Текст книги "«Богородица, прогони!» Кто заказал «наезд» на Церковь?"

Автор книги: Алексей Челноков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Несвятые святые

Похоже, в Московской патриархии нашли выход из этого нравственного тупика, решив проблему выбора между святыми и их убийцами простым сокращением числа новомучеников.

В начале 1990-х, как только Церковь получила доступ к архивам КГБ и стало возможно формализовать сведения и получить фотографии, была создана вышеупомянутая база данных «За Христа пострадавшие», в которую теперь входит 34 000 биографических справок. Так называемое «народное почитание» новомучеников, необходимое условие для официального признания святости, тоже возникло еще при поздней советской власти. Особенно чтили царскую семью – даже ездили в паломничества в Свердловск, где еще был цел дом Ипатьева.

С 2000 года Синодальная комиссия по канонизации святых РПЦ причислила к лику святых более 2000 новомучеников. Почитание новомучеников установилось в церковном календаре. 25 января (или в ближайшее к нему воскресенье) празднуется Собор новомучеников и исповедников российских. В каждой епархии и почти в каждом приходе и монастыре отмечается день памяти местных новомучеников. Церковь создает иконы, тропари и молебны, посвященные новомученикам. Везде россияне встречают свидетельство новомучеников.

И вот в сентябре 2012 года преподаватель Московской духовной академии священник Федор Людоговский купил свежеизданный календарь Московской патриархии на 2013 год. Отец Федор, будучи специалистом по богослужебным текстам, каждый год по заказу небольшого издательства делает свою версию календаря с добавлением чтений из Священного Писания на каждый день. Так же поступают многие церковные и околоцерковные издательства: берут за основу официальный календарь, выпущенный Патриархией, и делают разные вставки – проповеди, картинки, рецепты постных блюд, писала церковный журналист Ксения Лученко, которая тщательно исследовала этот странный случай, связанный с исчезновением святых новомучеников. Официальный календарь – расписание богослужебной жизни всей Русской православной церкви на год.

«Я открыл календарь, – рассказывает отец Федор, – и понял, что по сравнению с моей прошлогодней сеткой чего-то не хватает. Отсутствовали имена многих святых новомучеников, хотя в целом в представлении святых XX века произошли изменения к лучшему. В общем алфавитном указателе святых в приложениях к календарю я исчезнувших имен тоже не нашел».

Отец Федор написал о своем открытии в сообщество «Устав» на сайте livejournal.com, где собираются специалисты по церковному праву и богослужению. Так факт исчезновения из святцев Русской православной церкви нескольких десятков имен святых стал известен специалистам. Сотрудники календарного отдела Издательства Московской патриархии, которые тоже участвуют в дискуссиях на «Уставе», сразу опровергли предположение о техническом сбое. По их словам, все сведения о новомучениках внесены в календарь строго в соответствии с документами, которые им передали из Синодальной комиссии по канонизации. Спустя несколько дней на «Уставе» был опубликован сводный список «потерь» – 36 имен. Самым почитаемым и известным из вычеркнутых святых оказался Василий Кинешемский, прославленный в 2000 году. Его память в прошлогоднем календаре еще отмечалась 13 августа (по новому стилю), в городе Кинешма в его честь строится храм.

Также нет в новом календаре имен священномученика Иувеналия Рязанского, расстрелянного в 1937 году (память праздновалась 24 октября), священномученика Макария Днепропетровского (в Днепропетровске есть храм в его честь, память 3 декабря). Нет и еще примерно 35 пострадавших за веру в годы репрессий. За это время им написаны молитвы и иконы, верующие могли крестить в их честь детей.

В календаре указано, что имена новомучеников приводятся «в точном соответствии с данными, представленными Синодальной комиссией по канонизации святых» и по благословению патриарха Кирилла.

– Дни памяти новомучеников включались в календарь либо согласно определению Соборов (после 1989 года), либо после Юбилейного Собора 2000 года, на заседаниях Священного Синода. За каждым именем стоит определение священноначалия, – пояснил член Межсоборного присутствия РПЦ священник Максим Плякин, много лет занимавшийся изучением подвига святых ХХ века и теперь сверяющий «старый» календарь с «новым».

Деканонизация (признание ошибочности прославления святого) в РПЦ ранее не предполагалась и не практиковалась.

– К сожалению, официального разъяснения пока не последовало, поэтому вопрос о «деканонизации» повисает в воздухе. Теоретически для этого нужен формальный акт, поэтому говорить об этом преждевременно, а может быть, и вовсе не придется, – сказал отец Максим Плякин.

…Епископ Василий Кинешемский разделил судьбу большинства архиереев Российской православной церкви. В 1923 году его в первый раз сослали – в Зырянский край на два года. Кратковременные возвращения на свободу чередовались со ссылками и отсидками и сопровождались назначениями в новые епархии (он успел побывать епископом Вязниковским, викарием Владимирской епархии и Ивановским). К началу войны на свободе оставалось всего четыре православных архиерея, и епископ Василий не входил в их число. В ссылках он тайно совершал богослужения и даже организовывал подпольные кружки по изучению Евангелия. Во время войны побывал в Ярославской тюрьме, московской внутренней тюрьме НКВД и Бутырке. Умер в 1945 году в селе Бирилюссы Красноярского края.

В 1993 году епископа Василия Кинешемского признали местночтимым святым Ивановской епархии, а в 2000 году, когда был канонизован Собор новомучеников и исповедников российских, – общероссийским святым. Но у некоторых историков оставались сомнения в его святости. Церковный писатель и историк Павел Проценко в 2003 году опубликовал в газете «НГ-религия» исследование, в котором утверждает, что существуют четыре редакции официального жития святителя Василия, подписанные одним автором – игуменом Дамаскином (Орловским). В каждой следующей версии образ святителя становится все более гладким и менее противоречивым.

Так, известно, что епископ Василий был убежденным «непоминающим», то есть открытым противником декларации митрополита Сергия (Страгородского) 1927 года о лояльности советской власти, отмечала Ксения Лученко. Движение «непоминающих», возглавляемое очень авторитетными иерархами, несмотря на гибель почти всех своих лидеров, просуществовало до конца 1940-х годов. Из этой среды подпольных и потому свободных общин вышли, например, мать и тетя протоиерея Александра Меня. В первой версии жития принадлежность святителя Василия к «непоминающим» упомянута, а в третьей версии написано, что его община приняла «Декларацию».

Но самая неоднозначная история касается последнего ареста в 1943 году. Проценко пишет: «Из варианта IIВ (вторая версия жития от 1993 г. – Авт.) следует, что он не просто был сломлен на следствии, но оговорил многих верующих, считавших его своим духовным руководителем. Он не только признал измышления следователей в создании им антисоветской организации (тогда вина падала бы на него одного), но и назвал имена конкретных ее «участников» и состав их мнимых «преступлений». В оправдание епископ Василий говорил, что «от Бога отречься не требовали» и что он назвал только те имена, которые следствие уже знало.

В более поздних вариантах жития опущен факт оговора людей, а самооговор объясняется тем, что епископ не выдержал «пытку голодом на фоне немощей и болезней старости». По версии историка, подтверждаемой архивными документами, епископ выдал на следствии арестованную с ним в один день Ираиду Тихову – активную сторонницу «непоминающих», которая дала ему приют в своем доме в селе Котове под Угличем, где епископ Василий поселился, выйдя в очередной раз на свободу перед самой войной. Ираида Тихова, помогавшая ему в организации религиозных кружков, виновной себя не признала и на основании показаний епископа получила пять лет лагерей.

Многие все равно верят, что «святитель Василий – святой. Мало ли у кого какие ошибки были в жизни. Он же покаялся. Есть посвященные ему храмы, некоторые приняли монашество с его именем, наши матушки в монастыре как молились ему, так и молятся, так что он во святых».

* * *

Первыми русскими святыми были, как известно, князья-страстотерпцы Борис и Глеб. От Крещения Руси до упразднения патриаршества при Петре I было канонизировано около трехсот святых. За двести лет синодального периода в Российской православной церкви совершено всего пять канонизаций, но еще семерых святых Синод прославил при Николае II. Самая известная николаевская канонизация – прославление преподобного Серафима Саровского в 1903 году, когда император настоял на причислении старца к лику святых вопреки мнению большинства членов Синода и самого обер-прокурора Константина Победоносцева.

При советской власти появление новых святых долгое время было невозможно. Однако, когда советское правительство стало использовать Церковь в международных отношениях, было разрешено канонизировать «внешнеполитических» святых – Германа Аляскинского и Николая Японского. В 1987 году начинается подготовка к празднованию тысячелетия Крещения Руси, и тогда же была создана историко-правовая группа при комиссии по проведению юбилейного празднования, пишет Ксения Лученко. Эта группа под руководством митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия (Пояркова) подготовила канонизацию девяти святых, среди которых Андрей Рублев, Максим Грек, Феофан Затворник, блаженная Ксения Петербургская. После празднования группа преобразована в постоянно действующую Комиссию по канонизации святых при Священном Синоде. Митрополит Ювеналий возглавлял ее до 2011 года.

В 1942 году НКВД СССР по поручению Политбюро принял «необходимые меры к обеспечению издания Московской патриархией книги-альбома «Правда о религии в СССР» в соответствии с представленным планом». Это был один из контрпропагандистских ходов в ответ на разыгрывание немцами религиозной карты на оккупированных территориях. В этом издании Московской патриархии написано: «За годы после Октябрьской революции в России бывали неоднократные процессы церковников. За что судили этих церковных деятелей? Исключительно за то, что они, прикрываясь рясой и церковным знаменем, вели антисоветскую работу. Это были политические процессы, отнюдь не имевшие ничего общего с чисто церковной жизнью религиозных организаций и чисто церковной работой отдельных священнослужителей. Православная церковь сама громко и решительно осуждала таких своих отщепенцев, изменяющих ее открытой линии честной лояльности по отношению к советской власти».

Этой официальной позиции Русская православная церковь, получившая в рамках той же сталинской контрпропагандистской кампании возможность избрать патриарха и открыть учебные заведения, придерживалась все годы советской власти: гонений на верующих в СССР не было. «Непоминающие» и многие другие группы верующих остались за границами легальности, но после смерти патриарха Сергия значительная их часть постепенно выходила из подполья и видимым образом сливалась с официальной Церковью. Исповедники, выжившие после допросов и многих лет лагерей, передавали свой опыт.

Знаменитые старцы, к которым в 1960—1980-е годы были настоящие паломничества как интеллигентов и хиппи, так и совершенно простых людей – Иоанн (Крестьянкин), Павел (Груздев), Таврион (Батозский), – сами прошли через лагеря. Множество монахов разоренных монастырей жили в миру и работали кто в семьях советской интеллигенции нянями, а кто – в советских НИИ. Устное предание о святости, проявленной в годы красного террора и репрессий, сохранялось и в семьях духовенства. Священнические роды не были уничтожены под корень: Правдолюбовы, Соколовы, Амбарцумовы хранили память о пострадавших дедах, надеялись узнать обстоятельства их гибели.

Саму идею того, что погибшие при советских гонениях могут быть канонизованы, привезли из-за границы вместе с «тамиздатом», пишет Ксения Лученко. В эмигрантской среде циркулировали как воспоминания и реальные свидетельства, так и мифы о преследованиях верующих. Уже в 1925 году в Париже была издана «Черная книга («Штурм небес»). Сборник документальных данных, характеризующих борьбу советской коммунистической власти против всякой религии, против всех исповеданий и церквей» Александра Валентинова. Священник Михаил Польский, с 1921 по 1930 год побывавший и в Соловецком лагере особого назначения, и в ссылке в Зырянском крае, ухитрился не только сбежать из заключения, но и выехать из СССР через персидскую границу. Оказавшись за границей, он присоединился к Русской зарубежной церкви (РПЦЗ) и написал труд «Новые мученики российские». Этот двухтомник, изданный в Джорданвилле в 1949-м (первый том) и 1957-м (второй том), стал одним из бестселлеров религиозного тамиздата в СССР. Польский на основе вывезенных им из СССР воспоминаний, устных свидетельств и разрозненных публикаций в зарубежных изданиях реконструировал судьбы нескольких десятков известных ему церковных людей, погибших в основном в Гражданскую войну и в самом начале репрессий. Уже в 1977 году в Париже была издана книга религиозного диссидента Льва Регельсона «Трагедия Русской церкви. 1917—1945 годы», к которой прилагалась обширная летопись. Книга Регельсона писалась в СССР, поэтому он и его помощники не только собирали устные рассказы, но и работали в доступных архивах (в основном архивах духовных академий в Загорске и Ленинграде).

На основе данных, собранных в этих книгах, мемуаров и других разрозненных сведений РПЦЗ в 1981 году канонизировала царскую семью, патриарха Тихона и Собор новомучеников. При этом не было формализовано, кто именно входил в состав этого Собора. Вместе с царской семьей к святым причислили всех пострадавших с нею слуг, включая католика Алоизия Труппа и лютеранку Екатерину Шнейдер, – что особенно примечательно, учитывая жесткую антиэкуменическую позицию Зарубежной церкви. Жесткий противник митрополита Сергия, лидер «непоминающих» митрополит Иосиф (Петровых) упоминается как святой мученик в каноне РПЦЗ и сегодня, после объединения с Московским патриархатом.

В СССР в 1960—1980-х годах, как видно по книге Регельсона, тоже тайно собирали сведения и документы о верующих, погибших и пострадавших во время гонений. Профессор математики, один из первых программистов советских систем управления базами данных Николай Емельянов искал и обрабатывал информацию о расстрелянных и пострадавших по религиозным статьям.

В начале 1990-х, несмотря на еще остающуюся двусмысленность официальной позиции Патриархии, Комиссия по канонизации начала подготовку к прославлению новомучеников и исповедников. Свою роль здесь сыграла и личная позиция патриарха Алексия II, который вырос в эмигрантской среде, участвовал в Российском студенческом христианском движении в Эстонии и с детства знал о гонениях, отмечает Ксения Лученко. Первыми канонизированными новомучениками стали патриарх Тихон и великая княгиня Елизавета.

Стандартные требования, которым должен соответствовать кандидат в святые, – праведное житие, безукоризненная православная вера, народное почитание, зафиксированные чудотворения и, если есть, нетленные мощи. Большинство канонизированных святых не проходят по одному или сразу нескольким из этих пунктов. Зато они обладают другими, с трудом поддающимися формализации приметами особой благодати, полученной от Бога. У католиков эта благодать называется «харизмой святости», православные иногда говорят о «даре святости». Святой не безгрешен, но приближен к Богу, «обожен».

После того как Синод, Архиерейский или Поместный Собор утверждает канонизацию человека, по нему в последний раз служится панихида как по умершему христианину, потом зачитывают акт о канонизации и служат молебен. С этого момента к нему можно обращаться в молитвах. Разумеется, не Комиссия по канонизации и не Архиерейский Собор решают, свят человек или нет, хотя считается, что чудотворения или нетленность мощей доказывают, что человек спасен в будущей жизни, а потому может служить примером и помогать живущим.

* * *

Мученики – христиане, погибшие за Христа, – всегда относились к особой категории святых, отмечает Ксения Лученко. В католицизме, где процедура канонизации имеет несколько ступеней и предельно формализована, мученики – единственная категория святых, для канонизации которых не обязательны засвидетельствованные чудотворения. Сама их смерть признана чудом. В православной традиции мучениками называются святые, умершие за веру до падения Константинополя. Преимущественно это христиане первых веков, погибшие при гонениях в Римской империи, с которых и начался культ мученичества. Большинство самых известных и почитаемых святых – мученики: Татьяна, Варвара, Екатерина, Вера, Надежда, Любовь и мать их София и так далее. Пострадавших за веру после 1453 года принято называть новомучениками. В Греции канонизировано несколько тысяч новомучеников (по именам известны около двухсот), убитых турками за несколько веков.

В чистом виде мученической смерти, смерти как следствия собственного выбора, удостоились единицы. Одним из древнейших типов житийной литературы были «мученические акты» – записи римских властей, где они фиксировали поведение христиан и слова, сказанные ими перед казнью. Для канонизации необязательно нужны свидетельства единоверцев. Палачи тоже могут быть свидетелями святости. И все-таки римские мученики были известны народу, их казнь была публичной, а их тела, как правило, погребали в катакомбах – то есть местоположение мощей было точно определено.

Русских новомучеников убивали тайно, их останки закопаны в расстрельных рвах по всей стране, и только непосредственные убийцы были свидетелями их смерти, замечает Ксения Лученко. В архивах ФСБ хранятся приговоры, протоколы, дела оперативной разработки – именно эти бумаги стали основным источником сведений для Комиссии по канонизации. Когда епархии подавали в комиссию документы на канонизацию святого, помимо его жития они прикладывали максимальное количество архивных копий: анкету арестованного, протоколы допросов и очных ставок, обвинительное заключение, приговор тройки, акт о приведении приговора в исполнение. Члены комиссии делали выводы о биографии предполагаемого мученика, характере и круге общения, взглядах и поведении на следствии, по бумагам, вышедшим из-под пера сотрудников ГПУ – ЧК – НКВД. Потому что других источников в большинстве случаев просто не было.

Один из главных критериев – поведение на следствии. При чтении житий новомучеников остается странное ощущение: нечеловеческая жестокость и встречная стойкость, но часто ни слова о вере. В чистом виде мученической смерти, которой можно было избежать, отрекшись от Христа, смерти как следствия собственного выбора удостоились единицы.

Сразу после революции и во время Гражданской войны духовенство истребляли не за веру в Бога, а как одно из эксплуататорских сословий, которое должно было исчезнуть. Помещиков убивали только за то, что они помещики, купцов – за то, что они купцы, казаков – за то, что они казаки. Интеллигентов и офицеров, не пошедших на службу советской власти, – за то, что не пошли. А был ли кто-то из них благочестив или нет, большевиков совершенно не интересовало.

Первый из зверски растерзанных священнослужителей, один из самых влиятельных архиереев дореволюционной России, митрополит Киевский и Галицкий Владимир (Богоявленский) был убит в 1918 году как представитель власти: так же могли порешить губернатора или генерала. А другой канонизированный архиерей, убитый в 1922 году, митрополит Петроградский Вениамин (Казанский), напротив, очевидный пример мученической гибели за веру: противостоял обновленческому расколу (инициированной большевиками попытке создать альтернативную «советскую церковь»), вины на следствии не признал, в своем последнем слове доказывал невиновность других арестованных по его делу.

Идея массовой канонизации привела к тому, что не только мученики за веру, но и жертвы социальной расправы были прославлены как святые. Во время Большого террора духовенство и мирян-«церковников» судили в основном по 58-й статье, пункты 10 и 11 – «антисоветская агитация и пропаганда», совершенная в одиночку или группой лиц. Многие были судимы за контрреволюционную и террористическую деятельность. Задачей следователей было инкриминировать обвиняемому политическое преступление, заставить его в нем сознаться и выдать как можно больше соучастников, пишет Ксения Лученко. Поэтому основным критерием канонизации служил засвидетельствованный советскими следственными органами отказ признать себя виновным и выдать других людей. Самооговор, подпись под протоколом, признательные показания – все это становилось препятствием для канонизации.

«Непоминающие», то есть не признавшие власти митрополита Сергия (Страгородского), могли быть канонизованы, но их дела проверялись гораздо тщательнее. Архиепископ Серафим (Самойлович), расстрелянный в 1937 году как член контрреволюционной группы в лагере в Кемерове, признан святым. В начале 1930-х годов, находясь в ссылке в Архангельске, он созвал «малый катакомбный собор» – собрание нескольких ссыльных епископов, которые объявили митрополита Сергия запрещенным в священнослужении, а всю его деятельность, начиная с 1927 года, – неканоничной. В своем «Послании», опубликованном в 1929 году в зарубежных «Церковных ведомостях», архиепископ Серафим писал: «…все прещения, наложенные и налагаемые так называемым Заместителем Патриаршего Местоблюстителя м. Сергием и его так называемым временным Патриаршим Синодом, незаконны и неканоничны, ибо м. Сергий и его единомышленники нарушили соборность, прикрывши ее «олигархической коллегией», попрали внутреннюю свободу Церкви Божией, уничтожили самый принцип выборного начала епископата». Примерно той же точки зрения придерживались святые митрополит Кирилл (Казанский), епископ Виктор (Островидов), призывавший верующих не подчиняться советской власти как власти дьявола, и некоторые другие.

Зарубежная церковь в 1981 году канонизировала в лике новомучеников и исповедников российских архиепископа Феодора (Поздеевского). Но в Русской православной церкви его канонизировать отказались.

В мае 1917-го архиепископ Феодор был назначен настоятелем Данилова монастыря в Москве. Он сразу занял жесткую позицию по отношению к большевикам, даже критиковал патриарха Тихона за слишком гибкое отношение к советской власти, исключал возможность даже минимальных компромиссов. Такими же были епископы, которые в 1920-е годы жили у него в Даниловом монастыре, неформально эту группу епископата стали называть «Даниловский синод». Самого архиепископа Феодора первый раз арестовали в 1920-м, он сидел в Таганской тюрьме, потом еще трижды арестовывали на разные сроки, пока не сослали в 1925-м в Казахстан за шпионаж.

В 1927 году все члены «Даниловского синода» не приняли Декларацию митрополита Сергия и отказались поминать советскую власть на богослужениях. В 1930-м ссылка архиепископа Феодора закончилась, он пожил год во Владимире, после чего был вновь арестован и отправлен на три года в Свирьлаг. Здесь он жил в одном бараке с известным философом Алексеем Федоровичем Лосевым, который потом в своих воспоминаниях называл его «большим человеком» и «чуть не первым на моем пути настоящим монахом из иерархов». Дальше его еще дважды выпускали и сажали, пока в последний раз не арестовали в 1937 году в Сыктывкаре.

Одно из самых известных обвинений архиепископа Феодора – в сочувствии фашизму. Цитата из допроса: «Но мы утверждаем, что фашизм не разрешает всех социальных проблем с точки зрения религии. Одним полезен фашизм Православной церкви – это тем, что он поможет нам изменить советский строй и восстановить монархию, где снова Церковь займет господствующее положение». Даже если это подлинные слова архиепископа Феодора, что не факт, это было сказано в 1937 году, задолго до начала войны, отмечает Ксения Лученко. Впрочем, этот фрагмент в протоколах тоже присутствует в трех вариантах, сильно отличающихся друг от друга.

Доктор церковной истории, кандидат исторических наук, священник Александр Мазырин в книге «Высшие иерархи о преемстве власти в Русской православной церкви» пишет: «Возможно, что архиепископ Феодор вообще ничего подобного не говорил. Весьма очевидно из самого текста, что большая часть признательных показаний архиепископа Феодора в 1937 году следователем не просто записана в нужном ему ключе, а придумана им».

Отказ канонизировать архиепископа Феодора (Поздеевского) – самый известный, но не единственный подобный пример. По словам члена комиссии по канонизации протоиерея Георгия Митрофанова, «до 90% попадавших под следствие священнослужителей давали признательные показания». Если это были только показания на самого себя, канонизация допускалась, если же были оговорены другие люди либо человек оказывался тайным осведомителем НКВД, «сексотом», это становилось непреодолимым препятствием для канонизации. При этом следственные материалы не ставили вопрос, отрекся ли человек от Христа. Ключевой вопрос – признал ли он неправду правдой, согласился ли с надуманным политическим обвинением? Получается, что чем хуже с человеком обращались на следствии, чем невыносимее были пытки и дольше допросы, чем больше в НКВД было собрано доносов, показаний, писем и других улик, тем меньше вероятность, что погибший священник или мирянин будет соответствовать требованиям Комиссии по канонизации, пишет Ксения Лученко.

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий), знаменитый хирург и профессор медицины, не выдержав пыток, не только дал признательные показания на самого себя, но и оговорил нескольких человек, благодаря чему выжил и получил возможность покаяться, даже обращался с протестом в следственные органы. Впоследствии его канонизировали, а многих, кто не выжил в аналогичных обстоятельствах, – нет. В его житие включены фрагменты воспоминаний о пытках: «Этот страшный конвейер продолжался непрерывно день и ночь. Допрашивавшие чекисты сменяли друг друга, а допрашиваемому не давали спать ни днем, ни ночью. Я опять начал голодовку протеста и голодал много дней. Несмотря на это, меня заставляли стоять в углу, но я скоро падал от истощения. У меня начались ярко выраженные зрительные и тактильные галлюцинации. То мне казалось, что по комнате бегают желтые цыплята, и я ловил их. То я видел себя стоящим на краю огромной впадины, в которой был расположен город, ярко освещенный электрическими фонарями. Я ясно чувствовал, что под рубахой на моей спине шевелится змея. От меня неуклонно требовали признания в шпионаже, но в ответ я только просил указать, в пользу какого государства я шпионил. На это ответить они, конечно, не могли. Допрос конвейером продолжался тринадцать суток, и не раз меня водили под водопроводный кран, из-под которого обливали мне голову холодной водой».

25 января 2013 года на конференции по новомученикам в храме Христа Спасителя секретарь Комиссии по канонизации игумен Дамаскин ответил на вопрос о признаниях под пытками: «Почему тот или иной человек устоял, а другой пал – мы доподлинно не знаем, это тайна Божия. Но, как правило, нравственное падение человека во время допросов было связано с его собственным страхом, с давлением на человека его собственных помыслов. На основании изученных дел я убедился в том, что в большинстве случаев, если человек падает, то это значит, что у него проблемы с собственными страстями, а вовсе не с сотрудниками НКВД. Страшны на самом деле не страдания, а помыслы. Страшно, когда человек имеет в сердце своем какой-то другой идеал кроме Христа. Тогда, оказавшись в заключении, он всеми силами будет стараться из него выйти. А выход в таких обстоятельствах, как правило, возможен только через нравственное падение».

Но как могли вскрыться какие-то новые обстоятельства, если церковные исследователи лишены доступа к архивам? Впрочем, члены Комиссии по канонизации на условиях анонимности говорят, что тема исключения имен уже канонизированных святых из святцев ни разу не поднималась на заседаниях, об открывшихся новых фактах ничего не известно, ни о какой «деканонизации» речь не заходила ни разу даже в кулуарах, пока не вышел календарь на 2013 год, утверждает Ксения Лученко.

Протодиакон Андрей Кураев написал в своем блоге, что таинственность, окружившая вычеркивание имен из календаря, вызвана тем, что «перспектива распространения сомнения на все святцы очевидна, и она не могла не беспокоить и авторов данного решения о локальной деканонизации. Поэтому это решение было принято без дискуссий, непублично и не было объявлено».

Синодальная Комиссия по канонизации святых находится в подвешенном состоянии уже несколько лет. С начала 1990-х годов возглавлявший ее митрополит Ювеналий выстраивал жесткую схему канонизации, не позволяющую епархиям «протащить» в святцы сомнительных персонажей. Сегодня эта процедура сильно бюрократизирована, чего невозможно избежать, учитывая массовость канонизаций, пишет Ксения Лученко. В сопроводительных документах, прилагающихся к делу, должны быть жизнеописание подвижника, свидетельства о почитании, о чудотворениях, а в случае с мучеником – копии следственных дел. Постепенно во многих епархиях появились свои комиссии по канонизации, но материалы все равно стекаются в общецерковную Синодальную комиссию, которая и делает представление патриарху или в Синод. Если возражений нет и канонизация местночтимая, то она проходит распоряжением патриарха. Если предполагается общецерковное прославление, то последнее слово за Синодом и Собором. Из-за этой жесткости бюрократических требований к такой тонкой материи, как народное почитание праведников или чудотворцев, комиссия вызывала глухое недовольство у тех, кто готовил и подавал бумаги на канонизацию.

После того как доступ к архивам ФСБ стал почти невозможен и канонизации практически сошли на нет, Синодальную комиссию по канонизации стали в голос упрекать в предъявлении чрезмерных требований к представленным документам. Тогда в 2011 году митрополит Ювеналий подал прошение об отставке, которое патриарх Кирилл удовлетворил. Новым председателем был назначен епископ Панкратий, наместник Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, при котором деятельность и вовсе приостановилась.

Так, через 20 лет работы по подготовке и проведению массовой поименной канонизации комиссия зашла в тупик: в последние годы государство фактически закрыло доступ к архивам, но даже если бы они были доступны, это лишь усиливало бы противоречия. Изначальная идея, что по большинству новомучеников нет другой информации, кроме следственных дел, оказалась уязвимой. Критериев, кого считать мучеником, а кого – жертвой политического режима, выработать не удалось, отмечает церковный журналист Ксения Лученко. Кроме того, не достигнута главная цель – не случилось рецепции подвига новомучеников в церковном сознании, количество канонизированных не перешло в качество их почитания. Лишь единицы из имен новых святых на слуху, лишь некоторых действительно почитают в народе. Для большинства нецерковных людей вообще новость, что в России есть святые – жертвы террора и репрессий, и этих святых больше полутора тысяч.