Текст книги "Никогда не было, но вот опять. Попал 3 (СИ)"

Автор книги: Алексей Борков

Соавторы: Константин Богачёв
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 20

Карло Сальвини конечно знал, что в Ватикане не принято суетится, но то что они с Никола уже три месяца не могут получить аудиенцию у Его Святейшества Льва Тринадцатого как-то напрягало. Ящик с одеждой негра и с «телефоном» был передан в канцелярию понтифика уже более двух месяцев назад, но приглашения на аудиенцию так и не последовало. Возможно, это происходило из-за того, что не удалось оживить эту коробочку с изображением надкушенного яблока на одной стороне.

Лучано Джерми, окончивший в свое время Пизанский университет и даже некоторое время стажировавшийся у профессора Пачинотти, ничего не смог сделать. Сказал только, что прибор явно попал под сильное электромагнитное воздействие и сгорел. Отремонтировать его невозможно. Судя по надписям внутри прибора, то на ремонт его надо везти в САСШ или в Китай. Но у него есть большие сомнения, что и там его смогут отремонтировать. А Лучано можно было верить. В Ватикане не найдется специалиста по электротехнике более знающего. Да и во всей Италии таких как он человека три-четыре. Жаль конечно, но ничего поделать с этим было нельзя.

А тут ещё Курии понадобились какие-то старинные рукописи. И ему с Бальцони пришлось почти полтора месяца путешествовать по отдалённым монастырям. Сначала была Ломбардия. В аббатстве Боббио обнаружили тайник с рукописями, чуть ли не самого Герберта Аврилакского. Но всё оказалось гораздо скучнее. Это были разрозненные бумаги четырнадцатого века изрядно подпорченные и трудно читаемые. Но даже и эти бумаги им отдали весьма неохотно, лишь обещание снять с них копии вернуть помогло. В двух других монастырях забрали уже приготовленные рукописи и бегло проверили состояние их архивов. Непонятно было, зачем посылали именно их. Никола высказал подозрение, что их специально отправили, чтобы они не докучали понтифику со своей находкой.

Но через три дня после возвращения им с Николо сообщили, что Его Святейшество, возможно, сегодня их примет, но судя по всему аудиенцию опять отменили. К ним подошел пожилой аббат и возвестил, что Его Святейшество сам принять их не может и поручил все вопросы, связанные с их делом, решить кардиналу Мартинелли. После этого он предложил следовать за ним.

В кабинете прелата кроме него находился еще один человек, который, в отличие от кардинала, был одет в светскую одежду. После необходимых приветствий и представлений Мартинелли сказал:

– Синьоры, принято решение ввести вас в круг лиц изучающих необычные проявления божественных сил. Синьор Поцци введет вас в курс дела. А я вынужден вас на время оставить.

Прелат поднялся и не спеша покинул кабинет. Поцци проводил его взглядом, помолчал, видимо собираясь с мыслями, и произнёс:

– Ну что ж, синьоры, начнем. Дело в том, что ваш случай не первый. Я имею в виду появление в джунглях негра в нелепой одежде и с прибором непонятного назначения. Если считать с момента, когда был описан первый случай появления буквально из ниоткуда необычного человека, то он четвертый. Первый известный нам случай описан французским священником Жаном Блезо из местечка вблизи городка Ле-Кенуа, который находится на северо-востоке Франции.

Он записал, что летом 1636 года местные селяне принесли к нему странно одетого человека, у которого были обожжены лицо и глаза. Ещё он кашлял, задыхался и бредил. Одну непонятную фразу из этого бреда священник записал. В переводе она звучит так: «Газ! Боши пустили газ! Клод! Бежим!». На следующий день этот человек умер.

– Бошами французы зовут германцев, – задумчиво сказал Сальвини и добавил. – А никаких странных предметов у того человека не было?

– Из записей про это ничего не известно. Собственно запись эта сделана в ряду других, где священник записывал свои наблюдения из жизни сельчан в данной местности, а также многолетние наблюдения за погодой.

– А второй случай? – спросил Бальцони.

– В 1720 году. Нунций Его Святейшества Климента Одиннадцатого Альберто Страффи, следуя из Кракова в Варшаву, остановился в имении богатого шляхтича по фамилии… – Поцци полистал тетрадку лежащую перед ним и прочитал по складам. – Пши-бы-шевский. Хозяин поместья показал ему немного помятую странную плоскую коробочку и как некую диковинку представил довольно молодого человека с обожжёнными волосами, одетого в запыленную и порванную куртку с множеством карманов и такие же штаны. На ногах у него были шнурованные короткие сапоги. Он часто тряс головой и непроизвольно гримасничал.

Хозяин сказал, что его слуги нашли этого человека бредущего по дороге вблизи имения и доставили сюда два дня назад. Человек этот назвался Гийомом Минье и был очень испуган. Он говорил на французском языке, но сильно заикался и понять его было затруднительно, тем более никто в имении французского не знал, включая самого хозяина, который хоть и учил в детстве этот язык, но по его же словам, не слишком преуспел в этом.

Страффи заговорил с назвавшимся Минье на французском, чем несказанно того обрадовал. На вопрос как он попал сюда, тот ответил, что был завербован правительством Украины для войны с русскими. В середине января 2024 года в здание в городе Харьков, где они временно проживали, попала русская ракета. Он помнит только очень громкий взрыв, пламя и его выбросило в какую-то светящуюся арку, после этого он потерял сознание и очнулся только здесь, попав неизвестным образом из зимы в лето и к тому же на триста лет назад.

– Разве это возможно? И к тому же Харьков вроде российский город! – изумлённо заметил Сальвини.

– Сейчас да, но что будет в 2024 году одному богу известно. И вообще, есть несколько гипотез объясняющих всё это, но я их излагать не буду. Позже вы сами с ними ознакомитесь, а может и свои сочините, – усмехнувшись, сказал Поцци.

– Известно, что стало с этим несчастным французом? – полюбопытствовал Николо Бальцони.

– Как и все известные нам «прошедшие через портал», он погиб.

– Что значит «прошедшие через портал»? – уточнил Сальвини.

– «Порталом» впервые назвал ту светящуюся арку, через которую он попал сюда, бедняга Минье.

– Но вы же сказали что он погиб.

– Дело в том, что Страффи забрал этого Минье с собой, когда отдохнув в имении гостеприимного пана, проследовал далее. В дороге он расспрашивал его о будущем, но тот, судя по записям сделанным Страффи, оказался крайне невежественным в истории восемнадцатого столетия, а именно этот период больше всего интересовал нунция. Единственно, о чем он рассказал, так это о будущей революции во Франции и Наполеоне.

– Понятно! Француз! – усмехнулся Бальцони. – Известно как он погиб?

– Судя по записям сделанным Страффи, на его карету напала многочисленная банда каких-то оборванцев. Охрана была расстреляна из луков. Француза подстрелили. Нунция спасли гайдуки какого-то местного магната. Они разогнали банду и сопроводили его до ближайшего городка. Француз же от полученных ранений умер.

– Жаль! Он наверное многое мог рассказать о том, что ждет нас в будущем, – с сожалением сказал Сальвини.

– Вы полагаете? Тогда попробуйте сами рассказать о событиях в мире произошедших сто двадцать лет назад, – усмехнулся Поцци.

Карло Сальвинии на минуту задумался и признался, что знает о том времени не так уж и много.

– Вот видите. А вы ведь, в отличие от многих, образованный человек, читающий и говорящий на нескольких языках. А сюда через «портал» попадают самые обычные люди. Они, скорее всего, и о своём-то времени знают мало, а про историю и говорить нечего.

– Но даже и те немногие сведения, могут помочь, – не сдавался Сальвини.

– И как вы себе это представляете? Вот, положим, прочитал я в одном из отчетов папского легата Джезу Ромеро, что в деревушке Алосен, которая находится недалеко от Гвадалахары, летом 1804 года на глазах у доброго десятка сельчан прямо из воздуха вывалился седобородый и седовласый старик в крайне непотребном виде. На нем были лишь короткие штаны не прикрывающие колен и рубаха с короткими рукавами без воротника, но с надписью на спине, на ногах у него были какие-то странные сабо. Он свалился лицом в пыль, и селяне боялись к нему подойти. Позвали местного священника, и тот щедро окропил его святой водой. И ничего не произошло. Старик так и продолжал валяться в пыли без чувств. Священник приказал занести старика в церковь и положить перед алтарём.

– Вы шутите? – удивлённо воскликнул Бальцони.

– Не шучу! Впрочем, вы позже и сами сможете всё это прочитать. Когда старик пришел в себя, то, увидев распятие, перекрестился. Конечно, ещё лет десяток назад его бы быстренько отдали инквизиторам, но после Французской революции многое изменилось. Даже в Испании некоторые священники вдруг «прозрели» и стали революционерами и атеистами.

– Не может такого быть, – сердито провозгласил Бальцони.

– И тем не менее такое было. И в архиве Ватикана вы наверняка найдете документы это подтверждающие. Но не это главное.

– Что же тогда по вашему главное.

– А главное то что старик, немного обжившись, возомнил себя не то пророкам, не то прорицателем и начал предсказывать, что собственно его и погубило.

Одно из его предсказаний было, что в 1914 году начнется Великая война, в которой погибнут миллионы людей. Вот и подскажите, как вам поможет это предсказание. И кто из власть имущих поверит в то, что какой-то сумасшедший старик чуть ли не сто лет назад предсказал большую войну.

– Восемьдесят пять, – проговорил вдруг Сальвини.

– Что восемьдесят пять? – не понял Поцци.

– Восемьдесят пять лет назад, – сказал Сальвини и вдруг уставился на Поцци.

– Восемьдесят четыре года! – воскликнул он.

– Правильно! – Усмехнулся Поцци. – Всё правильно! Именно восемьдесят четыре года.

– Нужно обратиться к астрономам, – задумчиво проговорил Сальвини.

– Обращались, но они ничем помочь не смогли, – с улыбкой произнёс Поцци.

– Синьоры, вы это о чём? – недоуменно поднял брови Никола Бальцони.

– Ты разве не понял?! Николо! Восемьдесят четыре года между каждым появлением этих «попавших в портал». 1636, 1720, 1804 и, наконец, 1888 год. Первое, что приходит в голову, что такая периодичность свойственна кометам или другим небесным телам, которые движутся по своим орбитам, приближаясь к Земле или удаляясь от неё. Пролетая вблизи Земли, это небесное тело и открывает «порталы».

– И это первое, что пришло в твою голову? Странная у тебя голова Карло. А почему в неё не пришло, что это и есть проявление божественного разума и сил.

– Видишь ли, Никола, я полагаю, что Господу нет никакой нужды в периодичности. Он в силу своего всемогущества может делать всё и в любое время. А тупая повторяемость каких либо явлений свидетельствует об их природном происхождении. Вспомни, что даже этот твой бандит Фальконе говорил, что прежде чем искать проявление божественной сущности, нужно попробовать разобраться в том или ином явлении, руководствуясь логикой и здравым смыслом.

Поцци с легкой усмешкой наблюдал за спорящими. Его, похоже, забавляла их перепалка. Немного подождав, он заявил:

– Синьоры! У вас будет время поспорить. Кстати, в бумагах Страффи был найден рисунок, где был изображён Гийом Минье в его странной одежде. Копия этого рисунка была показана Фальконе и его напарнику. Так вот они утверждают, что одежда этого Минье и одежда подростков из сибирского села очень похожа, раскрашена однако по разному и у подростков куртка с капюшоном, а у Минье капюшона нет. Вот, можете посмотреть.

Поцци покопался в бумагах лежавших перед ним, найдя три листка пододвинул их к собеседникам. На одном был изображён мужчина с плохо прорисованным лицом в мешковатой пятнистой одежде. На втором – подросток с копной почти не расчесанных волос на голове, с лицом искривлённом в какой-то злобной усмешке. Одежда его походила на одежду мужчины с первого рисунка, но и отличалась, как наверняка походит и отличается одежда двух случайных прохожих на римских улицах. На третьем рисунке был изображён бородатый старик, странным образом напоминающий вставшего на дыбы медведя.

– А чего это мальчишка так отвратительно ухмыляется? – озадаченно спросил Сальвини.

– Дело в том, что портреты подростка и его деда нарисованы со слов Фальконе и Пизиконе. Именно эти показались им наиболее похожими на оригиналы, – откровенно усмехнулся Поцци.

– А портрета женщины у вас нет? – произнёс Бальцони странно охрипшим голосом.

– Достоверного нет. Фальконе и Пизиконе настолько по разному её описывали, что совместного портрета художник нарисовать не смог. Портрет, написанный со слов Фальконе, его напарник назвал совершенно не похожим и наоборот. Единственное сходство, на мой взгляд, двух этих очень разных портретов только в том, что там и там изображена очень неприятная особа. Ведьма – одним словом, – с непонятной ухмылкой произнёс Поцци.

Сальвини почудилось, этот странный господин Поцци несколько издевательски относится к Фальконе и его напарнику. Да и им с Бальцони не выказывает должного уважения. Ладно он, Сальвини, величина небольшая, но аббат Николо Бальцони человек в Ватикане не самый последний, несмотря на свой невысокий сан. Сальвини взглянул на старшего друга. Тот, поняв его безмолвный вопрос, слегка улыбнулся и как ни в чем небывало обратился к Поцци:

– С портретами все ясно. Но вы не досказали историю старика из «портала».

– Пока он пророчествовал о событиях далёкого будущего, его никто не трогал. А как только он предсказал поражение Наполеона в России и второе поражение, но уже от англичан и последующую смерть на острове Святой Елены, за ним пришли. Что с ним стало дальше совершенно неизвестно, но думаю, что он не выдержал допросов с пристрастием.

– Но ведь Наполеон даже не доплыл до острова Святой Елены, он же умер в дороге, – сказал Бальцони.

– И это единственное, что не сбылось в предсказании старика о судьбе Наполеона. Мне кажется, что после Ватерлоо Бонопарт перестал оказывать всякое воздействие на историю и поэтому уже совершенно несущественно, когда и где он умер.

– Ну почему же. Живя на острове, он мог начать писать мемуары, – заметил Бальцони.

– И на что могли бы повлиять те мемуары, когда уже все свершилось, стало историей, и было уже поздно оправдываться? И потом, кто из великих мира сего учится на ошибках проигравших властителей? Но мы отвлеклись. Могу лишь добавить, что 1804 год более богат на выявленных «портальных ходоков» чем предыдущие два. Кстати, есть подозрение, что ваш пресловутый «ларец Парацельса» появился именно в 1804 году.

Бальцони взглянул на Поцци и хотел что-то сказать, но тот поднял руку предупреждая вопрос:

– Синьор Бальцони, чуть позже вы сами разберётесь в этом вопросе. А сейчас я должен познакомить вас с предположениями, что возникли в ходе изучения послания сибирского подростка. Текст был исследован достаточно компетентными специалистами, и вот к каким выводам они пришли:

– Первое – письмо написано взрослым образованным человеком, родной язык которого русский, но смысловое значение некоторых слов и построение фраз отличается от нормы современного русского языка.

– Второе – грамматические ошибки, связанные с отсутствием некоторых букв, на смысл и содержание послания не влияют, и являются, для писавшего, скорее нормой, чем ошибками. И третье – сам тон письма снисходительно насмешливый, что мне кажется, согласуется с рассказами Фальконе и Пизиконе о том, что при разговоре он часто смеялся. Похоже, его веселила необразованность и неуклюжесть ваших, синьор Бальцони, посланцев. Видимо он был несколько другого мнения о европейцах.

– Да этот малец, похоже, страдает манией величия. Грозит нам и собирается спасать мир. Прямо мессия, а не подросток из захолустья, – раздражённо произнес Бальцони.

– А вот это и есть самое важное в его письме, – вдруг сказал Поцци и, заметив недоумение собеседника, разъяснил:

– Вы видимо не обратили внимания. Но он написал… – Поцци снова полистал тетрадь. – Вот эта фраза: «…спасать ВАШ прогнивший мир…». «ВАШ». Он не относит себя к нашему миру. Дает понять, что он «иномирец».

– Вы так считаете? – скептически произнес Сальвини. – Мне кажется, что это всего лишь желание дистанцироваться от этого, как ему кажется, «прогнившего мира». Или просто неудачное выражение. Хотя, если принять вашу версию, то многое в рассказах о «о прошедших через портал» получит вполне логичное объяснение.

– Что ты имеешь ввиду? – спросил Бальцони.

– Ну хотя бы то, что старик точно предсказавший судьбу Бонапарта, ошибся только в обстоятельствах его смерти. Что если он не предсказывал, а всего лишь излагал историю своего мира, и там Наполеон благополучно добрался до острова Святой Елены и даже написал свои мемуары.

– Но это же бред какой-то, – устало сказал Бальцони.

– Не больший бред нежели «ларец Парацельса», но ты же в него веришь.

– «Ларец» я в руках держал, а здесь только предположения и домыслы.

– Может быть. Может быть. Но я очень хотел бы поговорить с тем подростком, – неожиданно заявил Сальвини.

Поцци с интересом на него взглянул и хотел что-то сказать, но в кабинет вошёл Мартинелли. Сальвини и Поцци сделали попытку почтительно привстать, но были остановлены взмахом кардинальской руки. Пройдя на своё место прелат обвел всех взглядом и спросил:

– Синьор Поцци, вы ввели синьоров Бальцони и Сальвини в курс дела?

– В общих чертах, да.

– Этого достаточно. Итак, синьор Сальвини, как вы смотрите на то, чтобы прокатиться в Россию и посетить эту холодную Сибирь?

Сальвини удивлённо посмотрел на кардинала и, немного подумав, произнёс:

– Я согласен! Но почему я?

– Вы знаете русский язык, посвящены в тайну «портальных ходоков» и кроме того сможете адекватно оценить личность этого «вселенца».

– «Вселенца»? – недоумённо спросил Сальвини.

– «Вселенцы» и «ходоки», так один из исследователей этого явления предложил называть людей и сущностей, проникающих к нам неизвестно откуда. Вам как раз и предстоит узнать у этого «вселенца», кто они такие, откуда к нам попадают и что им нужно.

– Это будет сделать непросто. Этот так называемый «вселенец», похоже, не горит желанием с нами общаться.

– Вы так думаете? Тогда зачем же он написал это странное послание, где предсказывает будущее и даже грозит. Мне кажется, что это ничто иное, как приглашение к диалогу. Ваша задача любым способом разговорить этого подростка. Заинтересуйте, принудьте, наконец, просто купите, но постарайтесь вытянуть из него как можно больше информации о будущем. Всё необходимое для этого вы получите. И вот ещё что. Вы едете туда как частное лицо. С вами отправится синьор Поцци и ещё один человек.

– Может добавить ещё одного из тех кто уже был там? – спросил Сальвини.

– Вы имеете ввиду Фальконе или Пизаконе?

– Да.

– Не думаю, что это хорошая идея. И потом они уже заняты. Один в Сицилии разыскивает «дона Корлеоне», второй пытается узнать существует ли некий Лукени, который, по словам «вселенца» через восемь лет убьет Елизавету Баварскую.

– Андреа…. Ваше Преосвещенство, может и мне поехать? – неожиданно произнёс Бальцони.

Мартинелли посмотрел на него и, покачав, головой сказал:

– Нет, Николо. Ты уже в молодости был в России и чуть там не умер от простуды. Боюсь, что ты даже не доедешь до этой…, как её там?

– Сосновка, – подсказал Поцци.

– Вот-вот! Лучше займись организацией поисков «вселенцев» и «ходоков» в нашем архиве.

Бальцони представил себе километры стеллажей с различными документами и скривился.

– Да я за всю оставшуюся жизнь не просмотрю и тысячной доли всего, что у нас хранится.

– А весь архив ворошить и не надо. Период появления «ходоков» и «вселенцев» тебе известен. Вот и исходи из этих дат. Особое внимание обрати на поиск «вселенцев». Если о «ходоках» известно давно, то о «вселенцах» мы даже не догадывались. Хорошо этот наглый сибирский подросток открыл нам глаза на эту проблему.

– Хорошо. Я займусь архивом, – вздохнув, произнёс Бальцони.

– Тогда у меня всё. Можете быть свободны, кроме синьора Бальцони.

Уже в дверях Сальвини услышал, что кардинал обратился к его старшему другу:

– Николо, Его Святейшество спрашивает….

Но что там хотел спросить папа у Бальцони узнать ему не удалось. Поцци, шедший следом прикрыл дверь кардинальского кабинета.

Глава 21

Директор департамента полиции Пётр Николаевич Дурново внимательно вчитывался в ровные строчки ежемесячного доклада, с которым ему предстоит через несколько дней предстать перед государем. После краткого обзора успехов в деле искоренения преступности в Империи, шла основная часть, посвящённая на этот раз, надзору за ссыльными в Сибири. Служащие департамента хорошо поработали над докладом. Статистика, вносившая конкретику в несколько расплывчатый текст была выверена и подтверждалась ссылками на многочисленные документы, которые лежали в отдельных папках на краю стола.

Пётр Николаевич вначале свой карьеры в качестве директора, столкнувшись с тем что столоначальники пытались, так или иначе, приукрасить результаты работы своих отделов. Для этого немного искажались факты, слегка правились цифры, и картина получалась более благостная, чем это было в действительности. Считая, что для принятия решений на самом высоком уровне, государю необходимо знать истинное положение дел, Пётр Николаевич завёл правило, чтобы вместе с текстом доклада, приносили и документы, откуда взяты те или иные цифры и факты.

Конечно, количество папок с документами впечатляла, но он не собирался просматривать все. Достаточно проверить несколько наугад взятых из текста ссылок. А поскольку Пётр Николаевич нрав имел крутой, то и всякие приписки в итоговых отчётах быстро сошли на нет.

Вот и сейчас читая о вкладе политических ссыльных в изучении географии, природы и народонаселения Сибири, где качестве примера приведено этнографическое исследование осуществлённое ссыльными Шатько, Овсянкиным и Швецовым, он заглянул в папку с кратким изложением отчёта об этом исследовании с полным набором статистических данных. Оказывается, они посетили двадцать пять сёл и деревень Алтайского горного округа собрали и систематизировали данные, позволяющие лучше понять проблемы роста населения в этом богатом на природные ресурсы округе.

Внимательно просмотрев цифры, он остановился на данных о большой детской смертности. Из приведенных цифр выходило, что до десяти лет доживало не более трёх детей из десяти родившихся и лишь в одном селе, под названием Сосновка до десяти лет доживало девять детей из десятка. Причины такой разницы в этом кратком изложении не раскрывались.

Отметив на полях доклада: «Выяснить причины», он продолжил чтение. Но что-то царапало сознание и не давало сосредоточиться. Сосновка! Он уже встречал это название, когда неделю назад просматривал и визировал прошения о выдачи подорожных путешествующим по стране иностранцам. Он еще мимолётно удивился, что понадобилось трём итальянцам в каком-то глухом селе на Алтае. Тогда он не придал этому значения, но такое совпадение вряд ли случайно. Немного поколебавшись Пётр Николаевич нажал кнопку недавно установленного электрического звонка, для вызова секретаря.

– Григорий Данилович, озадачьте столоначальников, пусть разыщут любые документы, где упоминается село Сосновка Алтайского горного округа, – выдал задание Пётр Николаевич вошедшему секретарю.

Тот, молча, наклонил голову с идеальным пробором, чётко повернулся и вышел. Дурново посмотрел ему вслед, хмыкнул и подвинул папку с докладом.

На следующий день в десять часов секретарь вошёл в кабинет. Прикрыв за собой дверь, он спросил:

– Разрешите, Пётр Николаевич?

Дождавшись разрешающего кивка, прошел к столу и положил перед директором папку.

– Здесь всё, что удалось найти по Сосновке.

Пётр Николаевич взял принесённую папку, раскрыл и увидев в ней довольно много исписанных листов, удивлённо вскинул брови.

– Благодарю вас, Григорий Данилович. Можете быть свободны.

Тот обозначил наклоном головы поклон, повернулся, вышел из кабинета и тихонько притворил дверь. А Пётр Николаевич, взяв в руки карандаш, углубился в изучение документов из принесённой секретарём папки.

Через полчаса он откинулся в кресле и, положив так и ни разу не использованный карандаш рядом с папкой, задумался. А подумать было о чём. Может быть ещё неделю назад ознакомившись с докладной запиской помощника Тюменского исправника Аполинария Модестовича Есипова, он всего лишь отметил бы наглое поведение иностранцев, путешествующих по бескрайним просторам Империи, что послужило бы поводом упомянуть об этом при очередном докладе государю, то теперь он обратил внимания на главное действующее лицо во всей этой истории.

Феодора Савватеевна Новых – деревенская знахарка, свободно говорящая на итальянском языке, если верить отчету некого Харина приложенного к записке. Упоминалось там и о неком странном подростке. Кроме того к записке был приложен отчет Гурьева Артемия Николаевича письмоводителя губернского управления, который летом прошлого года по поручению самого Есипова ездил в Сосновку и встречался там с Феодорой Новых.

Гурьев описывал её как женщину средних лет начитанную и образованную. По словам священника местной церкви отца Серафима, Феодора Новых появилась в селе десять лет назад, с дочерью подростком. По утверждению того же оотца Серафима, после появления в селе этой особы, практически перестали умирать новорожденные младенцы и роженицы, если роды принимала Новых. Гм…! Вот, пожалуй, и выяснилась причина такой разницы в смертности новорожденных упомянутых в докладе. В остальных селениях не было такой знахарки.

Упоминал Гурьев и о подростке, которого якобы чуть не убила «шаровая молния». От смерти его спасла упомянутая знахарка. После этого, по рассказам селян, подросток этот повёл себя очень странно. Было даже высказано предположение, что в парня вселился бес, но отец Серафим пресёк такие разговоры. Тем более, что парень исправно посещал церковь, участвовал в положенных обрядах и никак не проявил в себе присутствие беса. «Отрадно, что даже в глухих уголках империи есть такие здравомыслящие священнослужители» – отметил Пётр Николаевич.

Но каков помощник исправника Есипов Аполинарий Модестович. Раскопал эту странную историю и не побоялся выставить себя смешным, составив и отправив доклад об этом очень неоднозначном деле. Пётр Николаевич вынул из папки два скреплённых между собой листка – послужной список Есипова, и в очередной раз убедился, что его секретарь Григорий Данилович Соколов, незаменимый работник. Вложить копию послужного списка в доклад была его личная инициатива.

«Пожалуй, пора Соколову присвоить следующий чин. Заслужил!» – подумал Дурново и принялся внимательно просматривать документ. Из него выходило, что Есипов опытный и надежный работник, прошедший все ступени карьерной лестницы. Отмечен наградами. Пётр Николаевич еще раз просмотрел послужной список. А ведь Есипова должен знать Мещеряков Арсений Владимирович. Судя по послужному списку, они одновременно проходили службу в Киеве. Дурново нажал на кнопку вызова секретаря.

– Григорий Данилович, пригласите ко мне Арсения Владимировича, – сказал Дурново вошедшему секретарю.

– Слушаюсь, – как обычно обозначил поклон секретарь и вышел неспешно, но твёрдо шагая из кабинета.

Пётр Николаевич проводил взглядом его крепкую фигуру в безупречном мундире и снова подумал, что пора Соколову сменить погоны на безвездочные.

Через три минуты в кабинет вошёл его заместитель Мещеряков и, пройдя к столу, поздоровался. Ответив на приветствие, Пётр Николаевич сказал:

– Присаживайся, Арсений Владимирович.

Мещеряков положил на стол кожаного тиснения папку и сел напротив директора.

– Ты читал докладную записку Есипова? – поинтересовался у Мещерякова.

– Разумеется, читал. И если бы ты, Пётр Николаевич, не затребовал материалы по Сосновке, то завтра бы получил эту записку с моими пояснениями и дополнениями. Дело в том, что Аполлинария Модестовича я знаю давно и недели две назад я получил от него вот это письмо.

Мещеряков открыл принесённую папку и, вынув оттуда несколько скреплённых между собой листков, подал их начальнику. Пока тот читал письмо, Арсений Владимирович перебирал оставшиеся в папке документы и время от времени бросал взгляд на читающего директора. Наконец тот отложил письмо и обратился к своему заместителю, который сидел напротив с самым невозмутимым видом.

– Арсений Владимирович, ты полагаешь, что всё написанное в письме об этом подростке, правда.

– Видишь ли, Пётр Николаевич, я уже говорил тебе, что давно знаю Аполлинария Модестовича. В Киеве мы с ним даже приятельствовали, да сейчас переписываемся. Именно поэтому он и написал мне это письмо, с просьбой помочь разобраться с этим непростым делом.

– Ну и как, разобрался?

– Не совсем, но кое-какие моменты прояснил. Первое – «шаровая молния». Как некий природный феномен «шаровая молния» известна давно, но что это такое и откуда она берется, достоверно не знает никто. Слишком это явление редкое. Тем не менее, зафиксировано несколько случаев воздействия шаровой молнии на человека, чаще всего со смертельным исходом. Например – гибель академика Георга Рихмана. Но иногда, правда крайне редко, человек, помеченный этой молнией, остаётся жив и начинает проявлять несвойственные ранее способности. Правда, специалисты по психиатрии относят их к разряду душевных болезней.

– И как это всё нам поможет разобраться с этим странным подростком, который судя по письму, способностей этих приобрёл с лихвой и на душевнобольного ничуть не похож.

– Я консультировался с профессором Балинским Иваном Михайловичем по поводу этого подростка. Так вот Иван Михайлович, внимательно изучив письмо, сказал, что на основании фактов приведённых в письме он бы поостерёгся диагностировать наличие душевной болезни у этого подростка. Желательно, мол, вживую с ним пообщаться, тогда можно было бы сказать, что-то конкретное.

– Одним словом – не помог профессор! – усмехнулся Пётр Николаевич.

– Не помог! Но зато поведал ещё про один случай, когда человек остался жив после удара шаровой молнии.

– Вот как. И что же это за случай?

– Дело в том, что отец профессора, Балинский Михаил был литератором и записывал разные курьёзные истории, видимо хотел их использовать в своих книгах. Так вот однажды он записал историю, которая произошла в 1804 году в имении помещицы Скородумовой, что в Тверской губернии. Помощник конюха, некий Прошка Котях, купал коней на местном озере. Там его, на глазах местной детворы, поразила шаровая молния. Без памяти этот Котях провалялся более суток, а когда очнулся, то ни кого не узнавал, ругался и просил какой-то «телефон». Кричал, что позвонит отцу и тогда всем мало не покажется. Но потом снова впал в беспамятство и когда очнулся второй раз, то снова стал Прошкой Котяхом. Длилось это до первой грозы, после которой он впал в неистовство и стал кидаться в драку на дворню.