных истинах, которые я по нелепой причине не усвоила.

– Тогда, – я отвела взгляд, чтобы не видеть его реакции, – из каких чувств вы это делаете?

– А ты как думаешь?

– Хочу услышать это от вас. Какая разница, что думаю я.

В ответ прилетел очередной тяжёлый вздох. Станислав отошёл от меня и сел на самый край кровати.

– Не могу… говорить про это, зная, что мой лимит времени подходит к концу.

Потребовалось какое-то время, чтобы понять, о чём он говорил. Затем пришлось дать себе мысленный пинок – как же это неправильно, очнись!

– Хорошо. Да это и не так важно.

– Что ты хотела попросить? – его уставшие глаза казались до ужаса печальными.

– Можете ли вы пообещать, что если откажетесь от этой работы и уедете обратно, – сделав небольшую паузу, я перешла почти на шёпот, – то больше не будете специально искать встречи со мной?

Затянувшееся молчание заставило меня посмотреть на Станислава. И я увидела ясный ответ: тяжёлый взгляд карих глаз, из-за которого по всему телу пробежали противные мурашки.

– Разве эта просьба не в пределах разумного? – я понимала, что меня заносит не туда, но остановиться не могла. – Почему не отвечаете? – попытка произнести эти слова с нейтральной интонацией оказалась успешно проваленной.

– Не могу понять, зачем ты это делаешь.

– Что именно?

– Не думаешь, что противоречишь сама себе?

– С чего это вдруг?

– Не считаешь, что обманываешь сразу нескольких людей?

После этого вопроса он встал с кровати и никак не переставал сверлить меня взглядом.

– Говорите конкретнее! – я почти задохнулась в порыве злости. – Вы обвиняете меня? А что насчёт вас?

– Что насчёт меня?

– Вы просто сводите меня с ума! Хотели увидеть мои слёзы? У вас получилось, – перед глазами возникла мутная пелена, и резко бросило в жар.

– Я никогда этого не хотел.

– Потому что вам нужно больше, чем мои слёзы?

– О чём ты?

В следующий момент я почувствовала недовольство, передававшееся мне через руки, которые взяли за плечи и слегка встряхнули меня.

– Я так давно не брала лезвие, но…

Слова вырывались сами. Хотелось затолкать их обратно в себя, но было поздно. Слёзы скатывались по щекам, а я желала захлебнуться в этой солёной воде.

Меня отвели к кровати, и я опустилась на неё. Иначе была бы уже на полу. Я чувствовала, как чужая рука мягко гладила меня по голове. В сознание прорывались какие-то успокаивающие слова, просьбы простить, обещания исполнить какое-то моё идиотское желание. Но всё это было очень далеко.

Раздался громкий звонок, и это меня отрезвило. В попытке понять откуда шёл звук, я стала глазами искать телефон. Пришлось уклониться от руки, которая продолжала невесомо касаться волос – мне надо ответить!

– Сейчас я принесу тебе его, – Станислав тут же встал и подошёл к столику. – Ты ответишь и скажешь, что никуда не пойдёшь сегодня из-за своего самочувствия.

– Нет! – я вскинула голову и вложила в свой взгляд всё, что думала о его указаниях.

– Куда ты пойдёшь в таком состоянии? Думаешь, когда он увидит тебя такой, то не скажет то же самое?

– Это не ваше дело! У вас нет на это права! Отдайте телефон!

Мелодия оборвалась, а вместе с этим внутри меня что-то стремительно полетело вниз, чтобы разбиться.

– Пожалуйста, – он подошёл ближе и опустился на колени. – Пожалуйста, послушай меня.

– Да кто вы такой, чтобы вас слушать!

Он на мгновение потерял равновесие, когда я толкнула его в плечи. Телефон вновь начал звонить, и я потянулась за ним.

– Если ты не скажешь ему, что отменяешь встречу, то это сделаю я.

– Он уже приехал, я не могу ничего отменить! Вы не понимаете?

– Неужели ты думаешь, что он не поймёт тебя?

– Я не могу думать, пока этот чёртов телефон разрывается от звонка, а вы не даёте мне ответить!

Я попробовала выхватить телефон, но ничего не вышло. Сильные руки удерживали меня на месте и не давали встать.

Телефон вновь притих. Со злостью я стала бить по нему кулаками, не обращая внимания, куда попадала. Неизвестно, сколько это продолжалось, но неожиданно меня опрокинули на спину. Оба запястья оказались крепко обхвачены, а Станислав нависал надо мной. Я попробовала вырваться, но опять ничего не получилось. Такими темпами сил скоро вовсе не останется.

– Сейчас я выйду, поговорю с Жаном, объясню ситуацию и вернусь к тебе, – я в шоке распахнула глаза и рот: надо было что-нибудь сказать и остановить приближающуюся катастрофу. – Если ты не доверяешь мне, то попробуй довериться ему! Не буду я говорить ему что-либо, о чём ты надумала!

Он грубо вдавил руки в кровать, и внезапная боль подействовала лучше, чем недавняя встряска за плечи.

– Но…

– Но что? Ещё немного, и у меня крыша поедет, – не кричал, но слова оглушали.

– Может, лучше я отвечу? – так можно было хоть как-то избежать бóльших проблем. – И никуда не пойду, – главное, чтобы он никуда не шёл.

– Если позвонит ещё раз, попробуй, – Станислав отпустил меня и упал на кровать рядом. Почти сразу в моей руке появился телефон. – Только серьёзно, скажи, что плохо себя чувствуешь, что заснула… Не знаю, что угодно. Но, пожалуйста, не глупи, ты же совсем… – он не договорил, но это было совершенно не нужно.

– Скажу, что заснула и разболелась голова, – я не хотела, чтобы он услышал эти слова, но оказалась недостаточно тихой.

– Чудесная идея.

Боковым зрением я увидела, как Станислав накрыл лицо ладонями. Возникло абсурдное желание проанализировать этот жест. Но в следующую секунду раздался очередной звонок, а параллельно с этим вымученный вздох и тихие проклятия.

Глава 17

Я так и осталась лежать поперёк кровати, уставившись в потолок. У меня не было времен ещё сильнее распереживаться из-за того, что я не знала, как начать разговор. Жан решил эту проблему за меня, начав говорить первым.

– Я уже начал беспокоиться, – его голос оказался не таким расслабленным как во время предыдущего разговора.

– Извини, – сформулировать что-либо не получалось, поэтому пришлось сделать паузу.

– Что-то случилось? Я приехал, ты спустишься?

– Нет, – грудную клетку сдавило в тиски, и стало трудно дышать. – Я… заснула, а сейчас голова сильно болит. Думаю, мне лучше отдохнуть, – я попробовала понять, насколько правильно составила предложения, и осталась недовольной. – Мне очень жаль, – всё окончательно испорчено.

– Ты не должна извиняться, – расстроенный голос убедил меня в обратном. – Может, нужна какая-то помощь? Или просто могу побыть с тобой. Вдруг мой поцелуй избавит тебя от головной боли, – осознание, что он пытался меня поддержать и пошутить, добило. Глаза снова защипало от слёз. – Почему молчишь? Я переживаю, – остатки какой-либо шутливости совсем исчезли.

– Мне плохо.

Слова сорвались с языка быстрее, чем я осознала их смысл. Слева послышался едва уловимый шорох, и я отвернулась в противоположную от источника звука сторону. Нужно было срочно исправить ситуацию.

– Валери…

– Я хотела сказать, что голова болит ужасно. Выпью таблетку, и должно стать лучше. Только проснулась, не успела сделать это. Мне неудобно, что ты приехал, а я говорю тебе это. Мне очень-очень жаль.

– Думаю, мне стоит подняться к тебе. Хочу убедиться, что ты выпьешь лекарство, и тебе станет лучше.

– Обещаю, мне станет лучше. Не хочу, чтобы ты меня видел в таком состоянии.

– Почему? – в голосе настолько сильно звенело непонимание, что хотелось биться головой об стенку. – Ты меня пугаешь.

– Прости.

Никакие слова не смогли бы выразить, как мне было стыдно, что он, уставший после работы, зря приехал. Чувство вины невидимой, но ощущаемой сетью сковывало до боли в груди.

– Если сейчас тебя не увижу, то не смогу уснуть или что-либо вообще делать, – чувство вины душило – я не стою таких переживаний!

Неосознанно я повернулась к человеку, который, вероятно, внимательно слушал этот разговор. Что я хотела увидеть на его лице? Какой-нибудь ответ? Подсказку, как поступить? Но у меня не получилось ничего найти в отсутствующем взгляде, направленном в потолок. Может, мне тоже надо посмотреть наверх?

Подсказок не было и там.

– Тогда… могу ли я позвонить тебе по видеосвязи? – идея не казалась идеальной, но вроде была не так уж плоха.

– Почему ты не хочешь, чтобы я поднялся? Я стою внизу. Что не так с тем, чтобы прийти к тебе? – и либо связь была плохая, либо его голос в некоторых моментах дрожал.

– Но я…

– Я думал, мы доверяем друг другу. Что не так? – пришлось поморщиться из-за острой боли в виске. – Я что-то сделал не так или… не знаю.

Параллельно с последней фразой Жана меня легонько похлопали по плечу. Я развернула голову вбок и обнаружила неяркий экран телефона:

«Я выйду и спущусь на несколько этажей, потом пойду прогуляюсь и вернусь. Если ты пустишь меня через полчаса обратно, чтобы я увидел, что всё в порядке, то так и сделаем. Кивни, если согласна»

Думать было не о чем, и я просто кивнула, а Станислав отзеркалил это движение. Видимо, он не нашёл в моих глазах ничего подозрительного, потому тихо поднялся с кровати и пошёл в сторону двери. Но не стал открывать её, поскольку ждал, когда я завершу звонок.

– Жан, всё не так… Пожалуйста, если ты не разочаровался во мне, то можешь прийти ко мне? Сейчас… – я замерла словно в ожидании своего приговора.

– Мне совсем не нравится то, что ты говоришь. И очень беспокоит твой голос… Я иду.

Он не сбросил вызов, а на меня накатила паника из-за того, что Станислав всё ещё был в номере. Я вскочила с кровати, из-за чего закружилась голова, и посмотрела на мужчину, мысленно умоляя уйти.

Он всё понял без слов: бросил на меня короткий, но внимательный взгляд и медленно открыл дверь, которая, к большому облегчению, оказалась практически бесшумной. Спустя несколько секунд я подошла к прикрытой не до конца двери. Теперь были слышны спешные шаги в телефоне и не более спокойные, удаляющиеся в коридоре.

– Мне правда жаль.

– Пожалуйста, перестань извиняться. Я почти пришёл, всё хорошо.

Но это же не так! Что здесь вообще есть хорошего?

Хотелось кричать, но я лишь молча покачала головой в пустоту. А вслух согласилась с его словами.

Следующие события представились мне фотоплёнкой, которую я рассматривала как сторонний наблюдатель.

Вот я видела Жана, который осторожно открыл дверь номера и удивился, увидев меня, прислонившуюся плечом к стене около входа.

На следующем кадре – он нежно положил руки мне на щёки, вытерев пальцами одинокие слезинки. После – его ладонь коснулась лба, возможно, чтобы убедиться в отсутствии высокой температуры.

Кадры сменяли друг друга с такой скоростью, что не было времени разобрать, был ли в них глубокий смысл. Я видела лишь картинки и издалека слышала обрывки фраз.

Теперь мы сидели на уже расправленной кровати, Жан обнимал меня, чтобы потом положить голову на подушку. После чего мной, наверное, были произнесены какие-то слова с оттенками сожаления и просьбами уходить, ведь я так устала и мне нужно поспать.

Он ушёл, а я продолжила смотреть в потолок. Где-то на фоне одни слова Жана уступали место другим:

«Перестань извиняться»

«Что произошло?»

«Тебе нужно хорошо отдохнуть»

«Если что-то случится, обязательно звони мне. Пожалуйста»

«Извини, я не хотел в таком тоне говорить с тобой»

«Я очень испугался»

«Почему ты меня отталкиваешь?

«Я боюсь, что мне снова будет больно»

Так неподвижно я лежала ещё на нескольких следующих кадрах, а потом – оказалась сидящей с закрытыми глазами на полу около вновь приоткрытой двери.

Увиденное дальше удивило – я на руках у Станислава, который почему-то вернулся.

Почему?

На последнем кадре двое – я под одеялом и Станислав с прикрытыми глазами в кресле.

Проснулась я из-за дождя. Воспоминания о вчерашнем бесконечном дне не заставили себя долго ждать. Они обрушились на меня, и единственным выходом оставалось спрятаться. Желательно далеко и надолго, чтобы никто не нашёл. Чтобы уйти от накрывающих чувств вины, потерянности, безысходности.

Но в реальности я могла лишь закрыть глаза, и только притвориться, что спряталась. Ведь если я чего-то не вижу, то этого не существует?

Через какое-то время я решила посмотреть в сторону кресла. Ушёл ли он или так и сидел там?

Не ушёл.

Едва ли это было хоть сколько-нибудь хорошей новостью.

Станислав не спал и задумчиво смотрел на что-то в своих руках. Любопытство оказалось сильнее сонной и разбитой меня, и я приподнялась на локтях. Виднее не стало, поэтому я прекратила пытаться что-либо разглядеть и опустилась обратно на спину.

– Я тебя разбудил?

– Нет, просто проснулась.

– Хорошо. Как чувствуешь себя? – такой простой вопрос в данный момент звучал смешно.

– Нормально, – это был достойный ответ для такого бессмысленного сейчас вопроса.

– Понятно, – какая-либо информация о том, что именно ему понятно, была недоступна моему пониманию.

– Я в порядке. Вы можете уйти.

– Ждал, пока ты проснёшься. Не хотел уходить молча, – Станислав оторвал взгляд от своих рук и посмотрел на меня. Казалось, он вовсе не спал этой ночью. – Всё думал о твоих словах.

– Каких? – почему-то вспомнилась глупая просьба не искать меня.

– Хотя бы сейчас, можешь быть честной с собой… и со мной? Ты правда хочешь, чтобы это была наша последняя встреча?

– А как же…

– Ты поняла вопрос. Не учитывай работу, это здесь не играет никакой роли.

В груди появилось давящее ощущение, но я искренне старалась понять, что же я, на самом деле, чувствовала. Вдруг пришло осознание: не разберусь сейчас – этого не произойдёт никогда.

Станислав… он всегда был для меня загадкой. Тёмной и сложной. Этакая головоломка, которую можно разгадать. Но никакой награды за правильный ответ здесь не предусматривалось. А было ли что-то ещё за разгадкой? Была ли изначально какая-то загадка, или я всё придумала сама?

Может, это действительно были какие-то чувства: запутанные и непóнятые, болезненные и невозможные? Были ли это мои чувства или его?.. Или всё наложилось друг на друга, образовав огромный спутанный клубок.

Я не думала прощаться так, но и оставлять всё как есть не было сил. Какой был смысл в таких отношениях? Казалось, мы слишком часто доходили до крайней точки. Каждый до своей.

– Я не хотела прощаться так, – прозвучало слишком расплывчато. – Я про то… так вышло. Можно было и не оказываться в такой ситуации… Но всё сложилось именно так, – стоило добавить что-нибудь ещё, но было непонятно, какие слова оказались бы уместны.

– И это всё? – еле слышный обречённый вздох. – Уверена?

Уверена? В последнее время я опять ни в чём не была уверена.

Разве это не прекрасный шанс прекратить эти эмоциональные горки?

– Да? – вернулась моя нелепая вопросительная интонация.

– Или нет? Можно отложить этот вопрос, – а сколько так получится откладывать?

– В этом есть смысл?

– Вероятно, нет, – он сделал короткую паузу, а я задержала дыхание. – Хорошо.

– Хорошо?

– Вот и узнаем, – Станислав медленно поднялся на ноги и положил то, что держал до этого момента в руках, на кресло. – Я пойду, – меня ужалила необходимость спросить, что он оставил, но я успела только открыть рот, а мой взгляд поймали и поняли без слов. – Несколько лет назад увидел и подумал о тебе. Хочу, чтобы это было у тебя, – он ненадолго замолчал, будто решал, нужно ли добавлять что-то ещё. – В общем, буду благодарен, если сохранишь. Но если… если не можешь, то делай с этим, что хочешь. Решать тебе.

Больше не было никаких слов прощания, никаких вопросов. Ничего.

Только дверь захлопнулась с обратной стороны, я поднялась и пошла к креслу. В душе поселилось отвратительное чувство, которое было невозможно как-либо охарактеризовать. Невыносимая горечь начала съедать что-то внутри.

Я подняла вверх серебряную цепочку с очень красивым плетением, на которой увидела подвеску в виде аккуратной бабочки. В одном её крыле блестел небольшой прозрачный камушек. Сердце больно сжалось, чтобы прокричать:

А если в этом был смысл?

Следующую неделю Жан звонил мне минимум два раза в день: утром и вечером. Мы не говорили ни о том вечере, ни о чём-либо серьёзном. Если меня спросили бы, что мы могли обсуждать часами, то я должна была бы сильно напрячься и не факт, что в итоге вспомнила бы. Иногда, бывало, он писал днём, чтобы уточнить рабочие вопросы и спросить о моём самочувствии. Один раз Жан предложил приехать, но просьба – дать мне неделю побыть одной – и больше этот вопрос не затрагивался. Всё это время я работала в номере, а на улицу вышла раза три. Не было желания и особой необходимости, поскольку в офис меня не приглашали.

Меня накрыло невозмутимой отрешённостью. Не чувствовать эмоциональных всплесков, не анализировать каждое малейшее действие или фразу посторонних и себя – всё это оказалось довольно неплохо. Я снова погрузилась в работу и больше практически ничего не делала. Мне нравилось это состояние.

Но прожила я с такой холодной головой ровно семь дней.

Был вечер, когда у меня получилось закончить с переводом документов. Я распустила косичку и хотела собрать волосы в хвост, но внезапно резинка лопнула. Какое-то время пришлось потратить, чтобы вспомнить, куда я могла положить другие. В поисках я добралась до прикроватной тумбочки и открыла верхний ящик. Мне сразу бросилась в глаза нужная вещь, но, когда я потянулась за ней, в свете лампы что-то ярко сверкнуло. Смотреть на эту цепочку было так, словно получить все неозвученные чувства назад.

Получите и распишитесь.