Текст книги "Сваха. Аферистка для беса (СИ)"

Автор книги: Алёна Цветкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Сваха. Аферистка для беса
Алёна Цветкова

Глава 1

– Пошел вон, – я изо всей силы толкнула какого-то отмороженного типа, решившего пристать ко мне в темном переулке, – я тебя сейчас сама закопаю!

Тип отлетел и ударился об стену, а я подбежала и еще добавила – пару раз пнула его, выплескивая свое негодование. У меня и без этого идиота полная чехарда в жизни, а он еще ограбить меня решил⁈

Все началось давно, много лет назад, но закончилось именно сегодня.

Мы, с моей закадычной подругой Леркой, с самого детства мечтали, что будем жить в столице, по выходным ходить в Третьяковку, а в будни трудиться в большой и очень богатой компании с хорошими окладами. И семь лет назад, сразу после института, Лерка в Москву уехала мечту воплощать, а я осталась в своем городе.

Потому что на втором курсе любовь у меня случилась. Такая, что все небо в звездочках, над головой ангелы со стрелами, а на глазах розовые очки с толстыми, в палец, стеклами. И ведь говорила мне мама, не пара он тебе. Поматросит и бросит. Но я никого не слушала. Учебу бросила, на работу вышла, чтобы мой любимый ни в чем не нуждался. Мой Слава интеллигентный человек, сын профэссора-искусствоведа, он не способен на подлость, утверждала я.

Оказалось еще как способен!

Десять лет мне лапшу на уши вешал. Диплом получу – женюсь. Аспирантуру закончу – пойдем в ЗАГС. Кандидатскую защищу, исследование завершу, грант получу… Ты только подожди, дорогая. Поработай пока, чтоб мы ни в чем не нуждались, уют создавай, чистоту поддерживай, рубашки выглаживай и вкусненьким будущего мужа корми ради нашего общего блага.

И я ждала. Штампа в паспорте не требовала. Работала в Быстро-бургере. Туда брали студентов без опыта и, если пахать с утра до ночи, платили неплохо. За десять лет дослужилась до менеджера, хотя ненавидела свою работу с самого первого дня.

Дождалась… Женился мой Слава.

Только не на мне, а на какой-то профэссорской дочке. Меня же еще и обвинил, мол, ты всего лишь менеджер в убогой забегаловке. Даже вышки законченной нет. А он восходящая звезда отечественной науки. На что ты надеялась? Скажи спасибо, что позволил быть рядом все эти годы…

Я пнула еще разик, стонущее тело. Изо всех сил, не жалея. Представила, что Слава это.

Пару недель назад Лерка приехала в отпуск и нашла меня дома, воющую от боли в разбитом сердце! Забрала с собой в Москву. Мол отдохнешь, развеешься, сердечко подлечишь, забудешь козла-Славочку.

Только зря я к Лерке в гости поехала. Потому что пока я ради чужих успехов горбатилась, подруга свою карьеру строила. И все у нее получилось именно так, как мы и хотели: хорошая должность в престижной компании, оклад, такой, какой я за год в своей бургерной зарабатывала, Третьяковка по выходным и солидные, состоятельные мужчины вокруг, которые обращаются к ней со всем уважением и по имени отчеству – Валерия Анатольевна. А ее коллега, так некстати, сделал ей предложение, случайно подгадав под мой приезд.

Тогда во мне надломилось что-то. И злость появилась. Зависть к подруге. Черная, душная. Такая, что я в тот же вечер вещи собрала и на поезде домой уехала. Не могла видеть, как она от счастья сияет.

И вот иду я с вокзала по пустынным улицам, а тут тип выскакивает:

– Отдай сумку! – орет, – А то закопаю!

Зачем ему мои шмотки сдались я так и не поняла… А теперь и не спросишь. Лежит бедолага, еле стонет…

– Эй! – склонилась я над типом, – мужик, ты жив?

* * *

– Попаданка номер триста семьдесят девять. Признаков жизни не подает, – унылый монотонный голос пробудил меня ото сна. Или болезненный шлепок по лбу, после которого на моем лице осталась что-то липкое и противное. – Куда ее?

– Да, как обычно, – равнодушно ответил второй, – студентам на опыты… Куда же еще…

Что⁈ Я от возмущения аж задохнулась!

И закашлялась. Вонючий воздух, пахнущий серой, рвал легкие в клочья. Одновременно вспомнила, как тип, которого я пинала в подворотне, убил меня. Кажется, он выстрелил мне в лицо резиновой пулькой. Я ее даже видела. Она влетела мне прямо в глаз.

Выходит я умерла и в ад попала⁈ Поэтому серой так сильно воняет⁈

– Попаданка номер триста семьдесят девять, потенциально жива, – снова уныло пробубнил первый голос и содрал с моего лба липучку вместе с половиной бровей. И наклеил новую.

– На распределительный узел, – меня резко развернули и отправили в другую сторону.

Руки-ноги не слушались и не ощущались. И я продолжала лежать на спине, хватая ртом тошнотворный воздух ада.

– Попаданка номер триста семьдесят девять, хватит притворяться мертвой, – резкий скрипучий голос прервал мои молчаливые стенания. Его владельца не обрадовало мое появление, – вы можете встать.

– У меня есть ноги? – удивилась я.

– А раньше у вас их не было? – в голосе неведомого собеседника появились заинтересованные нотки.

– Р-раньше были, – неуверенно произнесла я. Растерялась немного. – Но я же в аду, да?

– Да, – прозвучало равнодушно, – вы в аду. И прибыли вы сюда в той же комплектации, что и при жизни. Вставайте. Некогда мне тут с вами возиться. Вот-вот очередной объект прибудет…

Я села свесив ноги и осторожно открыла глаза. Везли меня на больничной каталке по узким каменным коридорам.

Этикетка на лбу перекрывала весь обзор, и я видела только свечу, горящую в темноте. Все остальное окружение скрывалось во мраке. Рывком оторвала липучку, зашипела от боли и выругалась, потирая то место, где раньше росли брови.

– Как же больно!

– Это ваш пропуск, не потеряйте…

Теперь когда наклейка не мешала, я смогла рассмотреть огромную темную пещеру. Прямо передо мной, у неровной каменной стены, поросшей черным мхом, стоял обычный письменный стол. Офисный, с тумбой и выдвигающейся полочкой для клавиатуры. За столом, сутулясь, сидел странный сине-зеленый человек с огромным носом и что-то писал в толстой книжице длинным пером, обмакивая его в чернильницу. Серой воняло так, что у меня нос зачесался.

Мельком оглядела себя. Этот синий сказал правду: попала я сюда «в той же комплектации». Даже одежда на мне та же самая, в которой я с поезда сошла.

– Расквадрат твою матрицу, – прошептала я ругательство, заимствованное у бывшего. Он даже ругался исключительно интеллигентно. И от меня требовал того же.

– У вас есть родственники в аду? – не поднимая головы, спросил чудик с пером.

– Нет, – мотнула я головой, – н-наверное… Если только дедушка. Он от алкоголизма помер.

– Мертвые не считаются, – вздохнул сине-зеленый и страдальчески поморщился, как будто бы мое присутствие причиняло ему боль. – Попаданка номер триста семьдесят девять, вы зарегистрированы, согласно регламенту семь-ноль-ноль-два в качестве потенциально живой в мире Ад. У вас есть тринадцать дней, чтобы подтвердить свою жизнеспособность. По истечении указанного срока вы будете окончательно признаны живой или мертвой.

– И что это значит?

– Вам объяснят, – он махнул в сторону темного хода слева от себя, – проходите, там вас ждут. Пропуск не потеряйте.

Куда деваться, спрыгнула с каталки и пошла куда послали. Брела и думала, почему черт такой странный? А где у него рожки? Копытца? И хвост? И почему он не черный, а сине-зеленый?

Идти по коридору пещеры сложно. Темно, ничего не видно, того гляди лбом в каменную стену влетишь. Так что руки перед собой вытянула и пошла мелкими шажками, про себя нецензурными словами типа из подворотни поминая… Вот ведь «нехороший человек»! Если бы не он, я бы сейчас дома у мамы пироги ела и компотом вишневым запивала. А вместо этого тащусь в какой-то дурацкой пещере в аду.

Подумать только! Я в аду. И за что это, интересно? Я вроде никаких заповедей не нарушала, чтоб меня сразу в ад.

Не крала… Если не считать, наши крохотные «схемы», которые мы крутили с нашей бухгалтершей.

Не прелюбодействовала… Ага, хохотнула совесть, а со Славкой сколько лет гражданским браком жила?

Не завидовала… Ну-у, тут совсем грустно. Я из-за этой зависти, можно сказать, и померла.

А теперь я в аду. Вздохнула тяжело, споткнулась об порог, который появился словно из ниоткуда, и влетела в кабинет…

Обычный такой. Как у нашей бухгалтерши. Маленький. Стол, стул, шкаф со стеклянными дверцами, забитый папками.

Вот в этот стол я обеими руками и въехала. Все бумаги, что в беспорядке лежали, на пол скинула.

– Зомби? – равнодушно спросил второй сине-зеленый черт с огромным носом сидящий за этим столом… Может у них тут пандемия какая?

– Нет, – ответила я, мотнув для убедительности головой.

– Жаль, – вздохнул больной черт, выхватил у меня из рук пропуск, внимательно посмотрел и затараторил почти без пауз, – Попаданка триста семьдесят девять, по регламенту семь-ноль-ноль-два вы признаны потенциально живой. Теперь у вас есть тринадцать дней, чтобы подтвердить свою жизнеспособность. Если через тринадцать дней у вас не будет минимального уровня материальной обеспеченности, вы будете признаны мертвой и развеяны. В качестве помощи вам назначен куратор – сотрудник отдела потенциально живых существ номер тринадцать. Время пошло.

Он замолчал и нырнул под стол поднимать свои бумаги.

И все⁈ Что-то мне ни грамма понятнее не стало.

– Вы еще здесь? – недовольно хмурясь, больной черт вылез из-под стола.

– Здесь, – максимально честно ответила я.

– Вам туда. И поторопитесь, – недовольно махнул он рукой в сторону двери, – время-то идет. Вам за тринадцать дней столько успеть нужно. А вы время теряете!

– А могу я увидеть моего куратора? Пожалуйста, – вежливо спросила я, сдерживая негодование.

– Вы его уже видели, – черт швырялся в бумагах, раскладывая их одному ему ведомым способом.

– Где⁈ – я покрутила головой.

Никого, кроме нас в темном кабинете, стены которого тонули во мраке, не было.

– Это тот, что ли? – Махнула я рукой назад.

– Нет, это я… Идите уже, – недовольно мотнул он головой в сторону двери, – мне работать надо. Ходят тут… всякие, – пробормотал он под свой огромный нос, до боли знакомую фразу…

И тут меня прорвало. Ад это или нет, а у меня нервы не железные.

– Расквадрат твою матрицу! Ну-ка объясните мне толком, что происходит! А то я жаловаться буду! Дьяволу! Ну, или кому-нибудь еще! – рявкнула я, от всей души приложив кулаком по столу.

– Жалуйтесь, – пожал плечами этот нахал с таким видом, как будто бы у него тут каждый день попаданки кулаками стучат, – мэсс Диавло все равно вас слушать не станет. Кто вы такая? Очередная попаданка. Да вас таких в Ад пачками приносит. У нас студенты не успевают вас развеивать…

– Но я живая! – заорала я.

– Это не надолго, – резонно заметил мой куратор, – вам все равно не удастся найти работу с регулярным доходом и постоянное жилье за тринадцать дней. И вы будете признаны мертвой.

– Да с чего вы так решили⁈

– Я знаю статистику. За последние пять десятков лет всего одна попаданка подтвердила свою жизнеспособность. А всех остальных развеивали. И тебя тоже развеют через тринадцать дней.

– Нет уж! – я уже по глупости потеряла одну жизнь и теперь не собиралась повторять своих ошибок. Еще раз плыть по течению я не стану, возьму все в свои руки. – Вы мой куратор! И вы должны мне помочь! Я обязательно выживу в вашем аду!

За свою жизнь я готова была бороться с кем угодно. Даже с чертом желающим отправить меня в лапы жестоких студентов.

– Хорошо, – тяжело вздохнул сине-зеленый, словно не слыша, что я уже вся нервах, – я отвечу на ваши вопросы.

– Где мне найти работу?

– Там, в городе, – он махнул рукой на дверь, – идите и ищите, не теряйте время. Пропуск у вас есть, – кивнул он на липучку, прилипшую к моей руке.

– Если все так просто, то почему никто ее не находит?

– Потому что никому не нужны попаданки. Вы ничего не умеете, и не хотите учиться. Сидите целыми днями и ревете. Или начинаете соблазнять мужчин. А это, знаете ли, нашим женщинам совсем не нравится.

– Не знаю, кто к вам раньше попадал, – веско заметила я, – но это точно не про меня. Я реветь не буду. И мужиков мне даром не надо. И, вообще, я в любовь больше не верю. Ее придумали мужчины, чтобы заставить женщин забыть о себе и своих желаниях. – отрезала я. И протянула руку, – давайте мне список вакансий! Не может быть, чтобы я себе ничего не нашла. Я никакой работы не боюсь.

– Никаких списков у меня нет. – Кажется, он начал тихо меня ненавидеть. – Идите и ищите, – он снова махнул рукой на дверь, посылая меня в неизвестность.

– Как это нет списка вакансий⁈ – Возмутилась я уперев руки в бока. – Вы же мой куратор! И должны помогать! И как же я по-вашему должна работу искать? Дайте мне жалобную книгу!

– Да берите! – Обиделся черт и кивнул на стену за моей спиной. Там на самом деле на криво вбитом гвоздике висела толстая тетрадь, – думаете я не хочу, чтобы вы успешно адаптацию прошли⁈ Да, если вы сможете свою жизнеспособность подтвердить, то мне такую премию дадут, что я себе огненную повозку купить смогу вместе элементалем! И жениться смогу! И ипотеку взять!

– Ипотеку⁈ – удивилась я так сильно, что даже забыла про свои притязания, – у вас тоже есть ипотека⁈

– Ха, – черт гордо выпятил грудь, – это у вас тоже есть ипотека. Ее, между прочим, придумал один из наших, из мелких бесов. И за эту разработку такую премию получил! И повышение, – проговорил с придыханием и прищурился, разглядывая воображаемые немыслимые богатства…

– Кто бы сомневался, – буркнула я.

– Э-э-х, – тяжело вдохнул он. И добавил, снова ныряя под стол, – надеюсь, я об этом не пожалею… Вот…

Черт с видом ребенка, у которого отняли конфету, выставил на стол небольшой подарочный мешочек, перевязанный розовым бантом.

– Держи… И помни мою доброту.

– Что это? – Больше всего это походило на новогодний подарок в детском саду в моем детстве. Но зачем мне конфеты и мандарины?

– Инструкция по выживанию в мире Ад и подъемные. Сто монет, – тяжело вздохнул черт, и проворчал, – как от сердца отрываю.

Ого! Такой подарок мне нужен! А хитрый чертяка хотел зажать то, что мне положено. Даже не буду спрашивать, кто придумал должностное воровство и коррупцию. И так ясно.

– Спасибо, – расплылась я в ехидной улыбке. Не зря на черта давила. Миры разные, а люди… ну, то есть черти, везде одинаковые.

– Иди уже, – еще раз вздохнул мой куратор, – пока я не пожалел.

Два раза повторять мне не нужно. Я расхохоталась и толкнула дверь, ведущую в новую жизнь. Я была абсолютно уверена, что у меня все получится. И сдаваться не собиралась.

Глава 2

За дверью оказался старый город. Невысокие двухэтажные дома, со старыми облупившимися стенами. Сквозь осыпавшуюся штукатурку виднелась неопрятная кирпичная кладка. Узкая улочка, покрытая старой, загаженной брусчаткой, через которую не смог бы проехать самый маленький автомобиль. Щели между камнями забились уличной пылью так, что их очертания едва угадывались. К счастью погода стояла сухая, и я не утонула в грязи по колено. Никакой ливневки здесь и в помине не существовало, и грязная пахнущая протухшей тиной лужа в шаге от меня служила подтверждением.

Справа стояли грязные мусорные баки, из которых тошнотворно воняло гнилыми отходами, а проход слева оказался завален крупным мусором: сломанные стулья, покосившийся шкаф с висящей на соплях дверцей, стол без одной ножки, дырявые котлы и кастрюли… Все это «великолепие» покрывал толстый слой серой, гнилой листвы и сломанных веток.

Адское солнце безжалостно жарило сверху, заставляя вонь активно испаряться и отравлять воздух, делая его почти непригодным для дыхания.

– Расквадрат твою матрицу! – выругалась я мысленно, зажимая нос, чтобы не дышать. Весь налет интеллигенции, который мне привил Слава, исчез, как по мановению волшебной палочки, и мне захотелось обложить черта, отправившего меня в такую дыру, на родном и могучем. – Ну, уж нет! Я здесь не останусь. Пусть он подыщет для меня местечко получше.

Я тряхнула шуршащим пакетом и, развернувшись, открыла дверь, через которую вышла в город. Но вместо пещеры за дверью оказалась чья-то прихожая. Темная и вонявшая ничуть не меньше, чем помойка.

– Черт, – пробормотала я, не веря своим глазам. Я ведь только что вышла из этой двери! На всякий случай выглянула наружу и осмотрела стены по обе стороны двери. Нет, я не промахнулась, эта дверь единственная выходила в этот закоулок…

– Эй, черт! – рявкнула я, войдя в чей-то коридор. Рассудила, что раз я отсюда вышла, значит и вошла туда, куда надо. – Что за дела⁈ Ты где⁈

– Ну, что ты так кричишь? – незнакомый женский голос раздался из темноты жилища.

Ко мне из темного пятна арки напротив входа выплыла огромная, как баржа, синяя женщина весьма почтенного возраста в леопардовых лосинах и белой майке, из-под которой кокетливо выглядывало кружево нижнего белья. Ее взгляд мгновенно уперся в шуршащий мешочек, который вручил мне черт, и прилип к нему, как металлическая скрепка к магниту.

Я так же, на голых рефлексах, спрятала подарочный пакет за спину. Это не хлюпик, отправивший меня в ад, такая как навалится, не сбежишь, пока не отдашь все, что она хочет. А деньги мне самой нужны.

– Попаданка? – спросила она, отслеживая глазами перемещение моих подъемных.

– Ну, допустим, – я выдвинула вперед плечо и в ногу, всем своим видом показывая, что за деньги буду биться до последнего. А сама завела вторую руку за спину и нащупала ручку двери, чтобы в случае чего успеть сбежать.

– Комнату надо? – отозвалась чертиха, по прежнему глядя не на меня, а на мешок с деньгами. – На четыре месяца сдам. Все как положено для подтверждения жизнеспособности: комната отдельная, кровать с постельным бельем, удобства в наличии, завтрак включен в стоимость, обед и ужин за твой счет. Сто монет за все. Деньги вперед!

– Нет, спасибо, – отозвалась я. Жить в таком убогом и вонючем доме рядом с помойкой? К тому же сто монет – это все, что у меня есть, и если отдать их за жилье, то зубы сразу надо положить на полку.

– Что не нравится мой дом? – недовольно скривилась сине-зеленая мадам, – никто тебе таких шикарных условий не предложит. Будешь потом умолять тетушку Берлизу, чтоб пустила тебя. Да, только цена будет вдвое выше!

– Что еще за тетушка Берлиза? – с досадой поморщилась я. От вони меня тошнило и болела голова. Не самое подходящее состояние для спора.

– Это я, – кокетливо затрепетала ресницами чертиха.

– Жуть какая, – пробормотала я, открывая дверь и вываливаясь наружу. Я сюда точно не вернусь. Никогда и ни за что.

* * *

Прошло часа два, как я покинула негостеприимный дом тетушки Берлизы. За это время я успела найти выход из вонючего тупика, который, судя по грязной табличке на стене крайнего дома, так и назывался Вонючий тупик, добраться до центральной площади небольшого задрипанного городишки, похожего на небольшой, провинциальный городишко, сунуться во все магазинчики и лавочки в поисках работы и понять самое главное: мне здесь не рады… Совсем.

Жители городка, сине-зеленые носатые черти, смотрели на меня, как на таракана ненароком выползшего из-под плинтуса в шикарном ресторане. Их любопытно-презрительные взгляды я ощущала всей кожей даже, если находилась на другой стороне улицы.

Работу я, конечно же, не нашла. Один единственный черт рискнувший заговорить со мной, сообщил, что попаданок в их городе отродясь не видели. И ни один хозяин бизнеса, даже самого захудалого, не рискнет нанять меня. Ни на какую должность. Даже мыть полы и выносить мусор.

Это был полный провал…

Я добрела до скамейки в дальнем углу крохотного сквера напротив старой ратуши. Здесь, в густых, неопрятных зарослях кустарника, среди прошлогодних листьев и обрывков мусора, я хотела немного прийти в себя, и подумать, что делать дальше. Возвращаться к тетушке Берлизе совершенно не хотелось. Стоило вспомнить вонь, царившую в переулочке, как тошнота подкатывала к горлу. Еще мне не хотелось, чтобы чертиха оказалась права. И платить в два раза больше, чем она предлагала изначально.

– Привет! – радостный вопль над моей головой раздался так неожиданно, что я подпрыгнула на скамейке. Невидимый хулиган громко расхохотался и спрыгнул с дерева, оказавшись мальчишкой-подростком лет пятнадцати. Обычным таким: в джинсах и майке-алкоголичке. В его глазах светился искренний интерес, – ты попаданка⁈ Настоящая⁈

Я смерила пацана недобрым взглядом… Мелкий, щуплый, темноволоый и на первый взгляд не опасный.

– Ну, допустим, – осторожно ответила.

Очень подозрительный типчик. Явно местный. Но в то же время совсем не похожий на местных: ни болезненного сине-зеленого оттенка кожи, ни большого носа, ни некоторой грузности, свойственной всем виденным мной чертям… Наоборот, внешне пацанчик был очень даже симпатичный, черты лица правильные, как с обложки журнала.

– Ух, ты! – мой ответ привел мальчишку в восторг. – А можно я тебя потрогаю⁈ А то вдруг ты врешь⁈

– Отвали, пацан, – рыкнула я. Еще чего придумал. – Тут тебе не музей, а я не экспонат! Иди кого-нибудь другого потрогай.

– Тебе что жалко⁈ – он не выглядел расстроенным, скорее мой ответ заинтересовал его еще больше. Он склонил голову к плечу и смотрел на меня огромными сине-зелеными глазами под густыми ресницами.

И почему такие ресницы всегда достаются мальчишкам?

– Жалко у пчелки, – процитировала я древнюю мудрость. Никогда не умела ладить с детьми. Даже достаточно взрослыми. И потом у меня сейчас своих проблем вагон и маленькая тележка.

– У какой пчелки⁈ – недоуменно спросил он.

– У такой, – я вздохнула. Вот прицепился же. Как репей. – Иди-ка ты отсюда. Тебя мамка, наверное, потеряла уже.

– Не, – хохотнул он, – не потеряла.

– Угу, – буркнула я.

Отвернулась… Надо собраться духом и идти на поклон к чертовой тетушке Берлизе.

– Если хочешь подтвердить жизнеспособность, – пацан подошел еще на шаг ближе, – то стоит начать с изучения инструкции.

Жизнеспособность? Я вскинулась и взглянула в глаза пацана. Он смотрел на меня с легкой дружелюбной улыбкой.

– Что ты знаешь про жизнеспособность? – поинтересовалась я. Пацан пусть и малолетка, зато местный. Вдруг что-то полезное узнаю?

– А ты всегда не слушаешь до конца? – фыркнул он, отвечая на вопрос вопросом. И расхохотался.

– Так знаешь или нет⁈ – хмуро спросила я. Мне сейчас не до веселья.

– У тебя есть инструкция, – кивнул он на шуршащий пакет, перевязанный лентой, который я все это время держала в руке, – прочти ее. Там все сказано.

– Думаешь я не читала? – развязала бант и достала из пакета сложенный надвое лист бумаги. Развернула и прочла, – Чтобы подтвердить жизнеспособность попаданка должна обеспечить себя жильем, собственным или арендованным на срок не менее четырех месяцев, и денежным депозитом в размере четырехсот монет и подтвердить регулярный доход не менее ста монет в месяц.

Вздохнула… Это я прочла сразу, как только вышла из Вонючего тупика. Но чем мне могла помочь эта короткая записка?

– И все? – недоверчиво переспросил пацан. Я метнула на него негодующий взгляд. – Не может быть!

Я не стала спорить, доказывать что-то… Пацан, кажется, реально мне сочувствует. Поэтому протянула бумагу ему:

– Ну, если только тот, кто писал, использовал невидимые чернила…

Пацан схватил бумагу пробежал взглядом по строчкам и обескураженно замер:

– Но как же так? – пробормотал он. – Это же не справедливо!

– Уж как есть, – вздохнула и я вырвала у него из рук бумажку. Мое имущество. Пригодиться. Вздохнула, – за справедливостью надо в рай…

Я медленно завязала бант на подарочном пакете, поднялась со скамьи. Как ни оттягивай момент возвращения в Вонючий тупик, идти все равно придется. Только сначала надо кое-что спросить у мальчишки:

– Слушай, а почему ты не похож на них? – кинула я в неопределенную сторону, обозначая жителей городка.

– Потому что это Бесово городище, – ответил мальчишка, думая о чем-то своем. – Тут только бесы и живут. Ты зря выбрала это место, чтобы заселиться… Лучше бы в столицу поехала, там демонов больше, ты могла бы прикинуться кем-нибудь из них… Только одеться, – он красноречиво оглядел мой канареечный костюм и розовые кроссовки, – нужно по-другому…

– Можно подумать я что-то выбирала, – пробормотала я, сделав вид, то не услышала последнюю фразу, которая надоела мне еще при жизни. Счет к черту, который спровадил меня сюда рос в геометрической прогрессии. Если я его найду, то покалечу. Сейчас уже можно. Я и так в аду.

– Я слышал, попаданцам дают на выбор три локации, – нахмурился пацан. – Ты уверена, что ничего не выбирала?

– Уверена, – кивнула я, вздохнув. А что еще можно ждать от черта? Обман чиновников и для нашего мира не в новинку, а уж для ада, очевидно, норма. – Ладно, мелкий, пора мне. А то стемнеет скоро. И если я не хочу ночевать под кустом, то нужно по поводу жилья договориться…

– Ты можешь переночевать у меня, – предложил он.

Я даже отвечать не стала. Фыркнула насмешливо. Я в детстве, помнится, котят домой таскала, а этот чертенок попаданок. И мне кажется, и мои, и его родители отреагируют на «гостя» одинаково: велят отнести туда, где взяла.

Медленно поднялась со скамьи… Сиди не сиди, думай не думай, а надо возвращаться на поклон к тетушке Берлизе и снять у нее комнату хотя бы втридорога.

– Пока! – пацан понял, что я ухожу и попрощался. Я в ответ только рукой махнула. И когда я уже почти ушла, меня догнал его крик, – я забыл спросить, как тебя зовут⁈

– Лерка, – зачем-то соврала я, назвав имя своей подруги. – Меня зовут Лерка.

– А меня Асис! – закричал он. – Приятно познакомиться, Лерка!

Мальчишка остался на скамье, а я побрела в Вонючий тупик.

Нашла я его по запаху. Солнце уже спряталось за стены домов и в тупичке стало темно. И еще более влажно. И вонюче. Амбре сбивало с ног, не давая вдохнуть. Я пробежала по натоптанной дорожке между луж и толкнула дверь дома тетушки Берлизы. Думала будет открыто, но увы. Дверь гулко бухнула и не открылась.

Я изо всех сил, заколотила по деревянной обшивке и закричала, выпуская последние крохи свежего воздуха:

– Тетушка Берлиза, открывайте! Я согласна заплатить пятьдесят монет за месяц!

Просто подумала, зачем мне два, если через тринадцать дней все решиться? Будет у меня жилье или нет, но если я не найду способ заработать четыре сотни монет, то меня все равно развеют.

Я почти сразу услышала шаркающие шаги, чертиха подошла к двери, неспешно отодвинула засов и, приоткрыв дверь на ладонь, заявила:

– Сто! И не за месяц, а за тринадцать дней. Ты слишком долго гуляла, – заметила она в ответ на мой возмущенный взгляд.

Если бы у меня остались силы… Физические и моральные… Я, пожалуй бы, поторговалась. Но обстоятельства складывались против меня, я подрастеряла уверенность в себя и свои силы, которая горела во мне во время пробуждения в аду. И уже почти сдалась:

– Хорошо, – кивнула, – комната со всеми удобствами на тринадцать дней плюс завтрак и ужин каждый день, – на всякий случай уточнила я.

– Договорились, – тряхнула головой чертиха и молниеносным движением попыталась выхватить у меня из рук шуршащий пакет, но я оказалась быстрее и спрятала его за спину. Тетушка Берлиза недовольно сверкнула глазами и отступила вглубь прихожей, пропуская меня в дом. – Входи.

То ли мне показалось, то ли на самом деле, но внутри как будто бы стало свежее, почти не воняло. А еще горел свет… Тусклая лампочка без абажура под потолком. Здесь есть электричество, отметила про себя. Очень странно, но пока носилась по городу, я этого не заметила. Хотя, может быть, просто не обратила внимания, по умолчанию решила, что попала в какие-то средние века. Хотя, помнится, у черта на столе стоял компьютер.

– Подписывай, – чертиха указала пальцем на напечатанный бумажный документ, лежащий на небольшой, низкой полочке. – Это договор, чтоб ты потом не жаловалась.

Если тетушка Берлиза надеялась, что я подпишу договор не глядя, то она ошиблась. Я прочитала все… От первой строчки и до самой последней. И еще внимательно осмотрела все листы на предмет мелких шрифтов.

А потом ткнула пальцем в пункт, в котором говорилось о предмете договора:

– Здесь нет ни слова про ужин.

– Ой, да что там, – всплеснула руками чертиха, расплываясь в льстивой улыбке, – думаешь, я тебе тарелку каши вечером пожалею…

Угу, именно так я и думаю. Но вслух не сказала. Это же не ссора с соседкой, а серьезный процэсс. Помню, как бухгалтерша наша душу выворачивала за каждый документ и, как заведенная повторяла, мол, без бумажки, в которой прописано все от и до, ты букашка.

– Надо дописать. Иначе я договор не подпишу.

– И останешься без крыши над головой, – улыбка пропала с лица чертихи.

– А вы без ста монет, – тряхнула я шуршащим мешочком. – Либо дописываем, либо деньги останутся у меня.

Тетушка Берлиза недовольно поджала губы.

– Дописывай, – фыркнула.

– И я еще имя свое добавлю, – ткнула я в первую строку, где меня именовали «попаданка номер триста семьдесят девять».

– Вот еще, – махнула рукой чертиха. – Только имя твое никому не интересно. Особенно в официальных документах.

Я спорить не стала. Просто над словами «попаданка триста семьдесят девять» дописала ручкой: Тагирова Альмира Альбертовна, а над строчкой, где говорилось, что аренда комнаты включает в себя завтрак, дописала «и ужин каждый день». Поставила подписи, заверив не только сам договор, но и каждое исправление и добавив «Исправленному верить». Опять вспомнила добрым словом въедливую бухгалтершу, которая доставала меня правильным оформлением всех исправлений в документах. Если бы я знала, что эти знания пригодятся даже в аду, я не рычала бы на нее каждый раз.

– Все, – подвинула ручку чертихе, – теперь вы… И не только в конце, но и рядом с каждым исправлением. На двух экземплярах…

Тетушка Берзила недовольно запыхтела, но подписи поставила там, где надо. Не спорила… Но ручку швырнула так, то стало ясно: моя продуманность ей не понравилась.

Я невозмутимо положила на подписанные договора шуршащий мешочек с деньгами и, придерживая его рукой, потребовала:

– А теперь пишите на обоих экземплярах: деньги получила в полном размере, претензий по оплате не имею…

Тетушка Берлиза зашипела, как закипевший электрический чайник. Но расписку написала, правда, подпись поставила только тогда, когда пересчитала все монетки и убедилась, что их там ровно столько, сколько надо.

– А теперь, – улыбнулась я, аккуратно складывая подписанный договор и пряча его в опустевший шуршащий пакет, – покажите мне комнату, тетушка Берлиза…

Сказала и сразу поняла: комнату-то надо смотреть до того, как договор подписывать! А вдруг она меня сейчас в конуру собачью поселит?

К счастью мои страхи не оправдались. Комната хоть и крохотная, но чистая и даже уютная: кровать, тумбочка и приколоченная к стене вешалка для одежды – шкаф сюда просто не влез бы. Даже самый маленький. Но у меня-то вещей и вовсе нет.

Постельное белье в мелкий цветочек выглядело чистым, пыль по углам не валялась, а стекла на окнах были достаточно прозрачными. В общем, нормально.