Текст книги "Просто вернись... (СИ)"
Автор книги: Алена Измайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 13 Мир богов
Глава 13. Мир богов
Божественная сущность такова, что отказать ей никто и ни в чем не может. Впервые Ия это осознала в совсем юном возрасте. И с тех пор пользовалась этим при каждом удобном случае.
Маленькой девочкой она начала успешно увиливать от неприятных обязанностей, выговоров или увещеваний, необходимости делать то, что ей не хотелось.
Это произошло нечаянно. Когда она жила в Воздушных Далях, дворце своей матери, приторно прекрасном, построенном из белоснежного с розовыми прожилками мрамора, расположенного на парящем острове. В нем она провела большую часть своих детства и юности.
Хотя ветренная Эо не ограничивала дочь, внимания она ей уделяла значительно меньше, чем требовалось такой неусидчивой девочке. Наблюдая общение своей тетки Веты с детьми, Дией, Ретой или Атрией, Ия всегда думала: Каково так жить?
Знать, что можно в любой момент обратиться к матери, что-то обсудить? Эо была неуловима. Ни один из ее детей ни мог похвастать, что близок к матери. После рождения детей заботы о них она сбрасывала на своих подданных. Воспитанием их с Эо детей занимался Кавед. Даже воспитанием падчерицы он уделял больше внимания, чем мать.
Многочисленные няньки, приставленные матерью заставляли девочку правильно себя вести, одеваться, говорить и есть "полезную еду". Что-то она признавала, что-то нет.
С приемом пищи же был постоянный конфликт. Ия не хотела есть то, что ей давали, отпиралась, отказывалась, ела немного – "лишь бы отстали". И в какой-то момент она в сердцах заявила:
– Я не буду это есть!… И не смейте меня заставлять
Все отступили от нее. Неожиданно.
Самая главная из служительниц в отчаянии заломила руки и начала умолять крошечную девочку "скушать кашку". Та, еще не осознавшая своей власти над ними, упрямилась, съеживалась в своем кресле и, крепко сжав губы, молча, качала головой.
Не буду, не буду, не буду. Убежать из комнат для приема пищи, чтобы спрятаться от приставучих и правильных воздушниц, она не смела, помня материнский наказ:
– Твои няни знают, как для тебя лучше, дочь. Слушайся их.
Воздушные девы, все, как одна, расстроенные эскападой малышки, как обычно, кружили вокруг, увещевали нежными голосами, ласково гладили ее по головке и ручкам, расчесывали длинные волосики. Но на этом все. К вящему удивлению своей питомицы, они даже и не пытались самостоятельно накормить ее, как в раннем детстве. А она долго отказывалась брать в ручки столовые приборы, предпочитая, чтобы ее кормили. Но чтобы упрямица открыла ротик для приема невкусной еды, девы долго и упорно ее уговаривали. Уговаривают, умоляют, но не кормят самостоятельно, загнав вредную девчонку в уголок.
Ия долго сидела, обхватив себя руками и не открывая рот. Старательно держала его закрытым, чтобы не смогли все же накормить, если передумают вдруг. в тот момент она не осознала, что изменилось в ее жизни. Потом устало выкрикнула:
– Отстаньте от меня! Замолчите! Уйдите, все! Надоели…, – последнее слово жалобно промямлила, наблюдая странную картину.
Воздушницы разом отступили. Длинные светлые одежды из тонких летящих тканей, длинные прихотливо уложенные локоны, тонкие руки и неземной красоты лица, – все, что мельтешило вокруг девочки с самого утра, вдруг исчезло. Няньки с сожалением посмотрели на юную госпожу, поклонились и… спокойно, без нотаций, увещеваний, уговоров, удалились.
Там, за пределами комнаты, они обиженно зашелестели, обсуждая поведение младшей дочери прекрасной Эо. Как всегда, подбирая не очень благозвучные эпитеты его описанию. За это девочка их и не любила. Слух у юной богини был слишком хорош, чтобы она не знала, что о ней говорят.
Служительницы ветров, воздуха, облаков и всего остального, входившего в вотчину Эо, пристроенные обихаживать и воспитывать девочку, в большинстве были сплетницами или завистницами. Что ещё делать вечным существам, если у них все есть, и им от этого скучно? Обсуждать окружающих, конечно.
По их словам, они искренне недоумевали, за что "неблагодарную девчонку наградили божественными происхождением и дарами".
Ведь любая из них была не менее талантлива и более прилежна и преданна своей госпоже. И, конечно, лучше справилась бы со всем, тогда как дочь Криана и Эо училась с усилиями, а слушалась только родственников.
– Замолчите! – прошептала девочка, закрывая руками уши. Она крепко зажмурилась и съежилась, не желая слышать ненавистные шепотки. Неожиданно стало тихо. Не слышны перешептывания нянек, перестали напевать девушки в Розовом саду и даже из дворцовой кухни перестали доноситься перешептывания.
– К себе хочу. В комнату, – тихо добавила она, не открывая глаз.
Самостоятельно перемещаться она умела всегда. Вернее, столько, сколько себя помнила. И ощущения были привычными. Сначала ее окутали запахи озона и моря, затем завибрировал и закачался воздух вокруг. Потянуло цветочными ароматами.
Почувствовав привычное умиротворение, девочка открыла глаза и огляделась. Ее комната – большая и светлая с высокими окнами-дверьми до потолка, где мерно двигались белые перистые облака, сквозь которые проблескивала нестерпимая синева летних, освещенных солнцем небес. Во всем розовом, больше напоминающем сладости, дворце Богини небес и ветров были такие потолки, напоминавшие, кто тут владычица.
– Дочь? – вопросил из воздуха мелодичный и родной женский голос.
– Мама, я у себя, – нехотя ответила девочка, поднимаясь из кресла, которое она ненароком унесла с собой, и встав в центре комнаты.
В воздухе прямо перед ней эффектно выткалась высокая женская фигура в летящих одеждах светлых оттенков. В сочетании с девчоночьей фигуркой, длинными ухоженными светлыми с легкой рыжиной локонами и всегда умиротворенно-возвышенным выражением красивого лица они создавали тот самый неземной образ воздушной богини, который бесконечно пытались изобразить в ее Храмах в мире людей.
Для того, чтобы образ получился более достоверным, богиня не раз являла себя в снах наиболее талантливым рисовальщикам, каменщикам, скульпторам и даже кузнецам. Наименее одаренные воздушники, способные становиться людьми на одну жизнь или несколько, уверяли, что образы богов в Храмах людей узнаваемы. Особенно хороша Ее воздушность Богиня Эо, конечно.
– Дочь моя, почему ты приказала всем во дворце молчать? – поинтересовалась божественная мать, едва окончательно материализовалась в комнате. Она недоуменно вскинула темные тонкие брови, заметно констатирующие со светлой кожей и волосами.
– Я устала от их разговоров и шума, – неохотно выдавила девочка, склонив голову не столько в почтении, сколь не желая встречаться с взглядом матери, а потому с большим удовольствием разглядывая узорчатый ковер под ногами.
– И поэтому ты приказала молчать? – повторила Эо, подойдя к ребенку, мимолетно погладила ее по щеке прохладными пальцами и приняла одну из своих любимых элегантных поз, усевшись на ближайшую кушетку, обтянутую шелком. Разумеется, розовым. Все ткани во дворце были розовым. Такова причуда его хозяйки.
– Я не приказывала, – возразила Ия, – это были мои мысли вслух.
Эо вздохнула, поправила тонкими пальцами локон у виска, который и до этого лежал как положено. Обычно волосы Эо без разрешения хозяйки не смели быть в беспорядке.
Много циклов спустя девочка поняла, что ее всегда спокойная и умиротворенная мать начинает перебирать свои волосы только, когда волнуется и переживает. Чем больше было ощущаемое ею смятение, тревога или волнение, тем взъерошеннее получался конечный результат ее нервных движений.
Спустя многие годы все их разговоры будут заканчиваться тем, что Эо сразу же будет искать своих мастериц красоты. А уж с какой прической она возвращалась после Больших Советов богов… Такой не было даже у Ии после утреннего пробуждения.
В тот же далекий момент в детстве Ия ничего этого не знала. С матерью она общалась довольно редко и потому сочла, что прекрасной Эо снова нет дела до дочери. Ее не особо желанный, а скорее навязанный, ребенок снова что-то натворил, и богиня вынуждена самолично на нее обратить внимание и решить возникшие проблемы.
– Дорогая, наша суть такова, что в этом мире наше слово буквально закон. Скажешь "молчите", все вокруг тебя замолчат…, – Эо не стала приводить других примеров, предпочтя обойтись всеобъемлющим, но ничего точно не иллюстрировавшим словом, – и далее.
Ия слушала внимательно, хоть и не поднимала взгляда от пола. Слова матери ее заинтересовали и порадовали. В голове зароились мысли, как это можно применить. Как она сможет это использовать.
– Навсегда? – с жадностью поинтересовалась она, не скрывая интереса.
Эо промолчала, и, не получив ответа, девочка была вынуждена посмотреть на мать. Та с видом всемировой скорби и несчастья на лице грустно смотрела на дочь. Очевидно, богиня не знала, какие слова подобрать и как объяснить, что этим пользоваться нельзя.
– Не делай так, – наконец сказала она, сделав над собой видимое усилие, – почему так не надо делать – тебе объяснит отец, – сообщила, резко поднимаясь и направляясь к выходу.
Ия поджала губки, подумав, что бегство и запрет – любимое поведение матери. Вот и сейчас, ничего не объяснив, она сбегает.
– У меня срочные дела, – пояснила Эо, взмахом руки открывая широкие двери перед собой, а не растворяясь в воздухе как обычно, – я отменила твой приказ. И запретила его на будущее. Не перегибай палку, дочь.
Девочка наблюдала за грациозным бегством матери с затаенной болью. Впрочем, чему удивляться? Это привычно и далеко неново.
– Какой именно отец? – небрежно поинтересовалась она в спину ускользавшей матери с интересом. С тех пор, как ей запретили расспрашивать о ее рождении, этот вопрос для нее стал особенно болезненным.
Дети могут быть жестоки, не отдавая себе отчета в этом. Ия точно знала, что вопрос об отце неприятен для матери, а потому сознательно его задала.
Достигшая уже проема дверей богиня замерла, не поворачиваясь к дочери лицом. Она не успела сбежать. Как жаль. Да еще и не смогла сдержать дрожи, хотя знала, что дочь скажет это. А потому она не могла скрыть, что слышала вопрос. И проигнорировать уже не могла. Поэтому изобразив легкую улыбку, все же обернулась к своей жестокой девочке, сообщив:
– Твой отец – Кавед, конечно. Я его оповестила. С этого момента ты гостишь у него, – и взмахом руки переместила дочь к своему мужу, отчиму девочки.
В отличии от растерянной матери, Кавед всегда себя держал в руках. Огненный бог. Обладание своими силами – было его сутью. Иначе мирам бы не выжить от всей мощи его немалой и беспощадной силы. Примером же невоздержанности часто было поведение Криана, Веты и Эо, чьи воды, земли и ураганы сдерживались порой просто чудом.
Повинуясь воле матери, Ия перенеслась к отчиму, в мрачную черно-серую громадину Замка на Утесе, возведенного отчимом в Огненных горах, где она обычно проводила ничуть не меньше времени, чем у матери и значительно больше, чем у родного отца. И в тот раз она прожила там луну или две, избегая встречи с матерью, перед которой ей было стыдно за тот свой вопрос.
Отчим был более ответственным родителем. Он никогда ни в чем не упрекал неродную дочь и считал необходимым, чтобы они обязательно общались. В его замке для нее отвели уютную комнату с множеством различных игрушек. Отчим был конструктором-любителем и часто творил различные занятные вещицы, которыми дозволял играть ей.
Но как бы (втайне, конечно) не любила свою вотчину у отчима, непоседливая девчонка чаще шастала по замку. Многочисленная свита огненного бога не мешала ей творить каверзы, за которые ей не доставалось по заслугам.
Кавед предпочитал вести беседы, объясняя непослушной непоседе, в чем она была неправа и почему так делать нельзя. Таких бесед в жизни Ии было немало. Она с любовью вспоминала рассудительные размышления отчима о сути мира, роли богов, развитии народов.
К ее чести, она никогда не совершала в ранние годы действительно необратимых и недопустимых поступков и не подвергала опасности здоровье и жизни обитателей миров. И дом отчима, его мрачный замок, был единственным местом, где она была просто ребенком.
Вход в свой дом отчим предоставлял не всем, предпочитая для переговоров с равными себе и подопечными Храм Всех богов. Насколько знала девочка, из богов в замок без приглашения могли прибыть лишь его жена и ее мать, их дети – ее сводные братья и сестры и она сама.
Среди огневиков также существовал ограниченный круг допущенных. Тех, кто был необходим Каведу, кому он доверял. Хотя круг был узким, в замке постоянно находилось большое количество элементалей, монстров и представителей полубожественных народов, служивших Огню.
Сюрпризов суровый бог не любил. Преданные помощники следили за сохранностью замковой безопасности, собирали прошения и доклады подданных и несли их хозяину, привлекая его внимание.
Все свободное время Кавед проводил в своих мастерских, расположенных в подземельях замка, где постоянно в огромных открытых печах горел огонь. Там плавили, смешивали металлы, создавая разнообразные сплавы, которые затем увлеченный всем новым и непознанным огненный бог использовал в своих изобретениях.
Ия ничего в этом не понимала, но часто бывала в мастерских. Отчим допускал туда не всех. За внимание, оказываемое ей, девочка была втайне благодарна.
Насколько она знала, Кавед любил наблюдать за жизнью людских миров, это вдохновляло его на создание очередных поделок. Тех самых, о которых ее спрашивал при недавней встрече в Нижнем мире Танатос. Об увлечении Каведа в Верхнем и Нижнем мирах знали все.
В общем, и даже после нравоучительной беседы с отчимом Ия не видела ничего дурного изредка все же использовать свои божественные возможности. Кстати, на богов – высших и младших – они не действовали. Учитывая это обстоятельство, она открыто не проявляла себя, полагая, что все так делают и справедливо опасаясь, что ее не похвалят.
Обычно она применяла это, когда окружение начинало ее изрядно утомлять. Вокруг повзрослевшей, когда-то непослушной в детстве девчонки постоянно крутилось множество полубогов, младших богов, представителей разных народов и воплощения высших стихий, служащих верховным богам.
То ли зная об этом, то ли предполагая, Кавед не гнушался время от времени повторять падчерице об ответственности богов.
– Боги – творцы, хранители миров. Для этого мы живем. Если мы не созидаем, то и мирам не нужны. Мы созданы не для беспутных вечеринок и пенных развлечений с русалами и тритонами или сильвами, – сказал Кавед при последней их встрече, – Ты – давно не крошка, Ия, пора наконец повзрослеть. Принять на себя положенные обязанности.
– Конечно, Кавед. Как скажешь, – безмятежно ответила та, стараясь, чтобы ее лицо выражало в меру почтения и послушания, а не предвкушения от намечавшейся вечеринки по поводу новоселья.
– И, кстати, что за безумная идея постройки дворца на дне океана? – уже почти отошел в сторону, но вдруг вернулся, спохватившись, Кавед, выныривая из каких-то своих размышлений.
На его словно выточенном из камня лице появилось недоумение, а лоб прочеркнула глубокая складка. Он рассеянно взлохматил короткие темные волосы с проседью и пристально взглянул на падчерицу.
Ия с затаенной любовью наблюдала за его действиями, подумав, что они с мамой многое друг от друга переняли за свою почти вечную супружескую жизнь. Отчим в отличии от матери был чрезвычайно проницателен. Следовало отвлечь его внимание, поэтому она капризным тоном, подслушанным у одной из воздушниц материнской свиты сообщила:
– А папа разрешил.
В действительности она никогда не называла Криана "папой". Знала, что он им является, но их общение этого не предполагало. Только Кавед этого не знал. И это был действенный способ уйти от расспросов. Она с сожалением увидела, что отчим ожидаемо огорчился, услышав использованное ею обращение к его давнему сопернику и брату.
– Меня больше волнует, почему он не предупредил, что в том месте, где ты затеяла строительство, разлом миров? – значительно мягче спросил он, не желая начинать неприятный разговор или акцентировать внимание на том, что ему не нравилось.
Ия наморщила лобик, припоминая, что там было рядом с расчищенной площадкой. Разлом? Какой разлом? Нет, она не помнила. Место выбрала подальше от всех, а что там вокруг – даже и не смотрела. Признаваться в этом Каведу совсем не хотелось.
Идею о строительстве своего дворца матери и отцу она преподнесла, как свидетельство, что готова повзрослеть, остепениться, выбрать сферу ответственности. И это – первый шаг.
Мать, помнится, была, как всегда, занята. Предложила младшей дочери привлечь к поискам места под постройку брата или сестру.
– Они постоянно путешествуют, много знают. Мне подсказали, когда я затевала строительство, – сказала богиня, помахав ручкой и снова улетая "по делам".
– Эту приторную бело-розовую жуть, в которой я провела свои детские и юные годы, – пробормотала в ответ Ия, оглядывая убранство вокруг и зная, что отбывшая мать этого не услышит.
Криан тоже хотел ей в помощники отрядить кого-то из своих детей, когда узнал, что она решила строить в океане. Ия мило улыбнулась и отказалась, сказав, что все проверено и лишь требуется его разрешение.
– Ты же разрешишь мне, правда? – сказала она, проникновенно заглядывая ему в глаза и тут же добавила, – Кавед предлагал строиться у него в горах…
Криан на то нервно улыбнулся, скрывая недоумение и неловкость, но настаивать не стал. Ия ослепительно улыбнулась, отвернулась и только тогда потихоньку выдохнула. Пронесло. Обошлось. Оставалось только пообщаться с Каведом.
Хоть она и сообщила, что отчим знает о ее планах и даже предлагал помощь, но это не было правдой. Кавед ничего не предлагал, потому что ничего не знал. О дворце она собиралась ему сообщить позднее. Вот построит, поселится и покажет. Или не покажет, ведь Кавед добровольно во владениях брата редко появляется. Особенно, после появления Ии на свет.
Она не знала, что тогда произошло – все участники событий старательно замалчивали, но общение между сестрами – Эо и Ветой – и братьями – Каведом и Крианом – было напряженным. Они встречались преимущественно на советах богов или по неотложной необходимости. Странно, очень странно. Когда-нибудь Ия выяснит причины этого, пока же у нее своих дел полно.
Глава 14 Мир богов
Глава 14. Мир богов
Затевая строительство собственного дворца, Ия решила не задумывать слишком сложный проект. Она взяла за основу образы построенных повсеместно Храмов – белые колонны, высокие потолки, просторные залы с украшенными затейливыми узорами мозаичными полами. Материал, естественно, белый камень и мрамор.
Кровь, текущая в ее жилах, позволяла ей не просто построить в океане, но и оградиать свое жилище от воздействия стихии. Ни вода, ни подводные течения или обитатели не могли повредить ей и тому, что она ограждала своей силой. Вокруг постройки и все еще обустраиваемого сада она обвела защитный контур.
После разговора с отчимом Ия ненадолго задумалась, что он мог иметь в виду, говоря об опасном месте. Конечно, ее волновало, что будет рядом с ее дворцом. И она обследовала окружающие территории.
Всего в нескольких сотен шагов дно внезапно обрывалось. У подножия обрыва оно вновь продолжалось. Только там не было ничего обычного. Местность определенно внушала тревогу.
Огромная гряда зубчатых гор, ничуть не меньше, чем те, в которых обосновался ее отчим, тянулась по океанскому дну, огибая ее владения. Вершины горной гряды торчали в разные стороны как зубы, когти, гребни и кости неведомого монстра, который ощетинился в ожидании угрозы. Ия проследовала вдоль нее сначала в одну сторону, а потом в другую. Один конец гряды терялся среди островов большого архипелага, второй же – заканчивался глубокой расщелиной.
Глубоко внутри между нагроможденных скал, плит и камней что-то светилось красным в темноте. Отблески становились то ярче, то тусклее, но были хорошо видны даже издалека.
Девушка перенеслась поближе к одной из расщелин и заглянула внутрь. Глубоко внизу взрывалось, пыхтело и клокотало, как странное густое варево огненное пламя. Временами оно выплескивалось наружу, и горящие искры гасли в воде с громким шипением и клубами темного пара, пугая окрестных обитателей.
Ия нахмурилась. Она опустилась на колени на поверхность и, распластавшись, пододвинулась поближе к краю, чтобы получше разглядеть. Ей показалось, что там далеко внизу в огненной массе что-то ворочается и кряхтит.
От поверхности кипящей лавы до края расщелины было меньше двух десятков бемов. Кажется, огненная масса постепенно поднимается. Совсем скоро она будет все чаще и чаще выливаться за предела кратера, образуя подземные гейзеры.
Девушка нахмурилась. Насколько она помнила из вдалбливаемых наставницами знаний в детстве, вода станет значительно нагреваться и в ней уже не смогут жить привычные обитатели морских глубин. Что будет дальше, она не помнила, но почему то казалось, что ничего хорошего.
Смутно припомнилось, что обычно подобные расщелины образуются при соприкосновении миров. Если катаклизм произойдет в этом мире, то он выплеснется и во все прочие. Чем все закончится? Все по-прежнему – ничем хорошим.
– Почему Криан не огородил здесь? – спросила она сама себя, – Где охрана или патруль?
Ия поднялась, отряхнула руки от камушков, впившихся ей в ладони, и огляделась. На многие лиги вокруг было пусто. Вернее, не пусто, а "как обычно". Хотя привлеченные ею к строительству подданные отца расчистили территорию, осторожно переселив обитателей подальше от дворца, здесь все было, как прежде.
Вдоль гряды в зоне видимости молодой богини лежали, зацепившись за скалы, несколько погибших кораблей. Их деревянные остовы разрушались со временем, а мачты уныло обломились, терзаемые подводными течениями. А может их так сильно потрепало в морских битвах там на поверхности, прежде, чем они потонули и украсили собой местный подводный пейзаж.
Девушка задумчиво перенеслась на край обрыва. Впереди был бескрайний океан, густо населенный всевозможными видами морских обитателей. Она видела, как лихо поворачивает, уклоняясь от жгучих зарослей какого-то одеревенелого кустарника, то один, то другой рыбий косяк.
Огромная неповоротливая рыбина темно-синего цвета проследовала за одной из стаек, открывая заблаговременно рот, чтобы их заглотить на лету. Откуда-то из мрака вынырнула еще одна огромная туша. Но, в отличии от предыдущей, она была более подвижной. Спугнув рыбешек и лишив ту обеда, она сама приняла участие в ловле.
Позади Ии всего в нескольких бемах радужно отливал защитный контур, ограждавший ее дворец от подводных обитателей. Она еще раз проверила, не опасен ли он для них, и решила вернуться домой.
– После приема свяжусь с Крианом, – решила она, – Надо проверить, что за тварь обитает в глубине.
В том, что в лаве находится кто-то живой, она больше не сомневалась. Это полубоги, монстры, духи и элементали не могли его засечь, чувствуя только тревогу и неясную опасность, богиня же ощутила его. Что оно живое, очень древнее и пока (сколько это продлится, интересно?) спокойное. Пробуждение же явно не за горами.
Белоснежный дворец тускло светился в морских водах. Вокруг него сновали рыбы. Ия, принявшая решение по опасному соседу, выбросила до поры мысли о нем и проказливо улыбнулась.
Специально для своих гостей она затеяла сюрприз. Изменив свойства защитного контура, допустила в свой сад морских обитателей. И теперь они любопытно кружили вокруг белых стен, колонн, шпилей, заглядывали в огромные окна и двери. Некоторые играли в прятки среди цветников. Растения не тревожили ни морская соль, ни избыточная влага, свойственные для океана, а обитателям было комфортно плавать в совей родной среде.
Чтобы дворцовые постройки не затонули вместе со всеми обитателями, она навела тумана. Он клубился внутри дворца – вдоль потолка, стен, оконных и дверных проемов, обнимал многочисленные балконы и террасы, на которых так любили уединяться ее многочисленные приятели и знакомые. Морская романтика без угрозы для жизни неводных обитателей.
В ближайших ко дворцу клумбах, накрытых воздушными пузырями, цвели сотни видов цветов. На окраинах сада все еще трудились фавны, сатиры и дриады. Место их работы она тоже накрыла воздушными прослойками, сквозь которых можно было любоваться подводным миром.
Стайка любопытных рыжих рыбок с развивающимися плавниками и хвостами прошмыгнула совсем рядом с девушкой. Одна из них, размером с ладонь, нагло спряталась в прядях ее волос, с которыми играл тонкий подводный ручеек.
Ия хихикнула, достала хулигана, выпутав из волос и осторожно выпустила пленника, на прощание погладив кончиком пальца по неожиданно колючему гребню на спинке.
– Плыви, малыш. Я – не коралл, – ласково сказала она рыбешке, заглянувшую на прощание ей в лицо и ткнувшейся носиком в щеку. Не зря же в ее жилах была вода.
Ия очень хотела посадить вокруг дворца Авилиры, но работники с сожалением сообщили, что они не приживутся. Будучи неотъемлимой частью Нижнего мира, то есть Смертной обители, эти волшебные деревья нигде в другом месте расти не могли. Им необходимо было иметь твердый грунт для корней и свод, чтобы упираться макушками, врезаясь ветками для его поддержки.
Ничего из этого на морском дне им обеспечить не могли. Никак. Это обстоятельство очень огорчило Ию, но она решила, что, войдя в силу полноценной богини, решит этот вопрос. Обязательно решит. Было бы время и желание. А в том, что у нее все получится, она не сомневалась ни на миг.
Отцовский Морской дворец располагался на другом конце океана от ее будущих владений. В дни своего детства и юности она часто бывала там. Ей было разрешено многое, но, как и у отчима, за ней пристально приглядывали.
Целая свита из девушек и дам из русалочьего народа следовала за ней, не позволяя ей убить себя и других. А вот каверзам и проказам они противостоять не могли. Криан ни в чем не ограничивал дочь, очевидно, чувствуя себя виноватым перед ней.
Она и сейчас воспользовалась этим, выбрав место для строительства и попросив у него работников для стройки. Играя на его чувстве вины, причин которой не знала, Ия создала себе мирок, в котором не было места ее родителям. Всем.
Кавед был внимательнее многих. Скрыть от него свои планы и действия для Ии всегда было достаточно трудно. Поэтому дворец она решила построить во владениях отца, куда отчим не мог явиться с проверкой, а мать не посещала, не желая обострять и так напряженные отношения с сестрой.
Под высокими потолками нового дворца, теряющимися в тумане, гуляло эхо. Старательные нимфы, тритоны, русалы и сильфиды расставляли по залам музыкальные инструменты, изящные кушетки, мраморные столики, тонкостенные вазы и многочисленные горшки с цветами и растениями, которые ей в дар "на новоселье" прислали родители, тетушки, дядюшки и многочисленные кузены, кузины, сводные сестры и братья.
Увидев все присланное богатство, Ия довольно усмехнулась. – Моим гостям не придется приносить себе стулья, – сообщила она своему молчаливому, на все очень неодобрительно взирающему козлоногому управляющему.
Огромного роста с широченными плечами, он больше, чем на бем, возвышался над ней, почтительно склонив рогатую полукозлиную голову с редкими седыми прядями волос или шерсти на макушке. Большие навыкате влажные глаза с трогательно-длинными ресницами внимательно взирали на взбалмошную богиню без упреков и осуждения, как любили делать большинство ее родственников.
Его ей давным-давно навязал отчим управлять имуществом, землями и сокровищами. Отказаться в силу юного возраста не получилось, но теперь она была рада этому полезному приобретению. Суровый дитя скалистых гор даром слов не тратил, но дела вел просто замечательно. Все ее имущество, полагавшееся при рождении, доставшееся от родителей и надаренное многочисленными родственниками по разным случаям и памятным событиям, он педантично учитывал и соблюдал.
Сначала со всеми своими отчетами, списками и свитками он обитал в замке отчима, а после того, как вынужденно несколько раз забирал свою госпожу из Нижнего мира, неожиданно сам туда переселился. Разумеется, испросив разрешения у "молодой госпожи". Была ли у него семья, она не знала. И не интересовалась, если честно. Насколько Ия помнила, он обустроил себе домик в одном из "жилых кварталов" Смертной обители. Она бывала у него однажды. Разумеется, по каким-то делам.
Видя аккуратное странноватое на вид жилище из камня и дерева с плоской крышей, удивилась столь прихотливому воображению диковинного существа.
На крыше дома он оборудовал сад, длинными цветущими плетьми спускавшимися вдоль стен дома до земли, напоминающее огромный зеленый куст с цветами.
– Я хотел попросить, молодая госпожа, – неожиданно заговорил управляющий, редко вообще открывавший рот для разговоров. Ия, намеревавшаяся бежать подальше от разгоравшегося беспорядка, связанного с подготовкой к вечернему приему, даже споткнулась, услышав хрипловатый голос.
– Ммм…Сс. слушаю, господин…, – запинаясь, с вопросительной интонацией отозвалась в ответ, разворачиваясь и готовясь почтительно выслушать…Хм, вспомнить бы, как там его имя… Управляющий слегка моргнул, но намека не уловил или предпочел не заметить, поэтому имени своего забывчивой богине не подсказал.
Он несколько раз прокашлял, прочистив горло, и, должно быть, решился, разом проговорил:
– Молодая госпожа, прошу меня отпустить.
– Куда отпустить? – не поняла Ия, нахмурившись.
– Со службы, – с готовностью ответил управляющий, слегка запинаясь от волнения, – Я нашел себе замену. С вашего разрешения я передам ему все ваше имущество и покину вас…
Он внезапно с грустью улыбнулся, неожиданно ласково посмотрев на девушку. Нервно переступил козлиными ногами и снова закашлялся.
– Вы….эээ… больны? – еле выговорила редкое для их миров слово богиня, припомнив, что козлоногий управляющий вообще-то живое существо. Говорили, что живые существа могли….болеть. От тоски, гнева, страха, горя и чего-то там еще…
– Нет, молодая госпожа, – ласково ответило странное существо, – я всего лишь очень стар… И устал от жизни.
– Вы же – вечный, – сообщила Ия управляющему. Вдруг он забыл?
– Но я – живой и уже слишком долго живу. Мне в тягость такая жизнь. Думал, что в Смертной Обители обрету покой. Но не сложилось. Хочу попросить у смертных богов разрешения обратиться к реке Судьбы.
– Возможность перерождения? – удивилась девушка, – но вы можете стать кем угодно… Как пожелает река, тем и будете. Не обязательно… – она рассеянно взмахнула рукой, указав на громоздкую фигуру собеседника, вспоминая, как правильно назывался его народ, и беспомощно завершила свою сумбурную речь, – эээ….собой. Может, растением, животным или…даже человеком… Вы утратите шанс вернуться сюда…
