Текст книги "Хранитель вечности (СИ)"

Автор книги: Алексей Вишневский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 13. Вперед в прошлое

Альбер сначала расстроился но, проанализировав ситуацию, пришел к выводу, что все могло оказаться намного хуже. Его могли отправить в тюрьму или, чего хуже, в планетарную тюрьму.

Планетарные тюрьмы были особым классом исправительных учреждений в галактике. Так назывались планеты, куда свозили всех отъявленных преступников со всей галактики и оставляли один на один друг с другом, чтобы они могли выяснять отношения и доказывать друг другу свое право на выживание. На таких планетах не было никаких надзирательных органов, никакого управления, одна только преступная анархия, которая со временем складывалась в особого вида иерархию, что существовала за счет одной только грубой силы. Ни один правитель планетарной тюрьмы не задерживался на своем посту надолго, их просто убивали один за другим. Не потому что так было необходимо и они того заслуживали, а потому что в преступном мире складывался определенной преступный порядок вещей, в котором убийство было частью системы.

В итоге вся жизнь на планете сводилась к нескольким простым правилам: убей или будешь убит, стань сильнее или будешь убит, заслужи уважение или будешь убит, делай, что хочешь и все равно будешь убит. Статистика, собранная за несколько тысячелетий, говорила о том, что смерть по естественным причинам на планете-тюрьме доставалась 0.3% населения. Оставшиеся 7% умирали от болезней, 10% от голода и подавляющие 82.7% от обращенных на них насилия и жестокости.

До Альбера доходили слухи, что планета Геллора тоже была когда-то планетарной тюрьмой. Миллионы лет на ней шли беспрерывные междоусобные войны между преступниками со всех уголков галактики. Все это время они ассимилировали друг с другом и эволюционировали, пока, наконец, не появился новый эндемичный вид, существо, аналогов которому не было во всей галактике, коренной геллорец – крупный, сильный, выносливый, устойчивый к жаре, морозу и ядам. Они не оставляли шансов прибывавшим на планету преступникам и перебивали их, как клопов. Поэтому, в конечном счете, галактическое содружество приняло решение о том, чтобы прекратить поставки преступников на эту планету и объявить ее независимой. Чем же занялись геллорцы после этого? Продолжили делать то, что у них получалось лучше всего на свете – убивать друг друга. Бесконечная война на планете продолжилась с той лишь разницей, что ее вели местные жители.

Может показаться, что планетарные тюрьмы были худшим местом для заключения в галактике. Но это не так. Были места и похуже. Так называемые, абстрактные тюрьмы. О них не было известно ничего конкретного, одни только сплетни и домыслы, но так как они росли на почве просочившейся наружу действительности, доля правды в них была. Говорили, что одна минута, проведенная там, равнялась 10 годам в объективной реальности. Что стражниками там были абстракты – особые существа, что проникали в сознание, изучали глубинные страхи заключенных и после применяли свои знания, чтобы раз за разом доводить их до безумия. Сбежать или выбраться из такой тюрьмы раньше срока было невозможно. Покончить с собой тоже. Чаще всего заключенные просто сходили с ума. Поговаривали даже, что абстрактами были сами заключенные, которые утратили свое «я» в нескончаемой череде ужасов и пыток, и перешли на другую сторону существования.

В общем, страшных мест в галактике хватало. Альберу же предстояло провести 100 лет в тишине и спокойствии, наблюдая за звездой и выполняя свои рабочие обязанности. Поэтому он достаточно быстро свыкся с этой мыслью и вернул себе способность улыбаться.

И вот он со всеми своими пожитками совершил прыжок через пространство к новой звезде. Адара, в отличие от Акрукс, была бело-голубым гигантом и имела собственного звездного спутника – звезду поменьше, что вращалась вокруг нее, словно Луна вокруг Земли.

Очередная исследовательская планета, куда прибыл Альбер, мало чем отличалась от предыдущей. Это был такой же серый мир из камня и железа с одной единственной жилой постройкой на своей поверхности – лучшее место во всей Вселенной, чтобы постичь все тонкости одиночества.

Появились и некоторые нововведения. После случившегося с Акрукс галактическое сообщество многократно усилило охрану исследовательских планет, стоявших на страже у будущих сверхновых. Небольшой исследовательский модуль был окружен целым арсеналом из разнообразного вооружения. Неизвестно, сколько было потрачено средств на модернизацию огромного количества планет. Но ясно было одно – бюджетные деньги были потрачены на воздух. Мера была чрезмерной и не соответствовала реальной угрозе. Ведь шанс того, что искусственную планету снова кто-то попытается украсть был неизмеримо мал и приближался к области нереального. Альбер чувствовал в этом сильное человеческое влияние. Ведь именно люди чаще всего руководствовались своими эмоциями и позволяли страху управлять собой, в результате чего часто принимали нерациональные решения.

Наученный опытом, Альбер ввел код-доступа вручную и деактивировал нацелившиеся на него орудия. Он припарковал свой небольшой корабль, на этот раз запрограммированный на полный отказ от подчинения человеку, и зашел в свой новый дом. Внутри все было очень похоже на прежнее место работы. Тот же стол, та же кушетка, та же кухня, та же планировка, то же небольшое замкнутое пространство, повернутое единственным окном в сторону звезды. Альбер как будто никуда и не улетал, а все то, что с ним случилось ранее, было просто сном. Он быстро обустроился на новом месте, выпил кружечку «Взрыва» и устроился на кушетке. Впереди его ждали сто галактических лет или около семидесяти тысяч дней. Что ж, как гласила древняя земная пословица – путь в десять тысяч километров начинался с первого шага. Пройдет несколько недель и месяцев, он непременно втянется, и время пойдет быстрее. Так он надеялся.

Прошло полгода, и мало что изменилось. Время текло так медленно, что, казалось, его течение можно было ощутить физически. Все это время Альбер тщательно выполнял свои рабочие обязанности и ни на шаг не отходил от рабочей инструкции. Он только и делал, что наблюдал за параметрами звезды на мониторах, самой звездой и не позволял себе ничего лишнего. Даже в свободное время занимался наблюдениями. Таким нехитрым образом, он словно наказывал себя самого за совершенное преступление. Не проходило и дня, чтобы он не терзал себя, сожалея о своей глупости.

Как он мог поверить в выдумки этого Фонокса? Как мог позволить одурачить себя? Как мог преступить через все свои принципы ради существа, которого совсем не знал? Все это человеческая жалость и эмпатия. Он думал, что совершит хороший поступок, позволив цивилизации отправиться на заслуженный покой. На деле же опростоволосился и выставил себя на посмешище. Вот тебе и герой. И тот геллорец Рубса с планеты УранО-14 по его вине оказался в тюрьме... От всех этих мыслей ему стало так стыдно и скверно на душе, что выход на поверхность без скафандра показался ему очень даже хорошей идеей.

Вдруг на глаза ему попалась коллекция квартонов, к которой он не притрагивался все это время, и тот первый квартон, просмотр которого он так и не окончил. Он вкрадчиво смотрел на него, изучая переливы фотонов в структурированных молекулах стекла, и, наконец, решился посмотреть, чем все закончилось. Квартон был вставлен в проигрыватель, голографический экран развернут в воздухе напротив кушетки, «Взрыв» заварен, и Альбер продолжил просмотр с того момента, на котором остановился.

На Фонокса он теперь смотрел новыми глазами и ничего, кроме внутреннего раздражения, он у него не вызывал. Все его движения, жесты, слова и выражения – все казалось Альберу фальшивым и мерзким. Особенно тягостно было смотреть на самодовольного Фонокса, который вышел победителем из поединка с Рубсой и казался невероятно счастливым.

Фонокс вынырнул из своего звездолета обновленным и переродившимся. Его кожа блестела верно сильнее всего в его жизни. Он излучал радость и обильно выделял слизь. Про себя Альбер решил, что будет стараться держать дистанцию. Хотя скафандр его было уже не спасти.

Фландреец, который однажды уничтожит родную планету со всеми его обитателями, одухотворенно поплясывал на своих щупальцах и подготавливал корабль к отлету, пока поверженный геллорец лежал на холодной земле без сознания.

Альбер наклонился над Рубсой и попытался приподнять его. Ничего не получилось. С огромным трудом ему удалось оторвать от земли одну его руку. Тело его как будто было приколочено к земле гвоздями. Казалось, тот был делан из чугуна и весил полтонны.

– Ладно, я помогу, – послышался голос Фонокса. Он направил одно щупальце на ближайшего автопогрузчика и одним жестом отдал ему приказ. Тот подлетел к Рубсе, бережно подхватил его своими захватами и перенес на кресло пилота прямиком в звездолет Альбера.

– Вы только посмотрите, какой благородный. Тьфу!

– Ну, бывай человек. Ещё увидимся, – с этими словами Фонокс собирался закрыть за собой дверь корабля.

– Постой! Ты мне должен еще объяснить, что здесь случилось.

– Все ответы ты найдешь в своем прошлом. А у меня еще много важных дел. Не прощаюсь, – Фонокс захлопнул за собой дверь и практически сразу же стартовал.

– Что значит в прошлом? Разве мы встречались раньше? – не понял его Альбер, однако времени для раздумий не было.

Альбер не мог сдерживать свои эмоции, глядя на Фонокса:

– Если бы я знал, что так все обернется, то задержал бы тебя еще тогда и отдал полиции. Или лучше самому геллорцу. Он бы точно поступил с тобой по всей справедливости. В отличие от сердобольных людей, такие понятия, как жалость и сострадание, не мешали ему думать, – теперь Альбер смотрел на геллорца в своих воспоминаниях с восхищением.

Рубса находился в отключке и видел далекие воспоминания. Если бы только мир знал, какие сны видели суровые геллорцы, то наверняка отнеслись бы к ним с большей благосклонностью.

Сквозь тьму маленький Рубса пробирался по руинам с остальными детьми, чтобы посмотреть на рассвет. Взрослые не разрешали им отдаляться от лагеря и приближаться к огненной стороне. Она несла смерть. Но детское любопытство раз за разом оказывалось сильнее. Поэтому, когда взрослые занимались подготовкой к очередному сражению, небольшая группа из четырех погодок отделилась от лагеря и скрылась во тьме. Дети были крайне взволнованы. Еще никогда они не покидали лагеря без разрешения родителей. Они пробирались сквозь обломки, мусор и груды камней практически вслепую. Лишь редкие вспышки от взрывов помогали им ориентироваться.

Огненной стороны все не было видно. Она была скрыта за горизонтом и не торопилась появляться. И вот они вчетвером остановились на месте. Впереди над самым горизонтом появилась белая полоса. Как будто кто-то провел над горизонтом тонким лезвием и прорезал слой непроницаемой тьмы, впустив туда свет. Они продолжили идти вперед, линия света разрасталась, насыщая небо кроваво-красными, а после огненно-рыжими красками. Становилось заметно жарче. Босыми ногами Рубса ощущал жар от земли, на которой стоял. Они продолжали идти, взявшись за руки. Предвкушение от увиденного перемешалось со страхом. Впереди на небе перемешались все оттенки красного и желтого. Дышать становилось все тяжелее. Дальше нельзя было идти, но они продолжали, игнорируя рациональные позывы убежать без оглядки. Огонь манил их своим жаром и светом, как мотыльков.

Кожу начинал обжигать воздух, каждый вдох ранил жаром дыхательные проходы. Глаза, впервые получив так много света, сильно напряглись и набухли в глазницах. Его живые биологические глаза. Он уже давно позабыл, какого было видеть мир с их помощью. Только сны его еще хранили память об этом. В лучах огненного рассвета картина мира становилась такой яркой, всеобъемлющей. Каждый камень, каждую складку на почве, каждую воронку, каждую постройку было отчетливо видно. Четверо геллорских детей впервые по-настоящему увидели мир и теперь не могли от него оторваться. Только полный мольбы и отчаянья крик вывел их из состоянии оцепенения. Это мама Рубсы искала его и друзей. Она просила его возвращаться домой. Рубса не хотел уходить. Дети продолжали двигаться вперед навстречу огнедышащему небу. Но голос мамы повторился снова, ее крик стал ближе. Нужно было уходить, пока мама их не нашла и не наказала.

Рубса отлично знал, как нестабильна была материнская любовь и как легко она могла перетекать в праведный гнев, когда страх потерять ребенка отступал. Он остановился и сказал остальным, что нужно было возвращаться домой. Они обошли выкрикивавшую его имя маму стороной. Дома его ждала горячая еда и мягкое местечко в углу. Он лег туда и незаметно для самого себя уснул. Сквозь сон он почувствовал горячий поцелуй в щеку. Обыскавшаяся его мама вернулась домой с сильным желанием всыпать ему по первое число, но, увидев, как тот сладко спал, только и смогла, что выразить ему свою любовь, самую чистую на свете.

Альбер чертовски устал, он хотел есть, глаза его слипались. Разогрев себе дорожный паек, он не торопясь помешивал его ложкой. Спешить было некуда. По его предположениям Рубса должен был прийти в сознание не раньше, чем через несколько часов. Альбер поел и задремал, а проснулся от легкого тычка в плечо. Ствол винтовки смотрел ему прямо в глаза.

– Так, так, так. Рубса, давай не разочаровывай меня. Убери ствол в сторону.

– Где фландреец? – спросил его Рубса, держа его под прицелом.

– Он улетел, – приходя в себя ото сна, ответил Альбер.

– Куда?

– Я не знаю, – честно ответил Альбер.

– Камхи булдынгор, фартынги малаг’ору, – громко выругался Рубса на родном языке Геллоры, каждое слово в котором само по себе казалось ругательным, и опустил ствол винтовки.

– Вот тааак, молодец, я в тебе и не сомневался. Альбер схватил лежавший на столе парализатор и направил его на Рубсу.

– Ты арестован за попытку убийства. Положи винтовку на землю и сдавайся.

– Красны мои усы! Как стыдно то. Прости меня, Рубса.

Рубса лишь ухмыльнулся.

– Арестован за попытку убийства, говоришь? Человеческие законы не имеют никакого влияния на меня. На Геллоре действуют свои законы, и убийство там преступлением не считается. Поэтому опусти парализатор, пока не случилось что-то нехорошее.

– На Геллоре, возможно, но ты сейчас находишься не на ней, а на УранО-14 и эта планета подчиняется общепринятому в галактике законодательству. Поэтому любой, кто совершит преступление здесь, будет отвечать за это перед галактическим судом.

Что-то сильно тряхнуло звездолет, и они с Рубсой полетели друг на друга. По корпусу с силой бешеного буйвола ударяли оклемавшиеся автопогрузчики. Фонокс, которому они подчинялись улетел, и они вновь обезумили. Сотнями разбросанные по земле, они поднимались в воздух, и настроение у них было скверное. Разгоняясь, они ударяли по звездолету, делая в его корпусе глубокие вмятины.

– В сторону! – крикнул Альбер и рванул в кресло пилота.

– Бенджи, подъем. Запускай реактивные двигатели. Ручное управление. И не вздумай спорить.

– Есть, капитан, – Бенджи запустил все системы звездолета и передал управление Альберу.

Автопогрузчик продолжали колотить по кораблю с бешеной силой. Металл сминался, как пластилин, звездолет бросало из стороны в сторону. Рубса в заднем отсеке тщетно пытался устоять на ногах, из-за чего его одолевала злость, и он произносил какие-то ругательства на своем языке. Ему не нравилось его нынешнее положение. Он предпочел бы оказаться снаружи и прикончить несколько автопогрузчиков, пока те не прикончат его. Бегство никогда не входило в его планы.

В правый двигатель на большой скорости врезался автопогрузчик. От мощного удара сопло искривилось и больше было не способно выполнять свои функции. Бенджи отключил его и перевел всю мощность на оставшийся. Звездолет покатился вперед, набирая скорость. Тем временем, автопогрузчики в полном составе оказались в воздухе. Лишь несколько штук все еще лежало на земле, и то это было ненадолго.

– Да что им всем надо?!»

Они кружили вокруг звездолета, подобно рою пчел, и то и дело пытались его протаранить. Еще немного и звездолет оказался бы бесполезным куском металла. Автопогрузчики не думали отступать, и готовы были пойти на все, лишь бы только звездолет навечно остался на этой планете. Им недоставало лишь слаженности в действиях. То и дело они сталкивались друг с другом налету и отбрасывали друг друга назад. Несколько штук попытались вцепиться в заднюю часть звездолета и притормозить его. Единственный двигатель работал на полную мощность, но едва справлялся с тяжестью груза. Альбер сделал резкий рывок вправо, потом влево и несколько роботов попадали вниз. Похоже, что ему удалось оторваться. Горизонт стал отдаляться, а высота увеличиваться, когда один из неуемных автопогрузчиков бросился прямо в турбину. Он принес себя в жертву во имя общей цели, и лишенный последнего двигателя звездолет спикировал на землю.

От удара Альбер потерял сознание и пришел в себя в полной темноте. Он медленно ощупывал себя на предмет повреждений. Тело его болело с ног до головы, но, похоже, что он отделался лишь ушибами.

– Рубса, ты здесь? – спросил Альбер в пустоту, не ожидая получить ответ.

– Да, – ответил Рубса, и Альбер вздрогнул от неожиданности.

– Где мы? – спросил он.

– Мы в одном из ангаров автопогрузчиков. Не шевелись.

Глава 14. Воспоминания геллорца

Рубса огляделся по сторонам и, наконец, заключил:

– Здесь никого нет. Все остались снаружи.

Альбер полностью пришел в сознание и стал различать какие-то грохотания сверху и в глубине комплекса тоннелей. К ним пробивались автопогрузчики. По нарастающим звуком можно было сказать, что оставаться наедине с Рубсой им оставалось недолго. И тут он вспомнил, как Фонокс сказал о том, что перепрограммировал их. Нужно было добраться до пункта управления, чтобы сбросить их до заводских настроек.

– Наш разговор все еще не окончен. Так что не вздумай выкинуть что-нибудь, – предупредил он Рубсу.

– Испанский стыд, – Альбер закрыл лицо руками. Так неудобно ему было перед геллорцем, когда он знал, что тот был ни в чем не повинен.

– Не переживай. Убегать не в правилах геллорцев, – холодно ответил тот.

– Хорошо. В таком случае, для начала мы разберемся с автопогрузчиками, а потом посмотрим, что с тобой делать.

Альбер посвятил его в свои планы, и они отправились на поиски главного компьютера.

Рубса вывел их в технический тоннель, и дальше Альбер мог ориентироваться самостоятельно. Прежде чем отправиться к главному компьютеру, нужно было выяснить, где он, собственно, находился.

Куда бы он поместил его на месте проектировщика? Альбер вспомнил ту гигантскую шахту, черной пропастью разделившую выходы из тоннелей . Однажды они уже перебрались через нее благодаря Рубсе и его руке, способной отделяться от тела на гибком и прочном тросе. Альбер надеялся, что с ее помощью они смогут опуститься на дно шахты, где, по его мнению, мог находиться терминал управления автопогрузчиками.

Отовсюду доносились звуки ударов металла об металл. Автопогрузчики отчаянно пытались выследить их, но им это не удавалось. Они были слишком большими, чтобы помещаться в тоннелях для персонала. Через 10 минут блужданий по тоннелям, они увидели свет. Шахта была рядом. Они ускорили шаг.

– Ты сможешь спустить нас вниз? – спросил Альбер у Рубсы.

– Моего троса хватит только на 100 метров.

– Тогда придется спускаться в несколько этапов.

Рубса кивнул, но лицо его было задумчивее обычного.

– Рубса, ты ведь не обиделся за то, что я направил на тебя парализатор, правда?

Они подошли к краю шахты. Тьма распласталась прямо под ними. В тоннеле над их головами зазвучали отдаленные стуки. Геллорец стоял на месте и не шевелился.

– Чего же ты ждешь? – бросил ему Альбер, – нужно торопиться, пока они нас не нашли.

Но он ничего не отвечал. Глаза его застыли и смотрели куда-то вдаль. Альбер не понимал, что происходит и, когда он собрался ткнуть Рубсу в плечо, тот прыгнул вперед. Его грузное тело стремительно провалилось в пропасть и скрылось из виду. Альбер смотрел вниз, тщетно пытаясь разглядеть что-то в непроглядной бездне.

Вдруг из темноты вынырнул автопогрузчик. Рубса вцепился в один из его захватов и крепко держался за него.

– Прыгай на меня, – крикнул он.

Альбер посмотрел вниз, и в голове у него закружилось. Температура в скафандре как будто подскочила на несколько градусов и на затылке выступили крупные капли пота. Он тяжело дышал и пятился назад.

Альбер вжался в спинку кушетки и не верил собственным глазам. Неужели он прыгнет?

Альбер сделал несколько быстрых шагов назад по тоннелю, пригнулся к земле, беря низкий старт, и, что есть сил, побежал вперед. Когда до начала пропасти оставалось всего полтора метра, его мозг принял несвоевременное, но важное решение – он был не готов, он поторопился и совершил глупость, нужно было разворачиваться назад и придумывать новый способ опуститься вниз шахты, что-нибудь менее рискованное. Ноги Альбера выскочили вперед, пытаясь его затормозить, но было уже поздно. Инерция вытолкнула его тело из шахты, как если бы тоннель выплюнул застрявшую во рту кость, и Альбер полетел лицом прямо вниз. Тьма сжималась вокруг него. Сжавшись, она больше никогда его не отпустит. Это был конец.

Альбер плотно закрыл глаза, не в силах больше смотреть.

Рука Рубсы схватила его за ногу и потянула вверх. Оказавшись наравне с Рубсой, он благодарно посмотрел ему в глаза не в силах сказать и слова. Медленно они стали спускаться в шахту. Автопогрузчик, на котором они оба висели, лишь немного сопротивлялся, но Рубса быстро его успокоил сильным ударом ноги по нарисованным зубам. Тьма сгущалась, пока россыпь тоннелей не оказалась далеко вверху. Они прибыли на нижний уровень.

Оказавшись на твердой поверхности, Альбер почувствовал жар, поднимавшийся вверх по его ногам. Здесь было по-настоящему жарко. Потом в темноте промелькнула вспышка яркого света, и послышался звук ударяющегося о землю металла. С автопогрузчиком, который привез их туда, было покончено. Это, конечно, хорошо, но как они будут выбираться обратно? Альбер наделся, что у Рубсы был план.

Рубса взял Альбера за руку и повел за собой. Выхода не оставалось. Из них двоих он был лучше всего приспособлен к перемещению во тьме. Альбер не сопротивлялся. Сейчас они должны были действовать сообща. Все разногласия можно было уладить позже. Впереди со скрипом открылась дверь, и они с Рубсой вошли в какое-то помещение, в нем тоже было тепло. Свет сразу же зажегся на потолке. По длинным рядам старинных вычислительных блоков Альбер понял, что они оказались прямо в мозгах у компьютера. Под решеткой, на которой они стояли, проходили длинные медные трубы, уходящие под низ шахты. Трубы отводили тепло и выбрасывали его на поверхность. Вся эта огромная шахта была лишь радиатором системы охлаждения.

В дальнем конце виднелась небольшая дверь. Туда они и отправились. Дверь оказалась закрытой, и Альбер стал обшаривать себя в поисках лазерного резака. Пока он с этим возился, правая рука Рубсы выполнила всю работу и быстро расправилась с замком на двери. Оказавшись внутри помещения, они увидели измерительные приборы и панель управления.

– Посмотрим, что у нас здесь, – Альбер разместился за ней.

Какое-то время он стучал пальцами по сенсорной клавиатуре, одними губами проговаривая про себя строки примитивного кода. Через несколько минут, улыбнувшись, он указал Рубсе на выход. Тот лишь хмуро посмотрел на него, но вопросов задавать не стал. То ли понял, в чем было дело, то ли воздержался от демонстрации своего удивления.

Когда они вернулись на улицу, там в темноте их уже поджидали. Два автопогрузчика прибыли на дно шахты, чтобы вернуть их на поверхность планеты.

– Итак, – начал Альбер. – Ты не сможешь покинуть планету, пока твой звездолет к тебе не вернется. Я сказал автопогрузчик, чтобы они защищали его до тех пор, пока я не отменю команду. И сейчас я хотел бы узнать, почему ты оказался на этой планете и почему обманул.

– Да он же тебе жизнь спас несколько раз. А ты его обвиняешь! – сокрушался про себя Альбер, хотя не так давно он сам готов был поклясться, что Рубсу следовало упечь за решетку и никогда оттуда не выпускать.

Люди выбрались в галактическое пространство и вклинились в местное содружество, но так и не отделались от примитивных суждений и стереотипов, которые так легко создавали их древние пещерные мозги. Они судили всех по слухам, домыслам, собственным предосторожностям, и часто не могли отличить правду от личных заблуждений, раз за разом наступая на одни и те же грабли.

Рубса не стал ничего говорить и переслал на псифон Альбера два фрагмента воспоминаний.

Альбер начал с того, что покороче:

Помещение похожее на дом, слышны детские голоса, много детских голосов и звонкий смех. Рубса проходит внутрь, и топот из детских ног шквалом обдает его. Много маленьких геллорцев подбегают к нему и начинают обнимать, наперебой рассказывая свои истории. Сколько их? Альбер может насчитать, как минимум, двадцать… двадцать пять, всего двадцать девять голов. Все они примерно одного возраста и телосложения. Только глаза у них ярко-синие. А верхушки их голов такие же красные, как и их лица. Никакого металла или других признаков хирургического вмешательства. Дети как дети.

– Рубса, Рубса, наконец-то ты приехал! – с криком подбегает к нему маленькая девочка, расталкивая всех остальных.

– Что ты нам привез? – кричит еще один из самых активных откуда-то сбоку.

– Да подожди ты, – перебивает его девочка, – ты не видишь, что он устал и проголодался? Рубса, пожалуйста, проходи к столу. Мы приготовили твою любимую похлебку.

Рубса в окружении детей подходит к столу и садится поесть. Дети замерли и ожидают его реакцию. Он берет в рот первую ложку и смакует ее. Дети делают глубокий вдох.

– Очень вкусно, вы хорошо постарались, – дает свою оценку детской стряпне Рубса.

Дети выдыхают, и их голоса снова наполняют комнату.

– Так что ты привез нам? – не унимается мальчик.

– Боюсь, что в этот раз только еду, дети, – Рубса обращается к нему и ко всем детям сразу.

Дети расстроены, но не подают виду. Они знают, что Рубса старался.

Воспоминание обрывается.

– Зачем ты мне показываешь это? Хочешь вызвать жалость? – спросил у него Альбер.

– Мне не нужна твоя жалость. Ты спросил почему. Я показал тебе причину – дети. Я несу за них ответственность и делаю все, чтобы их прокормить. Посмотри другое воспоминание.

– Ладно.

Корабль Рубсы заходит на посадку в Бинзе на Фландрее. Сама по себе планета напоминает одни сплошные заросли дикого плюща. Они повсюду, куда ни посмотри. Заросли настолько большие, что их можно было увидеть еще с орбиты. Точно в центре планеты на ее южном полюсе располагается гигантский ствол, мощный, как столп творения, высотой в 30 километров и несколько сотен километров в диаметре – его трудно не заметить. При этом большая часть его остается под землей. Это древо истока, начало фландрейской цивилизации. От древа во все стороны разрастаются огромные ветви и чернильно-фиолетовые корни, обволакивая планету.

– Подумать только. Всего около 3000 лет назад Фландрея еще была жива и обитаема.

Вопреки всем ожиданиям, Рубсу встретили более чем достойно. Ему оказывают прием не хуже, чем любому другому страннику, залетевшему на Фландрею. Двое фландрейцев похожие друг на друга, как близнецы, приближаются к нему. На них надеты праздничные костюмы. На кончиках их гнущихся во все стороны щупалец красуются золоченые наконечники, а на головы натянуты такие же золоченые обручи, которые, кажется, немного жмут. Головы под обручами их приплюснуты и формой напоминают восьмерку. Увидев Рубсу, они спешат к нему и тот, что повыше, говорит:

– Уважаемый Рубса, мы рады приветствовать вас на Фландрее. Вы будете нашим почетным гостем. Наш господин ожидает вас в своих покоях. Нам поручено доставить вас к нему. Пожалуйста, следуйте за нами.

Втроем они направляются к выходу из космодрома. Рубса оглядывается по сторонам, но быстро утрачивает интерес к происходящему. Жизнь на этой планете течет слишком размеренно и не вызывает у него никаких эмоций. Повсюду в одинаковых одеждах ходят фландрейцы. Интересным кажется лишь то, что нигде не видно детей. Все фландрейцы, которые попадаются ему на глаза – это взрослые особи.

– Насколько нам известно, уважаемый Рубса, вы впервые на нашей планете, – обращается к нему фландреец то ли с вопросом, то ли с утверждением.

– Верно.

– Да, Рубса никогда не отличался многословием.

– В таком случае мы попросим вас быть пассажиром на нашем скромном транспорте.

– Хорошо, – с некоторым сожалением отвечает Рубса. Он не отказался бы от возможности управлять новым видом транспорта самостоятельно и изучить его.

Из отверстия в земле на поверхность вылезает до безобразия огромная гусеница или кто-то очень на нее похожий.

– Это Флупи, наш сегодняшний проводник, – объясняет фландреец пониже ростом. В памяти Рубсы только и остались различия в его провожатых, что по росту.

Фландрейцы взбираются на Флупи, показывая своим примером Рубсе, как это делается. И Рубса взгромождается на Флупи вслед за ними. Оказывается, сделать это очень просто. По наростам на ее теле можно взбираться, как по стене на скалодроме.

Флупи слегка недостает прыти, и передвигается она с ленивой неспешностью. Однако ее главное преимущество еще не успело себя проявить. Благодаря своему гибкому телу, способному передвигаться в любой плоскости, она легко преодолевает огромные ветви, преграждающие дорогу. Рубса оглядывается по сторонам и сканирует местность своими бионическими глазами. Он использует только видимый спектр, так что через его глаза Альбер видит мир практически так же, как если бы он сам находился там.

К слову, большая часть биологических форм жизни в галактике видит именно в таком спектре, и их «взгляд» на мир отличается только количеством цветов и деталей. Некоторым доступен инфракрасный спектр, крошечному проценту рентгеновский, гамма и космические лучи не может видеть никто. Обитающим на поверхности планет существам нет никакого практического смысла развивать в себе способность видеть то, что излучает далекий космос, как и смотреть сквозь предметы. Поэтому несмотря на все нюансы и многочисленные различия в устройстве зрительных органов, зрение по Вселенной развивается чаще всего по одному и тому же пути.

Воспоминание продолжается. Самого понятия «дорога» на Фландрее не существует. Там есть лишь условные расстояния от точки А до точки Б, и то, как ты будешь двигаться по этому маршруту зависит лишь от настроения Флупи и ее сородичей. Если они капризничают, пройти километр пути можно и за три часа.