Текст книги "15 встреч с генералом КГБ Бельченко"

Автор книги: Алексей Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Глава 3
Борьба с басмачами

Средняя Азия представляла в конце 1920–1930-х годов очень сложный регион. Недобитые банды басмачей постоянно вторгались со стороны Афганистана на нашу территорию. Мне было бы интересно услышать о том, как советские пограничники боролись с этими бандами. Какие формы и методы были у этой борьбы. Как местное население относилось к Советской власти, в том числе и к пограничникам.

Помимо этого, интересно узнать Ваше мнение об исторических событиях в нашей стране, очевидцем которых Вы были.

По пути в Керки мы проезжали Бухару, где нам рассказывали диковинные истории про жизнь бухарского эмира, про его гарем, где было около 100 женщин и, как сейчас говорят, мужчин неправильной ориентации, т. е. педерастов. Сам эмир, как нам говорили, был не прочь в своих утехах использовать мальчиков, хотя беспощадно казнил своих подданных, если узнавал, что те грешат тем же.

Город Керки Туркменской ССР, куда я прибыл в марте 1927 года, произвел на меня тягостное впечатление. Началось с переправы на левый берег Амударьи. Государственной переправы еще не существовало. Промышляли ею частные владельцы каюков (лодок). Сажали пассажиров столько, что вода едва не заливала их. Оказалось, что сесть в каюк трудно, так как берег не был оборудован. Требовалось умение прыгнуть в суденышко, чтобы не попасть в реку, кипящую водоворотами. Не менее трудно было и выйти из каюка. А как беспомощно мы чувствовали себя на середине полноводной реки, с тревогой следя за туркменом, который, выбиваясь из сил, орудовал длинным шестом, сопротивляясь течению – именно шестом, а не веслом, ибо только так можно бороться с могучей стремниной горной реки.

Керки хотя и называли городом, но это был большой кишлак, правда, не совсем обыкновенный, ибо в нем сходились торговые пути с Афганистаном. Одна из улиц называлась Таможенной, здесь стояло два ряда европейского типа домов, в них размещалась таможня и жили таможенные служащие. Остальные строения – глинобитные, с плоскими крышами.

В центре города находилась базарная площадь, куда на верблюдах и ишаках приезжали продавцы и покупатели всевозможных изделий. В базарные дни шла очень оживленная торговля. Немало было здесь купцов – туркменов и афганцев. Торговали мясом, шерстью, великолепными коврами, фруктами, а нелегально – контрабандными товарами и наркотиками. Всего было вдоволь, кроме рыбы, хотя рядом протекала Амударья; иногда, правда, нам приносили рыбу, но по высокой цене. Называлась эта рыба скаферингус, с виду похожая на маленького сома, а на вкус даже лучше стерляди. Знатоки утверждали, что такая рыба водится только в двух реках мира: в Амударье и Миссисипи.

В наиболее многолюдных, а, следовательно, и наиболее грязных уголках рынка располагались парикмахеры; бритву им заменял остро отточенный кусок косы или длинный стальной нож – ими они брили и головы, и бороды, предварительно долго массируя кожу мокрыми пальцами без мыла. Благодаря такому массажу бритье проходило совершенно безболезненно, не вызывая раздражения.

В Керки в то время насчитывалось до двух тысяч жителей, из них около 600 русских, большинство которых составляли бывшие ссыльнопоселенцы. В городе были: один кинотеатр, одна русская школа и несколько школ на туркменском языке, больница и военный госпиталь.

Керки являлся окружным центром. Здесь размешались окружной исполком и окружной комитет партии.

Я единственный из всех моих товарищей приехал на границу с женой, вызвав большое удивление у них смелостью этого поступка. Условия жизни были очень тяжелые. Но хочется отметить, что жены для пограничников были надежным тылом и, как могли, скрашивали их скудный быт.

Прибыв в город Керки, мы сразу же явились к помощнику начальника отряда по политической части товарищу Морозову. Человек небольшого роста, подвижный, с проницательным взором, он умел хорошо, четко излагать свои мысли. Он сказал, что уже получил телеграфное распоряжение относительно нас и что мы назначены политработниками в маневренную группу.

Нам с женой выделили кибитку в крепости и дали пару дней на обустройство. Мебели у нас никакой не было, но тумбочки, табуретки и топчан мне удалось получить. Конечно, мне как женатому человеку была отведена кибитка получше.

Случилось так, что прибывшему со мной политработнику Максиму Тельному не досталось места. Пришлось поместить его с нами. Небольшую комнатку перегородили ситцевой шторой, и таким образом у нас образовалось как бы две комнаты.

Опасности поджидали нас на каждом шагу. Это касалось и насекомых. Старожилы разъяснили, что лучше всего спать на разостланной кошме, скорпионы не любили запаха шерсти. Обувь по утрам не рекомендовалось надевать, не вытряхнув ее предварительно, потому что скорпионы забирались туда, где был хоть слабый запах человеческого пота.

С другой азиатской тварью, фалангой, мне пришлось вскоре познакомиться. Как клоп, она обычно взбиралась на потолок и оттуда падала на постель. Первое время мы по нескольку раз за ночь зажигали керосиновую лампу и осматривали стены. Потом надоело.

Почти все приезжие обзаводились настойкой на хлопковом масле или на спирте с убитым скорпионом, чтобы смазывать места, укушенные ядовитой нечистью. Насколько эффективно подобное лечение, мне испытать не пришлось.

Мы сразу же приступили к изучению материалов, характеризующих историю пограничного отряда. Там были названы многие фамилии славных командиров, начальников застав, их помощников, красноармейцев, прославивших себя в боях с басмаческими шайками. А надо сказать, что в этот период басмачество приняло очень широкие размеры.

Мне запомнились материалы, рассказывающие о боевом подвиге командира эскадрона Климова. Он в декабре 1923 года со взводом своих отважных бойцов разгромил в несколько раз превосходящую по своей численности банду в многочасовом бою. Своим личным примером он воодушевлял бойцов, которые самоотверженно сражались. В этом бою погибли пограничники: Острадинов, Васюков и Попов. Тяжело были ранены Червенко, Кривак и другие. Но отважные пограничники, пренебрегая смертью, разгромили многочисленную, вооруженную до зубов шайку басмачей. За отвагу и умелое руководство боем командир эскадрона Климов был награжден орденом Красного Знамени. Это был первый орденоносец Керкинского пограничного отряда.

Впоследствии я неоднократно своим подчиненным пограничникам в деталях рассказывал об этом славном командире и его отважных бойцах.

В памяти сохранился также эпизод, о котором нам рассказали, происшедший за год до того, как мы прибыли в Керки. Банда в 256 человек во главе с Чаян-Сардаром напала на пост Бедер. Несмотря на численное превосходство противника, 15 пограничников под командованием начальника поста Нестерова приняли неравный бой. Нестеров об этом сообщил на соседнюю заставу. Бой длился около трех часов. Десятки раз басмачи шли в атаку, но каждый раз, неся большие потери, откатывались назад. Геройски дрался с врагом красноармеец Баранник, который из ручного пулемета метко разил врага. В разгар боя подоспела группа пограничников с соседней заставы и внезапно нанесла удар по врагу с фланга. А в это время группа Нестерова контратаковала врага с фронта. Бандиты не выдержали натиска, оставив на поле боя убитыми и ранеными 35 человек, и обратились в бегство.

За геройство и смелость в бою с бандами начальник заставы Нестеров и красноармеец Баранник были награждены орденами Красного Знамени. Эти события еще были свежи, и о них много рассказывалось.

Каракумские пески, длительное время служившие басмаческим бандам для нарушения нашей границы, стали постепенно все больше и больше осваивать пограничники. А с 1927 года пески Каракумов стали охраняться пятью заставами. Характерным в этом является то, что формированию каждой заставы предшествовала упорная борьба с басмачами за каждый колодец и дождевую яму. Каракумы и сегодня, несмотря на открываемые изо дня в день все новые и новые богатства их недр, представляют трудность для передвижения и тем более проживания.

В то время единственным средством передвижения у пограничников был конь. И поэтому пограничники с большой любовью и вниманием относились к этому животному. «Конь – это наше оружие», – говорили пограничники.

Мангруппа являлась кавалерийским подразделением, делилась на четыре взвода по 50 человек в каждом. Начальниками мангрупп нередко были не пограничники, а хорошие кавалеристы, образованные военные. Я попал в мангруппу под командованием И. И. Масленникова (будущий заместитель наркома внутренних дел по войскам), политруком в первый взвод. Командиром взвода был товарищ Климанов.

* * *

Плохо было тому, кто выезжал на границу плохо подготовленным! Не случайно существовал такой порядок: каждый едущий еще раз штудирует уставы, наставления, получает консультацию у старшего политического начальника по важнейшим вопросам жизни страны. Лишь после такой подготовки можно ехать на границу. Политработник кроме политических бесед был обязан провести на заставах практические занятия по тактике и стрелковому делу, проверить знание пограничной службы.

Мужество пограничников проявлялось не только в боевых стычках с противником. Сама по себе служба на границе – это мужество. Самым большим испытанием и для всадника, и для коня было безводье. Нужна большая выдержка, чтобы флягу с водой расходовать постепенно, отпивая мелкими глотками. Были случаи, когда лошадь, дорвавшаяся до воды после 70-километрового перехода, погибала тут же у колодца, если ее не приучили пить мало и постепенно утолять жажду.

Большое значение имела тренировка для проведения длительных переходов по безводью. Обычно пограничнику перед выездом давали ломоть хлеба с толстым слоем соли – «солевой бутерброд». Съев такой бутерброд, человек напивался воды до полного утоления жажды. В походе происходило не только обезвоживание, но и обессоливание. Заблаговременно принятая большая порция соли, удерживающая влагу в организме, помогала переносить эти потери в пути.

Надо отметить, что питание пограничники всегда получали вполне достаточное, хотя сохранять продукты при отсутствии холодильников было трудно; скоропортящиеся продукты защищали от жары, опуская их в кожаных мешках в колодец.

Большим спросом пользовался клюквенный экстракт. В нем мы видели профилактическое средство против цинги.

В октябре 1927 года прибыло пополнение с Украины. Это были здоровые, крепкие, хорошие ребята. Можно сказать, что это был цвет молодежи, хорошая комсомольская прослойка, выходцы из рабочих и крестьян, бедняков и середняков. Это люди, на которых можно было положиться. Но надо было дать им необходимые военные и политические знания, втянуть их в службу по охране государственной границы.

Для первоначальной подготовки был создан учебный отряд, куда были направлены мы в качестве политруков взводов.

В декабре 1927 года мы повели молодое пополнение на заставу для прохождения практики после обучения в отряде. И в этот период всю заставу облетело известие о новом подвиге наших товарищей-пограничников.

Вооруженная бандитская шайка в количестве 70 басмачей вышла из Керкинского округа в направлении линии границы с целью прорыва в Афганистан. Для преследования банды из отряда выступила группа в 20 сабель под командованием уполномоченного отряда товарища Антонова. К этому времени я Антонова уже знал. Это был опытный оперативный работник, хорошо умевший сочетать оперативную работу с войсковой охраной границы.

Группа Антонова после 50-километрового перехода настигла банду и вступила с ней в бой. Басмачи заняли выгодную позицию и перешли к обороне. Антонов приказал группе пограничников ружейным и пулеметным огнем приковать банду к земле, а сам с 10 бойцами зашел в тыл и с расстояния 50 метров огнем и гранатами разгромил ее. В этом бою было убито 17 бандитов, 10 ранено, остальные задержаны. Со стороны группы Антонова потерь не было.

За самоотверженность и храбрость в бою с басмачами Антонов, бойцы Желенков, Гривес и Артюхин были награждены орденами Красного Знамени.

А в марте 1929 года произошел следующий случай. Вооруженная банда численностью 60–70 человек под командой Давлия Сардара прорвалась через границу на участке Каракумской комендатуры и двигалась в наш тыл. Помощник коменданта Григорий Соколов, получив донесение о прорыве, с группой бойцов в 50 человек начал преследовать басмачей и, покрыв расстояние в 150 километров, настиг ее. Перестрелка началась с тыловым окружением банды. Вскоре под Соколовым был ранен конь. Видя, что конному строю сопку занять нельзя, он приказал бойцам спешиться и повел наступление в пешем бою.

Получив тяжелое ранение, Соколов продолжал руководить боем. Но, выбившись из сил и все же скрыв ранение, он сказал бойцам, что «аппендицит схватил», и приказал своему заместителю Юдину продолжать наступление. Бойцы во главе с Юдиным дружным натиском бросились в атаку на противника и сбили его с сопки.

В результате боя бандиты потеряли 17 человек убитыми и 15 ранеными. С нашей стороны ранено было пять человек. Г. Г. Соколов остался жив, впоследствии окончил академию, а перед войной был начальником Главного управления погранвойск НКВД. Я познакомился с ним на границе, и потом мы стали друзьями.

Один из авторитетных командиров при разборе данной операции сказал буквально следующее: «Красноармейцы три дня и три ночи не спали, мало ели, но вели себя отлично. Никаких жалоб не было. Было самое сознательное, дисциплинированное поведение. Особенно проявили в бою самоотверженность помощник коменданта товарищ Г. Г. Соколов, красноармейцы Щербина и Яковенко».

В 1930 году штабу отряда стало известно, что 18 марта 1930 года в Андхойском районе (Афганистан), в кишлаке Алта-Булык готовится вооруженная банда из эмигрантов Карабекаульского района во главе с опытным курбаши Сапар-Шайтаном. Банда имела своей целью прорваться на территорию Карабекаульского района, забрать семьи, имущество, отары овец и уйти обратно в Афганистан.

23 марта командир получил данные о прорыве этой банды на участок Усман-Уюк. Для ее преследования из комендатуры выступила группа пограничников в составе 17 сабель под командованием помощника начальника нашей мангруппы товарища Тихонова.

После 15-километрового перехода группа Тихонова заметила движение банды численностью в 250 сабель. Тихонов решил вступить в бой. Басмачи, обнаружив пограничников, заняли командные высоты. Завязался упорный огневой бой. Бандиты, видя свое численное превосходство, несколько раз пытались окружить группу пограничников, однако, неся потери, снова отходили на занятый рубеж.

Тихонов, поняв, что банду выбить нет возможности, пошел на хитрость. Он оставил небольшую группу с ручным пулеметом во главе с командиром отделения Харченко, а сам с группой под прикрытием ружейного и пулеметного огня группы Харченко обошел бандитов с левого фланга, внезапным ударом атаковал противника и выбил его с высоты. Бандиты не выдержали натиска пограничников, захватили с собой раненых, в том числе тяжелораненого главаря банды, частью ушли в Афганистан, а частью в наш тыл.

Тихонов сообщил на заставу Усман-Уюк о результатах боя и направлении отхода банды. Прибыв на колодец Кизыл-Кудук, сдал раненых и после небольшого отдыха выступил на преследование остатков банды, уходящей в наш тыл.

26 марта отряд Тихонова, пройдя по следу 45 километров, снова настиг банду и завязал с ней бой. Пользуясь наступившей темнотой, банда ушла от преследования. Трое суток пограничники шли по следам. Бойцы не имели пищи, двое суток не поили лошадей. Для того чтобы покормить бойцов, была убита басмаческая лошадь. Позади осталось 300 километров пройденного пути. У колодца Корчук отряд встретил караван с водой, сопровождаемый группой под командованием начальника заставы Поскрепко.

После часового отдыха отряд Тихонова и Поскрепко возобновил преследование банды, которая через 15 километров была снова настигнута. Группа Поскрепко в конном строю обошла ее с тыла и совместно с группой Тихонова, наступавшей в пешем строю, атаковала банду и полностью разбила ее. Было убито 45 бандитов, ранено 7, взято в плен 4, захвачено 19 винтовок, 5 револьверов, 600 патронов, 27 лошадей. Мы потеряли 2 убитых и 2 раненых пограничников.

В этом бою в группе Тихонова особенно отличился командир отделения заставы Усман-Уюк Зиновьев. Вот что рассказал о нем Тихонов: «Зиновьев находился на правом фланге и, имея задачу пресекать всякие попытки басмачей окружить пограничников, проявлял исключительное спокойствие и выдержку. Дрался храбро до момента ранения его в голову. Но и будучи раненным, Зиновьев находил в себе силы для того, чтобы подбодрить бойцов, и направлял их к решительным действиям».

Командир отделения Зиновьев был награжден орденом Красного Знамени. Особые военные качества пограничника проявились у него в боях с белофиннами в 1939–1940 годах. За умелое выполнение заданий командования и за проявленные при этом мужество и героизм Зиновьеву присвоено звание Героя Советского Союза. Зиновьев окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе.

Никогда пограничники не забудут выдающегося подвига Давида Ярошевского. 25 марта 1930 года на пограничную заставу в песках у дождевой ямы прибыл связной из комендатуры и передал пакет Ярошевскому. Стало ясно – надо немедленно поднимать пограничников и идти к месту предполагаемого прорыва банды на границе. Басмачи намеревались прорваться с сопредельной стороны на нашу территорию.

Встретив банду ночью на черте границы, Ярошевский разгромил ее и донес коменданту следующее: «Басмачи разбиты. Зайдя к ним с флангов, мы сблизились на 150 метров. Они открыли огонь, но мы не дали им опомниться и бросились в атаку. Часть басмачей была перебита, остальные, отстреливаясь, бросились обратно».

В конце донесения Ярошевский назвал отличившихся бойцов. Сам он в этом бою зарубил одного басмача клинком, двоих убил из винтовки. Много других блестящих операций против басмачей провел Ярошевский, и каждый раз он со своими пограничниками выходил победителем.

В 1929 году Советский Таджикистан вместе с другими республиками Советского Союза приступил к социалистической реконструкции сельского хозяйства.

Контрреволюционные элементы, эмигрировавшие за границу и группировавшиеся около бывшего эмиpa бухарского Сеид Алим-хана, делали попытки вернуть утраченные позиции и вновь вызвать к жизни басмаческое движение. За кордоном, в Афганистане, спешно создавались басмаческие банды для борьбы с Советской властью в Таджикистане.

Основным местом вторжения басмаческих банд в Таджикистане явился правофланговый участок отряда. Застава Буры – это стык правого фланга отряда с соседним отрядом. Эта застава всегда была наиболее активным участком. Много славных боевых дел личный состав заставы вписал в историю 48-го пограничного отряда. Приведу некоторые эпизоды.

11 июля 1928 года часовым по заставе в пяти километрах северо-восточнее заставы была замечена переправляющаяся из Афганистана басмаческая шайка численностью в 15 сабель.

Как потом было установлено, это была банда во главе с известным на границе Утан-беком. Басмачи, заметив часового, пытались захватить его. Но после открытого им ружейного огня шайка, разбившись на две группы, ушла в направлении города Джили-Куль. Застава была поднята по тревоге. Дозор в составе трех сабель под командой начальника заставы Архангельского стал преследовать бандитов. Вскоре он настиг их и вступил с ними в бой. Шайка, видя малую численность дозора, пыталась окружить и разбить его. Но, встретив меткий ружейный огонь, обратилась в бегство. Пограничники снова начали преследовать басмачей и под Джили-Кулем окончательно разгромили эту банду. Только нескольким головорезам вместе с Утан-беком удалось бежать за кордон.

Много славных боевых дел совершил Иван Иванович Масленников – активный участник Гражданской войны, дослужившийся от красноармейца до командира кавалерийской бригады. Окончив высшие кавалерийские курсы, он в 1927 году прибыл в Керки, где был назначен начальником 2-й маневренной группы. Мне пришлось быть политруком и командиром взвода в составе его мангруппы. Я на протяжении ряда лет встречался с ним в различной обстановке: в учебе, в бою, на охране границы и в быту.

По приказу командования пограничных войск 2-я маневренная группа в силу сложившейся оперативной обстановки была переброшена в город Керки, во вновь сформировавшийся 48-й Сарай-Камарский пограничный отряд.

В конце августа 1928 года банда в количестве 170 человек, возглавляемая курбаши Утан-беком, в районе стыка правого фланга участка отряда переправилась из Афганистана на нашу территорию. 31 августа начальник мангруппы И. И. Масленников с отрядом пограничников, в котором состоял и я, выступил для ликвидации басмаческой шайки. К концу дня отряд настиг басмачей в районе колодца Сайхан и, несмотря на усталость, с ходу вступил в бой. В результате этого боя банда, потеряв убитыми и ранеными до 50 человек, в беспорядке отошла в направлении кишлака Хаджа-Мильк.

В начале сентября банда вновь была настигнута, уже в районе одного из кишлаков юго-западнее Гиссара, и вновь имела перестрелку с отрядом пограничников. Понеся потери убитыми и ранеными, басмачи отошли в район Турака и переправились на левый берег реки Кафирниган.

10 сентября банда, преследуемая отрядом Масленникова в горах Гази-Мамед, была вновь настигнута, в результате развернувшегося боя понесла потери и снова отступила. Отряд Масленникова неотступно преследовал басмачей, снова догнал их в горах Ак-Тау в районе балки Ачки (50 км севернее Кабадиана) и навязал бой. Банда понесла большие потери, а ее остатки, бросив награбленное имущество, запасных лошадей, во главе с Утан-беком бежали.

Пограничники в этом неравном бою потерь не имели, показали свою храбрость, отвагу, мужество и настойчивость в преследовании противника.

4 марта 1929 года было установлено, что банда Утан-бека численностью свыше 40 басмачей появилась в районе перевала Таразы-Бель (20 км северо-западнее Пархара), где занялась грабежом. В целях обнаружения и ликвидации банды из состава мангруппы отряда выступил дозор силой в 5 сабель с одним пулеметчиком под командой командира взвода товарища Тарашкевича.

5 марта командир дозора Тарашкевич донес, что банда намерена ограбить следовавший из Куляба в Файзабад-Кала верблюжий караван с хлопком и другим имуществом местных жителей.

Для ликвидации банды был выслан еще один дозор под командой начальника мангруппы Масленникова. Не доезжая 8 километров до перевала Тарзы-Бель, дозор обнаружил двоих басмачей, охранявших награбленное имущество и лошадей. Басмачи тут же открыли огонь по пограничникам. Ответным огнем один басмач был убит, а второй укрылся в пещере. Брошенной гранатой был ликвидирован и второй бандит. Награбленное имущество было передано местным жителям.

В тот же день в районе перевала Тарзы-Бель дозор И. И. Масленникова обнаружил банду Утан-бека в составе 25 человек с большим количеством награбленного имущества. Басмачи следовали в направлении Курк-Кудука. В это время на помощь Масленникову подоспел дозор, возглавляемый начальником заставы Сарай товарищем Савицким, и совместными действиями через три дня в районе долины Алоджир (12 км севернее заставы Файзабад-Кала) банда была разгромлена. Жалкие ее остатки с Утан-беком бежали, оставив большое количество мануфактуры, каракуля и другого награбленного имущества.

В 1929 году с гор Каратау в отряд пришел 17-летний пастух и рассказал, что в районе колодца Беш-Кудук действует басмаческая шайка численностью в 40 человек. Она ограбила местных жителей и собирается уходить в Афганистан. Он также рассказал, что бандиты убили его старшего брата и председателя поселкового совета.

Спустя несколько часов в горы выступила поисковая группа в количестве пяти человек под командованием теперь уже помощника начальника 48-го погранотряда по строевой части И. И. Масленникова. К рассвету подъехали к колодцу Кизыл-Кудук. Было тихо. Казалось, что никакой банды здесь быть не может. Однако вскоре по склонам гор в полосатых халатах стали спускаться басмачи. Пятнадцать, двадцать, тридцать, сорок…

– Товарищ командир, смотрите, скачут всадники, – доложил пограничник.

Оставаться на месте было неразумно. Ринуться в атаку пятерым против сорока также рискованно. Товарищ Масленников скомандовал: «За мной!» Группа пограничников заняла удобное для ведения боя место в районе колодца. Отсюда хорошо просматривалась окрестная местность, и пограничники закрыли выход банде к границе.

Заметив пограничников и видя, что их мало, банда решила атакой выбить их из занимаемого района и уничтожить. С диким ревом пошла в атаку пестрая группа бандитов.

– Без моей команды не стрелять! Беречь каждый патрон, – приказал Масленников.

Как только басмачи приблизились, прозвучала команда:

– Огонь!!!

Несколько полосатых всадников кубарем покатились по откосу горы, следом за ними покатились раненые лошади. С воплем и визгом бандиты повернули назад. Вслед им пограничники посылали меткие пули и беспощадно расстреливали убегавших басмачей.

В течение целых суток несколько раз бандиты пытались атаковать пограничников, но безуспешно. Всякий раз от их меткого огня басмачи откатывались назад.

– Проверьте, сколько у нас осталось патронов? – спросил Иван Иванович Масленников Станковского.

– Двадцать семь штук, – доложил Станковский.

– Надо звать на помощь из отряда, – сказал Масленников и принял решение: – Товарищ Станковский, возьмите себе пять патронов, скачите в отряд за помощью и точно доложите о нашем положении.

Ночь была темной, и Станковский, пользуясь этим, вскоре исчез за холмами. О том, что в группе осталось по пять патронов на каждого и что ждет их всех впереди, никто не думал и не говорил. Бандиты несколько раз пытались атаковать отважных пограничников, но меткие, без промаха одиночные выстрелы заставляли их возвращаться в исходное положение.

К обеду на вторые сутки осажденная группа услышала конский топот и увидела скакавший на выручку своим товарищам отряд пограничников. Решительной атакой пограничники смяли банду. Клинками и пулями уложили большинство головорезов, а многих взяли в плен. На этом закончила свое существование эта банда. У пограничников потерь не было, за исключением двух раненых.

Хочется рассказать и о подвиге двух пограничников, Шамсутдинова и Донцова, который золотыми буквами записан в историю отряда. Весть об этом молниеносно разнеслась по всем заставам Средней Азии. На подвиге Шамсутдинова воспитывались и воспитываются многие поколения молодых пограничников.

А дело произошло следующим образом. Получив задачу, старший наряда рядовой Шамсутдинов вышел с красноармейцем Донцовым на охрану границы. Бурные потоки Пянджа заставляли до предела напрягать слух, а ночная кромешная темнота – зрение, чтобы улавливать посторонние звуки. Продвигаясь вперед, останавливаясь и залегая, снова и снова прислушиваясь ко всем шорохам, Шамсутдинов и Донцов подошли к наиболее удобному месту и залегли. Отсюда им лучше была видна переправа. Эту переправу знали все пограничники, она была излюбленным местом басмачей для перехода.

Пристально всматриваясь влево от себя, Шамсутдинов еле-еле заметил, как темное пятно быстро продвигалось вниз по течению.

– Неужели это и есть то, о чем нам говорил начальник заставы? Неужели именно эту, а не другую переправу решила использовать в эту ночь банда?

Шамсутдинов подполз к Донцову и кивком головы показал, как темная теперь уже масса направлялась к нашему болотистому берегу. Пограничники увидели большой каюк с людьми и лошадьми. Это была банда Утан-бека.

Пограничники ползком под прикрытием кустов и камыша бесшумно перебежали к месту, где невысокий берег представлял удобный выход в заросли. Патроны в патроннике, гранаты наготове.

Банда, сообразив, что им невозможно высадиться в том месте, куда они направлялись, стала спускать каюк во власть потока, продвигая его вперед. Все делалось тихо, всплески весел сливались с естественным шумом воды. Уже около 40 метров отделяло бойцов от сотни вооруженных басмачей. А застава в 7 километрах. Вот бандиты приближаются к ним, и Шамсутдинов, собравшись, словно в кулак, сказал: «Пора» и бросил одну за другой гранаты в не успевших еще выйти из каюка на берег басмачей.

Тут же последовали меткие выстрелы пограничников. От неожиданности басмачи сначала закричали, а потом некоторые, придя в себя, открыли беспорядочный огонь в направлении выстрелов. Пули бандитов свистели над головами наших бойцов, которые бесперебойно вели меткий прицельный огонь. Крик басмачей, ржание лошадей и ружейная трескотня слились в один гул.

А на противоположном берегу осталась вторая половина банды. Заметив неладное, оттуда был открыт по нашему берегу ураганный огонь. Чувствуя поддержку с противоположной стороны, оставшиеся в живых в каюке басмачи тоже усилили огонь. В этот момент Шамсутдинова ранило в голову.

Не выдержав огня пограничников, неся большие потери, басмачи начали отчаливать от берега. Течение подхватило каюк и понесло вниз. Шамсутдинов продолжал вести огонь. Боль в голове усиливалась. При каждом толчке приклада она давала знать о себе все больше и больше. Каюк все быстрее и быстрее уходил от смертоносного берега. Так и на этот раз банда Утан-бека понесла очень крупные потери, бежав туда, откуда пришла.

Железная воля, преданность нашей партии, Родине и народу отважного сына татарского народа Галима Шамсутдинова и его помощника преградила путь банде Утан-бека, не дала грабить и убивать честных людей и мешать их мирному созидательному труду.

За доблесть и геройство, проявленные им в неравном бою с бандой Утан-бека, Шамсутдинов был награжден орденом Красного Знамени.

Из природных явлений, характерных для зоны Каракумов, мне хорошо запомнился афганец – местный юго-западный ветер, несущий много пыли обычно со стороны Афганистана.

Картина приближения афганца и его чудовищная сила, поднимающая на километры вверх огромные слои песка, не раз описывалась в научной и художественной литературе. Я хочу лишь сказать, что многие напрасно думают, будто опасность оказаться во власти афганца существует только в пустыне. Слов нет, в пустыне выдержать его удары труднее, но и на пограничной заставе, равно как и в любом населенном пункте, афганец доставлял массу неприятностей.

Сначала устанавливается какой-то таинственный штиль, людей охватывает смутная тревога. Затем южный небосвод заволакивается желтовато-бурой пеленой, как бы накрывается снизу огромным пологом, растущим вверх и вширь с каждой минутой. Яркий солнечный день быстро сменяется сумерками. Желтая пыль летит все плотнее, проникая во все щели. Как бы вы ни закрывали уши, нос, рот, глаза, какой бы одеждой ни пытались прикрыть свое тело, – все бесполезно, пыль проникает всюду. Сначала вам удается выплевывать ее, потом во рту пересыхает, и вы уже едва шевелите языком и губами, и на зубах хрустит песок, словно битое стекло. Некоторые хозяйки заранее конопатили окна своих квартир, заклеивали их бумагой, и все же, как только налетал афганец, на любом предмете в доме можно было выводить пальцем буквы или рисовать по слою проникшей пыли. У каждого пограничника и у многих местных жителей были защитные очки, плотно прилегающие к лицу; они очень нужны в такое время, хотя и приходилось, крепко зажмуриваясь, протирать их чуть ли не каждые 20–30 минут.