Текст книги "Просто вернись... (СИ)"
Автор книги: Алена Измайлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Глава 4 Мир людей. Много лет назад
Глава 4
Мир людей
Синтери был самым большим островом Синтерийского архипелага. Он протянулся с запада на восток на несколько тысяч бемов в виде замысловато вытянутой фигуры. На западе был самый узкий участок, восточный же край был шире в несколько раз.
Говорили, чтобы пешком пройти от западного берега до восточного необходимо было потратить около двух десятков суток. Расстояние же между северными и южными окраинами острова было значительно меньше, не больше одних суток.
От запада на восток через весь остров протянулась широкая обильно покрытая лесами горная гряда с многочисленными снежными вершинами и обширными зелеными плато. Самой высокой точкой гряды была широкая, массивная гора со срезанной вершиной, расположившаяся на западе острова
С трех сторон (западной, северной и восточной) береговые линии Синтери были изрезаны скалами. На севере среди огромных и неприступных скал раскинулось несколько рыбацких деревушек. Мужское население объединилось в артели и занималось рыбоводством, а женщины помогали мужьям и промышляли сбором рыбы и морских гадов, оставшихся на берегу после отлива.
Южная береговая линия была менее неприступной, местами совсем плавной и мягкой. Вдоль нее были пристани, доки, причалы, а также дома наиболее богатых островитян с выходом на песчаные пляжи..
Когда-то, до первой Большой волны, западная часть острова была значительно шире, чем теперь. Уходившая с острова Волна захватила с собой добрую часть суши, высоко обрубив побережья и забрав с собой несколько десятков рыбацких поселков и поместье местного Владыки со всеми их обитателями.
Новый Владыка острова учел уроки Большой Волны и вместе с семьей забрался подальше от береговой линии, построив себе дом на северном склоне одной из гор. Вокруг белого, построенного из местного известняка, дворца с традиционными для домов богатой аристократии архипелага терассами и кованными балконами, раскинулся огромный и ухоженный каскадный парк, растворявшийся в окружающих поместье владыки оливковых, миртовых, боярышниковых рощах. Работать в нем было огромной честью для любителей садово-парковых работ. Многие островитяне пытались попасть туда, тогда как главного садовника Владыка привез несколько десятилетий назад с материка вместе с семьей.
Самый крупный город и столица острова полукругом расположился вокруг центральной горы на острове. Первая Волна разрушила его почти полностью, но люди возвращались и постепенно его заново отстроили. Только теперь не все дома строились из камня, дешевле было использовать дерево или саман, самый ходовой и дешевый островной материал для строительства.
Сохранившаяся часть города получила название Старого города. Кто-то так сказал, а остальные охотно подхватили и теперь иначе уже и не называли.
На северном склоне горы над городом со стародавних времен сохранился храм Богини Небес и Ветров, длинную лестницу к которому, казалось, было видно со всех окраин города. Вокруг храма были прекрасные зеленые рощи, а у подножия лестницы – площадь с огромным фонтаном и многочисленными цветочными клумбами.
Узкие каменные улочки старого города беспорядочно разбегались от площади, направляясь к новым городским районам. Обычно к обеду горячее южное солнце нагревало добела каменные мостовые и заборы вокруг домов, и дышать там было неимоверно тяжело.
По проходам вдоль домов и заборов гулял сухой обжигающий ветер, перекатывая клубы пыли и огромные мотки из сухой травы и веток. Высокие, пыльные, выложенные из огромных каменных булыжников ограды закрывали надежно жилища синтерийцев друг от друга и от прохожих.
Внутри дворов виднелись деревья, сады, цветники и лужайки, но снаружи был только камень. И, конечно, немногочисленные запыленные городские фонтанчики – единственное, что спасало горожан летнею порою на острове.
Наиболее комфортно жилось горожанам рядом с внешней границей Старого города. Сразу за городскими стенами раскинулись зеленые луга, сады и рощи. Было не так пыльно и грязно, как в лабиринте городских кварталов. Ялма часто говорила, что не смогла бы жить в городе. Ни в Старом, ни в Новом районах.
– Ведь там совсем нечем дышать, – поясняла Ялма, смущенно улыбаясь.
Вокруг их с Хаидом дома раскинулся сад, цветники. Было рукой подать до моря, а все улицы рыбацкого поселка были зелеными от огромного количества деревьев и кустарников.
Вдоль южного побережья расположился городской центр морской торговли и рыболовства острова. Там были конторы гильдий и артелей, проверочные пункты и оптовые рынки.
Богатства острова – полезные ископаемые, овощи, фрукты, мясо, ремесленные изделия продавались здесь. Лишь рыба и морские деликатесы, считавшиеся быстро портящимися продуктами вывозились представителями гильдий на другие острова или материковые рынки и пункты приема по договоренности с оптовыми покупателями.
Где-то там, вдали, среди одинаковых деревянных построек находилось длинное приземистое здание Рыбацкой гильдии, где пару часов в день вместе с другими главами артелей острова пропадал и Хаид, подводя финансовые балансы и подписывая договора с новыми членами своей артели.
В отличии от северной части города, западная и южная его части были богаты растительностью. Вокруг домов горожан были обширные зеленые участки с цветниками, плодовыми деревьями и кустарниками.
На окраинах городских кварталов на этих участках жители нередко разводили домашних птицу, свиней, овец и коз. Реже – коров или быков.
Животноводческие хозяйства традиционно располагались восточнее, где остров значительно расширялся, и земель было значительно больше.
Улицы Нового города были широкими. Дома по-прежнему были закрыты высокими каменными оградами, но ширина улиц позволяла посадить с обоих сторон вдоль домов деревья и сохранить под ними лужайки с травой. Улицы в этих кварталах уже не петляли, подобно тем, что были в старых. Они строгими лучами расходились от центра и каждая по давней островной традиции направлялась к морю.
Для формальной защиты города и горожан (и кто в здравом уме будет захватывать город, чей Владыка живет не в нем, а в другом, более защищенном месте?) были построены две городские линии. Высокие, не менее двух человеческих ростов, каменные стены опоясывали городские постройки с разницей в несколько кварталов.
Город быстро рос и вскоре достиг южной береговой линии. Самое большое количество горожан, тем не менее, проживало на западном и южном склонах горы, в Новом городе. Там же были и самые красивые здания, памятные для островитян места и самый большой городской рынок на центральной площади. Вокруг площади было множество торговых кварталов с большими и маленькими лавками, в которых продавали свою продукцию многочисленные островные ремесленники.
Лечебница, в которой работала Ялма, располагалась на границе северной и западной частей города, в нескольких кварталах от центральной городской рыночной площади. Здание лечебницы, как и еще двух или трех в Новом городе, было построено на средства и по инициативе супруги Владыки.
Традиционно по островным обычаям помощью неимущим, лечением и обучением занималась супруга Владыки. Нынешняя хозяйка также была расположена помогать своим подданным. Здание регулярно ремонтировалось и снабжалось необходимыми лекарственными средствами, мебелью, оборудованием.
Лекарям, травницам, помощникам, нянечкам и другим работникам лечебниц не возбранялось подрабатывать, потому что жалование было небольшим. Хотя следовало помнить, что ле'карство считалось женским занятием в свободное время, а не основной работой.
Все жены и дочери на острове в основном помогали мужчинам в их занятии – перебирали и обрабатывали улов, были заняты в домашнем хозяйстве, на фермах, огородах, ремесленных мастерских и т. д.
В общем-то считалось, что правильная синтерийка должна находиться дома, работать в семье и семейных делах, быть послушной и правильной. Хаид, по меркам соседей и родственников, очень мягко относился к своей жене, не запрещая ей несколько дней в цикл работать в лечебнице и свободно гулять по острову.
– Неужели, – спрашивала Ялма у своей матери, – на нашем острове могут наступить времена, когда женщина будет обязана сидеть дома?
Велла добродушно улыбнулась.
– Кому-то это бы не помешало. Но тебе, дочка, не грозит. Хаид знает, что лучше для его семьи…
Глава 5 Мир людей
Глава 5
Мир людей. Много лет назад
Историю давней Большой Волны, пережитой их островом в далеком прошлом, Ялме, тогда еще совсем маленькой девочке, рассказала ее прабабушка по материнской линии. Наказала помнить это и передать своим детям и внукам.
За несколько часов от разрушительной силы воды погибло три четверти населения острова и архипелага. Долгие годы понадобились, чтобы на острова поселились люди. Долгие годы голода и нищеты, пока было восстановлено все в один миг утраченное.
– Боги, – рассказывала она, – всемогущи. Но они мало думают о людях. С их силой они могут легко уничтожить людской род. И тогда едва так не случилось. Говорили, что тот ураган был или войной между Богами, или кто-то из них сошел с ума. Они обладают огромной силой, а люди – лишь песчинки на их пути.
Большая Волна в тот день пришла из океана. Где-то в глубине случилось что-то, взрыв или столкновение. Вода разошлась кругами, набирала сила, пока не достигла Синтери. Наш архипелаг почти смыло. Так отец мой говорил. Он и его семья приплыли сюда с материка, когда он был еще очень юным. Моя мама была тогда совсем крошкой и ничего не помнит из происходившего.
Ялма, совсем крошечная девчушка, с обожанием в огромных карих глазах смотрела на совсем старенькую женщину. Прабабушка была сгорбленной и хрупкой, с тонкими морщинистыми руками и абсолютно белыми волосами, собранными в пучок.
Очень деятельная раньше, сейчас она в основном находилась дома, почти не выходя на улицу. Вокруг нее крутились многочисленные внуки и правнуки. Она говорила, что ее жизнь заканчивается именно так, как ей и хотелось – в кругу родных, видя радостные и счастливые лица.
– Самое большое счастье, – сказала она внучке, – знать, что твоя жизнь не была напрасна.
Девочка была еще слишком мала, чтобы понимать, что прабабушка имела в виду. Теперь же почти сорок лет спустя, глядя на своих детей, она начала понимать смысл сказанного.
Сила семьи – в единстве, в родителях, детях и внуках. Когда-нибудь она тоже хотела бы умереть в кругу своей семьи, любуясь на счастье и радость своих детей, внуков и правнуков.
Ялма медленно шла по влажному песку, следуя вдоль прибоя по пустынному пляжу. Большая корзина в ее руках была уже наполовину наполнена свежими раковинами с моллюсками.
Дома она промоет и почистит свой "улов", добавит травы и овощи и потушит на обед. Это будет прекрасное блюдо для ее семьи. В отличии от многих своих соседок и подружек рыбачкой она не была.
Ее муж и старший сын двенадцати лет от роду были заняты в рыбном промысле. Глубокой ночью, задолго до рассвета, они отправились вместе с артелью на лодках в море, чтобы в предрассветные часы раскидывать сети и ставить ловушки для крабов.
В свою прошлую рабочую смену ее сыну удалось добыть несколько жемчужных раковин. Он с гордостью принес их матери.
– Мама, это тебе, – сказал он, протягивая свои сокровища.
Его веснушчатое личико, на котором начали потихоньку появляться юношеские прыщи, светилось от радости. Взъерошенные, наполовину выгоревшие темные кудри, карие глаза и безграничная улыбка. В этом был весь ее сын Верт – главный отцовский помощник. Коренастый, неуклюжий, совсем еще мальчишка, а считал себя уже взрослым мужчиной.
– Я скоро буду, как папа, – с гордостью говорил он, вытягиваясь во весь свой еще подростковый рост, – Когда вырасту, я выучусь и тоже смогу возглавить нашу артель.
Ялма покачала головой. Ей есть чем гордиться, у нее хороший муж и прекрасные дети. Верт уже потихоньку рыбачит с отцом. Пока только через день, так как пять раз в декаду он ходил на обучение в Храм Отца-Огня. Но с нетерпением ждал окончания учебы, чтобы заниматься только рыбацким промыслом.
Дочери Каре было около десяти лет. Она росла вдумчивой, серьезной девочкой, немногословной и умной. С самого раннего возраста, как и Ялму, ее позвали травы. Она училась у матери и бабушки Веллы, перенимала знания и умения по целительству.
Видя усердие и тягу девочки к учебе, Ялма понимала, что дочка будет более сильной целительницей, чем она. Очевидно, Кара унаследовала дар бабушки Аоли, которая считалась сильнейшей на Синтери. К бабушке обращались все островитяне, особенно, в самых сложных случаях, приплывая даже с соседних архипелагов. Возможно, это ждет и Кару.
Младшему сыну Ялмы, Ярету, недавно исполнилось шесть с половиной. Старшие дети называли его ласково «малышиком» и все еще пытались потискать.
В последний раз Ярет, яростно вывернулся из рук сестры, и заявил, что «он – большой». Кара расстроенно вздохнула, развела руками и сказала матери:
– Может, вы еще заведете ребеночка с папой? Маленького? Если можно, то девочку…
– О, милая, – заулыбалась Ялма, обнимая худенькую высокую девочку с большими серьезными карими глазенками, – ты хочешь, чтобы у тебя была сестренка?
– Было бы неплохо, – согласно закивала дочка, – Мальчишки такие вредные. Скоро совсем не с кем будет дружить. Верт только и думает о рыбалке, сетях, друзьях и море. И Ярет тоже тянется за ним.
– Но это не значит, что они тебя не любят, Кара, – возразила Ялма, с любовью глядя на доченьку.
– Я знаю и тоже их люблю, – согласилась девочка, – но сестренка – это очень хорошо. Мы бы вместе собирали травы.
Девочка замолчала и отвернулась к огромному столу, на котором они с матерью перебирали и раскладывали травы для сушки.
– Как Таника и Мали? – улыбнулась мать, вспоминая тоскливый взгляд девочки, обращенный на сестер-погодок, дочек их ближайших соседей, которые вместе собирали травы и ягоды, играли и дружили. Каре было тоскливо и одиноко.
– Я думаю, это надо обсудить с папой, – засмеялась Ялма, развешивая на крюки в пристройке пучки трав для сушки.
Даже отсюда, с пляжа, Ялма видела, как Таника и Мали направились с корзинами в лес для сбора трав.
Лес, раскинувшийся чуть выше ее дома, начинался группами кустарников, которые постепенно переросли в густые чащи и рощи с огромными хвойными и лиственными деревьями. В этом лесу Ялма с Карой часто собирали травы, ягоды и цветы для своих целительских забот. Он кормил и снабжал ценным и съедобным сырьем многих жителей острова.
Их дом располагался немного выше пляжа, на склоне ближайшей горы. На одном уровне с ним на расстоянии в полторы сотни шагов к склону прижался дом их соседей.
Соседки: Таника, Мали и их мать понимали растения, различали грибы и ягоды, но лечить не могли. Их делом была подготовка лекарственного материала на продажу. Они не были конкурентами Ялме, а наоборот – часто поставщиками и помощницами.
– Вито, иди сюда, – крикнула Ялма, понимая, что ее пес, который скакал вслед за ней, засовывая свой длинный, любопытный нос во все щели, опять где-то пропал. Огромный, золотистый с коричневым пес заскулил за какой-то скалой.
– Вито, – она вновь окликнула его.
Пес снова заскулил, но не побежал к хозяйке, как обычно. Скала, за которой метался пес, находилась в пятидесяти шагах от Ялмы.
Огромная груда камней выступала из воды, возвышаясь над ней на шесть или семь шагов, и была в обхвате не менее десяти. Покачав головой и не понимая, что там могло заинтересовать пса, но проникнувшись его тревогой, Ялма ускорила бег.
Вито не был обычным дворовым пустобрехом, как многие соседские собаки. Совсем еще молодой, он был умницей от природы и породы, старательно обучаемым защищать своих хозяев и не отвлекаться на посторонних людей, зверей и предметы при этом. Ялма могла не беспокоиться, что на поселковой улочке он сорвется за кошкой или птичкой, а в лесу будет бегать за зайцами или ловить белок и ежей. Его приучили от посторонних не брать еду. Хаид под руководством своего брата потратил не меньше полуцикла на его обучение, чтобы Вито стал достойным защитником жены за пределами дома и двора. Да и после время от времени проверял его выучку.
Пес метался все нетерпеливее, скуля и зазывая хозяйку. То выглядывал из-за скалы, плясал и хриплым лаем звал хозяйку, то возвращался обратно, чтобы через мгновение снова выскочить, а затем – снова вернуться.
Ялма не на шутку встревожилась, поставила на песок корзину и бегом направилась к скале. Оббежав нагромождение мокрых камней, она увидела Вито, который прыгал рядом с…
Женщина охнула и припустила быстрее. На песке и острых камнях головой к берегу и лицом вниз лежал ребенок. По длинным мокрым темным прядям, облепившим головку и скрывавшим лицо она поняла, что это была девочка, маленькая и худенькая. Ее тело лежало ничком на песке наполовину в воде.
Набегавшие волны ее скрывали почти до головы. Казалось, что новая, более сильная волна вот-вот унесет ее в море обратно.
Утащит на самое дно, во владения Бога Отца-Океана, где длинноволосые русалки и сладкоголосые сирены малышку исцелят, успокоят и научат ее своим песням и танцам.
– Не быть тому, – выдохнула Ялма, – еще повоюем!
Она, не раздумывая, схватила девочку обеими руками поперек туловища и потянула на сухой песок. Обмякшее тело весило не больше трех или четырех стоунов (мера веса, равная 6,35 кг), но Ялме показалось, что все шесть, а то и больше. Она почти волоком дотащила бесчувственное тело до сухого песка у дальней скалы и положила ее в тень, перевернув на спину.
Да, девочка была совсем еще малышкой, моложе Ярета. Ей, на первый взгляд, было не больше пяти лет.
– Откуда ты здесь, крошка? – прошептала Ялма, сноровисто очищая лицо девочки, ее нос и рот от песка.
Она быстро сбегала назад к воде, набрала ее в сложенные ладони, огорченно подумав, что соленая морская вода – совсем не то, что нужно, чтобы обмыть израненные лицо и тельце малышки.
Вокруг нее крутился Вито, желая помочь или помешать, тут уж кто как воспримет его поведение. Правда, я – молодец, как бы спрашивал он, я нашел ее, мы спасли ее.
– Пока не спасли еще, – буркнула Ялма, отмахнувшись от надоедливого пса, но, поняв, что тот не отстанет, локтем оттолкнула его любопытную голову, – уйди, Вито, не мешай.
Убрав мокрые пряди волос и очистив лицо девочки, для чего ей пришлось еще пару раз сбегать набирать воду, женщина обнаружила, что малышка жива и вовсе не захлебнулась, как ей показалось сначала. Ее смущало, что у ребенка настолько слабый пульс и редкое дыхание.
– Как же ты, еще жива, малышка моя? – спросила она у бесчувственной девочки.
Поскольку до дома было не менее полусотни шагов в гору, а с собой у Ялмы не было никаких зелий и настоек, ей пришлось использовать чистую силу. Дар Богини растительного мира и целительства, которым в разной степени владели женщины ее семьи с давних пор, передавая его по наследству со своей кровью.
Осторожно положив руки на хрупкое детское тельце, женщина призвала силу и взмолилась Матери – целительнице о спасении малышки. Теплый желтый свет окутал ребенка и растворился в воздухе.
Вито к тому времени и благодаря выбросу чистой силы наконец угомонился и лежал в шаге от женщины и девочки. Он внимательно следил за движениями Ялмы, на мгновение зажмурив умные глаза, когда целительский дар женщины засветился, набирая силу.
Пес понимал и ощущал силу, дарованную Богами, а поэтому лег ничком, тихонечко заскулил и замер, склонив голову и уткнувшись мордой в крупные мохнатые лапы. Больше он не мешал хозяйке, ожидая, пока она его не окликнет сама.
Ялма взяла маленькую ручку и проверила пульс. Да, он стал более отчетливым. И хотя ребенок не очнулся, его сердце, на мгновение вдруг затихнув, снова начало биться быстрее, чем раньше, но в ровном ритме, соответствующем ее возрасту и телосложению.
Если бы она сама не видела, не слушала и руками не проверила крошку, то в это не поверила. Девочка была здорова. Абсолютно. Никакого намека на простуду не было. То, что она была так долго в морской воде, а по подсчетам Ялмы, не меньше ночи, не оставило никаких последствий. Но как?…
Женщина провела руками вдоль девочки, диагностируя состояние костей, внутренних органов и кожного покрова. Все было хорошо, ровно так, как и должно быть, у обычного ребенка, живущего дома под присмотром родителей.
– Не может быть, – прошептала она, – Да, как же так? Как такое возможно? Ты…теперь просто спишь? Если бы не я сама вытащила тебя из воды и не проверила, то…О, Боги! Да, ты – счастливица, малышка! Тебя хранят Боги! Это поистине чудо!
Ялма покачала головой. Нет, она не была настолько сильной целительницей, чтобы самой создать это чудо. Ее дара обычно хватало только залечить несложную рану или вылечить простуду в зачаточный период, если она успевала поймать его. Или только немного облегчить болезни, но здесь…
Она понимала, что просто подтолкнула сердечко малышки, когда применила дар, а вовсе не заставила его работать, как мог подумать кто-то иной.
– Вито, беги домой, позови Кару, – попросила Ялма, обращаясь к псу, который сразу же вскочил и снова заскакал вокруг.
Он счастливо скулил и заглядывал ей в лицо, бурно выражая свой восторг. Спасли, спасли, спасли! – радовался он.
– Иди-иди, – засмеялась женщина, рукой отталкивая его, мимоходом потрепав по большой голове, – Если Хаид уже вернулся, то веди лучше его. Малышку нужно перенести.
Пес еще раза два подпрыгнул и рванул назад по пляжу к узкой тропинке, прятавшейся среди скал и редких скальных кустарников, ярусами поднимающейся на склон холма, где к скале прилепился довольно большой, приземистый дом.
Ялма оглянулась на солнце, чтобы оценить, как высоко оно поднялось на небе. Она прикрыла глаза ладонью, сложив козырьком, чтобы прямые солнечные лучи не слепили глаза. В общем, подумала она, может Хаид уже и вернулся домой с моря.
Как и обещали Боги тогда, в тот страшный день Большой Волны, рыбы всегда было много в прибрежных водах Синтерийских островов. Ее хватало всем рыбакам для того, чтобы содержать свои семьи, и поэтому артель мужа не пропадала целыми днями и ночами в открытом море. После возвращения им еще было необходимо перебрать улов, чтобы после обеда лодки могли отвезти его до ближайшего материка. Там, в небольшом портовом городке уже ждали перекупщики, которые скупали товар и везли в большие города. Дел было множество, поэтому Хаид старался, чтобы его сотоварищи не задерживались.
Она перевела взгляд на склон горы и увидела, как на верхних ярусах дорожки мелькнули ее муж, сын и дочь.
– Мы заберем тебя отсюда, крошка, – ласково отводя длинные мокрые волосы с лица девочки, сказала она, – И узнаем, кто вчера мог потерять тебя. Мы найдем твою семью. У нас редко происходят такие случаи, ведь дети – главное богатство на Синтери. Ни один родитель не захочет потерять своего малыша.
