Текст книги "Пути неисповедимых"

Автор книги: Алёна Реброва

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 46 страниц)

– Ну… хорошо, тебе, так и быть, расскажу, – приободренная моим желанием все услышать, Раф начала говорить смелее, заиграла мимикой и интонациями по ходу рассказа, как опытный сказочник. – Только представь себе: мы были одни, в прекрасно убранной комнате одной из лучших гостинец. Мягчайшая кровать с шелковыми простынями, вино и корзина заморских фруктов на столике неподалеку, полумрак… Он целует меня, я его. Постепенно начинаем снимать друг с друга одежду… Тут он снял сапоги и отбросил их в сторону… оттуда выскользнуло четыре кинжала: два из каждого сапога! Я подумала, что это ничего, и продолжила снимать с него куртку… а там два тонких ножа в рукавах, три за подкладкой на спине, а прямо под сердцем набор каких-то скляночек с разноцветными жидкостями!… Я спросила, что это такое, а он, ничуть не смутившись, сказал, что это пустяки… И ладно бы… но у него вместо пояса оказалась кожаная удавка с острыми крючковатыми шипами на концах, а в штанах обнаружился целый набор оружия наемного убийцы!!! – Раф, поглощенная воспоминаниями, возмущенно сверкнула глазами и сдвинула брови. – Конечно, когда я все это увидела, сразу поняла, что на меня у него заказа нет, так как убийца не стал бы так раскрывать себя… Но ведь он мне врал! Подло врал, рассказывая, будто он несчастный владелец театра, чьи завистники его жестоко покалечили, облив лицо кислотой, и выбросили на улицу бродяжничать! Ха, несчастный бродяжка, у которого в рукавах спрятаны ножи из адамантовой стали, стоящие целое состояние!

– Мда… – протягиваю, понимая, что мой прокол с Арландом еще не самый масштабный. Хотя мужчины в этом мире все с приветом, кажется… – Бывает же!

– Вот и я была возмущена, когда увидела все это, – разозлено вздохнула Раф, яростно откусив кусок от яблока. – В ту же ночь я убежала из гостиницы, собрав все свои вещи и оставив записку Кудеяру! Две недели я просто шаталась по городам, жалея себя… Хотя я сама виновата, я ведь знала, что он врет! Впрочем, я ведь обиделась на него даже не за то, что врал, а за то, что лишил меня романтичной сказки, в которую я попала… Знаешь, он был такой красивый, что я готова была в любую глупость поверить! А он эту романтику так безжалостно уничтожил своими кинжалами, ядами и удавкой…

– Женщины, – пожимаю плечами со знанием дела. – Вы всегда готовы верить в сказки, у вас эта способность с детства отлично приживается!

– Тебя-то наверняка никогда мужики не обманывали, – с укоризной посмотрела на меня Раф. Мол, сама тоже женщина, да только у тебя и мужиков-то не было.

– Нет. Но меня вечно обвиняют во всех грехах, которые только можно придумать, – улыбаюсь. – Продолжай рассказывать, а то мне любопытно.

– Да что еще рассказывать? Он был как герой из женского романа… Дядя притащил его в дом усталого, промокшего, исхудавшего… Бедняга едва ходил и почему-то был полностью укутан в плащ, ни лица, ни рук не было видно. Дядя, не говоря ни слова, заперся с ним в своем кабинете, оборудованном под лечебницу. Вскоре оттуда стали доноситься крики – верный признак тяжелой операции… Потом дядя слег на неделю от потери сил и мы с этим котенком вместе его выхаживали… Не понимаю, почему он пришел с закрытым лицом! Он был очень красивый… – мечтательно вздохнула Раф. – У него были белые как снег волосы, бирюзовые, как теплые моря Охмараги, глаза и зеленовато-серебристая кожа….

– Гхм. Зеленовато-серебристая кожа!?… – я чуть не подавилась яблоком. – Он что, был нелюдем?…

– Ну да. Ланком, – пожала плечами девушка. – А что ты так смотришь? У них очень красивые и… ммм… ловкие мужчины.

– Да нет… просто я еще не привыкла к тому, что межрасовые отношения мужчин и женщин – это нормально, – хмыкаю, содрогаясь внутри от отвращения.

– Мы же не собирались иметь детей! Просто поразвлечься недолго и все, – с ужасом посмотрела на меня Раф. – Неужели ты подумала, будто я могу связать свою жизнь с ланком?… Вовсе нет! Я в жизни так не поступлю… уж глядя на Кудеяра, как ему тяжело быть полукровкой… Нет, никогда!

– Я не совсем это имела ввиду, – качаю головой. – Говорю же: я просто не привыкла к такому. А с ланками я, кстати, и сама имела дело. Он тоже был с бирюзовыми глазами и белыми, как снег, волосам… Мы не понравились друг другу с самой первой встречи: он решил меня убить спустя минуту разговора!

– Нет, Снежок, прежде чем заговорить, долго молча на меня смотрел, а потом пошел в лес, набрал лютиков, и подарил мне… – Раф ласково улыбнулась воспоминаниям, но потом убрала эту улыбку. – Но он в прошлом! Не хочу даже думать о том, что нас что-то связывало.

– Не поверишь, но я про своего знакомого ланка могу сказать тоже самое, – усмехаюсь. – Видимо, все они одинаковые!

– Сплетничаете? – ехидный голос Дейка откуда-то сзади застал меня врасплох. – Эх, Бэйр-Бэйр, строишь из себя не пойми кого, а на деле самая обычная баба. Оставь тебя с такой же трещалкой: ты всем знакомым кости перемоешь и обязательно прозвучит фраза «все они одинаковые»! – продолжил издеваться он. – Признайся, меня обсуждала? – подмигнул.

– За свою честь не бойся, твои старые кости нам без надобности, – улыбнулась Раф, приняв то самое противное выражение лица, которое всех так раздражает.

– Раф не хами гостю, – одернул ее брат Демонтина, войдя на кухню следом за рыцарем. – А что ты сделала со своими волосами? Они ведь были длиннее, разве нет?

– Решила подстричься, – фыркнула девушка, вставая со своего места и начав резать запеканку, так как основные едоки уже начали подтягиваться.

– Хмм… а мы ведь так и не познакомились! – заметил он, сев рядом со мной рядом.

– Бэйр, ведьма с Равнин, – протягиваю ему руку.

– А я Рэмол. Для друзей Рэми, а для тех, с кем я пил, просто Рэм, – улыбнулся он и крепко пожал мою правую руку, глядя при этом на левую, которая была под перчаткой. – Дейкстр и Истэка рассказали мне, зачем ты здесь. Я осмотрю тебя завтра, если ты не против: сейчас я не в том состоянии.

– Хорошо, я сама сильно устала за день, – соглашаюсь.

– Рэм, а что делать с тем рыжиком, которого вы связали? – спросила Раф. – Оставим его голодным?

– Я сам покормлю его после ужина. Сейчас он даже сидеть не может, не то что самостоятельно есть, – вздохнул серафим.

– В этом нет необходимости, – заявил не пойми откуда взявшийся посреди кухни Леопольд… наверное, он прибежал сюда в облике мыши, потому никто его не заметил. – Если вы разрешите мне его развязать, я могу помочь ему вспомнить в себе человека и он поест с нами.

– Лео, не думаю, что это хорошая идея… – хмыкнул Дейк. – Вряд ли этот псих сможет спокойно есть вместе с нами.

– Он не такой чокнутый, каким мог показаться, – возразил Рэми. – Он просто не в себе после превращения, такое часто бывает.

– Вот именно, – кивнул Леопольд. – Я же оборотень, уж мне ли не разбираться в том, как преодолевать послеоборотное состояние, когда сознание еще связано с телом зверя, но ты уже человек? Дайте мне некоторое время, и я помогу ему совладать с человеческим телом.

– Хорошо. Только прежде, чем он сядет за стол, ему нужно привести себя в порядок, – своим обычным тоном степенного и гордого всезнайки сказал Истэка, только что вошедший в кухню. – Я дам тебе для него одежду.

– Ладно, – кивнул Лео и пошел за Демонтином куда-то вглубь дома.

– Ну… раз ужин откладывается еще на какое-то время, я пойду, отнесу Куде его порцию. Он ведь так и лег спать голодным, бедняга, – проговорила Раф, уже положив в глубокую миску большой кусок запеканки и пару плошек салата, и тоже вышла с кухни.

Мысленно покрыв самыми разными ругательствами тех, из-за кого ужин отложился еще на полчаса, я со вздохом положила голову на сложенные на столе руки.

– Представляешь, а мне еще и жить приходится с этими невыносимыми педантами, – тихо прошептал мне серафим, сев в такую же позу. – Не есть, пока все не придут, даже если умираешь от голода! Неслыханно!

– Сочувствую, – смотрю на Рэми, чьи спутанные красные волосы были распущены и случайно упали мне на плечи… Причесываться его эти педанты так и не научили, судя по всему.

– Так что все-таки вы сделали с конем Бэйр и, главное, зачем? – спросил у серафима Дейк, вернув все к тому самому вопросу, который мучил меня последние полтора часа.

– Это не конь, – улыбнулся он. – Изначально он был человеком… точнее, преступником. Двенадцать лет назад он отравил священный ручей и таким образом уничтожил всех белых единорогов в Ниэле, лесу солнечных леннайев. После этого он окончательно свихнулся и начал травить других волшебных животных в других лесах. Он придумал какой-то яд, из-за которого нарушаются все жизненно важные потоки в ауре существ, в чьих жилах течет хоть капля божественной благодати… лекарства от таких серьезных нарушений не было и нет до сих пор… Сказать, что его преступления были ужасны – ничего не сказать. Это грозило смертью всем волшебным существам в нескольких странах. Мы с Истэкой по просьбе одного из наших старых знакомых поймали обезумевшего колдуна и обезвредили его, но не убили, – Рэми вздохнул и потянулся затекшими крыльями. Когда в бугристой спине раздался хруст, он блаженно вздохнул и продолжил, расслабив крылья. – Я решил, что лучшим наказанием для такого убийцы будет лишение всего человеческого, что есть в его теле, так как человечность в душе он похоронил задолго до нашей встречи. Превратить его в кого-нибудь беспомощного… например, в лошадь. Это показалось мне хорошим вариантом, так как конь не может говорить, не может колдовать… вообще ничего не может. Он обречен на унизительную жизнь под наездником и с уздой в зубах. Заколдовав Люциуса, я просто отвел его на ближайшую ярмарку и продал, как ездовую лошадь. Он уже примерно двенадцать лет как конь.

– Черт… – мы с рыцарем одновременно издали тяжкий стон и посмотрев друг на друга несчастными глазами.

– Эх, ну почему у меня даже лошадь – не лошадь, а безумный чернокнижник? – вздыхаю, чуть не хныча.

– Зато это объясняет все странности твоего коня, – так же печально вздохнул Дейк. – Абсолютно все.

– Подождите… это получается, что у меня теперь нет лошади? – вопросительно смотрю на рыцаря, потом на серафима.

– Это мы с Истэкой еще решим, – покачал лохматой головой Рэми. – Люциус побудет какое-то время человеком, а мы за ним понаблюдаем. Если ему было достаточно этого наказания и он понял, что не стоит тратить свои способности на бессмысленные убийства, то он останется человеком. Если нет – не переживай, ты уедешь отсюда на своем коне.

– Черта с два она на меня еще сядет!!! – громко крикнул ворвавшийся на кухню Люциус.

Он вполне твердо стоял на ногах и вообще очень уверенно двигался. Сейчас он был причесан и одет в щегольскую бордовую шелковую рубашку, скорее всего принадлежащую Истэке, и мягкие коричневые штаны.

Прошлепав босыми ногами по каменному полу к столу, Люциус злобно посмотрел на Дейка и молча указал ему на место у стенки. Мол, подвинься.

– А ты, – сев на место, маг бросил горящий ненавистью взгляд на Рэмола, – ты еще пожалеешь о том, что сделал со мной!…

– Ну да, давай, начинай мне угрожать, – усмехнулся он. И, хотя эта усмешка была беззаботной и даже веселой, сразу почувствовалась опасность, таящаяся в серафиме. – Успокойся, раз уж сидишь за моим столом.

– И не подумаю успокаиваться!!! – еще больше взбесился колдун, резко вскакивая из-за стола и наклоняясь через столешницу к серафиму. – Я твоими стараниями почти двенадцать лет жрал один овес и сено!!! Ты когда-нибудь пробовал эту дрянь!? А когда в еду заползают тараканы и мыши!? Ты хоть раз пил тухлую воду просто потому, что какой-то пьяница забывает ее поменять!? Изнемогал от жажды, не в силах даже выйти из тюрьмы два на два метра, называемую стойлом!? Знаешь, каково это, задыхаться от вони собственного дерьма, потому что о тебе забыли!? Когда в шерсти блохи!? Ты знаешь, что такое таскать на спине вонючие задницы жирдяев, которые о шерсть еще и измазанные в соплях руки вытирают!? Ты можешь себе представить, что с моими боками после шпор особо нетерпеливых!?

Люциус резким нервным движением поднял рубашку, чуть ее не порвав… на животе, вдоль ребер, шли ужасные шрамы от некогда бывших там рваных ран.

– Ты продал меня живодеру, который чуть не лишил меня ног из прихоти!… Ты! Ты!! Ты!!!

У Люциуса началась истерика, он орал, как ненормальный, топал ногами, бил кулаками о столешницу, чуть не разбил тарелку об стену…

Мы все были так ошарашены его поведением, что поначалу даже не поняли, что нужно делать: каждый отстранился подальше от взбесившегося мужика.

– Если бы эта черномазая шлюха не велела одному из своих дружков украсть меня, я был бы уже мертв!!!

– Эй! – возмущенно смотрю на Люциуса. – Хватит!

– Не хватит!!! – завизжал он, брызжа слюной. – Я мечтал высказать все это ему в морду двенадцать лет!!! – указал на серафима, который с интересом наблюдал за представлением. – А к тебе, – посмотрел на меня. – К тебе у меня личные счеты!!!

– Я, вообще-то, в тебе души не чаяла, скотина неблагодарная! Яблоки тебе таскала, чистила твою шкуру до мозолей на пальцах, выгуливала… я тебя от мясника спасла!

– Ты продавливала мне спину, втыкала в бока шпоры, рвала щеки уздой так же, как и другие!… – не совсем уверенно крикнул Люциус, а потом повернулся обратно к Рэмолу. – Тебе, крылатая гнида, все равно ничего не будет, так дай я утолю свою ненависть и вырву твое сердце!!!…

С этими словами он схватил столовый нож и метнул его в серафима.

Мы с Дейком замерли, понимая, что за миг ничего сделать не успеем… но нож, летящий точно в грудь Рэми, вдруг врезался в не пойми откуда взявшееся в воздухе красное яблоко и, застряв в нем, упал на стол.

– Успокойся, Люциус, – спокойно сказал Рэм, собрав за спиной распущенные до этого крылья. – Я знаю, что тебе было нелегко. Этого я и добивался: чтобы ты понял, что и на тебя найдется управа, не смотря на всю твою силу. И, повторяю, в твоих же интересах вести себя прилично в моем доме, иначе в следующий раз я превращу тебя в козла… Хочешь быть козлом?

Удивительно, но после этих слов Люциус резко присмирел. Зверское выражение лица сменилось на нормальное, лишь бровь по-прежнему были нахмурены.

– Сам ты козел, – выпалил он и сел на свое место, схватив нож за ручку и принявшись жадно есть яблоко прямо с лезвия.

Вскоре на кухню вернулся Истэка. Все уже расселись по местам (пришлось принести еще одну лавку, чтобы все поместились), только Леопольда и Раф по-прежнему не было. Искать их отправили почему-то меня.

Парочка обнаружилась в гостиной.

– … Так ты еще и граф? – Раф сидела на диване, непринужденно облокотившись на подушку, и восхищенно улыбалась, глядя на Леопольда, который сидел рядом и был красный, как вареный рак.

Оборотень не знал, куда деть глаза от отчаянно флиртующей девицы, потому сидел, чуть ли не повернувшись к ней спиной.

– Нет, я рожден вне брака, так что никакой я не граф… – пробормотал он. – Вот мой отец он граф, да…

– Бедняжка, наверное тебе несладко жилось с мыслью, что ты внебрачный ребенок!… – жалостливо вздохнула Раф, сочувствующе взяв Леопольда за руку. Оборотень от такого аж подпрыгнул, затем вырвал свою руку из цепких пальцев девушки и отлетел на другой край дивана, подальше от нее.

– Вовсе нет! – воскликнул он, а потом невнятно залепетал. – Несладко мне жилось лишь по той причине, что первое время я не мог воровать с кухни тяжелые мешки сахара и тащить их по подземельям к своей кухне, чтобы готовить сладости… но я воровал пирожные, так что мне было вполне даже сладко…

– Так тебе приходилось красть от голода? – изумилась она высоким участливым голосом.

– Гхм, – вежливо кашляю, прерывая их задушевную беседу. – Может, пойдете есть? Только вас и ждем!

– Да! – закивал Леопольд и пулей вылетел из комнаты.

Раф встала и с достоинством подошла ко мне.

– Он смешной такой, – шепнула она, улыбнувшись. – И красивый…

Когда, наконец, все собрались на кухне, начался ужин.

Я едва успела отхватить себе кусок запеканки и плошку салата, так как оголодавшие мужчины, не стесняясь бить противников по рукам ложками, расхватали все в мгновение ока. Истэке, который в это время открывал вино, в итоге только ради приличия оставили небольшой кусочек запеканки и пару листиков салата, что ужасно огорчило ученого.

Рэми и Дейк быстро съели свои порции, рыцарь при этом вовсю нахваливал Раф, намекая, что раз уж она стала общаться со мной, то пусть научит эту жуткую ведьму готовить. На это девушка ответила, что готовила не она, а Леопольд, чем прекратила все претензии ко мне.

Люциус, который, по его словам, мечтал о мясе двенадцать лет, из принципа выел из запеканки только мясо, оставив все овощи, а потом вдруг заговорил со мной о том, что из всех его наездников я была самой милой и спасибо мне за это… так и не поняв, зачем он мне это сказал, я после посмотрела в свою тарелку и сразу увидела, зачем: он сидел недалеко от меня, потому просто стащил все мое мясо, пока я его слушала. В ответ на мое возмущение Люциус только нахамил, сказав, что я очень тяжелая для своего возраста и задница у меня непропорционально большая (уж кому, как не ему, знать), значит и мясо мне есть необязательно.

После того, как противень и миска салата опустели, гости в доме серафимов все еще были голодные. Демонтин, скрепя душой, вынул из ящика под барной стойкой какую-то скатерть и, попросив нас всех представить то, что мы хотим на ужин (все что угодно, главное, чтобы мы это было съедобное и мы пробовали это хоть раз в жизни), накрыл ее на стол…

Поразительно, но как только белая ткань коснулась столешницы, на ней из ниоткуда появилась куча еды! Перед Дейком встал глиняный большой горшок рагу, перед Леопольдом – пирог из зайца и грибов, перед Люциусом – огромная зажаренная нога какого-то копытного, от которой вкусно пахло жиром и острыми приправами. Рэми пожелал… таз вареных креветок и раков и пинту пива! Раф, естественно, заказала у скатерти торт, а Истэка – что-то походящее на греческий салатик. Ну а я…

– Бэйр, что это такое? – все удивленно посмотрели на меня, которая чуть не плакала от счастья.

– Это, друзья мои, фастфуд… Как я по нему скучала! – умиленно смотрю на огромный вкусно пахнущий гамбургер и гору золотистого картофеля фри. Что самое удивительное, скатерть подарила мне даже стаканчик колы и вазочку кетчупа!

– Дай-ка попробовать! – загорелся Рэми и стащил у меня немного картошки. Его примеру последовали все остальные, не успела я и оглянуться…

Мне уже казалось, что ничего от моей прелести не останется, но когда толпа рук отпрянула от моей тарелки, я обнаружила, что картошки не стало меньше.

– Что это за чудесная вещица такая? – спрашиваю у Демонтина, щупая одной рукой скатерть, а другой засовывая себе в рот картошку.

– Скатерть-самобранка, я ее изобрел, – улыбнулся ученый, изящным движением утерев белой салфеткой кетчуп с усов. – Она может прокормить целую армию.

– А зачем же вы готовите, если у вас есть скатерть-самобранка? – удивленно смотрю на серафимов и на Раф.

– Потому что еда, приготовленная руками, впитывает труд и эмоции повара. Такая еда полезна не только для тела, но и для душу, в отличии от еды из скатерти, которая для души не питательна, – монотонна проговорила девушка, копируя интонацию Демонтина.

– Именно, – с видом последнего педанта кивнул Истэка и продолжил есть свой салатик.

Закончив с гамбургером, я представила себе черной икры на хлебе с маслом… и появилось, что самое невероятное! После черной икры я выпросила у скатерти пиццу с тунцом, потом виски с колой… последнее так приглянулось всем остальным, что они заказали у скатерти и себе такой же напиток. Ужин постепенно перерос в очень деликатную, но все-таки пьянку.

Старый доброй алкоголь сделал всех, кроме Демонтина, добродушными и веселыми. Даже Люциус перестал кидать на всех вокруг злобные взгляды и хмуриться.

Дейк и Рэми нашли общий язык: весь вечер они проболтали… о современных гильдиях. Сказать, что меня поразила такая осведомленность блаженного ангела-лекаря о гильдиях наемных убийц, не сказать ничего! Но он с уверенностью подмечал преимущества и недостатки этих организаций, утверждал, что в наше время необходимость в гильдиях падает и вообще это гиблое дело нынче. Дейк не соглашался и утверждал, что гильдия будет существовать и процветать вечно, хотя он сам не хочет иметь с ней ничего общего.

Раф весь ужин пыталась разговорить Леопольда. Ее старания в итоге увенчались успехом: оборотень перестал зажиматься и стесняться, когда беседа зашла о готовке. Они обсуждали один рецепт, известный ему, но пока не опробованный и вообще очень сомнительный… что-то из червей и тараканов.

Я тихо беседовала с Демонтином о том, как он создавал скатерть и о других его изобретениях. Он вкратце объяснял мне основы метамагии… несмотря на то, что алкоголь немного, но ударил мне в голову, я все отлично понимала… хотя, возможно, виски и было тем фактором, из-за которого я смогла понять сложные формулы Демонтина.

Спустя полчаса в наш разговор вмешался Люциус, заявив, что одна из последних формул Истэки не совершенна и он мог бы сделать ее гораздо лучше и универсальнее. У великого ученого от такого заявления аж усы встопорщились! Он язвительным тоном попросил «копытное» объяснить ему получше его же теорию… к разочарованию ученого, Люциус вполне связно начал ему что-то втирать и, судя по лицу Истэки, втирал что-то вполне стоящее… Правда, после первой же минуты объяснений бывшего Черта я перестала понимать, о чем они говорят, так как запуталась в терминах и названиях. В итоге внимание Истэки полностью ушло к чародею, а я просто сидела и слушала каждый из разговоров по очереди, лениво поедая чипсы со вкусом бекона, по которым тоже очень соскучилась.

Время шло к двум часам ночи, когда мы решили, что хватит сидеть, пора бы и спать ложиться.

Поскольку комнат на всех не хватало (Леопольду даже пришлось занять гостиную), а оставлять Люциуса одного было пока опасно, пришлось бросать жребий, с кем он будет ночевать… Я даже не сомневалась, что сработает закон подлости и жребий выпадет мне!

Маг ехидно ухмыльнулся и сказал, что раз мне не противно было спать с двумя разными мужиками, то и с третьим пересплю, не развалюсь. Дейк, услышав это, заявил, что сам будет смотреть за моим конем и не допустит, чтобы он ночевал со мной.

Люциус, увидев, как разозлился рыцарь и догадываясь, что он с ним сделает за такие намеки, когда они останутся наедине, резко присмирел, извинился передо мной и сказал, что раз уж он мой конь, так пусть я за ним и слежу, а он будет паинькой и поспит на половом коврике, если это очень надо.

Посмотрев на меня теми самыми глазами, какими смотрел, будучи любимой лошадью, Люциус все же уговорил меня сжалиться над ним и не оставлять одного на ночь с явными недоброжелателями, которые только и ждут, чтобы превратить его обратно в лошадь.

А что делать? Пришлось согласиться.

Правда, прежде, чем отправить спать, Демонтин заставил мага проглотить столовую ложку усовершенствованного антимагического порошка, растворенную в стакане воды. Это должно было лишить его магических сил на месяц. Скрипя зубами и ругаясь от досады, Люциус все же выпил это, под угрозами, что он будет ночевать на улице и с копытами всю оставшуюся жизнь.

Разобравшись с тем, кто где спит, мы разбрелись по спальням.

Люциусу был выдан матрас, подушка и одеяло, из которых он устроил себе постель в углу комнаты, подальше от моей кровати. Стоило ему лечь, как он тут же заснул мертвым сном, любовно обняв перьевую подушку.

Я тоже долго не бродила, быстро переоделась в ночную рубаху и зарылась под одеяло, подальше от гнусного мира…