Текст книги "Твой ход, аниран (СИ)"

Автор книги: Алексей Селютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Часть 7. Глава 14.

Большая часть короткой, но суровой местной зимы прошла в стратегическом планировании и в подготовке войск.

Слухи распространились довольно-таки быстро. Но, к моему глубокому удовлетворению, простой люд не бурчал, что очередная ненужная бойня на подходе. Ибо мы, наконец-то, создали собственные средства массовой информации в виде повсеместно расклеенных объявлений для тех, кто умел читать. А для тех, кто умел лишь слушать – в виде молодых глашатаев с громкими голосами, набранных из Университета и посаженных на хорошую зарплату. То есть жители Обертона и окрестных деревень получили доступ к слегка отредактированной правде, где мы обвиняли предательский совет старейшин из мятежной Декедды в убийстве доброго и миролюбивого короля Анфудана Третьего. И грозили этому "совету", как и всей Декедде, справедливым возмездием.

Таким образом, «глас народа» нам удалось взять под контроль. Особого подъёма боевого духа не наблюдалось, но поносили надменных жителей Декедды в каждом кабаке. И соглашались с королём Аскольдом Третьим, что наказание за подлый поступок необходимо.

К тому же к правильному формированию общественного мнения подключились и религиозные деятели.

Поскольку конклав пришлось отложить на неопределённый срок, и святой отец Эриамон, и триарх Элохим, и даже первосвященник Эоанит присоединились к продвижению отредактированный правды. Не знаю, по какой причине влез Его Святейшество, ведь его никто ни о чём не просил, а сам я с ним не разговаривал всю недолгую зиму, Эриамон и Элохим решили помочь по одной причине – я сам обратился к обоим за помощью.

Эстарх Астризии – святой отец Эриамон, – несмотря на изменения в планах, всё глубже и глубже погружался в процесс смены духовного руководителя страны. Он умело обрабатывал сомневающихся и грамотно работал с трУсами. Именно на этой почве он спелся с триархом Элохимом.

Хоть я нечасто с тем встречался, всё же успел разобраться в характере духовного отца. Особенно после момента, когда триарха посадили в темницу во время отжима наркотических садов, а он волновался лишь о том, сможет ли сохранить своё место, когда всё завершится. Имущество церкви его мало волновало. Его волновало лишь собственное благополучие.

Именно на эту мозоль давил грамотный Эриамон, как он мне позже признался. В обмен на поддержу не только на неизбежном конклаве, но и в повседневности, он обещал Элохиму не значительное материальное вознаграждение, а нечто большее – место эстарха в церковной иерархии. Что, несомненно, поможет будущему эстарху значительно увеличить собственные доходы.

И триарх Элохим, конечно же, проглотил наживку. Этот религиозный деятель, которого, на самом деле, мало интересовали вопросы веры, поверил Эриамону, не потребовав даже письменного договора, скреплённого сургучной печатью. Он или не переваривал своего непосредственного начальника и мечтал увидеть его падение, или просто был озабочен личным обогащением. Он проявил инициативу и помог эстарху Эриамону пообщаться в приватной переписке с сомневающимися святыми отцами из Мармасса, Шамасса, Валензона и Равенфира. И, как мне потом рассказывал Эриамон, дело налаживается. Служители церкви вполне разумно опасались реакции Первосвященника, но если будущий глава церкви пообещает гарантируемую сохранность собственных задниц на столь уютных креслах, в избирательных бюллетенях они согласятся поставить галочку напротив правильного имени.

На задницы никому неизвестных святых отцов мне было наплевать, а потому я легко дал «добро».

Пока Эриамон аккуратно прокладывал себе путь, его конкурент, конечно, не дремал. Но в эти дни собственная шкура его волновала куда сильнее, чем происходящее в округе. Возможно из-за того, что я запретил ему покидать столицу. Возможно из-за приближающейся войны с Декеддой, о которой он очень быстро узнал. А может из-за самой обыкновенной паранойи. Так или иначе, несмотря на то, что опасность для его власти на время исчезла, Эоанит считал, что ему небезопасно находиться в Обертоне и окружил себя храмовниками. Он не желал видеться ни с кем, кроме короля. А по вечерам, как сообщала Мириам, следившая за собственным папулей глазами секретных сотрудников Фелимида, запирался в Храме, где верные ему люди круглосуточно ходили с обнажённым оружием.

Но в тот момент судьба Эоанита меня тоже мало интересовала. Как и судьба самой церкви Смирения. Мы продолжали наращивать силы, переправляя всё больше и больше людей в портовые города или в сторону Валензона.

Тангвин отбыл в свою вотчину, но задержался в пути из-за холодов. Ему пришлось переждать особо жуткие морозы в одном из постоялых дворов, а потому добрался до города он, только когда зима уже подходила к концу. С ним так же была вынуждена отправиться и злющая Алара, которой, вместо того, чтобы жить в тепле и комфорте королевского дворца, пришлось разделять тяготы пути с ненавистным мужем. Пришлось трястись в карете, мёрзнуть и разделять его общество. Но поскольку сам король приказал ей проваливать к такой-то матери, возмущаться она не осмелилась. Хотя, я думаю, ни капли не сомневалась, откуда на самом деле росли ноги у столь внезапного приказа.

Трифин остался в Обертоне. Он бил копытом ежедневно, и заявлял, что готов отправиться в любой город Астризии, чтобы принять бразды правления. Но лишь после того, как Декедда будет поставлена на колени. Приставка «терлигэ» его совсем не смущала и о власти над страной он не мечтал, как я опасался ранее. Но о военной славе, о походах и, конечно же, победах грезил во снах, как признавался. О своём позорном поведении у моста через реку Нордур он уже не вспоминал. И большую часть зимы провёл в тренировках и подготовке к будущему вторжению.

Но новоявленный король доверять брату не спешил. Тревин пытался не обидеть словами, но не выделил под его командование ни сотню, ни даже десяток. Он обещал, что на штурм Декедды Трифин пойдёт в первых рядах, если пожелает. Но пойдёт как солдат, а не как командир. И уже тогда, если действительно покажет себя в бою, отправится в Равенфир, чтобы сместить туповатого наместника, которому потребовалась декада общения в переписке, чтобы выполнить приказ короля о передислокации флота в Мармасс. Наместник Адалар долго не мог понять, зачем торопливо снимать со стоянки весь наличный флот Равенфира – все пять каравелл – и отправлять по реке через половину страны в сторону Сторожевого Лагеря, где им помогут с провизией, набьют пассажирами в виде обученных десантников, и отправят вдоль побережья в Мармасс. Наместнику потребовалось два уточняющих письма, чтобы уловить смысл предложения «потому что я так приказал!».

Трифин ничего не имел против и в очередной раз дал слово, что если его прекратят опекать, покажет, на что способен.

Но, ясен хрен, опекать его будут, так или иначе. Может я и ошибался, конечно, но мне показалось, что король чересчур небрежно относится к жизни темпераментного братца. И, возможно, желает от него избавиться. В окончательном смысле слова, а не просто прогнать из Обертона.

Так что я решил не спускать с Трифина глаз до тех пор, пока он достижим. А если всё же получит приказ и отправится в Равенфир – окажется предоставлен самому себе.

Так же мне немножко потрепала нервы ситуация с обер-коммандером Хегаратом. На первом и нескольких последующих заседаниях он присутствовал, сразу втянулся и помогал прорабатывать план. Но затем, видимо за моей спиной, король и Яннах о чём-то пошептались. Его Величество передал Хегарату в руки указ об отправке того обратно на север. Обер-коммандеру предписывалось немедля отбыть в Сторожевой Лагерь с инспекцией, переждать там самую суровую часть зимы и с началом весны вернуться к форпосту у реки Нордур. Навести там порядок, закончить организацию Северной армии и ждать дальнейших указаний.

Я присутствовал в тот момент, когда Хегарату вручили приказ. И видел, как побагровело его лицо. Несомненно он понимал, что его сплавляют, чтобы не делиться полномочиями и возможной славой. И что на подобный приказ подбить короля мог лишь один человек в Астризии. А следовательно, тот самый «один человек» демонстрировал, что он намного ближе к «телу», чем потенциальный конкурент.

Унять гнев Хегарату помог именно я. Когда обиженный и оскорблённый обер-коммандер покидал зал, я нагнал его и объяснил, что северное направление не менее важно. С этого направления мы отправимся давить тараканов, которых называют башами. И никто не отберёт у Хегарата право возглавить Северную Армию, если он покажет новому королю, на что способен. Он должен подготовить резервы в Сторожевом Лагере. Он должен возвести на севере монолит – укреплённую на двух берегах крепость. Он должен завершить обучение гарнизона и сделать так, чтобы когда пришло время наступать, ни один солдат не задумался об отступлении. Он должен поднять боевой дух на недосягаемую высоту.

Говорил я чересчур возвышенно, конечно. Но на Хегарата подействовало. Всё же он являлся воякой до мозга костей. Он отсалютовал и отбыл полный желания доказать что-то не мне, а тем, кто поступил с ним так несправедливо.

Но мне этого хватило. Как я уже говорил, пусть пыжится. Пусть старается. Пусть лучше старается и делает, чем обижается и саботирует.

Ну, раз я упомянул про северные земли, упомяну и про тех, кто этим землям нёс угрозу.

Гвелерг в эти холодные зимние дни всё чаще выражал беспокойство. Я виделся с ним раза два-три за декаду. И сошёлся ещё сильнее, ведь действительно уверовал, что тот перешёл на сторону хороших парней. Но за всю зиму он не принёс никакой полезной информации. Говорил, в Кондуке подозрительная тишина. Послания приходят редко, и чаще такие, которые не стоят даже упоминания. Больше касающиеся бытовых и финансовых вопросов посольства. Ничего глобального. В общем, он не знал, что сейчас происходит на его малой родине. Но поскольку баш Нюланд отбыл злой и недовольный, ничего хорошего для Астризии Гвелерг не ожидал.

Отчасти поэтому я не стал настаивать, чтобы Хегарата оставили в Обертоне. Его судьбу решал не я, конечно. Но я бы легко мог вмешаться, если бы захотел. Я решил, что опытный командир нужнее на севере, чем в ежедневных спорах с непосредственным начальником.

Ну и надо, естественно, упомянуть про деятельность Фелимида. Болезненных тем мы больше не касались, ведь королевский дознаватель рвал на себе волосы. Образно говоря. Ему никак не удавалось распутать убийство, потому что все ниточки неожиданно оборвались.

Со смертью Муадана оборвалась одна ниточка. Предатель рассказал нам всё, что знал. Даже дал направление, где копать. Но падла, которую мы пытались откопать, исчезла.

От бывшего посла Эзарии не было ни слуху ни духу. Он как будто растворился. Не было ни свидетелей исчезновения, ни бездыханного тела, ни даже упоминаний, что кто-то в ближайших окрестностях жил не по средствам. Даже о незаурядной внешности Рауфа Бумедьена нигде не всплыло упоминание. Хотя сложно не заметить краснокожего мужчину с загнутым к низу носом и с иссиня-чёрными волосами, который так не похож на жителей центральной Астризии. О человеке с такой внешностью не слышали ни на западе, ни на востоке. Выражение «залёг на дно» идеально подходило для ситуации с бывшим послом.

Вторая ниточка оборвалась, потому что бедолага Амран Хабиб, находившийся под домашним арестом, будто превратился в изгоя для собственной страны. За всю зиму, с разрешения короля разумеется, он отправил два послания домой. И получил ровно ноль в ответ. И это несмотря на то, что сиреев посадить под домашний арест невозможно. Они имели возможность заходить на посадку, и их даже ждали. Но ни один не прилетел с письмом из родной Декедды. Родина забила болт на собственного посла.

Третья ниточка – весьма перспективная с моей точки зрения – была похожа на рыболовную леску, на которую насажена наживка, но которую умная рыба не спешит заглатывать. Я имею в виду Эвенета. Всю зиму в Винлимар шли письма с разными предлогами к Эвенету обозначить себя. От лица нового короля, от лица эстарха Эриамона, от лица казначейства с просьбой погасить налоговые задолженности. А ответы приходили одинаково похожие: экзарх Чуда Астризии отсутствует на рабочем месте, перезвоните попозже. Даже на письмо от самого короля с просьбой о приватной встрече никто не ответил. То есть третья ниточка вообще не желала, чтобы её трогали. Она где-то затаилась и не подавала признаков жизни.

В общем, Фелимид сопел и пыхтел, но доказательств больше не становилось. Даже Декедду мы не могли обвинить в убийстве со стопроцентной уверенностью. Это бы их не спасло, конечно. Но хотя бы отбило у нас последние сомнения, что мы боремся за правое дело, а не просто желаем поиграть в войнушку.

Но эти холодные зимние декады в каком-то смысле стали для меня самыми тёплыми: я всегда возвращался домой к сыну и любимой женщине.

Уже не раз случалось, что приход самых жутких морозов заставлял население запираться по домам и безжалостно топить печи. Не минула сия участь и Обертон. Хоть продолжалось это недолго, жители города старались не выходить на улицы почём зря, ведь температура, по моим приблизительным прикидкам, иногда опускалась ниже сорока градусов. Спасали тёплые одежды, в которых смело можно спать, одеяла на пуху и запасы дров, достающие до потолка.

Хоть ситуацию в королевском дворце даже близко нельзя было назвать критической, всё же многие обитатели предпочитали оставаться в своих покоях, а не выбираться к общему камину, чтобы потрепать языками. Среди таких обитателей были и мы с Дейдрой. Мы предпочитали общество друг друга, когда за окнами трещали морозы. Мы даже смеялись, говоря друг другу, что не жаркое лето и чистое небо делают нас счастливыми, а морозная зима, благодаря которой наша семья находится под замком в абсолютном тепле. В полном смысле этого слова.

Ну и, конечно же, больше всего тепла в нашу семью привносил Элазор.

По местным меркам ему исполнилось полтора года. И хоть, как сообщали профессионалы воспитания, говорить ему ещё рано, он старался. «Ма», «ба» и даже «де-де» стрелял, как из пулемёта. «Де-де» он, улыбаясь, говорил, когда к нам наведывался святой отец Эриамон. И даже бесстрашно бросался к тому в руки. Но лишь до тех пор, когда надоело ползать на коленях и он решил стать на ноги.

Этот момент я не пропустил, как в предыдущей жизни. Вместе с Дейдрой мы учили его ходить. Садились в метре-двух друг от друга и пускали карапуза от точки «А» в точку «Б». Он со смехом ковылял к одной точке, падал маме в руки, а затем вставал и возвращался ко мне. И так до тех пор, пока не приходила пора обедать или спать. Чем он занимался основное количество времени.

И я, несмотря на то, что Элазор никак не хотел произносить слово «папа», испытывал непередаваемые чувства. Физическое ощущение счастья. Нечто, чего я так и не познал ранее. Сидя в натопленной комнате в компании с самыми близкими людьми, я только и делал, что улыбался. Я не испытывал страха, не испытывал тревожности. Мне не нужно было куда-то бежать или за кем-то гнаться. Мне не надо было заботиться о хлебе насущном или идти убивать мамонта. Я жил в абсолютном достатке. Я видел, как взрослел Элазор, видел влюблённый взгляд прекрасной женщины. И ничего не хотел менять. Я желал лишь одного – чтобы это никогда не заканчивалось.

Но всё же счастье, как и зима, не может длиться вечно…

Часть 7. Глава 15.

Ровно в первый день весны по местному календарю, когда солнце уже стоит высоко, но снег ещё и не думает таять, в Зале Советов собрались самые влиятельные люди Астризии. После доклада примо Мириам, которую ввели в состав Совета и которая отвечала за гуманитарные вопросы, со своего места поднялся мастер-коммандер Яннах. Он уважительно кивнул единственной женщине в мужском коллективе и дал старт обсуждению самой важной темы – обсуждению неизбежного вторжения.

– Ваше Величество, – начал Яннах. – Весна пришла. Значит, больше нет времени на ожидания. Ответов нет, и не надо. Изменники, видимо, не собираются реагировать. Пусть так. Теперь судьба их государства незавидна. Давайте выработаем решение о полной морской блокаде Декедды и назначим день, когда командованию придёт пора выдвигаться в Валензон, чтобы взять бразды правления армией в свои руки.

– Флотоводец Амбилиус заверил меня, что блокада возможна, – со своего места высказался помощник главного флотоводца Астризии, специально к первому дню весны прибывший из Мармасса. – Флот из восемнадцати боевых кораблей сейчас собран в заливе. Заканчивается строительство двух транспортников. К означенному времени мы сможем незамеченными подойти к территориальным водам Декедды и взять под контроль основные торговые маршруты.

– Уверены? – спросил король. Он знал, что наш флот количественно уступает флоту Декедды. Хоть точно превышает качественно.

– Уверены, – подтвердил помощник. – Мы имеем преимущество из-за наличия подзорных труб, коими оснащён в достаточных количествах каждый капитан каждого корабля. Мы можем подойти со стороны ветра, оставаясь вне зоны видимости. Они – нет. Каждый корабль мы догоним и перехватим, ибо уже установили гарпунные баллисты, созданные по чертежам анирана.

Не сказал бы, что баллисты являются моей гордостью. Скорее я бы назвал их гордостью профессора Гуляева, ведь именно его память подсказала, как можно топить парусные суда с деревянными бортами. Но и себе я отдавал должное, потому что успел продумать идею, поделиться ею с местными магистрами, и при помощи целой стаи сиреев переправить полезную информацию в Мармасс. Там она попала в толковые руки, которые ею грамотно распорядились.

– Хорошо, – удовлетворённо кивнул Тревин. – Флот, если Декедда всё же отреагирует и выдвинется всеми силами навстречу, разделить на две части. Одна отступает, заманивая. Вторая, когда придёт приказ, молниеносно высаживает армию.

– Открытого боя мы будем стараться избегать, – вновь отчитался помощник главного флотоводца. – Как и планировалось изначально.

– Что с сухопутной атакой, мастер-коммандер?

– К сожалению, лишь то, что мы обсуждали ранее: когда завяжется бой у побережья, мы дождёмся тёмной ночи и постараемся прорваться лучшими конными сотнями через расщелину между горами. Задача – захватить управленческие рычаги и не дать устроить обвал. Если ночь будет малозвёздная, укутанные в тёмные плащи конники на лошадях с обмотанными копытами смогут проскочить и подготовить плацдарм для второй волны наступления. По предварительным сведениям, Всевидящее Око в охранной башне неспособно дать приемлемый обзор прилегающих территорий именно в тёмное время. Так что прорываться ночью – наш единственный вариант.

Тревин хмуро смотрел на Яннаха. Мы уже сто раз обсуждали, что вариант с ночным прорывом – хреновый вариант. И что лучше тогда все силы бросить на десант. Если мы получим многократное преимущество в живой силе, по-любому кто-то да высадится.

Проблема была лишь в том, что военные аналитики не могли даже приблизительно подсчитать, какие тогда потери нас ожидают. Возможно, половину армии мы утопим в прибрежных водах, прежде чем закрепимся. И такой итог никому из нас не нравился, ведь от него несло душком Пирровой победы.

– Так же из Валензона доложили, что свежие карты, свежие зарисовки Расщелины готовы. И ждут нас там, – поспешил доложить Яннах, не разглядев в глазах короля ожидаемого энтузиазма. – Более подробно мы всё обсудим, когда прибудем в Валензон. Тогда и примем окончательное решение.

– Дороги полностью высохнут не раньше, чем через две декады, – сообщил опытный коммандер Келрин, которого Яннах назначил руководителем морского десанта и который сегодня же планировал отбыть в Мармасс. – Огромные обозы намесят грязь и застрянут. Может, стоит подождать?

– Уже нет смысла что-либо скрывать, – отмахнулся король. – Выдвинемся по королевскому тракту. Даже во время ранней весны Западный тракт переживёт оживлённое движение… Что там такое?

В запертые двери Зала Советов несколько раз требовательно постучали. И верные гессеры впустили нетерпеливого посланника, когда выяснили, кто он такой.

– Ваше Величество, – поклонился один из тружеников охранки Фелимида с отличительным знаком на плече, который соответствовал рангу "сотник". – Пребывающий в домашнем заключении посол Декедды Амран Хабиб просит Вас о немедленной встрече.

– Зачем? – поморщился король. Никто из нас ничего обсуждать не собирался. Если Декедде было что сказать, у неё была целая зима, чтобы нарушить молчание.

– Посол сообщил, что ему переслали критически важное послание. И настойчиво просил о незамедлительной аудиенции.

– Что скажешь, аниран? – обратился ко мне Тревин.

– Видимо, узнали, – пожал я плечами. – Гарантирую, будут пускать сопли и умолять одуматься.

– Теперь мы одумаемся только за серьёзную сумму, – крайне чёрно пошутил Тревин. – Ведите посла сюда… Всех тех, кому здесь находиться необязательно, прошу удалиться.

Я пожал руку Мириам, когда она проходила мимо, как бы благодаря, что отказалась от своей ранней идеи всадить папаше в спину кинжал и понемногу втягивалась в новое для себя дело. Втягивалась, несмотря на недовольные взгляды закостенелых чиновников.

Но дверь за ней так и не закрылась: чуть не сбив худенькую даму, в Зал влетел очередной чересчур усердный работник охранки.

– Ваше Величество! – заорал он с порога.

– Блин, просто проходной двор какой-то, – прокомментировал я.

– Что такое опять?

–…Ваше Величество! – повторился тот. – Крайне обеспокоенный тирам Гвелерг незамедлительно желает видеть анирана Ивана! Сообщение первостепенной важности, он сказал.

Я резко повернул голову и посмотрел на короля. Его озадаченный взгляд столкнулся с моим. Видимо, нам обоим показалось до дикости странным, что в течение нескольких секунд два посла попросили о встрече с двумя разными представителями власти. Таких совпадений просто не бывает.

– Иди, – кивнул в сторону двери Тревин. – На Амрана Хабиба страху нагоним без тебя.

С Тревином я был категорически согласен. Ибо страшнее злющего анирана мог быть только злющий король. А значит, посол Декедды сможет обгадить собственные штаны и без моего участия.

Я выскочил в коридор, заметил удаляющихся советников, взволнованного Амрана Хабиба, которому предложили пройти в зал, и Гвелерга, который у ближайшей стены переминался с ноги на ногу в компании молчаливых гессеров.

Но бросится к нему я не успел: он бросился ко мне, без проблем растолкав живую стену.

– Что случилось, Гвелерг? Ты как конь в мыле.

Бородатый здоровяк выглядел озабоченным. Выглядел измотанным и напуганным.

– Аниран, – он взял меня под руку, отвёл в сторонку, где нас никто не услышит, и торопливо зашептал. – Сирей прибыл. Первое важное послание от самфунна за всю зиму. Мне передали, что флот из двадцати кораблей направлен к берегам Астризии. Возглавляет флот сам Белый Великан – аниран Гудмур. В планах самфунна не только желание разграбить земли Астризии, но и наказать за дерзость конкретно тебя. Баши не терпят отказов. Тем более, если отказывают прямо в лицо. Так что теперь они планируют высадиться в разрушенном Халтберне и совершить беспощадный рейд вглубь вашей страны. Возможно, даже попытаются осадить Обертон, ведь им известно, что всё внимание Астризии сейчас сосредоточено на Декедде.

Я промолчал. Озвученная информация ударила меня под дых. Я никак не ожидал такой подлянки от башей. Хотя, если бы у меня была голова на плечах, а не пустой котелок, именно подлых поступков от башей и стоило ожидать.

– Самфунн требует от меня подробнейших отчётов о происходящем в столице, аниран. Башам необходимо знать точное количество оставшихся войск, время отбытия командного состава, и что именно планирует предпринять король в дальнейшем.

Но я продолжал молчать, хоть видел, что Гвелерг ждёт моих слов. Пока я не знал, что сказать. Я с трудом примирялся с тем, что упустил столь важный элемент, как непредсказуемость башей.

– Письмо сегодня доставил сирей, – продолжал ставить в известность Гвелерг. – Это значит, прошло несколько рассветов. И значит, что флот, скорее всего, уже вышел, несмотря на опасность весеннего океана. Если это так, корабли бросят якорь у причалов разрушенного Халтберна не позднее, чем через две декады.

– Времени у нас крайне мало, – сделал я первые выводы из полученной информации.

– Именно, – подтвердил тирам.

Ступор, наконец, прошёл. Неожиданность немного выбила меня из колеи. Ну и ладно. Пора поднять колёса и поставить их обратно в колею.

Что мы имеем? Баш Нюланд, видимо, передал своим собратьям по рабовладельческому сообществу друзяшек, что со мной каши не сваришь. Он посмотрел на меня, он меня оценил, он меня не понял. И решил, что наилучшим вариантом для самфунна будет вариант дать пинка под зад своему неторопливому увальню и отправить за моим скальпом. Ни за что не поверю, что самфунн приказал высадиться и пограбить Астризию, зная, что Астризия уже далеко не та дойная корова, что была раньше. Теперь у неё появился свой собственный защитник и более умелый пастух на троне. Тут явно нечто большее. Похоже, баши решили всё поставить на кон. Пан или пропал, как говорится. Или аниран Гудмур доберётся до меня и отберёт, что должен отобрать. Не зря ему в помощь снарядили аж двадцать кораблей… Или я разберусь с ним. Один из нас поступит, как должен поступить аниран с анираном.

Но, в принципе, сгодится. Встреча с этим мастодонтом была неизбежна. А значит, нельзя от неё убегать. Нельзя поддаваться панике и волнению. Нельзя засовывать голову в песок. Я ведь не страус. Надо выступить навстречу и отобрать, что принадлежит мне по праву. Мне, и только мне одному.

Я вытряхнул из глаз лёгкое наваждение, представив на секунду, как вырываю из хладной руки энергетический меч. А затем, наверное впервые за всё время знакомства, уважительно посмотрел на тирама.

– Спасибо, Гвелерг. От всего сердца спасибо, – сказал я чистую правду. – Если ты не обманываешь, если честен со мной, я обещаю тебя не забыть. Обещаю отблагодарить в будущем.

– Времена лжи давно прошли, аниран, – поклонился он мне. – Пришла пора исправляться.

Я пожал Гвелергу руку, попросил гессеров выпроводить его, а затем с ноги отворил двери в Зал Советов.

– Планы меняются! – сходу заорал я.

Но меня если и услышали, отреагировали не сразу. Ибо перед королём, опять стоя на коленях, завершал доклад посол Амран Хабиб.

– Аниран, иди послушай, – поманил меня рукой Тревин. – Посол смиренной Декедды, – он добавил в голос целый литр сарказма. – Просит нас отказаться от бесперспективной затеи.

– Я всего лишь посланник, – уже в который раз повторился Амран Хабиб. – Я лишь передаю то, что получаю.

– Что там? – нетерпеливо пробормотал я, совершенно не собираясь выслушивать очередной бред.

– Вот, читай, – король протянул мне небольшой листочек.

«Совет старейшин мирной и отрицающей насилие Декедды в лице верховного понтифика Аббаса Машири просит молодого и достойного короля могучей Астризии воздержаться от захватнических планов, которые король питает в отношении независимого государства. Морское или наземное вторжение обречено на провал, и является крайне необдуманным поступком, который, в столь суровые для всего мира времена, приведёт лишь к ненужным жертвам. Совет старейшин просит молодого и неопытного короля стародавней Астризии не забывать уроки истории. И вспомнить, чем закончились предыдущие кровавые и совершенно необязательные попытки. Не стоит прислушиваться к советам неразумного анирана, ведь не ведает он, что творит. Стоит быть самостоятельным в суждениях».

– Испугались, – злорадно ухмыльнулся Тревин, когда увидел, что я закончил читать.

– Наплевать, – отрезал я. Затем брезгливо бросил листок на пол и повернулся к гессерам. – Гвардейцы, уведите посла и продолжайте держать под присмотром…

– Подождите! Подождите! – залепетал Амран Хабиб, видимо удивлённый, что столь важное послание не оценили по достоинству. – Что мне ответить? Какой послать ответ?

– Пошли в ответ мой пламенный привет, – отмахнулся я. Сейчас мне было совершенно не до Декедды. А потому я продолжил, когда посла опять уволокли по полу. – Ваше Величество, тирам Гвелерг передал мне куда более важное послание. Терлигэ Трифин, мастер-коммандер Яннах и коммандер Каталам подойдите ближе, пожалуйста. И выслушайте, что я вам сейчас расскажу…

Чуть ли не дословно я передал слова Гвелерга. Даже, наверное, говорил с тем же волнением. А когда закончил, ни один из столь важных для страны людей не фыркнул со словами «Всё это враньё!». Непроверенной информации поверили.

– Вывели флот из портов Кондука в то время, когда океан всё ещё бушует, – хмыкнул озадаченный Тревин. – Видимо, относятся со всей серьёзностью… Двадцать кораблей… Двадцать кораблей – это сколько воинов в трюмах? – он обратил взгляд на Яннаха.

– Немало, – совершенно неопределённо ответил тот. – Северные мореходы отличаются от наших. Их суда вмещают больше людей, чем вмещают наши. Боюсь, они планируют надолго закрепиться в наших землях. Сил у них предостаточно.

– Тогда вопрос с Декеддой мы отложим, – решительно заявил я. – Не забудем, а отложим, – и предвосхитил возмущение Трифина. – Сейчас Север на кону. Враг идёт не только за мной. Он идёт, чтобы разрушить то, что мы успели восстановить. Баши жаждут показать не только нам, а всему миру, что они всё ещё реальная сила. И что с ними обязаны считаться абсолютно все.

– Но большая часть гарнизона столицы сейчас собрана в портовых городах, – поморщился мастер Сималион. – В Валензоне подходит к концу обучение почти пятитысячной армии. А звать из Равенфира несколько сотен необученных рекрутов – бессмысленно. То есть ни с запада, ни с востока, ни с юга подмога не успеет подойти.

– И не надо, – я опередил Яннаха с возражением. – У нас достаточно сил в Сторожевом Лагере. У нас Северная Армия охраняет форпост у реки Нордур.

– Рекруты прошлого лета всё ещё здесь, – добавил Яннах. – Они не прошли подготовку, но они есть. Целая тысяча.

– И тысяча гессеров, – вмешался Каталам. – Если придётся, я уверен, Его Величество позволит лучшим бойцам Астризии отправиться на север для защиты Родины.

– Несомненно, – король даже не сомневался. – Мы разобьём их одним решительным ударом!

После этих слов я ощутил душевный подъём. Настоящее воодушевление. Никто из тех, кто имел право отправлять людей на смерть не испугался предполагаемого вторжения. Никто не побежал писать плаксивое письмо башам. Никто не побежал собирать манатки. Мы были готовы встретить наёмников самфунна и погнать их прочь.

А я ещё планировал забрать кое-что для себя.