Текст книги "Твой ход, аниран (СИ)"

Автор книги: Алексей Селютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Часть 7. Глава 20.

Северные земли Астризии, конечно, заметно отличались от земель южных. Да даже от земель центральных или восточных. В Валензоне можно ходить в футболке и шортах до глубокой осени. Грубо говоря. В Обертоне глубокой осенью необходимо носить свитер и спортивные штаны. Здесь же, на севере, в середине тёплой весны ветер пробирал до костей.

Хотя, наверное, пробирал он по той причине, что я стоял на вершине одной из прибрежных скал, смотрел с высоты на руины разрушенного города и видел даже без помощи подзорной трубы, как вдали скрываются парусные суда под стягами острова Темиспар…

…С момента моего триумфа прошла почти декада. И не было ни дня, чтобы я забыл похвалить самого себя за грамотное поведение во время поединка.

После того, как аниран Гудмур упал, после того, как я позвал за собой преданных воинов Астризии, исход сражения был предрешён. Ряды противника смешались. Несмотря на раздававшиеся грозные приказы, мало кто им следовал. Монолит перестал существовать задолго до момента, когда я первым ворвался и по-настоящему принялся сеять смерть.

Но хоть я действительно действовал безжалостно, голову не терял. Во всех смыслах этого слова. Ярость не бушевала, гнев не пробивался. Я полностью контролировал себя и действовал как опытный воин, а не как истеричка.

Ну а спустя мгновения подошла армия Астризии. И уже тогда начался самый настоящий ад. Самое настоящее избиение. Никакой боевой опыт не помог воинам башей. Никакие ранние пугалки коммандеров Астризии, которые утверждали, что мы имеем дело с умелым врагом, не помогли врагу спасти положение. Разгром был тотальным.

Конечно, кое-кто сопротивлялся. И даже определённые проблемы кое-кто успел создать. Но на общую ситуацию единичные случаи не повлияли совершенно никак. Армию башей продавили ровно по центру, а потом дочищали на флангах.

Ну а конница, которой мы ранее отводили роль спасителя армии Астризии, если случится что, вырвалась из леса практически в самом начале сражения, совершила охват с левого фланга и налетела со спины. Наверное, именно поэтому добраться до лагеря удалось немногим. А вскочить на спасительного коня и мчать сломя голову в сторону далёкого моста через реку Нордур – единицам.

Правда, завершения битвы я так и не увидел, потому что дебют для Трифина прошёл не совсем удачно. Парень смог справиться с собственным страхом и сражался рядом со мной. Сражался, как лев. И даже, кажется, троих успел зарубить. Но его нашёл шальной арбалетный болт и вывел из игры.

Трифину повезло, несомненно. Ведь ударь болт чуть ниже правой грудины, или чуть левее и выше – Астризия бы лишилась одного из потенциальных наследников. А так он отделался лишь переломом ключицы.

Слава Триединому, я стоял рядом. И успел заметить, как Трифин упал. Вместе с Сималионом и Ибериком мы вытащили его из жуткой мясорубки и уже на месте осмотрели. И именно тогда я отказался от использования иглы, ибо не обнаружил болта, видимо после удара отскочившего от металлической пластины, но нащупал перебитую кость. Выдохнул с облегчением и помог оттащить корчащегося от боли бывшего принца в наш лагерь.

Но это всего лишь неприятные мелочи. Они никак не повлияли на общую обстановку. Армию башей мы рассеяли, и брали в плен каждого, кто опускался на колени, моля о пощаде. А тех, кому умолять не позволяла гордыня, безжалостно добивали.

В итоге, когда к вечеру были подсчитаны потери, удовлетворённо потирали руки не только коммандеры, но и я.

Из чуть более трёх тысяч наёмников, которых отправили баши, треть лежала в наскоро вырытой яме. Все тела мы, не брезгуя, обобрали до нитки и укладывали спать вечным сном в исподнем.

Немногим более полутора тысяч сдались в плен. Задолго до битвы я прикидывал, что делать с пленными, если мы победим. И решил, что их руками мы восстановим Халтберн. Мы превратим их в бесправных рабов. В тех, кого на остров они годами свозили со всего света.

Ну и неизвестное – но точно небольшое – количество спаслось. В основном те, кто оставался с обозом и спрятался в ближайшем лесу, или те, кто успел вырвать из чужих рук спасительные вожжи.

Именно по этой причине праздновать победу мне показалось преждевременно. Хоть солдаты Астризии размахивали руками, кричали, славили Триединого и, естественно, меня, расслабляться я не позволил. Я отыскал Яннаха и потребовал отправляться в погоню.

Но всё же пришлось задержаться, прежде чем мы собрали всех, кто имел силы держаться в седле.

Убитыми мы потеряли порядка трёх сотен солдат. В основном из тех, кто ринулся в бой первыми. Раненых тоже было немало. Им всем требовался уход и определённый комфорт.

Поэтому в погоню мы смогли выдвинуться лишь на следующий рассвет. И, соответственно, потеряли время, ведь коварный враг успел сжечь деревянный мост через реку. Мы добрались до руин Северного Форпоста, когда от моста остались лишь угли. И сразу приступили к постройке не только понтона, но и нескольких плотов, чтобы переправить самых умелых конников.

Но теперь мы играли в гонку со временем. И, как выяснилось в последствии, проиграли.

Когда мы с сотней Вилибальда примчали к остаткам города Халтберн, той самой Северной Твердыни, враг уже удирал. Пятки у кораблей не сверкали, конечно. Но на полных парусах они уходили в сторону горизонта, оставив нам на память несколько неприятных подарков.

Видимо, весть о поражении распространилась достаточно быстро. И те, кто оставался с причалившими кораблями, резонно предположили, что не хватит экипажей, чтобы корабли вернулись домой в полном составе. И мореходы поступили достаточно грамотно – они затопили часть кораблей в заливе. Едва я примчал к нависавшим над городом скалам, едва нашёл удобное место, сразу заметил не только удирающие паруса, но и торчавшие из воды мачты. Некоторые причалы были разрублены в щепки. Один полузатопленный корабль лежал на боку у самого берега, видимо, чтобы усложнить нам логистику. А ещё несколько затопили в заливе, чтобы в гавань никто не смог зайти или выйти.

Это было весьма неожиданно и неприятно. Хотелось бы, конечно, корабли захватить целёхонькими. Ведь даже мне было понятно, что многие корабли лишились экипажей.

Но кто-то толковый проявил предусмотрительность и добавил нам проблем. Ведь расчищать завалы, восстанавливать дома и возрождать Халтберн я несомненно планировал.

Впрочем, на данный момент о такой ерунде даже думать было кощунственно. Сначала предстояло осознать случившееся. Насладиться радостью победы, дать отдых уставшим солдатам и, конечно же, сделать самое важное дело – во все концы мира, а не только Астризии, разослать добрую весть. Пусть каждый узнает, что армия наглых рабовладельцев была на голову разбита. Пусть каждый запомнит, что будет с теми, кто осмелится вторгнуться на земли Астризии. И пусть каждый увидит на новой картине, у кого теперь в руках огнём пылает энергетический меч.

Да, этот меч, конечно, на многое повлиял. И ещё повлияет. Ни дня не проходило, чтобы я не демонстрировал его не только впечатлительным солдатам, но и самому себе. С ним обращаться было куда удобнее, чем со щитом. Благодаря ему я валил лес, словно спички руками ломал. Благодаря ему мы быстро соорудили плоты и навели понтонный мост. А когда я одновременно выпускал на волю и щит, и меч, мне самому казалось, что отныне я неуязвим. Что отныне никто и никогда не сможет причинить мне вред.

Наверное, так казалось и той хрени, сидевшей у меня внутри. Хоть я воздерживался от употребления наркотических листьев, всё же очередной восхваляющий сон меня настиг. Яркий белый свет вновь пел мне дифирамбы и отдавал должное. Во сне он опять напоминал, как приятно всеобщее обожание.

Но, видимо, я научился самоконтролю. Я не только знал симптомы болезни, но и умело лечил её. Я не позволял себе проявлять эмоции, и даже во время короткого празднования сдержанно всех благодарил. Когда я видел восхищение толпы, когда слышал хвалебные речи, просыпалась брезгливость к тем, кого я когда-то называл рабами – брезгливость к обычным людям. И чем громче кто-либо мною восхищался, тем сильнее мне хотелось воскликнуть: «Падите ниц! Вы недостойны меня!». Мания собственного величия пыталась опутать меня сетью и выпустить на волю того, кого я усиленно старался не выпускать.

А когда я получил вожделенный меч, подобные мысли стучались в мою голову всё чаще и чаще. Они шептали, что я не такой, как все. И не должен этого стесняться. Я должен это демонстрировать каждому. И не принимать в ответ ничего, кроме раболепного поклона.

– Сбежали трУсы, – от невесёлых мыслей меня отвлёк Сималион. Он стоял рядом под порывами северных ветров и смотрел вдаль. – К причалам уже сходили. И даже лодку на воду спустили. Сказали, в гавани затоплены четыре корабля. И один у самого берега, чуть ли не на песке. Днище пробито в нескольких местах. Не знаю, возможно ли восстановить.

– Попытаемся, – уверенно заявил я. Я точно знал, что у Астризии каждое судно на счету. Нельзя не постараться увеличить флотилию столь простым способом. Всё же нам ещё предстояло разобраться с Декеддой. – Баши, похоже, никогда в истории острова не получали столь чувствительного щелчка по носу, – хмыкнул я, отвечая своим мыслям. – Не только значительной части пехоты лишились, но и понесли потери во флоте. И ведь без всякого морского сражения.

– Наверное, это уже бессмысленно.

– Что именно? – не понял я.

– Аниран Гудмур мёртв. И я не думаю, что на острове скрывается ещё один аниран. Самфунн был его отыскал несомненно. Нужно ли нам теперь о самфунне беспокоиться? Или оставим всё как есть?

Вопрос, который поднял Сималион, оказался не праздным. Сам по себе остров не имеет ценности. Имел ценность пришедший оттуда аниран. Но раз теперь он лежит под метровым слоем земли, стоит ли тратить силы на самфунн? Стоит ли грозить морским вторжением?

Но с другой стороны: а как же сотни и тысячи тех, кого в трюмах свозят на остров? Как на счёт детей – того самого «последнего поколения»? Предоставить их самим себе? Оставить на съедение башам, пусть даже те, вроде бы, о детях действительно заботятся? Или всё же стоит наведаться к ним, как я когда-то обещал? Поставить остров на колени, на шею каждого баша накинуть неотвратимую петлю и выбить из-под ног подставку.

Ответ на этот вопрос я пока не мог себе дать. Всё же остров Темиспар больше не приоритет. Приоритет – Декедда. Приоритет – Флазирия. Уверен, теперь у этой «карающей длани», если отыщу, конечно, отобрать божественный дар будет куда проще. С таким-то мечом, ясен хрен.

Но всё же обезопасить тылы, наверное, не помешает. Баши ничего не забудут и ничего не простят. Они захотят посчитаться. Пусть не ради божественного дара, а ради банальной мести. И, уверен, рано или поздно к берегам Астризии подойдёт новая эскадра. Возможно даже, в составе сотни кораблей.

– Оставлять всё как есть нельзя, – уверенно ответил я Сималиону. – Халтберн возродится. Это будет город-крепость. Город с собственным флотом. Даже если отсюда больше нет необходимости плыть за башами, они, несомненно, приплывут за нами. Возможно, не в ближайшие зимы, но несомненно. И мы должны быть готовы.

– Тогда перед командованием надо озвучить планы милиха, – Сималион указал рукой на далёкие руины, куда втягивалась армия Астризии.

Ещё раньше я приказал выдвигаться на север абсолютно всем. И выжившим солдатам, и радостным командирам, и обозникам. И даже простолюдинам, которые, прослышав про результаты сражения, устремились на север. Многие даже не спешили возвращаться в покинутые деревни, желая вместе с армией насладиться чувством великой победы.

Теперь вся эта масса, по моим планам, на какое-то время превратится в городских жителей.

– Хорошо. Идём, найдём Яннаха.

Со мной вновь оставались лишь старые друзья – Сималион, Иберик и Феилин. Трифин оставался прикован к постели. Ему запрещали даже ворочаться на кровати, пока кости не срастутся. А Вилибальд, тоже получивший небольшое повреждение в бою, вернулся к обязанностям конного сотника. И первым ворвался в разрушенный город.

По единственной очищенной, а потому запруженной дороге мы спустились к руинам. Халтберн требовал огромного количества рук и не меньше времени на восстановление. Это было особенно заметно, когда мы проходили вдоль разрушенных каменных домов или сожжённых остовов. Мы увидели разрушенный до основания Храм, разобранную брусчатку на местной площади и наполовину обвалившийся Дворец Правосудия, где ранее обитал наместник.

Всё это предстояло восстановить.

Ну, может быть, кроме храма. Смотря как пойдут дела на неизбежном конклаве.

– Войска не размещать вдоль скальной гряды! – услышал я наставления Яннаха, когда мы подошли к большой компании местных командиров. – Пока не проверим на опасность обрушения, разбить походный лагерь за территорией города. Пусть дровосеки принимаются за дело… Уже выяснили, сможем ли поднять со дна суда?

– Тот, что на берегу, сможем точно, – ответили ему. – Про остальные пока сказать сложно. Смотря как глубоко сели в ил.

– Запряжём в упряжь пленников, если понадобится, – усмехнулся Хегарат. Его настроение шло вверх день ото дня. А взгляд, которым он наградил меня сразу после битвы, был полон восхищения.

– А ты как считаешь, аниран? – первым меня заметил коммандер Кархарадон. – Каковы твои дальнейшие планы?

– Отправлюсь на юг, оставив север защищённым, – без запинки ответил я. – Наша с вами задача на ближайшее лето – на лето и осень, чтобы хотя бы успеть соорудить жилища до безжалостной зимы, – возродить Халтберн. Этот город станет Северной цитаделью Астризии. Но позвольте начать с не менее важного, – я осторожно активировал энергетический меч, чтобы, не дай Бог, никого не задеть, и высоко поднял над головой. – Обер-коммандер Хегарат, опустись на колени перед посланником небес.

Хегарат удивлённо вскинул бровь, как, наверное, проделали и все остальные офицеры в нашем кругу. Но всё же без страха припал на одно колено.

– Сим небесным оружием, – я символично пронёс кончик меча над его плечами. – Посланник небес благословляет тебя на правление. Отныне ты не только наместник великого города, отныне ты – примо. Хоть я не являюсь носителем законной власти в этой стране, как будущий спаситель мира награждаю тебя репутацией примо, которую ты сможешь передать по наследству, и назначаю наместником Халтберна. Правь так, чтобы я мог гордиться тобой.

– Его Величество несомненно подтвердит, – слегка узаконил мой поступок Сималион.

Впрочем, для Хегарата хватило и моих слов. Он слушал меня с улыбкой, а затем поднялся и уважительно поклонился:

– Никогда доверия твоего, посланник небес, я не предам. С почётом я принимаю новую должность и обещаю в кратчайшие сроки сделать Халтберн второй столицей Астризии.

Эта идея давно пришла мне в голову. Я так поступил отчасти потому, что хотел дать Хегарату как можно больше самостоятельности, отчасти потому, что хотел держать их с Яннахом как можно дальше друг от друга.

– Меньшего и не жду, наместник, – кивнул я. – Дальше, вот что нам надо сделать... Нет сомнений, что времени потребуется много, чтобы привести город в порядок. Но пока рабочих рук в достатке и запасы провианта есть, будем работать.

– Есть ли резон держать тут всю армию? – задал вопрос Яннах. – После разгрома, самфунн вряд ли решиться вновь показать зубы. У них сейчас полон рот обломанных зубов.

– Ты прав лишь отчасти, мастер-коммандер. Да, они лишились своего анирана. Да, они лишились значительной части пехоты и понесли потери во флоте. Но они не утратили контроля над островом, и запасы золота у них всё ещё велики. Вопрос времени, когда они оклемаются. Поэтому Северную Твердыню нужно восстановить и укрепить. Мы превратим Халтберн в по-настоящему неприступную крепость. Мы вернёмся к Северному Форпосту и восстановим его, ибо его стратегическая ценность не подлежит сомнению. Но основное внимание, конечно же, мы уделим созданию Северного Флота. На этих землях нам нужен паритет с башами в силе эскадры. А на скалах создадим укрепления, построим маяк и башню, куда установим Всевидящее Око. Никто и никогда больше не подойдёт к Халтберну незамеченным.

– А в будущем… Пусть в далёком, но неизбежном... Аниран планирует морское вторжение на остров Темиспар?

– Несомненно башам воздастся по делам их, – уклончиво ответил я. – Как только мы будем готовы… Как только я буду готов... Мы обязательно поставим жирную точку.

– Отрадно слышать, – Яннах был весьма доволен моими планами, ведь сам ни раз намекал, что флот Астризии категорически недостаточен. Необходимо увеличить поголовье судов, чтобы хотя бы вдоль собственных берегов ходить под парусами, не опасаясь неожиданного нападения. – Тогда, раз нам нужны все рабочие руки, солдатам придётся сменить меч на топор или пилу.

– В качестве нового наместника, я отправлю в столицу письмо с просьбой к Его Величеству срочно отправить на север умелых столяров и каменщиков, – сказал Хегарат. – А так же, думаю, желающую переселиться чернь. Здесь места хватит всем. Даже тем, кому в других городах совершенно не рады.

– Идею одобряю, – согласился Яннах. – Ещё нужны мастера корабельного дела и каторжники для особо тяжких работ. Пленных пока хватит. Но из-за тяжести предстоящих работ они будут выбывать достаточно быстро. А небрежно использовать солдат я не намерен.

Все командиры дружно закивали, соглашаясь с мастер-коммандером. Дети своей эпохи, что тут сказать…

– А ты, аниран, останешься с нами? Или отправишься обратно? Уверен, Его Величество ждёт тебя с нетерпением. Сейчас, наверное, весь Обертон стоит на ушах после получения невероятных новостей.

Домой я не торопился. Я прекрасно понимал, что необходим здесь. Своим наличием, своей полезностью. Было бы неплохо, конечно, вскочить на коня и двинуть обратно на юг, в каждом придорожном трактире выпивая за своё здоровье. Было бы неплохо вернуться в столицу, утонуть в объятиях Дейдры, услышать бормотание Элазора и принять поздравления от короля. Но слишком многое требовало починки, слишком многое требовало моего внимания. Пустить всё на самотёк я не имею права.

– Как минимум до конца весны, а может и до конца лета, я останусь в Халтберне, – я окинул внимательным взглядом ближайшие разрушенные дома и перевёл взгляд на полуразрушенный док у недалёкого берега. С него я планировал начать восстановление города. – Лишние руки никогда не будут лишними… Особенно, если это руки анирана.

Никто мои слова никак не прокомментировал. Но уважительные взгляды каждого командира весьма красноречиво говорили о том, что все они прекрасно понимали, насколько необычный посланник небес достался Астризии. Он принёс Астризии несколько побед и не собирался останавливаться на достигнутом. А значит, будущее у Астризии всё же может иметь место быть.

Часть 7. Глава 21.

Я всё ещё не научился по изменениям погоды, по песочным часам или по укорачивающимся теням определять смену времён года. Календаря, в моём понимании этого слова, в этом мире не существовало. Но знающие люди умели определять, когда приходит лето, весна или осень. Даже здесь, на севере, где солнце не поднималось над горизонтом столь высоко, как на юге.

Именно до конца первой декады лета я пробыл в Халтберне. Работал наравне со всеми. Часто даже работал намного больше, чем рядовой труженик. Не только потому, что имел в арсенале нечто важное, а потому что был куда более вынослив, чем тот самый рядовой труженик.

С утра до вечера разбирались завалы, сжигался мусор, вывозились обрушившиеся каменные глыбы. Дровосеки со мной во главе подчистую срезали все окрестные деревья, которые затем перенаправляли на нужды строителей. А за чертой города, на пахотных полях практически, собирали временный лагерь.

К счастью, из-за хорошей погоды и лояльно настроенного населения, никто не испытывал недостатка ни в чём. Крестьяне окрестных земель всё же поспешили вернуться в свои деревни, унося строжайший приказ посланника небес выслать к Халтберну обозы с продовольствием. Но вместе с продовольствием прибывали добровольцы. Они брались за любую работу, которую им поручали, желая получить в награду лишь одно – увидеть живого посланника небес. В чём, естественно, я никому никогда не отказывал.

Поэтому работы шли скоро, несмотря на то, что пришлось отправить тысячу гражданских и сотню конников к пепелищу на реке Нордур. Им поставили задачу заложить опоры для каменного моста, материал для которого они везли с собой на десятках подвод, и начать работы на восстановлением Северного Форпоста.

Но у нас были и другие дела.

Вместе с инженерами, которых удалось обнаружить среди солдат, я проехался вдоль скальной гряды, которая нависала над городом и исчезала где-то далеко на западе, сливаясь с океаном. Я подобрал несколько удачных точек, где в перспективе будут установлены требушеты, метающие горшки с горящим маслом. Нашёл плоский выступ, где сразу же началось строительство высокой башни для уже затребованного из Обертона Всевидящего Ока. А ещё дальше, приблизительно в паре километров от города, мы обнаружили удачно расположенный мыс, где будет возведён новый маяк. От предыдущего маяка не осталось и следа, как мне сообщили. И если он будет установлен на новом месте, яркое пламя мореходы без труда заметят в ночное время.

Но всё же эти задумки не требовали моментального решения. Гораздо больше нас волновали затопленные в гавани корабли. А поскольку специалистов в дайвинге, как и самого подводного снаряжения, в этом мире ещё не существовало, пришлось поломать голову над тем, как убрать торчащие из воды мачты.

Первый корабль, наполовину затопленный и перегораживающий доступ к причалам, сначала планировали порубить в щепки. Но всё же смогли вытащить на берег и оттащить в док при помощи грубой силы – при помощи почти всех доступных лошадей и бесправных пленников. Наши спецы осмотрели днище и заявили, что смогут его залатать. И только потом станет понятно, сможет ли отправиться данный корабль в очередное плавание. Или его место на свалке.

С другими кораблями всё оказалось гораздо сложнее.

Хоть от морского дела я был так же далёк, как Плутон от Меркурия, всё же зафрахтовал все доступные лодки и с целой делегацией целый день бороздил гавань. Морщился от ледяной воды, разлетавшейся во все стороны от вёсел, и пришёл к выводу, что три корабля из четырёх затопленных не стоит даже пытаться поднять. Мы сделали замеры глубин и убедились, что каждый день корабли погружаются в ил всё сильнее и сильнее. И скоро завязнут настолько, что никак не помешают судоходству.

Но самый крупный корабль, грот-матча которого торчала из воды, а до двух других можно было достать ногой, свесившись с лодки, мы постарались спасти.

Я выслушал десятки идей и поначалу согласился с той, к которой приходил своим умом – попытаться при помощи сотни пустых бочек, запаянных в щелях горячей смолой, вырвать корабль из цепких лап ила. Мы даже попробовали привести эту идею в исполнение, опустошив весь обоз. Всё вино и всё масло было конфисковано и безжалостно вылито. А затем, когда с окрестных деревень доставили тысячи верёвок из которых сплели сотни канатов, мы оплели запаянные бочки сетью и выволокли на воду.

Опять же играть роль водолаза пришлось мне, ведь количество желающих нырять в ледяную воду, чтобы на глубине нескольких метров зацепить крюки за мачты, равнялось абсолютному нулю. Пришлось пробовать самому, хоть ныряльщик из меня оказался посредственный.

Задерживать дыхание я мог надолго. Даже сам удивлялся такой способности. Но когда давление сдавливало виски под водой, когда мутным взглядом я пытался обнаружить следующую мачту, желание стараться исчезало целиком и полностью. И хоть я сделал всё, что от меня требовалось, никогда в жизни больше не желал работать водолазом.

Особенно потому, что из нашей затеи ничего не вышло.

На берегу канаты тянули всё те же пленники. Они сражались с двойным сопротивлением – пытались заставить бочки погрузиться на глубину, одновременно вытягивая из подводного плена не успевший прогнить корабль. И хоть с лодки я нависал над местом потенциального всплытия, не замечал, чтобы утопленник подавал признаки жизни. В итоге, когда два плохо запаянных бочонка погрузились на небольшую глубину и под давлением лопнули, обдав зрителей щепками, от затеи пришлось отказаться.

Но не отказаться от попыток поднять корабль, ведь я вспомнил основы физики, которую ненавидел со времён спортивного интерната и в которой совершенно не разбирался. Я вспомнил простой механизм под названием блок.

Оказалось, что не я один такой умный. Местные мастера моментально ухватились за новую идею, вспомнив своё строительное прошлое. Они тоже знали, что при отсутствии трения, для подъёма нужна сила равная весу груза. И на нависающих прямо над городом скалах установили несколько деревянных кранов с подвижными блоками.

В этот раз участие в подъёме корабля со дна принимал чуть ли не каждый будущий житель Халтберна. Канаты тянули пленники, канаты тянули лошади. А я, наблюдая из лодки, как всё это гигантское сооружение пришло в движение, молился про себя, чтобы корабль, если всё же вырвется из плена, не развалился на части до момента, когда его вес на себя примут запаянные бочки.

Зрелище, конечно, оказалось впечатляющим. И весьма небезопасным для тех, кто наблюдал из первых рядов. Я слышал подводный рокот, видел, как шевелятся обвязанные канатами мачты, через толщу воды замечал, как дно, словно туман, накрыл растревоженный ил. И едва концы не отдал, когда радостно вскричал, что, кажется, у нас получается, ведь в следующую секунду торчащая из воды грот-мачта треснула и обломилась, обрушившись в полуметре от лодки.

Я, и те, кто со мной был, получили непередаваемое удовольствие от купания в солёной холодной воде, когда дружно вывалились за борт. Но всё же радость нам ничто не могло испортить, потому что бочки всё же удержали вес корабля. Фок– и бизань-мачты показались над водой, как и обломок грот-мачты, когда канаты продолжали тянуть, что называется, всем селом. А когда над водой показалась палуба, наш собственный флот из нескольких лодок принял на себя заботу о корабле и, под умелым управлением совсем не адмирала, транспортировал его в сторону верфи. Там корабль посадили на мель и занялись латанием пробоин.

Но всё же прошло не меньше двух декад, прежде чем специалисты уверенно заявили, что два корабля удалось спасти. Верфи башей, что называется, строили на века. Доски не успели сгнить, крепления ещё не покрылись ржавчиной, такелаж не особо пострадал. И хоть на кораблях недоставало парусов, ведь северные мореходы побеспокоились о том, чтобы унести всё, что можно было унести, мы не переживали по этому поводу. Построить судно с нуля, куда сложнее, чем отремонтировать. Нам несказанно повезло, что они переоценили собственную предусмотрительность и недооценили наши возможности.

В общем, в первых днях лета, которое в этих местах больше напоминало позднюю весну, я ходил по причалу туда-сюда, гладил рукой деревянную обшивку и улыбался. В большей части по причине того, что фрегат удалось спасти, в меньшей части из-за нового названия – его мы обозвали «Утопленник». Идея была моя, но её поддержали, несмотря на раздававшиеся повсеместно смешки. Никто не мог назвать точную дату, когда корабль вновь сможет выйти в море, но то, что он уже вошёл в состав флота Астризии – несомненно.

На этом моё присутствие в возрождающемся городе подошло к концу.

Халтберн и так был похож на человеческий муравейник. А когда по моей просьбе провели перепись населения, выяснилось, сейчас здесь присутствует более восьми тысяч человек. И что ежедневно съедают эти «человеки» гораздо больше, чем добывают. Следовательно, как предложил Яннах, надо было срочно избавляться от лишних ртов в виде пленников или в виде солдат.

Несмотря на определённую кровожадность, присутствовавшую в предложении мастер-коммандера, я всё же задумался, как лучше поступить. Жизни северных дикарей, которые на чужих для них землях заметно присмирели и на собственном опыте ощутили горький привкус рабства, мало что значили. Да, я старался не забывать, что каждая жизнь священна. Но тех, кто прибыл с острова Темиспар, с трудом можно было назвать людьми. Не потому, что они не были похожи на всех остальных, а потому, что за многими из них тянулся длинный кровавый шлейф.

Но всё же массовые расстрелы проводить я запретил. Покумекав с Яннахом и Хегаратом, мы решили отправить часть войск в Сторожевой Лагерь, чтобы новички смогли завершить обучение. А к остающимся здесь скоро придёт пополнение в виде мастеровитых рук, уже мчавших из Обертона.

Ну а я решил вернуться в столицу из-за гневного письма Дейдры. Она по-настоящему негодовала, что после всех переживаний за мою судьбу, после слёз, бессонных ночей и облегчающей радости от пришедших вестей, я не тороплюсь возвращаться к родному очагу. Не тороплюсь возвращаться туда, где меня с такой надеждой ждут. В общем, строчками в письме Дейдра высказывала мне своё «фи».

И я опять отнёсся к её поведению с пониманием.

Ни единожды она возмущалась, что роль отца и мужа я выполняю некачественно. Хоть её бурчание не имело злобного подтекста, всё же доля правды в бурчании присутствовала – я не спешил возвращаться в уют, потому что мыслил глобально. Моё личное счастье, тот уютный мирок, в котором мечтала купаться Дейдра, затрагивал лишь небольшое количество людей. Я же думал о том, какой шаг станет следующим. Куда я направлюсь, в попытках вернуть уют всем жителям этого мира.

Но расстраивать по пустякам мать моего сына, особенно когда мне реально нечего делать на севере, я не собирался. В столице меня ждало много дел и много новой информации.

Со слов Фелимида, Декедда ещё дважды присылала дипломатическую почту. В первый раз повторяла то, что говорила ранее устами Амрана Хабиба – ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знаем. Второй раз – после того, как весть о смерти анирана Гудмура и разгроме армии башей разлетелась по всему миру. И во втором письме кроткие старейшины Декедды выражали робкую надежду, что недопонимания, возникшие между государствами-соседями, удастся урегулировать мирно. И что подающий надежды молодой король и достойнейший из достойнейших аниранов согласятся принять извинительные дары, которые отправит Деккеда, если дары эти помогут разрешению необязательного конфликта.

Затолкать ответ в клюв этим велеречивым соловьям я не мог, а потому отправил Голеадора, посоветовав королю бросить письма в пылающий камин.

Эоанит же, как писала Мириам, по королевскому тракту привёл паломников в Равенфир. Но не стал задерживаться, как и не стал пугать наместника, а просто посадил на баржи верующую братию и отправился вниз по реке в Плавин. Он или что-то задумал, или действительно хочет завершить паломничество. Чему Мириам не верила ни на грамм.