Текст книги "Триумф Красной Звезды (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

– Галь, ну может, не поедешь никуда? Одна, на ночь глядя, куда-то к черту на кулички!

– Еще чего! Меня там друзья уже ждут. – И повернувшись ко мне, Брежнева вдруг добавляет – Вон, Витя со мной поедет! Да, ты, Свет не переживай, мы туда ненадолго, а потом я Витю сама домой завезу.

Щелокова умоляюще смотрит на меня, как бы говоря "Соглашайся!"

Ну, раз надо... Мама предупреждена заранее, что я могу заночевать в Усово, так что звонить ей не надо. Даже интересно, куда это Брежнева меня тащит, и что за друзья у нее такие, что сюда их не приглашают...

Прощаемся со всеми, Брежнева подхватывает подаренную мной сумку, в которую она уже успела переложить свои женские мелочи, и мы отбываем...

–

Едем впотьмах и довольно долго... Сначала выскакиваем на неосвещенную пока МКАД, потом двигаемся по ней на восток, проезжая мимо Медведково, Измайлово и Новогиреево. Наконец, сворачиваем на Салтыковку и через несколько минут паркуемся у большого деревянного терема, выстроенного в древнерусском стиле. В таких "теремах", раскиданных по всему Подмосковью, располагаются рестораны, рассчитанные на интуристов, а вернее на их любовь к русской экзотике и кухне. В пору моей молодости эти заведения уже изрядно обветшали, и интерес к ним у богатой публики пропал. Но сейчас они еще в самом зените своей славы. Поездка туда из города подразумевает, как минимум, услуги такси, а как максимум – наличие собственного автотранспорта с водителем. Конкретно этот ресторан называется "Русь". Нам на встречу выбегает официант в красной расшитой рубашке и радушно приглашает нас проследовать вовнутрь. Брежнева машет рукой охраннику из 9-ки остаться у машины и мы направляемся к служебному входу. Пройдя через длинный плохо освещенный коридор, попадаем, в огромный, светлый зал ресторана, полный народа. Я щурюсь, попав после темноты на свет, и с интересом оглядываюсь по сторонам...

Опачки... Да это же настоящий "ночник"! Еще одна параллельная реальность 70-х... Зал ресторана под завязку забит "элитной публикой", по которой давно плачет ОБХСС и Прокуратура. А ведь казалось бы – МВД только недавно, в начале января, проводил серьезную зачистку злачных мест в Москве. Это случилось сразу после Арагви, и всякой шушеры милиция тогда задержала столько, что все следственные изоляторы были переполнены. Так, нет же, всего через три месяца они уже опять все повылезали, как ядовитые мухоморы после дождя! Просто теперь вся эта гоп компания благоразумно переместилась из центра города в ближайшее Подмосковье, подальше от властей и карающих органов.

А публика здесь и впрямь колоритная. ...На каждом втором фирменный кожаный или замшевый пиджак и джинсы, да и на остальных дорогие импортные шмотки. А уж золота на всех понавешано... Людей одетых со вкусом, по-европейски, единицы, и молодежи в зале совсем немного – ей точно не по карману такое дорогое развлечение. Слышал, что стоимость входного билета на такие ночные сборища доходила до двухсот рублей и выше. Компанию солидным папикам составляют молодые девицы облегченного поведения – этих сразу можно узнать по боевой раскраске и чересчур ярким тряпкам. Впрочем, нет... Встречается в зале и вполне приличная публика – даже мелькают знакомые лица известных артистов, а за одним из столов я вижу группу сотрудников Останкино... Эх, а Лапин-то не знает, где его люди отрываются по ночам, вот бы устроил им головомойку...!

"Тетя Галя" меж тем гордо вышагивает через огромный зал в сторону сцены. Ее узнают, ее подобострастно приветствуют, она лишь добродушно улыбается в ответ и изредка кивает головой знакомым. Брежнева явно кого-то высматривает в зале, и вскоре этот "кто-то" сам бросается ей навстречу.

– Галочка...!

– Боренька, мальчик мой...!

"Мальчик" картинно припадает к ее руке. Красивый жгучий брюнет с серо-зелеными глазами. Неужели это..

– Знакомьтесь, мальчики! Это Виктор, его теперь и представлять не нужно, он у нас мировая знаменитость, а это Борис Буряце, он у нас поет в театре Ромэн, но думаю, скоро мы его переведем в Большой театр...

Я в полном ах..е, жму протянутую мне руку, пальцы которой буквально унизаны кольцами и перстнями. Так вот ты какой – "бриллиантовый Боря"...! Теперь понятно, на кого намекала Щелокова, и на кого точит топор Чурбанов. И я сегодня, похоже, здорово лопухнулся с застольной песней. Но сказать по правде, этот парень производит вполне приятное впечатление. Фальши в нем не чувствуется, и к Брежневой он, как не странно, относится с большой симпатией. Но яркостью своей одежды и количеством золотых украшений он точно переплюнул всех остальных в зале. Бордовый с золотым рисунком пиджак из настоящей парчи, черная шелковая рубаха, расстегнутая на груди, в вырезе виднеется толстая витая цепь, чуть ли не с мизинец толщиной. Цыганский прЫнц во всей своей красе! Да уж... Ты можешь уехать из табора, но табор из тебя никогда. Но руки у Бори ухожены, волосы красиво уложены – этот молодой мужчина явно привык к красивой жизни и знает в ней толк.

– Ох, ну что же мы стоим?! Пошли скорее за стол, я и сам только недавно приехал...

Он ведет нас к отдельно стоящему столу, с лучшим видом на ресторанную сцену. На белоснежной скатерти уже расставлены закуски, и сервировка этого праздничного стола поражает даже меня, объехавшего в прошлой жизни полмира. Но так то в 90-х и нулевых, а сейчас у нас 70-е. Икра, устрицы (!), крабы, и даже большой омар! Вот я все понимаю, но омара-то где он в 70-е Москве достал?!! Перевожу офигевший взгляд с омара на огромную вазу с экзотическими фруктами. Да уж... на дворе у нас средина апреля, а в этой вазе чего только нет. И ананасы с бананами здесь лежат. Только не "кормовые", как в магазине, а небольшие, дорогих десертных сортов. Все это великолепие явно привезено в Москву самолетом из какой-то далекой тропической страны. Ну, и связи у этого бриллиантового мальчика... А другой интересный вопрос – во сколько же ему обошлась вся эта экзотика?!

Борис доволен произведенным на нас впечатлением, и тем, что смог угодить своей высокопоставленной любовнице. Нет, честно – он действительно по-настоящему сумел поразить нас этим столом! Заметив в руках Брежневой мой подарок – сумку от Диор из кожи крокодила, этот чертов эстет одобрительно цокает языком

– Чудесная вещица! И тебе очень идет, Галочка.

Брежнева краснеет, как девчонка от его комплимента и доверчиво сообщает ему

– Витенька сегодня подарил! Из Лондона для меня привез.

Мне достается снисходительный взгляд, а Брежневой вручается Борин подарок. ...Ну, что еще может подарить бриллиантовый мальчик своей даме сердца?! Конечно же, бриллианты! В шикарном футляре, который и сам по себе тянет на отдельный подарок, лежит гарнитур, стоимость которого я даже затрудняюсь определить. Пусть это не экспонат для Алмазного фонда, но очень близко к этому. Брежнева теряет дар речи. Я впрочем, тоже. Шум вокруг нас стихает, все тянут шеи в надежде рассмотреть подарок Бориса. А тот небрежным жестом, уже по-хозяйски расстегивает цепочку с кулоном на шее Галины Леонидовны и заменяет ее на колье из бриллиантов. За соседними столами восхищенно ахают. Я бы тоже ахнул, но мне категорически не нравится то, как напоказ Борис выставляет их отношения. И дело даже не в разнице в семнадцать лет, нет... Просто, на мой взгляд, эта не очень молодая и не очень счастливая женщина, заслуживает более уважительного отношения к себе. И вообще-то она замужем, если кто здесь забыл, и не за самым последним человеком в нашей стране. Впрочем, сейчас, в данный конкретный момент, эта женщина просто светится от счастья. И это хоть немного примиряет меня с неприятной ситуацией... Вслед за колье следует букет бордовых роз просто циклопического размера!

– Галочка, желаю тебе всегда выглядеть так же прекрасно, как эти розы! – подумав немного, Боря скромно добавляет – Нам всем на радость!

Тут уже мне стоило большого труда не хрюкнуть от смеха. Очень оригинальный тост! Ага... особенно последняя его часть. Вот в этом весь Боря Буряце. Жиголо, привыкший жить на широкую ногу и ни в чем не знающий меры. Но видно Брежневой не хватало рядом именно такого человека, сумевшего сделать ее жизнь яркой и нескучной.

Наш стол накрыт на четыре персоны, и я все гадаю, кто же нам составит компанию? Спустя какое время в дверях подсобного помещения появляется запыхавшийся мужчина с букетом в руках и быстрым шагом направляется к нам. Во и второй друг нарисовался...

– Галочка, прости, дорогая! Возникли накладки, срочно нужно было позвонить одному человечку!

– Мишенька, не переживай, я все понимаю! – и уже поворачиваясь ко мне, добавляет – Витенька, знакомься, Михаил Звездинский – король нашей подпольной эстрады!

Ага... Царь, просто царь...! Мы расшаркиваемся, и с интересом смотрим друг друга. Я, конечно, слышал про ее дружбу с этим знаменитым персонажем 70-х, но размаха его подпольной деятельности, до конца себе все же не представлял. В этом зале уже собралось сейчас человек триста, не меньше, и каждый, как минимум, заплатил за входной билет. Это сколько же он бабла поднял только на одном "ночнике"?! А ведь ночников он проводит не по одному в месяц... Какие-то баснословные доходы для советского человека, и никаких тебе налогов!

В отличие от Буряце Звездинский одет с большим вкусом. Каждая вещь на нем – от оправы очков до модных ботинок – тщательно подобрана друг к другу и стоит немалых денег. Встретил бы его где-нибудь за границей, в жизни бы не сказал, что он из СССР. Еще один любитель красивой жизни, ходящий по лезвию ножа. Да... Личная жизнь Галины Леонидовны открылась мне сегодня с весьма неожиданной стороны... И весьма опасной. Такие стремные друзья рано или поздно обязательно втянут ее в какую-нибудь неприятную авантюру в надежде, что она их потом вытащит из неприятностей.

Раньше я почему-то думал, что Звездинский сам все организует, сам и на сцене поет. А вот нет. Судя по всему, петь сегодня будут другие, а "царь" если только в конце что-то исполнит специально для юбилярши. На сцену поднимаются несколько человек, среди которых я узнаю ...Кузмина и Барыкина. Молодые, кудлатые, тоже одетые в кожу и джинсу – просто униформа какая-то... Поют несколько своих песен, ничем особо не выдающихся. Народ пока ужинает, и никто плясать не рвется, но певцам хлопают.

– Как тебе? – интересуется моим мнением Звездинский

– Да, никак... Потенциал у ребят есть, играют хорошо, песни пока убогие.

– Хочешь сказать, до тебя им далеко?

– Пока да. Тексты песен совсем неинтересные.

– Ну, твои тексты, действительно поинтереснее и поразнообразнее.

– У меня даже про Бориса есть песня. Только боюсь, она ему не очень понравится.

– Что, правда есть?! Ну-ка напой...!

Я, невозмутимо пожав плечами, сходу запеваю дюновский припев

– Наш Борька бабник, и ...Мишка бабник

Серега бабник – бабник, хоть куда,

А кто не бабник, а кто не бабник?!

Да тот, кто женщины и не видел никогда.

Брежнева расплескивает шампанское, сотрясаясь в приступе гомерического хохота. Звездинский тоже улыбается. А вот Борису такой поворот явно не нравится. Но он мужественно терпит чужой смех, а потом ловко уводит разговор в сторону

– Вообще-то, Галочка у нас обожает белогвардейские песни и романсы. У Миши есть чудесный "Поручик Голицын", слышал, наверное? Или "Очарована, околдована", "Сгорая, плачут свечи"...!

– Так вроде "Поручик Голицын" это чужая песня из 60-х, ее еще когда Аркаша Северный спел? – Я убедительно изображаю самое искреннее удивление – А "Балладу о свечах" и "Очарована околдована" на стихи Заболоцкого в 60-х наш ленинградец Александр Лобановский написал, это у нас в Ленинграде все знают.

Что, съел? В отличие от Звездинского я историю позаимствованных песен очень тщательно отслеживаю, и много чего о них знаю. Например, что в 90-е на всю страну прогремел суд, который признал за Лобановским авторство пяти песен, присвоенных Звездинским-Дейнекиным. Миша мило улыбается, но глаза у него злые, как бы не покусал меня...

– Так у меня все эти песни звучат в авторской обработке...

Ага..., считай, что выкрутился. Ну, да я и сам грешен, можно сказать живу этим, только цели у меня благороднее, и присваиваю я чужие песни крайне осторожно – то, что уже написано, не трогаю. И проколов пока не было.

На сцену возвращаются музыканты, опять начинают играть, теперь уже чужое импортное. Неплохо... Народ пускается в пляс. Я еще немного слушаю будущих звезд, без интереса смотрю на дрыгающуюся публику. Скучно. Я бы лучше поспать поехал. Но Брежнева не торопится уходить, любезничает с Бориской. В зале становится душновато и очень накурено. А пойду-ка я проветрюсь... Иду в туалет, потом выхожу на открытый балкон второго этажа. Ухожу в самый его конец, куда не падает свет из окон, в надежде, что меня здесь не увидят и не начнут приставать с пьяными разговорами. Стою, смотрю на небо, с которого накрапывает дождик. Что я здесь делаю...?

Невольно становлюсь свидетелем чужого разговора – на балконе появляются два пузатых дядьки, вышедшие покурить на свежий воздух. А заодно, видимо, и посплетничать подальше от чужих ушей. Меня они в темноте не видят, и потому разговаривают свободно. Мелькает фамилия Буряце, и я прислушиваюсь

– Наш-то Борюсик опять за старое взялся...!

– Так не от хорошей жизни. Боря работал с грузинами, а теперь, когда там многих посадили, включая самого Гилашвили, этот канал для него перекрыт. А новые серьезные клиенты – это большой риск. Поэтому он снова закрутил с Брежневой, чтобы она в случае чего прикрыла его ухоженную задницу.

– Разве они не случайно с Галей в Доме Кино встретились?

– Не смеши, а...?! Когда это у Бори что "случайно" было? Подстроил он их встречу, сам мне хвалился. Тебе, кстати партия женских шуб не нужна? Боря предлагает, они уже у него дома, на Чехова. И иконы какие-то есть. Икон, правда, я еще не видел, а вот шубы неплохие. Сам бы толкнул, но завтра в санаторий улетаю...

Мужики, побросав окурки вниз и еще немного посплетничав, возвращаются в зал. А я тихо закипаю. Нет ну, что за тварь, а?! Влюбленной женщиной прикрываться. Мало она для него сделала? И шикарную квартиру на Чехова, и в Большой собирается пропихнуть и наверняка солистом... Нет, все мало ему! Надо еще и втянуть бедную бабу в крупные неприятности. Андропов, конечно, еще тем гадом был, но Буряце посадил за дело. Только кто же теперь спасет Брежневу из цепких Бориных ручонок? С Чурбановым что ли поговорить...

Возвращаюсь в зал, застаю оживление за нашим столом. На моем стуле сидит какой-то чернявый мужик весь в татуировках. Позади него стоят двое в кожаных куртках. Брежнева уже прилично пьяная смеется каким-то шуткам татуированного, нюхает розы.

– Вы не ошиблись адресом? – я киваю на свой стул

– А в чем проблема, пацан? – чернявый вскакивает, подходит ко мне вплотную. От него несет табаком и перегаром. Рядом встают дружки

– Вова, это же Селезнев Витя – Брежнева, покачиваясь, машет в мою сторону – Отстань от него

– Звя-язда! – Вова дурашливо разводит руками и поворачивается к своим дружка – Знаете, почему певцы так раскачиваются на сцене?

Те качают головой.

– Труднее попасть из волыны.

Громкий хохот Буряце и Звездинского. На нас оборачивается ползала. Мое терпение, сильно подорванное отчислением из сборной, статусом невыездного, заканчивается. Резко, без замаха бью с правой в челюсть чернявого. Слышу хруст и крик боли. Татуированный складывается со стоном и падает в ноги Брежневой. Раздаются женский визг, мужчины вскакивают из-за столов. Правый подручный "Вовы" бьет боковым в голову, но я легко подсаживаюсь под удар и вкладываю короткий в печень. Два ноль. Последний дружок татуированного вытаскивает нож-раскладуху и с матом начинает выписывать передо мной восьмерки. Дурак! Я легко подлавливаю его на движении, блокирую предплечьем руку и вхожу в клинч. Удар лбом в нос и с левой по уху от всей души. Три ноль.

В зале ресторана стоит полная тишина. Музыканты перестали играть, все пялятся на меня . Я поправляю пиджак, смахиваю с рукава несуществующую пылинку.

– Концерт, товарищи, окончен – легкий поклон в сторону Брежневой – Спасибо за внимание и до новых встреч.

Я разворачиваюсь на пятках и спокойно выхожу из зала.

– Витя, подожди!

За мной бежит "тетя Галя".

– Извини, что так получилось – Брежнева хватает меня за локоть – Это Володя Бешеный, меня Боря с ним познакомил. У них какие-то общие дела

– Галина Леонидовна – я мягко освобождаюсь от захвата – Такие знакомства до добра не доведут.

– Витя, это мои друзья, я им нужна – отвечает мне эта, по сути, глубоко несчастная и уже не молодая женщина.

– Это не друзья, а прилипалы!

Брежнева, пытаясь опять схватиться за меня, делает шаг, оступается и почти падает. Еле успеваю поддержать ее за локоть. Она уже изрядно успела накачаться. Нет, в таком состоянии оставлять ее нельзя никак. Подхватываю правой рукой за талию, и с трудом, но веду ее к черному входу. Народ, молча, расступается. Кто-то ехидно улыбается, глядя на пьяную Брежневу, кто-то презрительно отводит взгляд, кривясь. Су-у-ки зажравшиеся...! А ведь еще недавно вы все с ней заискивающе здоровались и поздравляли с юбилеем. На улице льет дождь, как из ведра. Охранник увидев нас в дверях черного хода, выскакивает из машины, на ходу открывая зонт. Пытается забрать повиснувшую на моем плече женщину. Зло отталкиваю руки – очнулся телохранитель!

– Я сам! Сходи лучше забери ее сумку и плащ.

Осторожно усаживаю Брежневу на заднее сиденье Волги. Стоит ее голове коснуться подголовника, как она тут же вырубается и засыпает.

– Доставьте Галину Леонидовну в Усово.

Охранник кивает, не говоря мне ни слова. Судя по его спокойной физиономии, такое происходит с ней не в первый раз, они уже давно привыкли к ее пьяным гулянкам.

– Тебя отвезти домой?

– Обойдусь. Сам доеду.

Волга разворачивается и уезжает. В лицо бьет дождь, природа плачет. Но долго мокнуть мне не приходится. Перед рестораном стоит целая вереница частников – ждут богатых клиентов с "ночника". Я выбираю первую же машину в очереди – белую "копейку" – и командую ехать на улицу 1812 года. Пора домой.

Глава 9

Утром, окончательно определившись с планом битвы за честь и достоинство Галины Леонидовны, звоню Чурбанову и прошу его о срочной встрече. Рандеву мне назначают ровно на десять. Дивлюсь про себя такой оперативности, а главное – месту. Но кто я такой, чтобы спорить с министром? И даже двумя – Щелоков там тоже будет присутствовать. Ну, и чудненько... вот сразу все разом и порешаем. Звоню «мамонту», назначаю выезд через двадцать минут, и быстро начинаю собираться.

Плюхаюсь на пассажирское сиденье мерса, жму протянутую мне руку, и только тут замечаю, что друг мой не просто невесел, он ...здорово подавлен. Видно что-то у него произошло с нашей последней встречи. Вчера из студии он уезжал веселым, весь в предвкушении встречи с Зоей, и вроде ничто не предвещало беды... Невеста наша все еще в санатории, но через несколько дней уже возвращается в Москву. Так что там случилось-то?

– Лех, колись, что произошло...? – Мамонт упрямо поджимает губы и отворачивается, рассматривая наш двор – Колись говорю! Иначе никуда не поедем, а меня уже Чурбанов со Щелоковым ждут.

Мой друг опускает голову и тихо выдает

– ...Мы с Зоей расстались...

Ох, ты ж...! Вот это поворот... Сочувственно сжимаю Лехино плечо

– Давай рассказывай...

История Лехи – стара как мир. Жених приезжает навестить свою невесту, а она не одна. Нет, не подумайте – никаких постельных сцен, как в скабрезном анекдоте. Просто "мамонт" стал невольным свидетелем нежного прощания своей невесты с сослуживцем в холле санатория. Слишком нежного. Откуда он знает, что тот сослуживец? Так мужик был в форме пилота гражданской авиации. Надо отдать должное – Леха проявил чудеса выдержки и дал сослуживцу спокойно покинуть сцену. Ну, а потом отправился выяснять отношения со своей неверной невестой.

Зоя страшно растерялась, но отрицать очевидное было глупо. И "старший брат" узнал много нового. Судя по всему, любовь она крутила сразу с двумя. Служебный роман вовсе не был Зое помехой для "серьезных" отношений с парнем. И когда девушка залетела, выбора у нее особого не было. Сослуживец давно и безнадежно женат, имеет своих детей, а вот наивный простак Леха холост. Отцом для будущего ребенка был естественно назначен мой добрый, доверчивый друг. И неизвестно, чем бы вся эта лавстори закончилось, если бы вчера Лехин соперник не изъявил желания навестить любовницу в санатории. Зоя плакала, просила у "мамонта" прощения и своей вины даже не отрицала. Хорошо хоть еще хватило ума рассказать бедному парню, какой он замечательный и добрый. И на том спасибо, Зоинька! Но меня добили слова самого "мамонта":

– Конечно, ...кто он и кто я.

– Лех, ты дурак, что ли?! Да куча девчонок за счастье бы посчитала за тебя замуж выйти!

– Угу... где они – эти девчонки?

Понятно. Как много девушек хороших...а тянет что-то на плохих. Теперь мы будем долго и тщательно заниматься самоуничижением и выносом мозга себе любимому. Нет, нельзя позволить парню погрузиться в пучину страданий по женщине, которая его и мизинца не стоит. А то еще вдруг додумается сдуру помириться с ней, и потом всю оставшуюся жизнь будет изводить себя ревностью. Не, стюардессы нам в жены точно не нужны. Будем искать верную и домашнюю. Вон хотя бы Светку нашу взять. Какие пироги вчера в студию притащила, просто полный улет! Говорит, что сама пекла. Так, срочно закидываем наживку...

– Лех, ты просто по сторонам давно не смотрел. А я вот видел, какими на тебя глазами наша Света смотрит!

– Какими?

Ага... а мужской интерес-то есть, только пока слабенький...! Но я рыбак бывалый, на слабые поклевки не введусь, пусть Леха сначала поглубже червячка заглотит. А поэтому резко меняем тему, оставив некую недосказанность. Пусть для начала "мамонт" помучается простым любопытством

– Слушай, а я вчера ночью опять на бандитов нарвался...

– Бля...ь! Ни на минуту тебя оставить нельзя! Как маленький. Рассказывай, давай!

Ну, вот. Как только включил режим моей няньки и про собственные беды сразу же забыл! Да и не беды это вовсе. Только поймет это Леха не сразу. Я-то с высоты своих прожитых лет четко вижу – судьба сама отвела его от такого "счастья", но кто ж послушает пятнадцатилетнего подростка? Поэтому бодро докладываю "мамонту" про события вчерашней ночи. О скандальном романе Брежневой естественно молчу. Хоть их и видело с Борей пол Москвы, но лично я ее имя трепать не собираюсь – без меня желающие найдутся. Поэтому говорю Лехе кратко – друзья, мол...

– Да, на осинах таких друзей вешать надо!

Ох, как же ты прав, мой друг! Вот именно сейчас мы этим важным вопросом и займемся...

– Поехали, меня уже Чурбанов с Щелоковым ждут. Держим курс на Сандуны!

– Куда?!

–

Сандуновские бани – место в Москве историческое и можно сказать легендарное. Памятник архитектуры в стиле бозар, расположенный в центре Москвы, был когда-то построен актерами Императорского театра – Силой Сандуновым и Елизаветой Урановой – на деньги, вырученные за бриллианты, подаренные по случаю их свадьбы Екатериной Великой. Особую славу приобрели после шикарной реконструкции в конце 19-го века. Но и в 20-м веке Сандуны остаются главным банным храмом страны. Зеркальные залы, лепнина, мраморные статуи... Я иду по высшему разряду бань, как по настоящему музею – не могу оторвать взгляд от расписных стен. Служитель предупредительно открывает передо мной дверь, и я оказываюсь в отдельном кабинете, где расположились уже распаренные и раскрасневшиеся Щелоков и Чурбанов.

– А вот и Витя – муж Брежневой салютует мне кружкой пенного пива

Жму руки мужчинам, начинаю раздеваться.

– Не сильно мы тебя отвлекли от покорения мира? – Щелоков смеется, наливает себе и Чурбанову еще Туборга из бутылки

Я демонстративно смотрю на часы. Сегодня у нас вторник, десять утра. В обед у меня запланировано интервью для "Московского Комсомольца". Пару часов можно спокойно попариться и поплавать в сандуновском бассейне...

– Успеваю вроде... – я беру с банкетки белую простынь, заматываюсь в нее, как в тогу – Спасибо что позвали. А то вчерашний вечер...

Тяжело вздыхаю.

– И что там вчерашний вечер...? – Чурбанов хмурится, а министр МВД отставляет пиво в сторону

Ага, Брежнева небось еще спит после загула, а охранник ничего не видел.

– Скандал вышел. Подрался я.

– Ну-ка... давай подробности – муж Брежневой ломает воблу, раздает каждому из нас по куску

– Мутный ресторан, подозрительные люди – я пожимаю плечами – В конце вечера к столику подошли какие-то криминальные авторитеты, в наколках. Знакомые друга Галины Леонидовны – Бориса Буряце

Министры переглянулись.

– Ну, слово за слово, полезли на меня, начали ножами махать. Лехи нет, охрана на улице, что делать? Вырубил одного, дал в челюсть другому... Отправил Галину Леонидовну домой, потом сам уехал.

– И это все? – Чурбанов нервно стучит пальцами по столу

Я замялся.

– Давай уже, конспиратор, сознавайся – Щелоков достал бутылку Буратино, подвинул мне. Эх... Я бы сейчас тоже пивка чуток глотнул и в парную. Так ведь не отстанут. Ну и с "бриллиантовым Борей" надо срочно решать вопрос – спасать Брежневу.

– Когда вышел на балкон, услышал разговор двух незнакомых мужчин. Дескать, у Бориса на квартире на Чехова партия древних икон и шуб. Ищет покупателей. А еще он раньше занимался поставкой бриллиантов в Грузию. Николай Анисимович, Юрий Михайловича – я прикладываю руку к груди – Мне кажется, что тете Гале не стоит дружить с такими мутными людьми

– Это само собой – задумчиво кивает Щелоков

– Допрыгался Борька – Чурбанов бьет воблой по столу – Поможешь, Николай, по старой памяти?

Щелоков молча вытирает руки об полотенце, подвигает к себе телефон:

– Дайте мне генерала Еркина. Олег Александрович? Здравствуй. Да я. Да, хорошо вчера посидели, твой подарок Гале понравился. Благодарит. Я вот по какому поводу звоню. Пошли, пожалуйста, следственную бригаду домой к Борису Буряце. Кто такой? Певец из театра Ромэн. Посмотрите по учетной картотеке – квартира на улице Чехова. Зачем? Оперативная информация поступила о крупной партии спекулятивного товара. Санкция прокурора? Я сам позвоню заму Руденко. Пусть ребята по дороге заедут, заберут. Все. По итогам обыска – доложись. Да, пока еще в Сандунах. Все, отбой.

Щелоков вешает трубку, смотрит на Чурбанова, затем снова подносит ее к уху. Звонит в прокуратуру. А я сижу размышляю о бренности нашей жизни. Вот был Боря. Весь в бриллиантах, поклонницах. А вот Бори уже нет, едет в телогрейке на лесоповал в Коми АССР. Судя по тому, что Чурбанов перед тем, как стать замом Щелокова работал в системе ГУИН – цыган с зоны не вернется. А если Брежнева поднимет скандал – Юрий Михайлович просто разведет руками. "Я-то тут при чем? Я уже в МВД не работаю. А твоим друзьям, Галя, надо меньше спекуляциями заниматься. Особенно раритетными вещами". Ему-то хорошо, да и Брежневой полезно в себя прийти, а вот мне каково стукачом работать?

– Ну что? Теперь в парную – Чурбанов потирает руками – Ух, Витька, ну мы тебя сейчас напарим. В четыре министерские руки. Да, Николай?

А вот и расплата пришла. Я тоскливо смотрю на дверь. И не сбежишь...С другой стороны, может распаренные министры помогут мне с Кёльном?

–

К интервью с журналистами МК, назначенному на 3 часа дня, я успеваю тютелька в тютельку. После Сандунов мы с Лехой сразу же помчались в ЦКБ забирать оттуда деда. Забрали, отвезли его домой, передали из рук в руки счастливой маме. Потом я по-быстрому вручил нашему патриарху все подарки из Англии, прибывшие позавчера в контейнере и рванул на работу. Теперь вот вожу делегацию по своей студии, показываю им наши достижения и трудовые будни...

Приехали они к нам целой толпой – аж четыре человека. Один из них, правда, всего лишь фотокорреспондент. Зато остальные... Во-первых, нас почтил своим вниманием сам главный редактор – Лев Гущин. Ну, это и понятно – после моего общения с Чаковским, главредам остальных изданий тоже стало интересно, что я за фрукт. Второй гость – Юрий Филинов, журналист, основавший музыкальную рубрику в этой молодежной газете – знаменитую "Звуковую дорожку". Возглавлял делегацию один из заместителей Пастухова из ЦК ВЛКСМ. Человек с прозвучавшей на всю страну фамилией – Деточкин. Последний приехал рассказать мне о подготовке Бессмертного полка на 9-е мая и договориться об участии группы.

В ходе экскурсии по студии фотокорреспондент постоянно порывается что-нибудь сфотографировать, Гущин его мягко останавливают. Ну, да... здесь я согласен – не стоит коллег так дразнить, одна наша аппаратура вызовет шок у любого советского музыканта, а еще собственное ателье и целая стена с фотографиями знаменитостей. Филинов предлагает разместить в газете наше фото с Ленноном или фрагмент выступления на сцене в Уэмбли, где я в образе Майкла Джексона. Нет, скромнее нужно быть товарищи. Лучшее – враг хорошего. Мою скромность все одобряют, и мы сходимся на том, что сейчас нужно сделать обычный групповой снимок. А вот завтра на субботнике... Тема субботника вызывает не меньшее оживление, чем стена наших достижений. Особенно у Гущина. Перемещаемся в мой кабинет для продолжения беседы. По дороге Клаймич сообщает гостям, что место для нашего трудового подвига уже утверждено в верхах – сквер перед гостиницей Космос. Главред тут же обещает прислать туда завтра своих сотрудников, этот материал тоже войдет в большую статью.

Ну, а дальше мы больше трех часов беседуем на самые разные темы, и музыка далеко не главное в нашем разговоре. "Московский комсомолец", одна из немногих газет в СССР, которая постоянно публикует материалы, посвящённые полузапретной в эту пору тематике: неформальным молодёжным движениям, рок-музыке, западному кинематографу – они вроде как и есть, но в то же время и нет. Гущина и Филинова больше интересует вопрос о жизни молодежи в капстранах, их политические взгляды, возможность получить там образование. Отвечаю по мере своих сил, но разговор все равно неизбежно возвращается к музыке и к нашим выступлениям за рубежом. Потом переходим к повседневной жизни в Союзе. И некоторые вопросы ставят меня в тупик, если честно. Отвечаю на них и сам вдруг понимаю, насколько жизнь группы в Москве ограничена стенами студии. Если бы не приезд Моники, то мы бы сами ни в театр не выбрались, ни в Суздаль, ни на экскурсию по Кремлю. Весь наш обычный маршрут и распорядок: дом – студия – репетиция – концерт. Со стороны я, наверное, выгляжу каким-то диктатором – эксплуататором, и ведь хрен кому докажешь, что мои сотрудники – трудоголики еще почище их руководителя.