Текст книги "«Если», 2011 № 06"

Автор книги: Алексей Пехов

Соавторы: Марина и Сергей Дяченко,Аркадий Шушпанов,Майкл (Майк) Даймонд Резник,Николай Романецкий,Борис Руденко,Сергей Шикарев,Пол Корнелл,Дмитрий Витер,Владимир Семенякин,Юджин Мирабелли
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Что увидел фотограф

Джим Донахью подошел к телу, склонился над ним и начал фотографировать его маленькими участками, сделав более сотни снимков, пока не запечатлел каждый квадратный сантиметр. Он сфотографировал лицо и снял крупным планом ноздри. Опустился на колени, нагнулся и сфотографировал ладони и пальцы. Столь же тщательно прошелся по всем остальным частям тела. А затем, когда участники экспедиции начали скучать и стали менее внимательными, быстро сделал еще четыре кадра, запечатлев почти невидимую деталь, которую заметил на левой лодыжке.

Конечно, эти фотографии принесут ему богатство. Но он может стать еще богаче, когда продаст эксклюзивную статью, объясняющую, что здесь делал инопланетянин. Даже если кто-то из остальных и заметил легкую потертость на левой ноге, он не фотографировал людей с аналогичными потертостями. Людей за решеткой.

Людей в цепях.

Преступников…

Джим Донахью был первым слепцом.

* * *

Будь его воля, он не выбрал бы Землю. Кислорода в атмосфере содержалось слишком много, а сила тяжести оказалась слишком велика. Но разве у него были варианты? Он убил охранников, когда они готовились перевезти его в тюрьму строгого режима на Бареймусе, где он стал бы одним из всего лишь шестидесяти трех живых существ во всей системе. Тюрьма была полностью автоматизирована. Пищу готовили машины, не способные перемещаться и никогда не покидающие кухню. Решеток там не было, но каждую камеру окружали три смертельных силовых поля – одно всегда включено, а два в постоянной готовности на случай, если первое отключится. Ни посетителей, ни прогулок, ни охранников, ни религиозных служб, ни медиков – только шестьдесят три заключенных, которые останутся там, пока последний из них не умрет.

Он знал, что сбежать с Бареймуса не сможет никогда. Тюрьма существовала уже 364 года, и за это время не произошло ни единого побега. Банды – по сути, армии – пытались вломиться в нее, чтобы освободить своих. Все попытки провалились, и лишь считаные везунчики выживали, когда на единственном посадочном поле срабатывала автоматическая защита, запрограммированная уничтожать все, кроме транспортного корабля тюрьмы. Значит, если ему и удастся сбежать, побег должен произойти до тоги, как его доставят в тюрьму.

Он не мог ждать, пока корабль на Бареймус взлетит. Хотя там будут всего два охранника, пилот не предусмотрен. Корабль запрограммирован приземлиться в тюрьме, и даже если он убьет охранников во время полета, то не сможет изменить программу. Он не пожалел половины своего богатства, накопленного преступным путем, чтобы заплатить сообщнику, который убил одного охранника, пока сам он приканчивал второго. Произошло это в космопорту, когда они шли к кораблю.

Его ноги все еще оставались скованными, а охранники уже не могли сообщить коды замка, поэтому он взял у одного из них импульсный пистолет и разбил цепь выстрелом. О том, как снять с ног цепи, можно подумать позже. Главное – он вновь обрел свободу движений.

Со стороны центра управления послышались выстрелы. Сообщник завопил и упал, истекая кровью, но ему удалось добежать до корабля невредимым. Во входном люке стоял владелец, предупреждая его не приближаться. Он выстрелил в хозяина, не дав тому договорить, отодвинулся, когда тело падало на поле, вбежал в корабль и приказал люку закрыться и запереться.

Ему понадобилось меньше тридцати секунд, чтобы взломать код безопасности корабля. (В конце концов, это его специальность.) Корабль попросил назвать имя. Он знал, что не может использовать настоящее имя, ведь любой корабль на планете сразу отключит все системы, едва он его произнесет, поэтому он вспомнил детство и назвал имя друга, которого не видел уже двадцать лет.

– Мачти, – сказал он.

– Пункт назначения?

Беглец посмотрел на экран и понял, что охранники космопорта настигнут корабль секунд через тридцать.

– Где находится ближайшая планета, у которой содержание кислорода в атмосфере близко к нашему?

– Уточните «близко».

– В пределах десяти процентов.

– Третья планета в системе Сол.

– Взлетай немедленно.

Корабль не ответил, но беглец ощутил ускорение, когда корабль поднялся в стратосферу.

– В твоей базе данных есть какой-либо из языков этой планеты? – спросил он, когда корабль начал разгон до субсветовой скорости.

– Нет. Я никогда там не был.

– Но ведь тебе известен процент кислорода, – возразило существо, теперь ставшее Мачти.

– Эти данные есть в моей базе, а туземных языков нет, – ответил корабль. – Весьма вероятно, что ни один аппарат там никогда не садился.

Пока Мачти размышлял над ответом, корабль сообщил, что их преследуют.

– Замечательно, – пробормотал Мачти. – Сколько?

– Два.

– Они смогут нас догнать?

– Со временем.

– До того, как мы окажемся в системе Сола?

– Нет.

– Ладно. Мы там приземлимся, я спрячусь до тех пор, пока они про меня не позабудут или хотя бы решат, что я не стою таких хлопот, а потом мы отыщем более гостеприимный мир. – Он на секунду задумался. – Сколько нужно времени, чтобы туда долететь?

– Через нормальное пространство – семь лет и…

– Не через нормальное пространство, – прервал он.

– Через червоточину Джакстоплин – три дня.

– Следуй этим путем.

– Это три наших дня, – продолжил корабль. – Если считать по скорости вращения планеты назначения, это будет 3,4983 их дней.

– Да выполняй же! – рявкнул Мачти.

Корабль направился к червоточине, а Мачти провел следующий час, экспериментируя с остатками кандалов, пока не подобрал код, отпирающий правый браслет. Но, как ни пытался беглец, замок левого открыть не удалось – он повредил чип, когда стрелял в цепь. Мачти обшарил корабль, отыскал лазерный пистолет и направил его на браслет. Тот нагрелся, потом раскалился, становясь все горячее. Мачти вопил от боли, но не отводил луч, ослабляя нагревом структуру металла. В конце концов ему удалось взломать замок одним из столовых приборов, найденных на камбузе.

Он дохромал до корабельной аптечки, отыскал подходящие мази, натер ими лодыжку и провалился в сон на пятнадцать часов. Проснувшись, он обнаружил, что полицейские корабли все еще сидят у него на хвосте и вошли в червоточину всего на минуту-другую позже его корабля.

– Лети быстрее! – приказал он.

– Понятие скорости не имеет смысла внутри червоточины, где не действуют законы Вселенной, – ответил корабль.

– Они могут нас поймать?

– Нет, если этого не пожелает червоточина.

– Червоточины не способны мыслить и чего-либо желать, – раздраженно бросил Мачти.

– Мой словарь концепций ограничен. Нет причин полагать, что враг может настигнуть наст внутри червоточины. Как нет причин опасаться погони в области без времени и пространства за пределами Вселенной.

– Ты узнаешь, если они подберутся близко?

– Уточните «близко».

– В пределах радиуса поражения.

– Если вы назовете оружие, которое теоретически хотите использовать, я отвечу на вопрос.

– Да твое оружие! – гаркнул Мачти.

– Я не оснащен оружием.

– Тогда на что ты годен? – прорычал Мачти. – Не отвечай на этот вопрос.

Остаток путешествия он провел, изучая то немногое, что было известно о географии планеты, залечивая лодыжку и отсыпаясь. Корабль разбудил его и сообщил:

– Мы вышли из червоточины, находимся в системе Сола, приближаемся к третьей планете, мне нужны посадочные координаты.

– Насколько далеко полицейские корабли? В минутах, а не в расстояниях.

– Три и четырнадцать минут.

– Я думал, что они вошли в червоточину одновременно.

– Очевидно, мне придется еще пояснить отсутствие известных законов Вселенной внутри червоточины, – сказал корабль.

– Не утруждайся.

– Координаты, пожалуйста, – напомнил корабль, выведя голографическое изображение Земли, медленно вращающейся вокруг оси.

– Широту и долготу? Я их не знаю. – Мачти указал на Африку. – Похоже, это самый незаселенный континент. Во всяком случае, там меньше всего признаков цивилизации. – Поскольку не прозвучало ни вопроса, ни команды, корабль промолчал. – Три минуты, говоришь?

– Если точно, 2,9276 минуты.

– Дай подумать… Если ты сядешь в городе, сохранить мое присутствие в секрете будет невозможно, а паника и возбуждение подскажут преследователям, где я нахожусь. Если высадишь меня на плоской равнине, они тебя засекут, просканируют район, куда я мог уйти за три минуты, найдут меня с помощью датчиков, и мне конец. – Он еще раз всмотрелся в глобус и внезапно прищурился. – Идея! Где самая высокая гора на этом континенте?

– Здесь, – ответил корабль, и на голографическом глобусе ярко засветилась Килиманджаро.

– Хорошо. Если я выпрыгну из люка, когда ты будешь пролетать над ней, имеется ли на борту нечто, способное затормозить или ослабить падение?

– Да.

– Отлично, тогда сделаем так. Входи в атмосферу почти сразу над горой, снижайся над ней, открывай люк, и я выпрыгну. Есть шанс, что они меня не заметят, а если ты не станешь притормаживать, у них не будет причин полагать, что меня уже нет на борту. Затем лети к южной оконечности континента, приземлись в пустынной местности на тридцать секунд, потом взлетай и возвращайся на свою родную планету. Они предположат, что я там выпрыгнул, и потратят время на поиски. А когда поймут их бесполезность, вернутся домой… Где это?

– Где – что?

– То, с помощью чего я заторможу падение? – Часть переборки отодвинулась, Мачти увидел маленький парашют. – Ты уверен, что этого хватит? Уж больно хлипким он выглядит.

– Он был испытан в полевых условиях.

– Ладно. Мне сейчас не до споров. Насколько далеко ближайший корабль – с точностью до секунды?

– Две минуты пятьдесят восемь секунд.

– Твоя главная задача – не дать себя догнать.

– Он не сможет меня догнать, – ответил корабль.

Мачти больше ничего не говорил, пока они не вошли в атмосферу Земли. Тогда он подошел клюку.

– Сколько еще лететь до горы?

– Примерно четыре минуты.

– Опустись как можно ниже, потом открой люк.

Мачти нетерпеливо ждал, пока корабль приближался к горе и выравнивался. Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем люк распахнулся и он выпрыгнул. Парашют вычислил его вес, обнаружил датчиками приближающуюся гору и раскрылся как раз вовремя, чтобы Мачти не пострадал при контакте с грунтом.

Он коснулся ледяного склона, дважды перекатился и заскользил по льду, пока не наткнулся на большой ледяной выступ. Посмотрев вверх, он не увидел ни своего корабля, ни двух преследователей.

Освободившись от парашюта, он закопал его в снегу, потом осмотрелся. Он находился примерно в трехстах метрах от вершины горы и, пожалуй, в шести километрах над саванной. Ниже склоны покрывал густой лес, за ним он разглядел реку и даже деревушку из глинобитных хижин.

И тут он его увидел – полицейский корабль, зависший над вершиной Килиманджаро. Второй корабль он заметить не смог. Возможно, его он одурачил или же тот еще не успел долететь. Но один из них все же не поддался на его уловку.

Беглец укрылся за большим камнем, надеясь, что полицейские все-таки погонятся за его пустым кораблем. Но преследователь оставался на месте, и Мачти понял: вражеские сканеры шарят вокруг в поисках преступника. Они ищут именно его, и сигнал сканера будет резко выделять Мачти на фоне прочих обитателей этой планеты.

Мачти знал: корабль не может оставаться здесь долго, иначе его заметят. А поскольку туземцы еще не освоили космические полеты, находящиеся на корабле не захотят, чтобы их обнаружили и допросили или, что более вероятно, обстреляли. Так что ему нужно просидеть в укрытии еще не больше часа, а то и вовсе несколько минут…

Он услышал рычание прежде, чем увидел его источник – одинокого леопарда метрах в пятидесяти от себя. Зверь медленно приближался, Мачти встал и повернулся к нему. В ответ на очередной рык леопарда он тоже зарычал. Похоже, это удивило и встревожило зверя – его добыче не полагалось рычать в ответ.

Долгую минуту инопланетянин и леопард смотрели друг другу в глаза. Наконец леопард развернулся и медленно направился по снежной шапке вниз, к пышному лесу на склоне.

Мачти облегченно выдохнул и посмотрел вверх. Корабль все еще был там. Очевидно, его пока не заметили, потому что на корабле имелось оружие, способное как снести верхушку горы, так и уничтожить крошечную мишень на расстоянии мили. Он сидел, укрывшись за каменным выступом, в полной уверенности, что корабль вскоре исчезнет. Но тот все не улетал, и Мачти неожиданно осознал истинную ситуацию. Это примитивная планета, и он сам выбрал наиболее отсталый район. У туземцев нет не только космических кораблей, но и сенсоров, а если и есть, то в городах, а не на этой горе, где, похоже, обитают лишь дикие животные и кучка туземцев в хижинах. А это значит, что корабль может висеть здесь неделями, а то и месяцами, пока его кто-нибудь не заметит.

Он провел ночь под выступом скалы, понадеявшись, что пушистый мех на теле защитит его от холода. Но к утру Мачти замерз и понял, что если хочет выжить, то ему надо спуститься ниже границы снега.

Он начал осторожно спускаться, высматривая под снегом полосы льда и скрытые камни… и вдруг импульс корабельной энергетической пушки ударил всего в трех метрах от него. Он побежал было к укрытию – огромному снежному холму, наверняка скрывающему большую каменную глыбу, – но второй выстрел уничтожил холм прежде, чем Мачти до него добрался.

Он посмотрел вниз. Покрытый снегом и льдом склон был слишком крут. Он понял, что не сможет пробежать вниз по склону, потому что наверняка поскользнется и упадет. А если при падении сильно ударится или что-либо сломает, то станет идеальной мишенью для полицейского корабля. Тогда он развернулся и пошел обратно. Чем выше он поднимался, тем больше валунов и скальных выступов служило ему укрытием, и вскоре он достиг высоты, где его впервые заметил корабль.

Стрельба прекратилась. Какими бы примитивными ни были обитатели этого мира, полицейские наверняка поняли, что после выстрелов кто-нибудь их увидит. Корабль висел метрах в пятидесяти над снегом, и его команда решила ждать, пока беглеца не выгонит из укрытия голод.

Мачти просидел под выступом скалы еще три часа после захода солнца. Потом снова начал спускаться, но в него мгновенно выстрелили. Он выругал себя за глупость. И как только сразу не сообразил: полицейским даже не нужно его видеть – их оружие может реагировать на движения или тепло тела жертвы. Мачти вернулся в укрытие и решил, что у него нет иного выбора, кроме как дождаться отлета корабля.

Вскоре после восхода он решился быстро выглянуть и проверить, не улетел ли корабль… и обнаружил, что его ноги и суставы замерзли и он почти не в состоянии двигаться.

Теперь Мачти запаниковал. Он уже почти два дня не ел, лежал на морозе на вершине горы и вот теперь не способен двигаться. Он заставил себя встать, потом, морщась от боли, сделал короткий шаг. Скальный выступ был почти шесть метров длиной, поэтому Мачти может сделать несколько шагов под его прикрытием, потом развернуться и пойти обратно, и ходить так, пока конечности немного не разогреются.

Он сделал шаг, опираясь рукой о скалу, затем второй, третий… и тут нога скользнула по льду, он тяжело упал и начал движение по заснеженному склону. Каждую секунду он ожидал выстрела с корабля, но там его или не заметили, или, что вероятнее, решили, что встать самостоятельно он уже не способен.

Он проскользил двадцать метров, потом – тридцать, потом – пятьдесят. Наконец склон стал более пологим, и движение прекратилось. Мачти попытался встать, но не смог. Попробовал подползти к другому выступу, но тоже не смог. Он смутно осознавал, что снова пошел снег. Он лежал, на спине, глядя на чужое солнце, мечтая о его животворном тепле, и неожиданно улыбнулся.

«Во всяком случае, – подумал он, – вы не увезете меня на Бареймус. Через несколько минут меня полностью накроет снегом, и я буду вечно лежать на этой странной планете на вершине негостеприимной горы. И может быть, когда-нибудь в далеком будущем кто-то из потомков обитателей тех хижин найдет мои останки и попытается убедить своих друзей, что на этой планете побывал инопланетянин… а они станут над ним смеяться, дразнить и так унижать, что он снова засыплет меня снегом и никогда больше не упомянет обо мне».

2038 год

Бонни взглянула на тело.

– Как думаете, он был мясоедом?

– Чтобы ответить, мне надо осмотреть его зубы, – сказал я. – А один из моих коллег изучит содержимое его желудка.

– Если только он не умер от голода, – заметил Рэй Гловер.

– Даже если так, все равно останутся какие-нибудь следы пищи.

– На вид он не очень-то мохнатый, – продолжил Рэй. – И если он провел здесь какое-то время, то посреди ледника, а не возле его нижнего края. Если он не охотился, то какого черта здесь делал? Я что хотел сказать: здесь ведь не его естественная среда обитания?

Услышав это, Горман усмехнулся:

– Люди уже сотни лет забираются на Килиманджаро. А то и тысячи. Но никто и никогда не видел здесь таких существ. Так что, думаю, можете смело утверждать: здесь не его естественная среда обитания. На мой взгляд, главные вопросы звучат так: кто он такой и что он здесь делал?

– Это мы и надеемся выяснить, – сказал я.

Джим Донахью любовно похлопал рукой камеру:

– Кем бы он ни был, мы нашли его первыми, а я первым его сфотографировал!

– Вероятно, – согласился я.

– Что значит, вероятно? – переспросил он. – Это чертово существо пролежало здесь во льду все время после смерти. Никто и никогда его прежде не видел.

Что увидел правительственный чиновник

Чарлз Нджобо смотрел на тело. Он знал, что люди из этой экспедиции не были первыми, кто его обнаружил, потому что возле тела не нашлось никакого оружия. Он еще мог поверить, что за многие годы сгнила одежда существа, но только не оружие. Кто-то его забрал.

Почему он был настолько в этом уверен? Потому что принадлежал к племени занаке и потому что родился в Танзании. А до образования Танзании здесь жили просто племена – народ занаке эксплуатировали арабы, потом немцы и британцы, его завоевывали масаи, найди и полдюжины других племен. Затем они стали танзанийцами, и кенийцы доминировали над ними экономически. Потом произошло вторжение угандийцев Иди Амина, и могучие силы Европы все еще командуют здесь. Поэтому существо это, разумеется, было инопланетянином, явившимся, чтобы покорить его народ. Разве не для этого появлялись здесь все прочие?

Чарлз Нджобо был вторым слепцом.

* * *

Его звали Жонд Матока, и это был его континент. В смысле, континент, за который отвечал он. На прочих участках суши вели разведку другие члены его расы – нащупывали слабые места, наносили на карты населенные пункты, оценивали способность к обороне. Но Африка, как называли континент его обитатели, оставалась за ним.

Поначалу его смутило физическое разнообразие разумных существ, потому что на его планете, как и почти на всех, где он проводил разведку для военных, в случае незначительных вариаций – цвет кожи, количество конечностей, текстура кожи, что угодно, – одна раса становилась доминантной и уничтожала конкурентов. Для Матоки это был естественный порядок вещей. Однако здесь, хотя доминантной вариацией (или видом) был черный цвет кожи, имелись существа красные и коричневые, горстка желтых и один тип с кожей от розовой до смуглой, и все они жили на одном континенте.

Такой порядок вещей противоречил его опыту, и он решил, что следует узнать больше об этой расе, называющей себя людьми, и лишь потом посылать отчет на материнский корабль.

Он провел неделю в Египте, переходя из города в город лишь по ночам, закутанный в арабскую одежду и тюрбан. Как и любого туриста, его поразили пирамиды и развалины в Карнаке и Луксоре. Но как Матока ни старался, он не смог найти никаких признаков расы, которой требовались бы такие массивные двери или гигантские троны. Он добрался до Абу-Симбела, где увидел двадцатиметровые статуи Рамзеса II и почти такого же размера статуи Нефертари, и в конце концов пришел к заключению, что эта раса гигантов или вымерла, или покинула Землю, чтобы поселиться на другой планете (или завоевать ее). С учетом их размеров, для него была невероятна сама мысль, что гигантов победили относительно маленькие существа, населяющие теперь этот континент.

Вдоль Нила он проследовал до Уганды, потом отошел от реки и стал осматривать города, анализируя их оборонительные возможности. Кампала не представляла угрозы для сил вторжения, и он связался с материнским кораблем, спросив, куда ему следует направиться дальше. На орбите не знали названий городов или стран, но там могли разглядеть искусственные сооружения и измерить нейтринную активность, а на основе этой информации послать его в те города, которые, как им казалось, обладали наибольшими возможностями для отражения согласованной атаки.

Из Кампалы его направили на восток, через гору Элгон и мимо огромной рифтовой долины – в Найроби. Как и во всех обследованных городах, днем он отсиживался в укромном месте и вышел только после полуночи, когда почти весь город спал, а тех, кто не спал, можно было с уверенностью разделить на злоумышленников и полицейских.

Он отыскал дрыхнущего в переулке пьянчужку, избавил его от племенной одежды и напялил ее на себя. Он видел, что другие мужчины ходят в шляпах и тюрбанах, и тоже не отказался бы от головного убора, но пришлось обходиться тем, что удалось раздобыть.

Самым высоким зданием, возвышающимся над всеми прочими, был недавно завершенный конференц-центр «Кениятта», начатый в 1969 году и достроенный лишь в 1973-м. Он осмотрел его как можно тщательнее, не входя в здание, но не смог заметить каких-либо признаков датчиков, радаров или орудий – и все же он знал, что они должны быть. Для разумных существ война – естественное состояние, а это здание наверняка станет ценнейшей добычей для армии завоевателей.

Он настолько увлекся поисками замаскированных оборонительных устройств и вооружения в этом здании, что не заметил двух людей в форме, вышедших из бара отеля «Нью-Стенли» всего в квартале от того места, где он затаился в темноте.

– А это еще что за чертовщина? – спросил один из них.

Матока обернулся, увидел их и застыл.

– Господи! – воскликнул второй. – Надеюсь, это все-таки человек, просто слишком много выпил.

– Это не человек!

– Я боялся, что ты это скажешь.

– Доставай пушку и давай выясним, что это такое, – сказал первый, вытягивая пистолет из кобуры.

Не дождавшись выстрела, Матока понял: они достали оружие, чтобы его запугать или для самозащиты. Он знал, что может убить обоих быстрее, чем они выстрелят, но сознавал также, что тогда туземцы поймут – против них действует раса, обладающая более совершенными технологиями. Вряд ли они смогут что-либо противопоставить его оружию, но Матока не собирался пускать его в ход против двух пьяных людей, рискуя ошибиться в своих предположениях.

Он метнулся за ближайшее здание. Полицейские бросились в погоню. Он слышал, как они его нагоняют, огляделся в поисках двери, но не увидел ни одной, явно не запертой, – а он не мог рисковать и дергать двери в поисках открытой, – и тогда в последний момент нырнул в огромный металлический мусорный бак. Наверное, он принадлежал ресторану, потому что был наполнен кое-как завязанными пластиковыми мешками с остатками человеческой еды. Воняло там тошнотворно, но он замер, услышав, как полицейские подбежали, остановились и затеяли разговор.

– Куда он подевался? – спросил один.

– Может быть, нам померещилось? – с надеждой отозвался другой.

– Я его видел. Ты его видел. Не могло же нам померещиться одно и то же.

– А может, и могло. Какого цвета был твой?

– Ну… вроде бы темно-серый.

– А мой был бурый.

– И то, и другое очень похоже, когда смотришь издалека в два часа ночи.

– Сколько ног?

– Две руки, две ноги, как у нас.

– Во что он был одет?

– Не знаю. Когда я его четко увидел, он уже бежал со всех ног к этому переулку. – Пауза. – Так что будем делать? Если сообщим, то надолго загремим к психоаналитику, и если он нам не поверит – а у него не будет причин нам верить, – то можем схлопотать срок за пьянку.

– Сам знаю. Пожалуй, лучше обо всем забыть. Он ведь нам не угрожал.

– Значит, договорились?

– Заметано.

И полицейские направились обратно к отелю.

– Как думаешь, что же мы все-таки увидели?

– Не знаю.

– Может, шимпанзе? Или гориллу?

– В одежде? – рассмеялся напарник. – Тогда это будет первая одетая обезьяна, замеченная в Кении, не говоря уже о Найроби. Кстати, а что шимпанзе или горилле делать в Найроби?

– Точно. Пожалуй, лучше нам договориться прямо здесь и сейчас, что мы ничего не видели.

Когда их голоса стихли, Матока выждал еще пять минут, убеждаясь, что люди не вернутся, а затем выбрался из бака. Хотя объедки и были в мешках, ему все же пришлось стряхнуть с себя обрывки салатных листьев и апельсиновые корки.

Он шагал на юг, пока не миновал коммерческий сектор города и не оказался в районе обшарпанных и убогих зданий. Остановившись в переулке между двумя рядами лачуг, отчаянно нуждавшихся в ремонте, он прижал большой палец к вживленному в шею чипу.

– Да? – раздался голос в его голове.

– С сожалением докладываю, что меня сегодня ночью заметили.

– Очень плохо, Жонд Матока, – отозвался голос с корабля.

– Прошу указаний. Я нахожусь в городе с населением около шести миллионов. Двое людей, заметивших меня, решили не сообщать об инциденте. Следует ли мне оставаться здесь?

– Нет.

– Куда мне направиться?

– На юге от тебя есть большой город. До него чуть больше 400 миль. И раз уж ты начал на севере континента, логично и дальше продвигаться на юг.

– Понято и подтверждено, – сказал Матока, снял палец с чипа и прервал связь.

Он снова зашагал на юг. Несколько человек увидели его – или его силуэт, – но было очень темно, а обитатели трущоб не имели привычки вызывать полицию. Через час он наткнулся на велосипед, даже не привязанный цепью. Поколебавшись секунду-другую – пришелец никогда еще не ездил на велосипеде, – он его позаимствовал. Матока знал, что в подобных районах о кражах не заявляют, равно как и о незнакомцах, бродящих глухой ночью по улицам. Бывший владелец, скорее всего, украдет велосипед у соседа.

Матока знал, что не может двигаться по дорогам или рядом с ними, а по кочковатым и перегороженным частыми изгородями полям далеко не уедешь, поэтому он бросил велосипед, добравшись до южной окраины города за час до рассвета.

Оглядевшись, он увидел большое здание, перед которым выстроились грузовики. Он осторожно подошел к нему и присмотрелся. Кажется, это была какая-то фабрика, но что здесь делали, он понять не мог, потому что со своей точки видел лишь отгрузочную площадку, забитую сотнями огромных деревянных и картонных ящиков.

Машины стояли с откинутыми задними бортами. Какой-то старик, сидя за рулем погрузчика, устанавливал коробки в кузов. Других людей он здесь не увидел. У Матоки возникла проблема – как определить, какой из грузовиков поедет на юг, но в конце концов он с ней справился. У каждого автомобиля имелась номерная табличка. Машин он насчитал шестнадцать. У тринадцати таблички были одного цвета, у двух – иного, а еще у одного – третьего.

Логика подсказывала, что все эти тринадцать грузовиков из Найроби, или как минимум из страны, где находится Найроби и которая называется Кения. Найроби расположен в южной части страны, поэтому, вероятно, два грузовика с одинаковыми табличками приехали из соседней южной страны, а еще один – из страны на севере или западе.

Матока посмотрел на небо. Через полчаса рассветет, и он уже не сможет забраться в один из грузовиков незамеченным. Тогда Матока терпеливо дождался, пока водитель погрузчика отъедет подальше от выбранной им машины, и быстро забрался в кузов. Там он передвинул несколько ящиков, освободив место, где можно сидеть и даже лежать, если поездка окажется слишком долгой и утомительной. Затем убедился, что никто не стоит позади грузовика, и приготовился ехать.

Словно по заказу, на рассвете пришел водитель, поднял задний борт, сел в кабину и тронулся в путь. Всю дорогу Матока размышлял, как ему поступить, когда его транспорт остановится и начнется разгрузка ящиков.

Спустя два часа машина замедлила ход и остановилась, но кузов никто не открывал, и через двадцать минут грузовик покатил дальше. Конечно, Матока не мог этого знать, но водитель всего лишь остановился на границе с Танзанией.

Еще через час он притормозил снова, на этот раз в городе Аруша. Матока съежился в углу, сжимая оружие. В тот момент он пожалел, что не отправился в путь пешком, шагая по ночам, – но явно запоздал: задний борт уже откинули.

– Что ты нам привез? – послышался голос.

– Две кровати и пять стульев, – ответил водитель. – Вот накладная.

– А бронзовую лампу?

– Насчет лампы ничего не знаю.

– Ладно, зайди, а я пока позвоню твоему шефу и выясню, что там с лампой. Если ты голоден, можешь перекусить, а потом разгрузим мебель.

– Вот и хорошо, – согласился водитель, и Матока услышал, как двое уходят. Он подождал пару минут, потом осторожно высунул голову. Вокруг – ни души. Он быстро выбрался из кузова и спрятался за небольшой хижиной. Но и это убежище показалось ему ненадежным: оглядываясь по сторонам, он перебежал грунтовую дорогу и оказался на пустом поле, заросшем высокой, по пояс, травой. Там он улегся на живот и стал ждать темноты.

С наступлением ночи он опять связался с кораблем и доложил обстановку.

– Оставайся в укрытии еще два дня, – приказал голос, звучащий в его голове. – Ситуация может измениться.

– Каким образом? – спросил Матока.

– Не знаю. Мне только известно, что поступил приказ остановить все операции и ждать дальнейших указаний.

– Когда выйти на связь?

– Через три дня.

Разговор завершился, и Матока осмотрел окрестности. Возвышаясь над всем и заполняя горизонт, вдали стояла Килиманджаро, сияя в лунном свете снежной шапкой. Кроме снега, он сейчас ничего разглядеть не мог, но еще днем заметил, что ее склоны заросли густым лесом. Значит, он сможет прятаться между деревьями, сколько понадобится. Матока предположил, что там могут оказаться какие-нибудь городки или деревни, но на такой огромной горе обойти их не составит труда.

И он отправился в путь, прибавив шагу, чтобы добраться до леса у подножия еще до рассвета, и это ему удалось – даже с запасом в час. Он свернул с дороги – Матока не сомневался, что она пройдет через несколько деревень на склоне, – и теперь неторопливо двигался в направлении вершины, оставаясь в густом лесу.

Поднявшись примерно на тысячу метров, он услышал низкое рычание, обернулся и увидел перед собой льва. Тот был почти лысым: колючие кусты выдрали ему большую часть гривы, а на теле виднелось несколько шрамов. Лев чуть заметно прихрамывал, и хотя Матока ничего не знал об этих животных, но понял, что зверь слишком слаб, чтобы одолеть крупную добычу, а потому охотится на все, что сможет отыскать, включая людей.