Текст книги "Триумф Красной Звезды (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Эк, ты размахнулся...!

– Так я же не мороженое с пирожными у них прошу! Я всего лишь хочу безопасности для себя и своих людей. Разве это много? Почему Анна Кальви всегда путешествует с вооруженной охраной?

Щелоков задумывается, и я понимаю, что мои слова упали на благодатную почву. Ничего, он мужик разумный – подумает, подумает, да и придет к таким же выводам. В конце концов, наша группа – это сейчас практически станок, печатающий государству валюту. И разве не разумно немного потратиться на защиту такого ценного станка?

– Ладно, я подумаю, чем могу помочь – Щелоков хлопает меня по плечу – А ты подумай вот над чем. Нам тут гостиницу Космос надо открыть. С европейским размахом. Позвони своим западным друзьям-звездам, пригласи приехать. Ну чтобы... как в Нью-Йорке – спели вместе песню, можно даже ту... Здравствуй, мир!.

Я матерюсь про себя. Опять они на меня этот хомут с "Здравствуй, мир!" вешают. Еще Кобзона с Хилем на сцену заставят вывести.

– Григорий Васильевич, особенно просил для Людмилы Сенчиной новую песню написать. Хит.

Мужчины вновь переглядываются, разве что не подмигивают друг другу

– А когда открытие?

– Хотим 1-го мая. День труда, наши строители ударно потрудились, перевыполнили план... Сначала митинг, потом праздничный концерт

– Николай Анисимович – взвыл я – Никак невозможно. Просто не успеем. Полмесяца осталось!

– Комсомольцы не знают слово невозможно! – назидательно произносит Чурбанов – Ты уж постарайся.

Все понятно. Без меня меня женили. Концерт им сделай, мировых звезд пригласи... Допустим программа у Красных Звезд обкатана – тут проблем не будет. Для Сенчиной песню "напишу", а там глядишь и Григорий Васильевич оттает...

Щелоков возвращается к рабочим, а я иду обратно к машине. Меня берется проводить Чурбанов.

– Восемнадцатого апреля день рождения Галины – Юрий Михайлович прихватывает меня за локоток у входной двери – Из-за отца отмечать будем скромно, но если приедешь к нам на дачу – буду рад.

– Конечно, заеду, поздравлю – киваю я – А как Леонид Ильич?

– Плохо – Чурбанов захлопывает дверь, достает сигареты – Еще одна клиническая смерть была, еле завели сердце

Министр МЧС закуривает, пускает струю дыма вверх.

– Обсуждали с Чазовым отключение от систем жизнеобеспечения – Чурбанов тяжело вздыхает – Мозг мертв, надежды нет.

Я тоже вздыхаю. Жалко Ильича. И еще больше жалко Галину. Ее смерть отца просто доконает.

– Кстати, Руденко закрыл по тебе дело – министр еще раз глубоко затягивается – Расследование показало, что инсульт случился естественным образом – ты не при чем.

– Спасибо, конечно, но не стоило это дело вообще заводить.

– Стоило, не стоило... Ты Витя, просто не представляешь, сколько у тебя врагов вокруг...

Нет, очень даже представляю. И чем дальше – тем больше будет.

–

Выхожу из машины и встречаюсь с ошарашенным взглядом знакомого милиционера, курящего на крыльце. У бедного мужика из руки выпадает окурок и он, кивнув мне, бросается вовнутрь с криком «Виктор приехал!». Похоже, меня здесь не ждали, а я вот он – нарисовался! Захожу в здание и вижу своих сотрудников, с тревожными лицами выбегающих в холл. Вскидываю в приветствии здоровую руку и чтобы разрядить мрачную обстановку изображаю лунную походку. Шутка не прокатывает. Вместо того, чтобы весело посмеяться, все с самым серьезным видом бросаются меня ощупывать, и лишь убедившись, что я в полном порядке, начинают потихоньку оттаивать. Только сейчас до меня доходит, что это для нас с Лехой теракт уже далек, как страшный сон, а они всего лишь несколько часов назад узнали, что заложников освободили, и мы уже в Москве. И хотя все уже понемногу улыбаются, осторожно обнимают меня и даже похлопывают по плечу, напряжение еще витает в воздухе. У женщин теперь глаза на мокром месте, а Вера и вовсе, не скрываясь, начинает плакать. Обнимаю ее и тихо шепчу на ухо:

– Ну, перестань, успокойся... все уже закончилось...

Но мои слова производят обратный эффект, ее тонкие плечи начинают сотрясать рыдания. Осторожно передаю ее в руки Татьяны Геннадьевны, попутно замечая на щеке Веры большой припудренный синяк, и окидываю всех расстроенным взглядом. Да, ...не такой встречи я ожидал. Наверное, только у меня такая непробиваемая шкура...

– Та-ак, что-то мне не нравится настроение в студии. Вы хоронить, что ли меня собрались? Вернулся живой, практически здоровый, а сотрудники даже стакана водки не налили! Непорядок! Покормите хоть меня?

Тут уже все окончательно оттаивают и всей толпой тащат меня в столовую. Правильно. Голодный шеф – злой шеф, а мне за весь этот долгий день достались только бутерброды и кофе. Утолив первый голод, я коротко рассказываю народу про теракт, и если судить по моим словам, то все было не так уж и не страшно. А чего людей-то зря пугать? Кому надо, я потом опишу во всех подробностях, а пока озвучиваю так сказать лайт версию. Наш ужин плавно перетекает в производственное совещание, и вскоре мы перемещаемся в репетиционную. Народ уже порядком успокоился, пришло время подвести итоги и поставить перед коллективом новые задачи.

Начинаю короткий спич с хорошей новости. Отца Лады освободили. Народ уж об этом знает, но никогда не поздно поднять сотрудникам настроение. Улыбающуюся солистку обнимают, целуют в щеки. Я тем временем продолжаю. Мы большие молодцы. Задачу, поставленную перед нами руководством страны, мы с честью выполнили. В таких сложных условиях, смогли качнуть чашу весов в пользу Каллагена. Если они не дураки, то и теракт обернут в свою пользу. А все члены нашего дружного коллектива постарались и выложились на гастролях на сто процентов. В результате наш первый англоязычный диск-гигант записан в рекордные сроки, а выступление группы на Уэмбли получилось поистине триумфальным. Наши новые песни заняли высшие строчки английских хит парадов и непрерывно звучат в эфире. Мы получили отличную прессу, причем не только в музыкальных специализированных изданиях, но и во всех центральных британских газетах, включая самые респектабельные. Группа выступила на ТВ в популярном шоу Паркинсона и навела там шороху, а Би-би-си устроило нам прекрасную рекламную акцию, показав в прайм тайм не только наш концерт на Уэмбли, но и советский документальный фильм про пребывание в Союзе Моники. Даже страшно представить, до каких высот поднялась бы еще наша популярность после Бирмингема и участия в Национальной выставке СССР! Но старушка Англия уже и без них легла к нашим ногам, а учитывая, что англичане сейчас – законодатели музыкальной моды, в Европе мы теперь тоже в лидерах. Пора закрепить достигнутый успех.

Особой благодарности удостаиваются Львова и ее подчиненные. Наши сценические костюмы выше всяческих похвал и удостоены высокой чести попасть на страницы "Vogue" – журнала N1 в мире моды, а фотография нашей Татьяны Леонидовны украсит большую статью за авторством Грейс Мирабеллы, наравне с нами и фото ее портновских шедевров. Львова смущенно краснеет, слушая мои дифирамбы. Перевожу дух и окидываю взглядом одухотворенные лица своих сотрудников. Что ж, они все действительно молодцы и заслужили такую похвалу. А по сему...

– Думаю, будет справедливо по итогам гастролей наградить весь коллектив премией. Размер ее мы еще должны согласовать с руководством МВД, но думаю, нас не обидят, учитывая сколько валюты мы заработали для родной страны за эту поездку. Что касается солистов и директора – я делаю короткий поклон в сторону Клаймича – То завтра к 12 часам едем в Кремль. Нас будет награждать руководство страны.

Народ оживляется, перешептывается.

А что...?! Сколько уже можно платить людям премии из своего собственного кармана? Мне, конечно, не жалко, но может уже и МВД пора раскошелиться? По моим прикидкам мы давно отбили все затраты на нашу студию, и даже не по одному разу.

– Теперь поговорим о наших ближайших планах. Во-первых, мы сильно задолжали нашим родным советским поклонникам. Пора закрыть этот долг и закончить, наконец, запись двух наших дисков на Мелодии. Стыдно, товарищи, что наши песни ходят по стране в каких-то жутких левых катушках и кассетах. Пора исправить это безобразие. Во-вторых, прошедшие гастроли показали два наших слабых места – отсутствие нормальной концертной аппаратуры и профессионального танцевального сопровождения. И если с аппаратурой вопрос в принципе решаем, это лишь дело времени и денег, то та английская подтанцовка, что предоставил нам Майкл Гор и та, что есть сейчас у нас, разняться, как день и ночь. – Заметив, что Татьяна Геннадьевна собирается мне что-то возразить, я жестом останавливаю ее – Не надо. Мы все здесь не слепые. А после Англии теперь хорошо понимаем, какого уровня нужны нам танцоры. Поэтому: этим людям надо сказать спасибо за доставленные хлопоты, расплатиться с ними и проститься. А потом заняться поисками нормального хореографа, который сам наберет группу, руководствуясь профессиональными критериями, а не личной симпатией.

Народ одобрительно загудел, и Татьяна Геннадьевна тут же сникла. Вот так. Пусть уже вспомнит, кто в этом доме хозяин. Она мне еще ответит за нервотрепку в Англии, я ей этого тоже не спущу. И про поездку на предстоящие гастроли она может забыть, звездочки теперь вполне справятся сами.

Дальше мы переходим на разные организационные вопросы, обговариваем распорядок дальнейшей работы. Совещание заканчивается. Людям нужно отдохнуть, прийти в себя и набраться сил перед новым трудовым марафоном. Все остальное ждет до понедельника. Вскоре в студии остается только Клаймич, с которым мы и уединяемся в моем кабинете. Прослушки вроде бы не должно быть, но осторожность нам не помешает, и я втыкаю в сеть чудо-гаджет имени генерала Веверса. Клаймич одобрительно следит за моими действиями и окончательно расслабляется. Наливает себе армянского коньяка на два пальца.

– Ну, как дела, герой...?!

– Нормально. Но Кельн нам пока Романов перекрыл. А как вы?

– Да что мне сделается? Мы за тебя все переволновались.

– С Гором успели поговорить?

– Успел. С выпуском диска проблем не будет, осталась какая-то мелочевка, они сами ее доделают. По переговорам с Рицоли будет держать нас в курсе. А наши вещи, которые остались на Эбби Роуд, он обещал переправить контейнером.

– Много там нашего барахла собралось?

– Достаточно. Все сценические костюмы, которые были приготовлены к поездке в Бирмингем, инструменты... А ты ведь еще и распорядился крупные покупки в отель не приносить, так что...

– И, слава богу, что распорядился! Только представьте, как иначе выглядела бы ваша эвакуация из отеля, позора бы не обобрались!

– Это да... Но народ конечно переживает за свои покупки и подарки родственникам.

– Надо всех успокоить. Будем надеяться, что сотрудники Майкла все аккуратно соберут в контейнер и перешлют по-быстрому самолетом. А я попрошу Веверса посодействовать, чтобы таможенники нам нервы не трепали.

– Тогда я обзвоню народ, чтобы каждый составил свой личный список, иначе с таможней у нас могут быть неприятности. И вот что еще... В самолете я отобрал у всех оставшуюся валюту и составил ведомость. Она сейчас вместе с деньгами лежит в сейфе. Ни к чему нам еще и валютные неприятности. И полагаю, нам всем стоит заплатить подоходный налог государству с той премии, что нам выдал Гор. Марков о ней в курсе.

Вот же ...предусмотрительный наш еврей! Все уже продумал. Хотя ...после месяца в Лефортово и на воду дуть начнешь.

– Григорий Давыдович, созвонитесь с Калининым и узнайте, как все правильно сделать, чтобы претензий к нам не было. Валюту всю срочно сдайте. Часть в уплату подоходного налога, часть попробуйте перевести в чеки Внешпосылторга. Упрутся – черт с ними, пусть просто конвертируют по курсу. Много там вообще набралось-то?

– Да, нет. Большую часть народ успел потратить.

– Вот и прекрасно. И нечего жалеть, еще заработаем.

– Виктор, а нас не заставят платить неустойку за сорванный концерт?

– Нет, не думаю. Во-первых, он был некоммерческим, во-вторых, англичане чувствуют себя виноватыми за теракт, а в-третьих, теракт – это чистый форс мажор, предусмотренный контрактом. В любом случае, пусть теперь юристы-международники разбираются, нас это никак не касается. Скажите лучше, вы не в курсе, что у Веры со щекой?

Клаймич смущенно кашляет и отводит взгляд

– Ну, ...это ей от Альдоны попало...

– За что?!!

– Истерить начала, не хотела уезжать. Начала кричать, что все вокруг предатели, бросают тебя в беде, а сами как крысы бегут... Ну, Альдона и влепила ей... Навела так сказать порядок.

Я теряю дар речи... Ничего себе...! А Алька молодец, в тот момент только истерик и не хватало. Чтобы сгладить неловкое молчание, я вспоминаю о разговоре со Щелоковым. Озадачиваю Клаймича переговорами с японской делегацией и организацией концерта в Космосе. Точнее в сквере у центрального входа в гостиницу – там хорошая, просторная локация, а изогнутые стены обеспечат нам отличную акустику. Пока директор тут же на бумаге набрасывает список выступающих, я достаю еще одни свой чудо-гаджет – "Inmarsat 1". Чемоданчик был опечатан перед Англией, но я недрогнувшей рукой вскрываю пломбы, разворачиваю антенну и набираю телефон римской виллы Анны. Трубку берет дворецкий, я представляюсь. Приходится немного подождать, но спустя пару минут раздается взволнованный голос девушки.

– Витторио, ты как?? Я тут чуть с ума не сошла!!

Дальше на меня обрушивается вал итальянской нежной экспрессии. Больше получаса мне приходится успокаивать и утешать Анну и убеждать ее, что я в полном порядке.. Наконец буря стихает и мы, обменявшись телефонными поцелуями, прощаемся.

Пока я успокаивал девушку, Клаймич уже успел прикинуть план концерта. Идея проста: сборный состав, все поют по одной песне, желательно новой, в завершении общее исполнение "Здравствуй мир!". Вот только западных певцов мы в этот раз звать не будем – ограничимся своими из разных республик и пригласим звезд из соцстран – это сейчас намного актуальнее, а главное их всех проще собрать. Достаю из папки свой злополучный список, зарубленный когда-то Щелоковым и цековцами, недрогнувшей рукой вычеркиваю из него Пугачиху. Дрогнувшей Градского. Но обещание Щелокову придется сдержать. Клаймич пробегает мой список глазами, и тут же начинает добавлять в него имена звезд из соцстран. Обещает сам созвониться с Марковым, с которым у них в Англии сложились довольно хорошие отношения. Хоть у нас и карт-бланш на организацию этого концерта, но согласование такого важного мероприятия с ЦК никто пока не отменял. А с меня две новых песни – нам и Сенченой. Еще некоторое время обсуждаем детали, после чего собираемся по домам. Клаймич уезжает первым, а я еще несколько минут стою на крыльце, вглядываясь в вечернее небо... Как будто и не было поездки в Англию, все снова вернулось на круги своя... Со стороны ворот слышу родной голос, от которого на душе становиться тепло

– Молодой челове-ек, вас не подвезти-и...?

Альдона кивает мне из окна белоснежной "Волги". Ничего так девушка прибарахлилась...! Но нужно признать, что эти две блондинки неплохо смотрятся вместе.

– Меня Леха должен ждать

– Ничего, я его предупредила. Залезай уже...

Глава 7

15 апреля 1979 года, воскресенье, утро

Москва, улица 1812 года, квартира Селезневых

Просыпаюсь утром с тихим ощущением счастья... Слышу, как мама хлопочет у плиты, как тихонько на пределе слышимости работает на кухне радио. В эфире воскресное «Доброе утро!». А запахи...! Эти божественные запахи маминой стряпни, разносятся по всей квартире, проникают в каждый ее уголок и искушающе щекочут ноздри... Нет, я-то конечно у нее неблагодарный поросенок, кто бы спорил... Явился вчера к ночи ближе и на голубом глазу начал убеждать маму, что был на работе. Ага... а то по моей довольной морде не понятно, где я шлялся и чем занимался. Но наши мамы всегда хотят верить в лучшее, вот и моя лишь укоризненно покачала головой. А потом и вовсе забыла про все мои грехи, увлекшись разбором своих и дедовых подарков. Женщина... и этим все сказано. Я же, как самый настоящий свинтус, свалил в прихожей кучу своих вещей, предназначенных в стирку, быстренько принял душ и сбежал спать. Даже не поговорил толком с родным человеком, а ведь она ждала меня, ужин приготовила... Нет, пора исправляться.

Но зато, каким фееричным было окончание вчерашнего вечера! Конечно, далеко мы с Алькой не уехали – остановились у ближайшего сквера, потушили огни. Вокруг, никого и темнота. Которая, как известно – друг молодежи.

– Ты зачем Веру ударила? – сразу решаю показать, кто в доме хозяин я – Да еще по лицу!

В отблесках фар встречной машины вижу, что на скулах девушки появились красные полосы.

– Ты же тхэквондо изучала, со спецназом тренировалась – я кладу руку на бедро Альдоны, провожу влево, задирая короткую шелковую юбку. Под ней... ничего! Ни чулок, ни колготок. Лишь прохладная, гладкая кожа.

– Зафиксировала бы ее на болевой и всех делов – я продолжаю двигать ладонь вверх

– Что ты делаешь?! – девушка отталкивает мои руки, но ее бурно вздымающаяся грудь мне говорит о совсем других желаниях.

Я впиваюсь поцелуем в шею Альдоны и крепость сдается. Соскучившаяся по мне Алька – это что-то фантастическое! И заднее сиденье "Волги" оказалось не в пример удобнее, чем в "Жигулях". Короче, обновили машину. Потом немного передохнули и еще раз обновили, чтобы уже наверняка.

Крутясь под душем, я прихожу к мысли, что мою ледышку-латышку вчера словно прорвало. Это уже и не ледышка была, а ненасытная валькирия какая-то! Такой бешеный темперамент в ней проснулся, такая страсть... Вот вспомнил сейчас, что мы с ней вытворяли, и низ живота тут же наполнился приятной тяжестью.

А нашу с Алькой встречу надо повторить, причем в самое ближайшее время. Толком мы так и не поговорили, некогда нам было. Но уже по дороге домой я успел честно рассказать ей, как все было с терактом на самом деле, без всяких прикрас и недомолвок. С трупом официанта, с побоями, с простреленной рукой принца Филиппа, кровью и прочими мерзостями.

– Значит, все же они за нами охотились...

– За нами. Но что-то у них пошло не так, видно они очень торопились. Из лифта вместе со мной в холл выходили две девушки. Наблюдатель мог просто принять их за вас и дать террористам отмашку.

– А все же жаль, что меня там не было...

– Нет, не жаль! Слава богу, что эти идиоты так промахнулись. Я бы не смог стерпеть, если бы эти твари начали вас бить, и чем бы все закончилось, неизвестно. Вернее известно – там бы меня и пристрелили. Перед автоматами мы все беззащитны...

Машина уже стоит у нашего подъезда, и мы, молча, смотрим в глаза друг другу

– Я же могла потерять тебя...

– Могла. Но я вернулся. Потому что кто-то очень меня ждал...

Прощаться не хочется, но приходится. В окнах нашей квартиры горит свет, мама ждет меня... Я понимаю, что наш разговор с Алькой еще далеко не окончен, и отвлекаю ее нежным прощальным поцелуем.

...Мои воспоминания обрывает мамин стук в дверь ванной.

– Витя! Хватит плескаться, завтрак остывает!

– Иду

Мама смотрит с умилением, как я уминаю любимые сырники, интересуется, чем нас кормили в Англии по утрам. Мычу с набитым ртом: долой поридж! Наелся его на всю оставшуюся жизнь. Хочу нормальной человеческой еды! Шашлыка хочу! С румяной корочкой. На косточке. Под такое слюноотделение, сырники проскакивают на раз.

Насытившись, довольно откидываюсь на спинку стула, умильным взглядом обвожу нашу кухню – как же хорошо дома! На подоконнике замечаю стопку прочитанных газет и тянусь за ними. Наверное, дед проводил недавно очередную политинформацию для мамы. И пока она идет собираться и одеваться на награждение в Кремль, я от нечего делать, просматриваю центральную прессу, собравшуюся за время моего отсутствия. А человеку, посвященному в высокую политическую кухню, там есть, что почитать – даже краткие заметки на первой полосе говорят мне о многом.

Я просто потрясен, какую бурную деятельность развил Романов! Чуть ли не каждый день в Кремле и министерствах происходят какие-то важные совещания и коллегии. Генсек не жалеет ни себя родного, ни своих соратников – бросает их на самые сложные участки, нагружая дополнительной работой.

На следующий день после нашего отлета в Кремле проходит расширенное совещание по подготовке страны к предстоящей Олимпиаде. В "Правде" оно довольно подробно освещается. По итогам прокурорских проверок сняты сразу несколько крупных чиновников, причем не только в сфере строительства. И формулировки, с которыми они уволены очень жесткие – Романов особо не миндальничает. Произносит на этом совещании очень жесткую, но правильную фразу, обращенную к чиновникам, которую "Правда" цитирует дословно: "Не хотите хорошо работать – уходите". Ну и пара уголовных дел, возбужденных по результатам проверок – на одном из объектов вскрыто крупное хищение строительных материалов, кто-то решил нагреть на Олимпиаде руки. То-то Щелоков у нас занялся личной проверкой олимпийских объектов...! Ну и правильно. У Николая Анисимовича не забалуешь, ворам и саботажникам впору уже начинать писать признания.

Особенно интересно читать "Московскую правду". Гришин – это тот человек из романовской команды, который больше других занят сейчас Олимпиадой, и возложено на него столько, что его в пору пожалеть. Что ж, со своих у Романова и спрос больше, он ведь и себя не щадит. Так и проверяются люди. Ко дню рождения Ленина, кстати, в Москве намечается провести грандиозный субботник силами трудовых коллективов столицы, и многие из них будут трудиться на строящихся олимпийских объектах. Надо бы мне и своих сотрудников вывести на мероприятие, некоторым полезно будет потрудиться на свежем воздухе, а то с утра до вечера сидят в студии. Да и фанатов во главе с Лаэртом нужно занять чем-то полезным, нечего штанами лавочки протирать во дворе.

А еще оказывается Гришин подписал договор с итальянской фирмой на открытие в Москве сети пиццерий. Итальянцы обязались не только обучить персонал и поставить оборудование для этих заведений, но и построить на одном из московских заводов линию по выпуску пицц в виде полуфабрикатов для быстрого домашнего приготовления. Засунул в духовку и готово! А вот это отличная новость. Лучше уж пусть пиццерии у нас процветают, чем бигмачные.

В Известиях вижу две большие, редакционные статьи. Первая – о подготовке саммита глав стран участников СЭВ. На повестке дня обсуждение возможности снятия таможенных барьеров и создания единого экономического пространства для соцстран. Ух, ты...! И здесь у нас подвижки... Да, пока предстоит только "обсудить возможность", но главное – лед тронулся, и есть обоюдный интерес к этой теме. Соцлагерь нужно сплачивать не только оружием и угрозой со стороны НАТО, лучшие скрепы для добрососедских отношений – взаимовыгодные экономические интересы. И наш проект "Здравствуй мир!" с участием артистов из соцстран будет здесь как нельзя кстати. Культурные связи тоже нужно укреплять. Вторая статья – о будущем Пленуме ЦК, посвященном научно-техническому прогрессу. Журналист признает отставание СССР в некоторых областях, перечисляет проекты, которые могут стать локомотивом НТП. Этот материал я себе даже аккуратно вырезаю. Тут есть о чем подумать и что "вкинуть" Романову. Раз "лед тронулся", то "парадом командовать" буду я.

Да уж... Перемены в верхах впечатляют. Я со своей музыкой отвлекся, а там оказывается, такие дела творятся... Тихо хихикаю про себя – знали бы сподвижники Романова заранее на что подписываются, может и примкнули бы у другому лагерю. Глядишь, и жилось бы им спокойнее. А с другой стороны, разве желание навести в стране порядок – это не естественное желание всякого нормального и порядочного человека? Особенно теперь, когда можно проявить личную инициативу и не бояться, что из Политбюро последует грубый окрик? С чувством глубокого удовлетворения узнаю из газет, что решением Политбюро в стране наконец-то введен возрастной ценз для ответственных должностей. Правда пока это семьдесят лет, но и за то спасибо! Постановление войдет в силу с января следующего года, но это тоже понятно – старикам нужно сначала подобрать достойную замену. Про "Советы Мудрецов" пока тишина, видимо не хотят будоражить общественность. Льготы номенклатуры – это главный раздражитель для народа. Но подозреваю, создание "Советов" идет уже полным ходом, пилюлю престарелой элите нужно подсластить, иначе старцы на пенсии начнут плести свои интриги. Их я уже почувствовал на своей шкуре – вопрос с Сусловым и Ко придется как-то решать.

Еще интересная новость: для сельских жителей законодательно снято ограничение на размер частных домов, расширение приусадебных участков и главное – на поголовье мелкого и крупного скота в личном хозяйстве. Ну, наконец-то! Обещанное начали претворять в жизнь. Люди на селе хоть развернутся. А в крупных городах начато выделение садоводческих участков для работников крупных промышленных предприятий. И это правильно. Начинать нужно именно с рабочих, к тому же у крупных заводов есть свой транспорт и какая-никакая техника...

Мое интересное занятие прерывает мама. Это тот редкий случай, когда я с сожалением откладываю газеты в сторону. Мне тоже уже пора одеваться. Через десять минут за нами заедет Леха, и мы отправимся в Кремль на вручение наград...

–

...Мамонт появляется на пороге нашей квартиры минута в минуту – в костюме и галстуке. Мама ахает

– Лешенька, какой же ты красавец...!

"Красавец" смущенно поправляет галстук, который явно душит его. Но протокол есть протокол, терпи Леха!

По пустой Москве долетаем до Кремля минут за пятнадцать. Въезжаем в "Боровичи", предъявляя свой пропуск, паркуемся на отведенной для служебных машин стоянке. Наш отполированный, чистенький Мерс несколько странновато смотрится в компании персональных Волг, но мне по фигу. Могу я хоть изредка воспользоваться своим новым служебным положением?

Сегодняшнее награждение значительно отличается от награждения годичной давности и происходит оно в Екатерининском зале. Присутствующих побольше, да и новый Генсек у нас пободрее выглядит, но само мероприятие начинается, как и прежде – ровно в полдень. Я с усмешкой вспоминаю, как стоял здесь перед Брежневым в школьной форме с пионерским галстуком и разыгрывал из себя мелкого клоуна, читая заздравные стихи в его честь. Неужели это было всего лишь в мае 78-го, и прошло с тех пор меньше года?! Самому даже не верится... Кажется, эта мысль приходит в голову и маме, иначе с чего бы ей смотреть на меня с таким умилением. Да, мам, твой сын вырос, и мало похож теперь на прошлогоднего подростка. О нем теперь напоминают лишь старые фотографии, сделанные в далеком мае 78-го, на которых я в компании Брежнева и его окружения. А я ведь и со Щелоковым в тот день познакомился, не только с брежневским окружением... Как время-то летит...

Мы расцеловываемся с разодетыми "звездочками", жмем руки Клаймичу. Все при параде, выглядят на 101 процент. Меня охватывает гордость за группу. Мы в центре внимания, вокруг кружат фото и теле корреспонденты. Звездочки мило улыбаются, позируют.

Само награждение происходит в штатном режиме, официальный протокол не меняется годами. Сначала Романов произносит короткую речь "о лучших сынах и дочерях Родины", потом по одному вызывают награждаемых – шахтеров, доярок, академиков... Нам с Лехой за задержание банды грузинских воров вручают по медали "За отличную службу по охране общественного порядка". Хоть она у меня она уже вторая, но я довольно улыбаюсь. А "мамонт" так просто на седьмом небе от счастья. Сюрпризом становится Орден Октябрьской Революции, который прикалывает мне на грудь Романов. За особые заслуги в деле углубления всесторонних дружественных связей между народами Советского Союза и других государств. Генеральный подмигивает. Ну, ясно. За Каллагена. А заодно за Италию. Что ж... Неплохо. Итого с итальянским орденом – уже 4 награды. "У меня наград не счесть: Весь обвешанный, как елка, На спине – и то их шесть!". Интересно, а в этой реальности Филатов напишет своего Федота Стрельца?

После нас вызывают "звездочек" и Клаймича. Им достаются ордена "Знак почета". За творческие достижения в области советской культуры. На лицах моих сотрудников отражается неподдельное волнение, особенно волнуется Григорий Давыдович. Ну, это и понятно: за последние два месяца мужик умудрился и в Лефортово под валютной статьей посидеть, и в Англию слетать, и в Кремле награду получить. Голова, наверное, кругом идет от таких лихих поворотов судьбы. Один я уже ко всему привычный и спокоен как удав.

После награждения как обычно фотография на память и небольшой фуршет. Мне нравится, как неформально Романов общается с людьми, переходя от одного к другому. И для каждого у него находится пара теплых слов. Ну, а нашей группе товарищей он уделяет особое внимание – расспрашивает девчонок о том, как им работается со мной, хвалит нас за успешное выступление в Англии, благодарит маму за такого отличного сына. Мама краснеет от удовольствия. А потом вежливо прощается со всеми награжденными и, сославшись на срочные дела, покидает мероприятие. Ага... не забыв прихватить с собой и меня. Понятно. Сейчас опять начнет пытать меня про сны....

–

Пытка не длится долго. Я коротко рассказываю свой "новый сон" о диверсии в диспетчерской атомной станции. Дескать, я в теле шпиона вывожу реактор на закритические параметры работы. Происходит серия взрывов, паники персонала... Нет, я не знаю кто я и где. Нет, это точно ядерная станция – что я по телевизору не видел, как выглядит пульт управления? Пожалуй, это мой самый непростой для Романова сон. Дат нет, адреса нет, простое ужесточение режима ничего не даст. Надо решать проблему комплексно. Собирать академиков, может даже кого-то из тех, с кем только что были в Екатерининском зале.

– Ладно, считай, что ты переложил с больной головы на здоровую – задумчиво произносит Романов – Озадачу КГБ и Минсредмаш.

Генеральный тяжело вздыхает.

– Давай следующий сон о чем-нибудь хорошем, а?

Я пожимаю плечами.

– От меня это не зависит, но постараюсь.

А вот что от меня точно НЕ зависит – так это отношения с Верой. Они все быстрее катятся под откос.

– Витя – мама все знает – сразу после того, как я вышел от Романова, "зая" подловила меня у входа в Екатерининский зал. Который сейчас и вовсе носит имя Свердлова.

– Что значит знает??

– Ну а том... что мы – Вера мнется, не зная как сказать – Что мы... в отношениях. Интимных, понимаешь?

Я то понимаю. А вот она похоже совсем не понимает, какая мина подведена под группу и студию