Текст книги "Платон. Книга первая. В прятки с судьбой"
Автор книги: Алексей Секунов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)
Эпизод 13
Второе солнце
Орбита Земли, орбитальная крепость «Стрела», июль 2356 года.
Кадет Сафин, уже около часа никак не мог заснуть. Его гамак, фиксированный специальными сквозными крепежами к потолку, был мягким и удобным, но роящиеся в голове мысли просто безостановочно били по сознанию юного пилота, пробуждая в нем все новые и новые страшные картинки предстоящей битвы.
Ваня никак не мог понять, как люди могут выжить в подобных войнах, когда взрывается каждый второй корвет, или еще какой корабль.
Да и по телевизору новости забиты каким-то бредом. Экстремистские группировки атакуют Луну. Сумасшествие! Не успеем разделаться с Китайцами, как придется воевать с космическими пиратами, а то, что-то на фоне конфликта они уж очень резво начали выходить из почти полувекового анабиоза.
Около 30 лет мир ничего не слышал об этих дерзких разбойниках, разбредшихся по космическим пустошам. Каждый школьник солнечной, хоть как-то знавший историю, мог сказать, что в 2324 году было дано генеральное сражение в край оборзевшим пиратам, решившим, что они способны противостоять силам человечества, которое на какой-то миг стало объединенным для борьбы с космическим терроризмом.
По этому историческому периоду было снято немало фильмов и написано немало книг. После генерального сражения близ Юпитера, основные силы пиратского братства распались, а уцелевшие группы укрылись на никем не востребованных спутниках крупных планет по всей солнечной системе.
Изредка в новостях или в интернете можно было увидеть видео или сводки об очередном пиратском налете на межпланетный конвой. Был время что эти налеты совсем прекратились и мир вздохнул свободно, ну, по крайней мере, он так думал.
При отсутствии левой угрозы со стороны экстремистов всемирно известная корпорация «Кольцо», которой управляет в данный момент гениальный инженер и строитель планет Анатолий Гумилев, начала работу над проектом «Марс 2358».
В свободном доступе можно было лишь найти общие данные об этом проекте, который, если говорить вкратце, заключал в себе план терраформирования Марса. Но как только начались транспортные перевозки оборудования и прочего снаряжения на «красную планету», пираты дали о себе знать, устроив атаки на конвои одну за другой.
Это был крах для корпорации. Потери, исчисляемые триллионами. «Кольцо» было близко к банкротству, если бы не гениальный разум Анатолия Гумилева, сумевшего найти выгоду даже в этом положении.
Проект не зря назывался «Марс 2358», планету обещали закончить уже в 2358 году. Но по сообщению неизвестного корреспондента, Анатолий Гумилев заявил, что при определенно удачном стечении обстоятельств Марс будет готов, куда раньше намеченного срока, что крайне сильно обрадовало влиятельных инвесторов вложивших в данный проект не один миллиард.
В интернет же были выложены снимки планеты на данном этапе терраформирования. Ваня помнил, как они всем курсом пялились в монитор компьютера, чтобы поточнее разглядеть снимки. Марс был уже почти похож на землю: были видны голубые вкрапления водоемов, серые поверхности суши, даже кое-где было видно завихрения воздуха, похожие на появление климата. Тогда кадеты с удивлением обменивались мнениями о том, когда планета будет полностью готова, и кто там будет жить. Сейчас же эта мысль волновала Сафина меньше других.
Ему почему-то вдруг вспомнились слова бабушки. Он говорила, что давно еще в позапрошлом веке семья Сафиных была связана с семьей Гумилевых, но о том, как именно семьи были связаны она, конечно, умалчивала.
Ваня повернулся на бок.
– Ванек, – тихо позвал его Май, – ты спишь?
– Нет, – откликнулся он, – уснуть не могу, как глаза закрываю, так сразу вижу эти точки Лагранжа.
– Я тоже, – признался Май. В каюте повисла тишина, нарушаемая лишь редкими перекличками храпов бойцов, чьи спальные места были привинчены к стенам.
* * *
После полета, когда Ваня, сделав, больше десятка пробных фигур, приземлился на своем перехватчике в тот же ангар, с которого он и стартовал, на бортовой компьютер пришло сообщение от капитана Комарова.
« В 18.30 в кают-компании».
Кратко и со смыслом.
В кают-компании, судя по всему, ожидался брифинг для боевого вылета, иначе, зачем бы кадета Сафина заставили проверить свой истребитель на техническую пригодность.
Ваня снял наушник и очки, вместо них надел шлем и включил функцию герметизации.
На прозрачном, забрале тут же появились данные о давлении внутри и снаружи, о состоянии самого скафандра, о количестве кислорода в баллонах. Юноша нажал на кнопку открытия люка, и бортовой компьютер в ответ на его действия произнес:
– Зона вакуума.
Кадет Сафин выбрался наружу, закрыв за собой люк, он длинными прыжками начал продвигаться к шахте лифта ведущего внутрь крепости.
Оказавшись в техническо-ремонтном боксе, кадет сдал скафандр и магнитный ключ от истребителя.
– Здорово летаешь, – подбодрил его механик, на карточке которого было написано Михайлов Константин, – мы всей бригадой наблюдали за тобой по визору. Настоящий русский сокол.
Ваня улыбнулся и прошел к лифту, ведущему в большой зал северного блока.
В зале было как всегда людно. Каждый занимался своим делом. Кто-то смотрел очередной боевик по гигантскому экрану, кто-то читал газету, кто-то играл в электронные шашки, в общем, жизнь кипела. Вдруг из неоткуда рядом подскочил Май. Он был облачен в такой же, как у Вани синий с черным пилотский комбинезон космофлота. На спине красовались четыре цифры 20/18. На том месте, где на рубашках обычно бывает левый карман, было написано Р-512-ИО Май Петров.
– Ну как тебе? – поинтересовался юноша, поворачиваясь вокруг своей оси.
– Здорово, – оценил Ваня, – где взял?
– Робот разносчик принес на всех форму. Твой комплект лежит в комнате, – пояснил друг.
– Ладно, сбегаю, примерю, – улыбнулся Сафин.
– А мне надо, технический полет совершить. В новом комбинезоне, сейчас покажу класс местным пилотам, – радостно произнес Май и побежал в сторону лифта. Ваня со смутными чувствами смотрел в след своему другу, пока тот окончательно не скрылся за дверями лифта.
В комнате, как и ожидалось, на гамаке, лежал запечатанный пакет с биркой «Кадет Иван Сафин». Юноша аккуратно вскрыл пакет с помощью перочинного ножа, который ему одолжил один из бойцов.
– Первый раз здесь? – спросил служивый, пока Ваня разворачивал комбинезон.
– Да нет, – ответил он, решительно пытаясь примерить обновку, – мы частенько сюда заорбитальные полеты совершаем.
Юноша залез в комбинезон и застегнул маленькие модули, идущие вместо пуговиц. Форма была один в один сшита под кадета Сафина. От этого создавалось такое ощущение, будто космофлотовскую одежу он носит уже полжизни.
В 18.30 все как по одним часам собрались в кают-компании. На борт орбитальной крепости «Стрела» в состав звена Р-512-ИО их прибыло меньше. В кают-компании перед рабочим монитором вместо десяти прибывших находилось восемнадцать бойцов. Из чего Ваня сделал вывод, что некомплект в армии очень большой. На что капитан Комаров тут же ответил.
– Ты Иван не думай, что здесь одни кадеты воюют. Тут и без вас народу повоевать найдется.
Ваня поднял на него удивленные глаза, а в голове засела мысль, он ведь даже не был в восточной части гигантской крепости. Ваня вместе с Маем и другими знакомыми весь день провел в северном блоке. Значит бойцов сейчас на крепости действительно много.
Капитан вышел перед группой и встал возле монитора, по которому еще час назад бойцы беспечно смотрели кино. Сейчас же на нем отображалась карта действий.
– Как я уже некоторым сообщил, наш сегодняшний вылет имеет самую банальную цель, – начал капитан Комаров, – командованию от нас требуется лишь технично разбросать разведывательные бакены по квадрату G-56. Ничего сложного, не так ли?
Капитан толи улыбнулся, толи оскалился, но в любом случае выглядело это крайне угрожающе.
– Но наши с капитаном Трефиловым и капитаном Ильсуровым звенья не просто так называются «Звенья смертников». Квадрат G-56 это настоящая орбитальная свалка. Поэтому процент появления там, космических мин или вражеских засад крайне высокий. В связи, с чем час назад я распорядился, чтобы все летательные аппараты были заправлены под завязку ДТ топливом, и вооружены до зубов главным калибром. На все боевые машины, участвующие в вылете установлены так называемые катапульты или в народе бакеноразбрасыватели, – произнес капитан Комаров и оглядел бойцов. Все без исключения слушали его в оба уха, как и полагается.
– Я на истребителе типа «Кобра» буду ведущим 1 группы. Фигура шестиугольник. Ведущим второй группы назначается старший лейтенант Малышев. Фигура аналогичная. В группе № 1 я первый сразу за мной кадеты Петров и Григорьев, следом за ними Сафин и Ставропольцев, замыкают Семенов и Алферов…
Дальше Ваня перестал слушать. Комаров знает, что они с Маем друзья, да и просто по летной подготовке у Вани результаты куда лучше, чем у Григорьева. В душе Сафина начала разгораться обида. Но холодный отцовский медальон во время кольнул его под одеждой, охладив пыл, молодого кадета.
– Фигура простой, стандартный – продолжал капитан, – обычный шестиугольник. По прилету в точку Лагранжа, фигура не рушится, кто за кем двигался так и продолжает. Мы будем использовать закрытый канал связи 43. Всем сразу настроиться на нужную волну. Никакой лишней суеты, если произойдет непредвиденное ЧП. Группа лейтенанта Малышева движется по западному направлению. В случае если все будет гладко, мы должны будем встретиться в условленном месте в условленное время. Вопросы?
Группа молчала секунд пять, пока в воздух не поднялась рука.
– А остальные Р-звенья тоже вылетают сегодня? Если да то куда? – уточнил один из кадетов девятикурсников. Капитан Комаров почесал подбородок, явно раздумывая, является ли данная информация секретной, но вскоре он принял решение и ответил.
– Скажу лишь одно, звенья капитана Трефилова и капитана Ильсурова отправляются в настоящий ад. Они вылетят через двадцать минут после нас.
Ответ ведущего был не очень оптимистичен. По меркам Вани, их звено уже отправлялось в ад, потому что в свалках на точках Лагранжа, нужен глаз да глаз за всем происходящим вокруг, а то не ровен час истребитель врежется в гигантский кусок титана – вот поистине глупая смерть.
Юноша сжал кулаки, громко про себя подумав: «Кадет Сафин, прибыл сюда, чтобы выжить или умереть в бою! Он не погибнет от гигантского куска мусора!»
– Товарищ капитан, – поднялась в воздух рука кадета, имени которого Ваня, к сожалению, не знал, – а что делать тем, кого не назвали?
Комаров расхохотался.
– Что делать? Сидеть и сопли на кулак наматывать, господа, в сегодняшнем вылете вы не понадобитесь. Так что займитесь каким-нибудь общественно важным делом. Поиграйте в шашки или сходите в медпункт к нашим распрекрасным медсестрам. Еще вопросы, – уточнил капитан, – нет вопросов? Тогда через пять минут на северной палубе. Без опозданий. Разойдись!
Бойцы встали и разбрелись по кают-компании. Ваня дождался пока капитан подойдет ближе и спросил.
– Товарищ капитан, можно обратиться?
– Обращайтесь кадет Сафин, – невозмутимо произнес Комаров.
– Могу я узнать, почему меня поставили во вторую линия, когда мои летные показатели куда выше, чем показатели Григорьева.
– Эх, Иван, – вздохнул капитан и по-отцовски положил юноше руку на плечо, – не в показателях дело.
«Крайне однозначный ответ», – саркастически подумал кадет, глядя в спину удаляющемуся куратору группы. Но не успел он напрячь мозги, чтобы поразмыслить над его словами как вдруг рядом появился Генка Ка.
– Что-то мне не по себе. Я хоть и замыкающий группы, но ведь это все равно боевая вылазка, так ведь? – проговорил он.
– Знаешь Ген, капитан ясно сказал, что не все так плохо. Мол, мы отправляемся на прогулку, а вот наши коллеги и соратники идут в жопу. Делай выводы, – сказал Ваня и направился к лифту.
– А может и наша прогулка через «жопу» пролегает? – возбужденно крикнул Генка вдогонку. Хотелось думать что, нет. Но чем черт не шутит.
Спустя пять, отведенных всем, минут с северной палубы борта орбитальной крепости «Стрела» поднялось двенадцать боевых, технически исправных машин.
– Что за бормотание в эфире? – прозвучал у всех в наушниках голос ведущего группы.
– Это не бормотание, товарищ капитан, – сразу же последовало оправдание, – я всегда молюсь пред полетом.
– А вот это правильно, кадет Сафин, – похвалил Комаров.
Ваня увел свой перехватчик влево, дабы не нарушать строй. Как не крути, а ровного шестиугольника у них не получилось. Тогда Ваня включил панель электронного захвата и поставил свой истребитель на угловой курс следом за Григорьевым, чей Скорпион важно плыл впереди. На панели красной звездочкой мелькнул сигнал о точном захвате. Ваня щелкнул кнопкой автопилота и откинулся в своем сиденье.
Двигались, как отметил юноша, не очень быстро бортовой компьютер показывал лишь 40 % задействованной мощности. «И, правда, мы ведь не от кого не бежим. Куда нам вся тяга», – подумал Ваня и поглядел сквозь оранжевые очки на экран визора. На экране было изображение в высоком разрешении: орбитальная крепость, висевшая на фоне голубой планеты, становилась все дальше и дальше. Без приключений летели еще около пяти минут, пока в эфире не прозвучал знакомый голос.
– Я могу ошибаться, но мой истребитель потяжелел в разы. Его кренит на правую сторону, – произнес Май, на что ему тут же ответили.
– Я не думаю что разведывательные бакены, оснащенные титан-стронциевой оболочкой будут легкими, – ответил кто-то из замыкающих. Ваня сразу же проверил тоннаж своей машины. И, точно, он стала тяжелее на несколько десятков тонн.
Пока юноша разглядывал изображение весового модуля, на экране бортового компьютера появилось окно предупреждения. В окне было написано о том, что борт 20/17 приближается к расчетной точке сброса первого бакена.
Ваня сел в пилотском кресле поудобнее, отключил электронный захват и перевел управление машиной в ручной режим. Истребитель еле заметно дрогнул, когда управление на себя взял пилот.
Юноша сверился с показателями машины и, накренившись на левый бок, дал импульс на маршевые, усиливая тем самым тягу двигателей.
В интерфейсе бортового компьютера появилась графа катапульта. Судя по описанию этой примочки, установленной на истребитель, можно было, не корректируясь маневровыми дюзами, выстрелить бакеном прямо в расчетную точку. В связи, с чем Ваня добавил скорости и в нужный, по его мнению, момент выбросил один из бакенов, удачно пролетев над расчетной точкой.
– Бакен номер один сброшен в расчетную точку R-1, – отрапортовал юноша по завершению работы.
– Промах на четыре метра, кадет Сафин, – ответил капитан Комаров и усмехнулся. Конечно четыре метра в космосе это ничего не значащий бред, но как этот бред задел Ваню.
– Ладно, все в порядке. Ни у кого с первого раза не получается. Вон твой дружок Петров, вообще мазанул на семнадцать метров, – поддержал ведущий звена.
Когда на обзорном экране появилась первая точка Лагранжа, борт 20/17 был уже пуст и все его бакены, коими он был нагружен еще на крепости, покоились теперь в просторах космоса, излучая мощные радиосигналы.
Ваня поднял обзорный экран, загораживающий ему вид через лобовое стекло. Свалка технического мусора на точках Лагранжа, являла собой гигантскую территорию, заваленную всевозможными обломками, остовами, химическими отходами. И так как солнце в данный момент находилось по другую сторону земли, то работать бы пришлось в кромешной тьме. Но выход был всегда, и разработчики истребителя ХRA-73 предусмотрели и подобный расклад событий.
Ваня вручную, запустил с бортового компьютера голографический преобразователь. Подобный гаджет буквально раскрашивал мрак космоса в более приемлемые глазу цвета. И вот сейчас кадет Сафин как днем видел каждый закуток приближающегося, бесконечного мусорного лабиринта.
– Входим в зону Лагранжа, всем включить боевые радары и настроить их на максимальную чувствительность. Сигнатура «свой – чужой», – скомандовал капитан, – все орудия в боевой режим.
Ваня включил еще пару мониторов: один был ракетного наведения, другой управления главным калибром. А с бортовыми турелями он и сам справится, поэтому прямо на лобовом стекле появилось перекрестье прицела.
Разлинованный экран радара мгновенно отобразил шесть объектов с сигнатурой «свой».
– Кадет Сафин, – прозвучал в эфире голос ведущего, – на твоем истребителе две ракеты направленного действия заменены на пилотируемые электромагнитные пенетраторы.
Будто подтверждая слова ведущего звена, борт компьютер показал наличие пенетраторов на борту.
– Огонь пенетратором в новую расчетную точку, – приказал капитан Комаров.
– Есть огонь в расчетную точку, – отозвался Ваня и, сопоставив данные радара с экраном наведения ракет, дождался полного расчета наиболее выгодной траектории, вышел на позицию с помощью маневровых дюз, и надавил большим пальцем на гашетку.
Мрак космоса тут же разрезал своим голубым огненным хвостом пенетратор, унесшийся вдаль. Где-то в глубине мусорного лабиринта он взорвался, и яркая упругая электромагнитная волна рассеялась, обновив данные радаров.
– Странно, – только и смог выдать Комаров, – неужели нас сегодня ни кто не ждет?
– Товарищ капитан! Товарищ капитан! У меня на радаре четыре неопознанных объекта! – это был Ставропольцев.
– Чертовщина какая-то, – пробубнил капитан, и скомандовал, – всем самая высочайшая степень наблюдательности и осторожности.
Точки Лагранжа оказались действительно не самыми приветливыми местами. Продвигаться шести боевым машинам по узким, замусоренным коридорчикам, было крайне трудно.
Иногда перед самым носом чьего-нибудь истребителя проносились стайки металлических обломков и мелких камней.
Мощные прожекторы, установленные на носовых плоскостях каждого из «Скорпионов», то и дело выхватывали из самых темных углов, которые не мог преобразовать даже голографический модуль, странные куски железа.
– А что это светится там, ну в раскуроченной маршевой дюзе? – как-то спросил Май, увидев в свечении, что-то довольно-таки странное.
– Скорее всего, какой-то крайне радиоактивный продукт переработки, – ответил Семенов, замыкающий группы.
Вести даже такой относительно небольшой летательный аппарат, как перехватчик ХRA-73 было крайне трудно, любой металлический обломок, летящий с дикой скоростью, так и норовил пробить лобовое стекло, поэтому для Вани было крайне удивительно, как в таких условиях можно вести довольно не маленький корвет типа «Скорпион».
Борт 20/17 раза два или три уже таранили мелкие метеориты и куски металлических конструкций. Истребитель Мая, как потом увидел Ванек, тоже был конкретно побит. Он и Григорьев, идущие во второй линии после капитана, потратили почти все управляемые ракеты на уничтожение каких-то мешающих заграждений или просто крупных осколков, которые могли подпортить чей-нибудь борт.
– Колонна стой! – рявкнул в эфире Комаров, после получаса напряженного полета по «полосе препятствий», – Тяга – 0, погасить все приборные панели, выключить прожектора.
Подобная команда была крайне странной, но все как один повиновались. Секунд тридцать машины находились в кромешной темноте, никто не понимал, что происходит, пока в эфире не раздался шепот ведущего группы.
– Ваня, – прошипел он, так будто его голос из динамиков мог кто-то услышать кроме кадета Сафина, которому и было обращено послание, – пенетратором бей в точку R-24. Только ты осторожней давай.
Ваня набрал в легкие воздуха, подобное положение дел его не очень радовало. Он не знал, что задумал капитан, и почему они, будто от кого-то прячутся. Судя по радарам, которые пилот борта 20/17 включил после тридцати секундной паузы, машина находилась чуть левее огневой позиции.
– И так сойдет, – решил юноша, откинул предохранительный колпачок и надавил на гашетку. Пенетратор вновь, испуская голубые огненные хвосты, полетел вперед. Ярчайшая вспышка, вновь электромагнитный поток, и обновление данных радара.
– Сзади!!! – взревел капитан комаров и лихо дал импульс вперед, чтобы развернуть свою «кобру» на 180 градусов. На радаре захвата целей яркими красными огнями зажглись около десяти маркеров.
Ваня активировал все двигательные системы и, накренившись вправо, использовал маршевые двигатели, дабы быстрее развернуться. Как только он закончил маневр, прямо перед его носом раздался взрыв.
Огромный корвет типа «Скорпион», расцвел ярчайшим огненным цветком и разлетелся на куски, вызвав обрушение правой стены из мусора. В ядерный вихрь мгновенно затянуло крупные куски мусора.
На лобовом стекле истребителя 20/17 – Сафин отразилось перекрестье наведения ракет направленного действия, Ваня, не задумываясь, отправил пару ракет по одной из захваченных вражеских целей. К ядерному урагану, добавилось еще две вспышки. Было непонятно, попал кадет Сафин в цель или нет.
– Борт РК-3 и РК-4! – практически кричал в эфире Комаров, – полная тяга всех двигателей, за мной! Борт 20/17, 20/18 огневое прикрытие!
«А как осуществлять это прикрытие» – растерялся кадет Сафин. В этот момент истребитель Мая выпустил в сторону противника две ракеты. Как оказалось позже, результативно сработать по вражеским корветам не получилось ни у кого. С корветов типа «скорпион» шла массированная атака автоматическими турелями использующими сигнатуру свой чужой.
«Кобра» капитана Комарова лихо нырнула в один из открывшихся после взрыва борта РК-2 туннелей, два «скорпиона» последовали за ней, затем туда же ломанулся борт 20/17.
Май на секунду задержался, чтобы совершить еще пару выстрелов по неприятелю.
Туннель представлял собой узкий замкнутый лаз, так что в нем не было место на какой-либо маневр, но и мусора в нем было не так много, поэтому все машины выдавливали из себя полную тягу. Ваня до упора вжал в пол педаль, дабы увеличить скорость, ведь его ХRA-73 по сравнению со «скорпионами» был реактивной птичкой.
Сзади появились вражеские корветы, судя по данным компьютера, марки «Ишим», они тоже решили на полной тяге догнать группу и уже в упор расстрелять ее ракетами.
Ваня дал импульс, на носовую маневровую дюзу пытаясь выполнить единственный возможный в подобных условиях маневр.
– Ванек, ты спятил! – кричал в эфире Май, увидев как его друг делает «кувырок».
Кувырок состоял в том, чтобы развернуть машину на 180 градусов, а тяговую силу маршевых дюз оставить по вектору движения. Ваня выпустил на встречу двум неприятельским корветам ракету и сделал вдогонку пару выстрелов из главного калибра.
Цветком подобным тому, каким расцвел борт РК-2, взорвался один из корветов «Ишим», сметя взрывной волной своего напарника, идущего почти вплотную.
– Минус два! – радостно завопил Ванек, делая на ручке кресла очередную пометку. Лететь спиной вперед у кадета Сафина долго не получилось, его истребитель вновь клюнул носом и вернулся в нормальное положение, но в этот самый момент далеко впереди взорвался выпущенный капитаном Комаровым пенетратор. Очередная электромагнитная волна, пойманная радаром, обновила картинку.
– Борт 20/17, 20/18, по выходу из туннеля контакт на 10! – скомандовал капитан. Буквально спустя секунду мрак туннеля, освещаемый лишь яркими огнями маневровых дюз, оборвался, и звено Р-512-ИО-1 вышло вновь в эти мусорные лабиринты.
Повернув дюзы боком из туннеля Май, и Ваня вылетели уже развернувшись в сторону противника. Для того чтобы саму группу не зацепило случайной ракетой, им пришлось выдавить из истребителей всю тягу дабы на считанные секунды обогнать корветы и «кобру»
– Восьмерка! – крикнул Май. Ваня тут же сообразил, что от него требует напарник. Вражеских целей было всего ничего – три корвета, поэтому обмануть их было делом не сложным. Пара перекрестных бочек, с несколькими точными выстрелами, должны были результативно сработать по ним. И все бы прошло отлично, если бы во время второй бочки, ушедший от удара вражеский корвет не плюнул вдогонку двум кадетам раскаленной плазмой.
Ваню и Мая спасло лишь, то, что неведомо откуда выпавший гигантский кусок обшивки неизвестного крейсера принял на себя большую часть плазменной энергии.
Борт 20/17 был полностью прикрыт от удара листом металла, истребителю Мая же повезло куда меньше. Небольшая часть плазмы угодила прямо в кабину пилота.
В эфире раздался душераздирающий крик пилота, который буквально варился заживо в своей машине.
– Май!!! – кричал Ваня, пытаясь заглушить крики друга, – Май!!!
Сквозь лобовое стекло юноша увидел, как его друг пытается выровнять истребитель, дабы выйти из восьмерки.
«Он жив!» – мелькнула в голове жизнерадостная мысль.
Ваня дал импульс на маршевые, делая изящный разворотный финт. В узких коридорах лабиринта гигантскому, по человеческим меркам, корвету было негде развернуться, и он лишь мог вращать своими орудиями да и то не всеми.
Навстречу борту 20/17 последовал очередной выстрел плазменной пушки. Ваня мгновенно уклонился вправо, но, избежав лобового столкновения с плазмой, он попал под град главного калибра. Хвала Господу, что вовремя выпущенная кадетом ракета, угодила корвету «Ишим» точно в реакторный блок, не дав ему превратить, истребитель ХRA-73 в решето.
– Ребята молодцы! – восторженно ликовал Комаров, – в вашем секторе больше нет вражеских целей! Догоняйте! Май, как ты?!
Ваня только сейчас заметил, что он больше не слышит криков своего друга.
– Все нормально, бортовой медик вколол мне лошадиную дозу обезболивающего, но моя нога выглядит отвратительно. Ванек слышишь, Карл Павлович не врал! Я действительно похож на жареные какашки! – рассмеялся в эфире Май. «Шутит, значит живой» – успокоился Ваня и заметил, что он не может остановить дрожь в руках. Осознание того, что за сегодняшний вечер он столько раз был на мгновение от гибели, пришло позднее. Через минуту поредевшее звено Р-512-ИО-1 вышло на расчетную точку встречи со второй частью звена.
Р-512-ИО-2 появились лишь спустя десять минут по истечению условленного времени. Их часть звена поредела в половину. Ваня на экране визира узнал истребитель Генки Ка и от сердца отлегло. Хоть раньше они с Генкой не особо дружили, сейчас же этот пухлый паренек был для юноши как родной.
Задание было выполнено – все разведывательные бакены заняли свои расчетные точки и теперь ярко сигналили на базу, о своей активной деятельности. На всем обратном пути в эфире висел гомон. Больше то конечно, как выражался капитан Комаров, «трындели» кадеты. Тем, кто выжил сегодня, явно нужен был отдых.
На крепости их встречали как героев. Точнее как героев встречали кадетов.
Петрова пришлось буквально выковыривать из его истребителя. Плазма, попавшая в его кабину, сплавила левую ногу Мая с приборной панелью. Мало того, что хирургическое вмешательство требовалось самому пилоту, так еще и с его машиной теперь было немерено возни. Механики тут же принялись за починку, а медики из северного мед бокса вкачав Маю хорошую дозу снотворного вместе с куском приборной панели вынули его из кабины и транспортировали в мед корпус.
Ване они тоже дали какой-то гадости, чтобы у того не тряслись руки.
– Спасибо, – сказал он и одним махом выпил все. Руки и впрямь перестали трястись в течение минуты, но на душе висело очень противное ощущение. Юноша был несказанно рад, что выжил, да еще и пополнил свою негласную графу «сбитые вражеские цели», но на душе было гадко от того что ему казалось еще раз у него не получится и удача обязательно отвернется. Ведь «кувырок» в туннеле и кусок обшивки, прикрывший его машину от контакта с плазмой, назвать ни как не меньше чем чудом нельзя было.
– Ты сегодня показал себя молодцом, – похвалил кадета капитан, подошедший к нему в кают-компании, где все те, у кого сегодня были удачные вылеты, отмечали это, – а я думал вы шестой курс еще совсем сосунки, – улыбнулся Комаров, – а вы воно как.
– Спасибо, – ответил Ваня и отхлебнул из банки непонятный напиток, который ему втюхал Генка.
– Я тут вот что подумал. Вы с Маем летаете отменно, да и стреляете тоже не плохо, почему бы вам в истребительное звено не податься? – спросил капитан. Ваня задумался, истребительное звено оно довольно таки большое и шанс, что тебя собьют, сам собой уменьшается, да и вылеты у них не частые. Ванек не знал, каких слов ждет от него ведущий звена, поэтому ответил.
– Товарищ капитан, меня приписали к звену Р-512-ИО, и я останусь в нем до конца, пока меня не собьют или пока не демобилизуют, – отчеканил кадет Сафин. Капитан улыбнулся и хлопнул его по плечу.
– Молодец, кадет. Правильно думаешь. И друг твой также сказал…
– Вы были в медицинском боксе? Как он?
– Нормально, – улыбнулся Комаров, – наше медики нынче что угодно обратно пришьют. Правда, помудохались они там с твоим другом. А он еще от наркоза не отошел, еле разговаривает. Но вроде сказали, что его к вечеру обратно переведут в жилые блоки.
Капитан еще раз улыбнулся и зашагал вдаль по коридору. Тут подошел Генка.
– Ты чего не пьешь? – спросил он, потрясывая уже давно пустой банкой. Ваня посмотрел на него.
– Да не лезет что-то, – отмахнулся он.
– А зря, – сказал Генка, выискивая взглядом еще одну баночку.
К вечеру Май и впрямь вернулся, слегка помятый, хромой, но довольный как слон. Как-никак его чуть заживо не сварили, а он выжил. Встретили его как героя. Весь вечер до отбоя расспрашивали, каково это под плазму попасть, потому что редко, кто оставался в живых после такого «ласкового» контакта и мог потом рассказать. А ногу ему и впрямь залечили так, что и не поймешь без тщательного осмотра, что она пару часов назад была одним целым с куском железа.
В блоке дали команду отбой и выключили свет.
* * *
– Ванек, – тихо позвал его Май, – ты спишь?
– Нет, – откликнулся Ваня, – уснуть не могу, как глаза закрываю, так сразу вижу эти точки Лагранжа.
– Я тоже, – признался Май. В каюте повисла тишина, нарушаемая лишь редкими перекличками храпов бойцов, чьи спальные места были привинчены к стенам.
– Нога болит? – уточнил Ваня, глядя в потолок, который являлся полом.
– Нет. Просто не спокойно как-то.
Ваня выбрался из своей кровати и прыжком оказался на полу.
– Ты куда?
– В мед бокс схожу, успокоительного возьму, а то сегодня я уже точно не усну. Кинь мне монитор, а то, не дай бог, заблужусь, – сказал Ваня, натягивая джинсы и футболку. Май взял с тумбочки, также привинченной к потолку, модуль и метнул его другу. Ваня поймал прибор и вышел из комнаты.
Гравитация, которая была в коридоре, вдруг контрастно подействовала на него и кадет чуть не упал. Но вовремя опершись на стену, он устоял.
Медицинский бокс был четырьмя этажами ниже и, судя по карте на мониторе, лабиринты кабинетов там были похлеще, чем в точке Лагранжа. Юноша воспользовался лифтом, чтобы опуститься на пару этажей, затем приходилось идти пешком или искать другой лифт.
