Текст книги "Сообщники поневоле (СИ)"

Автор книги: Алёна Снатёнкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Угу.

– Жаль, не обратил внимания на эту ненормальную, которая согласилась. Я бы ее сфоткал и фото в рамочку поставил, с надписью «Герой России». Она в курсе, что Славик жить без мамки не может?

Снова киваю.

– У-у-у-у, тяжелый случай. Слушай, а красотка каким местом к ним прилипла?

– Подруга будущей жены, – нехотя отвечаю ему и телефон из кармана достаю.

– Чур, я свидетель на свадьбе, – тут же орет он, потирая руки. – Лучшая подруга, да? Я в деле.

– Не надейся. Она сожрет тебя, прежде чем ты откроешь рот.

«Или я тебя прибью», – договариваю про себя, и пальцы неосознанно сжимаются в кулак.

Миха косится на меня и разочарованно добавляет:

– Понял. Не дурак. Значит, Обашкин никак угомониться не может?

Пожимаю плечами и смотрю на время.

Сажина спит или…

На экране высвечивается номер Славы, и мне приходится ответить.

– Дружище, здорово, – пыхтит он. – Ты где?

– В Мексике.

– Как? А-а-а, ты шутишь. Слушай, я сейчас к себе на квартиру приехал. Прикол, еле от матери улизнул. Она такое представление устроила, будто мне десять, и я…

– Слав, давай по делу, – обрываю его, не собираясь снова слушать его жалкие бормотания о тяжелой жизни под мамкиной юбкой.

– Да-да. Хорошо. В твоей квартире кого-то убивают. То визги, то дикий стук. Я бы мог к двери подойти, но обещал матери еще сегодня вернуться. И…

И просто испугался. Можно же называть вещи своими именами.

Сбросил и, забыв что-то сказать Мишке, рванул к выходу. Сам не понял, как очутился в машине и ногой давил на газ. Ключи от квартиры в кармане. Телефон остался лежать на столе. И у меня не было другого выбора. Только ехать. Да я бы и не смог отсидеться в отеле. Время позднее, Сажина не будет просто так орать. Грабитель? Но как в квартиру попал? В рекордно короткие сроки я добрался до дома, нарушив сотни правил дорожного движения. Не дожидаясь лифта, бегом помчал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

На лестничной площадке было тихо.

Может, Сажина уже прибила вора и сейчас разделывает его труп? В том, что она сумеет за себя постоять, я не сомневался. Мне было жалко человека, который встанет на ее пути. Но…

Зайдя в квартиру, я не сообразил включить свет. Тихо прошел по коридору, зашел в спальню, посмотрел в ванной.

Никого нет.

Словно тут никто и не живет.

Только непонятный запах напоминает о том, что я не должен быть здесь один.

Я уже в гостиной был, направляясь в сторону кухни, когда услышал топот ног и дикий визг:

– А-а-а-а-а-а! Получай, извращенец.

Выставил руки, но поздно. От удара чем-то тяжелым по голове увидел, как звездочки перед глазами летают. Прежде чем отключиться, выдавил из себя:

– Сажина, твою мать.

И все. Темнота.

Глава 38

А-а-а-а-а.

Я человека убила.

А-а-а-а-а.

Черт.

Нет, в таких случаях не к нему, а к Господу обращаются. Но он грешникам не помогает вроде.

И у гугла ответ не спросишь. После моего запроса «Я убила человека. Что теперь делать?» ко мне в гости приедут парни из ФСБ, и повяжут без разговоров. Им ведь не объяснишь, что я честь свою спасала. Не поверят рассказу, мол, пока я с наушниками в ушах тесто месила, кто-то пробрался в квартиру и хотел замесить меня.

Это я уже потом поняла, кто пожаловал. Довлатовский грозный рык разве с другим спутаешь? Нет. Но вначале я испугалась, когда боковым взглядом тень промелькнувшую увидела. Думала, все, не успею торт праздничный допечь. С мамой не попрощаюсь. Пение птичек не услышу. И меня такая обида взяла, за птичек. Не раздумывая, схватила в руки сотейник и пошла.

Удар.

Рык.

Крик.

И глухое падение.

Потом я еще минуты три бегала над Филькой, пытаясь вспомнить, как Франкенштейн оживлял свое чудовище. Еще несколько минут представляла, какую мировую славу получу, если у меня это все-таки получится. А несколько секунд ушло на то, чтобы пофантазировать над будущим внешнем видом моего Филимона.

Только после этого случайно стукнула себя по лбу все тем же сотейником и пришла в себя.

Осознала, что произошло, и, зарыдав медвежьим ревом, кинулась к парню.

– Фил! Очнись! – аккуратно толкаю его. – Филечка, родненький, пожалуйста.

А-а-а.

Он и глаза не открывает.

– Ну, давай же. Филька, ну же, вставай. Обещаю, я больше не буду столько болтать и подкалывать тебя. Никогда, никогда. Даже Филькой называть не буду. Рабыней твоим стану. Да я…

Это все готовка. Права была мама, когда говорила, что ни к чему хорошему мои жалкие попытки стать кондитером не приведут. Как в воду глядела мамочка. Чувствовало ее родительское сердечко.

– Что – ты? Продолжай, мне интересно.

– Да что угодно. На все готова. – А у самой руки трясутся, и плакать хочется.

– Класс. Не зря мне прилетело,  – отвечает мужской голос.

– Ты только не умирай. Живи, Фил. Тянись к свету. Иди на мой голос.

Так, стоп.

– Довлатов! – Смотрю, а у него глаза открыты и улыбка от уха до уха. – Фи-и-ил.

Это нормально, что он улыбается?

Не хочется, чтобы после моего удара он дурачком стал.

– Сажина, без лишних движений. Вообще не дергайся. Неизвестно, на что ты еще способна. Ты меня чуть не убила.

– Я не х-хотела.

– Да ладно? По мне, так хотела. Что в руках было? Сковородка? Откуда в моей квартире сковородка? Вот до чего доброта доводит. Разрешил человеку переехать, и мало того, что она свои порядки здесь наводит, так она еще и голову мне решила отбить. Сажина, ты совсем ненормальная?

А ты слишком разговорчивый.

– Фил, я правда не знала, что это ты.

– Значит, других людей бить можно?

– Да. Нет. Черт. А что мне еще оставалось делать? Сижу, никому не мешаю, по идее в закрытой квартире, смотрю, тень. На домового не подумаешь, они не такие длинные. Вор. Маньяк. Обашкин, который под дверью терся. Масса вариантов. А я девочка маленькая, чем могу, тем и защищаюсь.

– Сковородкой?

– Сотейником.

– Даже не знаю, что это. Голова трещит.

Представляю как. У парня вид такой, будто его танк переехал. Честное слово, до сих пор боюсь, что он захочет меня из окна выкинуть, поэтому и помогаю подняться с осторожностью.

– Может, скорую? Или давай позвоним твоей Ангелине.

– НЕТ! Ее здесь не хватало.

– Тогда…

– Чем воняет? Только не говори, что ты решила поджечь квартиру вместе со мной, чтобы уничтожить все улики?

– Ой, коржик.

– Кто?

Не стала пояснять, а рванула труды свои спасать. Не получилось. Суждено в этой квартире сегодня кому-то откинуться. Смотря на сгоревшую печенюху, поняла, мои попытки научиться готовить опасны для здоровья. Вон как Филька пострадал.

– Что это? – он подходит сзади и смотрит на обстановку.

А здесь есть на что посмотреть.

Все валяется, мука на полу, битые яйца в раковине. И нет, я ни с кем не сражалась, просто так получилось.

– Торт твой.

– Сначала ты решила меня отравить, потом прикинула и не стала заморачиваться?

Ой-ой-ой. Посмотрите на него. Подумаешь, стукнули его. Да я в детстве сильнее головой билась. Мама не даст соврать. А тут… Зря сказала, что ради него старалась. Надо было промолчать.

Наверно, на моем лице транслировались все мысли и эмоции. Фил внимательно пригляделся, а потом понимающе кивнул.

– Только не думай, что я забуду про встречу сковородки со своей головой.

– Малиновый.

А что? От юмора никто не умирает. Пока. Такими темпами я стану первой.

– Он сгорел.

Не, вот дает человек. Ему приятное захотели сделать, а он еще и придирается.

– Подожди, это ты мне на день рождения решила подарить? Малиновый торт? Марусь…

И он заржал.

Громко так, заливисто. В общем, как псих из фильма ужасов.

– Тебе присесть надо. – Качаю головой, пальцем ему на стул показываю. – А лучше лечь. Сколько будет двести тридцать умножить на сорок восемь?

– Чего? Сама-то знаешь?

Конечно, нет. Но Филька умный, знать должен.

– Я здесь при чем? Не мою голову проверять надо. Так сколько?

– Как раз твою. И я без понятия, сколько это будет.

– А раньше знал?

– Сажина!

Наверно, не знал. Фи. Зато строит из себя самого умного.

– Ладно, с этим потом разберемся. Ты лучше скажи, зачем приехал?

Эй, что я такого спросила? Фил смотрит на меня, будто я всем его детские фотки показала, на которых он с голой задницей.

– А ты зачем кричала и гремела на весь дом? Поэтому и приехал. Соседи жаловались.

– Барашкин, что ли? Теперь понятно, зачем он дверь обнюхивал. И не кричала я. Вырвалось немного, когда все из рук падало, но это был не крик. Так, мычание под нос. Для тебя старалась, между прочим.

– Больше не старайся. Тогда все будут живы и здоровы. Рисуй открытку. Только с карандашами поосторожнее.

– Как смешно. Ха-ха. Ничего больше делать не буду. И хватит трескать мою малину, – говорю ему, когда он в пятый раз в тарелке тянется. Удивительно, но она цела осталась. Наверно, потому, что до нее очередь еще не дошла.

– Рабыням слово не давали. Сама предложила. – И целую охапку, да прямо в рот. Не стесняется, главное. – Теперь…

Договорить Фил не успел. Так же, как и я дослушать. Включенный ноутбук, который на столе стоял, ожил, и на экране появилась фотография моей мамы в колпаке.

Мама не просто хотела со мной поговорить, она меня увидеть хотела.

– Вставай, – занервничала я, бегая по кухне. – Уходи. Прячься. Иди в другую комнату и молчи. Если мама тебя увидит, то у меня с бабой Валей будут проблемы.

– Что? Почему она не спит?

– Я разбудила, поэтому и не спит.

– Ты и мать свою достаешь?

– Я всех достаю. А теперь брысь, пока я до сковородки не добралась.

Фил еще не ушел, когда я ответила на вызов.

– Ну, что там? Все цело? Получилось? – Мама с интересом смотрит, лежа на подушке.

– Да тут… Знаешь… Как бы…

– Знаю, я тоже боялась первый раз твоему отцу готовить. Волновалась, жуть. Но ничего, он съел, хвалил и даже выжил, к сожалению. И твоему парню понравится. Не зря же ты так старалась. С любовью делала.

Что-о-о-о?

Глава 39

– Или ты маму за дуру принимаешь? Думаешь, она своего ребенка как свои пять пальцев не знает? Я сразу поняла, дочуня моя влюбилась. Рано, конечно, но палки в колеса вставлять не буду. Воспитывала тебя с головой на плечах. Сама разберешься.

В квартире стало настолько тихо, что я без труда могла услышать, как мое сердце от испуга ушло в пятки, попрыгало там, как на батуте, и на прежнее место вернулось. Щеки пылали с такой силой, что на них даже яичница бы сгорела. А язык… Клянусь, он онемел.

– Чего застыла? Марусь, все хорошо. Первая любовь, она…

В другой комнате что-то с грохотом упало. И нет, не мое чувство собственного достоинства, оно уже и так повесилось из-за происходящего, там Довлатов гремит. Скорее всего, челюстью своей паркет портит.

– Она меня обошла, – перебиваю маму, и до меня доходит, в кого я такая болтушка. – Нет никакой любви. С чего ты, вообще, это взяла?

– Ну как же? Например…

Господи, если ты существуешь, сделай так, чтобы у мамы в квартире интернет пропал. Отправь к ней любого ангелочка с ножницами, чтобы он провод перерезал, иначе она меня потопит.

– Без примеров, пожалуйста. Это все недосып, мамуль. Не спишь нормально, вот тебе и мерещится. Ко всему этому прибавь еще и сериальчики. Неудивительно, что ты немного тронулась.

– Что я сделала?

– Ошиблась в выводах. Никого я не люблю. Никого у меня нет. А торт для покалеченного судьбой человека. Жалко мне его стало. Все-таки по башке прилетело.

– Ты ведь говорила, у него день рождения.

– Ага. В день рождения получил по голове. Анекдот, да? Нет? Ну, ладно.

– Маруська, что-то ты темнишь.

– А ты не спишь. Ложись спать, мамулик. Отдыхай. Представь, что это все сон.

– Нет, пока торт твой не увижу, не усну. И почему ты до сих пор лампочку не вкрутила? Как ты, вообще, в темноте готовишь?

Хвала моей смекалке. Перед тем как ответить, я опять свет выключила. Как бы я маме объяснила про другую кухню на заднем фоне? Она бы точно не поверила в сказку про школу ремонта, где пришли добрые дяденьки и не только перекрасили всю кухню, но и заметно увеличили ее квадратные метры. А так, без света, фиг поймешь, что я не в квартире бабы Вали.

– Да у меня взгляд как у совы. Никакая мышь не пройдет. А если надумает, то у меня всегда сотейник под рукой найдется. Бац. И нет мышки.

– Хватит. Хватит. Хватит. У меня уже голова от тебя кругом. Сначала торт, потом кого-то по голове ударили, а сейчас моя дочь говорит, будто на самом деле знает, что такое сотейник. Нет, я точно сплю и это все сон.

– Прекрасный сон, с дочерью-принцессой в главной роли. А теперь я отключаюсь. У меня тут по программе кошмары начинаются. Ты будешь на единорогах кататься, а я с драконом воевать.

Мама тяжело вздыхает, мол, и это моя дочь, но все-таки сбрасывает, давая мне возможность перевести дух перед сражением века.

– С принцессой? Серьезно?

От голоса Фила у меня волосы на затылке зашевелились. Маме и правда повезло. Она сейчас спать будет, а мне как-то надо от Фильки избавиться, который слишком много услышал.

– Хочешь сказать, я не похожа на принцессу?

Лучшая защита – нападение. Я это еще в школе усвоила.

– Если бы ты была принцессой, запертой в замке с драконом, а я – принцем на белом коне, то, не раздумывая, пошел бы спасать дракона.

Вот тут даже обидно стало. Серьезно. За принца. Как Карлсон может себя так называть? Лошадью – да, и то надо будет попросить прощения у животинки.

– Не успел бы. Я бы тебя с башни камнями закидала. Я меткая. Хочешь проверить?

– Обойдусь, – раздраженно отвечает, головушку потирая.

– Это правильно. Лучше не стоит. Я, вообще, считаю, что тебе осторожнее надо быть. Филь, ну серьезно, неудача – твое второе имя. То палец, теперь голова. А что дальше? Даже мне становится страшно за тебя.

Ой, а чего это он зубами клацает? Нормально общаемся, зачем рычать?

– После того как ты появилась в моей жизни…

– Я осветила ее. – Встаю со стула, закрываю ноутбук. – Украсила. Можешь не благодарить.

Ну все, прибьет. Вот сейчас точно нарвалась. Даже захотелось чем-то рот себе заткнуть, чтобы еще больше не нарваться на неприятности. Но под рукой был только сгоревший коржик, поэтому и передумала.

Ох, как он смотрел на меня. Жуть. Будто в любой момент сорвется и забодает. Теперь-то есть чем. Небось, шишка по размеру как мой кулак.

– Так Обашкин переезжает? – как бы между делом спрашиваю, включая свет. – И что делать будем?

У него, вообще, план имеется? Мне же не придется жить через стенку с Барашиком? Его вытурить надо. Для этого нужен план. А мне в голову приходит только одна идея – развести костер под соседской дверью. Что? Зато действенно. Чирк спичкой, и Славик на своих кривых двоих летит к мамке.

Красота.

– Не знаю.

Я так и застыла с кружкой в руке.

– В смысле? Он не может там жить. Нельзя.

– Это его квартира. Что я могу сделать?

– Поговорить с ним. Скажи, что у тебя завелся полтергейст и ты поэтому съехал. Точно. Можно даже добавить, типа он на стенах кровью писал: «Дуракам здесь не место».

– Я, по-твоему, тоже дурак?

Бли-и-ин. Что у меня за словесное недержание? Это лечится? Надеюсь, не отрезанием языка.

– Ты эгоист. Вот так и любишь о себе поговорить, – качаю головой, мол, фу-фу, нельзя таким быть. – Мы сейчас про Обашкина и его переезд разговариваем. Я рядом с ним жить не хочу. И Смирнова. Надо уже заканчивать этот цирк со свадьбой. Мне такая Настя не нравится.

Фил наконец-то отлипнул от стены и сел на стул.

– Может, она такая и есть? Люди умеют подстраиваться под ситуацию. Давай так сделаем: завтра вечером соберемся в клубе, там все и решим.

–Что именно?

– Все, – улыбнулся Фил улыбкой клоуна Пеннивайза. – Кстати, а почему моих вещей нет в шкафу? Кто разрешал убирать?

На моем лице не дрогнул ни один мускул.

– Не понимаю, о чем ты.

– М-м-м. Хорошо. Тогда... О чем ты там с мамой разговаривала? Первая любовь?

Глава 40

– Ты кого высматриваешь? – Настя смотрит по направлению моего взгляда, наверно пытаясь понять, почему ее подруга ведет себя как трусливый Миньон, танцующий чечетку. – Маруся, а-у-у-у. Ты где?

– На необитаемом острове, – бурчу, вспоминая, как выталкивала Фила из его же квартиры, потому что тупо не знала, что ему ответить. – Неговорящие обезьяны – идеальные собеседники. Жуют банан и попу чешут. Круто, да?

– С тобой все в порядке? Сажина, ты странная последнее время. У тебя ничего не случилось?

Как всегда, люди чудят, но в странностях обвиняют других. Мою жизнь в принципе нельзя назвать нормальной. Особенно сейчас, когда Довлатов поймал меня за хвост. Но… Здесь жирное «но», мои странности даже близко не стояли со Смирновой и не дышали с ней одним кислородом. Поэтому не ей тут в следователя играть.

Мне.

– А у тебя? Кто вчера свалил и бросил бедную меня на растерзание богатеньким мажорам? М? Что случилось? Передали о наступлении конца света? Тебе плевать на подругу? Или время позднее и Славика домой загнали? В любом случае ты могла хотя бы предупредить.

Вот это я загнула.

После такого Смирнова точно зависнет и перестанет обращать внимание на мои попытки высмотреть Довлатова.

– Да я хотела…

– Обашкин не разрешил? Ему срочно понадобилось утащить принцессу с ее липового балла?

– К бабе Фрося скорая приезжала. – Настя смотрит на меня как на воробья, который только что нагадил ей на голову. – Она попросила срочно приехать.

Я голубь, который гадит.

Черт.

Фиговое чувство.

– Как она? Все хорошо?

– Да. Ты же ее знаешь. Скучно ей без бабы Вали. Вот и развлекается.

– Вызывая скорую?

– Как может, так и привлекает к себе внимание.

Судя по интонации Смирновой, шалости ее хозяйки – моя вина.

– Но тогда я не знала, – продолжает Настя. – Испугалась и попросила уехать. Не обижаешься? Марусь, я только дома про тебя вспомнила. Честное слово, все из головы вылетело. Даже про Славу забыла. А он волновался. Сказал, всю ночь не спал, звонка моего ждал.

Волновался? Интересно, в какой момент? Когда вещи перетаскивал или когда от мамкиной юбки со скоростью света убегал?

– Ты к нему переезжаешь, да? Когда?

Как хорошо, что Смирнова привыкла к моему умению менять темы. Поэтому она и не удивляется, когда слышит вопрос, ответ на который уж очень сильно меня волнует.

– Не знаю. Там все сложно, – пожимает она плечами, повышая голос. Музыка в клубе с каждой секундой становится громче, и даже мне приходится орать. – Квартиру затопило. Представляешь? Слава говорит, сухого места не осталось. Вся мебель, вещи… Короче, там и находиться нельзя, не то чтобы жить.

Апельсиновый сок, которым я несколько минут назад наслаждалась, стал горьким и невкусным. Желание врезать Обашкину увеличилось. Вот же гаденыш. Еще и мерзкий врун. Так обидно за Смирнову стало. Хотелось схватить ее и не стесняясь рассказать все про обожаемого парня. Но не поверит же. По глазам вижу, не поверит. Он ей потом в уши воды зальет, я еще и виноватой останусь.

Влюбленные дуры, правду игнорят.

– Ничего. Время есть. Ремонт закончится, и стану я хозяйкой его хором.

Что?

Крокодиловый хвост мне в ухо. О чем она?

Есть только один способ проверить теорию Фила. И надо поторопиться. Барашкин скоро вернется. Не будет же он час разговаривать с матерью по телефону.

Хотя…

Совсем не удивлюсь, если тетя танк в клуб припрется, чтобы сынка образумить.

– Настюх, вон тот парень, – тыкаю пальцем в первого попавшегося чувака, – от тебя уже минут десять взгляд не отрывает. Посмотри…

– Какой?

– Вон тот… Белобрысый.

– Правда? – охает она и по сторонам оглядывается. – Не вижу. Где он?

– Зачем смотреть? Пошли знакомиться.

И вперед ее толкаю, мол, быстрее, пока не убежал.

– Что ты? Нет, – тут же одергивает она меня. – Сажина, ты не забыла, что у меня Слава есть? Одно дело – посмотреть, весело. Другое – знакомиться. Мне это ни к чему.

Вот так, Филька. Одним предложением я доказала, что Смирнова моя -хорошая, а друг твой – козел, портящий девчонок.

– Скучаете без меня?

Рядом мелькнула знакомая головешка, и тут же раздался скрипучий голос вернувшегося Барашкина. Правильно говорят: вспомнишь «бревно», вот и оно.

Бесит.

Он становится между нами и передает высокие стаканы, которые на подносе держит симпатичная девушка-официантка.

Ну, хорошо хоть не сам притащил. Зная его, он и плюнуть в напиток может. Такие вруны на все способны.

– Марусь, а ты как сюда попала? То есть Фил сам тебя пригласил?

– А что такое? Я тебя смущаю своим присутствием?

– Слав, пожалуйста, не приставай к ней, – встревает Смирнова. – Хорошо, что Маруся рядом и мне не приходится одной здесь торчать. За женскую дружбу.

Звеним стаканами с соком, и я мысленно салютую подруге. Может, есть надежда на то, что она сама все понимает?

Кстати, где Фил?

Почему его нет на собственном празднике? Главное, такси за мной отправил, Барашкина позвал, а сам не пришел.

Зря я, что ли, локоть свой грызла? Зря переживала и речь готовила? А платье? Да мне в магазин пришлось в спешке бежать и терроризировать продавщицу.

– Марусь, а ты что Филу дарить будешь? – кричит Настя. Я краем глаза вижу, как она вцепилась в рукав своего парня, и тяжело вздыхаю. Нет. Сама она точно ничего не поймет.

– Открытку. Лучший подарок – это подарок, сделанный своими руками. Не знали? Новый тренд.

Чего они смотрят на меня как на идиотку? Между прочим, я действительно сама эту чертову открытку вырезала и цветочки на ней малевала. Берите выше, там даже яхта нарисована. Человек с фантазией ее точно увидит. А скудно мыслящие люди пусть продолжают орать, называя мой шедевр каракулей двухлетнего ребенка. Плевать. Филька хотел открытку, вот я и исполнила его заветное желание.

Прям не Маруся, а золотая рыбка.

Правда, кое кого хочется хвостом стукнуть.

– Что не так? Не торт же я для него печь должна. А все остальное у него и так есть. Сами-то что купили?

– Чехлы в его новую тачку, – с гордостью вставляет Барашкин.

Это намек на то, что я с фигней пришла? Пф-ф-ф. Нашел чем гордиться. На чехлах Фил задницей сидеть будет, а мою открытку в рамочку поставит. Я проконтролирую.

– Ясно. – На пофигизме отвечаю ему, ногти разглядывая.

– У меня точно такие.

– Наверно, ты и машину такую же себе купил? Угадала?

– Что в этом плохого? – удивляется он, дергая плечом. – Я ее первый заказал. Филу просто доставили быстрее.

– Конечно. Так все и было.

Квартира в одном доме, еще и на одном этаже. Теперь машины... Свадьба.

Стоп.

Фил жениться собирался.

Обашкин собирается.

– Марусь, ты куда? – слышу вслед голос Смирновой. – Подожди нас.

– Скоро вернусь.

Очень скоро. Надо только найти Довлатова как можно быстрее. Не то я прямо здесь упаду и стану лежащим полицейским. Ноги ватные, а голова, наоборот, чугунная.

И танцевать хочется.

Из мозга тут же вылетают все вопросы, которые я хотела задать Филу. Походкой королевы, ну, по крайней мере, именно так я себя и чувствовала, двигалась по залу. Мне улыбались все, а несколько парней кричали вслед, прося вернуться и сесть за их столик.

Не интересно. От слова – совсем.

Я собиралась найти Довлатова.

Именно его.

А когда увидела, как он вошел в дверь, здороваясь с кем-то за руку, двинула в его сторону.

Фил был не один. Рядом с ним стояли несколько парней и до боли знакомая женская мордашка.

Его бровь насмешливо ползет вверх, когда он замечает мое приближение. У девчонки так вообще челюсть со звоном на пол упала.

Но разве «королеву» это остановит?

Пусть не надеются.

– И чего ты здесь торчишь? – встала перед ним, глядя в глаза. – Действуй.

– В смысле? Сажина, ты...

– Пригласи девушку на танец. Неужели непонятно?

Глава 41

Так мы и стояли друг напротив друга, и кажется, никто не собирался пускаться в пляс.

Что со всеми? Неужели не хочется погреметь суставами в такой-то вечер? Честное слово, я на одном месте еле держалась. Пока на Фильке взгляд фокусировала, мысленно поставила миллион новых танцев, представляя, как после финального движения все начинают мне аплодировать.

И не только.

В моей фантазии Фил вырывается из цепкого захвата рядом стоящей девчонки и кричит что-то типа: «Милая Маруся, я восхищен твоим асамбле. Выходи за меня, вот тебе пуанты».

– Кто это? Кажется, я где-то ее видела.

– Это…

– Ой, я вспомнила. Лена Лежачая. – Блондинка заулыбалась и, демонстрируя свой ярко-желтый маникюр, обхватила руку Фила. – Она же передачу какую-то снимала в твоей комнате. Да-а-а-а. Под кроватью пыль собирала.

А я еще думала, откуда мне ее лицо знакомо.

Так это же Оксанка. Любительница по комнатам шнырять.

Не узнала. Богатой девка будет. Или без волос. Резко захотелось ее ощипать.

– Она Маруся, -грозно рявкает Довлатов и отдергивает руку. Мол, отстань от меня, белка. Я тебе ни разу не орех. Грызи камни.

– А Маруся разговаривать не умеет, что ли? – упрямо продолжает она, будто ее только что не отвадили.

Довлатов усмехнулся.

– Еще как умеет. Оксан, ты лучше не нарывайся. Не потянешь. Я серьезно говорю.

– Пф-ф-ф.

Так, а что со мной? Чего это я молчу?

– Между прочим…

– Вы идите. Мы с Марусей сейчас вас догоним.

Ох ты блин.

– Фил, а как же…

– Оксан, вперед.

– Только вперед, Ксюха. Ни шагу назад. – Ну, и кто меня за язык дернул? Ничего бы и не случилось, постой я с закрытым ртом. На органы бы точно не продали. И на опыты не сдали. А тут… взяла и выставила себя не пойми кем перед Филом.

– Довлатов, ты опоздал. – Не узнаю свой голос, когда спустя несколько секунд, проводив блондинку взглядом, поворачиваюсь к парню. – Ик. А я спешила. Даже за платьем бегала. Ик. Открытку эту дурацкую рисовала. Ик. Ик.

Икота, икота, перейди на Барашкина с Оксанкой.

– Тебе кто пить разрешал? Сажина, не забыла, что ты под моей ответственностью?

Че-го?

– Вообще-то я уже девочка взрослая, ик, и разрешения ни у кого спрашивать не должна, – отвечаю ему и к стеночке прислоняюсь. Хоть что-то меня поддержит. – И я не пила. Только сок. А-апельсиновый.

– Наверно, переспелый попался. – Он подходит и отрывает меня от холодной стены. – Маруся, что мне с тобой делать? Стоило задержаться на час. Час. Но ты все равно успела найти приключений на свою задницу.

– Ты меня не слышишь? Говорю же, сок я пила. СОК.

– Ага. И часто у тебя из-за простого сока язык заплетается? Я, по-твоему, на идиота похож?

– Нет. Ты красивый. Но такой громкий. Жужжишь и жужжишь под ухом. Потише, Карлсон. У старушки Фрекен Бок голова немного побаливает. Имей уважение.

– От моего присутствия ее так штормит. Первая любовь – она такая.

От неожиданности я замираю и не знаю, что делать, когда Фил подхватывает меня на руки и выносит на улицу.

Уф-ф.

Прохлада уже через несколько минут начинает отрезвляюще действовать. А уж когда меня сажают в машину и всучивают в руки бутылку минеральной воды, я чувствую, как веселое настроение постепенно покидает меня.

Довлатов стоял рядом и, скривив уголки рта, с интересом наблюдал за мной.

– Лучше?

– Мне и не было плохо. – Протягиваю ему бутылку, но он качает головой. – Если ты не замечаешь, то перед тобой хрупкая девушка сидит, а не верблюд двугорбый. Столько воды в меня не влезет.

– В тебя, может, и нет, но в старушку Фрекен Бок…

– Не смешно.

– По-моему, очень даже. С этим потом. Но не думай, что я забуду.

– Фи-и-ил.

Вот чего он смеется? Я понятия не имею, какой демон в меня вселился.

– Так что ты заказывала? Должен же я знать, чем тебя в следующий раз угощать.

Улыбка исчезла с его лица.

– Марусь, я серьезно.

– Я тоже. Обашкин два раза сок нам приносил. И все. Я не пью, правда. И не пробовала никогда.

– Слава?

Господи, сколько вопросов! Еще доказать надо, у кого здесь рот не закрывается.

– Нет. Его добрый брат-близнец. Конечно Слава. Двух Обашкиных планета тупо не выдержит. Стоп. Этот засранец меня напоил?

– Не знаю, – пожимает плечами. – Может, ты сама? Дома, для храбрости, перед встречей со мной. Я пойму, если так на самом деле и было.

– Не дождешься.

– Угу. Наверно, и правда не дождусь. Кстати, молодец, что платье это купила. Мне нравится.

Ответить нечего, поэтому остатки воды в бутылке я допивала молча.

– Ужас. Со мной никогда такого не было. Прямо сейчас найду этого бармена недоделанного и с корнями вырву его бараний хвост.

– Вот теперь видно, что ты протрезвела. Со Славиком я сам поговорю.

– Еще чего.

– Сажина, ты можешь просто молча кивнуть и не влезать?

– Не могу.

– Учись. А теперь пошли, пока ты не начала много разговаривать, а мне не захотелось тебя…

На секунду мне показалось, что он хочет меня поцеловать, но мимо проезжающая машина осветила нас, и он передумал.

Наверно, так все и было.

Хотя в данный момент я бы себе не особо доверяла.

А раз не доверяю, то можно и пустить ему пулю в лоб:

– Почему ты не женился?

– Я и не собирался.

– В смысле? Твоя мама сама бабе Вале рассказывала.

– Чего? – вполне правдоподобно удивляется Фил. – И до нее дошло? Я просто прикольнулся.

– Что собираешься жениться? Зачем? И кто, вообще, такими вещами шутит?

– Мне было интересно, сможет ли Славик это повторить. Как видишь, смог.

– Вы идиоты, что ли?

В стороне послышались голоса.

– Давай вернемся, а потом поговорим. Если ты не забыла, сегодня мой день рождения, и я хочу свой подарок.

– Обойдешься.

– А если я сам возьму?

– Что? Как это?

Эй, полегче, парень. Чем ближе ты наклоняешься, тем быстрее мое сердце откажет.

Маруська, не смотри на его губы. Отвернись, закрой глаза. Главное, не пялься. Ты же не тупая малолетка, которая сохнет по старшекласснику. Ты сильная девушка. Женщина. Не позорься и не пускай слюни.

– Посмотри на меня.

Ой, лучше бы не смотрела.

Интересно, Довлатов по взгляду не смог понять, что я только что мысленно призналась ему в любви?

Вот так просто, смотря парню в глаза, подумала: «Старушка Фрекен Бок втрескалась в жужжащего Карлсона».

Даже странно, что я этого вслух не сказала.

– Замерзла? – Фил рукой дотрагивается до моей щеки.

А я понимаю, что окончательно спалилась. И нет, не замерзла. Скорее, наоборот. Горит Маруська. Она пылает. Ее и пожарные не спасут, как бы они ни старались.

Чертовы гормоны. Они во всем виноваты. Заставляют меня тупить и лишь головой качать, мол, не, не замерзла я. Просто примеряю на себя роль твоей девушки.

Что Фил ответит, если я ему так и скажу?

Не узнаю, если не проверю.

– Ты на меня так действуешь.

Фух. Сказала. И честно, ничего страшного не произошло. Язык не отвалился, руки и ноги целы, да и феминисток на горизонте не видно. Уж они бы меня точно в живых не оставили, после такого-то откровения.

– Заставляю трястись?

Да он издевается просто. Болтун. Сколько можно разговаривать? Такими темпами целоваться мы начнем за пять минут до выхода на пенсию.

Ладно, так уж и быть, помогу.

Как там девчонки в фильмах кокетничают? Голову вбок наклоняют и ресницами хлопают? Да легко. Я справлюсь.

– Что с тобой? Шея болит? В глаз что-то попало?

– Смешно тебе?

– На самом деле страшно. Ты когда голову наклонила, подумал, все, сейчас от меня мокрого места не останется.

Он смеется. Пока я тут краснею и веду себя, как ненормальная,  этот гад веселится.

– Да иди ты.

Все, достал. Пусть стоит здесь один и локти кусает, наслаждаясь моим шикарным видом сзади. Уже представила, как сейчас пойду, бедрами в разные стороны виляя, а вслед буду слышать крики: «Не уходи, Марусенька. Вернись. Я все понял».