Текст книги "Твой ход, аниран (СИ)"

Автор книги: Алексей Селютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Часть 7. Глава 11.

Нашей дружной командой, пылавшей праведным гневом, мы покинули Зал Советов. Но длинный коридор, который вёл в другое крыло королевского дворца уже был оккупирован: в компании подхалимных святых отцов, в компании пары десятков храмовников, первосвященник Астризии упёрся в живую стену из королевских гвардейцев. Незнакомый сотник никак не хотел его пропускать, чем лишь подогревал готовое излиться бешенство.

– Что здесь происходит!? – увидев неприятную картину, услышав разговор на повышенных тонах, новый король поспешил показать, кто здесь самый главный. – Что за шум?

Перебранка моментально затихла. Все взгляды сосредоточились на Тревине.

Но ему этого показалось мало.

– На колени! – стальным голосом приказал он, картинно указав пальцем на пол перед своими ногами.

Слабохарактерных святых отцов злой вид властного монарха моментально отрезвил: почти вся свита Эоанита пала ниц. Но сам он кланяться не торопился. Как и представители военизированного крыла церкви.

– Мне что, нужно повторять? – глаза Тревина недобро сверкнули. Похоже, в этот момент он желал собственноручно отвесить первосвященнику размашистую пощёчину.

Новый голос и сверкающие глаза помогли сомневающимся принять правильное решение: на колени опустились абсолютно все. И храмовники, и гессеры.

Но Эоанит даже не пошевелился.

– Я пришёл побеседовать с посланником небес, – спокойно произнёс он. Зарождающееся бешенство, которое он планировал расплескать на рядовых гвардейцев, сошло с его лица, как первый снег под ярким солнцем. – И я крайне недоволен.

– Я должен испытывать определённые переживания по поводу недовольства тех, кто обязан мне подчиняться? – лицо Тревина наливалось кровью. Мне, как тому, кто стоял к нему ближе всех, даже стало немного не по себе. Я видел Тревина всяким. Но никогда не видел столь злым. – Ты забыл, где находишься, Эоанит? Здесь не Храм, где испуганные девушки рассыпают лепестки сессилии тебе под ноги. И разговариваешь ты не со своей кухаркой. Ты разговариваешь с королём! Я хочу сейчас же увидеть, что ты это понимаешь.

Очередная оглушающая тишина звучала громче самой громкой сирены. За одно мгновение атмосфера накалилась до предела. Я даже успел испугаться, представив, что очень неглупый глава местной церкви примет неверное решение. И тогда последствия для него необратимы. Ведь даже дурак не мог не понять, что новый король вполне осознанно решил унизить первосвященника Астризии на глазах у всех. Он легко мог затушить необязательный конфликт. Но выбрал путь самоутверждения.

К счастью для Эоанита, он действительно был хоть и гордый, но далекой не глупый человек. Да и одет к тому же в цивильные одежды. Поэтому припасть на одно колено ему не составило труда, когда через пару секунд сомнений он всё же принял верное решение.

– Прошу прощения, Ваше Величество, – вежливо произнёс он от пола. – До меня дошли крайне нехорошие вести и я не сдержался. Обещаю, впредь это не повторится.

Вряд ли кто в нашей компании поверил слову Эоанита. Но, тем не менее, Тревин разрешил всем подняться с колен при помощи небрежного движения властной руки.

– Что ты хотел, первосвященник Астризии? – совсем другим тоном задал вопрос он.

– Всё того же, Ваше Величество, – беседы с посланником небес.

– Он тоже тебя искал. Как удачно, – Тревин бросил многозначительный взгляд в мою сторону. – Пожалуй, я вас оставлю. Вам обоим есть, что сказать друг другу, – взмахнув рукой, как бы приказывая остальным следовать за ним, король бесстрашно прошёл через ряды храмовников. И от пола никто даже взгляда не поднял.

И лишь когда Его Величество удалился, Эоанит уставился на меня, как начальник на нерадивого подчинённого. Ноздри его длинного носа хищно раздувались, а глаза сверкали гневом.

До меня моментально дошло, что планировал ворваться в Зал Советов он не ради дружеской беседы. И, уверен, не побрезговал бы постучать в дверь собственным кулаком.

– Ты, я вижу, не уймёшься, – весьма оригинально начал Эоанит.

– И не собирался даже, – бесстрашно подтвердил я, не имея ни малейшего понятия, о чём он ведёт речь.

Эоаниту всегда общение со мной давалось непросто. Наверное, за всё время я один или два раза дал слабину. Но все дальнейшие наши разговоры проходили под мою диктовку. И он не мог этого не учитывать.

А потому постарался собственный гнев засунуть куда подальше.

– Ты ведёшь себя крайне неосмотрительно, аниран, – он пытался держать себя в руках, но всё равно говорил чересчур громко. Кроме меня и моих друзей, его, наверное, хорошо слышали и остальные невольные зрители. – До меня дошли слухи, что ты планируешь меня сместить. Ты кем себя возомнил? Думаешь, я позволю тебе совать нос в мои дела? Останусь сторонним наблюдателем?

Я едва удержал под контролем морду лица. Часа не прошло, как я вынес на рассмотрение столь тайное предложение, а уже кто-то проболтался.

Хотя с другой стороны: возможно, проболтался кто-то из тех, к кому святой отец Эриамон обращался за поддержкой. С кем поделился секретной идеей и, возможно, обещал нечто вкусное в награду. И кто-то из очередных двуличных духовников, которые в лицо обещают одно, а за глаза выдают все подробности, поспешил Эоаниту донести, чтобы выбить для себя вознаграждение пожирнее.

Было отчего зубами заскрипеть.

Впрочем, в мешке утаить это огромное шило всё равно бы не удалось. Остаётся лишь одно – перейти в наступление.

– Шпионы твои не дремлют, первосвященник Астризии, – с наигранным равнодушием произнёс я. – Но раз узнал – так узнал.

– Ты совсем страх потерял, аниран? – от возмущения Эоанит чуть ли не на цыпочки привстал. – Ты думаешь, я – безвольный Муадан? Думаешь, я тебя заранее испугаюсь и смирюсь с любым принятым тобой решением? Или отвечу, как ты того заслуживаешь?

– Ты – обуза, Эоанит. Кандалы на ногах несчастной страны, – я решил говорить откровенно. – Ты много зим подряд топишь её в болоте под названием «смирение». И я решил, что с меня хватит. Твоё время подошло к концу.

– Кто ты такой, чтобы решать!? – быстро утратив над собой контроль, Эоанит заорал мне прямо в лицо. – Ты – никто! Ты – один из! Ты драксадар, а не милих! С чего ты взял, что у тебя достаточно полномочий, достаточно влияния, чтобы тягаться со мной!? Ты действительно считаешь, что я позволю тебе созвать конклав?

Лучше бы он не визжал, как истеричка, конечно. Когда на меня смотрят таким взглядом и визжат, разбрасывая при этом слюни, я начинаю заводиться. А когда я завожусь, собеседнику можно только посочувствовать. Ведь нанести болезненный удар я могу не только словами, но и кулаком.

– Я бы рекомендовал тебе, неудачливый первосвященник Астризии, следить за тем, что кроме смрада выбрасывает в мир твой рот. Ведь, как я тебе уже когда-то обещал, шутить с тобой я не намерен, – я смотрел Эоаниту прямо в глаза. – Ты показал себя неумелым управленцем. Ты показал себя неумелым инженером душ. При тебе страна, погружённая в тотальное отчаяние, стремительно неслась в пропасть. Не появись я тогда, когда появился, половина жителей Астризии истощила бы себя самобичеванием. А вторую половину разбойники, дезертиры и наёмники самфунна, шастающие по стране как у себя дома, продали бы в рабство. А те «избранные», которых ты планировал ввести в круг подконтрольного тебе посланника небес, славили бы тебя, склонялись бы в почтении и жрали с твоих кровавых рук только потому, что приспособились. И продали бы за гроши, лишь только появился бы кто-то более могущественный. Продали и потоптались бы на могиле.

– Ты слишком глуп! Слишком невежественен, чтобы рассуждать, – презрительно скривил рот Эоанит. – Ты не видел падение «карающего огня» своими глазами. Ты не столкнулся с необъяснимым ужасом. И не имеешь даже представления о том, что происходило в первые зимы. А страна быстро приходила в упадок. Чернь утрачивала веру, чернь жила в постоянном страхе. Только богобоязненной волей, только силой смирения можно было не допустить развала. Только так можно было удержать страну под контролем.

– Да-да, конечно, – я фыркнул не менее презрительно. Ведь не верил этому подонку ни на грамм. – А самому себе создать условия, где тебя все будут превозносить. Где тобою будут восхищаться. Где не король правит государством, а бестолковый религиозный деятель, которому наплевать на народ. Просто признайся, что тебя всегда манила власть. Лишь ради неё ты старался. Ради того, чтобы вместе с послушным анираном-марионеткой управлять Астризией.

– Это вздор. Твои предположения не имеют под собой основы. Я всегда беспокоился о судьбе страны. Всегда беспокоился о судьбе мира. Личное обогащение и власть над чернью никогда не интересовали меня в той степени, в которой интересует всеобщее исцеление. Это – моя единственная цель.

– Боюсь, твои цели, Эоанит, уже никого не интересуют, – спокойно сказал я. – Ты не смог завоевать доверие посланника небес. И никогда не пользовался доверием нового короля. Пришло время тебе сойти со сцены.

– Я не позволю тебе меня устранить, – Эоанит оказался в опасной близости. Смотрел свысока и даже посмел пальцем ткнуть в мою грудь.

– Знаешь, честно тебе признаюсь: я очень стараюсь держать себя в руках, чтобы не устранить тебя прямо здесь. Своими руками, при свидетелях, – я выразительно посмотрел на его палец и дождался, когда палец медленно отдалится от груди. – Я часто над этим раздумывал, Эоанит. Ведь есть основания, ты ж не станешь отрицать? Но что-то меня останавливало. То ли моё желание сделать так, чтобы как можно больше жителей этого мира дождались спасительного исцеления. Даже ты… То ли моё отношение к ценности человеческой жизни, которое я принёс из своего мира, несмотря на перерождение. А может, я просто хотел дать тебе шанс. Я надеялся, что ты исправишься. Но, судя по всему, это невозможно. Поэтому скажу тебе лишь один раз: если ты ещё раз прикоснёшься ко мне, второго пришествия Триединого не дождёшься. Всё ясно?

Руку Эоанит всё же убрал. И даже инстинктивно спрятал её за спину.

Но, в отличие от конечностей, рот свой контролировать он не умел.

– Никто в этом мире не сможет лишить меня того, что я создал собственными руками. Никто! Ни Триединый, ни, уж конечно, будущий драксадар, – казалось, Эоанита душит такая ярость, что ему едва удаётся сдерживаться. – Ты хочешь воевать со мной? Тогда готовься нести потери. Я легко могу обрушить всё, что ты построил. Я поставлю на кон благополучие государства, если ты осмелишься продолжать весьма опасную игру. А если не смогу добраться до тебя, смогу причинить вред, так или иначе. Я выберу тех, кто тебе близок, и нанесу безжалостный удар. А если и тогда до тебя не дойдёт, что первосвященник Астризии тебе не по зубам, поверь мне, я не постесняюсь поднять руку на твою супругу. Я знаю, как усмирять строптивых женщин… Но и это не всё. Есть ещё тот, кто тебе дорог. Маленький и беззащитный. И если ты не отступишься…

Это был край. Я старался сохранять спокойствие даже когда этот выродок угрожал Дейдре. Но когда он заикнулся, что может причинить вред Элазору, я утратил над собой контроль.

Хорошо хоть это был я, а не сидящий внутри эмбрион.

– А ну повтори ещё раз, что сейчас сказал!

Эоанит был выше меня, но я сильнее. В одно движение я выпустил на волю энергетические клинки, левой рукой схватил первосвященника Астризии за грудки и дёрнул на себя.

Ноги Эоанита подкосились. Он вновь оказался на коленях. А практически в его нос упирались клинки.

– Защищать Его Святейшество!

– Защищать анирана!

Грозные голоса раздавались со всех сторон. Кричали гессеры, кричали храмовники, кричали мои друзья. А Сималион с Ибериком, как я краем глаза успел заметить, обошли меня с двух сторон, обнажили клинки и теперь угрожающе вращали ими перед вражескими глазами.

– Фи-и-и-ть! – это пропела тетива Феилинового лука. Он метко пустил стрелу и угодил во что-то металлическое. Я не понял, во что он попал, но услышал как лязгнул упавший на пол меч.

Шум немного меня отрезвил. Всё ещё держа Эоанита за шкирку, я бегло осмотрелся: храмовники и гессеры стояли друг напротив друга, как регбийные команды. Все с обнажённым оружием. Ещё мгновение – и раздастся свисток. И тогда ринется стенка на стенку.

– Всем стоять!

– Всем стоять!

К моему удивлению, я остался не одинок в своём вопле: точно такой же выкрик вырвался изо рта Его Святейшества. Он, как и я, совершенно не планировал доводить очередной обмен недружелюбными мнениями до кровопролития.

Осознав это, я немного успокоился. Похоже, Эоанит специально меня провоцировал. Он пришёл не только, чтобы мягко пожурить, но и чтобы попытаться вывести из себя. Он хотел проверить, не выберется ли наружу драксадар. Не покажет ли свою уродливую морду. И тогда, возможно, криков «защищать драксадара» не раздалось бы. Тогда и гессеров, и храмовников ему бы удалось на меня натравить.

Сука… Какая же хитрая падла.

– Я тебе обещаю, Эоанит, – я наклонился прямо к его носу и тихо прошептал. – Если ты хотя бы взгляд бросишь на тех, кто мне дорог, я вырежу твоё сердце. Не небесным оружием, а самым тупым ножом, который найду на королевской кухне.

Страха на его лице я так и не заметил. Некоторое любопытство, я бы сказал. Но не страх.

– Ты – язва. Язва на теле Астризии, – в ответ прошептал он. – Ты будешь гноить всё сильнее и сильнее. И придёт день, когда гной вытечет наружу… Ты всех нас погубишь.

– Это не тебе решать, – я брезгливо оттолкнул его, и увидел, что храмовники с гессерами не спешат опускать оружие. – Я справлюсь с той ношей, которую несу. Твоя задача заключается лишь в том, чтобы стоять в стороне. Никогда не забывай, кто я такой и на что способен.

– О-о-о-о, я никогда не забуду о том, сколько бед может причинить драксадар, – прищурившись, ответил Эоанит. – Поэтому стоять в стороне не собираюсь. Я стану непреодолимой преградой на его пути.

– Ты сейчас стоишь на пути милиха, первосвященник Астризии, – без всякого почтения высказался услышавший нас Сималион. Он никогда за словом в карман не лез. – Иван уже сделал для мира гораздо больше, чем ты. А у тебя были зимы и зимы на властвование. Отойди и не мешай ему спасать нас.

Эоанит бросил на Сималиона сердитый взгляд. Он знал, кто это такой, знал, что имеет определённый статус в Обертоне. И подобное вмешательство вполне мог стерпеть.

– Вы все слепцы, если не замечаете очевидного. Придёт время, вы станете молить Триединого, чтобы он отмотал время назад. Но будет уже поздно.

Эоанит медленно поднялся с колен и картинно отряхнулся. Затем одарил меня весьма многообещающим взглядом, развернулся и удалился, не прощаясь. А за ним поплелись вусмерть перепуганные святые отцы. И чуть менее перепуганные храмовники, которые, даже удаляясь, не опустили оружие.

А я смотрел ему вслед и приходил к выводу, что конклав неизбежен. Теперь я не могу убить его своими руками. Проблем не оберёшься в таком случае. У Эоанита десятки свидетелей, которые моментально раскроют дело об убийстве. И наверняка создадут кучу проблем.

Но если его устранить по правилам, возможно бурчать никто не станет. По крайней мере долго бурчать. Надо лишь удостовериться, что голосование пройдёт успешно. Проследить, чтобы все «демократические» процедуры были соблюдены: то есть в урны попадали только те бумажки, где будет стоять галочка напротив имени моего кандидата. Я должен избрать религиозного президента подавляющим количеством голосов. Точно так, как многие годы происходило в моём мире.

Часть 7. Глава 12.

Посла Декедды Амрана Хабиба под стражей доставили в Тронный Зал ближе ко второй половине дня. И посол совсем не выглядел ухоженным щёголем, каким был раньше.

Над правой бровью была видна царапина, под глазом, в этот раз не подведённым тушью, расплывался синяк. Красная феска, казалось, была приплюснута, словно её сбили с головы на землю и наступили ногой. Посол нелепо прислонял её к макушке, стараясь удержать. А дорогие шёлковые одежды в некоторых местах безжалостно порваны. На подмышках особенно. Наверное, бедного посла волокли по полу.

Но внешний вид этой маленькой и гордой птички меня совершенно не волновал. Я хотел услышать, как она чирикает.

Хоть от Эоанита я так и не получил заверений, что он непричастен к убийству короля, ибо эту тему мы не успели затронуть в процессе грызни, считал его невиновным. Просто потому, что убийство королевской четы, Терезина и Фабрицио не принесло ему ничего, кроме проблем. Если бы этого не случилось, он бы продолжал сидеть в Мармассе, наращивая влияние. Хлестал бы халявное вино и пугал своим видом наместника. А так – ему пришлось вернуться в Обертон, короновать нового короля, который не постеснялся его прилюдно унизить, затем едва не утонуть в ядовитой слюне собственной дочери и чуть не лишиться головы от рук потенциального драксадара. Вряд ли его планы предусматривали столь рисковые события. Не мазохист же он в конце концов.

Что же касается Гвелерга – к нему я успел заскочить. Он вёл всё такой же роскошный образ жизни, при посторонних не пугался дерзить, ведь профессия и потенциальные соглядатаи обязывали. Но едва удавалось остаться со мной наедине, вдали от посторонних глаз, он вёл себя совершенно по-другому. Говорил открыто и, я надеялся, честно.

И он в очередной раз заверил, что баши не при чём. Задача устранить Анфудана Третьего, а с ним и всех остальных бедолаг, никогда не стояла на повестке дня. Это был бы глупый, недальновидный и совершенно непрактичный поступок.

Поэтому в подозреваемых остались лишь трое: пропавший Рауф Бумедьен, правители Декедды и «неуловимый Джо» по имени Эвенет. Нам нужна была ниточка, которая приведёт к кому-то из них.

Ребята Фелимида с послом не церемонились, но всё же усадили на табуреточку прямо напротив трона, а не уронили на пол. Посол был слегка шокирован непочтительным обращением, но смотрел на короля с определённой долей испуга. А король смотрел на посла, как паук на муху, попавшую в паутину.

– Здравствуй, Амран, – лицо Тревина растянула добродушная улыбка. – Спешу поделиться с тобой счастливой новостью – мы узнали, откуда пришли убийцы моего отца, матери и брата. Не правда ли замечательная новость?

– Воистину замечательная, Ваше Величество, – испуганно пролепетал Амран Хабиб.

– Вот видишь. Ты тоже так считаешь. Но самое интересное, что пришли они с твоих земель. Их вырастили в военном Атенее, а затем прислали убить короля. Не менее замечательно, не правда ли?

– Что зам-м-м-мечательно, Ваше Величество? – заикание было совершенно не наигранным.

– Что теперь у нас есть официальный предлог, – улыбка на лице Тревина стала ещё шире. – Теперь у нас есть законные обоснования.

– Об-б-б-боснования на что? – глаза посла, казалось, сейчас выпадут из орбит.

– На то, чтобы стереть с лица мира твоё поганое государство! – заорал Тревин, вскочил с трона и замахнулся рукой для удара.

Но удара не последовало, хоть Амран Хабиб по-настоящему испугался, отшатнулся и зажмурился.

– Это были вы, да? Признавайся! Это ваши религиозные безумцы приняли решение?

– Решение на что? – Амран Хабиб чуть ли не рыдал. Видимо, нового короля он боялся куда сильнее старого.

– Ваши воины. Значит, ваши деньги и ваши цели. Значит, ваша вина.

– Нет! Нет, Ваше Величество! Это не так!

Тревин и Фелимид обменялись взглядами. Похоже, пришла пора «хорошему полицейскому» принимать смену.

– Как воины из Декедды незамеченными пересекли половину страны? Как проникли на территорию столицы? Ты их провёл?

Амран Хабиб энергично замотал головой.

– Не я! Не я! Ничего такого не было. Я впервые об этом слышу.

– Тебя не поставили в известность? Мы ведь проверим всю переписку, если ты ещё не сжёг письма. Обоснования есть, как сказал Его Величество.

– Я клянусь Вам, Ваше Величество! Клянусь тебе, королевский дознаватель! Народ Декедды не при чём! Верховный понтифик – Аббас Машири – ни разу не упомянул, что у него есть претензии к великому королю Анфудану Третьему. С ним понтифик хотел лишь жить в мире и согласии. Как было много зим до этого.

– У них понтифик какой-то все решения принимает? – я склонился над ухом Сималиона.

– Совет верующих мыслителей, как они любят говорить, – так же тихо ответил тот. – Но окончательное решение за одним – за верховным понтификом… Я слышал о нём немного. Но то, что слышал, не вызывает восхищения.

– Понял. Не зря, наверное, там на монетах храм Триединого чеканят. Теократия, что тут сказать.

– Не верю я тебе, Амран, – вновь подключился «плохой полицейский». – В Декедде ненавидят Астризию. Сколько зим уже ненавидят… Вы никогда не отказывались нагадить в наш ботинок, если могли. Вы никогда не скрывали неприязнь.

– Но мы бы никогда не посмели причинить столь чудовищный вред! – воскликнул Амран Хабиб. – Мы же не идиоты! Совет старейшин никогда бы не одобрил такой поступок. Ведь он мог спровоцировать могучую Астризию на куда более недружественный акт. Зачем это нам? Столько зим мира… А затем своими руками всё разрушить. Это невозможно… Нет, не может быть!

Посол или прекрасно играл роль, или на самом деле считал такой вариант нереальным. Хотя, возможно, его просто не поставили в известность. Весьма велик шанс, что посла отловят и допросят «с пристрастием». И он расскажет всё. Гораздо проще принести его в жертву. А когда шум уляжется, прислать нового.

Но я всё же не был склонен верить, что Амран Хабиб прекрасный актёр. Этот высокомерный индюк годился лишь на то, чтобы корчить рожицы. Нос задирать, подбородок. Но если на него слегка надавить, он станет похож на сопливое чмо, ползающее по полу. Практически на такое, на которое я сейчас смотрю. Не верю я, что он причастен. Он или заложник собственного невежества, или им действительно готовы пожертвовать.

– Посол Декедды! – я выступил вперёд, грозно нахмурив брови. – У тебя один шанс на спасение – отправить срочную депешу с требованиями опровергнуть наши обвинения. Возвращайся в Посольский квартал. Выбери самого быстрого сирея и немедленно отправляй на родину. Твоя жизнь зависит от того, как быстро ты получишь ответ.

– Клянусь Триединым, я всё сделаю, – залепетал Амран Хабиб, не сводя с меня испуганного взгляда. – Я сейчас же подготовлю послание. Обещаю, не позднее чем через декаду придёт ответ. Я уверен, это ошибка...

– Через половину декады. У тебя есть половина декады, Амран, – мрачный вид нового короля не оставлял послу иных вариантов. – Если ответ придёт позже, из Посольского квартала ты переедешь в подземелье. А если и через декаду мы ничего не увидим, боюсь, ты повторишь судьбу бывшего королевского обер-камергера. И, поверь, прийти посмотреть на твою унизительную казнь никто не захочет. Ведь мы утопим тебя в выгребной яме.

В обморок посол не упал, но всё же не смог совладать с самим собой: услышав слова Тревина, он сблевал прямо на выдраенный до блеска пол.

***

В собственные покои в отремонтированном Восточном крыле королевского дворца я попал ближе к позднему вечеру. Мне хотелось немного отвлечься после насыщенного событиями дня и я уделил время тренировкам. Вместе с Сималионом и Ибериком мы гоняли друг друга в поединках до тех пор, пока не изошли пОтом. Но физические нагрузки реально помогли снять стресс.

Пробравшись через круглосуточно дежурившую охрану, я отворил дверь и увидел Мелею и Дейдру. Они, словно в старые времена, сидели друг напротив друга и что-то вышивали на куске ткани. А Мелея, по-классике, то и дело высказывала внучке, что та опять что-то делает не так.

Бегло осмотрев уютную картину, я улыбнулся. Затем перевёл взгляд на Элазора, и увидел, как тот тихо сидит в кроватке с высокими бортиками и крутит в руках деревянные кубики с изображениями местной фауны. Дейдра рассказывала мне, что святой отец Эриамон настоял на этом. Он знал, что дети лучше запоминают новый мир глазами, а не ушами.

Я захлопнул дверь, заставив семью встрепенуться. Мелею я тоже считал своей семьёй. Доброй тёщей, которой у меня никогда не было.

Заметив меня, Дейдра улыбнулась, вскочила и бросилась в объятия. Но затем картинно поморщилась.

– Фу-у-у-у-у-у, – она скривилась и зажала нос. А потом даже ладошкой помахала, будто разгоняла смрад. – Сколько лиг ты отбегал? Сколько потов согнал? Рубаха вся пропиталась. Надо застирать.

Она тут же принялась стаскивать с меня рубашку. И хоть самой стирать ей уже давно не было необходимости, я был крайне доволен, что сие занятие её не пугает. Я помню свою «Земную» жену. Её даже пугала необходимость включать стиральную машинку.

– Принести чего-нибудь, милих? – Мелея тоже оставила своё занятие. – На кухне поварихи из прислуги молодые да бестолковые. Но я уже научила их правильно завар делать и юшку настаивать. Будешь что?

– Нет, спасибо, – про себя шмыгнул я носиком. Такая забота мне нравилась. В своём мире ничего подобного я никогда не испытывал. – С Сималионом, Феилином и Ибериком мы перекусили. Сейчас обмоюсь и спать.

Мелее дополнительных объяснений не требовалось: она тут же поднялась, поклонилась и направилась к двери.

– Элазор, – позвал я малыша. Но тот и так за мной внимательно наблюдал. – Пойдёшь ко мне?

– Не-а, – лаконично ответил тот, неопределённо гыгыкнул и бросил в мою сторону кубик.

– Очаровательный молодой человек…

– Ой, простите. Не знала, что здесь идёт игра на раздевание.

Весёлый голос шёл от двери. Голос знакомый. Обернувшись, я увидел улыбающуюся Мириам, рукой придерживающую распахнутую дверь, и Мелею, которая вцепилась в дверную ручку с намерением эту дверь захлопнуть. Эта бабулька была в курсе всех переживаний и опасений Дейдры. А значит, переваривала короткостриженную супругу Фелимида с большим трудом.

– Что тебе угодно?

Это не я спросил. Это Дейдра: прищурившись и всё ещё сжимая в руках потную рубаху, она цедила слова.

– Поговорить с анираном немножко, пока вечер не перешёл в ночь.

– Тогда приходи завтра, пока день не перейдёт в вечер.

Взгляды двух дам столкнулись, словно два самолёта на полной скорости. И раздался взрыв. Хотя его никто не услышал, ибо в комнате установилась тишина. Враждебная такая. Реально взрывоопасная.

Об отношениях Дейдры и Мириам я уже знал. И, бывало, несколько раз на дню благодарил Фласэза, что живот Мириам так и не увеличился. Ибо количество проблем, которые бы этот живот мне принёс, было гораздо больше, чем я ожидал изначально. Единственное, в чём я не до конца разобрался: Дейдра и Мириам видят в друг друге конкуренток, или в Дейдре говорит банальная ревность? Для женщин это свойственно всё же. Особенно, когда твой супруг – сам посланник небес.

– Прошу всех сохранять спокойствие, – выразился я словами, которые больше подходили выступлению в Зале Советов. – Дейдра, дай мне, пожалуйста, чистую рубаху. Мириам, идём поговорим с соседней комнате.

– Не понимаю я, на кой ходить в гости в такое позднее время? Больше некуда ходить, что ли? – это не Дейдра постаралась аккуратно уколоть Мириам. Это бабуля – божий одуванчик.

Дать Мелее «леща» я не имел права, а потому лишь хмуро посмотрел. Но её моя хмурость совершенно не впечатлила. Поэтому пришлось поймать рубаху, которую в меня запустила недовольная Дейдра, взять Мириам за руку и потянуть за собой в соседнее помещение, где стояла лохань и всегда приготовленная чистая вода.

– Мы ненадолго, – пообещал я Дейдре, увидев, как она взяла на руки и прижала к себе любопытного Элазора, который с интересом смотрел на высокую тётьку в косынке. То есть посылала очередной сигнал Мириам, что рыбу в этом пруду ей ловить не дадут.

Но, зная, что из Мириам получится такой себе «рыбак» – внешность не рыбацкая – я лишь посмеивался про себя. Ревность Дейдры лишь подтверждала, как сильно она меня любит.

– Присаживайся, – я усадил Мириам на мягкий стул и принялся натягивать рубаху. Принимать ванну при даме я не собирался. – Что тебя беспокоит? Что привело ко мне?

Весёлая улыбка на её лице превратилась в грустную. Очевидно, Мириам думала о чём-то своём после столь любопытной сцены.

– Точно не желание получить второй шанс, – Мириам произнесла эти слова немного громче, чем я бы хотел. Надеюсь, Дейдра не подслушивает, а значит, не услышала. – Твоя супруга напрасно опасается.

– Мириам, давай к делу, – попросил я. – Я знаю, что вы не можете найти общий язык. И не ищите тогда. Просто соблюдайте правила приличия.

– Ты прав, аниран. Просто у меня появились некоторые идеи. Потому и пришла.

– Давай, стреляй.

Мириам поморщилась, ведь совершенно меня не поняла. Но продолжила.

– При дворе все судачат о сегодняшнем мерзком эпизоде, случившимся у Зала Советов. Я слышала, ты предложил меня в советники, как мы и обсуждали. Спасибо. Но взволновало меня то, что затем пришёл отец и, как обычно у него бывает, всё испортил.

– Мне кажется, он поменял стратегию поведения, – откровенно поделился я с Мириам. – Теперь он решил тыкать в меня острым кончиком своего языка до тех пор, пока не покажется тот, кого мы все опасаемся. Я стараюсь себя контролировать, но удаётся не каждый раз.

– Возможно, ты прав. Если это так, тогда идеи созвать конклав может оказаться недостаточно, – сказала она. – Рассылка приглашений, прибытие святых отцов, прения… Всё это может затянуть процесс. К тому же без гарантий желаемого результата. Мне кажется… Мне всё чаще кажется, что нам стоит подтолкнуть события. Ты – посланник небес. Ты – надежда. Ты тот, чьи приказы и решения никто не посмеет оспаривать. Своей рукой ты должен убить Эоанита, а своей волей назначить нового первосвященника!

Я неопределённо хмыкнул.

– Не надо никаких голосований. Не надо прений и выборов. Просто сними золотую тиару с головы одного и надень на голову другого.

Предложение Мириам было не так что бы неожиданное. Я ведь сам столько раз раздумывал над тем, чтобы снести голову, украшенную золотой тиарой. Плюс в таком поступке действительно присутствует разумность. Сколько проблем можно решить в один момент.

Хреново только то, что кучу новых проблем тоже можно приобрести.

– Сомневаешься? – Мириам внимательно следила за мной. – Понимаю. Марать руки не очень хочется. Особенно об такую грязь, как мой отец. Тогда могу внести чуть более простое предложение: я сама устраню его.

Я продолжал сохранять молчание. Но в этот раз молчал сердито.

– Не сомневайся, Иван, – мою сердитость Мириам оценила неправильно. – Моя рука не дрогнет, если даже придётся нанести подлый удар в спину. Я могу прийти к нему под предлогом налаживания отношений. Поверит он или нет, он вынужден будет со мной поговорить.

– Но ты же понимаешь, что тогда с тобой произойдёт? – задал я риторический вопрос. – И ради чего? Ради чего ты хочешь пожертвовать собственной жизнью? Ради мести? Я считаю, что этот подонок не стоит того, чтобы ему мстить. Просто живи дальше…