Текст книги "Вперед, во все стороны - Ура!!! (СИ)"

Так вот ты какой, северный олень!

Когда внезапно оказываешься более чем в трех тысячах километров от родного дома, в котором прошла вся твоя жалкая жизнь и погружаешься с головой в другой уклад жизни, а новые друзья и знакомые – еще только в перспективе, то наличие пусть и не совсем земляка, но выпускника одного с тобой военного училища бывает безумно приятным. Разрыв в датах выпуска всего лишь в два года здесь вообще не существенен, поскольку остающиеся общие два года учебы в этих стенах – это половина срока обучения вообще. Это общие знакомые, это прежде всего общие события, в которых за это время довелось участвовать и быть свидетелем, в общем – много всего...

За окнами общежития – в сравнительно редких случаях, или казармы, в которой приходилось проводить большую часть времени, было серо. Вокруг цвел и пах северный пейзаж гарнизона Западная Лица, Мурманской губернии. Всю красоту и прелесть этого края еще только предстояло познать, а пока – ни того ни другого просто не существовало. Несмотря на август месяц – было холодно и неуютно, солнышко первых дней пребывания на Севере сменилось пронизывающим ветром с моря и противным мелким дождем. После жаркого, летнего Крыма и теплого, как парное молоко, Черного моря пришло понимание того, что Север – это всерьез и надолго.

Прошло некоторое время с того момента, когда молодой бедолага – лейтенант доволок наконец свой почти цилиндрический от набитых туда вещей чемодан до КПП части и получил назначение в третью роту. Служба шла своим чередом, точнее – с утра до вечера, комната в общежитии посещалась лишь изредка, а соседи по комнате, такие же два молодых лейтенанта – инженера, порой начинали уже забывать, как этот самый их коллега – лейтенант из военно – строительного отряда выгладит вообще. Что поделаешь... работа с личным составом требует определенных временных затрат.

Одним ранним утром, в тот час, когда личный состав видит самые яркие сны, перед подъемом, дежурный по части, совсем недавно ставший старшим лейтенантом, выпускник славного Симферопольского ВВПСУ по имени Леха и назначенный после расформирования части в поселке Видяево во вторую роту, располагавшуюся этажом выше, зашел проверить несение службы в роту под номером три. Дежурному по части не положено спать ночью согласно требований руководящих документов, вот он и бродит по территории, словно призрак коммунизма по Европе.

В третьей роте коротал предрассветное время, обеспечивая выполнение распорядка дня, выпускник того же славного училища, но двумя годами позже, совсем недавно ставший просто лейтенантом, тоже Леха, как и вышеупомянутый офицер. Лехе из третьей роты не спалось просто по сроку службы, ответственным за распорядок он остался всего лишь во второй, или третий раз, поэтому визит земляка оказался как нельзя кстати. За кофием и сигаретой завязался душевный разговор на тему родного училища, Советского Союза и Крыма вообще. Советский Союз прекратил свое существование всего лишь два года назад, вспомнили, как пережили это время и как все, некогда единое хозяйство стало стремительно разваливаться и растаскиваться прямо на глазах. Многие остались на Украине, многие решили послужить России. Время было мутное и непредсказуемое. Вспомнили, что вытворяли "по молодости" в родных стенах и перебрали, вдоволь посмеявшись, всех ротных "уникалов" водившихся в каждой роте каждого курса.

Командир третьей роты был парень рукастый и гораздый на выдумку. Из старого посылочного ящика и двух сломанных телефонов он соорудил некоторое подобие селектора. Теперь не нужно было накручивать пальцем диск телефона, достаточно было нажать на кнопочку и на "том" конце провода нужный голос отвечал – "слушаю". Все восхищались этим образцом творческой мысли и с глубокомысленным видом протяжно говорили – "Да-а-а-а..."

За приятным утренним разговором, время летело быстро. Как живое кино в воображении возникали картины родного училища, и лица ребят, с которыми вместе проходили эту армейскую науку. Порой возникало чувство, что вот оно, все это, оно рядом, здесь! Но... это "рядом" находилось более чем в трех тысячах километров южнее...

Как лицо, находящееся при исполнении служебных обязанностей, дежурный по части решил "держать руку на пульсе" и проверить в предрассветные часы несение службы дежурным по штабу. Он сидел в маленькой комнатенке у входа в тот самый штаб и клевал носом над коммутатором. Леха затянувшись сигаретой и сделав глоток кофе, с важным видом нажал на кнопку вызова на импровизированном селекторе и произнес – "Дежурный по штабу!".

С "того" конца провода ожидалась фраза вроде "Дежурный по штабу слушает", пусть даже и сонным голосом. Однако селектор отозвался лишь словом "Да..." и последующим молчанием.

Офицеры, пожав плечами, непонимающе переглянулись и Леха снова нажал на кнопку селектора, повторив свой вызов. Селектор снова отозвался "Да..." и замолк. Леха снова посмотрел на более молодого коллегу – "Не, я не понял, что за херня в части творится!" От вальяжности не осталось и следа, глаза дежурного зло заблестели и он в третий раз нажал на кнопку вызова – "Дежурный по штабу!" – выкрикнул он. Селектор снова ответил привычным "Да..." и замолк.

Такое вызывающее отношение к службе способно взбесить даже самого бестолкового и нерадивого дежурного. Леха снова нажал на вызов и заорал – "Дежурный по штабу!!!" – "Да..." – "Что да??? Хуй на!!! Ты что, олень бля, забыл как надо представляться, или мне нужно спуститься и навешать тебе пиздюлей??? Ты ващще хто??? У тебя бля, олень фамилия и звание вообще есть???" – "Есть... Командир части, подполковник Рыжков... мое фамилие и звание... ну спустись, если есть желание..." – спокойно и даже как-то флегматично ответил в наступившей после пламенной речи дежурного тишине селектор...

Особого желания спускаться в общем-то не было, но случай был из категории таких, когда ноги сами, ничьего мнения на этот счет не спрашивая, вынесли дежурного по части из помещения третьей роты и понесли вниз, в штаб, навстречу новым, волшебным ощущениям. Там за коммутатором, сидел "олень" в виде командира части, внушительного вида подполковник, прослуживший в военно – строительных частях всю свою жизнь и прошедший все ступени от рядового – срочника, до степеней известных, весь в ожидании и предвкушении. Рядом с дверью, в комнату, с надетой на голову в виде "испанского воротника" гитарой, которую не успел вовремя убрать, отжимался от пола уже не сонный, а вполне себе бодрый, дежурный по штабу. Таким же бодрым был и дежурный по КПП, которого командир, явившись в часть за час до подъема, застукал клюющим носом у обогревателя. Получив "волшебный импульс" от командирского ботинка, который "зря не обидит", он вылетел на улицу и теперь наводил порядок на закрепленной территории, причем веник, тряпка, лопата и грабли в двух его руках умещались и применялись как-то одновременно.

Выполнение утреннего распорядка дня прошло образцово – показательно. Когда третья рота выходила на утреннюю зарядку, из штаба отчетливо доносилась информация о том, как в суровых условиях военно – строительного отряда выглядит олень, а заодно – какое у этого оленя бывает имя и звание. Военные строители, услышав этот мелодичный голосок, старались проскочить опасный участок как можно скорее и бесшумнее.

*****

Истории этой могло бы и не случиться, если бы не командир этой самой второй роты, в которую и был назначен наш невольный герой и не склонность подшутить над подчиненными самым нестандартным образом, со стороны старого сурового подполковника.

А дело было вот в чем. Командир части, как-то раз, пребывая в благодушном настроении потянувшись, расспросил дежурного по КПП о том, кто из офицеров рот находится в расположении, вышел из своего кабинета, согнал с места дежурного по штабу и набрал номер командира второй роты. Ротный – два бодро представился и услышал в телефоне – "Палы-ы-ы-ы-ч, меня тут собачка укусила, помоги, Палы-ы-ы-ы-ч!" Палыч не стал сильно вникать, кого укусила собачка, подумав, что над ним прикалывается кто-то из двух других ротных, просто положил трубку.

Однако комбата такой поворот дел явно не устроил и он хмыкнув, снова набрал ротного – два. Прозвучало привычное представление и ротный снова услышал в трубке знакомое уже нытье – "Палы-ы-ы-ы-ч, меня тут собачка укусила... помогии-и-и, Палыч..." Вопросы повседневной службы вверенной ему роты, из-за которых ротный остался в подразделении, а не слинял домой под прикрытием нахождения на производстве, занимали в этот момент Палыча гораздо сильнее приколов со стороны сослуживцев, поэтому он, недолго думая, отчеканил в трубку – "Иди ты на хуй!" дал отбой и продолжил заниматься своими делами.

Командир части, поперхнувшись и едва не откусив при этом половину телефонной трубки, со словами – "Ну хорошо... дома всех будешь на хуй посылать!", затаил обиду и решил как-нибудь отыграться на неучтивом и бессердечном ротном. Загнав обратно на место дежурного по штабу, он величаво удалился в свой кабинет.

А в этот день он, оседлав свой УАЗик, просто поехал и поставил на уши весь объект, объявив сбор по тревоге и всех пересчитав. На вопросы ошарашенных ИТРовцев, в чем собственно дело, командир, разведя руками в стороны, заорал на всю стройплощадку – "А автозавод Лихачева – он ведь большой! Он ведь – просто о-ху-ен-ный!!! А у вас контроля ни за кем нет нихера!!! А ядерная война может быть на дворе!!! А люди болтаются бесконтрольные!!! А нужно вертеться вот так!" – он показал вращательными движениями – "И бегать нужно, как зайчик трипперный туда-сюда, контролируя! Ясно???" "Ясно" – с умным видом ответили инженеры и снова засели за свои документы.

Случай из разряда "Как нибудь" подвернулся очень скоро...

*****

Карантин .

В один прекрасный день дождливого и сумрачного в условиях Мурманской области лета 1995 года, в виду полной утраты способности управлять любимым личным составом подчиненной роты, я был направлен командиром взвода в карантин. А точнее – отправлен от греха подальше из своей части в столицу Северного флота, город Североморск, для совершенствования навыков управления подчиненным личным составом, а заодно – приема молодого пополнения для военно-строительных частей родного Краснознаменного СФ.

Лето 95-го года почему-то запомнилось мне как одно из самых промозглых и дождливых... Не знаю, может быть от того, что полным ходом шла первая война на Северном Кавказе, со всеми своими перипетиями, предательствами верхов, мужеством солдат и полуразвалившейся страной. А может быть от того что я, будучи не самым удачливым лейтенантом – выпускником славного Симферопольского Высшего Военно – Политического Строительного училища, 1994 года выпуска, наломал порядочно дров на ниве работы с личным составом, по причине полнейшего неумения это делать и полностью утратил впоследствии над ним (личным составом), всяческий контроль... не берусь утверждать однозначно. А может быть от того, что учась в полутора часах езды от родного дома – в один момент и необратимо потерял с ним связь и оказался один в трех тысячах километров от этого самого дома...

В конце концов, автор сборника "Расстрелять!" Александр Покровский оказался полностью прав, сказавши такую фразу, что лейтенант на флоте беззащитен – это моллюск без раковины и, либо она у него отрастает и тогда он живет дальше, либо – нет и тогда он погибает... В конце концов раковина моя за время дальнейшей службы успешно отросла, несмотря на все мои промахи, я выжил, а лейтенантские годы стали жесткой, временами – достаточно жестокой школой жизни, которые мне дали многое из того, что я использовал впоследствии в работе с людьми и в войсках, а впоследствии – иногда и в гражданской жизни.

Итак, явившись по вызову в кабинет начальника штаба, я получил приказ и, выслушав пафосную речь, периодически перемежающуюся междометиями "Бля...", "Нах..." и "Ёпта...", касающуюся моих полководческих качеств – убыть в учебное подразделение, в город Североморск для приема молодого пополнения, в должности командира учебного взвода. Ну и хорошо, подумал я, заодно есть шанс встретиться с теми, с кем еще какой-то года назад находился в стенах своего родного училища.

Тогда я был еще не женат, меня в гарнизоне особо ничего не держало и, упаковав в небольшой чемоданчик самые необходимые личные вещи, я убыл за 115 километров от своего гарнизона, неоднократно менявшего свое название с Западной Лицы на Североморск – 7, а потом на Мурманск – 150 и Заозерск – в Столицу Северного флота, знойный город Североморск.

Североморск встретил меня мерзким, моросящим дождиком. Жить, за неимением прочих условий пришлось прямо в казарме. Впрочем, такого рода проживанием вряд ли можно удивить кого – либо из тех, кто однажды надел на себя военную форму. Где разместить на первое время и не только? Есть казарма, выделим отдельное помещение! А одному – что еще нужно? Столовка – вот она, под боком, выход в город – да вали в любое время, выпить – не проблема; 90 – е годы остались в памяти тем, что в уличных ларьках имелось большое количество таких напитков, которые ныне позиционируются как элитный иностранный алкоголь... Все это было просто замечательно, за исключением одной маленькой детали – зарплату в стране тогда платили по очень большим праздникам, а именно – раз в несколько месяцев. Короче, не беда, пищевой ком сформировать можно, причем три раза в день, на голову ничего не капает – что еще нужно для полного счастья?

Познакомился и с коллегами, с кем должен был работать все это время. Ротный – старый заслуженный капитан "Володя Николаевич", по фамилии Клютко, Володя Чалов, лейтенант из такого же, как и мой, удаленного гарнизона, под названием Снежногорск, замполит роты Ваня Ковган оттуда же и, мой будущий кум и выпускник одного со мной училища и года, а так же – подчиненный Володи Николаевича – Ванька Батанов.

Назавтра – идем в восьмой Флотский экипаж для получения молодого пополнения. Узнаем откуда – Петрозаводск, Карелия... Набрали, привели... все спокойно, аж противно. Распределили по подразделениям и начали работать. Ребята попались в целом – добросовестные, спокойные, но делали все, что называется – без огонька, обязательная программа – и ничего более, учебный процесс проходил без каких-либо событий, даже можно сказать – скучно и рутинно. Вот так и прошел месяц... наступило время распределять народ по частям. Все прошло так же тихо и повседневно. Впервые пришло чувство сожаления по поводу того, что взвод, в который ты вложил свои усилия, перестает существовать, но – что поделать, все, учебная программа окончена, пора по частям... Но, кто бы мог знать! Оказывается, все самое интересное нас ждало впереди!

Дагестан... об этом регионе я до того момента лишь читал в географических атласах... Оказалось, что интерес к географии принес некоторую пользу. Но, как оказалось – сколько же я не знал! Воистину – век живи, век учись... и все равно умрешь дурачком...

Казалось бы – сдавая за умеренную плату военную географию в училище за некоторых однокашников, я мог бы себя считать практически докой в этой увлекательной науке... ан нет, куда там! Махачкала, Кизляр, Дербент, Каспийск, Южно – Сухокумск, Дагестанские Огни... добрую половину этих названий я и не встречал – то никогда! Ощущение было такое, как будто это все вообще из какой – то параллельной вселенной.

А народы, населяющие этот край? Аварцы, лакцы, табасаранцы, рутульцы, кумыки, ногайцы, даргинцы... оказывается лезгинка – это не только танец, уже ставший чем – то вроде имени нарицательного, но это еще и женщина, представляющая такой народ – лезгинов, представителям которого тоже нашлось место в нашем молодом пополнении.

Короче говоря, мы настраивались на прием этого, достаточно специфичного и нестандартного контингента. Выслушали лекции "бывалых" о нюансах общения с представителями народов Северного Кавказа и о том, каким образом нужно осуществлять руководство этими горячими парнями.

И вот настал день "Х". Лестница, ведущая к нам в учебную роту, огласилась гомоном и топотом сапог. Мы впервые увидели наших новых подчиненных, которые никак не хотели изображать строй, галдели, разговаривали между собой на своих языках, толкались и матерились друг на друга исключительно по – русски. На ближайший месяц нам предстояла интересная задача – сделать из этой малоуправляемой орды управляемое и обученное элементарным вещам воинское подразделение.

*****

Делать нечего, другого личного состава нам не дадут, принялись мы за дело. Приучить некоторую массу людей к тишине и порядку достаточно трудно, особенно это трудно в отношении кавказских парней, по причине природной горячности и неспокойности их характеров.

Первый же прием пищи превратился в шоу. Установленный в части порядок приема пищи предполагал, что посуда составлялась на край стола и сидящие с краю ее выносили на стол использованной посуды. Наше бравое воинство покидало ее на подносы кое-как, а сидящие с краю, под смешки и подначки сослуживцев, вдруг стали тесниться вглубь стола, а сидящие в глубине, стали вполне закономерно их оттуда выпихивать, потому что выносить посуду – это не дело настоящих кавказских мужчин! Пришлось вмешиваться нам и, перекрикивая гомонящую толпу наводить хоть какое-то подобие порядка, назначить своей маленькой властью ответственных за вынос посуды из числа самых ретивых "шлангов".

*****

Наверное буду, как говориться – умирать, но не забуду ту, первую вечернюю поверку, которую мы проводили всем офицерским составом роты. Шоу должно продолжаться, как пел один великий рок-музыкант! Равняйсь! Смирно! Слушай список вечерней поверки! Магомедов!... и вот тут произошло нечто малопрогнозируемое, учитывая наш, в общем – то небольшой опыт работы с людьми, тем более, повторюсь, с таким контингентом... Пять глоток выкрикнули одновременно из строя, перекрывая общий фон – «Йааа!» Тьфу ты! Рота снова на ушах. Виновники торжества при этом придурковато улыбаются. Вот незадача! Наверное фамилия Магомедов в Дагестане встречается ничуть не реже фамилии Иванов в средней полосе России.

Пришлось задействовать инициалы, что тоже оказалось лишь временным подспорьем, поскольку с разными инициалами Магомедовы были исключительно в Ванькином взводе. У двоих шкафоподобных Магомедовых, которые оказались в моем взводе, инициалы были одинаковыми – "А.А.", пришлось попросить их представиться, оказалось – один был Ахмэд, а второй – Амырхан, на том и порешили – пока называть их по именам, пока все не привыкнут к своему месту в списке.

Но... как я уже говорил про шоу и что с ним должно быть, оно и продолжилось... кроме пяти Магомедовых, нас искренне порадовало еще наличие троих Алиевых, троих Темирхановых и двоих Гасановых... Не зря говорят те, кто работает с личным составом – "... давно бы уволился, да цирк люблю"...

*****

Нужно ли говорить, что мы с Ванькой сорвали глотки в первый же день, наводя порядок и пытаясь заставить слушать нашу орду... Попытки наши в целом были успешны, но мы как-то, скорее на подсознательном уровне поняли, что при работе в таком режиме наших голосовых связок надолго не хватит.

Послушав советы бывалых, решили воспитывать наших воинов в другом стиле. Пошевелили своими репками и вспомнили курс военной педагогики, которую нам вместе с военной психологией преподавал начальник кафедры, полковник и вообще неподражаемый – Михаил Прохорович Крапивин и принцип воспитания в коллективе и через коллектив, потому что индивидуально пока получалось слабо – воспитываешь одного, остальные маются дурью, прикалываются над неудачником и стоят едва ли не на ушах. Попробовали – стало чуть лучше, многие старались, но были и те, кто откровенно валял дурака и те, кто добросовестно шланговал.

Плохо прошли строевым – весь взвод на исходную, не одновременно встали из-за столов – будем вставать до посинения, маетесь дурью на вечерней поверке – весь список заново, почти от самого окончания и так далее. После таких процедур многие, валяющие дурака, после получения чувствительного пинка и доброго напутствия – "шьто нэ ясно, чюрка нэрусская...", меняли свое отношение к жизни и становились нормальными, вменяемыми парнями, со своим правда колоритом и особенностями.

Так прошла неделя. Голоса наши приобрели оттенок, столь любимый любителями блатных песен – "с хрипотцой". Воспитание по вовремя пришедшему на ум принципу шло полным ходом, когда произошел один маленький разговор, который запомнился мне на всю жизнь.

Во время одной из таких тренировок, когда весь взвод бегал и прыгал, пытаясь пройти стадию стада и прийти к стадии этого самого взвода, а мы с Ванькой были злые и охрипшие, ко мне подошел один из моих Магомедовых, а именно – Ахмед. Не могу не остановиться на этой яркой личности более подробно – он того вполне заслуживает. Ростом под 190 сантиметров, всего лишь на три года младше, с широченными плечами, костистыми кулачищами, размером с голову младенца, орлиным носом, светлыми волосами и зелеными глазами. Добавим к этому великолепию еще – полный рот золотых зубов и три с половиной года отсидки на общем режиме за плечами, за грабеж товарных составов на станции Махачкала... На свой страх и риск я его сделал командиром отделения в своем учебном взводе. Но, должен сказать, что в этой своей роли он меня не подвел ни разу и оставался моим верным помощником до самого конца нашего карантина. Между нами произошел следующий диалог, (акцент мной сохранен намеренно в целях передачи всего колорита разговора):

– товарищ лэйтенант, разрэшите обратыться?!

– обращайся...

– товарищ лэйтенант, у мэня вопрос – зачэм ви нас всэх сразу ибете?

– а как мне вас, по одному что ли ибать? Сил моих не хватит!

– нэт! Ви работайте ва взводе с нармалными пацанами и все будэт нармално!

– да? Ну и кто эти нормальные пацаны?

– это я (!!! гордо подняв вверх указательный палец), Амырхан, Фарман, Гасан и Анвар!

– да? А остальные тогда кто?

– остальние? А остальние – чюрки нэрусский, калатушьки ебние!!!

Хорошо, что я стоял прислонившись к стенке. В противном случае фраза – "выпасть в осадок..." приобрела бы свое буквальное толкование.

*****

Нужно отдать должное моим воинам, ребята подобрались вполне старательные. Зубрежка уставов, учитывая определенные трудности во владении русским языком у некоторой части, особого энтузиазма у них не вызывала, а фраза из Устава внутренней Службы, касаемая обязанностей дневального – «... он отвечает за сохранность находящегося под его охраной оружия, шкафов с пистолетами, ящиков с боеприпасами, имущества роты и личных вещей солдат и сержантов...», так и осталась в виде – «... он ахраняет оружие, тюмбачка с пистолэтами, тюмбачка с боеприпасамы, вэщи роты и вэщи сальдат и сэржантов...»

Не очень любили мои войска и топтать плац, однако взвод моего будущего кума по подготовке не уступал моему, соперничество наше было не злым, скорее было похоже на столкновение самолюбий и маленьких тщеславий. Сравнение же чего либо в пользу конкурентов доводило воинов если не до бешенства, то вызывало горячее желание отыграться здесь и сейчас. Причем речь шла не о банальном мордобое стенка на стенку, а об обычном для них желании быть лучше, лидировать, чего так не хватало моим карелам.

Как то раз, на занятиях по строевой подготовке, мы отрабатывали повороты в движении. Повороты налево и направо отработали быстро, а вот с поворотом кругом, как-то не заладилось. И так объяснил и показал и так... не идет и все тут!

Два – три человека тупили просто безбожно. В конце концов я психанул, швырнул об асфальт тетрадь с планом занятия и ушел в роту, сказав чтобы убогие шли в роту тоже.

Прошло немного времени, взвода моего все нет... выглянул в окно – на плацу тоже никого нет... в двери канцелярии возникло золотое сияние, потом появился нос и раздался голос Ахмеда – "Все нормално, у всэх получается! Спуститесь, пасматрите! Ми им объяснили!" Спускаюсь посмотреть, наблюдаю у нескольких человек местами красные рожи и немного испуганный вид... судя по всему им объяснили популярно и показали что да как... Но по команде – "Кругом – Марш!" – все двадцать пять человек повернулись синхронно, любо дорого было посмотреть!

*****

Согласен с Вами, мой дорогой читатель полностью! Уставы и строевая – это не те составляющие романтики военной службы, о которой так любят говорить поэты – песенники. Они наверное и сами не скажут ничего определенного об этой самой романтике, в чем она заключается. Это повседневный тяжелый труд, постоянное недосыпание, нехватка личного времени и постоянное присутствие на службе. Но – была одна вещь, от которой у моих парней загорались глаза и во владении которой они стремились быть первыми. Правильно! Это оружие.

Огневой подготовке так же уделялось некоторое время, хотя о стрельбах даже речи не шло, но хотя бы автомат в руках подержать и его собрать – разобрать – это можно. Взял автомат в руки, сказал, для чего он предназначен, не спеша разобрал его, попутно, под запись объяснил устройство. Объявил, что все получат возможность его разобрать и собрать. Решили организовать очередь, но почему – то все занимали первыми, максимум – вторыми. Двое даже подрались за место под Солнцем. Так же решили организовать небольшой чемпионат по данному виду программы.

Участие в военных играх Зарница и Орленок в школе сослужило мне неплохую службу. Еще до поступления в училище, в рамках программы по НВП мы, будучи школьниками, несколько раз выезжали на стрельбище и пуляли по три настоящих патрона в прозрачные от дырок мишени. К слову сказать, за все время обучения в училище, пришлось пострелять еще на первом курсе, а потом – все! Рухнул Союз и в условиях развала, всем уже было не до этого. Но это – к слову. Обговорили условия, я первым разобрал – собрал автомат на скорость. Вложился в 30 секунд – в школе и быстрее это делал, но у нас были вконец разболтанные АК-47, а здесь все-таки нормальные, боевые АК-74. А теперь – вперед!

Все лезут из кожи – вон, пытаясь быть не хуже сослуживца. Наверное такой взгляд можно встретить только в казино, если на кону кругленькая сумма и она идет сама к вам в руки, но что-то такое можно было увидеть в тот момент в классе. В конце концов, двое управились за примерно такое же время. Победителей определять не стали, отметил, что весь взвод молодцы! Народ покинул класс, довольными как слоны! Они держали в руках оружие! Теперь они настоящие джигиты!

*****

Тем не менее, неумолимо надвигалось время распределения наших воспитанников по частям. Нарастала нервозность, все чаще стали возникать стычки по любому поводу. Мы наивно предполагали, что жителям Кавказа не знакомы проблемы во взаимоотношениях на почве вековой дружбы народов России. На деле оказалось все гораздо сложнее. Противоречия между городскими и сельскими, неприязнь между представителями отдельных народностей – все это порождало клубок проблем, которые нужно было распутывать здесь и сейчас. Или как минимум стараться растащить по разным углам, пока не поубивали друг друга. Однако, когда дело касалось конфликта с кем-то не из их среды, все различия быстро забывались, мы – Дагестан!

Был у нас славный паренек по фамилии Абдурахманов. Тихий, спокойный аварец, совершенно не владевший русским языком, но впоследствии – заговоривший на нем в течение суток после прихода в свою часть практически без акцента. Тем не менее, тихость и спокойствие опирались на достаточно крепкие физические данные. К нему был приставлен переводчик, к которому тоже нужен был переводчик по причине чудовищного акцента. Так и общались...

Так вот, взялся наш Абдурахманов доставать по всякому поводу одного из Алиевых. Тот был большеголовый и тщедушный, особого сопротивления оказать не мог, но офигенно умный и табасаранец. То пнет, то в тетради ему хер нарисует, то сапоги его перед построением по разные стороны сушилки разнесет, а тот бегает по роте с намотанными портянками на ногах и получает, или рукава на хэ-бэ на два узла завяжет, то еще что нибудь выдумает, чтобы насолить. Большой придумщик по этому поводу был.

После одного их парко – хозяйственных дней, войска приводили себя в порядок, а малыш Алиев, воспользовавшись свободной минутой решил подшиться. Что такое подшиться, спросите вы? Да ничего особого, вспомните первую часть фильма ДМБ – просто пришивание подворотничка к воротничку. Сидит он, подшивается, старательно, маленькими стежками, ровненько, нужно сказать – на загляденье и, причем – цыганской иглой! Где он ее откопал, история об этом умалчивает, но относился к ней бережно и никому ее не давал.