Текст книги "Сообщники поневоле (СИ)"
Автор книги: Алёна Снатёнкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Да ладно вам. Все у нас с Филом будет чики-пуки. Даю вам Сажинское слово.
Женщина поднимает голову и снова руку в сторону тянет.
– Какие еще пуки? Маруся!
Я ж откуда знаю. Какие-нибудь точно будут. Без них никак. Сажины по-другому не умеют.
– Вижу, вы уже начали собираться? – заключает тетя Лиля, беглым взглядом осматривая нашу гостиную, заполненную коробками и пакетами. – Это правильно. Сама люблю все заранее упаковать, чтобы в последний день не бегать как в глаз ужаленная. Маруся, ну, ты решила? Поживешь немного у Фила?
Пока я решила, что, когда у меня появится собственная квартира, никакого ремонта я в ней делать не буду. Это факт. А насчет Фила у меня не было времени думать. Когда? Сначала баба Валя заставила меня в магазин за коробками сгонять, потом отправила за клеенкой, а после еще за чем-то. Появлялось такое ощущение, что мы не к ремонту готовимся, а к концу свету, с надеждой, что коробка из-под пылесоса нас спасет.
– Вы ему уже сказали?
– Нет еще. Но я сына мужчиной воспитывала. Он никогда и никому в помощи не откажет.
– Как это? – удивляюсь я и роняю на пол скотч. Да я думала, что Довлатова о таких вещах заранее предупреждать надо, чтобы успел успокоительные пропить.
– Вот так. Зачем ему говорить, если он у себя в квартире редко появляется. В отеле почти всегда ночует. Мне, вообще, кажется, он и не догадается, что в его квартире кто-то живет.
– Точно?
– Наверно, – как-то уже неуверенно отвечает женщина и тут же достает из сумки свой телефон.
– Лиль, ты лучше сообщи парню. Не дело так с ним поступать. Марусь, а ты пока разбери весь хлам на шкафу. Только осторожнее, там вроде бы гиря лежит. Чтоб она на тебя не свалилась.
Что там лежит? Гиря? Да ну на фиг такие сборы.
Я в клининговую компанию работать не устраивалась. Тем более, как все смогли забыть, что я самый ленивый человек на земле? А ленивые люди – умные.
– Подождите, – выкрикиваю, снимая с рук перчатки. – Да разве можно по телефону о таких вещах сообщать? Нельзя. Нужно лично, в глаза. Так и реакцию понять легко. Давайте я сама ему обо всем скажу. Прямо сейчас поеду и поговорю. Если он за мной присматривать должен, нам ведь надо как-то поближе познакомиться.
– Куда ты собралась? – выступает баба Валя, которая, видимо, не хочет рабочую лошадку на волю выпускать.
– Валюш, а девочка права. Пусть дети пообщаются. Познакомятся как следует. Я тебе здесь сама помогу. Марусь, езжай. Он с отцом в отеле. Сейчас адрес запишу.
– Да я знаю… – Ой, дурная башка. – Филипп вчера рассказывал.
Ну, не буду же я им говорить, что могу с закрытыми глазами дойти до номера, в котором парень живет. Зачем им знать-то?
– Валь, слышала? А ты говорила, не уживутся. Они уже вчера успели о личном поговорить.
Какое еще личное, тетя?
Не трепались мы о таком. И даже о подобном. Еще чего.
Быстренько бегу в комнату, снимая с себя все пыльное и грязное. Надо спешить, пока баба Валя не передумала и не заставила меня лезть в склеп, который она на шкафу соорудила. Минут через пять я уже обувалась, боясь, что попросят мусор с собой захватить.
– Маруся, – кричит тетя Лиля, – вы только йогой не занимайтесь там. Не дай бог покалечите друг друга.
Ха-ха-ха.
Ой, как смешно. Не могу. А тетки ржут, и палец им показывать не надо.
Конечно же, я промолчала. Решила не обращать на это внимания. Меня впереди ждало нечто более веселое. Интересно, Фил будет рад меня видеть? Впрочем, скоро узнаем.
Глава 26
– Девушка, а вы куда?
– Туда. Наверх.
– Простите, но вы не можете перемещаться по отелю, не являясь нашим постояльцем, – говорит парень в желтом костюме, у которого на груди красуется бейджик с именем Арсений Игнатьевич. Оу. Администратор. – Это запрещено правилами отеля.
Эх, Сеня. Невезучий ты человек. Я тебя вспомнила. Вернее, имя твое. Надо же было снова на тебя нарваться.
– Мне срочно нужно увидеть Довлатова-младшего. Он у себя?
Парень подозрительно посмотрел на меня, а потом на лифт, потом снова на меня. Даже дурак сразу поймет, что Филька у себя и, скорее всего, предупредил, чтобы сумасшедших на вид блондинок к нему не впускали.
– Филипп Анатольевич занят. Он…
Бла-бла. Что-то подобное мы уже проходили.
– Он будет счастлив меня видеть. Особенно после тех вестей, которые я ему несу.
Разворачиваюсь в сторону лифта, но и шага не успеваю сделать, как маленький цербер в концертном костюме Киркорова будто перепрыгивает через меня и загораживает проход.
– Девушка, пожалуйста, послушайте. Он и правда занят. – А потом шепотом добавляет: – Или у меня будут проблемы.
Ну, Филимон дает. Прям зла на него не хватает, кто так людей запугивает?
Я ему…
– У вас их точно не будет. – Ага, я весь огонь на себя возьму. Мой бронированный панцирь выдержит гнев Карлсона. – Давайте так, Сеня. Вы ему позвоните и предупредите. Идет?
Парень с облегчением выдыхает, и кажется, он как-то умудрился угадать голос. Иначе почему он так на мой живот косится?
– Кхм. Да, так по правилам.
– Можете просто сказать про блондинку с ослепительной внешностью. Он сразу поймет, – подсказываю, с серьезным видом рукой поправляя лохматые волосы, которые больше напоминают стог сена. Чего вы хотите? Я же бежала.
– Филипп Александрович. Тут к вам пришли. Да, девушка. Она… – И снова на меня придирчиво смотрит, будто я тонну вешу и пришла на кастинг «Мисс мира». – Ага. Точно. Как вы и говорите.
Так и хотелось ему по носу щелкнуть, но вместо этого я просто выхватываю из его рук злосчастную трубку.
– Не-е-е. Ни под каким предлогом не пропускай ее, – слышу в трубке голос Фила, но не перебиваю его. Пусть поговорит, малец. Мне не сложно иногда и помолчать. – Скажи, что меня нет. Уехал. Стой! Сень, передай, что я умер. Только что.
– Даже смерть не спасет тебя от встречи со мной, Филимончик. – Отвожу телефон от уха и тихо говорю рядом стоящему администратору: – До смерти будет рад меня видеть. Слышите? Визжит от радости.
А Довлатов не визжит, он пыхтит в трубку, которая скоро плавиться начнет.
– Сажина, что тебе надо?
– И я по тебе соскучилась, дорогой. Жди. Сейчас поднимусь. – Протягиваю телефон Арсению, а он стоит как вкопанный, будто не знает, что дальше делать. – Ох, да вы не обращайте внимания. Фил у меня такой артист. На людях сдерживает себя и делает вид, будто мы не знакомы. Но стоит нам остаться наедине, как тут же превращается в плюшевого мишку.
– Ф-Филипп Анатольевич? В мишку?
– В зайчика. Ему больше нравится, когда его зайчиком называют.
Шах и мат, Довлатов.
Это ему за то, что пытался от меня отделаться.
Сказала и все-таки дошла до лифта. Нажимаю на нужную кнопку и радуюсь, что хотя бы в прошлый раз запомнила дорогу.
И не особо счастлива тому, что в лифте телефон сеть ловит. Я еще до второго этажа доехать не успела, как до меня мама дозвонилась. Вот черт. Как не вовремя-то. Она будто чувствует, что ее единственная доченька поднимается в номер к не совсем знакомому парню.
Ох уж это материнское сердце.
– Привет, мам. Как дела?
– Дочь, ты куда пропала? Где ты? Не звонишь, даже сообщение утром не отправила.
У нее голос встревоженный, и меня в этот момент совесть с размаху в челюсть бьет. Со своими идиотскими приключениями совсем забыла про маму. Мало того, что не звоню, как раньше, так и врать стала больше. Врать, конечно, слово громкое, скорее, чуточку недоговаривать. Но все равно ощущения неприятные.
– Да все хорошо. Не волнуйся. Я исправлюсь и буду постоянно на связи. Даже ночью. В пять утра звонить буду. Хочешь?
Так, шестой этаж. Осталось чуть, а мама все еще на линии.
– Где ты? Баба Валя занята, сказала, что ты вышла, потом прокричала кому-то, чтоб не смели выкидывать ее сапоги, и сбросила.
Где я? А я, мамуль, еду к парню, у которого жить скоро буду. Кстати, он меня не особо любит, поэтому есть вероятность, что он возможно мою голову оторвет и вместо чучела на стену повесит.
Так-с, а если я мысленно родительнице правду рассказала, это считается разговором по душам?
– Марусь, ты пропадаешь. Куда идешь?
– В ад, мамуль. – По сути, я даже не обманула никого. Сейчас начнется самое пекло. – На встречу с дьяволом в крутых джинсах. Уже почти поднялась.
– Так ад же под землей, – смеется женщина, небось подумавшая, что ее дочь в своем юморном репертуаре. – А ты поднимаешься.
– Это в твое время он под землей был, потому что по земле тогда динозавры ходили. Все меняется, он сейчас переехал на десятый этаж.
Нет, пошутить надо было. Маруся не Маруся, если что-нибудь да не ляпнет.
– Так бы и сказала, что баб Валя тебя опять на почту отправила. А то: ад, дьявол. Ладно, не буду отвлекать. Как будешь дома, перезвони.
– Конечно. Люблю.
– Дочь, – продолжает она как-то слишком серьезно, и даже показалось, что мама меня сейчас увидела. – Пожалуйста, не обломай там дьяволу рога и не оторви копыта. Не заставляй бабу Валю потом краснеть за тебя.
– Как ты могла обо мне так подумать! Максимум, сломаю палец. Все, пока.
Сбрасываю в тот момент, когда лифт сигналит о прибытии. Чуть не спалилась, честное слово. Мама бы сразу поняла, что ни на какую почту меня не отправляли. Ну, разве там лифты так сигналят? Стоп! Они там, вообще, бывают?
Ой, дура-а-а.
Убираю телефон в карман и оглядываюсь. Да, тут я точно была, но за какой дверью Фил прячется?
Вторая или третья?
Вот она. Точно она.
Тук-тук.
– Открывай, сова. Медведь пришел.
Оглох, что ли?
Тук-тук.
Ну, наконец-то.
Предстал красавец передо мной.
– Молчи, – грозит мне пальцем, – Тихо.
Еще чего не хватало.
Даже «привет» не сказал, а сразу затыкать начал. Что за человек? Злой он. Значит, надо его обрадовать. Сейчас прям с порога его новостью ошарашу. Он в обморок грохнется и, пока в отключке будет, подобреет.
Идеальный план.
Ну-с, приступим.
– Я бежала к тебе обгоняя все пробки, не боясь остановки пульса, чтобы сообщить: мы теперь будем жить вместе. Можешь танцевать.
Чего это он себя по лицу бьет? Танец такой?
А руками зачем лицо закрывает?
Эй, он там ржет, что ли? О, Господи. От радости с ума сошел. Сажина, что же ты наделала? Взяла и довела человека до дурки.
Тетя Лиля с бабой Валей меня убьют.
Но не тут-то было. Фил продолжает смеяться, как дятел Вуди Вудпекер, и одной рукой открывает дверь до конца.
Что сказать? Теперь хотя бы понятно стало, чего он смеяться вздумал. Здрасти, тетя-танк Обашкина.
– Мог бы и предупредить, – бурчу на парня с улыбкой на лице для мамани Славика.
– Я пытался.
Но точно не старался.
– Проходи, Сажина. Сбежать не получится. – И вперед меня толкается-, оставаясь стоять за спиной. Холодом подуло. Не к добру это.
Глава 27
В комнате стало так тихо, что мне на секунду показалось, будто я оглохла. Серьезно, даже кондиционер гудеть перестал. А я сама только глаза тети-танка видела, которая мне сейчас чем-то дементора напоминала, но вместо воспоминаний грозилась высосать мозг через коктейльную трубочку, лежащую рядом с ней на столе.
Теперь мне точно конец. С живой, как говорится, не слезет.
Даже зажмурилась, когда Обашкина рот открыла:
– Маруся, здравствуй, дорогая.
Или не конец.
Кто ж этих дементоров поймет? Они ранее наукой не изучены. Анализы не сдавали, флюорографию не проходили. Кто знает, на что они способны?
– Здрасти. – Ой, голосом таким ответила, будто не поздоровалась, а весь род прокляла. Наверно, поэтому Довлатов, стоящий за моей спиной, хрюкнул. – Ты что с женщиной сделал?
– В смысле? – шепотом отвечает он, продолжая меня вперед подталкивать.
– Откуда «дорогая Маруся» взялась? Если еще недавно была обычной хамкой. Колись, зельем опоил или просто по голове табуреткой стукнул?
– Опять голубки шепчутся, – тетя-танк направляет на нас свое дуло, то есть рот, и не дает парню раскрыть великий секрет дрессировки. – Марусенька, проходи, не стесняйся. И, кстати, вы оба можете расслабиться. Я никому больше не расскажу, что вы вместе. Правильно же поняла, родители пока не в курсе? Фил, ты меня хорошо знаешь. Я и про ваше совместное проживание молчать буду.
– Какое еще проживание?
Правильно, Филька. Кинь в нее бочку. Не дай почувствовать, что она на коня забраться сможет.
– Галина Аркадьевна, с чего вы взяли?
– Так Маруся и сказала.
– Ты говорила?
– Я? – изображать удивление – мой фирменный конек. Если это станет мировым видом спорта, я без труда заберу себе все золотишко. – Нет. Не говорила.
Без понятия, какую комедию играет Филимон, но я определенно вступаю в его труппу в роли главной актрисы. Потом сказать надо будет, что он может со мной рассчитываться не деньгами, а едой.
– Как же не говорила? Я своими ушами все слышала, когда Фил тебе дверь открыл. Дети, вы меня разыгрываете?
– А-а-а. – Кхм-кхм, видать, пришло мое время.
– Да-да. – Тетка усаживается поудобнее, небось думая, что я перед ней сейчас распинаться буду. Вот не дождется.
Не-а.
Сажины – народ молчаливый. Любой подтвердит.
– Вы не так все поняли.
Молчаливый, но иногда брехливый. Особенно когда задница подгорает. Как сейчас, например.
– Это была просто песня. «Я бежала к тебе обгоняя все пробки, не боясь остановки пульса-а-а-а». – М-да, не стать мне русской Мадонной. Да и американской Пугачевой, кстати, тоже. Я вообще ни разу в ноты не попала.
– Песню? – морщится Обашкина, будто перед ней комар летает и жужжит.
– Ага. Не слышали, что ли? Отличная песня. Ее сейчас по всем радиостанциям крутят. Фил прям обожает ее. Правда же?
– Целыми днями слушаю, – поддакивает он, а у самого на лице написано, если еще раз услышит мое пение, то выпрыгнет из окна. – Галина Аркадьевна, у Маруси дело ко мне есть, поэтому…
– Конечно-конечно. Я все понимаю, – засобиралась она, тарахтя что-то себе под нос. – Фил, я очень тебя прошу, подумай о том, что я сказала. Хорошо?
Она и правда уйдет?
Серьезно?
Ого-го. Я сейчас Фила еще больше зауважала. Но мне стало любопытно, слово «поэтому» способно абсолютно любого человека выгнать? А что? Я на будущее интересуюсь. Обашкину после него прям ветром сдуло. Был танк в номере, и нет его больше. Остались только Малыш и Карлсон.
Эх, надо было варенье с собой прихватить.
– Так, Сажина, никогда… никогда больше не пой при мне. Чуть не оглох.
Ой-ой-ой. Какое мы нежное создание. Пение ему мое не понравилось. Да кто он такой, чтобы критиковать? Я классно пою. По крайней мере, гель для душа и флакон шампуня никогда не жаловались.
– А что вы здесь делали вдвоем? – интересуюсь, игнорируя его нытье. – И почему Обашкина, которая еще недавно была готова откусить мою пятку, сейчас еле сдерживалась, чтобы не накинуться с поцелуями?
– Все просто: у тебя появились связи, против которых она не пойдет.
– Чего? Какие связи? Откуда она про дядю Жору узнала?
Не удивляйтесь, мамин шеф – влиятельный человек в нашем городке. Один из первых бизнес свой открыл. Но он и Обашкина… Бред какой-то.
– Марусь, после твоей песни про переезд у меня настроение ни к черту. Какой еще дядя Жора? Я про мать свою говорю. Обашкина увидела, как мать вас встретила. Этого достаточно, чтобы сделать выводы и из танка превратиться в трехколесный велосипед.
– А-а-а. Прикольно. Я теперь под крышей Довлатовых. Клас-с-с.
Даже весело стало.
– Мне долго ждать объяснений? – говорит Фил, и мне на расстоянии видно, как у него глаз задергался. – И без шуточек, не то с лестницы спущу.
Как представила, что Фил меня за ухо схватит и к выходу потащит, стало еще веселее. Наивный, если думает, что я позволю. Не-а. Сама сбегу, забыв про личную войну со спортом.
– Да ладно тебе, можешь не включать режим крутого мачо, – улыбаюсь, по сторонам оглядываясь в попытках найти что-то, за чем можно спрятаться в случае чего. – Я помню историю с твоим пальцем. Угрозы не прокатят. Эй-эй. Поняла. Молчу и говорю по делу.
Шутки закончились, когда он пульт в воздух подкинул и ловко поймал. Не сложно было угадать, что если скажу еще хоть одно слово, то он прилетит мне в лоб. Тогда все, привет, синяк и подколы одногруппников.
Пришлось забыть про шуточки, которые я по пути в отель придумывала, и изложить всю суть в том соусе, в котором она была приготовлена.
– Чего? Мать там совсем сдурела, что ли? – возмутился он, наяривая сотый круг по комнате. На рекорд идет. Ставлю сотку, еще два – и он сдуется. – Это ты придумала.
– Что? Соображаешь, о чем говоришь? – Мои глаза автоматически округляются, и я от возмущения на месте подпрыгиваю, будто задницей на ежика села. – А-а-а. Я поняла. Небось сейчас возомнил, что я хочу руку засунуть в ваши кошельки. Фу-у-у. Довлатов, да ты..
– Я так не думал, – тут же отвечает он, перебивая. – Хватит бредить.
– Хоть на этом спасибо, – бурчу и разворачиваюсь к окну. – Баба Валя счастлива. Твоя мама вроде бы тоже. Тем более нам и жить вместе не придется. Ты в отеле, а я в твоей квартире. Даже не пересечемся. Обещаю проблем не создавать.
– Так ты и про квартиру знаешь?
– Довлатов, я все о тебе знаю. Прям все-все, – снова вру, но мне так понравилось выражение его лица. – Мир? Отпразднуем? А то мне домой ехать совсем не хочется.
Кажется, рано я праздновать собралась. Парня все еще бомбило. Он снова превратился в раненого кузнечика и пытался понять, где смог так согрешить, раз в наказание на его шею меня посадили. Но против сестер, которые только-только начали сближаться, пойти не мог. Сам понимал, как это важно для его матери. И я все понимала. Ржала над ним, но спихивала все на защитную реакцию. У меня тоже стресс, между прочим.
– Ладно, но подруга твоя не должна знать, где ты будешь жить. Ясно?
– Как дважды два.
– Марусь, куда ты снова сбегаешь? Уже неделю тебя поймать не могу. Пойдем в кафе посидим. Расскажешь, куда тебя баба Валя перевезла.
– Насть, времени нет. Дела у меня. Я тебе вечером позвоню, – отмахиваюсь и не останавливаясь к выходу лечу.
– Ну какие дела? Я это уже слышала. Пойдем, пожалуйста.
– Личные, Смирнова. Очень личные.
Не буду же я ей рассказывать, что меня Довлатов уже час ждет. С обеда названивает, хотя сам на вокзале ясно дал понять, что нянькаться со мной не будет. Прям так и сказал:
– Сажина, не путайся под ногами и не спали мою квартиру.
Вот я и обалдела, когда сегодня его номер телефона на экране увидела, который меня тетя Лиля заставила записать. Переживаю, конечно, вдруг что-то случилось.
– У тебя кто-то появился, да? – Смирнова не унимается и уже не просто говорит, а громко восклицает.
– Да, нервный тик от твоих вопросов. Насть, серьезно, чего пристала? Тебя вон Барашкин ждет.
– Обашкин!
– Да какая разница?
И правда, никакой. Стоило подруге только увидеть Славика, как у нее тут же пропало желание сходить со мной в кафе. Бежала к нему так, что было видно ценник на подошве.
Ужас. Честное слово, клиника какая-то.
Мне вроде бы самой спешить надо, но я не могу упустить возможность улыбнуться Обашкину и посмотреть, как он снова дергается. Каждый раз пугается, будто не меня видит, а страшное привидение. Меня это, конечно, веселило, но не сегодня.
Сейчас у меня начинала болеть голова, и с каждым шагом становилось все хуже и хуже. Не знаю, на кого я была похожа, но стоило Довлатову меня увидеть, как он тут же усадил меня в машину и закрыл все окна.
– Эй, ты как себя чувствуешь? Марусь?
– Тебя увидела, и стало…
Он меня Марусей назвал? Марусей? Не, как обычно, Сажиной?
Ого-о-о.
– Лучше?
– Хуже. Теперь меня тошнит.
– Ты даже когда болеешь, все равно остаешься язвой.
– Я никогда не болею. Сейчас посижу минуту с закрытыми глазами, и все пройдет. А когда пройдет, я тебе отвечу за язву.
Подумаешь, горю вся. Может, температура немного поднялась. Сама виновата, уснула под кондиционером. Но ничего, можно не волноваться. Сажиных никакая зараза не берет. Проверено.
А потом я почувствовала, что меня пристегнули ремнем и машина тронулась с места. Еще чуть позже мерещилось, будто я летала. Правда-правда. Парила в воздухе, а рядом кто-то бурчал и возмущался. Кажется, это был мой лучший сон. Так я и думала, пока не проснулась в чужой постели, переодетая в чью-то футболку.
Не-е, точно не проснулась. Кошмар снится. Самый страшный кошмар любой хорошей девочки. Надо себя ущипнуть, и тогда это все закончится.
Эй, почему не больно? Еще одна попытка – ничего. А может, пока я спала, меня радиоактивный паук укусил? Теперь я не просто человек, а Суперпаучиха с мощной суперсилой?
Стоп. Я не свою руку щипаю.
– А-а-а-а-а-а-а.
Глава 28
– Сажина, давай спать. Потом орать будешь.
Спать? Он и правда думает, что я сейчас закрою глаза, свернусь калачиком и усну под его боком? Серьезно? Я его во сне по голове била, что ли? Вот ведь индюк безмозглый. Да я дышать не могу, а от возмущения еще сильнее визжать хочется, когда он, не просыпаясь, закидывает на меня свою тяжеленную ногу.
– Подъем, спящая красавица, – отталкиваю его от себя и тихо радуюсь, видя на нем одежду. Без понятия, откуда мысли дурные ко мне в голову залезли, но меня обрадовал факт того, что Филька рядом со мной не голенький лежит. – Ты что со мной сделать хотел?
Ай, голова раскалывается. Будто моим черепом в стену долбили.
– Правда хочешь знать?
Если честно, то не очень. Особенно когда вижу его кривую ухмылку на лице. Так, Сажина, собери последние остатки мозга и вспомни, что произошло.
Универ. Смирнова. Обашкин. Фил и его губы. Отключилась.
Универ. Смирнова. Обашкин. Фил и его губы. Отключилась.
И так раз двадцать, пока до меня не дошло.
Ну, точно.
Меня Обашкин сглазил!
Дед шептун недоделанный. Небось, заклинание зачитывал, когда на расстоянии мне в глаза смотрел.
– Сглазил? Сажина, ничего умнее придумать не могла?
Эй, я вслух разговариваю?
Мамочки!
– Что там с моими губами-то? Ты, пока бредила, только о них и говорила.
Смотрю на улыбающегося гада, а сама надеюсь, что сглаз Обашкина еще не закончился и прямо сейчас превратит меня в жабу, чтобы я в один прыжок свалила отсюда куда подальше. Согласна даже на болото. Однокомнатный листочек под деревом – идеальный вариант для кончины от идиотизма.
Но для начала надо ему врезать. И даже повода искать не придется. Он в этот повод меня переодел.
– А что с моей одеждой, извращенец? Баба Валя мне сказки рассказывает, мол, какой Фил ответственный и правильный, а он при первой же возможности с меня все шмотки стянул и в кровать уложил. – Встаю и по сторонам оглядываюсь. Куда гад мое тряпье родимое спрятал?
– Во-первых, переодевал тебя не я, а медсестра отеля, да и в кровать ты улеглась сама, – перебивает он мои попытки накрутить себя до предела.
– А ты небось глазел.
– Было б там на что глазеть. Мне моя психика дорога, поэтому я сразу вышел.
Чего? Это он сейчас меня… про меня… так и сказал?
– Слушай сюда, хоббит отечественного производства, не беси меня. Быстро говори, что со мной, иначе я…
– Сейчас начнется вторая серия Сажинских угроз? Подожди, тогда нужно весь отель сюда позвать. Они вчера успели насладиться твоими ораторскими способностями. Кстати, ты где так материться научилась? Даже мой отец после некоторых слов краснел и попросил принести блокнот с карандашом.
– Счастливое детство во дворе, – отмахиваюсь, но все равно чувствую, как стыдно становится.
– Ангелина там тебе лекарств оставила. Выпей, пока снова не начала… В общем, пей. Это приказ.
Да что со мной?
Не удивлюсь, если чума. Я ведь «удачливая». Какие там симптомы должны быть?
Само собой, приказа я не ослушалась и побежала к столику, на котором содержимое целой аптеки поместилось.
– И про воду не забывай, – кричит парень мне в спину. – При отравлении надо больше жидкости употреблять. Цитирую Ангелину. У нее халат белый есть, только из-за этого ей можно доверять.
Отравление?
Всего лишь?
Пф-ф-ф. Я-то думала…
Не зря мне та котлетка из ларька около трамвайной остановки какой-то странной показалась. А все жадность. Деньги-то за нее отдала. Вот и пришлось съесть.
Стоп. Ангелина, она…
Кто она?
– Ты реально ничего не помнишь?
– Даже и пытаться не буду. И это… спасибо, что помог. И Ангелине, которую я не знаю и знать не особо хочу, тоже передай.
– Обязательно передам.
Что с его голосом? Если думает, что я расспрашивать про медсестру буду, то он глубоко ошибается. Не хочу я знать про баб его.
– Фил… Ты не врал, когда про отца своего говорил? Он правда меня слышал? Не, по-другому спрошу: почему я… кхм… громко разговаривала?
– Громко? Да ты… – смеется он. – Ладно, молчу. Я отцу все объяснил. Не переживай.
– Что ты ему объяснил?
– Как бы сказать. В машине ты отрубилась, а я понятия не имел, что с тобой делать. Потом ты начала… – Фил замолчал и внимательно посмотрел мне в глаза. – Не важно. Короче, я позвонил нашей медсестре, которая и сказала привезти тебя сюда. Я так и сделал, а когда на руках выносил тебя из машины, то…
– Что-о-о?
– То случайно задел твоей головой дверь. Ничего серьезного, но ты проснулась и начала проклинать всех, а меня грозилась посадить на горящий кол.
Так вот почему у меня голова болит.
Кстати, в случайности я не особо верю. Вернее, не верю совсем. Но и мстить парню тоже не хочется, он ведь не бросил меня этой Ангелине. Рядом был.
– Узнаю себя. Да, так могла сказать. Но меня другое все-таки больше волнует. Ты точно не торчал тут, когда меня переодевали?
– Сажина, вот не за что бы не поверил, что ты стеснительная. Не смотрел я на тебя. После того как ты несколько часов с унитазом разговаривала, у меня пропало желание смотреть на всех девчонок.
Что я делала?
Не-е-е. Он точно шутит.
Конечно, поговорить я люблю, но не до такой же степени.
– Так тебе и надо. На Обашкина своего теперь смотри.
Иду обратно к кровати и ложусь на прежнее место. Наверно, мне нужно собраться и уехать домой. Лечиться там и не доставать Фила своим присутствием. Но я с места не двигаюсь. Потому что мне все еще плохо, да и доставать Фила я люблю, как оказалось.
К сожалению или к радости, сон я любила больше, поэтому и проспала весь день. Проснулась и поняла, что в комнате я одна и в этот раз Фил не пытается меня к матрасу прижать. Не огорчилась, нет, но встала и пошла на поиски парня. Или еды. Мой желудок дико орал, требуя чего-нибудь жареного, острого и обязательно мясного. И так всегда. Даже с температурой под сорок я мечтаю о пирожках и булочках.
Знаете, что меня в гостиной ожидало?
Ни-че-го.
И никого.
Только телевизор, который я и решаю посмотреть, пока буду ждать хозяина номера. Или не ждать? Может, Фил таким образом и дал мне понять, чтобы я свалила как можно быстрее? Он же интеллигент, чтоб его. Не захотел лично на дверь показывать, выбрал такой способ. Тогда чего я здесь сижу и жду?
Наверно, своих вещей.
Не выйду же я на улицу в одной футболке. Даже для меня это перебор. Решено, немного подожду Довлатова, а потом залезу к нему в шкаф и стырю все, что не будет болтаться на мне, как на вешалке. Блин, да где его самого черти носят?
– Езжай одна. Ксю, я не приеду. – Слышу его голос до того, как открылась дверь. – Ага, дела. Сверхважные. И ты не приезжай.
Я выключила телевизор и села.
– Ответь сразу, если ты хотел, чтобы я ушла, пока тебя не было, то почему вещи мои не вернул?
И вот кто меня за язык тянул?
Так себе отмазка. Меня ведь никто и не держал. Сама осталась.
– Чего? Не-е-е, ты отсюда не уйдешь.
М-м-м, меня запрут в шикарном номере отеля? Отличная тюрьма, я вам скажу. Принесите еды, и я поставлю вам звездочку и напишу хороший отзыв.
Но вот знаете, после его слов так и захотелось поспорить.
– С чего бы?
Сейчас вот встану и покажу ему свои ноги. Так уж и быть, пройдусь походкой от бедра, как модель на подиуме. Пусть не думает, что я себя клеем приклеила к этому дивану в надежде остаться.
– Все просто. Когда я первый раз тебя увидел, сразу решил: мы должны жить вместе.
Он решил это до того, как я его вареньем накормила или после? Это важный момент, между прочим. Мне нужен точный ответ. Девичье сердечко требует.
Но сначала надо перестать улыбаться как идиотке и закрыть рот.
Глава 29
– Ч-чего? Ты и правда подумал…
Как только увидел, сразу и решил? Это получается, он… Фил в меня… с первого взгляда?
Хм, а Филька ничего такой. Опять же, глаза красивые. Вредный, но при профессиональной дрессировке можно и из него человека сделать.
Эх, как же хорошо, что кроме нас с Довлатовым в этом номере больше никого нет. Никто не увидел позора, в который я бомбочкой с разбега запрыгнула. Скорее всего, так на меня котлета плохая подействовала. Я же всегда подкалывала тех девчонок, которые после грамма заботы или обычного комплимента от парня из наливных яблочек превращались в яблочное пюре и сразу начинали планировать, в какую школу отдать будущих детей и какой подарок купить на десятую годовщину.
Нет, так нельзя. Ну могут быть отношения? Есть только общее дело, и точка.
– Фил, даже не думай в меня влюбляться. А если уже втюрился, что неудивительно, кстати, борись с этим. Понимаешь, да? Мне об учебе думать надо. Только учеба, и никаких назойливых поклонников.
– Сорян, чувак, случайно тебе отправил, – продолжает парень, и я только сейчас вижу телефон в его руках. – Сначала я хотел спросить, что в голове у Обашкина, если он мой номер спутал с номером Смирновой, но меня больше интересует, не залезла ли ты в мой бар?
– В смысле? Это ты не мне говорил?
– Поверь, даже под дулом пистолета тебе такого не скажу.
– И не влюбился?
– Боже упаси.
И премия «Лопух года» достается Марии Сажиной за долгий стаж непрерывного труда в области идиотизма.
– Ну и дурак. Потом женишься на анорексичной модели с ногами от ушей, пробкой вместо мозга и грудью размером с мою голову и будешь ночами вспоминать о веселой Марусеньке, которую не разглядел вовремя. Расслабься, Филька, я же пошутила. У меня по сообразительности твердая пятерка. Сразу поняла, что бамбук Обашкин снова чудит.
– А насчет всего остального?
– Не, тут не шутила. Вангую: жить тебе с королевой инстаграма, но вспоминать меня. Вечно.
Почему, спрашивается, я еще не сиганула из окна? В чем проблема вовремя рот не закрывать? Теперь вот стою перед парнем и делаю вид, что у моего чувства юмора сегодня дебют. Провальный дебют, к сожалению.
– Да-а, такую точно не забудешь.
Он больше ничего мне не сказал и прошел в комнату, из которой вышел через несколько минут уже в другой одежде, но с тем же гробовым молчанием.
– Ты обиделся, что ли? Слушай, да не обращай ты на меня внимания. Я иногда несу что попало не думая. Хочешь, перегадаю? Вместо анорексички будет родовитая спортсменка. И двое детей. Нет, трое. А вообще, гадания – это все бред.
Нет, ну вот кто так делает? Я ж ничего плохого не сказала. Должен был привыкнуть к моим маленьким закидонам, а он же… В ноутбук уставился, будто раньше не видел, и тыкает по кнопкам. А я? Про меня-то забыл.
– Сажина, ты хоть иногда можешь…
О, заговорил. Это главное, а дальше и слушать необязательно. Я и так знаю, что он сказать хотел.
