Текст книги "Никогда не было, но вот опять. Попал 2 (СИ)"

Автор книги: Алексей Борков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 15

Глава пятнадцатая.

Следующий день выдался еще более суматошным, чем все предыдущие. Нужно было забирать заказанное и платить по счетам. За всеми этими хлопотами я совсем позабыл вчерашние страхи и размышления. Первым делом наведались к портному Хайкину. Там провозились, чуть не полдня, пока примеряли костюмы, пока искали извозчика, чтобы перевезти довольно тяжелую швейную машинку, ну, и за одним все остальное, вот и время прошло.

Хайкин, получив от меня деньги, лучился радостью и надеждой на дальнейшее сотрудничество, то бишь хотел и дальше на нас хорошенько зарабатывать. Но я его немного обломал и одновременно обнадежил, сказав, что месяца через два мне снова понадобятся его услуги, а сейчас нам надо вернуться в деревню.

Потом пришел чередсапожника, где помимо берцев, прикупил парням традиционные сапоги, а себе модные туфли. Хорошо, что вовремя озаботился и заказал все это довольному сапожнику.

После обеда выдал парням премию и отправил покупать часы себе и подарки родным, а сам пошел к господину Иванцову Павлу Степановичу. На базаре стояла какая-то нездоровая суета, на которую я поначалу не обратил внимания. Книголюб оказался на своем месте. Завидев меня, он полез под прилавок, достал оттуда тетрадку. Поздоровавшись, я спросил, что с моим заказом. Павел Степанович протянул мне тетрадку.

– Вот пока нашел двадцать стихотворений, которые, пожалуй, можно положить на музыку.

Я раскрыл тетрадку, полистал. А ведь часть из того что здесь собрано я уже слышал, но в несколько иной редакции.

– Павел Степанович вот смотрите: стихотворение Сурикова «Рябина». – Из этого стихотворения получится отличная песня, но вот эти четверостишия, на мой взгляд, совершенно лишние.

Я показал на второе и третье четверостишие.

– Без них песня звучать будет гораздо лучше.

– Гм…. Вы так считаете? – Задумчиво спросил Иванцов, вчитываясь в стихи. – А, пожалуй, вы правы.

– И не сомневайтесь Павел Степанович. И вот еще «Очи черные» Гребенки. Первые четыре строки великолепны, второе четверостишие много хуже, а третье никуда не годится, вялые они какие-то. Вот если бы вместо них сочинить, что-то другое более подходящее к первым четырем строкам, то романс бы зазвучал.

– Бог с вами, Алексей, как можно….

– Можно и нужно любезнейший Павел Степанович. – Оборвал я его стенания. – Скажем, продолжить можно как-то так.

Я задумался, вспоминая как пелись эти «Очи…» в том мире. А ведь по разному пелись, но что последнюю строфу этого стихотворения я никогда не слышал, это точно.

– Пожалуй вместо последних двух строф лучше петь так:

«Коль не знал бы я вас,

Не страдал бы так.

Я бы прожил жизнь припеваючи.

Вы сгубили меня

Очи черные!

Унесли навек мое счастие.»

– И потом повтор первой строфы. Можно даже два раза повторить. Вот как-то так.

Павел Степанович шевеля губами, но не произнося вслух, повторил за мной только что продиктованные строчки и изумленно воззарился на меня.

– А ведь действительно так лучше.

Ну, еще бы не лучше, если эти строки написаны не то Шаляпиным, не то Сличенко. Уж эти двое толк в цыганских песнях знали, ну или будут знать.

– Неужели Алексей, вы сами это прямо сейчас сочинили? – Спросил удивленный знаток поэзии.

Хотелось, конечно, присвоить строчки, но поэт из меня совершенно никакой, поэтому от авторства я скромно отказался, сказав, что слышал уже этот романс в таком исполнении. Иванцов покачал головой, отобрал у меня тетрадку и попросил повторить эти новые строчки, чтобы он их записал. Ну, кто бы спорил! Я охотно продиктовал. А потом спросил:

– Павел Степанович, а почему вы не включили сюда «Цыганскую венгерку» и «О, говори хоть ты со мной» Аполлона Григорьева. Если взять первую строфу из «Цыганской венгерки», прибавить три-четыре строфы из второго стихотворения, разбавить его каким-нибудь рефреном, например «Эх раз еще раз, еще много – много раз», то получится очень забористая цыганская песня, которая, несомненно, понравится всем.

– Алексей, зачем я вам? Вы и сами могли все это разыскать.

– Ну что вы, любезнейший Павел Степанович, чтобы это все найти, надо много стихов перелопатить. Поэтов и самих ведь очень много, да они еще и сочиняют не по одному стиху. Мне полжизни придется потратить, а вы в этом море как рыба в воде, вам и карты в руки. А насчет Григорьева, так я совсем недавно читал его стихи. И, на мой взгляд, кроме, «О, говори хоть ты со мной» ну и две первые строфы из длиннющей «Цыганской венгерки» для современной песни ничего не подходит. Да и то вторая строфа, под большим вопросом.

– Но нельзя же так. Ведь каждое стихотворение это как законченная картина. Вы же предлагаете убрать из этой картины целые куски, а то и смешать краски.

– По большому счету вы правы, но я человек не слишком образованный и подхожу к этому делу утилитарно. Мне нужны именно песни, которые бы хотелось не только слушать, но и петь самому. Возьмите, к примеру, стихи того же Гребенки и попробуйте спеть. Первый куплет у вас наверняка пойдет хорошо, второй много хуже, а третий вы и до конца не допоёте.

Иванцов с недоумением посмотрел на меня и, открыв свою тетрадку в нужном месте, стал читать шевеля губами. Потом чуть подумав, нехотя со мной согласился. А меня вдруг осенило, как, не напрягаясь снабдить композитора Моню-Эммануэля Лебединского текстами будущих песен.

– Павел Степанович, не желаете поработать на меня на более длительной основе?

– Неожиданно! А позвольте полюбопытствовать, в чем будет моя работа заключаться?

– Да в принципе то же самое, что вы и делаете. Будете подбирать подходящие стихи и адаптировать их под песни. Но работать будете непосредственно с музыкантом.

– Адаптировать? – Приподнял брови старик.

– Подгонять текст под соответствующую музыку, чтобы получилась хорошая песня или романс. Выкидывать лишние строфы изменять некоторые слова и строки, вписывать новые, сочинять самому, ну и так далее. Я думаю, что у вас должно получиться.

– Гм…. Забавно. А ведь я, пожалуй, соглашусь. Только кто тот музыкант с кем мне придется работать?

– Ну, это совсем молодой парень не лишенный таланта. Если вы согласны, то поступим так: дня через три зайдете в «Ювелирный салон» Гуревича и спросите Серафиму Исааковну. Женщине скажете, что вы от господина Бендера. Она вас познакомит с композитором. Она же будет у вас в некотором смысле и руководителем. По крайней мере, будет зарплату вам платить.

– Как вы сказали: «от господина Бендера»? А кто это?

– Это совершенно не важно, но если вам любопытно, то это тот человек, который финансирует меня. И не беспокойтесь, мадам будет предупреждена о вас. Ну, что по рукам?

– Экий вы энергичный и торопливый, Алексей.

– Время такое. Рассиживаться некогда любезный Павел Степанович, но торопиться будем не спеша. И так «Какой будет ваш положительный ответ»? – Не удержался я, чтобы не схохмить в очередной раз.

Старик усмехнулся и сказал:

– Согласен я.

– Вот и отлично! Надеюсь, что вы сработаетесь с композитором и порадуете нас хорошими романсами и песнями. – Сказал я и, вспомнив какое-то странное шевеленья на базаре, спросил: – Павел Степанович, что это за суета такая сегодня у вас здесь?

– А вы разве не знаете? Стрельба была на Горе. Говорят народу побили много. Вроде даже самого Сыча убили.

– Сыча? – Недоуменно спросил я. – А кто это такой?

– Вроде как главный среди местных варнаков.

– Вот как. Какой-то опасный город этот ваш Барнаул, то одних убьют то других. А мы с дедом переезжать сюда решили. Теперь даже не знаю, как дед на это все посмотрит.

– Сами удивляемся. Сколько лет все тихо было, а тут как прорвало.

– А впрочем нас это не касается. До свидания Павел Степанович и не забудьте Серафиму Исаковну навестить.

Вечером встретился с будущими изобретателями «двс». Если Ярошенко с Иваном Гехт полны энтузиазма, а Сергей Петрович с Тесслером настроены были мотор проектировать, то Истомин с Долговым отнеслись к этому делу весьма скептически. Меня это не обескуражило.

– Господа я никого не принуждаю. Двигатели внутреннего сгорания дело новое и проблем в ходе их проектирования и воплощения в металле будет много. До всего придется доходить своим умом, наработок практически нет, теоретической базы нет, ясности по материалам нет. Одним слово почти ничего нет. А то, что есть нам по большей части недоступно. Я кое-что вам подскажу, но очень немного. Вот, например карбюратор. – Я взял карандаш и лист бумаги и набросал схему карбюратора, как помнил, объяснил принцип его работы.

– Интересно. – Неожиданно сказал Долгов. – Я, пожалуй, займусь этим, как вы говорите карбюратором. Сашка ты как? Присоединишься или будешь дальше губы дуть?

– Да куда ж я от тебя денусь! – Засмеялся Истомин. – Вдруг и правда получится, а я не у дел. Да меня тогда Лизавета живьем скушает.

– Ну что ж господа, я рад, что вы настроены оптимистично. У меня для вас осталось всего лишь две подсказки. Для вас Сергей Петрович – свеча зажигания. – Я начертил с детства знакомую свечу и расставил примерные размеры.

Сергей Петрович взял листок и стал его внимательно рассматривать время от времени понимающе кивая.

– И вот ещё, на поршне надо сделать канавки и туда поставить кольца из ковкого чугуна. – Начертил поршень с канавками и отдельно поршневые кольца. Эскиз подал Тесслеру, к которому присоединились Гехт с Ярошенко. Последний спросил:

– А почему два кольца?

Ему ответил Тесслер:

– Кольца разрезанные, на одном газы в разрез пробиваться будут. Через два кольца если разрезы будут в разных сторонах, то пробоя газов не будет. А еще для улучшения смазки цилиндра.

Я не стал это комментировать, пусть сами доходят до истины, тем более, что Тесслер вполне прав.

– И последнее господа: цилиндр не целесообразно делать больше ста пятидесяти миллиметров в диаметре, там какие-то запреты. Для повышения мощности нужно проектировать многоцилиндровые моторы. Но это уже следующий этап.

– Алексей, почему все размеры у вас во французской системе?

– Я думаю, что за этой системой будущее. И будет лучше, если мы с самого начала будем придерживаться именно этой системы.

Когда я уже со всеми распрощался, ко мне подошел Владимир Ярошенко.

– Алексей, я поговорил с дядькой. Он хочет с тобой встретиться.

– Что-то с пароходом наметилось? – Обрадовано спросил я.

– Да вроде владелец «Сильного» заболел и хочет продать пароход. Дядька хотел бы сам его купить, но денег не хватает. Вот он и заинтересовался.

– Что он хочет? Денег занять или пароход на паях приобрести? Денег не займу, а о совместном владении договориться можно. Но могу ли я твоему дяде доверять? Проблем не будет?

– Не должно. Дядька мой, конечно, человек грубоватый, но порядочный и если ты с ним договоришься, то не подведет.

– Ручаешься?

– Ручаюсь. – Без раздумий сказал Ярошенко.

– Коли так, то где мы можем встретиться? И кстати, как вашего дядюшку называть?

– Андрей Михайлович Роговский. Встретиться можно через час в трактире на Московской.

– Договорились.

Через час я сидел в трактире, за столом, покрытым белой скатертью. На вопрос полового, что я буду заказывать, ответил:

– Принеси-ка любезный бутылку коньяка три рюмки, лимон и что-нибудь из легкой закуски.

Половой с некоторым сомнением посмотрел на меня, но встретив мой спокойный и твердый взгляд, ответил:

– Осетрина заливная имеется.

– Неси и осетрину. Три порции. – Сказал я и, откинувшись на спинку стула, приготовился ждать.

Но ждать пришлось не долго. Только половой расставил на столе заказанное, как появился Владимир в сопровождении коренастого человека, одетого в некое подобие капитанской формы, с неизменной бородой на широком загорелом лице. Вот значит ты какой «северный олень», тоесть капитан парохода «Сильный» Андрей Михайлович Роговский. Солидный мужчина! Наверняка будет пальцы гнуть при виде такого не солидного меня. Я не ошибся. Капитан остановился в трех шагах от столика и с недоумением стал меня рассматривать, потом обернувшись к Ярошенко прогудел, нисколько не стесняясь:

– Этот что ли хочет пароход покупать?

Владимир как-то неубедительно кивнул и, видя такой отрицательный настрой своего родственника, несколько стушевался не зная как меня представить. Пришлось спасать положение. Я быстро вышел из-за стола и, подойдя к капитану, спросил:

– Роговский Андрей Михайлович капитан парохода «Сильный»?

Тот не ожидавший от меня такой прыти машинально кивнул.

– Очень приятно! Я Алексей Забродин. – Сказал я и протянул руку для рукопожатия.

Роговский, чуть поколебавшись, руку мне пожал. А я, не давая ему передышки, чирикал как воробей у кормушки.

– Присаживайтесь господа! Я тут, пока вас ожидал, позволил себе заказать коньячку и закуски. Но если вы хотите, что-нибудь другое, то не стесняйтесь. Любезный! – Подозвал я полового. Тот быстро подошел. – Принеси все, что господа закажут.

Половой кивнул и уставился на Роговского, ожидая заказа. Тот постоял набычившись, глядя то на меня, то на полового и наконец, приняв какое-то решение, сказал:

– Попозже. Пока хватит и этого.

Половой снова кивнул и отошел к другим посетителям, а я уже разливал коньяк и нарезал лимон на тарелке. Роговский и Владимир сели напротив меня.

– Давайте господа за знакомство.

Я поднял рюмку и, дождавшись аналогичного действия от своих визави, отсалютовал им своей рюмкой, выпил и закусил лимонным кружочком. Кисловато, но в меру. Капитан с племянником с интересом за мной проследили и тоже выпили, причем Ярошенко по моему примеру закусил лимончиком, а его дядя покопался вилкой в заливной осетрине.

– Уважаемый господин Роговский, вижу, что вы несколько обескуражены моей слишком юной внешностью. Но как говорил один великий человек: «Молодость это единственный недостаток, который с годами проходит». И потом, это не я покупаю пароход. Покупает мой дед, начинающий золотопромышленник, я всего лишь его представитель. Но поскольку дед занимается прииском, то все остальные дела поручил мне. И если мы с вами договоримся приобрести ваш «Сильный» на паях, то работать вам придется именно со мной. Так, что лучше договорится на «берегу», чем устраивать разборки, тогда когда нужно работать и зарабатывать деньги. – Я старался говорить спокойно и солидно. Капитан слушал внимательно, но недоверчиво. Я помолчал немного, а потом спросил:

– И так – ваше слово, господин Роговский.

Тот поскреб бороду посмотрел на Владимира и наконец решился:

– Хорошо! Я согласен.

– Вы сделали правильный выбор. Тогда давайте по этому поводу примем по второй, и вы Андрей Михайлович расскажете мне о своем пароходе.

После второй рюмки у меня чуть зашумело в голове, все-таки этому тельцу всего четырнадцать лет и алкаголь ему совсем не полезен, наверное надо хорошенько закусить. Я пододвинул поближе тарелку с заливной осетриной и принялся есть. Ярошенко с капитаном последовали моему примеру. Закусив, Роговский спросил;

– Что вы хотели узнать о пароходе?

– Основные характеристики и самое главное способен ли он хорошенько поработать в следующие три-четыре сезона.

– Пароход новый и при должном уходе еще послужит. Машина тоже не изношена, мощность триста сил. Если за зиму сделать профилактический ремонт, то будущий сезон отходим без проблем.

– Ясно. Почему тогда владелец продает пароход?

– Сам Захарьин болен, не встает уже, а жена и дочь ничего не смыслят в торговле. Вот и распродают все.

– Что у него ещё есть пароходы на продажу?

– Нет, мой пароход у них один. Магазин у него в Тюмени и две лавки по деревням. Вот их и продают.

– Понятно. А за пароход, что желают получить?

– Желают-то десять тысяч серебром, но кто ж им даст такую цену. Продадут за восемь с половиной, а может даже и за восемь сговориться можно.

– Хорошо. Сколько вы можете заплатить?

– Половину наберу. – После небольшой паузы сказал Роговский.

– Значит с нас четыре пятьсот. Ну, что ж, приемлемо.

– Почему четыре с половиной? Хватит и четыре с четвертью.

– А ремонт на что делать будете, да и команде зимой платить надо или вы их всех на зиму увольняете? – Полюбопытствовал я.

– Всех увольнять нельзя, но кой кого приходится.

– Ладно. Вам видней. Я полагаю, по основному вопросу мы договорились? – Проговорил я и уставился на капитана.

Тот поёрзал на стуле, протянул руку к бутылке, налил себе рюмку и выпил. Посидел немного с отрешённым видом, тряхнул головой и согласился:

– Договорились.

– Отлично. Теперь о прибыли. Раз мы вложились поровну, то и прибыль будем делить поровну.

– Как же поровну. Я, значит, буду работать, вы на берегу болтаться, а прибыль поровну!

– Уважаемый Андрей Михайлович, за свою работу вы будете получать зарплату, то бишь жалованье. Кстати сколько вам Захарьин платил?

– Девяносто рублей в навигацию и пятьдесят зимой.

– Гм…. Не густо. А что так мало?

– Мало? Девяносто рублей в месяц это мало? – возмутился Роговский.

– Ну, если в месяц, то еще ничего, но всеравно маловато. Пожалуй, мы будем платить капитану рублей сто тридцать-сто сорок в месяц, ну а команде – тоже поднимем зарплату раза в полтора. А прибыль будет у нас чистая. Получаем денежки за фрахт, вычитаем из них налоги, взятки должностным лицам, попам заносим долю малую, зарплату капитану с командой и наконец, процентов пять выделяем в амортизационный фонд, а все что останется, делим пополам. Как вам такой расклад, уважаемый Андрей Михайлович.

– Этак никакой прибыли не останется. И что за амортизационный фонд? – Спросил немного обалдевший капитан.

– Амортизационный фонд в идеале, это деньги на покупку нового парохода, когда этот совсем развалится, ну а так это деньги на ремонт. И не бойтесь за прибыль. Думаю даже после всех вычетов, сумма останется не малая. И проблем с фрахтом на три ближайшие навигации, у нас не будет. Это я вам обещаю. Ну а дальше посмотрим.

– Отчего вы решили, что проблем с фрахтом не будет? – Недоверчиво спросил Роговский. – Сейчас пароходов на Оби и Иртыше много.

– Положим, не так уж и много, но не в этом дело. Нанимать наш пароход буду я, зерно возить будем в Тюмень. Но вы мне не ответили: согласны ли вы на этих условиях организовать совместную пароходную компанию?

– Согласен! – После недолгих раздумий сказал Роговский. – Однако вы даже не посмотрели на пароход.

– Ну во первых, я мало что понимаю в пароходах. А во вторых, вас мне рекомендовал Владимир, как человека обстоятельного и надежного и даже за вас поручился. И потом не будете же вы сами себя обманывать. Так что уважаемый Андрей Михайлович мы с дедом ждем вас для юридического оформления сделки.

Я сообщил адрес, где мы будем ждать капитана. Подумав, что парням будет интересно посмотреть пароход, спросил Роговского:

– Андрей Михайлович, а где ваш пароход сейчас.

– У причала стоит, груз ждем, запаздывают, что-то купцы.

– Вы не будете против, если завтра я с друзьями загляну к вам на корабль. Друзья мои ребята деревенские и парохода раньше не видели. Им интересно будет.

– Не против. Приходите, но с условием: погрузке не мешать.

– Договорились. Андрей Михайлович, Владимир вы будете еще, что-нибудь заказывать?

– Я,пожалуй, еще бы коньячку выпил ну, и поесть было бы неплохо. Ты как, Володя, поддержишь? – Спросил капитан своего племянника.

– Извини дядя Андрей, но мне хватит и этого. – Владимир указал на наполненные рюмки.

– А я посижу ещё. – Сказал капитан и собрался кликнуть полового, но я его опередил:

– Любезный. Обслужи господина капитана. Андрей Михайлович заказывайте.

Когда капитан сделал заказ, я попросил полового вместе с заказанным принести и счет. Расплатился за все, оставив половому изрядные чаевые. Потом поднял рюмку и произнес.

– Рад знакомству господа, но мне пора.

Опрокинул рюмку, закусил лимончиком и, кивнув прощально капитану с племянником, отправился на выход.

Глава 16

Глава шестнадцатая.

Блин! Рановато, однако, я коньячком стал злоупотреблять. В голове шумело, но я старался держаться и идти не раскачиваясь. На свежем воздухе опьянение стало сходить на нет и дома я уже появился вполне в адекватном состоянии.

Дед встретил меня не ласково, можно сказать совсем неприветливо встретил:

– Твои дела? – Были первые его слова.

– Ты о чём, тять? – Непритворно удивился я.

– Говорят ночью варнаков побили, чуть ли не десяток мертвяков. Вот я тебя, летна боль, и спрашиваю: уж не ты ли опять отметился.

– С чего ты так решил? Слышал я на базаре про них, но ночью мы дома все спали, хоть у парней спроси. – Мне даже не пришлось притворяться. Как сказал классик: «Правду говорить легко и приятно».

– Спрашивал уже. Летна боль. – Досадливо отмахнулся дед.

– И что они тебе сказали?

– Говорят спали, а сами переглядываются. Думал врут, тебя покрывают. – Дед всетаки пребывал в сомнениях.

– Ну, перебили варнаки местные друг друга, нам до этого какое дело? Ты лучше скажи, получил бумагу на прииск. – Постарался я сбить деда с ненужного настроя.

– Получил. – Но радости в голосе его не было. Похоже, начал осознавать, что получение лицензии, не самая большая проблема в этом деле.

– Ну а с домом что?

– К весне все готово будет. Хорошая артель у Свирида, бойко работают.

Видимо и правда профессионально работают свиридовские. Дед обычно на похвалы скуп, особенно это касается работы.

– Это хорошо! Но для тебя еще одно дело есть. – Сказал я.

– Чего ты еще задумал? – Подозрительно глянул дед.

– Да ничего особенного. Мы с тобой пароход на паях с его капитаном покупаем. Завтра ты с ним оформляешь пароходную компанию.

– Какой еще пароход? – Возмутился дед.

– Обыкновенный пароход, с трубой и водяными колесами. Да не возмущайся, ты его только оформишь на себя, а заниматься им буду я, ну может еще дядька Кузьма с Митькой подключатся. Будем хлеб в Тюмень возить, с дружком твоим Жабиным.

– А деньги где на пароход. Все, что за золото получил, я на дома истратил. На свой и Савватеевны. Осталось совсем немного. На пароход точно не хватит. А нам еще много чего на зиму прикупить надо. Придется остальное золотишко где-то пристраивать. – Дед хотя и расстроился немного, но выход из создавшегося положения искать стал сразу.

– Не придется. Есть у нас с парнями денежки, на пароход хватит. – Успокоил я деда.

Тот снова посмотрел на меня, хотел что-то сказать, но обречённо махнул рукой, мол делай, что хочешь. Лишь спросил:

– Про прииск надумал чего?

– А ты? – Вопросом на вопрос ответил я.

Дед устало прошел к столу сел на стул и, отрицательно покачав головой, сказал:

– Ничё в голову не лезет. Летна боль.

– Да не расстраивайся ты так. Скажи, найдется у тебя пара– тройка надежных людей, знакомых с работой на приисках.

Тот почесал бороду, почесал затылок, раздумывая, наконец сказал:

– Найду, пожалуй.

– Нанимай их, зарплату хорошую им положи, можешь даже небольшой процент от намытого золота предложить. Им в помощь наймем пацанов, лет четырнадцати-пятнадцати из Сосновки или из ближайших деревень, если сосновских не хватит. Работать будут часов по шесть, но в две смены. Первая смена, скажем, с восьми утра до двух часов, вторая с двух и до восьми вечера. В свободное время заставим их учиться и заниматься спортом, в футбол играть будут. Кормежку им готовить наймешь пару баб. Учить – студента пригласи. Будет у нас «Учебно-трудовой лагерь». Ну и денежки им будем платит рублей по пятнадцать. Самых смышленых я, потом возле себя устрою. Особо одаренных отправим дальше науки постигать. Как думаешь найдем работников на таких условиях?

– Отбою не будет. Только где ж я денег столько найду. – Зачесал затылок дед.

– Не так уж и много надо. Найду я денег на такое дело. Зато двойная польза. И золотишко намоем и с будущими кадрами определимся. – Я давно обдумывал такой вариант, поэтому говорил уверенно.

Дед посидел, подумал и с некоторым облегчением согласился:

– Попробуем, летна боль. Все лучше, чем пьянчуг нанимать.

Я, глядя, на повеселевшего старого кержака, подумал: «А ведь ему очень не просто так радикально менять жизнь. И для своего почтенного возраста он еще хорошо держится».

Дела наши в городе подходят к концу. Ещё день-два и мы отчалим. Я вдруг с удивлением осознал, что скучаю по своему селу. Скучаю по Савватеевне, по Катьке Балашовой, по суровой Степаниде, по Кабаю – лохматой морде и даже по коту Ваське с его друганом Дениской. Видимо бесконечная суета, в которой пребывал последние две недели, меня задолбала и вымотала, захотелось отдохнуть.

На следующий день дед с капитаном оформили сделку, и я выдал Роговскому под расписку оговоренную сумму. После обеда повел парней смотреть пароход. И там мы чуть не потеряли Тоху. Парень запал на, неказистый на мой взгляд, кораблик. Особенно его впечатлила паровая машина.

– Немтырь, а можно мне на пароходе остаться?

– И что ты на нем делать будешь? – Удивился я.

– Что капитан скажет, то и буду. Главное на механика выучусь, а то на капитана.

– Можно, наверное. Поговорю с Андреем Михайловичем. Думаю, не откажет. Но через день-другой они в Тюмень пойдут и там зимовать будут. Это значит, домой ты еще долго не попадешь. Может лучше по весне к ним поступишь?

Парень колебался, ему хотелось, и побыстрей на пароход устроится, и домой тоже хотелось, видимо, и он по родным скучал, но и похвастаться перед сверстниками своей новоприобретенной крутизной ему очень хотелось. Одни часы на серебряной цепочке, которые он то и дело вытаскивал из кармана и щелкал крышкой, чего стоили. Последнее соображение победило и Тоха согласился потерпеть до весны. Ну что же одной заботой меньше.

Под вечер приклеил изрядно надоевшие бороду и усы и отправился к ювелиру вернее к Саре-Серафиме. Митьку – Тора оставил дома, пусть к отъезду готовится. Илья на этот раз пугаться не стал, ему было некогда. Он обслуживал клиентов. Пухлая дама перебирала какие-то золотые побрякушки, а ее муж с видимым интересом рассматривал Дарьины рисунки, разложенные под стеклом и висящие в рамках по стенам. Смотри-ка, подсуетился хозяин. Надо не забыть спросить Михеля, продал он хотя-бы один рисунок или посетители лишь разглядывают картинки но не покупают.

Кивнув занятому Илюше, привычно прошел по коридорчику до дверей кабинета. Из-за двери слышался раздраженный голос Серафимы и оправдывающееся бу-бу пухляша. Немного послушав, решил прервать семейные разборки и вежливо постучал. За дверью затихли, а потом произнесли что-то невнятное, но я счел это приглашением и вошел.

Возле стола стояла разгневанная Серафима, а за столом сидел похмельный, помятый и видимо в чем-то провинившийся Михель.

– Прошу прощения, что помешал, но у меня мало времени. Серафима Исааковна уделите капельку своего внимания мне. С Михаилом Исааковичем разберетесь потом, он от вас далеко не убежит. – Усмехнулся я.

Серафима повернула ко мне свое чуть покрасневшее лицо. «А ведь бабенка-то хороша!» – прорезался в мозгу «внутренний голос». Вот блин! Не вовремя тебя разбирает, хотя я и был вынужден с внутренним голосом согласиться. Действительно хороша! Но к черту сантименты, надо заниматься делом, вот только братец с сестричкой как-то странно на меня смотрят.

– Что-то случилось, господа? – С тревогой в голосе спросил я.

– Господин Бендер вы о ночном происшествии слышали? – Произнес пухляш и с подозрением на меня уставился.

– Это про то, что какие-то местные варнаки разборку друг с другом устроили? Конечно же слышал. На базаре только и разговоры про это происшествие. А в чем собственно дело?

– А знаете, что исправник Голубцову три дня дал на сборы и, чтобы через три дня его в городе не было. – Значительно произнес Гуревич.

– Вон как! И чем же этот Голубцов так провинился? – Равнодушно полюбопытствовал я. А у пухляша какие-то завязки есть в местной полиции, раз про такое ему известно.

– В той бойне, оказывается, охранник Голубцова участвовал. Самого Сыча придушил. Вот исправник и разозлился на Ефима, хотя тот уверял, что ничего не знает и, что охранник сам без его разрешения с Сычом разбираться пошел.

– Надо же какие дела у вас городе творятся, прямо страшно становится. – Насмешливо сказал я. Потом добавил. – Уж не подозреваете ли вы меня, милейший Михаил Исаакович?

Мишаня ничего не ответил, но было видно, что подозревает и очень подозревает. Сестрица его тоже подозревает, но, кажется, данное обстоятельство ее даже возбуждает. Вон как раскраснелась и глазами посверкивает.

– Вижу, что все таки подозреваете, и совершенно напрасно. Может я вас и разочарую, но к данному происшествию никакого отношения я не имею. С другой стороны, если у Голубцова такие серьезные проблемы, значит, ему будет не до вас. Тогда за вас Серафима Исааковна я спокоен. Но впрочем, я к вам не за этим. Я тут литератора одного разыскал. Иванцов Павел Степанович его зовут. Да вы, наверное, его знаете, он на базаре книгами торгует.

Сара-Серафима отрицательно покачала головой.

– Не знаете. Но это не важно. Главное, что тот согласился поработать с Эммануэлем нашим новоявленным. Он зайдет к Вам Серафима Исааковна на днях, так вы его не пугайте, а сведите с нашим композитором. Новые песни вдвоем пусть сочиняют. Если, что хорошее у них получится, то заплатите обоим за труды.

– Хорошо, господин Бендер. Не обижу вашего литератора. – Кивнула женщина.

– Серафима Исааковна можете мне сказать, как продвигаются наши дела в области организации культурного и не очень, досуга горожан?

Мадам усмехнулась, посмотрела зачем-то на братца и проинформировала:

– В области культурного – вполне успешно продвигаются. Нашлись кандидатки в певички, аж целых две, осталось только выбрать, наметились и танцовщицы, но пока мало, помещение приглядываем. А с «не очень культурным» это не ко мне, это к Михелю. Он у нас по борделям специалист.

– Неужели в Барнауле есть публичный дом? – Искренне удивился я.

– А то вы не знали? – Язвительно и даже с ноткой презрения произнесла мадам.

– Так некогда уважаемая Серафима Исааковна. Дел по горло, а времени мало, а тут еще и убить норовят. Да и не слишком я большой любитель подобных развлечений. Уж очень большая вероятность заполучить в подарок какую-нибудь дурную болезнь.

Мадам скептически посмотрела на меня, потом обратила свой взор на ерзающего братца и выдала:

– Разумно. Но кое-кто ничего не боится.

– Флаг им в руки, Серафима Исааковна, и, как говорится, барабан на шею. Но мы опять отклонились от главного. Вы говорите, что нашли двух певиц, если у них есть способности, то берите обеих. Поищите и певца – мужчину. Кроме того нужно еще разыскать специалиста по танцам. Хотя у нас танцы будут совсем простые, но кто-то должен их поставить.

– Господин Бендер, вы говорили про какой-то канкан. – Прорезался, молчавший доселе, Михель.

– Канкан, любезный Михаил Исаакович, танец, на мой взгляд, очень простой и симпатичные молодые девушки после не долгой тренировки его вполне освоят. Там ведь главное танцевальное движение, высоко поднять ножку и одновременно затруднить обзор пышными юбками.