Текст книги "Попаданка. Колхоз - дело добровольное (СИ)"
Автор книги: Алёна Цветкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
– Ох, госпожа, мне же с утра раннего сегодня нездоровилось. Поясница из-за дождя разболелась спасу нет, а… господин Орбрен давненько у нас не был, он-то меня подлечивает помаленьку. А вы-то в лекарском деле посильнее господина Орбрена будете. Дар, поди, у вас? Хороший Дар для женщины, всегда пригодиться. Детки здоровыми будут.
Старичок болтал, сам не зная, что только что сдал с потрохами господина Орбрена и его светлость. Значит был уже мой негодяй в гостях у второго негодяя. И врут они мне как два сивых мерина. А значит надо сейчас же, во время обеда за грудки их взять и все вызнать.
Комната, которую дедушка Леард назвал громким словом «покои», была на втором этаже, первая дверь слева от узкой и тесной пристеночной лестницы, где едва могли разминуться два человека.
Дедушка Леард распахнул дверь и, пропустив меня вперед, замер у входа.
– Госпожа, здесь есть наряды на любой вкус, – он кивнул на большой двустворчатый шкаф с распахнутыми дверцами по правую руку, – вы можете выбрать себе что-нибудь. Горничной у нас, к сожалению нет, но я могу позвать Нарлу, мою жену, она поможет вам принять ванну и одеться.
– Н-нет, спасибо, – растерялась я, вот уж нет. Я не немочь, справлюсь. Еще не хватало, чтоб такая же сгорбленная старушка, вроде дедушки Леарда помогала мне мыться и одеваться. – Я сама.
Старичок кивнул и вышел, неслышно закрыв дверь. Я огляделась.
Комната мне понравилась, небольшая совсем, но такая светлая, уютная. Большое окно, застекленное почти привычным стеклом, стены покрыты светло-бежевой льняной тканью от пола до потолка закрепленной вертикальными узкими деревянными рейками в цвет массивной потолочной балки. Светлый же потолок и темный, как будто бы лакированный пол. Узкая односпальная кровать накрытая темным покрывалом с горой подушек в изголовье, стояла так, чтобы открытая дверь слегка ее прятала.
А напротив, за шкафом пряталась еще одна дверь – в крошечную ванную комнату. Вот тут-то я чуть не завизжала от радости. Ну, пусть вместо привычной ванной деревянная бадья, но зато она большая и наполненная теплой водой. И что особенно порадовало, из стены торчал кран. Не совсем привычный, но узнаваемый. И слив тоже был.
Я мгновенно скинула с себя все и залезла в воду… Ох! Какое же это блаженство! А еще вода почему-то не остывала. Наверное, какое-то волшебство поддерживает в бадье постоянную температуру. Я бы, наверное, просидела там до вечера, но бадья не ванна, ноги не вытянешь, да и есть вдруг захотелось со страшно силой. А его светлость там что-то про обед говорил. Надо поторопиться, как бы эти два бугаища без меня все не съели.
В шкафу висели платья всех размеров. Были и такие, в которых ходили горожанки, виденные мной во время ярмарки, и чуть получше, и, вообще, пару шикарных и даже мешок незабвенный. Надевать чужое мне не хотелось, тем более у меня в рюкзачке лежал второй комплект сарафан и рубашка. Когда волосы слегка подсохли, заплела косу и осторожно выглянула за дверь. Никого не было. Внизу еле слышно разговаривали его светлость и господин Орбрен. И я решила, что подслушать о чем они говорят будет совсем не лишним. Слишком уж много странностей накопилось…
Я на цыпочках спустилась по лестнице, изо всех сил уговаривая ступени не скрипеть, и прокравшись к столовой, мне кажется ничем иным не может быть комната, в которой кроме стола и нескольких шкафов с посудой ничего нет. Тихонько остановилась в дверях и навострила ушки.
– Давно уже, – вздохнул его светлость, продолжая какой-то разговор, – уже с полгода, как вся эта кутерьма началась с королевой, с Оракулом…
– Она ждет. Все очень сильно изменилось, Брантир. Она теперь совсем другая. Они там все совсем другие. Съезди еще раз. Поговори.
– Не хочу… а если она хотела бы, чтобы я приехал, намекнула бы. Письма-то она мне каждый Первый день шлет.
– Донесения, – поправил его господин Орбрен.
– Донесения, – согласился его светлость печально, – писем я недостоин…
– Ты же понимаешь, что ведешь себя глупо. Вообще, вся твоя ситуация глупость несусветная. Ты вправе сам выбирать с кем прожить жизнь.
– Сам-то выбирал? – невесело хмыкнул герцог.
– Не выбирал… но, знаешь, может быть так даже лучше. По крайней мере, она мне симпатична. И внешне, и как человек.
– И Совет одобрит…
– Верно.
– В отличие от нас. Хотя она дочь Великого Мастера… Иногда мне кажется, что именно поэтому Дайра мне и отказывала. Даже попытаться не захотела…
– Все изменилось, Брантир… и изменится еще больше. Поверь, я знаю, о чем говорю. Моя…
Кошмар меня подери! Я даже рот себе закрыла ладонями, чтобы не закричать. Это Дайра за мной следила? Вот… вот же… никогда бы не подумала! А еще тихую из себя строила! А что же это получается, у них с его светлостью роман что ли? Я вспомнила, как сама Дайра говорила о его светлости. И как он ее спас. И какое выражение лица у нее при этом было. Мечтательное. Одухотворенное. Влюбленное. Кошмар меня подери! То-то она ему дифирамбы пела.
А негодяй-герцог на ней жениться не хочет, потому что не дворянка и ниже его по статусу… Или он хочет, да она за него не идет, потому что не дворянка… и какой-то Совет их не одобрит, в отличии от господина Орбрена… кошмар меня подери, он что женат?! Меня даже в жар кинуло. А притворялся-то, притворялся! Малла, иди ко мне, согрею…тьфу! Негодяй! А еще они делали вид, что не знакомы друг с другом! Кругом ложь и обман!
– Госпожа, – раздался дребезжащий голос дедушки Леарда, не давая услышать еще что-нибудь полезное, – проходите в столовую. Его светлости и господин Орбрен ждут вас. Велели подавать только, когда вы спуститесь…
В столовую я вошла молча. Боялась, что если открою рот, то забуду про три дня в камере господина Гририха и выскажу этим негодяям все, что о них думаю. И так, как о них думаю. Нецензурно.
– Малла, – негодяй номер один сделал вид, что встревожился, – что с тобой? Все хорошо?
Я улыбнулась, стараясь, чтоб улыбка не получилась похожа на оскал, и села за стол. Мне нельзя с ним ссориться, потому что он прячет мою беременность от негодяя номер два. И я должна постараться быть любезной.
Но как только окажусь дома… придется Дайре отдуваться за все: и за свое предательство, и за обман своего ненаглядного негодяя, и за моего негодяя тоже. Ну… за господина Орбрена. Ей-то я смогу высказать все, не боясь снова оказаться запертой. Нет, ну как она могла?! Что я ей плохого сделала?
– Я хочу домой, – ответила, старательно скрывая мысли за пластиковым окном.
– Завтра я вас переведу в столицу, а оттуда порталом в Вард уйдете, – ответил мне его светлость, – и развел руками, как будто бы с сочувствием, – сегодня не могу, сил не хватит. Я же не ты… Кстати, а почему я не вижу, что ты такая сильная Ведающая?
– Я скрыл, – лаконично ответил негодяй номер один, – пока Малла не умеет прятаться от хадоа, я за ней присмотрю.
– А почему ни я, ни его величество не увидели это сразу?
– Прятаться от хаода? – услышала я главное, – но зачем я им?
– Затем, что они уничтожают Ведающих. Я же тебе рассказывал историю Гвенара, не будет нас, не будет надежды на освобождение.
– Они что – я задохнулась от ужаса, – могут убить меня и мо… нас?
– Не просто могут, Малла, – довольно рассмеялся его светлость, – они это уже не один раз проделывали. Не все королевы умерли своей смертью, знаешь ли…
Кошмар меня подери! Куда я попала?! Я хочу домой! В свой мир! В нашу с Орландо грязную и вонючую коммуналку. Там меня и моего ребенка хотя бы никто не хочет убить. У меня даже аппетит пропал от страха. И я застыла с ложкой в руке, так и не притронувшись к супу, который принесла Марла, крепко сбитая хмурая старуха. Она мне не особенно понравилась, в отличие от дедушки Леарда. Сразу видно, та еще стерва.
Господин Орбрен тяжело вздохнул, подошел ко мне и, развернув прямо со стулом, присел, взяв меня за руки. И заговорил с мягкой улыбкой, словно я неразумный ребенок:
– Не стоит бояться, Малла, во вдовьем поселении господина Гририха было безопасно, там шпионов нет, я проверил всех. А вспышки я прикрывал. Так что вряд ли хадоа о тебе известно.
Кошмар меня подери! Я чуть ложку не выронила. Вот ведь негодяй. Прикрывал он. А сказать мне не мог?!
– Почему вы мне не сказали?! – возмутилась я.
– Потому что я думал, что ты делаешь это нарочно. Не понимал для чего: то ли передаешь информацию в Хадоа, пряча ее в этих вспышках, то ли хочешь, чтобы тебя раскрыли, то ли у тебя есть какие-то другие цели. Тем более твои способности виделись мне гораздо менее значимыми. Кто же мог подумать, что арровы ведьмы ведут свою игру и отпаивают тебя опийным зельем. Оно очень сильно успокаивает и замедляет проявление способностей.
– Арровы ведьмы? – вмешался его светлость, – ты уверен?
– Абсолютно, – господин Орбрен мельком взглянул на герцога, – но я пока их не трогал. Правда, пришлось запереть Маллу на трое суток, чтобы спал дурман… хотя, конечно, я хотел отвезти ее в столицу. К тебе.
– Так вы… вы… вы нарочно?! – задохнулась я. Вот же день откровений. И неведомые хадоа, которых я воспринимала как сказочную пугалку, хотят меня убить. И ведьмы травили меня наркотиками. А господин Орбрен вроде как герой: спасал меня не щадя живота своего и даже в кутузку засадил ради моего блага… вот негодяй!
И опять, навлекая на мою пятую точку проблемы, тело оказалось быстрее разума. И я изо всех сил шандарахнула господина Орбрена ложкой по лбу.
– Ой! – вжалась в стул и, наконец-то, выронила ложку, – простите… я нечаянно…
На мгновение в столовой воцарила идеальная тишина. Кажется меня сейчас расстреляют… нет, у них нечем. Значит повесят. Прямо тут, в столовой на потолочной балке. Не зря этот охотничий домик сделан в стиле фахверк. Здесь очень удобно казнить бестолковых дур, не умеющих справиться со своими эмоциями.
На лбу ошалевшего от моей наглости господина Орбрена наливалась фиолетовым огромная шишка…
Первым молчание прервал его светлость. Нет, он не закричал, что меня надо казнить, не позвал стражу, чтобы бросить меня в подземелье… он зафыркал от сдерживаемого смеха, а потом не выдержал и неприлично громко расхохотался, закидывая голову назад.
– П-простит-те, – я попыталась отползти от господина Орбрена вместе со стулом. Исчезнуть. Испариться.
А он молча встал, хмуро зыркнул на его светлость, мгновенно подавившегося смехом, и так же молча сел за стол и принялся есть суп.
Я же не зала, что мне делать. Так и осталась сидеть, развернутая от стола. Только хмурая стерва-Марла появилась из ниоткуда и положила перед моей тарелкой еще одну ложку.
– Господин Орбрен, – трясущимся от страха шепотом пролепетала я, – простите, пожалуйста. Я не знаю, что на меня нашло…
– Орбрен, – подмигнул мне его светлость, – не дуйся, от твоей Маллы даже его величеству досталось. Почти точно так же.
И он снова захохотал. Вот же… негодяй. А еще аристократ. Мог бы быть и сдержаннее… как господин Орбрен.
– Все хорошо, Малла, – сухо с каменным лицом ответил он, – ешь.
Ну, да… когда твоя жизнь висит на волоске, самое время перекусить.
Обед прошел в молчании. Только его светлость фыркал в тарелку. Когда закончилась последняя трапеза, господин Орбрен поднялся, синяка у него на лбу уже не было, и велел:
– Малла, пройдем в кабинет.
Вот и все… надеюсь, они дадут мне отсрочку на полгода… шаркая ногами по полу, я отправилась на казнь.
В кабинете, как и во всем доме, тоже стояла массивная и громоздкая мебель, тем не менее органично вписывающаяся в небольшое пространство. Наверное, потому, что ее было очень мало, как и везде: стол, книжные полки за спиной хозяина дома, занявшего свое место, и два кресла по сторонам от окна напротив.
Господин Орбрен вольготно расположился в кресле, что ближе к двери, не иначе, чтобы я не сбежала, а я осторожно присела на краешек другого.
– Малла, – его светлость, покрутил перо, – ты должна рассказать нам, что делала, когда просила у Оракула сарафаны.
– Сарафаны? – переспросила я и покосилась на хмурого господина Орбрена. Мол, чего ты? Давай уже начинай отправлять меня в кутузку.
– Об этом, – он правильно понял мой взгляд, – мы поговорим позже. И очень многое будет зависеть от того, как старательно ты будет отвечать на все остальные вопросы.
Кошмар меня подери! Вот уверена я, что в этот-то раз он меня не провоцировал. Я даже сама от себя такого не ожидала. Но как вывернул ситуацию в свою пользу! Попробуй теперь упусти какую-нибудь мелочь, которая окажется важной…
Я вздохнула и начала рассказывать. С самого начала. Раз уж им важно все до мелочей. Как купила ткань, как раскроила, как Салина меня огорчила…
– Малла, – с ехидной улыбкой перебил меня его светлость, – давай опустим подробности и сразу перейдем к самому обращению к Оракулу.
– Хорошо, – «господин, добрый полицейский», добавила про себя…
Теперь рассказ уложился в два предложения: пришла, взяла круг Оракула и, потянувшись силой, попросила.
И вот тут «добрый полицейский» показал свое истинное лицо. Мурыжил он меня целый час, задавая каверзные вопросы и записывая мои ответы на листочек. А потом довольно хмыкнул.
– Ты прав. Это она изменила статус вдов во всем Гвенаре. Но я не понимаю, как она смогла это сделать, ведь для этого нужна близкая мужская энергия равная по силе. А тогда… хм… ее у Маллы не было.
– Была, – Орбрен встал с кресла и подошел ко мне, – посмотри внимательно.
Его светлость пристально всмотрелся и выругался:
– Арр! И так давно! Я не мог это пропустить!
Я подскочила с кресла в панике. Бежать! Этот негодяй господин Орбрен сдал меня с потрохами! Я как овца на заклание сама притащилась в эту ловушку, и ведь знала, что нельзя доверять никому. А в особенности господину Орбрену.
– Тише, Малла, – поймал меня в шаге от двери негодяй, – его светлость никому не скажет.
– Никому, кроме его величества, – уточнил герцог, – ты должна нас понять, Малла. Ты не просто попросила у Оракула разрешения носить сарафаны, ты оказала влияние на все государство. И мы не можем оставить это без внимания.
– Малла, послушай, я все объясню, – господин Орбрен крепко держал меня, не давая вырваться, – все очень серьезно. Это дело государственной важности. И лучше, если ты выслушаешь нас добровольно. Мне бы не хотелось заставлять тебя.
Я обмякла в его руках. Кошмар меня подери, вот я вляпалась. Как-то Орландо еще в юности проигрался в подпольном казино. И он мне рассказывал, как выбивали из него долги крышующие нелегальный бизнес полицейские… да, ни от меня, ни от моего малыша мокрого пятна не останется, если я сейчас буду упираться. Это не какие-то бандиты, это государство…
Господин Орбрен, мягко обхватив за плечи, подвел меня к креслу и усадил, присев рядом на подлокотник. Наверное, чтобы я снова не убежала. Но я не побегу. Я может еще не поняла, во что вляпалась, но то, что с его величеством, его светлостью и господином Орбреном лучше не спорить, догадалась.
Герцог спокойно сидящий за столом, продолжил, как ни в чем ни бывало:
– Оракул это всего лишь артефакт, работающий на магии, и он выполняет заложенные в него функции, но сам ничего не регулирует. Например, сигнализирует, если купец обманывает. Но вот критерии лжи вносятся теми, кто управляет артефактом. Или вдовы… правила для вдов внесены Ведающими еще во время войны с Хадоа, до миграции в Мидгард. Не могу сказать, какие у них были причины, но, Малла, за столько тысяч лет мы ничего не могли изменить в этих правилах. В наших силах было всего лишь сделать жизнь несчастных женщин более-менее сносной. А ты просто захотела сарафан… и сделала так, что вдовы перестали быть изгоями в нашем обществе.
Он помолчал, а потом продолжил с тяжелым вздохом:
– А мы с его величеством чуть с ума не сошли, пытаясь разобраться, как это у него получилось, – его светлость прикрыл глаза, – решили, что это ее величество, которая как раз накануне услышала рассказ про ваше поселение. Пришлось в спешном порядке готовить указы об изменении статуса вдовьих поселений. Сначала отправили вам, вы же у нас чересчур заметные, с внешним миром общаетесь больше всех остальных. А теперь и во все остальные ушли указы о присвоении вдовьим поселениям статуса деревни.
– Но я ничего такого не хотела, – пролепетала я, замирая в кресле. Поди пойми, хорошо это или плохо в масштабах государства.
– Мы знаем, – теперь добрым полицейским был господин Орбрен.
– Есть еще один момент, – его светлость взъерошил идеально уложенные волосы, – даже два. Первый, чтобы управлять Оракулом человек должен быть равен сильнейшим Древним Ведающим. И второй, управлять им в одиночку невозможно. Для этого нужно смешать две энергии: мужскую и женскую, двух равных по силе Ведающих.
– Поэтому я и следил за тобой, после этого выступления на площади, – теперь говорил господин Орберн, – именно тогда я понял, что ты очень сильная Ведающая. Но у тебя должен быть сообщник. Если бы я знал, что ведьмы закутали тебя в кокон не для того, чтобы скрыть силу…
– У меня нет никакого сообщника, – побледнела я. Как пить дать сейчас обвинят в шпионаже и все…
– Есть, – улыбнулся его светлость, – это твой сын.
Я застыла. Ледяной холод прошелся с головы до ног, выстужая эмоции. Меня никто не отпустит. Я была абсолютно права, не доверяя господину Орбрену, надо было уходить тогда, на поляне.
Положила руки на живот пряча малыша. Если бы я умела сворачивать пространство осознанно, как его светлость, то воспользовалась бы своим умением и сбежала. Если бы да кабы… кошмар меня подери!
– Малла, – господин Орбрен заговорил снова, – не бойся, никто не обидит ни тебя, ни твоего сына. Поверь, нам важно, чтобы ты нам доверяла.
– Верно, Малла, – подтвердил его светлость, – мы позаботимся и о тебе, и о твоем ребенке. Защитим вас от Хадоа.
Я молчала. От хадоа-то они может быть нас и защитят, но кто защитит нас от них? Нет, пока нельзя думать. Не здесь, не сейчас…
– Я ничего не знаю, я не нарочно, – вжалась в спинку кресла. Как же страшно, – мне ведь ничего не нужно. Я просто хочу жить спокойно. Работать в колхозе. Растить сына. Раз теперь вдовы не изгои, я ведь могу оставить его себе!
– Да, Малла, – сокрушенно вздохнул его светлость, – формально ты изменила статус вдов, но готовы ли люди принять эти изменения? Много тысяч лет детей у вдов отнимали, чтобы их не забрала тьма. Смогут ли люди вот так сразу привыкнуть к тому, что дети останутся у матерей? Но не окажутся ли предрассудки сильнее Оракула? И не увидят ли люди в твоем ребенку эту самую тьму? Я, честно говоря, не уверен, Малла.
– Но не нужно паниковать, – господин Орбрен взял меня за руку, словно желая успокоить, – ты же помнишь, я обещал тебе сделать все возможное, чтобы твой сын был рядом. И я сдержу обещание, Малла.
– Но и ты должна нам помочь, ведь иначе мы не сможем защитить вас от глупых предрассудков.
– И от хадоа, – господин Орбрен проникновенно заглядывал мне в глаза, – ты ведь это понимаешь?
– Очень хорошо, – прошептала я помертвевшими губами. Похоже у меня совсем нет выбора, – понимаю…
– А теперь расскажи нам, что именно ты сделала в последний Первый день. Это было вечером на посиделках у Салины. Вспомни, что такого необычного ты чувствовала, – его светлость замер, словно я должна была сообщить что-то важное.
– Я, – я прокашлялась, потому то горло сжал спазм от страха, – ничего такого не делала. Мы просто пели. И у меня даже круга Оракула не было.
– Вот именно, Малла, ты смогла связаться с Оракулом даже без круга. Вспоминай. У тебя должны были появиться какие-то особенные ощущения, не такие как обычно…
– Я просто пела, – попыталась вспомнить я, – песню про любовь девушки Катюши и бойца с пограничья.
Господин Орбрен и его светлость быстро переглянулись. Явно неспроста. И я, вздохнув, пересказала свои ощущения во время пения. И про то, как увидела весь Генар словно на ладони, и про то как дунула на уголек, который почти потух, и про то, что приняла все это за видения, и про то, что Дайра назвала меня песенницей. Все равно ведь его светлость скоро все знает…
Когда я закончила, в кабинете было тихо. Господин Орберн и его светлость молчали.
– Скажите, а что я сделала-то? – осторожно попросила я.
Но господин Орбрен ответил вопросом на вопрос:
– Малла, а ты в этот момент думала ли сама о тех бойцах на границе? И что ты думала?
– Думала, конечно, – пожала я плечами, – из-за этих ваших войн на границах, столько женщин любимых теряют, вдовами остаются. И потом оказываются в ваших ужасных платьях-мешках во вдовьих поселениях без всякой надежды на лучшее. А что все таки я сделала?
– Ты отодвинула границы Гвенара, – сдержанно ответил его светлость, – почти на целую веху по всему периметру…
– И что это значит? – жалобно протянула я, – это хорошо или плохо?
– Это значит, Малла, – господин Орберн снова взял меня за руку, а я еле сдержалась, чтобы не выдернуть ее из его ладони, – что теперь от хадоа свободно немного больше нашего мира. Ты отобрала наши земли у захватчиков. И это очень хорошо.
– Но и это еще не все, – его светлость устало потер переносицу, – вчера ты каким-то образом уничтожила армию хадоа, которая направлялась к нашей границе. И ты должна нам рассказать, что именно ты сделала. Как ты смогла пробудить активную защиту Оракула. Потому что, Малла, хадоа не простят Гвенару подобной выходки. Нападения продолжаться. И мы должны понимать, сможем ли ответить им так же, как вчера. Или нет.
– Я не знаю, – я уже чуть не плакала. В голове вместе с пульсом стучало: «Мне конец!», – я ничего не делала. Мне просто было страшно, очень страшно. И нужно было… куда-то Туда, чтобы сделать… что-то сделать.
– Куда Туда, Малла? – его светлость крутил в пальцах перо, выдавая свое нетерпение.
– Я не знаю, я же не добежала до Туда. Не успела, – я рассказывала о своих ощущениях, о том, что делала в эти самые страшные минуты жизни, вытирая слезы, которые сами лились из моих глаз. Вот что за невезение? Зачем мне это все. Я же просто хочу жить спокойно.
Его светлость и господин Орбрен внимательно слушали, иногда задавая уточняющие вопросы.
Когда я дошла до того момента, как обнаружила Источник, и как сроднила с ним наши с сыном энергии, его светлость зафыркал от сдерживаемого смеха, а на лице господина Орбрена заходили желваки, словно от тоже сдерживал, но совсем другие эмоции.
– Объясните мне, – не стерпела я, – это что-то значит, да?
– Нет, Малла, – ответил господин Орбрен, – это почти ничего не значит. Просто так никто до тебя не делал. Но до тебя много чего никто не делал. А на его светлость не обращай внимания. Он просто завидует.
– Чему? – не поняла я.
– Что ему не повезло, – раздраженно ответил гоподин Орбрен, ничего не проясняя, – рассказывай дальше.
– А дальше все. Я отправила Шар Туда, чтобы он уничтожил Угрозу. И все.
– М-да, понятно, что ничего не понятно, – снова растрепал волосы его светлость, – куда же ты бежала, Малла… где это это твое Туда. И что это за Шар. И отправила ты его совсем не на границу, где была Угроза, а куда-то в неведомое Туда…
– Ваша светлость, нужна карта. Есть? Хочу кое-что проверить.
– Есть, – его светлость выдвинул ящик и вытащил лист бумаги. Оба мужчины склонились над картой, что-то разглядывая.
– Вот поселение, – ткнул пальцем в карту господин Орбрен, – вот здесь Малла начала играть с пространством. Дальше, я полагаю она двигалась только прямо для экономии времени. Здесь наш путь закончился, – отметил он вторую точку.
Его светлость достал линейку и перо и прочертил линию. Они оба одновременно выдохнули, и выругались:
– Арр!
– Все так просто!
Пока они отвлеклись на карту и совсем забыли про меня, я попыталась улизнуть. И медленно, осторожно пятилась к двери, чтобы в тот самый момент, когда оба негодяя были заняты разглядыванием чего-то интересного на карте, рванула прочь, одержимая желанием оказаться как можно дальше.
Я была очень напугана и, возможно, мне удалось бы сбежать, но я с размаху впечаталась в чье-то тело, потерявшись в пространстве от удара.
Тело охнуло и еле удержалось на ногах. Я рванула в сторону, как испуганный заяц, но кто-то снова удержал меня, грубо и больно схватив за предплечье:
– Куда собралась? Мы еще не закончили! Брантир, ты не мог притащить этих двух бродяг сразу во дворец?!
– Ваше величество, – склонили головы негодяи. А я чуть не задохнулась. Да что же такое?! Что же мне так не везет?! Опять я «покусилась» на его величество?! – Я решил, что лучше сначала выяснить все обстоятельства здесь, подальше от дворца.
– И вынудить меня добираться верхом больше двух часов. Орбрен, – его величество кивнул его светлости и господину Орбрену, отвечая на приветствие. Меня он так и не отпустил и крепко, до боли сжимал за плечо. – Надеюсь, теперь ты здесь, чтобы взяться за ум и прекратить бегать от своих обязанностей?
– Ваше величество, – практически перебил короля сумасшедший герцог, – господин Орбрен уже приступил к работе.
– Господин? – его величество выразительно приподнял брови, – хм… ну, пусть господин… А девицу-то чуть не упустили. И, вообще, Орбрен, когда ты успел…
Он резко и безжалостно толкнул меня обратно в комнату.
– Простите, ваше величество, – снова невежливо перебили короля, – все вышло совершенно случайно. Мы сейчас вам все объясним.
– Ясно, – нахмурился его величество и сделав пару шагов сел в кресло, вытянув ноги, – Брантир, надеюсь, моя двухчасовая скачка стоила того? Рассказывайте, что вы нашли, и причем тут эта дурная девица. И надеюсь, – он выразительно посмотрел на господина Орбрена, – дело не только в твоей женитьбе. Я, конечно, рад, но этому я мог бы порадоваться и позже.
– Ваше величество, может быть мы пока отпустим Маллу? – согласно кивнул его светлость.
– Пусть сидит, – устало махнул король, – а то сбежит еще. Я под защитой приехал, без сопровождения. Все равно мозгов у нее, как у курицы. Одно замужество на уме.
Я даже вздрогнула и проверила свои пластиковые окна. Все на месте. Но как его величество прочитал мои мысли? Ведь я как раз думала, что странные намеки его светлости и его величества… как бы не вышло так, что женился господин Орбрен на мне, а я и не заметила, как это случилось. Слишком уж все подозрительно…
Его светлость захохотал, а господин Орбрен зашипел от гнева… Кошмар меня подери! Неужели я права? Но его величество явно заглянул дальше, чем ему позволяли мысленно установленные стекла между нами. Неужели для него это не преграда? Кошмар меня подери!
– Ваше величество, – отсмеявшись, посерьезнел его светлость, – мы выяснили кто виноват во всех этих странных и внезапных изменениях Оракула.
– Да? – король весь подобрался, – и кто же это?
– Она, – господин Орбрен, кивнул на меня, стоявшую рядом с креслом его величества, – это Малла.
Его величество и два негодяя уставились на меня как на неведому зверушку. Я даже сделала шаг назад, в попытке спрятаться от этих пугающих взглядов. И еще… пока не наткнулась на стену. И замерла, прижавшись к ней спиной.
– Она? – удивленно приподнял брови его величество, – вы уверены? Да эта дура способна думать только о поисках мужа.
– Ваше величество, – почтительно склонил голову господин Орбрен, – совершенно точно, это она. Я присутствовал при всех трех ритуалах связи с Оракулом…
– Почему не сообщил? – рыкнул король, не давая даже договорить, – мы потеряли столько времени!
– Я думал она Последняя, – виновато повесил голову господин Орбрен, – а вы знаете, как я отношусь к… этому вопросу. Поэтому, когда узнал, арровы ведьмы скрывают ее Дар, решил, что все к лучшему.
– Орбрен, твоя глупая вера в идеалы прошлого, обходится слишком дорого. Продолжай, – тяжело вздохнул его величество и разрешающе махнул рукой.
Рассказ о моих случайных и нечаянных ритуалах занял довольно много времени. Господин Орбрен подробно рассказал о том, что я натворила, неоднократно подчеркнув, что все это было без злого умысла, а по недомыслию. При таких словах, его величество каждый раз довольно кивал, словно соглашаясь, что ничего другого он от такой дуры и не ждал.
Король постоянно прерывал господина Орбрена, задавая уточняющие вопросы. И тогда я поняла, что меня еще жалели, допрос его светлости и господина Орбрена был на порядок дотошнее. И двум негодяям приходилось отвечать на миллиарды вопросов его величества, которые иногда, вообще, никак не относились к тому, что произошло. Ну, мне так казалось. Вот зачем ему было знать, какого цвета сарафан был на мне или что делали все остальные, когда я говорила.
А про меня как будто бы забыли. Но стоило мне сделать только шаг в сторону, как рядом оказался господин Орбрен, схватил меня за руку и больше не отпускал.
Помимо того, что мне было уже известно, я услышала и кое-что новое. В тот самый первый раз, когда сожгла руки на круге Оракула, я тем самым, вероятно, провела привязку к артефакту и именно поэтому потом смогла влиять на него без круга. А бежала я, оказывается туда, куда меня хотел доставить господин Орбрен – в столицу. Потому что именно там главный Храм Оракула, из которого король с королевой следят за Оракулом. Влиять-то они на него не могут, в отличие от нас с сыном.
Разговаривали мужчины долго. Я так устала стоять, что опустилась прямо на пол, спрятавшись за кресло его величества. И задремала. Все же вымоталась и перенервничала знатно.
– Тише-тише, Малла. – Я открыла глаза в тот самый момент, когда он поднял меня на руки. – Я отнесу тебя в спальню. Спи. Завтра утром мы с тобой отправимся домой, в колхоз. Ты же не хочешь пропустить Сайкину свадьбу? – усмехнулся он.
Он шагал легко и мягко, и я мгновенно заснула снова прямо у него на руках, так и не распознав, было все это на самом деле или просто приснилось. Особенно прикосновение его жесткой ладони к моей щеке, когда он уложил меня в постель и укрыл одеялом. И его слова:
– Малла… откуда же ты взялась такая… на мою голову… и толковая, и бестолковая одновременно…
Противное солнце снова разбудило меня, приласкав ярким светом. Наверное, из-за того, что окна были непривычно прозрачными, я проснулась даже раньше, чем обычно. А голод не дал мне уснуть снова. Вчера для меня закончилось без ужина, поэтому есть я хотела даже больше, чем принять ванну.
Наскоро умывшись, приоткрыла дверь и прислушалась. В доме стояла тишина, наверное, все еще спали. Не привыкли аристократы рано вставать, хмыкнула про себя, это не колхозники, у которых столько дел, что с рассвета и до заката присесть некогда.
На цыпочках вышла и, сделав буквально два шага, начала спускаться по лестнице.
– Доброе утро, – голос его светлости позади меня, заставил буквально подпрыгнуть от неожиданности. Я не удержалась и скатилась бы по ступенькам, если бы он не поймал меня за руку, – Малла, – он вздохнул, – ты хоть когда-нибудь бываешь осторожна и внимательна? Как ты, вообще, дожила до своих лет со своей способностью влипать в неприятности?
