Текст книги "Твой ход, аниран (СИ)"

Автор книги: Алексей Селютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Тогда на юге и на западе всё остаётся так, как есть, – подвёл я итог. – Пусть Валензон готовится, а Шамасс и Мармасс обучают войска для высадки. Остальных я сам поведу на север. При помощи Гвелерга мы сможем водить башей за нос достаточно долго. И, надеюсь, это мы нанесём внезапный удар, а не они.

– Да будет так! – Тревин, как я когда-то давно, выставил перед собой ладонь. И дождался, когда мы по очереди накрыли его ладонь своими ладонями. – Пришла пора рассчитаться с ними за всё.

– Пришла пора встретится с очередным анираном, – добавил я про себя.

Часть 7. Глава 16.

Хоть весь государственный аппарат работал на предел сил, всё же мы не могли отправиться на север в тот же день. Предстояло собрать все боеспособные войска и обеспечить их транспортом. Надо было подготовить обоз и необходимые походные элементы обоза в виде продавщиц плотских утех. Предстояло грамотно составить несколько писем, часть из которых содержали бы правдивую информацию, а часть – ложь.

Первый приказ улетел с Голеадором в форпост на реке Нордур – в самую удалённую точку от столицы. Приказ был составлен и подписан самим королём, в котором он требовал от коммандера Кархарадона – заместителя обер-коммандера Хегарата – соблюдать максимальную осторожность. Король приказывал отозвать охранные десятки из всех окрестных деревень, приказывал разослать по этим же деревням указания о немедленной эвакуации, приказывал выдвинуть разведывательные разъезды в сторону руин Халтберна, закрепиться в Северном Форпосте и ждать прибытия подкреплений из Сторожевого Лагеря.

Второй приказ улетел с Сумманом в Сторожевой Лагерь. Хегарату доступным языком объясняли, что пришёл его звёздный час – обер-коммандер должен был в срочном порядке собрать все боеспособные войска и быстрым маршем выдвинуться к Северному Форпосту.

Третий приказ Эоаниту доставила не птица, а гонец на лошади. В письме король очень вежливо приглашал Первосвященника на приватный разговор, где даст указание взять на себя заботу о столице пока победоносная армия не вернётся. То есть силы храмовников и силы оставшихся гессеров, которыми руководил Каталам, останутся присматривать не только за королём, но и следить за порядком в Обертоне.

Ну а четвёртый – самый важный приказ – поступил от меня Гвелергу. Вместе с ним мы составили крайне аккуратное письмо, которое унёс очень крупный сирей, работавший за жратву в посольстве. В письме мы коротко попытались рассказать башам, что вся армия Астризии, очевидно переоценивавшая свою мощь, сосредотачивается в Валензоне. В Обертоне практически никого не осталось, – что было, отчасти, правда. В Шамассе и Мармассе сейчас яблоку негде упасть из-за возросшего числа военных, а в Сторожевом Лагере все пребывают в блаженном неведении. Никто даже не догадывается, что могучий флот приближается к северным берегам Астризии.

Вместе с Гвелергом мы ещё раз прошлись по письму и подредактировали немного. Всё же врать башам надо крайне осторожно. Гвелерг ни раз говорил, что нельзя переусердствовать. Иначе что-то заподозрят.

В общем, в очередной раз маховик закрутился. Несколько дней мы все работали не покладая рук, а потому организовали всё достаточно быстро.

Король Аскольд Третий, по моей просьбе, остался в Обертоне. Он горел желанием отправиться на север и раздать башам на орехи. Но уступил мне. Вместе с весьма недовольным Каталамом, который остался не благодаря моим просьбам, а благодаря королевскому приказу. Тревин должен будет удержать в руках столицу, если что-то пойдёт не так. Подготовить к обороне, провести набор ополченцев, всё же затребовать возможную помощь из Равенфира и не спускать глаз с Эоанита. Я не верил, что Эоанит осмелится поднять руку на короля, но не мог не рассматривать такую возможность. К тому же в столице нужен был тот, кто продолжит вместе с Гвелергом дезинформировать башей. Они, конечно, очень быстро догадаются, что что-то идёт не по плану, когда вместо вновь отожравшихся деревень обнаружат выжженную землю. Но пока есть возможность вешать им лапшу на уши, надо продолжать вешать.

Трифин же ничего не хотел слушать. Правда, я и не настаивал. Едва мы окончательно определились с направлением удара, он был готов вскочить в седло. И ни я, ни Тревин ему не препятствовали. Раз парень хочет что-то доказать не только всем, но и самому себе, значит, надо отойти в сторонку и дать ему этот шанс.

Поэтому вместе с мастер-коммандером Яннахом, усы которого топорщились особенно воинственно, Трифин вывел огромную колонну через северные врата.

Но я задержался. Колонна всё шла и шла, а я стоял в стороне и держал Дейдру за руку. Она, в который уже раз, словила слезливую болезнь. Элазор сидел на моей шее и восторженно смотрел на величественных всадников, которые проезжали через врата, Мелея пускала сопли рядом с внучкой, а святой отец Эриамон осенял проезжавших знамением.

– Тебе необязательно ехать, – хныкала Дейдра, потому что накануне я совершил глупость и рассказал ей всё: кто едет в гости, зачем едет, и к чему это обязательно приведёт. – Ты можешь дождаться их здесь, за высокими стенами. Они не смогут через них перебраться. Обертон никто никогда не захватывал.

– Дейдра, ты же знаешь, что это неизбежно. Я не могу ждать. Я должен двигаться вперёд, – я опять объяснял ей то, что объяснял половину вчерашней ночи. Но она опять не слышала. – Я не преуменьшаю опасность. Я прекрасно знаю, с кем мы имеем дело. Но у нас… у меня нет выбора. Я должен его встретить. И я должен его победить.

– Что-то не так, – Дейдра уткнулась личиком в моё плечо. – У меня гадкое чувство. Меня прямо мутит, когда я думаю об этом… Не едь! Оставайся здесь… А ещё лучше – давай куда-нибудь убежим. У нас достаточно золота. Мы сможем спрятаться.

Я вздохнул. Расставаться с Дейдрой мне всегда было непросто. И практически всегда она делала так, что расставание давалось ещё тяжелее.

Но ничего не поделаешь. Хоть она моя жена, мать моего сына, у меня свой путь. Как бы не тяжелы были расставания, я всё равно уйду.

– Не переживай, любимая, – я крепче прижал Дейдру к себе. – Всё по-прежнему: я опять уйду и опять вернусь. Никакие великаны – ни белые, ни серые – неспособны меня остановить. Скоро слава о нашей победе разлетится по всей Астризии.

Я отстранился, снял Элазора с шеи и передал ей.

– Вот, держи эту маленькую копию анирана, – улыбнулся я, вручая любопытное сокровище. – Бертрам останется с тобой и присмотрит за вами. Будь сильной.

Элазор на руках у Дейдры смотрел на меня немного удивлённо. Последняя телега уже скрылась за вратами, а он продолжал разглядывать выкованную из металла кирасу, надетую поверх тёплой стёганки.

– С Богом, аниран, – осенил меня знамением святой отец Эриамон. – Он будет наблюдать за тобой. Он дарует тебе победу.

– Спасибо, святой отец, – усмехнулся я, запрыгнув в седло. – Но я постараюсь справиться сам. Сималион, Иберик, Феилин, отправляемся.

– Па… Па-па, – раздалось за моей спиной совершенно неожиданно. Лишь я тронул вожжи, детский голос привлёк внимание каждого случайного зрителя.

Я обернулся и увидел, как малыш, сидя у мамы на руках, тянет ко мне ручки. А маленький беззубый ротик опять прошамкал:

– Па-па.

Мой совсем немаленький ротик разошёлся в улыбке: дождался, я наконец-то дождался, когда эта птица-говорун произнесёт заветные слова. Наконец-то Элазор разобрался, кто я для него.

Слёзы по лицу Дейдры покатились ручьём. Услышав давно ожидаемое слово, она зарыдала. Но я оставался крепок как кремень, хоть чувства переполняли меня непередаваемые. Я не мог позволить себе слёз, несмотря на переполнявшее счастье.

Я спрыгнул с лошади, подскочил к Дейдре и сжал её в объятиях. Потом дал Элазору палец и смотрел, как он крепко его сжимает.

– Взрослеешь, мой наследник, взрослеешь, – улыбнулся я. – Признал отца наконец-то.

– Па-па, ма-ма, – повторил «наследник».

– Тебе необязательно уезжать, – обречённо повторила Дейдра.

– Обязательно, – отрезал я. – Если я не сделаю то, что сделать обязан, через несколько зим это постарается сделать другой. Но я этого уже не увижу… Тебе придётся смириться, милая Дейдра. Я буду уходить снова, снова и снова.

– Тогда всегда возвращайся. Мы будем ждать, – Дейдра привстала на цыпочки и впилась губами в мои губы.

– Кхи-и-и-и, – весело прокомментировал Элазор и пару раз ударил ладошкой по моей щеке.

– Ладно, ладно. Отдаю тебе твою маму, – весело ответил я, отстраняясь. – Присматривай за ней, пока я не вернусь. Каждого постороннего дядьку бей по щекам, не стесняйся.

Под завистливыми взглядами всё тех же зрителей я вновь забрался в седло и дёрнул вожжи. А проезжая через распахнутые врата, обернулся: Дейдра была мрачна, как осенний день, Мелея безуспешно пыталась её утешить, а Элазора перехватил святой отец Эриамон.

Я отвернулся, в душе надеясь, что когда вернусь, увижу совершенно иную картину.

Вернуться бы только...

***

Я услышал странный шум. Ласкающий такой. На шум прибоя похожий. Словно мягкие волны омывают песчаный берег и гоняют мелкие камешки. Я открыл глаза и убедился, что не ошибся: насколько хватало взгляда, простирался сине-зелёный океан. Крупные волны собирались в отдалении, накатывали и доходили до прибрежной гальки лишь в виде мелких барашек. Не раздумывая, я полез в воду. Я не знал, есть на мне одежда или я обнажён. Я просто хотел окунуться в манящие воды.

Я прыгал, пытаясь перескочить волны. Я нырял, доставая до дна рукой. Я даже нахлебался по-настоящему солёной воды. Но когда измождённый вышел на берег и рухнул в песок, испытывал лишь чувство удовлетворения.

Я перевернулся на спину и уставился в облачное небо. Холодное солнце плавало где-то у горизонта. Я даже поёжился, лёжа на песке. Ведь одновременно с мыслями о холодном солнце порыв ветра стегнул меня струёй не менее холодного воздуха. Тогда мне стало понятно, что сейчас явно не лето.

Но больше всего меня взволновал очередной странный шум. Мне показалось, что я слышу хруст песка под чьими-то ногами. Монотонный такой хруст, с определённым интервалом. Будто кто-то идёт по берегу, приближаясь ко мне.

Я попытался повернуть голову в сторону, откуда шёл шум. Но внезапный яркий белый свет ослепил меня. Я закричал и зажмурился, одновременно растирая глаза и сражаясь с болью. А затем услышал, как шум прекратился: кто-то стоял прямо надо мной.

С опаской открыв глаза, ибо ожидал очередную ослепляющую вспышку, я повернул голову: в нескольких сантиметрах от моего носа стояла пара сапог. Добротных таких, из крепкой кожи сшитых. С толстой подошвой и шпорами. Но поскольку сапоги сами по себе не ходят, я моментально сообразил, что у них есть хозяин. И медленно повёл глазами вверх.

Но обладателя сапог я не смог рассмотреть. Образ был размытый, и из-за спины бил тот самый яркий свет. А твёрдая подошва одного из сапог медленно поднималась, словно её я поднимал собственным взглядом. И когда я прищурился, чтобы хотя бы попытаться рассмотреть хозяина, подошва устремилась навстречу моим глазам. Наступила и безжалостно раздавила.

***

Я вскрикнул. Проснулся от собственного крика и уселся на походной кровати. Испуганные Иберик и Сималион, копошившиеся возле костра, согревавшего наш переносной дом, уставились на меня.

– Плохой сон? – поинтересовался Сималион. Он прекрасно знал, что мои сны всегда несут какую-то информацию.

Я облегчённо выдохнул и вытер потный лоб. Всё же это реально сон. Никто не выдавливал мои глаза кожаной подошвой.

Но, ясен пень, сон непростой. Ничего подобного я уже сто лет не видел. Мне вообще сны крайне редко снились с тех пор, как на моём пути стал Томмазо Ди Дио. Я переступил через него, получил похвалу от сидящей внутри твари, и много-много ночей спустя убедился, что аниранов в Астризии не осталось. Ибо никто меня больше никуда не гнал, никто ни за что не восхвалял.

И вот, наконец, перемены.

– Он здесь, – тихо прошептал я. Выбрался из под тёплого одеяла и поставил ладони перед костром: ладони были ледяные.

– Он здесь? – брови Сималиона удивлённо изогнулись.

– Да. Во сне мне намекали, что пришёл тот, кто способен раздавить мне голову, – пробурчал я в ответ. – Он здесь. Он на территории Астризии. Белый Великан высадился на берег.

Сималион и Иберик промолчали. Возможно, в глубине души они надеялись, что информация, полученная от раскаявшегося Гвелерга, не подтвердится.

– И я боюсь, что подобные сны способен видеть и Гудмур, – тихо прошептал я.

– Милих, – выбив меня из задумчивости, в крошечный шатёр, где мы умещались вчетвером, ворвался Феилин. – Отлично, ты уже проснулся. Мастер-коммандер послал за тобой. Прибыл сирей из столицы. К каждой ноге по увесистому футляру привязаны. Наверное, что-то важное.

– Идёмте, – я принялся одеваться. – Может, пришло подтверждение моих предположений…

В походном шатре главнокомандующего тоже было тесно. Несмотря на то, что его шатёр размерами раз в двадцать превышал размер шатра посланника небес. Но в этот раз командиры, привыкшие постоянно что-то обсуждать и спорить, слушали с закрытыми ртами.

В письме отчитывался Гвелерг. Стараясь экономить бумагу, переметнувшийся посол острова Темиспар докладывал, что информация на сто процентов подтвердилась. Умелые капитаны-северяне без потерь провели флот через бушующий океан и высадили пехоту на берега Астризии. Воины башей сейчас разгружаются и обустраиваются у руин Халтберна, совершенно не опасаясь контратаки. Вместе с анираном Гудмуром прибыли, как минимум, три тысяч опытных рубак, жадных до мести и золота. Зная, что почти все наличные силы Астризии сейчас готовятся к вторжению в Декедду, они не будут торопиться. Благодаря дезинформации Гвелерга, баши приняли решение унизить Астризию. Они отдали приказ захватить Северный Форпост и сжечь его. Затем выдвинуться на юго-запад и так же поступить со Сторожевым Лагерем. Ну а потом, баши посчитали, что руки у их армии будут развязаны окончательно. А значит, всю весну и всё лето они намерены куролесить по северным землям. Причинять максимальный ущерб, чем спровоцировать короля и анирана на реакцию. Баши считают, что неопытный король лишь ближе к осени сможет вернуть армию с южных земель и выдвинет её на север. И, наконец дождавшись противника, войска башей нанесут Астризии очередное унизительное поражение.

Слушал эти строки я с непередаваемым удовлетворением. Не информацию про три тысячи умелых наёмников, а про то, что хитрожопые работорговцы до сих пор понятия не имеют, что их ждёт. То есть эффект внезапности пока ещё сохраняется.

Но Яннах отнёсся к новостям со всей серьёзностью. Наверное, он куда лучше меня знал, что из себя представляют три тысячи наёмных головорезов.

Поэтому, приказав пока не читать новости от короля, задумался ненадолго. Дал указание разложить на столе карту и высказал свои идеи.

– Наш первоначальный план требует корректировки, – Яннах задумчиво нависал над картой. – Силы врага превышают ожидаемые. Но нам необходимо заставить их не распылять силы, чтобы уничтожить в одном генеральном сражении. Если они разобьются на сотни и расползутся по всем северным землям, мы целую зиму их будем выковыривать. Поэтому пишите, – приказал он писарям. – Приказ обер-коммандеру: изменить маршрут движения колонн и в срочном порядке идти на сближение с основной армией, идущей из Обертона. Приказ коммандеру Кархарадону: Северной Армии немедленно оставить Северный Форпост. Сжечь его дотла, не затрагивая мост, организовать всех примкнувших простолюдинов и начать отступление на юг, двигаясь строго вдоль королевского тракта. В арьергарде держать самых умелых наездников, которые будут провоцировать вторгнувшегося врага на преследование. Враг должен уверовать, что арьергард пытается замедлить преследование, чтобы отвлечь внимание от основной добычи… Мы должны спровоцировать их на драку, – объяснил Яннах, повернувшись ко мне.

Но я и так уже разобрался. Единственное, что печалило – необходимость уничтожить Северный Форпост. На его строительство было потрачено немало усилий. Я сам некоторое время принимал участие в строительстве. А теперь его превратят в руины. Обидно…

Но ничего не поделаешь. Надо, так надо.

Приказы быстро подготовили и разослали по адресатам. А армия вновь выдвинулась в путь, держа строго на север.

Часть 7. Глава 17.

Когда окружающая природа окончательно сбросила снежные кандалы, когда на деревьях уже появились почки, а поля зеленели свежей травой, мы, наконец-то, соединились с колонной, которую из Сторожевого Лагеря к нам навстречу вёл обер-коммандер Хегарат. Я немного переживал о том, с каким настроением встретятся два местных генерала. И был готов к любому развитию событий, ведь не сомневался, что Хегерат из тех, кто не забывает обид.

Но тот никаких проблем мне не доставил, видимо осознавая важность происходящего.

Солдаты братались прямо посреди тракта. Наша армия растянулась на несколько сотен метров. Но когда к нам присоединились те, кого привёл Хегарат, когда из закромов доставали бочки с аройей и принялись разжигать костры на равнине, я уверовал, что мы ещё повоюем.

На первом же собрании мы провели подсчёты. Обер-коммандер привёл из Сторожевого Лагеря две тысячи человек. Все прошли обучение, все в идеальной физической форме. Но, к сожалению, все без капельки боевого опыта. Даже та самая Элитная Армия из лучшего человеческого материала, которую менее чем за год вымуштровал коммандер Марсан.

Из Обертона мы с Яннахом привели полторы тысячи воинов. Пятьсот из них – ветераны-гессеры, которым в подмётки не годились какие-то там горные головорезы. Тысяча – рекруты, собранные в Обертоне этим летом. То есть те, кто ещё не до конца понял, с какой стороны держаться за меч.

Со стороны Северного Форпоста навстречу нам движется коммандер Карахарадон. Этот толковый мужик, как я знал, ведёт с собой чуть более тысячи пехотинцев. Ребята там были будь здоров. Опытные и умелые бойцы, осенью оставшиеся у Форпоста по просьбе анирана.

Значит, в нашем распоряжении имелось как минимум четыре с половиной тысячи солдат. То есть, по приблизительным подсчётам, наша армия в полтора раза превышает армию, направленную башами. И то есть, мы обладаем определённым преимуществом.

Но поскольку нам навстречу идут матёрые убийцы, преимущество не выглядит слишком уж впечатляющим. Именно такими словами мне объяснил Яннах, когда я, было, в его присутствии начал потирать руки после озвучивания всех цифр. В отличие от меня, Яннах знал, с кем придётся иметь дело. И разница в качестве войск его по-настоящему беспокоила.

Поэтому мне опять пришлось отойти на второй план. Хегарат и Яннах погрузились в карты и выбирали приемлемое место для генерального сражения – плоскую равнину, где конница, которая есть у нас, но нет у горных баранов, сыграет основную партию. В этот раз Яннах согласился с ранними идеями неопытного анирана, собиравшегося основное внимание уделить созданию Первой Конной Армии.

Но хоть армию нам так и не удалось создать, нескольких сотен вполне бы хватило для обходного или разрезающего удара из засады. Именно такое место с недалёкой опушкой возле пушистого леса подобрали опытные командиры. И поставили задачу войскам двигаться в быстром темпе, ведь место это находилось от нас в нескольких днях пути.

***

В один из таких дней из столицы прибыл Голеадор. Ранее я отправил его за информацией о том, как идут дела на южном фронте. Мне было интересно, обучаются ли будущие десантники, что происходит в Валензоне, нащупал ли Фелимид новую ниточку. А так же подаёт ли признаки жизни Декедда.

Но вместо обстоятельного ответа от Фелимида или самого короля, Голеадор принёс письмо, написанное рукой Мириам.

Поначалу я испугался. Реально испугался, когда в первых строчках Мириам просила меня не пугаться того, что пишет именно она. Но дальнейшие её слова всё же заставили если не испугаться, то испытать определённое беспокойство.

Первосвященник Астризии Эоанит, писала она, покинул столицу. Её папаша тайком собрал вокруг себя всё ещё верных храмовников, подговорил нескольких слабовольных святых отцов и охмурил огромную человеческую массу, которую величал не иначе как «чернь». И эту чернь, как громогласно заявил Эоанит на площади Обертона, он сам поведёт на восток, поведёт в паломничество к Чуду Астризии. Он станет для них проводником к заслуженному искуплению.

Несмотря на офигевший взгляд, которым я бороздил строки, ведь не мог поверить, что в Обертоне ещё остались те, кто готов был следовать догматам смирения, всё это оказалось правдой. Мириам сообщала, что за Эоанитом пошли тысячи. Тысячи безвольных овец, которых при помощи силы убеждения он сделал своим щитом. Именно благодаря им он вырвался за пределы столичных стен.

Обоз был огромен, писала дальше Мириам. Как минимум, четыре тысячи безоружных, поющих нараспев простолюдинов. С самого утра и до середины дня колонна проходила через восточные врата Обертона. И король Аскольд Третий не осмелился разогнать весь этот цирк. Мириам просила его не выпускать отца. Просила отдать приказ запретить передвижение. При помощи плетей и палок заставить всех разойтись по домам. Мириам понимала, что могут пролиться реки крови. Но убеждала своего давнего друга, что если Эоанит уйдёт на восток, в будущем мы все об этом пожалеем.

Но Тревин тоже понимал, что избежать кровавой развязки не удастся. Потому и не решился воспрепятствовать Эоаниту. Наверное, как рассуждала Мириам, проливать реки крови он не желал, потому что нести ответственность за эти реки придётся именно ему. Именно его имя внесут в анналы, как ответственного за очередную резню у врат Обертона. В истории его запомнят, как короля Аскольда Третьего – Кровавого.

И Эоанит опять ушёл. В этот раз ушёл без Книги, которая теперь хранилась в Мармассе, но всё-таки ушёл. Он намеревался привести паломников в Равенфир, а затем переправить в Плавин за счёт церкви. Но вот действительно ли он собирался осуществить именно такой план, Мириам сомневалась.

Как и я, в принципе. До меня очень быстро дошло, что Эоанит просто воспользовался возможностью. Плевал он на приказы нового короля с высокой колокольни. Тревин ранее рассказывал, что Эоанит обещал выполнить всё от него зависящее, чтобы вместе с гвардейцами короля удержать порядок в Обертоне. Он обещал превратить храмовников в городских патрульных.

Но, в итоге, он лишь ждал момента, чтобы сбежать. Армия покинула столицу. Анирана тоже можно было не опасаться. Оставался лишь король, которому сам Эоанит перечить бы не посмел. Поэтому он придумал новый план, где эвакуационной капсулой станет глупый, забитый народ. Те самые овцы, которых он выращивал несколько лет… И вырастил всё же, падла.

Впрочем, уже ничего не поделаешь. Если честно, на месте Тревина я бы тоже не рискнул разогнать верующую толпу. Возможно, я бы бегал туда-сюда, размахивал доказательствами небесного происхождения и постарался бы толпу переубедить. Уверен, силой собственного слова, силой собственного присутствия я бы отбил от стада порядочное количество овец. Но меня не оказалось рядом. Эоанит ушёл именно тогда, когда всё складывалось в его пользу.

Ну и ладно. Поход на восток всё равно неизбежен. С тех пор, как я там побывал, я не сомневался, что вернусь. И, скорее всего, этот поход не будет бескровным. Независимо от того, находились бы там Эоанит с Эвенетом. Война ждёт меня и там.

Но сначала надо разобраться здесь. Решить вопрос с Белым Великаном и разгромить армию башей. И если нам это удастся – молюсь Триединому, чтобы удалось, ибо моя жизнь стоит на кону, – я созову конклав. Теперь, я уверен, эстарху Эриамону никто не помешает одеть на голову золотую тиару. Он станет первосвященником Астризии и первым же указом объявит Эоанита апостатом. Все догматы смирения, которые тот продвигал, окажутся под запретом. А те, кто его поддерживает – вне закона. Не думаю, что Эоанита это сильно испугает, но на его окружении несомненно отразится. Клеймо апостата в этом мире многих пугает. А значит, поддержки какой-то части местного дворянства и рядовых жителей он обязательно лишится.

К тому же неизбежному вторжению на восток такое развитие событий придаст легитимность. На законных основаниях мы можем отправиться громить еретиков. И вряд ли кто-либо из тех забитых людей, ранее отрицавших существование анирана, захочет грудью своей защищать атавистические принципы смирения. Насколько я успел разобраться, тут всех больше волнует собственная шкура, а не возвышенные идеи. Если, конечно же, эти идеи не направленны на исцеление мира.

– Ладно, хрен с ним, – пробормотал я себе под нос и аккуратно уложил письмо обратно в футляр. Оставлю для потомков, чтобы знали причину предстоящих событий. – Понятное дело, Эоанит и Эвенет никогда не признают результатов конклава. А значит, будут сопротивляться. Но остановить меня им не удастся. Меня вообще никто не остановит, пока я не соберу страну в кулак...

***

Спустя несколько утомительных рассветов, огромная человеческая масса, растянувшаяся на несколько километров, прибыла на место назначения. Несмотря на то, что двигались мы на север, весна в этих местах окончательно подчинила природу. И когда я смотрел на огромное, заросшее зелёной травой поле, когда увидел опушку далёкого хвойного леса, сомнения в правильности выбранного плацдарма отпали окончательно.

Едва мы прибыли на место, весь командный состав спешился и взобрался на нерукотворный, поросший густым кустарником холмик. Яннах сразу же приказал весь кустарник выкосить под ноль и установить его шатёр прямо здесь. А затем мы все примкнули к окулярам подзорных труб.

Место действительно оказалось подходящим. По крайней мере с моей дилетантской точки зрения.

Поле, заросшее молодой травкой, простиралось километра на два. Королевский тракт проходил в отдалении и пропадал где-то на горизонте. Хвойный лес по левую руку, где Яннах планировал укрыть конницу, не был столь густым, как он надеялся. Но если подправить ландшафт при помощи живых изгородей, врага можно ввести в заблуждение и скрыть от его глаз наши резервы.

Хегарат, к моему облегчению, во всём был согласен с коллегой. Он продолжал меня удивлять с каждым днём, ни раз подтверждав в приватных беседах, что сводить личные счёты не намерен. Для него предстоящее сражение так же важно, как для любого рядового солдата.

Поэтому обработка выбранного участка прошла без проблем. Пока командиры проводили рекогносцировку и прикидывали, какое расположение на поле займёт противник, солдаты без разговоров выполняли работу дровосеков или косарей. За те два дня, что мы стояли в ожидании новостей, место будущего сражения солдаты успели подготовить.

На третий день рогом дал о себе знать коммандер Кархарадон. Мы вновь собрались у роскошного командирского шатра на холме и смотрели, как с севера по тракту медленно бредёт колонна. Мы смотрели в подзорные трубы и видели развивающиеся на ветру штандарты Астризии.

Коммандер Кархарадон выполнил поставленную ему задачу. Его, уставшего и грязного, Яннах и Хегарат сразу утащили в шатёр для отчёта.

– Я привёл тысячу воинов, – отчитался Кархарадон. – И почти в три раза больше простолюдинов. У нас были потери по случайности, но не великие. Мы вполне способны внести свою лепту.

– Враг идёт по пятам? – осведомился склонившийся над картой Яннах.

– Не по пятам, но идёт, – подтвердил коммандер Кархарадон – Вот здесь они должны быть приблизительно, – он ткнул пальцем в карту. – Кажется, мне удалось заставить их не рассеивать силы. Уже приблизительно две декады летучие отряды провоцируют их на обстрел. С флангов заходили, засады устраивали и заставляли отступить.

– Твои всадники нападали на них?

– Только если те сходили с тракта в поисках наживы. С наживой ведь у них плохо, – удовлетворённо хмыкнул Кархарадон. – Благодаря своевременному приказу мастер-коммандера, сожжено всё, что может быть сожжено. Окрестные земли опустели. Жители северных деревень не посмели ослушаться и отступили кто с нами на юг, кто на восток. Скот уведён, поля ещё не засевали, а склады опустошены. Что смогли, спрятали глубоко под землю, что не смогли, попросту сожгли. Поживиться нечем, в общем. Поэтому я предполагаю, что враг крайне озлоблен после долгого плавания, бессмысленного преследования и отсутствия барышей.

– Значит, жаждет драки, – уверенно заявил Яннах. – То, что нам надо.

– Десятники летучих отрядов докладывали мне, что основные силы идут чётко по тракту, – добавил Кархарадон. – Отклонятся пытались небольшие отряды, количеством не больше двадцати-тридцати человек.

– То есть, скорее всего, они уже знают, что мы идём навстречу. И не планируют уклоняться от генерального сражения, – сказал Хегарат.

– Это всего лишь предположения, – не согласился я. – Почему бы им не отступить, когда они заметят, что поле боя за нами? Почему бы не рассеяться по Астризии, как мы опасались?

– Этого не будет. Они не побегут, – одновременно заявили Яннах и Хегарат. И одновременно улыбнулись друг другу, чего с ними никогда не случалось доселе.

– Почему?

– Мировосприятие таково, – продолжил Яннах. – Десятки зим земли Астризии служили им кормушкой. Горцы и примкнувшие к башам наёмники со всех земель всегда были жадными до драки. Они всегда её искали. Даже когда их изгоняли, они старались огрызаться. Не драпали, визжа от страха, не бросали добычу, не склонялись, в надежде на милость победителя. Они всегда оказывали сопротивление. А поскольку теперь с ними сам Белый Великан – агрессивный, жестокий и беспощадный – они полны уверенности в собственной победе. Осознание, кто их ведёт, добавляет желания сразиться с армией Астризии.

– Возможно, и так, – нехотя подтвердил я. Мне хотелось надеяться, что те, кого привёл сюда я, тоже полны уверенности в собственной победе. Ведь моральное состояние войск – крайне важная переменная. – Но не логичнее ли избежать открытого столкновения, отступить в Халтберн и там закрепиться? Мы ж их месяцами… декадами то есть выкуривать будем, как ты говорил ранее.

– Они на чужой земле, – вместо Яннаха ответил Хегарат. – Добычи нет. Им не хватит собственных припасов долго держать оборону в руинах. Как и нам, им нужна решительная победа.

– Одна сторона постарается наказать вторую сторону, показав, кто в этом мире реальная сила, – подхватил Яннах. – А вторая сторона должна показать первой, что отныне никто не уйдёт с этих земель безнаказанным. Сражение неизбежно, аниран. Об этом знают и там, и тут.

Сказать мне было нечего. Не знаю, как бы я поступил на месте Белого Великана, которого пинками загнали на враждебную территорию и приказали не возвращаться без добычи. И говоря про добычу, я не только себя имею в виду… Но я бы всё сто раз отмерил, прежде чем один раз отрезать. Я бы предпочёл организовать засаду и выманить вражеские войска, чем по-глупому идти стенка на стенку.