Текст книги "Грани судьбы"
Автор книги: Алексей Шепелёв
Соавторы: Макс Люгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)
– Я бы дорого дал, чтобы посмотреть на это вблизи, – горестно вздохнул Дак.
– Не удавалось? – сочувственно спросил Наромарт.
– Ни разу. Пингвины чуют нас издалека, принимают за хищников и тут же разбегаются и прячутся. Когда я был маленьким хетчлингом, то пытался подкрадываться, маскируясь за скалами, но тщетно. А сейчас, – морду дракона исказила гримаса, обозначавшая улыбку, – сейчас и не спрячешься никуда.
– Даже у драконов есть свои недостатки, – серьёзным до издевательства голосом подвела итог Анна-Селена.
– И немало, – согласился Дак. – Но мне бы хотелось услышать окончание той истории, которую начал рассказывать Мирон. Насколько я понимаю, речь шла о какой-то реке и о плотине.
Нижниченко кивнул.
– Об очень большой реке, наподобии Валаги.
Дракон выгнул шею, морда разительно изменилась, рога, можно сказать, встали дыбом. Такая мимика означала крайнее удивление.
– Люди могут перегородить такую реку? – он особо выделил голосом слово "такую".
– Изучая науки и совершенствуя технику, люди способны очень на многое.
– Однако, подобная плотина по сравнению с теми, которые они строят сейчас и строили до Катастрофы…
– Соотносится примерно так же, как и попытки остановить прогресс в нашем мире и Инквизиция. Но суть остаётся неизменной: у каждой плотины либо есть водосброс, либо вода её обтечёт или перехлестнёт. Запретные знания рано или поздно станут всеобщим достоянием.
– Хотел бы я иметь такую уверенность. Боюсь, всё случится иначе.
– Что ж, надеюсь, что у тебя будет возможность вспомнить о сегодняшнем разговоре, когда нас рассудит время.
– Я о нём никогда не забуду, – заверил дракон.
Они ещё долго разговаривали о самых разных вещах.
Звезды медленно плыли по ясному чёрному небу, спрятался за горные отроги нарастающий Умбриэль, взошла бледно-голубая, словно маленькая льдинка Иво. Ветер шумел в кронах недалёкой сосновой рощи. Где-то рядом стрекотали совсем земные кузнечики, а где-то вдали перекликались порой совершенно незнакомые птицы. Потрескивали в костре прогоравшие сучья.
Словно нарочно кто-то пытался опутать странников путами уюта и комфорта, убедить отказаться от дальнейшего путешествия. Маленький дом в горах, спокойная размеренная жизнь среди друзей, возможность заниматься любимым делом – чем не счастливый конец для опасного приключения? Но всё-таки каждый из них выбрал иную судьбу. И когда Сашка сказал: "Пора собираться", никто не стал с сожалением задерживаться у костра, ну, разве самую малость.
Лишь Серёжка попросил:
– Я хочу Дака спросить наедине. Вы идите, я догоню.
– Мы во дворе тебя подождём, – пообещал Сашка, прочувствовав умоляющий взгляд мальчишки. – Вещи твои я возьму.
– Спасибо, – горячо поблагодарил Серёжка.
А когда спутники отошли подальше, он горячо зашептал в ухо дракону:
– Дак, Сашка – бессмертный. Его убить нельзя, совсем. И от старости он не умрёт, всегда таким же останется. Понимаешь?
– Удивительно, но случаются чудеса и побольше, – отреагировал Дак.
Мальчишка досадливо рубанул воздух левой рукой.
– Да нет. Я сказал, что он счастливый, а он рассердился. Почему? Ведь никогда не умирать – это же счастье. Верно?
– Нет, Шустрёнок, счастье – это другое. Совсем другое. А то, что ты сказал – больше похоже на проклятье. Можно понять, почему он рассердился.
Серёжка огорчённо моргнул. Вот так: всем понятно, а ему – нет. Неужели он такой глупый? Словно прочитав его мысли, Дак пояснил:
– Ты вовсе не глупый, Шустрёнок. Ты просто очень мало прожил на свете, а чтобы понимать, мало быть умным или много видеть. Нужно ещё осознавать, а осознание требует времени. Даже от человека. Поэтому не переживай: всему своё время.
– А мне нужно – сейчас понять, – упрямо ответил Серёжка.
– А вот подумай: он будет жить вечно. А остальные. Вы все – его друзья, что с вами будет? Жизнь человека не так уж длинна, для него пройдёт лишь миг, а вас уже не будет рядом. И исправить это он не сможет никаким образом. И так будет с любым человеком, к которому он привяжется: с друзьями, с любимой. Ты же понимаешь, невозможно жить, чтобы не прикипать душой к другим людям. А если это у кого-то и получится – разве это жизнь?
Мальчишка согласно кивнул. Если тебе все безразличны – тогда и жить незачем. Сашка, конечно, не такой. Теперь-то понятно, почему он так сердился.
– Спасибо, Дак. Ты мне очень помог. А теперь – я побегу?
– Беги, Шустрёнок. Тебе пора.
– Спасибо… Дак, я никогда тебя не забуду. И Шипучку тоже не забуду. И Рию. И Ская.
– Мы тоже будем помнить о тебе. А сейчас – торопись. Временя уже поджимает. Твои друзья ждут тебя.
И Серёжка побеждал к темнеющему невдалеке дому. А дракон, когда мальчишка оказался на безопасном расстоянии, тяжело подпрыгнул в воздух и распростёр могучие крылья. Даку некуда было торопиться, но он не хотел видеть, как странники покинут его мир. Драконы – бессмертны и терпеливы, но мудрый Дак не сомневался, что никого из путешественников ему больше увидеть не суждено.
Они покидали другую Грань, не ставшую своей, но ставшую близкой. Покидали навсегда, оставляя за спиной и плохое и хорошее.
Любимое белое пиво казалось отвратительной кислятиной. И похмелье не брало. Отцу Тарло хотелось напиться вдрызг, чтобы забыть про горечь утраты, но это ему не удавалось. Наоборот, с каждой выпитой кружкой боль от потери становилась только сильнее.
– Тысяча ауреусов. Большая тысяча золотых ауреусов, – сокрушенно простонал священник, стукнув деревянной кружкой о плохо оструганную столешницу.
– Самое малое. Он бы и больше дал, – пробормотал Хайен, а потом громко икнул и уронил голову на стол, звонко тюкнув любом по дереву. Трактирный слуга, в отличие от Тарло, был пьян почти до потери сознания. Священник посмотрел на подельника осовелым взглядом, а потом снова стукнул кружкой по столу. Ещё сильнее.
– Эй, хозяин, ещё пива!
– Конечно, господин. Снова белого?
– Нет, демоны тебя побери! Давай чего покрепче!
– Сию минуту!
Тарло перевёл взгляд на собутыльника:
– Больше бы дал? Ты уверен?
– Ещё бы… Он же был благородный сет… А у них денег…
Слуга некоторое время бессмысленно таращил глаза, пытаясь оценить богатство морритских аристократов. Арифметика больших чисел не была его сильной стороной, поэтому он возвёл их к небу, назидательно поднял вверх указательный палец и очень медленно произнёс:
– Несчитано.
– Да…
Спорить было не о чем. Благородный сет мог отдать за своё спасение не одну тысячу ауреусов. О такой жертве для вымогательства ни один толийский преступник не мог и мечтать. А они с Хайеном почти держали его в руках – и упустили.
– Ячменное пиво, господин.
Некстати подошедший трактирщик прервал размышления. Отец Тарло принял деревянную кружку с шапкой густой белой пены, раздраженно отпил.
– Ступай!
Священник отёр перепачканную пеной бороду, покосился на собутыльника – тот захмелел окончательно, упал лицом на стол и заснул. Пьяная тварь… Ведь это из-за его медлительности они упустили благородного сета. Если бы, обнаружив среди вещей якобы слуги какого-то там лагата двуручный меч и красный шарф он бы сразу поспешил сообщить отцу Тарло – беглый аристократ никуда бы не делся, уплатил денежку. Но Хайен имел глупость отложить новость до утра и его медлительность стоила им уймы денег. Тысяча золотых ауреусов… Хайен – пьяная свинья… И вообще, все кругом – мерзкие, грязные свиньи…
Они расположились на опушке горного леса: огромный чёрный дракон и казавшийся совсем крошечным на его фоне планхед. Новый день вступал в свои права. Восходящий Ралиос окрасил небо на востоке в алый свет, горные вершины оставались ещё тёмными, лишь один далёкий заснеженный пик казался розовым.
– И всё-таки я не понимаю тебя до конца, – признался Дак. – Ведь ты тоже чужой на этой Грани, и ты – не мироходец. Почему ты всё-таки не ушел с ними?
– Я чужой не только этому миру. Им я тоже чужой. Если Дорога, о которой ты говорил, ведёт каждого к его родному миру, то очень скоро нам бы пришлось расстаться.
– Пришлось бы, – согласился дракон. – И что с того?
– Расставаться лучше одним разом, а не тянуть до бесконечности. Ты сам сказал, им было нелегко покидать Вейтару. Я не хочу, чтобы почти сразу после этого им пришлось бы прощаться со мной. Лучше остаться здесь и надеяться, что у меня ещё будет шанс вернуться в свой мир.
– Шанс у тебя, наверное, будет, – согласился Дак. – И всё-таки, мне кажется, что ты сделал очень большую ошибку…
Глава 10
Межмирье
Куда подует ветер – туда и облака,
По руслу протекает послушная река.
Но ты – человек, ты и сильный, и смелый,
Своими руками судьбу свою делай,
Иди против ветра, на месте не стой,
Пойми: не бывает дороги простой.
Ю.Энтин
Второе путешествие по Дороге от первого отличалось довольно сильно. Теперь у них не было ни лошади, ни повозки.
Хорошо ещё, выручили кольца Элистри, позволявшие перемещать предметы во "внешнее пространство", а в нужный момент доставать их обратно. Именно с помощью кольца Анна-Селена устраивала фокусы с охапкой дров и портретами. Теперь же она запрятала утварь на весь маленький отряд, а Женька взял на хранение палатку.
Любопытный Серёжка поинтересовался, а что на кольцах лежит ещё интересненького, но вампирята неожиданно отшили его так дружно и резко, что мальчишка обижался на весь свет не меньше четверти часа. В другом случае Наромарт бы обеспокоился таким поведением своих подопечных, но в этот раз целитель был целиком на их стороне: ну, не показывать же, в самом деле, всей компании гробы. Хотя ребята и восстанавливали силы без их использования, но всё-таки они были вампирами, а значит – очень зависимыми существами, да к тому же тщательно свою зависимость скрывавшими.
Пейзаж вокруг тоже изменился. Теперь они шли по плотно укатанному тракту через бесконечный смешанный лес. К вечеру первого дня Женька заикнулся о тайге, но Мирон Павлинович разъяснил подростку, что при всём уважении Дороге с тайгой эта растительность и рядом не стояла. Скорее уж, что-то вроде древних лесов, покрывавших когда-то бескрайние просторы Владимирской Руси.
Преобладали лиственные деревья: осины, берёзы, дубы, липы и вязы. Из хвойных – сосны да ели. По большей части всё это шло вперемешку, но порой Дорога прорезала то дубраву, то ельник, то осинник. То и дело встречались небольшие озерца с тёмной водой, берега которых густо обрастали ракитами и ольхой. На ночлег остановились возле одного из таких озёр, Сашка с Серёжкой затеяли купание, Мирон с Балисом охотно присоединились. Анна-Селена грустно смотрела на резвившихся в воде мальчишек, которые сейчас ей особенно сильно напоминали братцев Тони и Алека. А ещё девочке тоже хотелось поплавать и поплескаться в лесном озере, ведь она этого никогда в жизни не делала. Но, увы, жизнь уже давно осталась в прошлом, а любой водоём представлял для маленькой вампирочки смертельную опасность.
Наутро продолжили путь – всё так же сквозь лес. Ближе к полудню слегка озабоченный Нижниченко спросил Сашку, почему на Дороге им до сих пор никто не встретился. Где же обещанный город? Где хоть какое-то жильё?
Казачонок беспечно ответил, что по Дороге можно идти целыми неделями и не встретить ни единой живой души. А города – так вообще большая редкость.
Разговор плавно свернул на окружающие пейзажи, Сашка рассказал историю как целый день шел по лугу, трава на котором была "в аккурат Наромарту по макушку".
– Идёшь словно в бесконечном коридоре и ничего вокруг не видно.
Анна-Селена и Серёжка потребовали новых историй и Сашка охотно принялся пересказывать, на какие ландшафты заносила его судьба. Продолжалось это довольно долго, пока, наконец, путники не вышли на опушку леса. Дальше расстилался ровный луг, покрытый совсем молодой изумрудно-зелёной травой, а километрах в полутора впереди и чуть слева от дороги возвышался самый настоящий то ли дворец, то ли замок.
– А такие вот замки у вас на Дороге часто попадаются? – поинтересовался генерал Нижниченко. Бойницы чердака и угловых башен заставили генерала в первую очередь подумать о военном назначении здания.
Сашка меланхолично пожал плечами.
– Я же говорил: здесь что угодно попадается. Вот рассказать не успел, как однажды на настоящий форт набрёл, совсем такой, как Его Благородие поручик Малышев рассказывал.
– А что Его Благородие был большим специалистом по фортам?
– Он с немцем под Ковно воевал. А потом – под Двинском.
– Ого, – вмешался Балис. – Солидный опыт. Можно верить.
Мирон кивнул. Опыт обороны Динабургской крепости – это убедительно. А профессиональный интерес немедленно потребовал ответа на вопрос, каким это образом к генералу Шкуро занесло кадрового военного с Лифляндского или как там его называли тогда фронта. Понятно, что революционным, но интересно было бы узнать подробности… Впрочем это могло подождать. Гораздо важнее, что теперь делать.
Генерал ещё раз оглядел строение. Эдакий милый двухэтажный особнячок из белого камня, с мезонином посредине и увенчанными острыми конусами черепичных крыш декоративными башенками по углам. Пожалуй, даже трёхэтажный: высокая двускатная крыша, наверное, позволяет считать чердак полноценным этажом. Не зря же помимо мезонина на уровне чердака ещё аж четыре небольших окошка. Не для голубей ведь их сделали: уж больно тщательно выполнено обрамление.
Да, хозяева тут люди, может и простые, но эстетике явно не чуждые.
– Так что будем делать, друзья? – поинтересовался Мирон. – Заглянем в гости или проедем мимо?
– Нас, вроде, никто не приглашал, – заметила Анна-Селена. Попробовал бы кто-то без приглашения вломиться в загородный домик господина фон Стерлинг. Если, конечно, этот кто-то не член Собрания Директоров "Электрического Мира" или, скажем, шеф Корпуса Уланов.
– А как нас могли пригласить, если не знали, что мы идём? – изумился Сашка. – Это же Дорога, тут никогда заранее ничего не известно. А гостям всегда рады.
– Почему? – мрачно поинтересовался Женька.
– Потому что тут главная ценность – знания. У кого они есть, всегда окажется нужным и сможет получить то, что нужно ему.
– Совершенно верно, – согласился Наромарт. – А поскольку нам крайне желательно выяснить дорогу в свои миры, я бы предложил непременно попробовать добыть нужные знания у хозяев этого милого замка.
Звучало очень заманчиво. И всё-таки генерал испытывал сомнения, а потому и тихонько пробормотал себе под нос подходящий афоризм:
– Быть или не быть – вот в чём вопрос.
Наромарт всё-таки умудрился разобрать полушепот. Он повернулся и уставился на Мирона с видом крайнего удивления.
– Что-то случилось?
– Прости, Мирон, но то, что ты сейчас сказал, требует объяснения.
Настала пора удивляться уже Нижниченко.
– "Быть или не быть? Вот в чём вопрос". Это цитата из одной пьесы. Что в этом странного?
– Ничего, кроме того, что я бывал на той Грани, где эта пьеса написана. В том мире есть богиня, я знаю это совершенно точно. А ты говорил, что не умеешь перемещаться между мирами, и в твоём мире нет богов. Мы через многое прошли вместе и как-то неприятно иметь дело с мелкой бессмысленной ложью.
Дети недоумённо воззрились на затеявших на ровном месте конфликт взрослых.
– Дела, – протянул Мирон. – Что ж, давайте разберёмся.
Он сделал приглашающий жест и сам первым уселся на траву. Остальные последовали его примеру. Путники шли без перерыва уже не один час и небольшой привал, в любом случае, помешать не мог.
– Наромарт, прежде всего, я что-то не помню, чтобы говорил тебе о том, что в нашем мире нет Бога или богов.
– Женя говорил, – ответил Наромарт после короткой паузы. В голосе эльфа явно скользила неуверенность.
– Говорил, – кивнул подросток. – И сейчас скажу. Никто никаких богов у нас не видел. И никто не может так лечить. И вообще…
– Не видел – не значит, что этого нет.
– А зачем богам от людей прятаться?
– Сложный вопрос, – уклончиво ответил Мирон и повернулся к целителю. – Но ты-то должен понимать, что такое возможно.
– Разумеется, – утвердительно кивнул чёрный эльф. – Но, видишь ли, речь идёт не о каком-то абстрактном боге, а о безумной Геро. И не заметить её существование… довольно затруднительно.
– Какой ещё Геро? – Нижниченко помимо воли заинтересовался: трудно себе представить богиню, к которой применим эпитет "безумная".
– Это не мой мир, и я знаю о ней не так уж много. И не могу поручиться за точность своего рассказа. Возможно, легенды сильно исказили то, что было на самом деле.
– Хорошо, расскажи то, что знаешь, – терпеливо попросил Мирон.
– Когда-то давно Геро была человеком, дочерью то ли короля, то ли знатного вельможи. Её отец мечтал о власти над всем миром и вступил в сговор со жрецами мёртвого бога. Девушке предстояло стать той жертвой, которая вернёт божество к жизни.
Женька подумал, что история определённо смахивает на фэнтези. По ней запросто можно написать роман, даже, наверное, не один.
– Но замысел злодеев по каким-то причинам сорвался, а возлюбленный девушки и его друзья сумели спасти её от гибели, а потом вступили в схватку с властелином и жрецами и начисто их разгромили.
Серёжка довольно улыбнулся. Хорошо, когда добро побеждает зло.
– Однако, какую-то часть обрядов жрецы над ней успели провести. Поэтому Геро вернулась в свой мир спустя несколько сотен лет после своей смерти, вернулась богиней. Увы, её любимый был простым человеком, а потому не мог быть рядом с ней в её новой жизни. Горе от утраты самого близкого человека затмило ей рассудок. И тогда Геро принялась направо и налево карать людей за то, что они не настолько добры, честны, смелы и благородны, как её покойный возлюбленный.
– А он действительно был таким… безупречным? – поинтересовался Женька.
– Легенды восхищаются его доблестью, – лаконично ответил тёмный эльф.
Подросток окончательно уверился, что перед ним сюжет для фэнтези. Это только там бывают рыцари без страха и упрёка, а в жизни – таких нет. Во всяком случае, Женька их никогда не встречал.
– Печальная история, – заключил Мирон.
– Более чем, – согласился Наромарт. – Жестокость Геро потрясала воображение. Тот, кто обратил на себя её внимание и избежал ужасной смерти, мог считать себя счастливцем. Одним из таких везунчиков был некий сочинитель, писавший стихи и пьесы для бродячих театров.
– Его звали Вильям Шекспир? – серьёзно спросил Балис.
Наромарт замолчал, пытаясь припомнить что-то давно забытое.
– Нет, – вымолвил он после длительного молчание. – Слишком много времени прошло с тех пор, как это было, и я не помню точно его имени. Кажется, звали его Армэль, а может и иначе. Но уж точно не Вильям Шекспир. А почему ты про это спросил?
– Спросил и спросил, – пожал плечами Гаяускас. – Лучше расскажи, что случилось с этим Армэлем.
– Геро не понравилась одна из его пьес, она почитала что сочинитель жестоко оскорбил одного короля, к которому она испытывала большую симпатию. Насколько я могу судить, этот король был очень достойным человеком, и нужно было очень постараться, чтобы увидеть его в главном злодее. Тем более, что действие, как всегда в его сочинениях, происходило в некой вымышленной стране. Но гнев застелил богине глаза и она покарала сочинителя страшной кожной болезнью. В столице каждый знал, что этот человек страдает потому, что посмел вызвать неудовольствие Геро.
Серёжка возмущённо засопел. Да это не богиня, а просто какая-то живодёрка получается.
– Ну а фраза: "Быть или не быть – вот в чём вопрос?" – из его очень известной ранней пьесы. Можете себе представить: в некотором государстве, которого на самом деле никогда в том мире не существовало, короля отравил его родной брат, а потом женился на его вдове. Мерзавец задумал извести и единственного сына покойного, но призрак убитого короля предупредил юного принца и тот сумел отомстить злодеям, хотя и сам погиб от отравленного клинка.
– Очень хорошо представляю, – сообщил Гаяускас, в своё время читавший «Гамлета» в оригинале. – Кстати, как называлось то королевство? Часом не Дания, Данмарк или что-то в этом роде?
– Кажется Дэнрэг, – озадаченно произнёс тёмный эльф. – Послушай, Балис, ты что-то скрываешь?
– Сущую мелочь. В нашем мире пьесу с таким же сюжетом под названием «Гамлет» написал тот самый Вильям Шекспир. А королевство Данмарк или Дания – очень даже хорошо известно.
– Я там даже бывал один раз, – скромно добавил Нижниченко, вспоминая Копенгаген.
– Больше того, история с принцем действительно там когда-то давно приключилась, хотя на самом деле всё было совсем не так, как написано в пьесе, – добавил морпех.
Наромарт тяжело вздохнул.
– Приношу свои извинения. Я поторопился с выводами и нанёс незаслуженную обиду. Мне очень жаль.
– Я не обидчив по пустякам, – ответил Мирон. – Хотя, не скрою, мне жаль, что ты сразу проявил недоверие вместо того, чтобы просто спросить.
– Я виноват, – повторил тёмный эльф. – Сам не знаю, что на меня нашло. Наверное, уж больно вопиющий пример подвернулся. Никогда не поверю, чтобы в веках остались пьесы Армэля или как его там звали, но исчезла память о его несчастной судьбе. Но о волнах-то я должен был вспомнить.
– О чём? – недоумённо переспросил Нижниченко. – О каких волнах?
– Волны, тени… Их называют по-разному. Помните, когда я рассказывал про Великий Кристалл, то говорил, что это только одна из теорий строения мироздания, есть ещё и другие.
– Конечно, помним, – поторопился ответить за всех Серёжка. Ещё бы не помнить такие интересные истории.
– Одна из этих других – теория Великого Океана. Не случайно перемещение между мирами по воде происходят легче, чем по суше.
– В самом деле? – заинтересовался Гаяускас. – Что ж мы тогда всё посуху и посуху?
– А кто тут у нас Звёздный Штурман? При всём уважении к твоим морским навыкам, вряд ли ты способен проложить правильный Звёздный Курс. Впрочем, сейчас это не важно. Важнее другое: Океан – это не только вода. Океан – это ещё и…
Эльф замялся, подбирая нужные слова.
– Это особая субстанция, по которой, можно сказать, расходятся круги от происходящих событий. Ну, всё равно как в воду бросить камень. Так вот, любое событие – это камень. Чем событие крупнее – тем сильнее круги. Главное заковырка в том, что впрямую почувствовать эти круги нельзя. Во всяком случае, я не знаю ни одно существа, которое было на это способным. Ни драконы, ни эльфы, ни гномы. А уж люди – тем более.
– В таком случае, почему ты так уверенно говоришь, что они существуют? – не удержался от скептического замечания Нижниченко. – Может и нет никаких волн?
– Есть, – убеждённо ответил целитель. – Их нельзя ощутить по своей воле, но среди самых разных народов бывают такие чувствительные натуры, которые порой ощущают волны, порождённые какими-то далёкими и неизвестными событиями. Как бы видят их тень. Особо точно воспроизвести произошедшее по такой тени невозможно, но суть произошедшего события им, как правило, удаётся понять. Обычно такие обострённые чувства бывают у творческих натур, поэтому видения ложатся в основы пьес, романов, поэм, картин и других произведений искусства.
– То есть это что получается? – недовольным голосом спросил Женька. – Мы думаем, как этот писатель всё замечательно придумал, а он просто украл сюжет?
– Что значит – украл? – возмутился Мирон.
– А то и значит, – упорствовал парнишка. – Это же не его мысли, а чужие, подслушанные. Плагиат это называется, вот.
– Я думаю, что ты не прав, – мягко заметил Наромарт. – Во-первых, в основе любого произведения лежит реальность.
– Не любого. В основе фантастики лежит фантазия.
– У любой фантазии в основе опять-таки реальность.
– Это точно, – подтвердил Нижниченко. – Средневековая фантазия, Женя, придумывала самые страшные и вычурные облики демонам, но всё – на основе известных в Европе живых существ. А вот кенгуру придумать никто не догадался, пока Австралию не открыли.
Серёжка украдкой хихикнул.
– Ты чего? – шепотом спросил Сашка.
– Кенгуру – они совсем не страшные. И добрые. Я их в зоопарке видел.
Казачонок только головой покачал. Повезло же мальчишке – сколько всего он успел повидать. Даже немного завидно. И – обидно. Ведь всё его счастливое детство прошло в стране «товарищей», красных. А что бы его ждало в Империи? Он ведь не из богатых, говорил, что отец был механиком, а мама водила автобус – такое большое авто. По меркам Кубани – иногородний, мастеровой. Сашка хорошо знал, как живут мальчишки в таких семьях. Начальная школа, потом ремесленное училище. И конечно, никто из них в Крым с мамой отдыхать не ездил и в зоопарке, то есть – в зоосаде кенгурей не рассматривал.
Так что же получается, Сашка против этого воевал? Да и в мыслях не было. И «товарищи» совсем не походили ни на Мирона Павлиновича, ни на Балиса Валдисовича.
– И потом, – продолжал между тем объяснять Наромарт, – если так рассуждать, то и этот ваш Архимеда тоже получается не учёный, а вор: закон природы и без него существовал.
– Не Архимеда, а Архимед, – мрачно поправил Женька. Было понятно, что взрослые, как обычно, единым фронтом провозгласят своё единственное правильное мнение. И спорить бесполезно. Но отступать без боя было слишком противно и напоследок маленький вампир огрызнулся: – И он закон сам открыл, а не получил от кого-то готовенький. А этот автор – что он сделал, если идею ему волны напели?
Совершенно неожиданно для подростка, ему ответил не Наромарт и не Нижниченко, а офицер:
– А он написал хорошую книгу. Для этого мало знать, что произошло, надо ещё и рассказать так, чтобы людям захотелось об этом слушать. Знаешь, сколько на свете скучных книг: вроде и история жизненная, и проблемы серьёзные поднимаются, а читать невозможно. В сон тянет. А вот написать так, чтобы не скататься ни в скуку, ни в глумливое хихиканье – это и есть талант.
– Полностью согласен, – кивнул Наромарт.
– И я согласна, – вставила слово Анна-Селена. – Один и тот же пейзаж могут нарисовать разные люди. Только у одних получится мазня, а у других – шедевр.
Женька нарочито вздохнул, показывая, что полностью и безоговорочно капитулировал. Повисло молчание.
– Что ж, с происхождением крылатой фразы более-менее разобрались, осталось только принять решение по дальнейшим действиям. Я думаю, раз опытные путешественники считают нужным нанести визит вежливости, то надо последовать их совету, – подвёл итог Нижниченко.
Балис кивнул и на всякий случай убедился, что пистолет на своём месте. Знания – знаниями, традиции – традициями, а осторожность – осторожностью.
Через четверть часа повозка остановилась возле замкового крыльца. Широкая мраморная лестница в шесть ступеней вела к двустворчатым дверям, поблёскивавшим тёмным лаком.
– Представляю, какой тут замок, – восхищённо прошептал Серёжка.
– Если только навесной с противоположной стороны, – хмыкнул Женька. – А вообще, тут больше подходит большой засов.
– Почему?
– По стилю, – ехидно ответил подросток.
– Точно, – поддержала Анна-Селена. Дизайнерская сущность не позволила девочке остаться безучастной.
Балис потянул за начищенную до блеска витую медную ручку – дверь мягко поддалась. За ней оказался короткий то ли коридор, то ли тамбур, а потом ещё одни такие же двери.
– Об освещении не позаботились, – огорчённо констатировал Мирон.
Темноту коридорчика разгонял лишь солнечный свет, проникавший снаружи через открытую дверь.
– Дальше будет лучше, – оптимистично пообещал Наромарт. – А если что, то светом я вас обеспечу.
– Волшебным, – подсказал Женька, вспомнив визит вежливости в дом Цураба Зуратели.
– Именно.
Комната, в которую попали путешественники, больше всего походила на библиотеку в каком-нибудь старинном французском или английском замке. Огромные, упирающиеся в высоченный потолок стеллажи от стены до стены, плотно заполненные книгами. Лесенки-стремянки и даже одна большая приставная лестница. Сотни книг, тысячи книг. Толстых и тонких, маленьких и больших. Большинство – в кожаных переплётах с золотым тиснением, но порой попадались и нестандартные варианты. Взгляд Балиса зацепился за изрядно потёртый красный бархат на корешках нескольких подряд стоящих томов, а Мирон подметил здоровенную книжищу в поблёскивающем серебряном окладе, вроде Евангелия, которое на воскресной Литургии читали главном Севастопольском соборе.
Дальнюю стену драпировали гобелены с вытканными пасторальными пейзажами. В камине, отделанным белым мрамором, весело потрескивали поленья. Причудливо изогнутые прутья чугунной решётки украшали золотые или, в крайнем случае, позолоченные наконечники. Перед камином стоял большой круглый стол, за которым в мягких кожаных креслах восседали двое: полный мужчина средних лет в обильно расшитом золотой нитью красном парчовом халате и существо с телом худощавого человека и головой крупного волка, наряженное в чёрный бархатный кафтан с серебряной опушкой.
В центре комнаты с потолка свисала огромная бронзовая люстра, на которой горела добрая сотня свечей, заливая зал ярким светом. Четыре её меньших сестрицы, распложенные ближе к углам, дополняли освещение.
Мирон, вроде и привыкший на Вейтаре и к средневековым интерьерам и к общению с нелюдьми, тем не менее чувствовал себя как-то неуютно. Да и, судя по поведению друзей, не один только он: все путешественники ощущали себя в той или иной степени не в своей тарелке. Даже многоопытный Наромарт и невозмутимый Балис замялись на пороге, что уж говорить о детях.
– Проходите поближе, не стесняйтесь, – вывел путников из замешательства голос дородного обитателя замка. – Мы вас давно ждём.
Инстинктивно Нижниченко чувствовал симпатию к незнакомцу. Гладко выбритое круглое лицо, умные чёрные глаза, аккуратная стрижка как-то невольно располагали к доверию, чего никак нельзя было сказать о втором хозяине замка. В желтых волчьих глазах читался далеко не звериный разум, но Мирон не мог отделаться от впечатления, что взгляд нелюдя пропитан злобой.
"Ерунда, самовнушение", – уверял себя генерал. – "Просто, я ещё не привык к общению нечками". Но это не слишком помогало. Память тут же подсказала, что взгляд вейты, полуогра и даже драконов вовсе не казался ему злым.
– Мы – это кто? – ровным голосом уточнил Балис, преодолевший нерешительность и первым подошедший к столу. Вслед за ним потянулись и остальные.
– Мы – это мы, – лицо незнакомца было абсолютно серьёзным, если он и шутил, то делал это в лучших традициях Бастера Китона. – Мы те, кому поручено подвести итоги вашего, так сказать, путешествия.
– Кем поручено? – с чисто прибалтийской основательностью продолжал гнуть своё Гаяускас.
– Тем, кто имеет на это право, – ответил человек.
– Не будь слишком любопытен, Балис, – добавил нелюдь. Голос у него оказался вполне человеческим, разве что хриплый, как у большинства уроженцев Днепровского Левобережья. – А то ведь можем усадить за чтение трудов мудрого Конфуция о порядках на небесах. Малая толика истины в них, однако, содержится.
