Текст книги "Вперед, во все стороны - Ура!!! (СИ)"
Автор книги: Алексей Кулецкий
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Подошли и ягоды. Здесь их вручную не собирают. Для этого есть "комбайны" – простой жестяной ковшик с дверкой и зубьями, напоминающими редкую расческу. Вот им-то и прочесывают кусты черники и голубики. Кочки сплошным ковром покрывают кусты вороники – ягоды со специфическим вкусом, несколько водянистой, но весьма полезной.
На прогалинах, открытых Солнцу много брусники. Можно набрать листа и потом всю зиму заваривать вместе с чаем, но основная ценность – ягоды. Много клюквы. Вроде и обобрали практически все, но стоит только найти и потянуть за ягодку – из-подо мха тут же появляется целая красная, блестящая гирлянда. Попадается и морошка – в народе ее еще называют "северной малиной" – действительно напоминает старую знакомую, только желтая. Но сладкая... ух! Аж приторная и невероятно целебная. Только немного портит общую картину довольно крупная, не малиновая косточка.
Изумительна тундра осенью. Природа уже начинает готовиться к зимнему сну. Тепло может стоять почти до ноября, но уже порой по ночам бывает холодновато. Ночи уже темные, хотя закат догорает довольно долго и темнеет еще поздно. Грибов и ягод уже мало. Хотя еще есть. Вовсю поперли волнушки. Мастера соления грибов ходят стадами. Деревья стоят разноцветные – желтые, еще зеленые, оранжевые и красные! Вместе с небом, приобретшим холодный и глубокий синий цвет, отражаются в озерах. Красота, но уже холодная, несмотря на "теплые тона" стоящих вокруг деревьев. Картина так и просится в объектив фотоаппарата.
Самое время для отдыха с шашлыками – закрытие летнего сезона, которое при желании можно растянуть на пару недель, если не испортится погода. Народ съезжается из отпусков, приезжают к началу учебного года отправленные "на материк" семьи.
"Кобелиный сезон" для остававшихся летом без семейств, временно бесхозных военных тоже подошел к завершению. Идеальное время для встреч и душевных посиделок на природе в компании близких друзей,
а для дружащих семьями – собраться большим кругом, поделиться впечатлениями от отпусков... Потом – начнутся осенние дожди, противные, моросящие, с пронизывающим ветром. Унылая пора и никакого очарования для очей... Мокрые серо-зеленые сопки скоро станут стылыми, а потом – белыми... и будут нас ждать до следующего лета...
*****
Незаметно прошло лето. И как-то совершенно внезапно снова наступила зима. В воздухе замелькали первые «белые мухи» и понемногу, по мере приближения к полярной ночи – все ярче и ярче по вечерам разгоралось в небе «кино». Наконец, снег накрыл плотным слоем холодный гранит северных сопок.
Ночью разыгралась настоящая метель. Мороз под десятку, сильный ветер и практически горизонтально летящий снег. Для Севера – вроде бы немного, но из-за высокой влажности подогреваемого Гольфстримом воздуха дышать невозможно. Под утро ветер утих и снег стал лететь крупными хлопьями. Зимой головная боль дежурной службы в любой части – это уборка снега. К утреннему построению хочешь – не хочешь, нужно разгрести завалы. Поэтому моряков подняли на час раньше. Правда, компенсировав это более ранним отбоем, так же – на час.
Группа матросов, злых от пронизывающего холода и невыспавшихся после раннего подъема, вооружившись скребками, чертыхаясь разгребала снег на обширной площадке перед крыльцом штаба флотилии. К черту зарядку с ее пробежками и комплексами упражнений из Наставления по физической подготовке! Самая лучшая зарядка – это уборка снега на плацу в зимних условиях. Построившись в шеренгу и выставив впереди себя скребки, на счет "раз, два, три!" – моряки дружно рвали с места, оставляя за собой очищенную от снега полосу, собирая то, что нагребли, в одном месте.
На том месте, где обычно останавливаются машины приезжающих в штаб флотилии различного ранга военачальников, уже выросла внушительных размеров куча снега. Четверо моряков утрамбовывали набросанную кучу сверху, периодически подкидывая снег наверх. Дежурный по штабу флотилии периодически выходил на крыльцо и контролировал процесс и общую организацию.
Наконец-то площадка была очищена. Необходимо было навести на территорию последний лоск. Моряки еще немного потрамбовали еще совсем недавно внушительную кучу, напоследок надавав ей по макушке снеговыми лопатами. Куча быстро уменьшалась в размерах, как будто что-то неумолимо ее подтачивало снизу. Матросы, подхватив уборочный инвентарь, побежали в направлении казармы, где можно было отогреться, а впереди еще был завтрак – занятие куда более приятное, чем уборка снега.
*****
Тебя здесь обзовут неряхой...
Сотрут достоинство и честь.
А ты в душе пошлешь всех нах.й!
И как всегда ответишь – «Есть!»
(Неизвестный автор)
Начальник ВАИ собирался в штаб флотилии на доклад. Сразу вспомнились яркие, содержательные поездки для получения очередных «люлей» от начальства. Сегодняшняя поездка тоже не сулила ничего хорошего, даже несмотря на то, что уже успел принять доклад от отдежурившего ночь капитана доклад о том, что все спокойно. Захотят вставить – вставят непременно, если захотят. А ты будешь только стоять, вылупив глаза и блеять – «Так точно! Никак нет! Есть! Виноват! Дурак!», а мысленно – «Да идите вы нахер все!»
Был на днях небольшой "косячок" конечно, но вроде бы история со слепым как крот, водилой с десятой площадки, который на огромном КрАЗе – тягаче снеся ворота бокса, выехал в гарнизон. Когда его все же остановили на въезде в городок, он долго, словно не веря, всматривался в номера на машине, которые оказались разными. Передний номер был не таким, как задний. Во дела! Командование части огребло по первое число – как это так! И водитель слепой и номера на машине не совпадают и вынесенные ворота – "У Вас часть что, из ублюдков комплектовалась?". Собственной вины начальника ВАИ здесь не было, отловили нарушителей вовремя. Но мало ли... Вдруг настроения у начальников не будет...
Майор не хотел никуда спешить, но время предательски начинало поджимать. Неприятно "засосало под ложечкой". Предчувствие неминуемой порки его никогда не обманывало. Он не был фанатиком подобных встреч. Генералом он уже не станет, полковником – тоже, майор – в самый раз, а поэтому выслуживаться и мозолить глаза адмиралам – какой смысл? Майор постепенно становился философом. Служебная машина уже дожидалась у подъезда. Начальник ВАИ вышел из уютной теплой квартиры на утренний морозец, немного постоял у подъезда, полной грудью вдохнув чудесный воздух.
"Ну, поехали!" – сказал он водителю. Водила включил передачу, машина плавно тронулась с места, насколько это было возможно для военного УАЗика. По дороге к штабу флотилии, майор проверил, на месте ли инспекторы – все были на своих местах в ожидании проезда высокого начальства к месту службы, стояли как часовые у Мавзолея, в черных, когда-то блестящих тулупах, с полосатыми "жезлами" в руках.
Гарнизон остался позади, дорога запетляла по распадку между двумя грядами сопок, к берегу залива под названием "губа Большая Лопатка". Понижение между сопок летом представляло из себя типичное северное, чавкающее и дрожащее под ногами болото. Теперь же – это было ровное, промерзшее, белое поле, по которому периодически бегали по выходным гарнизонные спортсмены – лыжники. Вот между голых веток деревьев замелькали огоньки. Начинались закрытые зоны.
Пропуск, слава Богу был в полном порядке, поэтому много времени проезды через многочисленные КПП не заняли. А вот и площадка перед крыльцом штаба флотилии. Снег убран и на его кучи по краям площадки наведен армейский лоск – края аккуратно подрублены и им придана правильная геометрическая форма, очертания которой, как предполагалось – должна радовать начальственный глаз.
УАЗик подрулил к месту парковки машин у края площадки и остановился. Водила глушить двигатель не стал – машина остывала очень быстро, а с брезентовым верхом, даже утепленным двумя слоями армейских одеял не держала тепла вообще.
Начальник ВАИ нахлобучил на голову шапку, взял с заднего сиденья папку с документами и перчатки. Вздохнул, со злостью посмотрел на водителя, который уже начал понемногу зарывать глаза, мечтая о том, чтобы часок подремать в тепле, открыл дверь и вышел. Нет, к водителю он относился вполне нормально, порой даже доверительно. Злость брала от того, что эта сонная рожа сейчас будет "хрючить" изо всех сил, пока ему "будут вставлять по самое нехочу" парой этажей выше. Поэтому – чтобы не слишком расслаблялся. Дверь в машине так и осталась открытой... Откуда-то, как будто снизу, донеслось сдавленное "Вот бля!" И снова – тишина...
Водитель, уже почти начавший засыпать, открыл глаза, почувствовав волну холода в кабине, нагретой с таким трудом. Взгляд остановился на открытой двери. "Блять, в пещере что ли родился, дятел!?" – вполголоса, но предельно эмоционально произнес он. Тот факт, что майор вроде бы как вышел из машины, но его следов, ведущих к штабу и силуэта, поднимающегося по лестнице, так и не появилось, видимо ускользнул от полусонного матроса.
"Ну, мудак!" – еще раз подумал водила, – "Дома наверное, так двери закрывает и окна пластырем залепил!" "Ы-ы-ы-ых!" – он со стоном закутался в бушлат и нехотя вылез из машины. Едва матрос обошел машину и его рука потянулась к открытой двери, чтобы ее захлопнуть, он шарахнулся, как будто ужаленный, от бурного потока самой что ни на есть отборной ненормативной лексики.
К самой ненормативной лексике матрос за время службы уже привык и не обращал на нее внимания. Происхождение же "из рабочих и крестьян" тоже не способствовало изнеженности. Однако в этот раз звук шел откуда-то снизу, что было нехарактерно и очень тревожило. Голос тоже был очень знакомым.
Водила поглядел под ноги и увидел жалкие остатки еще недавно внушительной снеговой кучи, в центре которой, как вулканический кратер, зияла черная дыра люка, из которой шел пар. Посреди этого пара и темноты угадывалось какое-то движение. "Хули вылупился, руку дай!" – нечто темное и бесформенное потребовало из темноты голосом начальника ВАИ. Матрос, с которого слетели остатки сна, наклонился и протянул в дыру руку, где нащупал руку майора.
Кряхтя, майор с помощью матроса выбрался на свет Божий в мокрый по пояс, только снизу. С его суконных штанов текло ручьями. "Е.аные уроды!" – в сердцах произнес Начальник ВАИ, оживленно жестикулируя и разгоняя ветер руками – "Блять, козлы! Ну топите вы снег, ну так закройте же люк! Меня чуть к херам в канализацию не унесло!" "Лучше бы унесло..." – робко подумал с едва заметной улыбочкой матрос. "Да! Хер дождешься, шельмец!" – словно угадав его мысли, сказал майор.
*****
«Ну и как, блять, теперь в таком виде на доклад идти?» – спросил у матроса офицер. Моряк, округлив глаза, только пожал плечами. «А, пох.й! Вот прямо так и пойду!» – с этими словами майор, поправив форму одежды и подхватив отлетевшую под машину папку под мышку, с решительным видом пошлепал по ступеням штаба, оставляя за собой «кровавый след» в виде цепочки луж.
"Эй, куда бля!" – завопил дежурный по штабу, видя мокрого майора, чавкающего мокрыми ботинками по оттертому до зеркального блеска мраморному полу вестибюля штаба флотилии – "Я тебя в таком виде не пропущу!" "Слышь, еблан, ты не мог за своими гоблинами проследить, чтобы люк закрыли? Я чуть нахер в Кольский залив не уплыл! Мне к Командующему на доклад!" – гневно отвечал Начальник ВАИ.
Неизвестно, сколько бы еще продолжался бы этот исполненный высочайшей культурой и чувством священного долга и патриотизма разговор двух офицеров, если бы он не привлек внимания Начальника штаба флотилии. Контр-адмирала привлекло большое количество слов "нах" и "бля", произносимых несанкционированно и с громкостью, явно превышающей разрешенную в этом священном месте. Терзаемый простым детским любопытством, он немного удлинил свой путь к кабинету Командующего, спустившись вниз, на голоса.
Его взору предстал стоящий посередине вестибюля в луже воды Начальник ВАИ, с которого продолжала стекать талая вода и не пускающий его в штаб дежурный. Военные так увлеклись разговором на высокие темы, что поначалу не обратили внимания на коренастую фигуру в черном, показавшуюся на лестнице.
Начальник штаба еще немного постояв, послушал, о чем говорили офицеры, наконец "вышел из тени" и подал голос. Оба оратора сразу вытянулись в струнку. "Так, что там у тебя?" – спросил он Начальника ВАИ. "Прибыл на доклад к Командующему!" – ответил майор, показав адмиралу свою папку. "Давай, какие документы?" – попросил Начальник штаба, – "А сам езжай обратно, сушись и работай дальше." Майор, открыв папку, протянул ему бумаги. "А ты" – адмирал ткнул начальственным пальцем в дежурного по штабу, – "Наведи здесь порядок и потом – ко мне!"
Вот так, обычная наша безалаберность спасла от неприятностей Начальника ВАИ одного северного гарнизона. Выйдя из штаба флотилии, он вполголоса сказал – "Вот бля, фартануло!" и со словами – "Теперь домой! Быстро!", убыл восвояси. Дежурный же по штабу, организовав наведение порядка в вестибюле, побывал на приеме у Начальника штаба, где был благополучно "надет на глобус" за упущения по службе и покушение на жизнь Начальника ВАИ. Контр-адмирал был матерым военным, поэтому снимать с наряда незадачливого дежурного не стал, а организовал все дело так, что его "надевали на глобус" все, кому не лень, чтобы впредь упущений по службе не допускал. Такие вот дела...
" Взятие на понт " и воинская дисциплина.
Не мучась совестью нисколько,
живу года в хмельном приятстве;
Господь всеведущ не настолько,
чтобы страдать о нашем блядстве.
(Игорь Губерман)
Казалось бы, какая взаимосвязь между этими казалось бы исключительно несовместимыми понятиями? Нормальный человек вряд ли ее сможет проследить, однако тот, кто по долгу службы продолжительное время напрямую работал с личным составом, меня поймет. Есть такие маленькие хитрости в работе с людьми и не важно, казарма это, или офис, главное – наличие живых людей, со всеми их характерными особенностями и причудами. Более того – и в своей служебной биографии сможет припомнить подобные истории, причем далеко не в единственном числе.
Командир части, после долгих и тягостных раздумий, решил радикально бороться с дедовщиной, и тесно связанным с этим, таким негативным явлением, как неуставные взаимоотношениями между военнослужащими. Вплоть до полного их искоренения. Неуставных взаимоотношений разумеется. В качестве эксперимента он собрал в одной роте всех военных строителей, которые были хоть сколько-нибудь "деловыми", а всех более-менее спокойных и безобидных сгреб в другую, не забыв добавить туда и тех, которых обидно именуют "чертями", "ветошью" и прочими неблагозвучными терминами.
Кто-то наверное скажет – вот народу повезло! Что там этими чертями командовать – что скажешь, то и сделает. Ну, не знаю... Сделать-то сделают, но... Мне представляется, что лучше всего руководить теми, кто имеет как говорится свой, внутренний "стержень", на котором держится вся личность человека. "Стержень" – это своего рода понятия и принципы, которые определяют образ жизни человека, вокруг которого и строится его поведение в повседневной жизни. Своего рода тот уровень требований, которые человек предъявляет к себе любимому и ниже которых он считает себя не вправе опуститься. Опять же – это всего лишь мое мнение. Не настаиваю.
А как руководить теми, кто привык быть на побегушках, о которых окружающие привыкли "вытирать ноги"? При этом, как правило, не отличающимися высокими умственными способностями интересами и познаниями, служащих объектом для шуточек и стеба, порой довольно жесткого, со стороны сослуживцев...
Нет уж! Сил и нервов уходит пожалуй, не меньше. Слишком неблагодарная, да и непредсказуемая это категория! Её типичного представителя можно защитить от разного рода посягательств, но потом нет гарантии, что он, этот самый представитель, не плюнет вам на спину, после того, как вы отвернетесь, подчиняясь воле того, кто наглее и сильнее. Дайте лучше "деловых" – с ними интереснее, да и принципы какие-то, на какие можно принажать при случае – все же имеются. А лучше – классику жанра – единство и борьбу противоположностей – нормальное подразделение, где служат и те и другие, где система находится в равновесии.
Перенесемся однако, в снежную зиму девяносто седьмого года. Служба в части шла своим чередом. По черному, низкому и прозрачному северному небу, украшая его, пролетала комета, с которой мы встретимся примерно через две с половиной тысячи лет. Всего-то. Скоро совсем. Ее сияющий "хвост" сливался порой с разгорающимся полярным сиянием. Астрологи сочиняли по этому поводу разную бредятину, относительно конца света и грядущих катаклизмов планетарного масштаба, которую потом несли с чрезвычайно серьезным видом. Особо впечатлительные лица, увидев в зените "хвостатую звезду", наскоро крестились и что-то шептали себе под нос.
В третьей роте штатный командир роты, дождавшись-таки зарплату за прошлогоднее лето, ушел в отпуск. Из всех положенных по штату должностных лиц "у руля" осталось всего лишь два офицера. Один из них исполнял обязанности командира роты, а второй был штатным заместителем по воспитательной работе. Хотя... на деле – такое разделение было чисто условным. Оба были старшими лейтенантами, одногодками по выпуску и по возрасту, и оба сутками вкалывали, как негры на плантации, в условиях жесточайшей нехватки командного состава и постоянных задержек заработной платы, лишь иногда появляясь дома.
После того, как комбатовское нововведение вступило в силу, эти двое лишились покоя. Как по заказу, раз в неделю – железно, личный состав роты участвовал в поисках очередного индивидуума, по каким-либо причинам совершившего самовольную отлучку в пределах гарнизона. А попросту – не пришедшего обратно в часть со строительного объекта к установленному времени. И где его носит – одному Богу известно.
Хорошо, что это происходило хоть в пределах гарнизона. Зимой нужно быть полным сумасшедшим, или, если хотите, идиотом, чтобы в пешем порядке путешествовать на дальние расстояния по заснеженным сопкам, обходя многочисленные КПП. Денег у них не бывало отродясь, да и духу у вышеупомянутого контингента совершить "нормальное" самовольное оставление части тоже никогда бы не хватило. Особенно, если имелась вполне реальная перспектива в виде "подснежника" оттаять в сопках где-нибудь по весне. Хорошо, если целым, а не объеденным росомахами или другой милой зубастой тундровой живностью.
Постоянные поиски по заколоченным домам и подвалам в городке стали уже чем-то традиционным. Друзья-сослуживцы облазили почти все заколоченные пятиэтажки городка. Если оглядываться назад, то причинами отлучек порой становились такие вещи, которые ни за что бы себе не позволил сколько-нибудь уважающий себя человек. То сопрут в каком-нибудь магазине ящик с полугнилыми яблоками, который продавщицы отдали бы и так, а потом боятся в часть идти. То друг с другом передерутся за звание самого "чертовского черта" изо всех чертей, а проигравший потом решил прогуляться, развеяться. То денег назанимают, причем – не для себя, а для кого-то, а отдавать потом нечем... Короче говоря, причин для того, чтобы однажды не возвратиться в часть, можно было при желании найти массу.
В конце концов, выработались даже какие-то свои, особые приметы скорой самовольной отлучки. Нет! О каком-нибудь разгильдяйстве и речи быть не могло. Служили оба офицера весело, а главное – добросовестно, тем более, что находились в практически дружеских отношениях. Даже бывали и выходные у них. В месяц раза четыре – точно. Хотя при этом другой из них – два дня безвылазно сидел в роте, контролируя и развлекая личный состав.
А приметы... это да! Бывало, приведут они людей с производства, по пути заглянув в один, облюбованный ими ларек, возьмут четыре банки пива "Петергоф" и пару упаковок теши лосося, чтобы потом немножко посидеть в канцелярии, снять стресс, так сказать и неформально пообщаться. Итоги подвести, если хотите. Да и просто поговорить на житейские темы. Не все же время – на служебные.
За разговором – нет-нет, да и промелькнет – "Сколько времени прошло уже с последнего самохода?" – "Да уж неделя где-то", – отвечал второй. "Давненько уже никто не бегал!" – со вздохом продолжал первый, – "Бля, Колян, типун тебе на язык! У меня выходной завтра! Пусть после завтра, хоть все сразу сбегут – мы оба будем на месте!" Порой подобные посиделки проходили весьма душевно. И только на следующий день на разводе, начальник штаба, кабинет которого находился на первом этаже, с чувством говорил, обращаясь к строю офицеров и прапорщиков – "Вы за.бали уже пивные бутылки в окна выкидывать! Малиновый бля, звон под окном постоянно стоит! Если еще какая-нибудь блядь бутылку в окно выкинет – отправлю вас всех склон за казармой убирать!"
Однако военные строители не всегда были внимательны к мольбам командиров, относительно собственных отлучек. И, под вечер следующего дня, раздавался уже ставший чем-то привычным и обыденным топот сапог на лестничной площадке в том доме, где проживал один из офицеров, бывший выходным. Увидев в дверях посыльного, никто из них уже много вопросов не задавал, а просто спрашивал – "Что, опять? Кто?" и получив ответ, со словами – "Ну, блять, вчера накаркали!", собирался в часть на очередные поиски.
*****
Очередные поиски только-только отгремели, сопровождаясь беготней по гарнизонным подвалам, заброшенным домам и получением очередных п.здюлей от командира. Служебный день подошел к своему завершению. Сегодня тоже решили подвести итоги, после чего один уходил на долгожданный выходной, а второй – оставался на два дня в части. Побегов вроде не ожидалось, поэтому офицеры решили немного посидеть, «подвести итоги».
Пиво "Петергоф", купленное в ларьке, всегда было свежим и приятным. Нервное напряжение рабочего дня, после двух банок, принятых перорально, и заеденных кусочками семги, постепенно отпускало. Пора было расходиться. Старшие лейтенанты пожали друг другу руки, пожелав, один – приятного выходного, второй – спокойной службы. Пакет со следами посиделок, уходящий на выходной забрал с собой. Привлечение подчиненного личного состава не практиковалось и не приветствовалось.
Рота пришла с ужина и военные строители сновали по помещению, приводя себя в порядок. Оставшийся в роте замполит, решил оторваться наконец, от очередного расследования, по поводу очередных поисков, которым его озадачил комбат, со словами – "Еще раз кто-нибудь сбежит – п.здец вашим военным карьерам!" Оставалось, послав всех по известному адресу, сказать – "Есть!" и приняться за очередную писанину.
Так вот, замполит решил ненадолго оторваться от писанины и пройтись по помещению роты, поглядеть, чем занят любимый личный состав. Все занимались своими делами, скучавших и праздно шатающихся не было. Природа словно сбесилась и началась настоящая, заполярная метель. На утро намечался подъем на час раньше для разгребания снега, который, как ожидалось, должен был нападать за ночь.
Из сушилки вышел и направился в спальное помещение военный строитель по имени Сережа Масальский. Несмотря на мирный нрав, парень был далеко не простым, особо никуда не лез, знал себе цену и пользовался уважением даже у "деловых". Тем более, что уже успел загреметь еще "на гражданке" на два года общего режима за кражу, которые отсидел "от звонка до звонка" где-то на просторах Коми АССР. Это придавало ему дополнительную харизму в глазах окружающих.
Серега нес свое хэ-бэ со свежим, только что пришитым в тепле сушилки подворотничком. Экспромт родился сам собой. Внезапно. Мысль в таких случаях всегда находится где-то позади действия, причем – иногда довольно далеко.
"Слышь, Серега" – сказал, обращаясь к нему, замполит, – "Ты не в курсе, чего это вдруг, по тебе бумага из ментовки пришла?" Мне тут отписываться нужно, комбат приказал. Сколько вас всех отмазывать можно? При этом офицер махнул перед ним, аккуратно сколотым скрепкой, новым расследованием, которое наконец-то дописал.
"Ёпт... неужели всплыло... ведь не должно было..." – побледнев, как полотно сказал, вернее не сказал, а выдохнул Серега, покачнувшись на враз ставших ватными ногах. В его мозгу наверное тут же пронеслась картинка, как несколько месяцев назад, одного из дембелей, уже приготовившего дембельский мундир и собиравшегося домой, приехавшие в часть менты в гражданской одежде, в сопровождении одного товарища из военной прокуратуры, забрали прямо из строя, при следовании роты с обеда. И такие дела происходили регулярно, примерно раз в полгода. И ведь нормальный в принципе был парняга, а вот... Интересные все же люди, военные строители.
Дело принимало интересный оборот. "Ну-ка, поведай мне наедине, что там было у вас? Мне тебя сдавать незачем. Хоть в курсе быть, чтобы если что – что-нибудь придумать можно было" – сказал замполит.
Серега от предложенного "Пэлл-Мэлла" отказываться не стал и закурил прямо в помещении канцелярии роты, держа сигарету дрожащими пальцами. "Блин... ну не могли они узнать, не могли!" – глубоко затянувшись и шумно выпустив струю дыма, сокрушался Серега, – "Мы на наших проводах "комок" обнесли, а через два дня нашу компашку в армейку забрали... Вроде бы без палева обошлось тогда... Неужели взяли кого-то..."
После чего Серега в красках обрисовал, как "они с корешами" вынесли ларек с выпивкой и жратвой, продолжая терзаться тягостными догадками о том, кто бы "мог их вломить", попутно строя планы на их дальнейшую судьбу в плане совершенных с ними половых извращений, в том случае, если их дороги когда-нибудь пересекутся.
*****
Старший лейтенант, с превеликим трудом подавив удивление от услышанного, с интересом слушал Серегин рассказ. Он мог ожидать от «засиженного чувака», строго следовавшего «понятиям» всего, но такого рассказа, причем в красках – вряд ли. Выслушав, и некоторое время подождав, пока усвоятся первые впечатления, спросил – «Не пора ли перестать заниматься херней?» «Да я хочу, и так на „двушку“ загремел по молодости и дурости. Надо как-то остепеняться, уже вроде и с девкой со своей на эту тему толковали. Только вот... Блин... вряд ли простит, если узнает... И так столько нервов она на меня убила...» – все сокрушался Серега.
"Ладно, хорошо, что хоть планы по остепенению есть" – сказал ему замполит, – "Дальше все будет зависеть только от тебя. Ступай себе с Богом и никому не рассказывай то, что мне сейчас рассказал." "А как же ментовка?" – в свою очередь, удивленно спросил Серега. "Да не было никакой ментовки. Это расследование по поводу этого дятла, Васюхи, который гнилые яблоки в ларьке спер" – ответил офицер.
"Так что и запросов никаких не было?" – все еще не веря услышанному, спросил военный строитель. "Нет конечно..." – флегматично ответил старший лейтенант, уже справившись со своими эмоциями.
Глаза военного строителя округлились и наполнились слезами – "Ы-ы-ы-ы-ы!!! Меня!!! Как последнего лоха!!! Взяли на понт!!!" "Ы-ы-ы-ы-ы-ы!!! Как лоха!!!" – продолжал завывать он. "Нихера себе! Содержательный вечерок получается!" – подумал замполит, – "Сначала историй страшных наслушался, а потом еще зэчару до слез довел... что я за человек..."
"Серега, ты бы лучше заканчивал херней заниматься и жизнь свою устраивать нормально стал!" – резюмировал старший лейтенант. Серега наконец перестал выть и рукавом "белухи" вытер сопли и слезы. "Нормально вы меня развели, на ровном месте... Никогда себя таким мудаком не чувствовал!" – еще раз потянув носом, в сердцах сказал он.
"Ладно, не писай!" – замполит похлопал его по плечу, – "Никуда это отсюда не уйдет. Лучше за ум берись." Серега снова не стал отказываться от халявного "Пэлл-Мэлла", вкусно задымив, уже с облегчением. "Ладно, ступай себе с Богом!" – отпустил Серегу старший лейтенант. Военный строитель поднялся со стула и подошел к двери. Возле нее он оглянулся в пол-оборота, оглянулся с легкой укоризной, мотнул головой и со словами "Ну блин...", вышел из канцелярии.
Серега очень болезненно переживал еще примерно недели две. Не столько из-за обнесенного ларька, хрен бы с ним, с ларьком, – милиция, судя по всему, была не в курсе, сколько от того, что он, "чувак по понятиям", так нелепо проболтался на ровном месте. Когда их с замполитом пути пересекались, он всякий раз качал головой, повторяя свое любимое "Ну, блин..." С этих пор, когда Серега под конец своей службы пытался пробовать почудить, старший лейтенант вполголоса говорил ему с легким нажимом на имя – "Серега, у нас ведь есть одна страшная тайна!" К слову сказать, парень оказался человеком дела. После памятного разговора, он стал поистине образцовым солдатом. Пусть у него все хорошо сложится после окончания службы.
*****
P.S. Внимательный читатель, пробежав глазами на досуге эту незамысловатую историю, может сказать себе – «Ощущение Дежа-вю какое-то... Где-то я это уже встречал!» Совершенно верно! История, как известно, развивается по спирали. Когда-то уже казалось бы, пройденное, внезапно появляется вновь, но уже на несколько ином уровне. Так и здесь – случайно посетившее вдохновение и последующая импровизация зимы девяносто седьмого года, в общих своих чертах повторились опять же, волею слепого случая, спустя шесть лет, осенью две тысячи третьего, в совершенно другом месте и при совершенно иных обстоятельствах, обессмертив своих участников в истории о носках.
Подведение итогов.
Курице внушали с детства:
Хочешь жить – умей вертеться!
И тому всю жизнь учили.
Вертится. Как может. В гриле.
(Слава Бетонов)
«Лех... мы тут с братом итоги подводим, понимашшь... Ты бери, угощайся, нехуя тут сидеть, как целка!» – сказал, приветливо поздоровавшись Саня, один из братьев Жуковых, с незапамятных времен руководивших механическими мастерскими в поселке Видяево, выдыхая и показывая на наполовину опустошенный ящик «Балтики – четверки» – «Чипсы и крабовые палочки – вот здесь, так что не стесняйся» – он кивнул на стоявшую рядом коробку. «Мы каждую пятницу обычно берем ящичек и подводим итоги в бане... и прикинь, сегодня помирились... ёбана посуда!» – совершенно расслабленно, с полузакрытыми глазами, добавил второй брат, младший – Серега, икнув и без открывалки, просто голой рукой, свернув пробку с очередной бутылки.
Судя по расслабленному разговору братьев и немного смазанной речи, ящик пива, стоявший посередине их "рабочего кабинета" в мастерских, был явно не первым в этот день. Примерно дней десять назад, братья немного поссорились из-за чего-то такого, о чем их никто особо не горел желанием расспрашивать, чтобы не быть сразу же посланным, а именно – попросту подрались.
