Текст книги "Сообщники поневоле (СИ)"

Автор книги: Алёна Снатёнкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Отобрав у подруги подушку, развалилась на кровати.

М-да. Ну и дела. Отели, рестораны, орущие матери. Не завидую я Смирновой. Но спасти попробую.

Для начала, нужно наладить контакт с врагами.

Я – гений.

Глава 9

– Марусь, ты представляешь, мне Фроська сегодня заявила, что я злая, как ведьма. Как ведьма, понимаешь? Мало того, что она меня старой каргой обозвала, так взяла и злюкой добила.

Кхм-кхм. Дамы и господа, минуточку внимания. На сцену выходит Валентина Андреевна, в народе просто баба Валя. Женщина, простите великодушно, девушка, коей она себя считает, веселая, добрая, но имеет огромные проблемы с логикой. Впрочем, вы сами это уже прекрасно поняли.

– Баб Валь, так это ж комплимент. Вы дома постоянно сидите и не знаете, какие ведьмы в наше время водятся. У них это… Ноги от ушей, грива до копчика, а ресницы… два взмаха, и они уже на Кипре загорают с коктейлем в руке.

– Красивые такие?

– А то. Поэтому надо было бабе Фросе спасибо сказать и конфеткой угостить.

– Ей сладкое нельзя.

– В этом и соль. Она вас злюкой, а вы ей конфетку. Надо соответствовать прозвищам.

Смеюсь и руку протягиваю к заварнику. Чай облепиховый. М-м-м. Я только ради него и встала с кровати в свой последний выходной перед учебой. Не знаю, что женщина в него добавляет, но, выпив несколько глотков, хотелось бежать и горы двигать.

– Я ей потом скажу, чтоб не завидовала. – Баб Валя кладет полотенце на стол и идет к плите с половником. Блинчики сами себя не напекут. А на меня надежды нет.

Имея маму-повара, я даже макароны варить не умела. Вот вроде все элементарно, закинул пачку в кипящую воду, помешал, потом соусом заправил – и наслаждайся. Нет же. Мои макароны горят, чернеют, слипаются и до соуса уже не доживают.

Мама давно бросила попытки научить меня кашеварить. Хозяйка квартиры пыталась до момента, пока я чуть не спалила оконную занавеску. С тех пор на кухне мне разрешается только кушать и мыть посуду. Другое дело – Смирнова. Соседка не нарадуется такой квартирантке. И готовит, и окна моет, так еще и варежки вяжет. Иной раз придет баба Фрося к нам в гости телевизор смотреть и как начнет свою песню запивать: Сла-а-а-вься-я-я-я, Настюшенька, гордо-о-о-ость народная-я-я. Так Валентина, которая Андреевна, уши затыкает и начинает меня восхвалять. Могут весь вечер проспорить. В такие моменты я становлюсь: умницей, помощницей, рукодельницей и еще фиг знает какой девушкой. Там главное, кто спор выиграет. А на смысл и правдивость слов никто и внимания не обращает.

– Из-за чего в этот раз поругались? – сворачиваю в трубочку горячий блинчик и макаю его в варенье. Малиновое, черт его дери. Чуть аппетит не пропал, честное слово.

– Так Настя домой с букетом цветов пришла. Фроська взяла его и мне притащила хвалиться, мол, Маруське твоей таких не дарят. Разве я промолчать могла? Так и сказала, если моя Маруська захочет, все клумбы города возле нашего подъезда будут. Слово за слово… В общем, ты сама все поняла.

Не только поняла, но и представила, как они шепотом ругаются, руками размахивая в разные стороны. Эх, пока спала, такой концерт пропустила.

– Не в цветах счастье, баб Валь.

– Вот и я об этом. У каждого свои причуды. Тебе, наверно, вместо цветов колбасу таскать будут. Копченую.

Эй, я чуть блинчиком не подавилась.

– Почему это копченую? – Не обжора я вовсе. Не-а. Обычный любитель плотно покушать. – Я докторскую больше люблю.

И снова взгляд цепляется за варенье. Противный, гадкий, самоуверенный Фил. Хватаю ложку в руки и размешиваю содержимое банки, в которой малинка плавает. Наверно, если бы телефон мой в комнате не зазвонил, я бы так просто от банки не отстала. Разве можно, когда вместо нее отчетливо видно лицо Карлсона.

Бли-и-н, Смирнова. Сейчас снова начнет просить помочь ей цветы в горшках пересадить. Вчера еле слиняла от нее из-за этого. И главное, она даже не поверила, что у меня аллергия на землю, горшки и на зеленые листочки. Перчатки в меня кинула, решив, что не сбегу. Я и не сбегу. Наивная душа. Вылетела, как джинн из бутылки, и даже совесть не проснулась.

– Да, кха-кха, Насть. – М-да, за такой псевдокашель Оскара мне не дадут. – Ты извини, горло болит, громко говорить не могу.

– Ты заболела?

Нет, блин, я просто лодырь, который не хочет тебе помогать.

– Немного. Вот лежу и чай с медом пью. Не смогу тебе с цветами помочь. Сама понимаешь.

– Ой, забудь. Я их вчера еще пересадила.

– С этого и надо было начинать. – Долой хандру, август на дворе. Заговорила нормальным голосом, понимая, что не стать мне великой актрисой. Так, только на рекламу кошачьего корма и подойду. – Чего тогда звонишь? Небось, блинный запах учуяла? Не успела, я все уже съела.

– Сажина! Я ведь поверила, – бурчит в трубку и как-то совсем неуверенно продолжает: – А позвонила… Марусь, можешь мне купальник свой зеленый одолжить, который ты для бассейна купила, но так туда и не сходила?

Да-а-а, летом я твердо решила заняться собой и начать ходить в бассейн. Даже два купальника ради такого дела прикупила. Кто ж знал, что по пути я встречу чебуречную и сверну за угол? В общем, я решила, что еще идеальнее у меня в принципе стать не получится. Потому что все, потолок. Высшая степень красоты и шикарности.

– Легко. Ты куда собралась?

– Славу друзья за город позвали. Он сказал, что там искупаться будет можно. У меня же купальника нет, вот я и решила…

– Ясно, Насть… – тяжело вздыхаю, выдыхая прямо в трубку. Режиссеры и сценаристы, возвращайтесь. Второй дубль снимать будем. – Конечно, приходи, забирай. Удачно вам повеселиться. Ты только потом мне все расскажи, хоть послушаю…

Три.

Два.

Один.

Один.

Что-то пауза затянулась.

Один!!!

– Марусь, может, ты с нами поедешь?

Бинго.

– Ну, я даже не знаю, Насть. Меня никто не приглашал. – Сама тем временем вскочила с кровати и к шкафу побежала, вываливая из него все содержимое. Шорты нашла. Где шлепки? – Это будет неудобно.

Черт, неужели я их дома оставила?

– Ты чего? Нет, решено, ты едешь с нами. Вместе отпразднуем последний день лета. Тем более Фила там не будет. Значит, веселье обеспечено даже мне.

Карлсона не будет? Пропеллер начищает или на морского ежа сел? Пф-ф-ф, да пофиг на него. Мне же лучше. В два счета Обашкина на чистую воду выведу.

Настя еще что-то говорит, когда я перебиваю ее:

– Смирнова, не продолжай. Через десять минут я буду готова.

Обманула. Я собралась за пять, а через шесть я уже барабанила в соседнюю дверь.

Посмотрим-посмотрим, как богатенькие детишки развлекаются. Все-таки здорово, что Довлатова там не будет.

Глава 10

Скукота смертная.

Складывалось ощущение, что меня подло обманули и вместо вечеринки привезли в гробницу Тутанхамона на его скучные поминки. Смеяться? Что вы, нельзя. Танцевать? Совсем с ума сошли? Дышите вы, милочка, через раз, здесь это тоже не поощряется.

А я на месте устоять не могла. Меня разрывало от эмоций вулканических. Как только увидела дом, в который нас Обашкин привез, готова была выпрыгнуть из машины и на своих двоих быстрее преодолеть оставшейся путь. Славик раздражал неимоверно. Будто специально плелся, как улитка комнатная. Чего говорить, он у самых ворот взял, гад, и притормозил, чтоб колесо проверить. Постучал по нему пятками, и только потом мы тронулись.

Я ж представляла, что за дверьми всего этого царит рай любого студента. Громкая музыка, шезлонги, толпа кричащей молодежи. А в итоге что?

Парочка самоуверенных придурков и кучка белобрысых стерв.

Обратили внимание, как мастерски я умею в людях разбираться? Учитесь, пока Маруська жива. Если девушка смотрит на тебя, будто ты пустое место, вердикт – она стерва. А если парень пялится и всем своим видом показывает, что он представляет тебя голой – он самоуверенный придурок. Попра́вочка, озабоченный придурок.

Хорошо, что Смирнова рядом. Удивительно, но именно сейчас и общество Обашкина приводило меня в восторг. Знакомая физиономия, она может успокоить, даже если ты находишься в клетке со злыми крокодилами. На эмоциях взяла и улыбнулась парню. Он, правда, напрягся и шаг в сторону сделал, но ничего. Я его второй улыбкой добила.

– Марусь, развлекайся. Мы с Настей отойдем ненадолго.

Эх, зря я Славика хвалила. Секунды не прошло, как он меня снова бесить начал. Забираю все свои улыбочки и награждаю его взглядом с кодовым названием: «Чувак, ты серьезно решил меня расстроить?».

– У тебя полная свобода. Правда, на второй этаж подниматься запрещено.

Ну и крендель же ты, Обашкин. Меня теперь разорвет от любопытства.

– Слав, – начинает Настя, задирая голову, чтобы посмотреть на парня. – Ты иди. Я с Марусей останусь. Мы тебя здесь подождем.

Съел, Обашкин?

Против женской дружбы ты не попрешь.

– Насть, Маруся не маленькая девочка, чтобы ее охранять. А ты мне нужна. Хочу познакомить со своими друзьями, пока выпала такая возможность. Марусь, я ведь прав?

Лучше бы ты свою правду обмотал колючей проволокой, подключил к розетке и запихнул себе в…

– Я не признаю никакую правоту, кроме своей, – отмахиваюсь от него и глазами стреляю, как из пулемета. Хочется взять и сказать сказать: «Обашкин, не беси меня. Я и так тебя не доверяю». – Насть, иди. Ты же должна знать друзей человека, за которого замуж собираешься. Кстати, кто, как не друзья, могут рассказать самые темные секреты будущего избранника?

Он снова на шаг от меня отошел? Это уже несерьезно. И совершенно не весело.

– Точно?

Встревоженный голос и подруга, которая, как болванчик, головой туда-сюда мотает.

– Я тебя когда-нибудь обманывала? – Ох, зря так сказала. – Сейчас точно нет. Вперед, покажи всем, кто главный на этом тухляке жизни. Обашкин, не нужно на меня так смотреть. Я не виновата, что у тебя друзья такие. Сам выбирал.

Ага, вылупился, будто я что-то лишнее сморозила. Вот люди, а, даже на правду обижаются.

– Не все такие… активные. У нас другие ценности, Маша.

Два раза меня оскорбил, зараза.

– Всем сердцем сочувствую вам. На пенсию во сколько выходите? В двадцать?

– Марусь, мы быстро. – Смирнова хватает женишка под руку и уводит, прежде чем я найду что-то тяжелое и двину ему по голове за активную Машу.

Вот вам еще одно доказательство, что Обашкин мутный тип.

Когда парочка скрылась за дверью, ведущей на улицу, я снова осмотрела помещение. Все тело так и рвалось туда… на второй этаж.

– Привет. Ты со Славой приехала?

Поворачиваю голову, а рядом две клонированные барби стоят. Знаете, как в тех американских фильмах, у каждой противной стервы есть две глупые подружки. Вот рядом со мной такие же.

– Угу. С ним, – бурчу под нос, вспоминая, что мне еще обратно в его машине ехать.

– Я Даша, а это Саша. – И как вас различать? Жертв пластических хирургов. Так-с, запоминаем, у одной лапа сорок пятого размера, а другая свистит, когда дышит. Блин, кто из них кто? – Ты знакомая Славы?

– Как тебя зовут?

– Кто твои родители?

– Чем они занимаются?

– Ты из семьи политиков или бизнесменов?

– У тебя загар такой красивый, в Греции отдыхала?

Угу. Греция, которая за городом, у бабушки во дворе. Там еще картошку сажают. Ух, целый месяц с лопатой отдыхала так, что больше отдыхать не хочется.

– Напомни свою фамилию. Мы не услышали.

Не удивлюсь, если это Обашкин их на меня натравил. Вопросы лились, как вода в сломанном унитазе. После каждого слова барби делали шаг вперед, я же, как обычно, отступала.

– А я вам ее и не говорила. – Раз, и в сторону отскочила. Фиг вам, а не Сажина на ужин. – Мне нельзя ее вслух произносить.

– Почему?

– Да, почему?

Вот любопытные вороны. Я откуда знаю? Не придумала еще. Предположила, что вы сразу же отстанете.

– Если скажу, то придется избавиться от вас. – У-у-у-у. Но нет, они не из пугливых. Даже нос не почесали. – Мама моя того… – пальцем вверх показываю. – А никто не должен знать, что она того…

Умора, но на их лицах взгляд такой понимающий появился. Господи, они поверили.

Кому расскажу, обхохочутся.

У самой слеза потекла, хоть я сдержалась и не засмеялась.

– А-а-а.

– А-а-а. Я поняла… Ой, дать салфетку?

Не успеваю ничего ответить, как свисток лезет в свою сумку и тут же протягивает мне влажную салфетку.

Хм, пять за оперативность.

– Ваша семья часто благотворительностью занимается, да?

Ну, как сказать? Мы вещи старые не в мусорный бак выбрасываем, а рядом ставим. Это считается благотворительностью?

Будем думать, что да.

– Коне-е-ечно. Каждую неделю что-то да выки… пожертвуем.

– Точно.

– Что? – переспрашивает та, которой лыжи не нужны.

– Пойдем, надо рассказать. Пока.

Вот чучундры. Свалили, когда мне только-только стало чуточку веселее.

Протираю салфеткой лоб и смотрю, как мои новые знакомые бегут в другой конец комнаты, где сидит просто ослепительно красивая блондинка. Ой, стерва-злыдня, не иначе. А мама говорила, что американские фильмы зло. Какой там? В них можно жизнь свою разглядеть.

Что это?

Фу-у-у. первое правило: никогда не берите что-то из рук барби. Рассматриваю свои ладони, которые все в идиотских блестках. Это значит… Мое лицо!

Правило второе: всегда носите с собой зеркальце.

Правило третье: если у вас куча денег, не скупитесь на ванные комнаты.

На первом этаже, конечно же, я ничего не нашла. Может, плохо смотрела, но не в этом суть. Я сразу почувствовала, что на втором я смогу найти то, что ищу.

Направо или налево?

Я девочка, куда хочу, туда и иду.

Первая дверь, и я попадаю в чужую спальню. Стильная такая, все-все белое, даже ручка на письменном столе. Знаю, что уйти надо, но любопытный нос просит остаться. Вот тебе и плазма белая. И кровать… клянусь, с удовольствием бы на ней сейчас полежала. Только времени нет. Вдруг Обашкин вернется и выдаст меня?

Я уже к двери подошла, когда на лестнице чьи-то шаги услышала.

Точно, Славян на поиски отправился.

Спалит меня. Вот найдет и шум поднимет после моих-то убийственных взглядов.

Времени нет, поэтому, не придумав ничего умнее, лечу к кровати, на которой совсем недавно хотела поваляться, и юркаю под нее.

Стремно, но, когда на кону жизнь стоит, не только шваброй половой прикинешься.

Черт, засада. Дверь открылась, и показались мужские ноги. Блин, а я не помнила, в чем там Славик сегодня был? Сейчас, почти перед моим носом, расхаживали чьи-то кроссовки. Что делать?

Нет, я останусь здесь. Не выйду из засады.

Никогда.

Стук каблуков, а затем противное:

– Я ждала тебя… Фил.

Да ну на фиг! Быть такого не может. Хотелось на месте подпрыгнуть, но спасибо старушке-кроватке, не позволила так лажануться.

Хотя мало ли Филов в этом городе развелось?

Верите в совпадения? Сейчас мне очень хотелось в них верить.

– Оксан, не начинай. Мы с тобой давно во всем разобрались.

Черт. Черт. Черт.

Вот попала, а. Довлатов, свалился на мою голову. Даже если сильно захочешь, все равно его голос не забудешь.

Я бы заныла от досады, но рядом драма развивается, не хотелось ничего пропустить.

– Ты во всем разобрался, а меня слушать не захотел. Фил, нам же было хорошо вместе.

– Было. А потом стало скучно и пресно.

– Я соскучилась.

М-да, ну и дела.

– Очень соскучилась. И я не поверю, если ты скажешь, что не скучал.

Так, а что с ее голосом? Чего она как кошка мурлычет?

Карлсон, включи пропеллер и вылети отсюда. Нечего тут мою психику детскую ломать непристойностями своими.

– Раз ты приехал, может…

Что может? У меня все тело затекло лежать в неудобной позе. Валите вы уже.

Ох ты блин…

Честное слово, я не хотела палиться. Думала, смогу отсидеться, а потом мышкой на улицу проскочить. Но…

Жирнющее но… я увидела, как на пол упала чья-то одежда.

– Стойте! – заорала, на ноги поднимаясь. – Не двигайтесь. Отдел по борьбе с пылью. Проводим проверку. Разговаривать тоже запрещено, пыль может попасть к вам в легкие, и тогда все… конец.

Ой, как мои щеки запылали. Было страшно на парня смотреть, но взгляд его я чувствовала.

– Фил, кто это?

– Лена Лежачая, – вместо Фила отвечаю я. Что-то мне сейчас не особо хотелось, чтобы он разговаривал. – Девушка, мы снимаем программу. Отойдите немного, вы загораживаете камеру.

Слишком долго я молчала. Мозг теперь разный бред выдает, восстанавливаясь.

– Ладно, можете не отходить. Я ненадолго освобожу помещение.

И по стеночке, на носочках, к выходу потопала. Немного осталось, два шага, а потом… потом я на своих двоих в город убегу. Причем в соседний.

– Стоять! – Фил очухался. Плохи мои дела. – Не двигайся, Сидячая.

Блин, еще шутит. Ну, точно по башке мне прилетит.

– Лежачая, – шепотом поправляю его, а у самой во рту все пересохло. Мне бы водички, но вряд ли кто-то принесет.

– Оксан, выйди. Потом договорим.

Оксан, не выходи. Тебе нельзя выходить. Посмотри на парня, по которому ты скучала. У него лицо белое, как у покойника, и пыхтит, как паровоз. Как ты его в таком состоянии можешь бросить, бессердечная?

– Зачем ей уходить? Она только пришла. Я выйду.

– Я сказал, стой, где стоишь.

Оу, вот это рык. Пробрало. Мое ему почтение. Даже я так не умею.

Оксанка вообще подпрыгнула на месте и к выходу пошла. Сначала сделала вид, что не замечает меня, а потом так пристально посмотрела.

– Что с твоей кожей?

О чем она?

Рукой провожу по щеке и на пальцы смотрю. Блин, долбаные чучундры со своими салфетками.

– Фея в лицо плюнула, – отмахнулась и сделала вид, будто так и должно быть. Стоп. Это же она в углу на первом этаже сидела. Точно-точно она. Красивая такая. Моднявая и уверенная в себе деваха.

Когда блондинка, фыркнув, вышла из комнаты, мне стало немного холодно. Мороз пробрал, а руки задрожали.

– Даже спрашивать не хочу, как ты здесь оказалась.

– Это ты правильно. Зачем время тратить на ненужные вопросы? Мы все деловые люди, в конце концов. – Парень открывает рот, но я тут же перебиваю его: – И вообще, Фил, где твои манеры? Разве так встречают старых друзей?

Лучшая защита – это нападение.

Моя любимая тактика.

Глава 11

Все. Доигралась, вернее, дошутилась.

Вон как Довлатова плющит от радости от встречи со мной. Видать, не успел соскучиться парнишка.

Хотя зря он так. По мне скучать надо. Даже если считаешь занозой в мягком месте.

– И долго ты под кроватью валялась?

Блин, что за человек? Мог бы и промолчать для приличия.

– Не особо, но успела узнать, чем вы тут… – А чем они тут? Фил стоит возле открытого шкафа, а на полу валяется его же футболка. Эх, чуть не опозорилась, делая громкое заявление насчет расстройства моей детской психики. – Чем вы тут дышите. Сплошная пылюка. Проветривать помещение надо.

Выкрутилась?

Пусть докажет, что я о другом подумала.

– Спустить тебя с лестницы уже не кажется такой зверской идеей.

Во загнул. Меня? С лестницы? Карлсон должен быть добрый, а мне какой-то бракованный попался.

– Я и сама спуститься могу. И даже с радостью это сделаю.

Левой, правой, раз, два…

– Стой. Мы еще не договорили.

Посмотрите на него. Раскомандовался тут. Я что, на бобика похожа, которого надо обучить командам «лежать» и «сидеть»? Сейчас как… гавкну. Или за пятку его укушу. Будет знать, как с Сажиной разговаривать.

– Если ты здесь, значит, и подруга твоя сюда приперлась? Хотя меня не сильно удивит тот факт, что ты сама могла через забор перелезть.

– Чтобы на тебя посмотреть? Зачем так утруждаться? Можно же просто в поисковике вбить запрос: «напыщенный павлин» и смотреть на картинку. Все элементарно, Филька.

– Обиделась, что я сказал «приперлась»?

Какие мы догадливые.

– Хочешь извиниться?

– Вроде взрослая, но ведешь себя как ребенок. И, на будущее, если я захочу тебя обидеть, то ты поймешь это сразу.

Ой. Ой. Ой.

Батюшки, да тут прямая угроза в меня летит. Филимон оперился, что ли?

– Говоришь так, будто у тебя получится, – бурчу себе под нос, а затем громко продолжаю: – Я не ребенок и не дура. Поэтому сейчас уйду, и мы точно больше не увидимся.

– Подожди… – Секунды не прошло, как он сдался. Пф-ф-ф. А строил из себя бессердечного мафиозника. – Маруся, да? Признаю, погорячился. Я детей не обижаю.

У меня на лице было написано, что я роль обиженки исполняю? Чего он продолжает наезжать на невинное создание?

– Вы с подругой все планы мои испортили.

Он посмотрел на меня, будто ожидая ответную реакцию. Я держалась. Прикусила язык, чтобы утихомирить себя и не начать пытать парня.

– Смирнова здесь при чем? – Нет, любопытство точно вперед меня родилось. – Это же я помешала тебе с Оксанкой того… О звездах поговорить.

Хорошо, что я такая разговорчивая. Знаю же, что он от этой Оксанки шарахался, будто у нее на лице огромный герпес. Но мне ведь надо было что-то придумать.

– Чего? Так, забывай все то, что ты увидела и услышала. Поняла? Не для твоих ушей.

– Делать мне больше нечего, как мозг вашим мусором засорять? Что за план? Я уже забыла про ваш разговор.

Наш препод по психологии как-то рассказывал, что двадцать пятый кадр – отличный метод воздействия на подсознание людей посредством вставки в видеоряд скрытой рекламы в виде дополнительных кадров.

Спасибо университету, хоть что-то за год обучения я запомнила.

– Слава должен был приехать один, развеяться и забыть о свадьбе. Черт.

Прокололся. Е-е-е.

И нечего на меня так смотреть, будто я тебя за ноги над пропастью повесила и пытала щекоткой.

– Карлсон, ты оборзел? – возмущаюсь, подпирая бока руками. – Собрался гадить моей подруге? Нет, это ужас. Я в шоке. Додумался же до такого. Совсем мозгов нет? Вечеринку он придумал. Да тут столько людей, что у меня даже возможности не было разговорить Обашкина, чтобы Настя поняла, какой он человек…

Стоп!

Сажина, остановись.

Эх, Григорий Николаевич, предупреждать надо, что методы ваши имеют побочный эффект.

Сама взяла и проговорилась.

– И это у меня нет мозгов? – Он ерничает, что ли? Именно сейчас, когда я без настроения из-за своего прокола?

– Разговорить не значит обманным путем заставить человека забыть о девушке. А-а-а. Теперь я поняла, почему внизу почти одни бабы сидят. Филимон, ты меня с каждым разом все больше огорчаешь.

– Переживу. – Разворачивается и, закрыв шкаф, идет в сторону стола, возле которого я стою.

– Эй, между прочим, я тебе здесь лекцию читаю.

– Я слышу.

– Даже оправдываться не будешь?

Угу, удивил. Совсем плевать на чужое мнение? Может, зря я его гадом называю? У нас есть что-то общее.

– Зачем? Ты сама от меня недалеко ушла.

Почему это прозвучало так ободряюще?

– Думаю, нам нужно объединиться, – держа папку в руках, повернулся ко мне. – Я не доверяю твоей подруге, считая, что в тихом омуте гиены водятся, а ты не доверяешь Славику. Это удивляет, конечно, потому что Слава парень ведомый и наивный. А еще мы вместе не хотим, чтобы их свадьба состоялась.

– Это Обашкин наивный? Серьезно? Или мы про разных людей говорим, или я Мисс Вежливость. У него на лице написано, что он что-то затевает. А вот Смирнова… на одуванчики не дует, боясь их обидеть. Какая из нее гиена?

– Сейчас мы точно о разных Смирновых думаем. Так что? Согласна? Только с условием, что никто не должен знать о нашей сделке, и на людях будешь делать вид, что мы незнакомы. Не надо мне такого счастья, как друг в твоем лице.

– Будто ты мне нужен.

Хочу сказать, мол, катись со своей сделкой прямиком в горящую баню, как слышу голос с лестницы:

– Понятия не имею, куда Маруся делась.

– Давай ты направо, я налево. Так быстрее найдем.

Пронесло.

Значит, меня Настя через минуту найдет.

Сто-о-о-оп! Я ж налево повернула.

Обашкин, чтоб ты икал весь ближайший год. Не иди ко мне.

– Довлатов, прячься, быстро, – шиплю на парня, к кровати его толкая. – Они не должны знать, что мы с тобой общались.

– Сама прячься, это моя комната.

Я? Снова? Никогда.

Хватит. Належалась.

– Нашел время для спора. Сейчас сюда зайдет твой дружок и догадается, что мы козни готовим за их спинами. Мне-то ничего, я выкручусь, но ты, мил человек, врать не будешь, признаешься. И спалишь нас всех. Это еще больше сплотит нашу парочку, и они завтра же в загс убегут.

– Ладно.

– Что?

– Спрячусь, но ты сразу же уведешь его отсюда.

– Конечно, – я даже руку на сердце положила. – Барашкин и дверь не успеет открыть. Не косись, Обашкин он, я в курсе.

Филька смотрит на меня как на врага народа, а затем подрывается с места, чтобы тут же на пол упасть.

М-м-м.

Ребенком он меня называл? Ну-ну.

Удивил, под кровать пролез. Хотя с виду верзила такой. Улыбаюсь, напевая веселую песенку себе под нос: «Ничего на свете лучше не-е-ету, чем шутить над грозным Филимо-о-оном». Эх, допеть не успела. Шаги уже возле двери слышались.

– Фил? – шепотом говорю я. – Довлатов?

– Что? – ох он и тигр. Рычит так правдоподобно. Ну, думаю, это не его предел. Сейчас он взвоет.

– В твоем шкафу целая рота поместится, ты зачем под кровать полез? Считаешь себя котиком?

Ну вот. Я ж говорила, что он громче рыкать может. Я не ошиблась.

Глава 12

Так, что у меня есть? Запрет на посещение второго этажа, разъяренный человек, который мне этот запрет озвучил, ой, еще Довлатов под кроватью в наличии имеется.

И вот что прикажете мне делать с этим богатством?

Тук-тук-тук-тук.

Чего?

Обашкин стучит в дверь, прежде чем войти?

Какой… удивительный человек. Чтоб его…

Тук-тук-тук-тук.

– Маруся, ты здесь?

Ох и не нравится мне его голос. Мое имя он не сказал, а прям срыгнул, засранец.

Плюхаюсь на кровать, сами понимаете, почти с разбега, чтобы Филька почувствовал, и, хватая журнал с тумбочки, отвечаю:

– Не входи.

Блин, что за журнал такой, где нет картинок, а только одни цифры? Правильно, фигня, а не журнал.

– Почему?

Да, а почему ему входить-то нельзя? Как-то об этом я не подумала.

– Я это… разделась. Жарко стало.

Молодец, Маруська. Умно придумала.

– Какого черта ты там голая делаешь? – шипит Славка, но от двери вроде отошел. По крайней мере, мне так показалось. – Быстро выходи.

– Голой? Твои друзья меня не поймут. Обашкин, идите, я вас догоню. Не сомневайся, у меня пятерка по физре была.

– Сажина! – М-да, а этот чудик рычать совсем не умеет. Будто мышка пропищала.

– Обашкин.

Не знаю, на что он рассчитывал, но его фамилию я могу до бесконечности повторять.

Судя по топанью ног за дверью, наивный Славик надеялся, что я испугаюсь и тут же выскочу. Эх, испуг совсем не про меня. Знал бы он, какого зверя я под кроватью держу.

Кстати, о звере.

Притаился, котяра. Небось, скоро выпрыгнет и на части меня разорвет. Но кто с котом в игру не играл, тот жизни не видал. Пока жених Смирновой что-то бурчит, я наклоняюсь и опускаю руку на пол. У меня в детстве был котенок. А играли мы с ним так: я к нитке привязывала фантик от конфеты и бегала с ним по комнате, убегая от хвостатого. Конфет нет, к сожалению, а то я голодная, ниток тоже не замечаю рядом. Зато есть рука. Только вот незадача. Кот какой-то странный, играться не хочет.

– Настя, скажи своей подруге, чтобы она немедленно вышла из комнаты.

– Марусь, все в порядке?

– Угу. Насть, я сейчас. Идите.

И снова за дверью: бу-бу-бу-бу. И Настино в ответ: ля-ля-ля-ля.

А Фил так и не подает признаков жизни.

Делать нечего, ложусь на живот, головой вниз к полу, гляжу, и страшно становится. Ну, вы представьте себе: заглядываете под кровать, а там лицо, перекошенное от злости. Клянусь, я видела, как от нервного дыхания Фила пыль столбом поднималась.

– У тебя все хорошо?

Ой, зря я спросила. Моя доброжелательность точно боком вылезет.

– Все идеально. Еще раз задницей прыгнешь, я тебя…

Много разговаривать вредно. Резко выпрямляюсь и случайно, но все же подпрыгиваю, слыша при этом совсем некультурное слово. Офигеть, Филька ругаться умеет? Я вообще не понимаю, почему мы друг друга невзлюбили? Столько схожестей.

Э-э-э, по плану тишины быть не должно. Откуда она?

Насте удалось утащить Обашкина? Эй, зачем так рано? Как я теперь успею смотаться, пока тигр не выпрыгнул из клетки?

Ноги. Надо делать ноги, и как можно быстрее.

Аккуратно так встаю и лошадиным забегом лечу к двери, стараясь не обращать внимания на громкий звук за спиной. Пофиг на него. Сейчас главное – до Смирновой добежать, а публично Довлатов меня убивать не станет. Не по статусу.

– У тебя отличный дом, – выпаливаю, когда меня хватают за руку у самой лестницы. – Красивый.

– Согласен. Возле него тебя и закопаю.

Вот это заявление. Мне начинать бояться, что ли?

Эй, а куда он меня тащит-то? Вниз? Там же люди.

– Можно спросить?

– Нет.

– Один вопрос?

Качает головой.

– Половинку вопроса? Я могу без гласных.

– Нет.

Вот заладил, нет и нет. Будто слов других больше не знает.

– Да пофиг. Хотя бы кивай. Ничего, что сейчас нас Обашкин с Настей увидят?

– Плевать.

Приплыли. Что за мужики пошли? Сначала одно, потом передумал, другое. Девчонки так никогда не делают.

– Я помню твои слова. Ты сказал…

Не знаю, кто виноват, но мы начали падать. Хотя знаю – Филька. Я точно не могла подвернуть ногу, испугаться, вцепиться в парня двумя руками и развернуться так, чтобы завалиться на него. Не-а. Не могла. Поэтому в том, что я прокатилась сверху, а он головой вниз по ступенькам спустился, виноват он сам.

Дурилка.

Как только приземлились, я сразу же подскочила на ноги и с восторгом ляпнула не подумав:

– Капец, я волну оседлала.

Но вот Карлсону, который вовремя пропеллер включить не смог, было не до шуток. Он за средний палец на руке схватился и проклятиями в разные стороны кидался.

– Эй, ты чего? Не идиотка я. Ты сам виноват.

– Ты мне палец сломала.

Вот врун. Ну как я могла ему палец сломать?

Подхожу, а он вцепился в него как в родного и, сидя на заднице, раскачивается в разные стороны. Симулянт. Переигрывает. Уж я-то знаю. У меня черный пояс по симуляции. Я в этом деле палку съела.

– Дай посмотрю.

– Чтобы ты мне и второй сломала? Обойдусь.

– Хватит ныть как девчонка. Палец покажи.

Морщится, но меня фиг проведешь. Присаживаюсь на коленки и с видом главного врача самой крутой больнице в мире смотрю на его палец. Да вроде нормальный. Не синий. Может, выбил? Надо проверить. Резко тяну его на себя, и, клянусь, я первый раз в жизни услышала беззвучный крик. Он на меня глазами орал. Жуть та еще.

– Не перелом. Не-а. Ты бы вопил как резаный. Да и кто, вообще, ломает себе средние пальцы? Ногу еще ладно, но палец. Парень, тебя точно сглазили. После того как рентген сделаешь, сходи к бабке, пусть она тебе куриной лапкой сглаз снимет.

Фил поднимается на ноги в тот момент, когда к нам подбегает Обашкин.

– Фил, ты как? Сажина, что с ним?

И вот тут до меня начал доходить смысл того, что прямо сейчас произошло. Губы задрожали, и я первый раз в жизни не знала, что сказать и что делать.

–я...

– Слав, – рявкает Довлатов, смотря на меня, – угомонись. Сам никогда не падал, что ли? Хм-хм-хм.

Он не думает ничего рассказывать?

Тогда чего я молчу? Это же не в моем стиле.

– И правда, Обашкин, чего ты к человеку пристал? Не видишь, больно ему. Лед принеси. Настя, не стой столбом, твой нервный сам ничего не найдет.

Быстренько разрулила ситуацию и к Филу подошла.