Текст книги "Осенний перелом (СИ)"

Автор книги: Алена Кручко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Алёна Кручко
Менталисты и Тайная Канцелярия

Глава 1, в которой Женя попадает не туда, встречает не тех и говорит не то, а начальник Тайной Канцелярии делает выводы из пачки кофе

Женя стояла у стены, вжавшись лопатками в пушистую тигриную шкуру, и смотрела, как наглый незнакомый мужик потрошит ее рюкзачок.

Мужик был неправильный. Аккуратный, лощеный даже, длинные черные с проседью волосы забраны в хвост, а шмотки – как из исторического сериала. Кружевной воротник, бархат, серебряное шитье. Восемнадцатый век какой-нибудь. Или семнадцатый, кто их разберет. И морда соответственная – узкая, жесткая, топор, а не морда. Алебарда. Сначала мужик пытался с Женей говорить, но она не поняла ни слова, а он, соответственно, не понял ее нервных «где я», «кто вы» и «какого черта».

Еще неправильным был вполне дневной свет из распахнутого настежь широкого окна. Женя точно знала, что сейчас вечер, примерно половина десятого. В девять она обнаружила, что кофе в банке осталось на донышке, а утро без кофе – верный способ весь день проходить тухлым зомби. А начальство тухлых зомби не любит, начальство любит, чтобы работали, а не спали с открытыми глазами, делая ошибки в документации. Пришлось бежать в супермаркет.

Сбегала. Купила, называется, кофе.

Нет, кофе-то как раз купила… Женя чуть не взвыла, когда острый кончик кинжала осторожно вспорол краешек мягкой пачки. Варвар, кретин, идиот! Ладно, языковой барьер, но там же нарисовано, как открыть! Любой дурак безграмотный поймет!

Уставился в лицо, будто мысли прочитать собрался, спросил что-то.

– Не понимаю, – безнадежно ответила Женя.

Мужик досадливо передернул плечами и зашарил в недрах рюкзака. А нету там ничего, злобно подумала Женя, вчера выгребла весь накопившийся хлам. Только носовой платок и леденцы от кашля. Мобилка в кармане, кошелек в кармане, ключи в кармане. Интересно, ее обыскивать он тоже собирается?

Острый, бодрящий запах кофе разнесся по комнате, напрочь убивая смутную надежду на то, что это просто сон. Рассыпал все-таки. Варвар. Женя ущипнула себя за запястье. Нет, точно не сон. Черт. Черт, черт, черт, только не паниковать! Паникой делу не поможешь.

На глаза навернулись слезы, Женя зло сморгнула. Не реветь надо, а понять, что произошло!

Значит, так. Супермаркет – все как всегда, ничего странного. Дорогу на обратном пути перешла нормально и через темный соседний двор тоже прошла нормально, никакие машины не сбивали, никакие хулиганы не привязывались, следовательно, сотрясение мозга и прочий предсмертный бред исключаем. Поздоровалась с тетей Зоей из соседнего подъезда, та еще спросила, чего это, мол, тебе, Женечка, на ночь глядя дома не сидится. Потом позвонил Олег, она сбросила звонок. Рассердилась. Потом закружилась голова. Тоже, в общем-то, ничего странного, от сильной злости бывает, а на Олега она до сих пор злится так, что удавила бы собственными руками. Даром что полгода как в разводе.

Закружилась голова… Она остановилась, вдохнула-выдохнула, в глазах потемнело, но обморока точно не было, просто потемнело в глазах… А потом голова резко прошла, вот только вместо полутемного родного двора вокруг оказались сроду в окрестностях не росшие клены, ясный день, мужики какие-то, сутолока, гомон… Кто-то ее толкнул, кто-то схватил за руку, она вырвалась, шарахнулась, в кого-то врезалась, а потом… Воспоминания путались, слишком пестрые, суматошные, непонятные, немудрено принять за сон или бред. Потом одетый в черное хмырь взял ее под локоть, жестко – не вырвешься, вытащил из толпы, долго вел по улицам – она тогда решила, что все-таки сон, расслабилась и только головой вертела. Улицы мало того, что незнакомые, но еще и несовременные, да и вообще странные. Отчетливо помнились высокие кованые фонари, непривычно розоватый оттенок кирпича в стенах домов, проплывший совсем рядом с лицом серый лошадиный бок – Женя шарахнулась, спутник подхватил под руку, сказал что-то, но она не расслышала, потому что лошадь заржала.

А еще неровный булыжник под ногами, даже в кроссовках не сразу приспособилась идти. Издевательство, а не тротуар. На каком-то особо коварном булыжнике она споткнулась и почти упала. Снова спутник подхватил. Чуть руку не вывернул, между прочим. Тогда она и засомневалась, что это сон. Спросила:

– Вы куда меня ведете?

Он посмотрел ошалело и ускорил шаг – чуть руку не выдернул, между прочим, и Жене пришлось почти бежать. Потом свернул с улицы в узкий кривой переулок, заколотил в некрашеную деревянную дверь – колоритненькая дверь такая, окованные темным металлом толстенные брусья. Потом была лестница с непривычно высокими каменными ступеньками, куцый коридор или длинная прихожая, не понять, а потом эта комната. Блестящий паркетный пол, обшитый багряным бархатом диван с вычурной спинкой, тигриная шкура на стене, ослепительно сверкающая люстра, вся в хрустальных висюльках, на голову прилетит – мало не покажется. Явно старинная, тускло блестящая резная мебель – стол, шкаф, бюро. И мужик в опять же явно старинных шмотках, смотревший на нее, как… неприятно, в общем, смотревший. Так неприятно, что у Жени и вопросы, и возмущения как заморозились на губах.

Хмырь, который притащил ее сюда, возбужденно тараторил на непонятном языке, мужик переспрашивал, тот отвечал. Потом ушел. А этот топор в историческом прикиде сначала попытался объясниться с Женей, а потом принялся за ее вещи. Очевидно, в поисках разгадки. Во всяком случае, если бы на Женю вдруг свалился неизвестно кто в странной одежде и ни слова не понимающий, она бы, наверное, тоже с вещей начала.

Хотя умней было бы начать с переводчика!

Ну и что прикажете делать? Граф Варрен фор Циррент, начальник Тайной Канцелярии королевства Андар, уставился на прижавшегося к стене парня, как будто от чересчур пристального взгляда оный парень мог мирно растаять в воздухе. Нет, разумеется, граф фор Циррент не надеялся, что три праздничных дня пройдут спокойно, где вы видали праздники без неприятностей, но уж такого подарочка он точно не ждал.

Сопляк в непотребной одежде, ни слова не понимающий, растерянный. Дворянская аккуратная прическа – недлинные волосы собраны в хвост, как носят штатские; кольцо на пальце – простой золотой ободок без камня и без печатки, безземельный младший сын. Руки чистые, ногти аккуратные, не простолюдин точно. Но чтобы дворянин напялил на себя… такое?! Узкие длинные штаны из грубой черной ткани, матово блестящее черное нечто вместо камзола, короткое, едва середину бедер прикрывает, зато бесформенное настолько, что не видно ни плеч, ни талии. Уродство. И никакой отделки, никаких украшений или амулетов. Единственное яркое пятно – золотистый шейный платок. Впрочем, одежда худо-бедно объяснима: мир велик, а ветер удачи непредсказуем. Однако парень совсем еще молод и, похоже, не забыл, как должен выглядеть юноша из приличного рода. Значит, странствовал не так уж долго. Но почему тогда изъясняется на варварском наречии и не понимает ни андарского, ни тирисского?

Сын какого-нибудь колониального чиновника, только приехавший в метрополию? Но как можно знать варварское наречие и не понимать родного языка? Он не полукровка, вполне андарское лицо.

А может, маги начудили? Парня угораздило забрести в Чародейный сад как раз под финал осеннего Перелома, когда господа волшебники, чтоб им на том свете так же радостно жилось, упились, возвеселились и вовсю использовали праздничную отмену ограничительного эдикта. Кто их знает, что там с пьяных глаз наколдовать могли. Спасибо, у лейтенанта Тибериша хватило ума выцепить парня из толпы чароплетов и тепленьким поставить пред начальственные очи. Хотя почему он попросту не отпустил парня с миром, Тибериш объяснить не смог. «Показалось, что так надо», – и все. Правильно, конечно, показалось, чутье у лейтенанта есть и даже иногда работает.

Граф фор Циррент оперся ладонями о стол, чуть наклонившись вперед, и принялся разглядывать мальчишку с той бесцеремонностью, от которой у обычных гостей его кабинета на удивление быстро сдавали нервы и развязывались языки. Парень ответил ошалелым непонимающим взглядом и что-то спросил. М-да… хорошо, если под случайную шутку угодил, тогда через час-полтора все пройдет, а ну как нет?

Ладно, разберемся. Не пройдет, возьмем за шкирку верхушку гильдии магов, и пусть расколдовывают. Коллегиально.

Итак, что мы имеем. Молодой человек лет, пожалуй, шестнадцати-семнадцати, слегка волнистые каштановые волосы, карие с зеленью глаза, довольно миловидный, а с этим растерянно-недоуменным выражением лица просто готовая добыча какого-нибудь старого развратника. Кстати, проверить, кто был в Чародейном саду и не могли ли парнишку затащить туда с неблаговидными целями. В этом случае имеем не случайную шутку, а намеренное причинение вреда, парень явно дезориентирован, не уведи его Тибериш, так же просто увел бы кто угодно.

Без оружия. Тоже подозрительно.

Вот еще странность, дорожный мешок чистый, почти новый, нет следов неизбежного в дороге мелкого ремонта. Да и маленький слишком. Такой сопливому мальчишке подошел бы, а не взрослому парню. И пустой, только шуршит что-то. Что-то легкое, почти невесомое.

Граф фор Циррент развязал мешок и достал… нечто странное. Небольшой пакет. Плотный, гладкий, слегка шуршащий в руках. Черный фон, незнакомые белые и разноцветные символы… буквы чужого языка, знаки шифра, магическая тайнопись? За свою не слишком короткую и далеко не бедную на впечатления жизнь фор Циррент не видел ничего даже отдаленно похожего.

Повертев диковинный пакет в руках, начальник Тайной Канцелярии достал кинжал и осторожно взрезал самый краешек. Парень дернулся, в глазах вспыхнула злость. Та-ак. Дело перестает быть невинным. Яд? Или, того хуже, запрещенные магические ингредиенты? Будь оно безобидным, с чего так дергаться?

– Что у тебя здесь? – вряд ли к парню уже вернулось понимание, но вдруг.

Пробормотал в ответ что-то непонятное. Странно – голос тоскливый, а смотрит, будто в глотку вцепиться готов. Куда делся вид невинной овечки. А запашок из надрезанного пакета весьма силен. Яд с таким запахом бесполезен, значит, и правда что-то магическое. Ингредиент? Или готовое зелье? Граф пожал плечами и вернулся к осмотру мешка.

Платок, клетчатый, тонкий, без меток. Чистый, не новый.

Та-ак, а это еще что?

Снова непонятное и никогда не виданное. Пластинка с ладонь размером, опять же непонятно из чего сделанная, опять же незнакомые символы, и опять же неизвестное содержимое. Что-то вроде пилюль, но впечатаны в эту пластинку намертво, ни вода, ни воздух не доберутся. Точно, магическая дрянь. Значит, не случайно парня на праздник занесло. Пострадать мог случайно, а вот пришел туда, скорей всего, чтобы с кем-то незаметно встретиться.

Впрочем, не исключен вариант, что неизвестный «кто-то» попытался замести следы. Воздействие на разум – штука тонкая, постороннего магического фона не терпит, вот и шарахнуло парня… Не повезло – а не лезь в игры с законом! Сопляк.

Тибериш заслужил поощрение. Чутье у лейтенанта и впрямь работает, а того лучше, что не боится озадачить высокое начальство, минуя промежуточные инстанции. Далеко пойдет.

А мальчишку надо колоть. Безжалостно. Прямо сейчас, пока не опомнился. Подавив острый всплеск недовольства жизнью – не так Варрен фор Циррент надеялся провести сегодняшний вечер! – начальник Тайной Канцелярии отпер нижний ящик стола и достал волшебную палочку.

Нет, граф Варрен фор Циррент не был магом. Но, имея дело с тайнами высочайшего уровня, не всегда можно пригласить постороннего на беседу со свидетелем или подозреваемым. И уж тем более нельзя полагаться на переводчиков, понимание должно быть полное, причем с обеих сторон. Поэтому в запертом ящике стола, наряду с несколькими полезными в работе артефактами, лежал заряженный переводческим заклинанием чаронакопитель – самого простого типа, того, что господа маги слегка презрительно называют «волшебная палочка». Как раз на днях вызывал мага подзарядить, очень удачно. Граф ткнул палочкой в сторону совсем ошалевшего мальчишки и спросил:

– Ну что, юноша, поговорим?

Вместо ответа мальчишка схватился за голову и сполз по стенке киселем.

Глава 2, в которой граф фор Циррент преодолевает языковой барьер, а доктор Заккендаль указывает начальству на ошибку

Лошади на улицах. Средневековые шмотки. И, ко всему прочему, какие-то странные штуки – то ли жезл, то ли рукоять от плетки, то ли дурацкая волшебная палочка. Если, конечно, это не мегабластер какой-нибудь, но для бластеров антураж не тот. В сказку попала, ехидно подумала Женя, с трудом удерживая нервный смех.

Наверное, не удержала бы, но тут исторически разодетый хмырь ткнул этой самой бластеропалочкой в ее сторону и спросил что-то явно угрожающее. В голове словно бомба взорвалась, ноги стали ватными, и Женя тихо съехала по стеночке вниз. Сквозь рвущую мозги боль пробилась мысль: все-таки бластер. Бластер-шмастер, в общем, явное оружие. Нервно-болевого действия. В сказку, не в сказку, а попала – это точно.

«Чертово мироздание, что я тебе плохого сделала?! За что?!»

Из глаз текли слезы, Женя скрючилась в комок и прикусила костяшки пальцев. Прогнать боль болью, иногда такое получается. Чертов хмырь с бластером вдруг оказался рядом, схватил за руки и заговорил настойчиво и проникновенно. Если это допрос, наверняка требует что-то там сказать, если, мол, не хочешь еще получить. Гос-споди, что за тупость, неужели не видно, что она ни бельмеса не понимает?!

– Отстаньте от меня, – простонала Женя, – ну не понимаю я вас, не-по-ни-ма-ю-ю-у… Черт, черт, черт, больно же… ну что вы за сволочи…

Чертов хмырь снова что-то сказал, аккуратно взял Женю за подбородок, заставляя поднять голову. Перед глазами плыло, но все же Женя увидела, как мужик пожал плечами и направил свой бластер в собственную башку. Совсем псих, что ли?..

Мальчишка скрючился на полу, прикусив костяшки пальцев. Слезы проложили мокрые дорожки на щеках, стекали по гладкому, не знавшему бритвы подбородку, капали на то непотребство, которое служило парню верхней одеждой, и текли дальше. Непотребство было, похоже, непромокаемым.

На вопросы графа фор Циррента парень бормотал все ту же невнятицу, причем настолько жалобно, что графу на мгновение стало стыдно. Очевидно, эффект наложения чар… Значит, бедолагу лучше не трогать самое малое до утра, а то не угадаешь с очередным заклятием, и получай в лучшем случае слюнявого идиота, а в худшем свеженький труп.

Ждать до утра граф решительно не хотел. Не будь при мальчишке неизвестных зелий, начальник Тайной Канцелярии позвал бы к нему медика и отложил разбирательство на завтра. Но если парень идет не потерпевшим, а подозреваемым… нет уж, давить сопляка, пока размяк.

Ладно, не вышло прямо, пойдем в обход. Граф фор Циррент пожал плечами и направил палочку на себя. В конце концов, это может оказаться небезынтересным.

Заклинание прошлось по мозгам горячими иглами, всколыхнуло мутную волну тошноты. Граф поморщился: неприятные чары, не удивительно, что мальчишке от них совсем худо стало. Впрочем, человеку в нормальном состоянии хватит нескольких минут, чтобы переждать пик воздействия. Облокотиться о стол, глубокий вздох… жаль, нельзя посидеть немного с закрытыми глазами, ну да ничего. Дурнота отхлынула, оставив ноющую тяжесть в голове и легкую сонливость. Граф с тоской поглядел в окно: сна ему до конца праздника в любом случае не видать, как собственного затылка. И дай-то бог, чтобы остаток дня, вечер, ночь и похмельное утро не принесли еще с десяток сюрпризов один другого краше.

Что ж, займемся делом, попытка номер два. Сидеть на полу необязательно, расположимся с хотя бы относительным комфортом. Подхватить мальчишку под локти, вздернуть на ноги, отволочить к стулу… та-ак, отлично, вцепился в край стола, аж пальцы побелели, значит, упасть не упадет. Вполне подходящий баланс между беспомощностью, растерянностью и самоконтролем. Сейчас мы его…

Первый вопрос на чужом языке дался с трудом и наверняка несколько отличался от привычной начальнику Тайной Канцелярии формулы «имя, место жительства, род занятий». Ну да ничего, разгонимся…

– Ты кто?

Мальчишка моргнул, открыл рот, шумно вздохнул. На лице нарисовалось удивление пополам с облегчением. Кажется, понимает.

– А вы кто? И, – обвел кабинет затравленным взглядом, – где я?

– Тайная Канцелярия Андара, граф фор Циррент. Как ты себя чувствуешь?

– Голова болит, – теперь мальчишка посмотрел с явственным возмущением. Потер виски, добавил обвиняюще: – Сильно.

– Тем не менее, как мы оба только что убедились, понимать вопросы и отвечать на них ты в состоянии, – с удовольствием сообщил граф. Чужой язык наконец уложился в голове, пусть еще не идеально, но вполне достаточно для беседы. – Этим мы сейчас и займемся. Имя, место жительства, род занятий?

Мальчишка хлопнул глазами. Сглотнул. И спросил с великолепной дерзостью:

– На каком основании?

Кажется, подумала Женя, этот граф фон-как-его-там малость обалдел. Или не малость. Глупо, конечно, и опасно наезжать на хмыря, который тебя допрашивает, особенно если оный хмырь – лицо явно официальное и немаленького ранга. Но тут уж одно из двух. Или это сон, бред, галлюцинации, и тогда плевать. Или реальность, и тогда… Тогда терять нечего, или сразу качать права, наплевав на вероятные последствия, или опустят тебя ниже плинтуса и никаких прав уже не дождешься. Так, по крайней мере, сразу станет ясно, чего ждать. Если принять за данность, что она невесть как оказалась в другом мире… ну не сказка же это, в самом-то деле, и не романчик в стиле фэнтези, где к пришельцам относятся так, что любая ВИП-персона обзавидуется. Взамен, правда, обычно требуя не меньше, чем спасти мир.

– Я непонятно выразился? – спросил фон-как-его-там. – Тайная Канцелярия.

– И что? – Интересно, это у них полиция или что посерьезнее? Хорошо хоть голова не так раскалывается, еще болит, но уже можно терпеть без слез. – Я понимаю, Тайная Канцелярия это наверняка очень серьезно, но при чем тут я? На каком основании вы меня сюда притащили? По какому праву распотрошили мои вещи? С какой радости мне тут сидеть и отвечать на ваши вопросы, вместо того чтобы спокойно вернуться домой и лечь спать? Вам вообще не кажется, что вот так ни с того ни с сего посреди улицы похитить ничего не подозревающего человека, утащить черт знает куда, а потом еще и требовать чего-то, это перебор?

– Да вы разбираетесь в законах, – с насмешливым восхищением протянул как-его-там. – Прекрасно. Отрадно видеть в молодежи уважение к соблюдению законности. И все же, юноша, позвольте заметить, что в этом кабинете вопросы обычно задаю я.

Дальше было еще что-то о разнице между потерпевшим, свидетелем и подследственным и о том, куда следует отнести человека, на первый взгляд явно пострадавшего, но на второй – весьма и весьма подозрительного. И как важно для такого человека добровольное сотрудничество со следствием. И что-то еще, чего Женя уже толком не услышала, потому что голову снова прихватило, хотя на этот раз въедливый мужик ничего вроде не колдовал. Соображать было тяжело, хотелось лечь, закрыть глаза и заснуть, и проснуться дома. Желательно в субботу днем, потому что на работу в таком состоянии идти – это уж точно перебор.

Размеренный голос исторического хмыря слился в ровный гул, напоминающий не то далекий морской прибой, не то шум машин за окном. Женя закрыла глаза, шум отдалился, в него вплелся ровный тихий звон, а потом по ушам ударило тяжелой ватой, и все закончилось.

Наглости парню хватило ненадолго. Впрочем, граф фор Циррент быстро понял, что не его впечатляющая речь тому причиной. Бедолаге снова поплохело: глаза из внимательно-злых вдруг стали осовелыми, потом вовсе утратили осмысленное выражение, и мальчишка попросту вырубился.

Вот и дави такого, зло подумал граф, дергая шнур звонка. Рявкнул заглянувшему охраннику:

– Медика!

Мальчишка лежал головой на скрещенных руках и со стороны казался мирно спящим. Может, студент? Привычка выключаться за столом, сохраняя устойчивость… опять же странная одежда, университетских шалопаев заршем не пои, только дай поэпатировать публику.

Рассуждения прервал ворвавшийся в кабинет дежурный медик Заккендаль, шустрый, раздражающе улыбчивый, но весьма компетентный.

– Приветствую, господин граф, – наметанный взгляд медика остановился на мальчишке, уголки пухлых губ сочувственно дернулись: – Я вижу, праздничная специфика не обошла и вас. Протрезвить?

Отрезвлять Заккендаль не любил, и граф фор Циррент прекрасно его понимал. Неэстетичное зрелище. Поэтому прежде всего успокоил медика:

– Он не пьян. Тут, похоже, маги побаловались.

Несколькими короткими фразами ввел в курс дела, мельком досадливо подумав: жаль, что сегодня дежурит не Тильдиш, тот предан начальнику лично, а этот, хоть и давал подписку о неразглашении, поди угадай, кому и зачем проболтаться может. До сих пор, правда, в болтовне не замечен, но тут случай странный…

Заккендаль тем временем пощупал пациенту пульс, приподнял, подхватив под мышки:

– Господин граф, прошу вас… давайте перенесем пострадавшего на диван.

Подавив вздох, граф фор Циррент подхватил мальчишку под коленки.

– Легкий, – пробормотал Заккендаль, – как бы там еще и истощение не оказалось. Между прочим, как, вы полагаете, расстегивается эта странная одежда? Юноше нужно растереть грудь, и приток воздуха…

– Разрежем, – буркнул граф. Обувь на мальчишке оказалась такая же несуразная, как все остальное, и вдобавок – грязная. Засохшая рыжеватая глина не имела ничего общего ни с черноземом Чародейного сада, ни с жирным илом берега Альетары, ни с бурой землей пригородов.

Доктор подергал крохотный металлический язычок там, где по всей логике должна была располагаться застежка. Язычок дернулся и поехал.

– Потрясающе! – воскликнул Заккендаль. – В жизни не видел ничего подобного!

– Я тоже, – признался граф. – Крайне интересный молодой человек.

Доктор дотянул язычок до низа несуразной одежды, развел полы в стороны, хмыкнул:

– В одном вы, господин граф, ошибаетесь. Этот, хм, молодой человек, извольте поглядеть, девица.

И правда, оказавшаяся под верхней одеждой столь же непристойная нижняя обтягивала худенькую фигурку, ничуть не скрывая небольшую, но очевидно девичью грудь. А узкие штаны не оставляли сомнений, что под ними скрывается ни в коей мере не мужская анатомия.

Только присутствие подчиненного, да еще и низкого сословия, удержало фор Циррента от грязной божбы, достойной пьяного деревенского сброда или одичавшей в море матросни. Этого ему только не хватало для полноты праздника. Девица! Одна, без сопровождающих, в неподобающей одежде, но с дворянским кольцом! С неизвестными, предположительно магическими зельями в пустом дорожном мешке и с повреждением памяти магического же характера. Дай-то бог, чтобы в итоге всплыла банальная девичья дурь, а не грязная уголовщина.

При мысли об уголовщине графу припомнилось шумное дело, ознаменовавшее первый год его работы в Тайной Канцелярии: нечистые на руку маги, столичные сутенеры, мерзавец с корсарским патентом и похищение полутора десятков девиц на ритуальные нужды колониальных шаманов. А потом, по вполне понятной ассоциации, стукнул в голову замшелый, но до сих пор доставляющий изрядно хлопот обычай жертвоприношений на праздники Переломов года. За человеческие жертвы пять веков как смертная казнь, а нет-нет да взбредет какому-нибудь магистру магических наук дурная идея проверить древние рецепты. Просвещенный век, разэдак его! А лучшая жертва, согласно все тем же замшелым рецептам, – юная девственница.

Заккендаль, похоже, подумал о том же. Переспросил:

– Говорите, в Чародейном саду?..

А графу, для полноты картины, вспомнилось из запальчивой речи девицы принятое поначалу на счет Тибериша и потому пропущенное мимо ушей «похитить посреди улицы».

– Ну я ж до них доберусь. Всякий страх потеряли.

Когда начальник Тайной Канцелярии начинал говорить таким свистящим полушепотом, страх обычно накрывал даже тех, кому бояться было нечего. Но, увы, зарвавшиеся волшебники еще не знали, что им пришла пора сушить сухари и думать о вечном.

– Что с девушкой, доктор?

– К счастью, ничего особо страшного, – Заккендаль осторожными движениями прямо сквозь одежду растирал какие-то одному ему ведомые участки на теле девушки. – Общая слабость, наверняка испуг…

– Для испуганной девицы вела она себя весьма нахально.

– Что ж, это делает ей честь. Учитывая магическое влияние на сознание, я рекомендую отдых, легкий ужин без вина, сон и только потом беседу.

– Ей нужно ваше наблюдение?

– Полагаю, нет. Однако перевозить ее сейчас и вообще всячески тревожить категорически не рекомендую. Минимум перемещений, желателен полный покой.

– Я и не собирался, – уверил фор Циррент. – Отдохнет здесь.

Он хотел еще спросить, собирается ли доктор приводить пациентку в чувство, но тут девушка очнулась.