Текст книги "Хроники Раскола (СИ)"

Автор книги: Алена Сказкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Это часть Ключа, которая принадлежала Нейс. Возьми ее, пускай она оберегает тебя.

– Нет, – меня хватило на один хриплый выдох.

Вьюна озадаченно нахмурилась, спустя мгновение, догадавшись, лукаво улыбнулась. Принялась что-то объяснять про неспособность ущербного человеческого тела воспринять и осознать всю гамму чувств, доступных Крылатым Властителям, жизненно важную зависимость, духовную и физическую, от полета. Говорила, что глупый разум переводит незнакомые ему ощущения в привычные понятия: голод, жажду, страсть.

Я не слушал. Я рвал ее одежду.

***

Низкие брюхатые тучи затянули небо сплошной пеленой, съев дневной свет, погрузили мир в унылые сумерки. Снег, серая невесомая пыль, висел в воздухе, сыпался на пустынные поля, таял на мордах лошадей. Кобылы фыркали, неспешно трусили вперед.

Вьюна, уставшая от вечного охранения, искренне наслаждалась первой за многие месяцы и, вероятно, последней прогулкой вдвоем. Затянутые в черные перчатки пальцы стискивали поводья. Фарфоровое лицо заалело от холодных поцелуев сивера. На светло-розовых губах блуждала улыбка. Пери легко и непринужденно удавался образ богатой бездельницы, решившей скрасить скуку конной поездкой.

Я себе подобную беспечность позволить не мог, не прекращая ни на секунду искать следы затаившегося врага. Полководцам не по чину ходить в разведку, когда у них под рукой целое крыло лентяев. Но судя по донесениям дальнего периметра, местность была абсолютно безопасна, и я решился на несколько часов передать командование Валгосу, чтобы доставить удовольствие девушке, а заодно развеяться самому.

Сонная тишина, разлитая над землей, убаюкивала, внушала ложное чувство спокойствия. Словно не существовало ни скрытой миражами армии за спиной, ни стягивающихся петлей на горле войск Совета и Братства. Словно мы остались одни, безмятежные и вполне удовлетворенные обществом друг друга.

На мгновение овладело желание бросить все, сбежать вместе с феей, скрыться, создать идеальный мирок, где нас никто не отыщет… Я отвесил себе мысленную оплеуху, сжал сквозь куртку Ключ, согревающий грудь. Не неси чушь, эсса! Не ври, что ты действительно готов отречься от мечты о небе! Предать доверие тех, кто последовал за тобой, кто заплатил жизнью за твои идеалы! Гордому дракону севера кажется соблазнительной участь свинопаса из забытой Древними глубинки?! А, эсса, добровольно променяешь верные мечи на плетку для чушек?!

Передернуло от отвращения. Минутная слабость исчезла. Я был рожден клинком клана, а для клинка нет хуже участи, чем гордо и уныло красоваться на стене затупившимся трофеем, либо же медленно ржаветь в пыльных сундуках, куда бережливые хозяйки складывают на всякий случай бесполезный хлам – авось еще сгодится. Клинок должен сражаться до последнего вздоха и умереть в бою.

– Доедем до поселка, и пора возвращаться, – я, прищурившись, изучал темное пятно деревни, тающее в туманной дымке.

Зимний день короток, через пару часов начнет смеркаться.

Вьюна кивнула, обновила заклинание, позволяющее лошадям скакать по сугробам словно по наезженному тракту. Я подбил кобылу шенкелем, пуская трусцой напрямик через поле.

Дома приближались. Селение нравилось мне все меньше.

Зимой деревни умирают. Погружаются в ленивую бездеятельную дрему, набираясь сил перед летними хлопотами. Растворяются в уютном жужжании прялки, треске пламени в очагах и негромких разговорах.

Но здесь смерть прогулялась без всяких метафор.

Я придержал коня, изучая пятна крови на истоптанном снегу, вслушался в ватное безмолвие вечера, разрываемое далеким отчаянным лаем пса. Оглянулся на Вьюну. Выяснить бы, что случилось, но рисковать в присутствии пери мне не хотелось.

Судьба распорядилась иначе. Дверь одного из домов распахнулась, выплюнув всклокоченную худенькую селянку, на бегу кутающуюся в шерстяную шаль. Следом вывалились два разгоряченных увальня в одних легких рубахах, посчитавших, что они, точно члены верховных семей моего клана, могут позволить себе роскошь игнорировать трескучие морозы лютеня.

Девчонка, подметая длинной юбкой снег, выскочила на улицу, бросилась, спотыкаясь, к нам – на бледном лице паника смешалась с надеждой: «Помогите!»

– Это не наше дело, – брезгливо заметила Вьюна, натягивая поводья, разворачивая кобылу.

– Думаешь? – я еще не решил, как поступить. Проблемы людей меня не касались. С другой стороны, два небритых типа явно не походили на местных. Любопытно, откуда они взялись?

Фея фыркнула. Преследователи между тем настигли добычу, повалив брыкающуюся девицу на землю… и обратили внимание на нас.

– Вы это, – за взгляд, которым кривоносый «ощупал» Вьюну, иные ревнивые мужья дают по морде без объяснений. Заметив меч, который я демонстративно выставил из-под плаща, любитель дармовых развлечений поскучнел. – Кто такие будете? Как попали сюды-то? Куда Хорька дели?

– Люди, – я оскалился, – прежде чем задавать вопросы, должны назваться сами.

Мужички переглянулись. Мое наглое поведение, спокойствие, а пуще всего клинки на поясе заставляли сомневаться, вызвана ли самоуверенность чужака пустой бравадой, либо же имеет под собой более веское основание. Знавал я подобных типов, а еще знал, что, однажды вкусив вседозволенности, они разорвут любого, кто хоть как-то рискнет угрожать их вольнице – нападут, едва почуют слабину.

– Так мы это, – пока кривоносый чесал затылок, его товарищ потащил упирающуюся беглянку к дому. – Стража мы это… королевская, его величества Римира Сорнитского слуги. Наше дело маленькое: сказали, в деревне встать да следить за порядком, мы и присматриваем. А вот кто вы, это еще разобраться надобно! – глазки стрельнули по сторонам. – Пройдемте-ка к старшому, да лучше по-хорошему!

Вьюна снова фыркнула: пери забавляла столь откровенная ложь. Мы еще могли уехать, не ввязываться в историю. Тем более ситуация разъяснилась: крупная разбойничья банда, судя по всему дезертиры, подавшиеся на вольные хлеба, захватила власть над глухой деревушкой. Обычное дело, особенно в смутные годы. Да, селян жалко, хотя, возможно, если не будут артачиться, еще и живы останутся. Как пери правильно заметила, это не наши проблемы. Но я не чувствовал присутствия драконов поблизости, а потому намеревался развеяться.

– К старшому так к старшому.

Я равнодушно пожал плечами, пустил лошадь трусцой. Вьюна вздохнула, поехала следом, отставая на полкорпуса. Провожатый наконец-то заметил, что на улице не лето, а нательная рубаха и лапти на тонкий носок не самая подходящая одежда для прогулок в мороз. Поначалу он приплясывал, постоянно оборачивался, проверяя, не отстали ли мы, но вскоре плюнул на все и припустил бегом.

На его счастье, я уж всерьез полагал, что человек заработает обморожение, цель оказалась недалеко – двухэтажные ухоженные хоромы, срубленные из сосновых бревен, возвышались по соседству с избой, откуда вылетела злополучная беглянка.

Ворота во двор были распахнуты настежь. На яблоне у забора в петле болтался полуголый мертвяк – щуплый и посиневший, похожий на ощипанного петуха. Рядом c ним висел мальчишка. Небось законный хозяин воспротивился вторгшимся в дом захватчикам, вступился за жену и дочерей. Самоотверженно и глупо. А сынка вздернули за компанию, чтобы не плодить мстительных волчат. Иногда цена человеческой жизни – медная монета, иногда – много меньше.

Я соскочил с кобылы, подал руку Вьюне. Накинул поводья на оградный столб, покосился на двух человек в ватниках, нахохлившихся у дальнего сарая: хорошо бы отвести лошадей подальше, чтобы в случае чего не возвращаться к собственной армии пешком, но блуждания по двору вызовут ненужные подозрения.

В сенях царила духота – топили, не жалея дров. Я расстегнул тяжелый от налипшего снега плащ, кинул на сундук у входной двери. В избе за накрытым столом сидели четверо, прислуживала им конопатая девочка лет восьми с серым от страха лицом. У печи возилась неуклюжая полная женщина, дерганная и неряшливая.

– С-с-с-старшой, я-я-я тут гостей п-п-привел! – стуча зубами, выдал провожатый. – Ш-ш-шастали по селу. Откуда взялись, непонятно.

Чернявый тридцатилетний мужчина с лицом беглого аристократа и ухоженной бородкой приветливо улыбнулся. Хитрые лисьи глаза, оценивая, скользнули по мне, задержались на клинках.

– Садитесь с нами: угостим, чем богаты, – его дружки с готовностью подвинулись, уступая места. Наш провожатый, подчиняясь знаку, резво выскочил за дверь. – Кто такие будете?

– Путники, – холодно ответил я на улыбку, не спеша принимать приглашение. – Ходим по окрестным деревням и селам, собираем истории да слухи. Скажем, как у его королевского величества Римира обстоят дела с защитой его земель? Велика ли армия, опытны ли воины? Надежны ли союзники?

– Армия, значит? – «аристократ» хмыкнул. – Ишь какие вопросы у тебя интересные… путник. Положим, кое-что птички мне напели. Чем расплатишься? – он выразительно посмотрел на Вьюну.

– Жизнями, – я прищурился и уточнил, – вашими. Вы честно ответите, мы уйдем и притворимся, что ничего не заметили.

Патлатый прыщавый юнец, эдакий пасючонок, вскочил, замер, наткнувшись на поднятую руку главаря. Тот довольно оскалился, задумчиво погладил бороду.

– А ты не робкого десятка. Не хочешь прогуляться?

– Подождешь? – пери с видом примерной девочки уселась в углу у печи, сложив руки на коленях. Я наклонился, шепнул. – Скоро вернусь. Используй пока абсолютный щит.

– Иди-иди, – подначил патлатый. – Не боись! Мы девушке твоей заскучать не дадим. Уважим – так уважим.

Подавив желание приложить наглеца носом об стол, я вышел в сени. Потянулся, разминаясь, проверил, легко ли ходит меч в ножнах.

Во дворе у крыльца собралось два десятка человек, согласных слегка померзнуть ради бесплатной потехи. И как тут «учат» зарвавшихся чужаков? Неужто примитивный кулачный бой с заведомо неравными условиями? Избиение до потери сознания, после чего бунтаря приволокут к главарю, отдавая дальнейшую судьбу на откуп дурного настроения лжеаристократа: повезет – примут в вольницу, не повезет – отправят на корм собакам?

– Ты это, – заикнулся кривоносый, – железяку-то брось.

Угадал. Ради забавы можно было подыграть бандитам, но мы с Вьюной и так непозволительно задержались: солнце коснулось крыш, полчаса и стемнеет. Да и надолго оставлять пери наедине с «гостеприимной» компанией – не дело.

Я без лишних разговоров утек в сторону, выхватывая клинки. Ближайший разбойник, не ожидавший подобной прыти, не успел среагировать и полетел на снег, тщетно зажимая вскрытое горло. Следующий оказался слегка проворнее – продержался секунды две или три. Четвертому удалось пропороть мне рукав.

Я не стремился непременно убивать, но и щадить противников тоже не собирался. Седьмой повел себя умнее всех – бросился бежать… поскользнулся у ворот и расшиб лоб о столб. Восьмой попытался пристрелить меня из арбалета, промазал – полуслепая разбитая параличом старуха и то прицелилась бы точнее. Десятый и одиннадцатый, атаковавшие одновременно, столкнулись друг с другом.

Я не волновался за Вьюну, чувствуя, как ровно горит щит за стеной. Но сам пользоваться магией не спешил. Не хотелось следить без нужды, а шакалам, чтобы угомониться, хватило и меча. Честно признать, от «королевской стражи» ожидалось большего.

Брезгливо сплюнув, я обвел взглядом двор, «украшенный» живописной композицией из распростертых на заалевшем снегу тел, убедился, что враги больше не представляют угрозы. Стоны корчащегося у поленницы разбойника раздражали, но во мне проснулась странная лень, не позволяющая сделать пару лишних шагов и прекратить чужие мучения вместе с бесполезной жизнью. Я вытер изгаженный клинок об одежду ближайшего горе-вояки, направился к дому. Пнул попробовавшего схватить меня за ногу бандита, взбежал на крыльцо.

За забором поднималась суета: так цунами, незаметное в море, приближаясь к берегу, превращается в сокрушающую все на своем пути силу. Женщины, подавляющее большинство в собирающей за забором толпе, кучковались в стайки, перешептывались, торопливо звали товарок. Заглушая ауру страха, в воздухе разливалась ненависть. Честно говоря, выжившим бандитам я не позавидовал бы.

Стоило мне открыть дверь в дом, оттуда, едва не сбив с ног, вылетела кухарка, волоча за руку девчонку. Комната, несколько минут назад походившая на парную, напоминала погреб, которые используют мясники для хранения разделанных туш. Даже огонь в печке замерз или, скорее, просто потух. Вонь мочи смешивалась с ароматом послегрозовой свежести, порожденным схлопнувшимся щитом.

Патлатый любитель чужих юбок превратился в кровавое месиво – лед вперемешку с мясом. Прочим повезло немного больше: они выглядели почти целыми. И безнадежно мертвыми.

Пери невозмутимо сидела на скамье. Все та же примерная девочка.

– Вьюна, Хаос тебя побери!.. – я не сдержался, хотя ругаться следовало в первую очередь на себя, что из-за глупого азарта довел ситуацию до крайности. Девушка же защищалась, как умела. Другое дело, что умела наследница верховной семьи Иньлэрт, несмотря на слепоту, довольно много.

– Главарь жив, – сухо заметила снежная фея, обиженно поджимая губы. – И думаю, будет более сговорчив, чем прежде.

Если язык не проглотил… Потребовалось минут пять, чтобы привести сползшего под стол человека в сознание, и еще пять, чтобы оборвать нескончаемый поток ругательств, перемешанных с угрозами проклятий и получить членораздельные ответы на интересующие меня вопросы. Судя по обреченности во взоре, он не верил, что мы отпустим его живым. Не верил, даже когда я открыл дверь перед феей.

Тьфу! Сдался он, мараться только! Во дворе и без нас столпилось немало кредиторов, желавших предъявить счет. Я хмуро изучил вторую за вечер делегацию. Люди попятились. Давешняя кухарка прижимала пухлую ладонь к груди и хватала губами воздух. Худенькая беглянка в серой шали вывернулась из рук товарок, под дружные вздохи и аханье выскочила вперед. Поклонилась.

– Б-б-благодарствую, что с-спасли.

Она отчаянно боялась. Я почти слышал, как бьется ее сердце – словно рыба, запутавшаяся в сетях. От окружающей толпы, готовой разорвать нас при малейшем намеке на угрозу, веяло отнюдь не благодарностью – страхом и отчуждением. Мы оставались для них чужаками и чужаками опасными, новым злом, сменившим прежнее.

Я, ведя Вьюну за руку, обогнул девицу, направился к привязанным кобылам. Помог пери взобраться в седло. Вскочил на лошадь, оглянулся, сам не понимая зачем.

Висельников уже сняли – и хозяина дома, и мальчишку. Мне не было дел ни до людской благодарности, ни до людского горя. И все же при взгляде на простоволосую замершую на коленях крестьянку, судорожно прижимающую к груди голову убитого сына, на ее бесцветное лицо с серым льдом обезумевших глаз, внутри дрогнуло.

– Mii Gard, что-то случилось? – Вьюна озадаченно обернулась.

– Ничего, драгоценная, – я натянул поводья, подбил шенкелем, понуждая кобылу тронуться с места. Пора возвращаться к армии. – Ничего важного.

***

Добрые поступки иногда вознаграждаются. Если я, пусть и от скуки, не вмешался бы в произвол разбойничьей банды, то вряд ли раздобыл важную информацию о местоположении армии Альянса и вывел бы свое крыло им во фланг. И уж точно победа в сражении не досталась нам малой кровью.

Когти еще подсчитывали потери, решали, кто из раненых способен идти дальше, а кого придется бросить в близлежащих деревнях, чтобы не замедлять армию обозами. Время – то сокровище, которое мы не имели право терять, если надеялись по-прежнему, точно хитрая лиса, ускользать из-под носа охотничьих псов северного и южных кланов. Если собирались достичь столпов Квилона прежде, чем кольцо врагов сомкнется.

Я нахмурился, изучая темный силуэт дозорной башни, расплывающийся за пеленой тумана. Там продолжался вялотекущий бой, до меня периодически долетали отголоски заклинаний. Пять десятков человек и несколько драконов засели в руинах старой крепости, держа осаду целые сутки. Я до сих пор не отдал приказ о штурме, позволяя защитникам одуматься: не хотелось понапрасну терять солдат и тревожить вплавленные в камни обрывки древних чар. Противник сдаваться не спешил, несмотря на отчаянное положение. Дольше оттягивать было глупо.

Вскрытое озеро топорщилось острыми гранями торосов. Затаившаяся пасть глубины сыто переваривала тяжелую вражескую конницу, имевшую неосторожность ступить на лед. Справа по изрытому полю бродили целители и похоронные отряды: первые забирали тех, кому еще требовалась помощь, вторые – всех прочих.

Накрапывал дождь. Первый дождь в этом году. Хороший знак.

Многие со мной не согласились бы. Огонь лагерных костров шипел и фыркал, точно недовольный кот. Утомленные воины кутались в плащи, напоминая больших нахохлившихся птиц. Стряпчие неохотно готовили похлебку, тоскливо помешивали булькающее варево. Тягучие разговоры обрывались на полуслове. Редкие шутки дышали невеселым сарказмом тех, кому сегодня повезло выжить.

Мы одержали верх, а от царящей в лагере атмосферы веяло пораженческим настроем. Армия разваливалась на глазах, превращалась в толпу испуганных и усталых людей, потерявших веру. Я чувствовал, что упускаю контроль над ситуацией. Единичный успех после изматывающих переходов и месяцев бегства от Альянса ничего не значил. Требовалась череда быстрых блистательных побед, чтобы возвратить людям утраченный моральный дух.

Я в который раз стиснул часть Ключа на груди, ища решимость. Через десять дней мы достигнем столпа Квилона. Надеюсь, план Кагероса не окажется пустышкой.

Я подбил коня, проехал по берегу озера, спешился у края заставы. Поинтересовался у ближайшего дракона.

– Ответили?

– Молчат… эсса, – воин обернулся, откинул капюшон, являя лопоухое лицо деревенского затейника. Ольдар? Я мало интересовался судьбой птенца после южной кампании, и тем приятнее было обнаружить, что тот еще жив.

– Кто командует отрядом?

– Фервинг тиа Сэлерис.

Еще один знакомец? Мысль о встрече с несостоявшимся когтем кольнула сердце иглой, напомнив о давних событиях… о Кейноте и не случившемся будущем в том числе.

Я качнул головой: прошлое оставим прошлому, а сейчас требовалось разобраться с занозой, что уже сутки торчала на нашем фланге. Заклинание, вплавленное в камни последнего оплота врага, вызвало недоумение: простенькая защита, с которой справится любой младший ученик Пламени. Встречались, правда, фрагменты более старых чар, но вряд ли их стоило брать в расчет – блеклые, потерявшие целостность и силу нити могли висеть в пространстве очень долго, прежде чем растаять окончательно. Непонятно, почему такой опытный боевой маг, как Фервинг, докладывал о проблемах. Ради собственного спокойствия я еще раз исследовал местность, но не заметил ничего подозрительного.

Зачерпнул горсть оплывшего снега. Четко выговорил в кулак:

– Внимание командирам отрядов! Говорит эсса Риккард. Атакуем по сигналу! Схема «ядовитый плющ».

Разжал пальцы – рой серебристых светлячков вспорхнул с ладони, передавая приказ драконам. Я выждал пару минут, начал плести заклинание.

– Белый флаг!

Возглас Ольдара прервал меня. На одной из бойниц вывесили серую застиранную тряпку, что походила на символ переговоров лишь при изрядной доле воображения.

Двери осажденные отпирать не рискнули, сбросили веревочную лестницу, по которой опасливо спустились переговорщики: полукровка южного клана – дерганый юнец, едва перешагнувший порог совершеннолетия, видимо, и был тем «умельцем», что творил защиту, – и мужчина постарше с впалыми синими щеками и угрюмым взглядом «в себя».

Фервинг выехал навстречу, но беседа не заладилась. Мы не слышали слов, хватало жестов. Дракон с высоты конного роста требовал безоговорочной капитуляции. Юный маг угрюмо молчал. Человек горбился, втягивал голову в плечи, но упрямо гнул свою линию. Алый не выдержал, сердито потянул за повод, пришпорил коня, направляя к нам.

– Эсса, приношу извинения, – Фервинг спешился, стукнул перчаткой по нагруднику, склонил голову. – Враги просят о личной встрече. Утверждают, что им доверен некий важный артефакт, который они обменяют на гарантию неприкосновенности, – дракон выпрямился. – Прикажите, и мы покараем нечестивцев за дерзость!

– Нет, – во мне проснулось любопытство, победившее здоровый скепсис. – Раз зовут, поболтаем.

Я кинул поводья Ольдару, неспешно направился к переговорщикам. Следовало проявить осторожность: взять сопровождение, проверить путь на наличие ловушек – но голову кружило опасное легкомыслие, убеждавшее, мне нечего бояться. Подозрительности следовавшего за мной Фервинга хватало на двоих: алый напоминал взведенный арбалет – напряженный, готовый в любой момент отразить атаку.

Люди ждали. Бывалый вояка нервничал, но не казал виду, держась одновременно уважительно и с чувством собственного достоинства. Расхлябанный паренек, заложивший руки в карманы, наоборот, вел себя вызывающе, не проявляя даже намека на почтение к титулу эссы.

Я остановился шагах в пяти.

– Слушаю.

– Демон льда? – недоверчиво уточнил человек, прижимая что-то за пазухой. – Я отдам в ваше распоряжение вещь Совета, взамен же… пообещайте сохранить жизнь моим людям.

Маг досадливо сплюнул. Птенец нарывался на пару уроков хороших манер, но у меня было на редкость благодушное настроение, и отчаянное нахальство скорее забавляло, чем злило.

– Вы не в том положении, чтобы торговаться, – я требовательно протянул руку. – Артефакт!

Вояка помедлил, неохотно вытащил пожелтевший свиток, скрепленный стальным кольцом. Потрепанная бумага слегка фонила, убеждая в магическом происхождении вещицы. Пальцы коснулись холодного металла крепления.

Мир качнулся и на мгновение раздвоился.

Я сморгнул: две полупрозрачные башни снова слились в одну. Человек отшатнулся. Полукровка активировал плетение.

Слабенькое заклинание поглотил щит. Маг, сбитый подсечкой Фервинга, уткнулся носом в снег. Воин невольно схватился за меч.

– Мы… Я не отвечаю, что в голову этому приблуде взбрело!

Лет пять назад я бы не думал. Но за минувшие годы я устал от крови, своей и чужой, устал убивать. Не к месту вспомнилась деревня, захваченная дезертирами, мать, рыдающая над телом ребенка. Все мы чьи-то сыновья или отцы, братья или товарищи.

Хорошее настроение улетучилось. Я смял в кулаке свиток, отвернулся, пошел прочь, задержавшись, чтобы отдать приказ Фервингу.

– Мага проучите: без членовредительства, просто вколотите в пустую голову мальчишки немного уважения к Повелителям Небес. Людей, если добровольно сложат оружие, заприте где-нибудь.

Свистнул, подзывая жеребца. Направился к командирским палаткам, размышляя, есть ли у меня пара часов подремать, прежде чем явятся когти с докладом. Облегченно перевел дух, обнаружив шатер пустым – последнее время мое обиталище напоминало проходной двор.

Одиночество длилось недолго. Я едва успел разгрызть заледеневший сухарь, как полог приоткрылся, впустив в ватное тепло порыв влажного ветра и… девушку в черном манто.

– Вьюна? – я удивленно шагнул навстречу, обнял пери за плечи, провожая к застеленной шкурой лавке. – Что-то случилось?

Я ждал ее приезда позднее, вместе с арьергардом и обозами, брошенными в полудне пути. Как бы мне ни хотелось постоянно держать девушку подле себя, поле боя представлялось неподходящим местом для моего сокровища.

– Я соскучилась, – Вьюна не села, привстала на цыпочки, коснулась холодными губами щеки и так же резко отстранилась. – И волновалась: ты поступаешь безрассудно, совсем себя не бережешь.

Что она имеет в виду? Мысли ворочались в голове пудовыми гирями. Легкий щелчок вывел из оцепенения: фея теребила крупные деревянные бусины, украшавшие манто. Поймав мой взгляд, кокетливо улыбнулась.

– По правде говоря… Риккард, мне кое-что нужно. Можешь вернуть Ключ? Хочу убедиться в одной вещи.

Я невольно помедлил, не желая расставаться с артефактом. Переборов внезапное чувство собственника, стянул с шеи амулет, вложил в дрогнувшие хрупкие пальцы.

– Спасибо, – кивнула Вьюна, будто я мог отказаться исполнить ее просьбу. – Ты даже не представляешь, как меня выручил, – она повернулась к выходу, озадачив поспешным стремлением уйти.

– Тебя проводить?

Узкая ладонь уперлась в грудь. Девушка покачала головой:

– Не утруждай себя. Тут недалеко.

Пери на секунду задержалась, о чем-то раздумывая. Резко, я бы сказал, испуганно выбежала из палатки. От ее визита возникло странное ощущение. Слова, жесты, интонации – все казалось неправильным! Даже имя! Вьюна всегда звала меня mii Gard! Словно вместо моей драгоценной пери ко мне явилась незнакомка: настолько чужой девушка была лишь однажды – когда очнулась после комы.

Я раздраженно потер виски. Виновата усталость! Третьи сутки без сна, вот и чудится, Хаос поймет что! Я откинул полог, собираясь предупредить дежурного, чтобы меня не беспокоили ближайшие часов пять-шесть.

Снаружи я столкнулся с посыльным. Быстро пробежал глазами записку от связистов, сообщавших, что арьергард выступил. Постскриптумом шло подтверждение безопасности и благополучия особо ценного объекта, вверенного заботам командующего отрядами поддержки. Я недоуменно перечитал.

Если Вьюна находится вместе с обозами, ко мне проник… кто? Неясное предчувствие наконец-то обрело неприглядную форму. Я даже не мог сказать, что разъярило больше – утрата бесценного артефакта или же факт, что меня обвели вокруг пальца.

– Кто только что входил в палатку? – не сдержался, рявкнул на часового.

– Никого не было, эсса.

Хаос! Но как?! Я бы почувствовал фон маскирующего заклятья, даже слабая аура амулета вызвала бы справедливые подозрения. Если только… чары наложили раньше! И не на лазутчика, а на меня самого! Секундное раздвоение мира у дозорной башни, которому я не придал должного значения!

Я закрыл глаза, сосредотачиваясь на окружающих предметах, ища следы шпиона. Бесполезно. Работала профессиональная тень, а этих парней с детства учат прибирать за собой – неряхи в разведке долго не живут. Судя же по мастерскому использованию иллюзий, «моя гостья» давно не новичок.

– Приведите переговорщика из башни. Немедленно! Отыщите Кадмию и Фервинга.

Алые прекрасно вымуштрованы, чтобы понимать «немедленно» если не «мгновенно», то «очень и очень быстро». Не прошло и десяти минут, как пленника втолкнули в палатку. Я жестом отпустил стражу, недобро оскалился. Человек невольно отступил, дернул головой, собираясь оглянуться, но быстро взял себя в руки.

– Вы что-то хотели? Я рассказал всё…

– Всё да не всё, – я перекинул ему свиток. – Это пустышка. Уже.

Мужчина отвел глаза, нервно скомкал бумагу.

– Мне приказывали уничтожить документ, если возникнет опасность, что информация попадет в руки врага, – выдавил он. – Я считал, там достаточно ценные сведения, чтобы поторговаться за жизни моих солдат.

– Лжешь, – спокойно оборвал я, хотя внутри все кипело. – Кто дал тебе свиток? Кто надоумил требовать моего личного присутствия?

Пленник угрюмо промолчал.

Уметь защищаться еще не значит уметь нападать. Несмотря на прочный ментальный блок, я никогда не отличался способностями к чтению чужих мыслей – таких умельцев рожалось достаточно мало, чтобы ценить их на вес золота, а не пытаться вырезать под корень. Но даже моих скромных способностей хватило: на резко побледневшем лице человека паника смешалось с отвращением. Я, хоть и не демонстрировал, испытывал сходные чувства – больше всего единение разумов походило на липкую паутину.

– Он обещал, если я так сделаю, то позаботится о…

Пленник испуганно запнулся. Но и сказанного достало, чтобы понять причину. Самопожертвование свойственно и нам… и им. Как бы я не хотел считать людей прогнившими насквозь, не заслуживающими существования тварями, судьба время от времени полагала нужным ткнуть меня носом в очевидные факты, напомнить, что иногда отличия между нами почти незаметны.

– Кто он? – Пленник упрямо стиснул губы, вероятно, решив, что я собираюсь выпытывать имя его друга-родственника, чтобы отомстить. Больше заняться нечем! – Кто обещал?

– Один из ваших. Невысокий, костлявый. Лицо наглое, смазливое, и шрам через правый глаз.

Я догадывался, о ком идет речь. Немногие из известных мне лично драконов подходили под данное описание, и всего у одного была возможность провернуть трюк с иллюзиями. А главное, хватило бы наглости!

Вспомнились странности, преследующие меня в последнее время: задержки с передачей писем, мелкие поломки – не наносящие существенного урона, но замедляющие продвижение – участившиеся бунты и побеги. Похоже, у меня под носом действовала целая диверсионная группа.

– Кадмия! – женщина, дежурившая снаружи, объявилась по первому зову. – Передай приказ об аресте Фервинга из рода Селэрис и его ближайшего окружения. Алым сохранять осторожность – у предателя подготовка элиты теней, – я скользнул взглядом по пленнику, что, затаив дыхание, ждал приговора. – Людей… отпустите. Всех, – коготь недоуменно нахмурилась, и я подтвердил. – Подозреваю, нам некогда с ними возиться. Пусть проваливают к Хаосу!

Оставшись в одиночестве, я несколько раз пересек палатку из угла в угол. Во мне крепла уверенность, что Фервинга уже нет в пределах лагеря. Из интереса, не особо надеясь на успех, я ментально связался с драконом.

К моему удивлению, лазутчик ответил. Серо-зеленые глаза улыбнулись с дружелюбным нахальством.

– Я не сомневался, что вы быстро догадаетесь о моем участии, эсса, а потому постарался убраться как можно дальше. Сомневаюсь, что у вас есть время на погоню.

«Почему? Что тебе предложили? Понимаешь ли цену украденной цацки?» – я отмел несущественные вопросы и задал тот единственный, что волновал меня по-настоящему.

– Как давно? – неужели с самого начала?

– После южной кампании, – Фервинг моргнул. – Мне не повезло: я выбрался из пекла Великой Пустыни, но угодил в лапы горных патрулей, – дракон неожиданно отвел глаза, нахмурился. – Знаете, что делают со сломанными клинками? Случается, их выбрасывают, чаще приспосабливают в хозяйстве – лемехом плуга, например. Изредка отправляют на перековку.

Неудивительно, что никто ничего не заподозрил. После песчаной бури в армии долго царил хаос: слегка задержавшегося одиночку даже не спрашивали, где он пропадал, выжил-вернулся – и превосходно!

Изображение скакнуло, мелькнул всклокоченный серый пух низкого неба, далекий темный лес. Что-то отвлекло всадника. Через секунду лицо Фервинга появилось вновь.

– Я искренне восхищался вашей решимостью: ваша жажда свободы как заразная болезнь – дурманит всех, кого коснется. Я думал, мы похожи, но мне объяснили: я никто без хозяина. Инструмент, который должен кому-то подчиняться. Жаль, моя служба… и моя верность вам оказались без надобности.