Текст книги "Осенний перелом (СИ)"
Автор книги: Алена Кручко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Глава 15, в которой граф фор Циррент ничего не обещает, а Женя не плачет
Легко сказать – «правильный подход». Граф фор Циррент не стал бы начальником Тайной Канцелярии, не умей он подбирать ключики к самым разным людям, но чем можно взять барышню Женю, он пока не представлял. У каждого человека есть слабые места: шлейф поступков, предосудительных или просто опрометчивых, родственники, враги и друзья, желания, амбиции, привязанности…
Слабые места барышни Жени остались в ее родном мире. Желание вернуться не годится в качестве крючка, ведь барышня нужна ему и тогда, когда она поймет, что вернуться не получится. Остается один, довольно трудный путь – опираться исключительно на личные качества.
Но для начала следует решить несколько сугубо практических проблем. Раз уж барышне придется здесь задержаться, нужно подумать о том, как объяснить ее присутствие в доме фор Циррента. Кроме того, будет правильным помочь ей обзавестись собственным гардеробом, выделить собственную комнату… спросить, в конце концов, не нужно ли чего, мало ли в девичьем обиходе мелочей, без которых несколько дней можно обойтись, но дальше их отсутствие становится ощутимым и весьма досадным.
Вздохнув, фор Циррент отправился разбираться с девичьими потребностями.
– Простите, что потревожил, – довольно смешно извиняться, входя в собственную библиотеку, но гостья явно была увлечена книгой. Сам граф не терпел, когда его отвлекали от чтения. Хотя что там у нее за чтение, детский букварь…
Девушка подняла голову:
– Новости?
В ее глазах явственно читалась надежда, и на мгновение фор Цирренту стало больно от тех слов, которые он должен был сейчас сказать.
– Новости, но их не назовешь хорошими. Вам вряд ли стоит надеяться на скорое возвращение, милая барышня. Я говорил с верховным магистром…
Разумеется, весь разговор граф пересказывать не стал. Не стал и объяснять в подробностях, почему гильдия магов не станет добровольно помогать ни полиции, ни Тайной Канцелярии. И уж тем более умолчал о том, что узнал Грент. Ограничился кратким: верхушка гильдии не хочет расследования. По их словам, в Чародейном саду не происходило ничего странного, никаких особенных ритуалов, никакой энергоемкой волшбы.
– В общем, сплошная несознанка? – барышня помолчала, нервно дергая густую бахрому шали. Граф заметил вдруг, что под шалью – не платье, а то обтягивающее безобразие, в котором девица появилась из своего мира. – И что теперь?
– Мы с виконтом Фенно-Дералем будем искать обходные пути. Тем более что у нас есть и свои причины довести до конца это расследование. Но вы…
Как бы объяснить помягче, что даже удачный исход дела может не означать согласия магов вернуть ее домой? Что сюда она попала случайно, а значит, даже при искреннем желании помочь ей может оказаться попросту невозможно?
– Я подожду, – тихо сказала барышня Женя. – Только, скажите, а если это сильно затянется, что тогда? А если вообще ничего не получится? Мне так и сидеть здесь, книжки читать?
– Подумаем, – неопределенно ответил фор Циррент. – А пока, что ж, читайте. Весьма похвальное времяпрепровождение.
Сейчас она точно читать не будет: в глазах уже блестят слезы. Пожалуй, самым вежливым будет уйти пока что.
– Я хотел бы обсудить с вами ситуацию, – как только мог мягко сказал граф. – Скажем, после ужина?
– Да, спасибо, – невпопад ответила барышня. – Извините, я…
Граф поклонился и вышел. Утешать плачущую девицу у него не было ни малейшего желания.
Больше всего Женя была благодарна графу Цирренту за то, что он ушел. Отложил разговоры на после ужина, оставил ее спокойно переварить новости. Не стал утешать, вытирать сопли, обещать всякое несбыточное… вообще что-либо обещать. Женя ненавидела обещания, сделанные ради «лишь бы деточка не плакала».
И плакать сейчас она совсем не хотела. А рядом с мужчиной, готовым подставить плечо – не удержалась бы.
Ничего не случилось. Все так, как и было с самого начала: неизвестный мир, начальник Тайной Канцелярии рядом, таинственные маги с неизвестными целями – где-то там, и надежда зыбкая, как утренний туман: может быть, кто-нибудь знает, как ей вернуться домой. Может, знает, а может, нет. Может, захочет помочь, а может, нет. От того, что граф Циррент наконец-то сказал это вслух, ничего на самом деле не изменилось.
Женя подошла к окну, прижалась лбом к толстому, слегка неровному стеклу. Библиотека на третьем этаже, а этажи здесь высокие, намного выше, чем она привыкла дома. Внизу, в столовой, потолок – метра четыре, наверное. Да и здесь – не меньше трех с половиной. Так что глядеть из окна графской библиотеки – примерно как из собственной квартиры на пятом этаже старой хрущевки. Вот только вид внизу – совсем не как дома. Под окном лужайка с цветником, что там за цветы, отсюда не разглядишь, но, должно быть, красивые. Алые – крупными кляксами, белые – мелкой, похожей на иней на траве россыпью. Дальше ряд деревьев, черт его знает, каких, не так уж Женя разбирается, то ли вяз, то ли ясень, а дальше – высокий кованый забор и улица.
Улица широкая, чистая. Вместо асфальта булыжная брусчатка, вдоль домов – чуть приподнятый деревянный настил тротуаров. Люди похожи на киношную массовку: то камзол с кружевным воротником, то мантия, как у тех магов в парке, то, наоборот, что-нибудь серое и невзрачное, но таких мало. Да и вообще прохожих тут немного. Изредка пройдет женщина, обязательно в чепце, длинные широкие юбки метут тротуар. Всадники едут неспешно, откровенно красуясь в седле. Вон проехал экипаж с открытым верхом, явно классом на пару порядков выше того рыдвана, что привез сюда Женю. В экипаже две нарядные девушки, в бело-розовом, как крем на торте, с ними дама в черном, вроде бы строгом и скромном, но смотрится даже круче девчонок. Спокойная жизнь благополучного богатого района.
А на той стороне улицы – забор и ряд деревьев, за ними едва виднеется красная черепичная крыша особняка. Вроде и соседи, а не очень-то поглядишь, что там у них делается. Вполне себе уединенно.
Хотела бы Женя так жить. Дома. Но уж дома-то ей точно такой особнячок не светит. Даже если бы осталась с Олегом – не того полета птица бывший супруг. Да оно, может, и к лучшему.
– Барышня… – она обернулась навстречу негромкому голосу, – ужин через полчаса.
– Спасибо, Ланкен. – Показалось, или старый графский секретарь в самом деле глядит сочувственно? – Позанимаетесь завтра со мной еще немного? Кажется, вы были правы, мне все-таки нужно запомнить буквы.
– Непременно, барышня.
И ушел. Непременно позанимается или непременно нужно запомнить? А, черт с ним, завтра будет видно. А сейчас нужно, наверное, переодеться. Не хочется, но очень уж косо все здесь смотрят на ее джинсы…
К ужину барышня переоделась. Выходит, удовлетворенно отметил фор Циррент, понятие приличий ей не чуждо, и она готова следовать чужим правилам, даже если свои нравятся больше. И еще – к удовлетворению примешалось удивление – она, очевидно, не стала рыдать над новостями. Сидела грустная, но совершенно спокойная, слегка задумчивая, и глаза ничуть не заплаканы. Вряд ли готова к серьезному разговору, но обсудить необходимые мелочи наверняка в состоянии.
После ужина так же спокойно прошла вслед за графом в его кабинет. Села, благовоспитанно сложив руки на коленях. Пай-девочка. Граф усмехнулся: вспомнить, как барышня себя вела в первый вечер, или как, перебрав вина, рассказывала о муже в таких подробностях, что волоски на руках поднимались дыбом… Нет, не стоит обольщаться маской тихони. Это не более чем готовность выслушать.
Граф прошелся по кабинету, сел, сплетя пальцы в замок.
– Итак, барышня, в свете сегодняшних новостей у нас с вами образовались две темы для обсуждения.
– Кто виноват и что делать, – буркнула себе под нос барышня.
– Что, простите?
– Да так. Домашняя шуточка, два вечных вопроса родной интеллигенции. Извините.
– Рад, что вы в состоянии шутить. К слову, шутка довольно близка к истине. «Что делать» – это и в самом деле актуальный вопрос.
– Вы ведь смягчили, да? – спросила девушка. – Когда говорили, что нужно просто подождать, что вы все равно прижмете магов? Даже если прижмете, все равно никакой гарантии, так?
Несколько минут фор Циррент молча глядел девушке в лицо. Намеренно держал паузу. Барышня ждала спокойно. Смотрела прямо, губы не дрожали, слезы к глазам не подступали. М-да. Крайне интересный экземпляр. Очень возможно, что Ланкен прав и ей не слишком хочется возвращаться. В таком случае мысли ее достаточно быстро повернут на вопрос, к чему приложить себя в новом мире. И вот тогда о ней можно будет сделать более интересные выводы, чем сейчас.
– Все не так просто, милая барышня. Да, я смягчил, разумеется. Такие новости нужно давать постепенно.
– Предпочитаю сразу. Что, совсем дело плохо?
– Как посмотреть… – Граф помолчал еще несколько мгновений и заговорил нарочито неторопливо, давая девушке время обдумывать и понимать. – Я не стану вам напоминать ту банальнейшую истину, что никогда не следует терять надежду. В данном случае надежда лишь помешает вам. Разумеется, все еще может повернуться в благоприятную для вас сторону, но ждать этого будет ошибкой. Осмелюсь посоветовать вам, барышня, с этого дня планировать свою жизнь, исходя из худшего варианта.
– Понимаю, – тихо сказала девушка.
– Еще не совсем. Есть одна важная деталь, которую вы должны хорошо запомнить. Я не стал говорить о ней сразу, поскольку вы и без того были… в расстройстве.
– Зря не стали. О плохом лучше знать точно.
– Согласен. Так вот, милая барышня, просто остаться здесь – не худшее, что может с вами случиться.
Девушка чуть заметно подалась вперед, пальцы сжали края стула.
– Мой друг Фенно-Дераль – вы, барышня, с ним знакомы – совершенно точно установил, какой именно ритуал проводился в Чародейном саду перед вашим там появлением. Помните, я рассказывал вам немного о природе магии?
Кивнула.
– Так вот. Нашим магам всегда было мало доступной энергии, а теперь еще и ограничительный эдикт мешает черпать вволю. Жадность, увы. Аппетиты растут, а запасы магии в мире тают. Им не нужен был человек из другого мира, да и сам ваш мир тоже. Это был ритуал призыва энергии из так называемого замирья – места, замечу, исключительно мифического. Ритуал древний, описан крайне мутно. Насколько известно, никогда в обозримой истории не применялся. Поэтому никто не скажет, напутал ли магистр, крылась ли ошибка в описании, или же сам ритуал принципиально невоспроизводим в нынешних условиях. Но, зная наших магов, а я, поверьте, их знаю… Если они выяснят, что в результате волшбы призыва энергии появились вы, я за вашу жизнь не дам и ломаного медяка. Методы выкачивания энергии из живого человека известны куда лучше, чем добычи ее из других миров. Вы, собственно, видели, что остается в результате от донора. Это была, к сожалению, не глупая шутка упившихся студентов, а вполне живой, здоровый, молодой и довольно сильный маг, на которого замкнули канал прокачки. То есть, фактически, ваш собрат по несчастью, жертва того же самого ритуала.
– Ой… – глаза девушки испуганно расширились. – То есть это… Ну ни хрена ж себе у вас порядочки!
– Что вы, – граф с некоторым трудом подавил злую усмешку, – это совсем не «порядочки». Подсудное дело, если удастся доказать вину – смертная казнь. Проблема в том, что доказать почти невозможно. Мы знаем преступника, но свидетель – его ученик и подчиненный, по нашим законам он не может свидетельствовать в данном деле, как заинтересованный в судьбе подозреваемого. К слову, преступник – весьма могущественное лицо, найти против него свидетелей в любом случае будет непросто.
Кажется, последние рассуждения девица пропустила мимо ушей. Бросила зло:
– И часто вы такие трупики находите? Если энергия в дефиците, ритуал выкачки из человека отработан, а в суде хрен чего докажешь?
– К счастью, редко. У магов свои защитные механизмы, иначе давно бы друг друга истребили. Этому не повезло: слишком большая сила, слишком внезапно… Но, барышня, речь не о нем, о вас! Вы еще не поняли, к чему я клоню?
Нахмурилась, сжала губы.
– Вы не маг, защититься не сможете. Простых людей не трогают, потому что с них взять нечего, но величину вашего возможного резерва не знает никто. Исходя из ваших рассказов, я склонен думать, что ваш потенциал нулевой, как и всего вашего мира, но кому вы это докажете? Единственная ваша защита – слиться с этим миром и не попадаться магам в руки.
– Запомню, – серьезно кивнула девица. – Спасибо.
– Вот и хорошо. Это самое важное, что вы должны были узнать. Остальное подождет.
– Но…
– Без «но». Вам хватит для бессонной ночи, а меня ждет работа. Остальное – завтра. Спокойной ночи, барышня.
Вот так. Остальное и в самом деле подождет, пусть пока что проникнется опасностью общения с магами.
Барышня фыркнула чуть слышно:
– Добрый вы, «спокойной». Ладно, и вам хорошей работы. Спасибо, что рассказали.
И вышла: спина прямая, голова поднята, разве что шаг слишком быстрый. Умница.
Глава 16, в которой граф фор Циррент пишет письма, барышня Женя с мотрит в окно, а виконт Фенно-Дераль роет под господина верховного магистра
Насколько спокойной будет для барышни Жени эта ночь, граф фор Циррент не знал, да и не желал знать. Если барышня прониклась трагизмом своего положения до кошмаров и бессонницы – тем лучше. Зато теперь не побежит к магам на поклон, чего и требовалось добиться. Граф прошелся по кабинету, постоял у окна, вглядываясь в густеющие сумерки, вздохнул и сел к столу. Зажег свечи, достал бювар с чистой бумагой, отщелкнул крышку чернильницы. Задумался на несколько мгновений.
Дорогая Лециния! Прежде всего разреши передать тебе слова привета и восхищения от моего друга Фенно-Дераля, с которым мы на днях распили присланное тобой прекрасное вино. Право, жаль, что любезного графа Скавалля служба удерживает в Тириссе, и ты не могла быть с нами в тот замечательный вечер.
Впрочем, жизнь здесь в последнее время довольно скучна для такой блестящей дамы, как ты. Ее высочество Клалия изволили уехать с сыном на южное побережье, к климату более мягкому, чем в нашей суровой столице. Перелом прошел на удивление тихо, разве что один из заядлых дуэлянтов лежит в постели с простреленным плечом. Ты о нем, возможно, слышала, молодой герцог фор Гронтеш, порученец его высочества Ларка-Элиота-Дионна. Надеюсь, свежие номера столичных газет помогут нахальному юнцу развлечься, поскольку на другие развлечения ему в ближайшее время рассчитывать не приходится. Хотел бы я пожать руку тому стрелку, что сбил с него спесь.
Осень у нас небывало теплая, стоят прекрасные солнечные дни, и я даже подумываю, пока не зарядили дожди, пригласить в столицу кузину Эбигейль. Бедняжке полезно будет немного развеяться, она совсем закисла в своем имении.
Как видишь, дорогая моя Лециния, твой вечно занятый работой брат наконец-то уделяет время семье. Право, жаль, что обязанности примерной супруги удерживают тебя в Тириссе; сейчас я был бы весьма рад твоему обществу.
С неизменной любовью, твой, Варрен.
Вот так. Цинни поймет правильно.
Письмо для кузины Эбигейль заняло столько же времени, но стоило куда меньших трудов. Погода, здоровье, немного столичных сплетен, интересных для старой девы, и под конец – приглашение оторваться от ведения хозяйства и навестить его, Варрена, пока состояние дорог еще позволяет быструю езду. Ничего необычного: фор Циррент, как правило, приглашал кузину в столицу два или три раза в год, для Эбигейль эти поездки всегда были в радость. В конце концов, как говаривала она сама каждый раз, начиная собираться обратно, ничто так не помогает оценить благостную тишину сельской жизни, как месяц-другой столичного разгула.
Покончив с письмами, граф в задумчивости прошелся по кабинету. Идея привлечь барышню Женю к работе нравилась ему все больше, а для этого и в самом деле требовалось прежде всего обеспечить ее безопасность. Чем меньше людей будут знать правду о девушке, тем лучше, это само собой разумеется. Но уж тем, кто знает, нужно дать возможность расспросить барышню о ее мире – в том аспекте, который может принести пользу здесь. Принцу – об армии, доктору – о медицине…
Кивнув своим мыслям, граф велел заложить карету. Похоже, полчаса езды до Тайной Канцелярии – единственная его возможность поспать этой ночью. Сегодня дежурит Заккенталь, самое время для задушевного разговора.
Ночь – самое время для того, чтобы неторопливо и обстоятельно вертеть в мозгах текущие проблемы и обдумывать, как дальше жить. Днем думать особо некогда, днем, как в том анекдоте, прыгать надо. А ночью можно стоять, уткнувшись лбом в холодное оконное стекло, смотреть на спящую улицу, на зыбкий свет фонарей, куда тусклее электрического, интересно, что там светит? Газ, масло, магия? На узкий серп молодой луны и яркие звезды – те же, что и дома, если только Жене не чудится ковш Большой Медведицы над кронами деревьев. На одинокое светящееся оконце по ту сторону улицы, под самой крышей особняка напротив. Кто там, интересно, не спит, и почему?
Стоять, смотреть и… нет, даже не думать. Привыкать. Вертеть так и сяк единственную мысль – этот мир теперь твой. Надолго. Возможно, навсегда. Конечно, есть вероятность, что маги все-таки окажутся не такими уж монстрами и вернут ее домой. Или что начальник Тайной Канцелярии банально ей наврал из каких-нибудь своих соображений. Все может быть. Но умней всего, и в этом граф Циррент прав, исходить из худшего варианта.
Ей здесь жить. Долго. Возможно, всю жизнь.
Возможно, не такую долгую, как хотелось бы.
Наверное, у графа есть какие-то свои соображения по этому поводу. Подождет, пока не то гостья, не то пленница свыкнется с мыслью о невозвращении, и вывалит на ее бедную голову очередную порцию «информации к размышлению». Ладно, Женя готова выслушать, что ей могут здесь предложить. Не будет же она всю жизнь бесполезно сидеть в графской библиотеке. Это, в конце концов, банально неинтересно.
Ночью, в чужом мире, ничего не зная о том, что ждет даже завтра утром, глупо строить планы. Зато можно подумать о том, о чем некогда было думать дома. Например, вспомнить, чего ждала от жизни в десять, пятнадцать, семнадцать, двадцать лет. О чем мечтала, чего хотела, и почему оно все не сбылось к ее нынешним двадцати пяти. Раз уж здесь снова начинать с нуля…
Хотя, самое-то главное и здесь не сбудется. В конце концов, как была Женя девчонкой, так и осталась. Уж если дома ей это вечно мешало, здесь тем более не поможет. В этом мире, судя по всему, удел женщины – дом, муж и дети. Не то чтобы Женя была категорически против мужа и детей, но ограничивать себя семьей и домом – нет уж, увольте! Да и к потенциальному супругу она теперь десять раз присмотрится и сто раз подумает. Так что замужество из вероятных перспектив можно вычеркивать сразу, а вот чем здесь можно заняться, чтобы не киснуть со скуки?
Мама называла Женю хулиганкой. Вечные джинсы, велосипед, ролики, драки с мальчишками. Отец смеялся: «Нормальная пацанка!» – и учил, как правильно лупить в нос. Тогда все было просто. Потом пацанка выросла и, поддавшись здравому смыслу, поступила на «девчачий» экономический. И жизнь пошла наперекосяк. Нелюбимая работа, неудачное замужество, никаких перспектив на будущее. Всю жизнь сидеть, уткнувшись носом в комп, считать скучные таблицы, мечтать об отпуске, как, наверное, в тюрьме мечтают о воле.
И вот она – воля. Неизвестность, которая должна бы пугать, но как вспомнишь до чертиков надоевшую работу, так и задумаешься, что же лучше.
Может быть, именно поэтому сейчас, в чужом мире без интернета, зато с магами, трупами и дурацкими платьями, в положении то ли гостьи, то ли подозреваемой, практически взаперти, с неизвестностью впереди – ей совсем не хотелось плакать.
– И жизнь пошла наперекосяк, – с пафосной грустью завершил свой рассказ подмастерье первого уровня Тил Бретишен. Понурился, ссутулил плечи, длинная, изрядно засаленная челка упала на глаза, уголки губ скорбно опустились. Несчастный, кругом невинный заинька-паинька. Такие если и попадают в поле зрения полиции, то исключительно как жертвы. В самом крайнем случае – как жертвы обстоятельств.
Начальник королевской полиции сочувственно покивал. На самом деле сочувствовать было нечему: свои беды Тил выращивал сам. Вот уже десять лет, с того самого дня, как упросил отца заплатить верховному магистру Страунгеру за индивидуальное обучение малолетнего ученика.
Отец Тила, весьма уважаемый среди членов Западной Колониальной Компании негоциант, разбогатевший на поставках мехов и специй, денег на одаренного магическим потенциалом младшего сына не пожалел. Впрочем, маг в семье обычно окупается. Но маленькому Тилу лучше было бы пойти обычным для не потомственных волшебников путем: обучение азам и определение профиля в гильдейской школе, а затем – школой же назначенный наставник, наиболее подходящий под направление и степень дарования ученика. Так нет же, захотел лучшего с гарантией. У мальчишки, наверное, с самого начала был неплохой потенциал – Страунгер ни за какие деньги не взял бы к себе полного бездаря, ведь негодный ученик бросает тень и на учителя. Однако мечтавший о блистательной карьере Тил и его амбициозный папаша не учли главного: верховный магистр никогда не станет доверять тому, кто так навязчиво добивался допуска к его тайнам. Никогда не станет ценить ученика, которого взял не по собственному выбору. Тил с самого начала обречен был стать пешкой, расходным материалом. И не так уж он, выходит, умен, если заметил это лишь тогда, когда учитель едва не списал его в расход самым простым и верным способом.
– Значит, хотел со временем сам стать верховным магистром, – задумчиво повторил Фенно-Дераль. – А скажи мне, Тил, у тебя хватило бы потенциала для этого? Я, сам понимаешь, не специалист в оценке магической мощи.
– Да тут не в мощи дело, – обиженно возразил подмастерье. – Вы думаете, господин Страунгер так уж силен? Держи подол шире! Я тоже думал, пока вблизи не поглядел. Он…
Юнец запнулся, сглотнул и замолчал. Фенно-Дераль улыбнулся как можно более мягко и ободряюще.
– Твой магистр, я вижу, сумел внушить тебе такой страх, что даже мне ты боишься рассказать о его подлинной силе? Как считаешь, Тил, кто опаснее для тебя – верховный маг королевства или начальник королевской полиции?
«Оба», – отчетливо нарисовалось на побледневшем до трупной зелени лице подмастерья. Понял, наконец, между каких жерновов угораздило оказаться.
– Сейчас, Тил, для тебя опаснее я, – вкрадчиво сообщил Фенно-Дераль. – Потому что Страунгер не знает, где ты сейчас, с кем, о чем рассказывал и чем твои откровения ему аукнутся. И не узнает, если ты, именно ты, Тил, не сваляешь дурака.
Моргает, сводит брови, изображая мыслительный процесс – так и чудится, как со стоном и скрипом вертятся в мозгу несмазанные шестеренки. Потенциал у юнца, может, и велик, но быстрым умом не подкреплен. Придется разъяснить подробней.
– Если подумать, Тил, у тебя сейчас завидное положение. Опасное, но завидное. Верховный магистр доверяет тебе. Да, не качай головой, доверяет, если поручил избавиться от опасной книги, а после не избавился от тебя самого. – Не сообразил, скорей всего, или побоялся. Но раз уж юнец сам не понимает настолько простых раскладов, не в интересах начальника полиции его просвещать. – Ты знаешь о своем наставнике многое… много того, чего не знают другие. Ты учился у него десять лет не только магии, но и умению руководить гильдией. Даже если сам он и не думал тебя такому учить.
– Ясен полдень, не учил, – буркнул подмастерье. На бледном лице мелькнула обида пополам с жадностью: юнец, очевидно, полагает себя недооцененным. Отлично. Еще немного, и заглотит наживку мертво, бери за жабры и тащи на сковородку.
– Конечно, не думал, – покивал начальник полиции. – Но ты ведь и сам не слепой и не глухой, верно, Тил? А теперь вот о чем поразмысли: твой магистр, строго между нами, зарвался. Какой бы сильной ни была гильдия магов, королевские войска сильнее. Я не думаю, знаешь ли, что все маги, сколько их есть, дружно пойдут рисковать головами ради власти Страунгера. Сторона короля всегда будет выгоднее. Опасно играть в подрывание корней власти, победитель в этих играх предрешен, а проигравшему не позавидуешь. Хочешь оказаться с проигравшими, Тил Бретишен?
Тот испуганно замотал головой.
– Тогда, мой тебе совет, не жди победы, чтобы присоединиться к победителям. Поработай на победу сейчас, и получишь награду куда более весомую, чем те, кто прибежит потом на готовенькое.
Главное – ничего конкретного не обещать. Доверить детали его собственному воображению. Учитывая направление разговора, юнец наверняка уже видит себя верховным магистром. А самое смешное, что он, быть может, не так уж и ошибается: ручной магистр, не слишком умный и легко ведущийся на угрозы и обещания, безусловно, будет выгоден.
– Итак, Тил Бретишен, что ты можешь рассказать о своем наставнике? Подумай как следует. Ты остановился на том, что Страунгер не так уж силен. Поверь, для меня это не секрет. Магическая мощь – далеко не самое главное, что требуется на посту верховного магистра. Куда важнее ум, хитрость, преданность короне… впрочем, последнего свойства Страунгеру не хватает. Фатально не хватает, я бы сказал. Понимаешь, о чем я?
Закивал. Сглотнул, облизал губы, боже, ну и трус, с какими же отбросами приходится работать. Но полезен. И долго еще будет полезен, если удастся соблюсти баланс между его невероятной трусостью и столь же невероятными амбициями. А пока что, получив ниточку к тайнам Страунгера, важно правильно повести дело, не спугнуть, добыть неопровержимые улики. Если обвинение будет достаточно весомым, Страунгеру придется прогуляться до эшафота, а гильдия магов надолго притихнет. А значит, минус одна опора у господ заговорщиков, и какая опора…
Фенно-Дераль слушал торопливые откровения подмастерья, ободряюще кивал, короткими репликами направлял разговор в нужное русло. С юнцом не будет сложностей, главное – не спускать с поводка. И, пожалуй, действительно стоит рассмотреть его в качестве верховного магистра. Позже. Если сумеет сделать первые шаги вверх и при этом докажет делом свою полезность.
