Текст книги "Нуониэль. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Алексей Мутовкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Я давно тут живу, – начал Лорни, делая небольшие глотки компота, обжигавшего губы, но быстро остывавшего на морозном воздухе. – Разбойники знают меня, но я стараюсь не попадаться им на глаза. У меня есть тут своя землянка. На восход, не более двух дней пути, если не торопиться. Одна шайка любит ночевать у меня, когда проходит через здешние земли. Но это не те парни, которых вы ищете.

– А кто сказал, что мы кого-то ищем? – спросил Вандегриф.

– Погоди, – остановил Ломпатри своего друга. – Расскажи, скиталец, с чего это вдруг одна шайка разбойников отлична от какой-либо другой шайки?

– Как у вас всё просто, господин рыцарь! – усмехнулся Лорни, и ещё раз оглянулся на деревья. – Не все ведь люди одного поля ягоды.

– Есть люди, а есть отребье! – резко заявил Ломпатри.

– Как же так-то, добрый господин рыцарь? – спокойно отвечал Лорни возмутившемуся собеседнику.

– А вот так, скиталец, – сказал Ломпатри. – Есть рвань, что живёт грабежом и презирает труд, а есть праведные люди, платящие налоги да соблюдающие законы той земли, откуда они родом. Если люди в поле урожай собирают – это люди. А если они бродят по лесам, когда полевые работы в разгаре – они отребье.

– Положим так, господин рыцарь. Но не законы ли говорят, что каждого человека судить надо особливо, даже если пойман он вкупе с прочими при злодеянии? К тому же, не поймите меня неправильно, господин рыцарь, но ведь вы, как я посмотрю, принадлежите к знатному роду, а всё же находитесь нынче в этих самых лесах, а не в добром замке. И следует ли из этого заключить, что вы не рыцарь?

Вандегриф схватился за свой меч, но Ломпатри успел остановить черноволосого рыцаря.

– Я на тебя не в обиде, – сказал Ломпатри, уже совсем спокойным тоном. – Вижу, что ты даровит, хоть и молод. Грамоте не обучен?

– А как же без грамоты? Судьба распорядилась так, что жил в нашей деревне звездочёт, а я попал к нему в обучение.

– Вот это дела! – удивился Закич. – Ученик самого Мирафима!

Ломпатри глянул на крестьян, медленно собиравших свои пожитки, но внимательно слушавших разговор. Мот, заметивший вопросительный взгляд командира, кивнул, подтверждая, что малец говорит правду.

– Складно судишь, – заметил Ломпатри. – Я такое в людях сразу вижу. Полезное свойство.

– Скажи, хожалый, – бесцеремонно встряв в разговор, начал Закич, подсаживаясь к Лорни с новой порцией компота и куском хлеба на обуглившейся хворостинке, – а не слыхал ли ты об книге одной мирафимовой о солнечных лучах?

– Подземные твари! – взорвался вдруг Ломпатри. – Снова ты со своей книгой.

– Тебе лучше отсесть от него! – засмеялся Вандегриф, обращаясь к Лорни. – Последний парень, с которым Закич завёл разговор об этой книге, попал в скверную переделку! Драка вышла на славу!

– Помяли тогда кое-кому бока! – послышался со стороны крестьян весёлый голос Мота.

– Зря расспрашиваете его, – буркнул Навой, завязывающий свою собранную лежанку. – Этот всё равно набрешет.

– Всё! – прикрикнул на крестьян Ломпатри. – Хватит уже надоедать мне с этой книгой!

– Я знаю про неё, – неожиданно сказал Лорни.

Все замерли. Повисла тишина. Слышались только треск догоравшего костра и фырканье лошадей.

– Вот опять брешет, – расстроился Навой. – И паренька Скол убил. И с бандитами он не якшается. А теперь вот ещё и книжки читал! Зря вы его отпустили, господин Ломпатри.

Лорни аккуратно поставил кружку с компотом на землю и вскочил, как угорелый, прижимая к груди свою сумку.

– Ах, вот вы как! – едко заговорил он, обращаясь к крестьянам. – Изжить меня со свету захотели!

– Это уже слишком, Закич, – устало возмутился Ломпатри. – Каждый раз, когда ты заводишь разговор о своих книгах, случаются нелепости.

– Господин рыцарь, – начал Лорни.

– Нет! – оборвал его Ломпатри и погрозил кулаком сначала Лорни, а потом Закичу. Среди крестьян послышались ухмылки и ворчания. «Опять выкрутился», – сказал кто-то из них, вероятно о Лорни. Но паренёк-скиталец не сел обратно к костру. Он развязал свою грязную сумку и аккуратно достал оттуда что-то тяжёлое, завёрнутое в тонкие шкуры. Лорни разложил сумку на сырой земле и положил сверху этот кулёк. Когда он стал разворачивать то, что было в тонких шкурах, крестьяне и Закич с Воськой уже глядели ему через плечо. Вандегриф и Ломпатри оставались на своих местах, но пытались сквозь язычки пламени и лёгкий дымок разглядеть то, что делал этот человек.

– Эка оно как! – почесав затылок, сказал Еленя, когда кулёк был развёрнут.

– Гляди-ка! Не набрехал! – удивлённо заявил Навой. – И впрямь книга!

– Читать книги – это то же самое, что запускать себе в голову червей: они едят твои мозги, а ты становишься полоумным; говоришь странные вещи, совершаешь странные поступки, – заворчал Мот, глядя на всеобщее восхищение.

– Руки! Руки, – прикрикнул Лорин на Молнезара и Закича, которые уже тянулись потрогать тёмно-красный кожаный переплёт толстого тома.

– Ты не боись, – успокоил его Закич, – я умею.

Коневод осторожно поднял книгу и открыл её. На пожелтевшей первой странице с обтрепанными краями витиеватыми буквами значилось заглавие «Размышления о перенаправлении солнечных лучей».

– Она самая! – благоговейно произнёс Закич, проводя ладонью по заглавию.

– Вещь, видать, дельная, – сказал Ломпатри, поставив на землю кружку и встав от костра, – Но на войне бесполезная. Хватит медлить, чернь! В путь!

Крестьяне стали разбредаться по своим делам. Воська принялся тушить огонь, а Закич, вернув книгу хозяину, нехотя пошёл готовить коней.

– А куда же вы путь держите? – спросил Лорни.

– Скоро узнаешь, – ответил Ломпатри.

– Постойте, я вообще-то не думал… – затараторил Лорни, понимая, что попадает в какую-то скверную историю.

– Господин рыцарь, как же так?! – удивился Навой, подбежав к Ломпатри. Вместе с Навоем семенил и Мот, который тоже всем своим видом показывал то негодование, которое испытывает от решения взять Лорни с собой.

– Он нас видел, – объяснил им Ломпатри. – И увидит, куда мы пойдём.

Рыцарь подошёл к Вандегрифу, вытащил у него из-за пояса мизерикорд и вручил кинжал Навою.

– Не хочешь, чтобы он с нами шёл, убей! – отрешенно произнёс Ломпатри и отправился к своей лошади. Навой и Мот переглянулись, а затем впёрли взгляды в Лорни, стоявшего подле них, прижимая к груди книгу.

– Эй ты, коневод! – дрожащим голосом, позвал тот Закича. – Ты вроде умеешь с книгами. Я тебе дам, а сам потеку. Я с книгой не потеку – аль упадёт, порвётся! Только ты сохрани! Не дай сжечь!

Лорни был так напуган, что даже не заметил, как все вокруг засмеялись над ним.

– Что я говорил? – буркнул Мот. – Черви! Черви!

Навой покачал головой и вернул мизерикорд рыцарю Вандегрифу. А Лорни, внезапно понявший, что убивать его не собираются, будто бы заново родился!

– Убери свои ручёнки! – прикрикнул он на Закича, который подошёл к нему взять книгу. – Господин рыцарь! Я вам пригожусь! Я знаю, как варить травы, знаю лес, знаю, где логова разбойников. Сделаю всё, что вы мне скажете!

Но Ломпатри уже не смеялся над потешным скитальцем. Хмурым взглядом он осматривал лес.

– Найди моего нуониэля, – сказал Ломпатри.

Вандегриф, будучи уже верхом подкатил к коню сказочного существа и приподнял куль мешковины, где нуониэль обычно хранил меч. Но меча, так же как самого нуониэля, и след простыл.

Глава 12 «На пригорьи»

Было утро двадцать третьего числа месяца листобоя. Здесь, на пригорьи, мороз стоял крепкий. Опавшие листья, покрытые инеем, хрустели, когда на них наступали, а с затянутого тучами неба падал снег. Возможно там, наверху, над голыми деревьями непогода бушевала в полную силу, но сюда, под сень, опускались лишь редкие снежинки. Нуониэль прогуливался среди деревьев недалеко от стоянки, но ни запах костра, ни голоса бойких крестьян не доносились до него сквозь холодный лес. Судя по свету, промелькивавшему сквозь деревья впереди, он приближался к подлеску, за которым начинался луг. Дорога, по которой они ехали, осталась где-то справа. Слева шла чаща, а впереди, над лугом, хмурилось небо. Нуониэль продвигался тихо, стараясь не наступать на заиндевелые листья и сучки. Его зелёный плащ хорошо выделялся на фоне бело-коричневой земли и тёмных стволов деревьев. Но всё же он оставался почти незаметным. Даже птицы, лениво щебетавшие время от времени, не обращали на нуониэля никакого внимания. Пройдя ещё немного вперёд, нуониэль заметил, что птицы вдруг перестали петь; насторожились. Нуониэль замер. Где-то впереди треснул сучок. Очень медленно нуониэль вытащил из берестовых ножен свой изогнутый меч и тихо пошёл на звук. Отыскать того, кто прятался в лесу, оказалось несложно. Нуониэль обнаружил его под деревом, замёрзшего и промокшего до нитки молодого паренька, одетого совершенно не по погоде. Когда бедолага заметил, что к нему подкрались сзади, он хотел вскочить, но нуониэль успел приставить конец своего меча к небритому горлу парня. Лицо этого молодого человека показалось сказочному существу знакомым. В одно мгновение нуониэль даже подумал, что это кто-то из той прошлой жизни, о которой потеряны все воспоминания. Но когда паренёк заговорил, всё стало ясно.

– Вы шли с рыцарем! – затараторил он, глядя испуганным взглядом на нуониэля. – Там, в доме у жреца Наимира. Я вас помню. Пожалуйста, не убивайте меня. Мне нужно увидеть рыцаря Лопари.

Нуониэль покачал головой.

– Нет? Не Лопари? – дрожащим голосом продолжал паренёк. – Значит, я снова всё перепутал. Он ведь жив? Его ведь не схватили? У меня для него важные вести. Я Ейко – слуга жреца Наимира. Не отрубайте мне голову, сказочный господин – я не мыслю ничегошеньки худого.

Нуониэль убрал свой клинок от горла Ейко и кивком головы приказал подняться. Когда слуга жрецов вскочил на ноги, нуониэль ткнул его легонько мечом, чтобы тот начал двигаться. Порядочно напуганный и дрожащий как осиновый лист Ейко, безропотно исполнил приказ нуониэля. Сам нуониэль тоже побаивался происходящего. Ведь он до сих пор не умел толком обращаться со своим странным мечом.

По дороге в лагерь им повстречался Вандегриф на своём красивом, статном коне. Грифа неторопливо ступал оп валежнику, а черноволосый рыцарь, ехавший верхом, прижимался к гриве, чтобы ветви не били по лицу. Вандегриф тщательно нёс дозорную службу, всматриваясь в чащу. Увидев нуониэля, он резко направил коня навстречу. Когда Вандегриф заметил и паренька, рыцарь смутился.

– Тебя все ищут, нелюдь! – буркнул он нуониэлю. – В этих местах одному бродить – верная смерть. А это что ещё?

– Простите меня великодушно, господин, – отвечал Ейко, стуча зубами, – я не помышляю худого. Всё что я хочу, это увидеть вашего рыцаря.

– Ты жречий слуга? – припоминая лицо паренька, спросил Вандегриф. – Зачем сбежал?

– Не мог я иначе, уважаемый!

– Какой я тебе уважаемый! – разозлился на него Вандегриф и достал из-за пояса хлыст. – А ну говори, зачем убежал от хозяина!

– Не мог иначе, ув… – начал Ейко, но тут же осёкся, глядя на жёсткие переплетения бечёвки на кнуте рыцаря. – Уважаемый жрец Наимир не так сказал всё господину рыцарю.

– Ты что на жреца напраслину гонишь, холоп! – разъярился Вандегриф. Он хотел, было, отхлыстать дерзкого простолюдина, но, заметив, как тот замёрз и промок, не осмелился поднять на него руку. – Как звать?

– Ейко я, – отвечал паренёк, еле шевеля языком.

– Медлить нельзя! – сказал Вандегриф уже нуониэлю и указал рукою на север. – Ступайте туда до старой дороги. Я – к остальным: скажу, что нашёл тебя. Ждите нас на дороге – заодно и проверьте – нет ли там кого. Если что – двигайтесь назад к нам.

Затем Вандегриф снял с плеч лисью шкуру и кинул её замёрзшему пареньку.

– Накинь пока, – буркнул он, глядя как Ейко окоченелыми руками накидывает на спину спасительные одежды. – Держись, а там и брагой отпоим.

Он цокнул своему верному коню, и тот, поняв, что хочет от него хозяин, резво понёсся между деревьями обратно к лагерю.

Менее чем через час вся компания встретила нуониэля и Ейко на дороге, которая вела из леса на луг, лежащий перед горной цепью. Вандегриф уже доложил Ломпатри, что нуониэль нашёл сбежавшего от жрецов паренька.

– Сколько же вас тут по лесам бегает? – спросил у Ейко Ломпатри, когда спешился с коня на опушке перед самым подлеском, разграничивающим лес и луг. – Солдат, Отец! Берите своих пернатых и в подлесок: оглядите, что там впереди, нет ли кого. Сейчас подумаем, как нам это чисто поле незаметными преодолеть.

Ломпатри подозвал скитальца Лорни и начал расспрашивать его о здешних местах. Рыцарь вёл себя так, будто бы новый пленник нуониэля его совершенно не волновал. Думы Белого Единорога занимал грядущий путь по открытой местности, разграничивающий Дербены и горную цепь Чнед. Там отряду уже не спрятаться за кронами деревьев; а ведь Ломпатри считал скрытность единственным преимуществом. Отосланное якобы от жреца Наимира письмо о скором прибытии рыцаря Гвадемальда с армией должно, по мнению Ломпатри, смутить тех, кто управлял всеми бандитами в провинции. Добравшись до гор, пройдя, с помощью пленного Акоша и хожалого паренька Лорни, теми тропами, которыми не пользуются разбойники, рыцарь надеялся оказаться у самых врат злополучного форта. Далее о намерениях именитого воеводы члены отряда ничего не знали. Но каждый из них понимал – рыцарь не стал бы затевать всего этого похода, если бы не просчитал каждый свой ход до самого конца. Крестьяне верили, что у рыцаря Ломпатри есть план, и что этот человек с красивым и величавым стягом их не подведёт. Рыцарь Вандегриф же не просто верил – он был уверен в том, что делает Ломпатри. Воська доверял своему господину по привычке, а Закич, хоть и ворчал о том, что у Ломпатри всё выходит из рук вон плохо, но в глубине души понимал, что опыта этому великому воину не занимать. И да, возможно, он уже не так молод, как в годы своего величия и славы, но это по-прежнему всё тот же Ломпатри Сельвадо – гроза ворогов и великий воевода Атарии. Конечно, сейчас ему трудно, он, порой, изрядно налегает на брагу, но в целом, этот человек оставался единственным, вокруг которого собирался весь отряд и шаг за шагом двигался вперёд. Каждый в этом походе, даже упрямый и грубый Закич, понимали, что если кому и под силу вернуть детей, так это именно настоящему рыцарю Ломпатри.

– Я предлагаю взять назад и пройти по этому оврагу к лесу, что по левую сторону волока, – сказал Вандегриф, водя пальцем по карте нуониэля.

– Там лес тянется по холмам до самых горных утёсов, – сказал Ломпатри. – Можно пройти незамеченными.

– Там разбойничьи засады, – заметил Лорни, тоже тщательно всматриваясь в карту. – Какая же у вас карта верная!

– Точно про засады знаешь? – спросил его Ломпатри.

– Нет. Просто думается так.

– Смотрю, шибко много тебе думается, – пробубнил Вандегриф.

– Ну, тут смотря с кем сравнивать, – ответил Лорни. – И всё-таки, какая же у вас карта отличная!

– Ты полегче, хожалый! – осадил его Вандегриф.

– Предлагай свой путь, – попросил Ломпатри скитальца, а Вандегрифа похлопал по плечу, чтобы тот не злился.

– Надо идти здесь по краю до берёзового перелеска. Там луга совсем мало. Перейдём его, а затем меж холмов и к уступам.

– А там засады разбойничьей нет?

– Там нет. Волков много. Бандиты туда лишний раз носу не кажут.

– А о том, как мы вот эту речушку переплывать будем, у тебя тоже есть своё мнение? – спросил у скитальца черноволосый рыцарь.

– Конечно есть! Я же почти звездочёт, а у звездочёта должно быть своё собственное мнение.

– А вдруг у бандитов дозоры на холмах? Они нас на этой речушке и перебьют.

– Это река Волчья. Называется рекою, а на деле всего лишь неглубокий ручей, – пояснил Лорни. – А дозоров там нет. Это слишком далеко от форта. Великий Господин охраняет только ближние подступы к своей крепости.

– Откуда знаешь? – спросил Ломпатри.

– Бывал там.

– И знает всё, и бывал всюду, – не без подозрения заметил Вандегриф. – С чего это нам доверять тебе?

– Так не доверяйте! Кто же просит? Я просто путь предлагаю, а вы уже сами решайте. Что я вам, маг какой али жрец, чтоб говорить, что вам делать?

– Повежливее к уважаемым! – уже очень сердито выговорил Вандегриф.

– Ох, простите, – ответил Лорни не без тени насмешки. – Я не знал, что вы из «этих».

– Из каких из «этих»?

– Из тех, кто уважают жрецов, знаете ли. Это ведь очевидно! Старый и, наверное, самый безобидный спор всего Троецарствия: жрецы и маги.

Ломпатри сложил карту и передал её через Навоя обратно нуониэлю.

– А сам ты за кого? – спросил скитальца Ломпатри.

– Как же тут выбрать человеку, который, как заметил господин Вандегриф, слишком много думает? Жрецы говорят, что ничего не знают и всю жизнь что-то ищут. Маги говорят, что знают всё, но никогда ничего не искали.

– Значит, тебе остаётся быть за Великого Господина? За этого таинственного и всемогущего волшебника? – спросил Ломпатри.

– Я не питаю к нему нежных чувств, хотя и знаю о нём очень мало, – серьёзно ответил Лорни. – Он прибыл откуда-то из Илларии, когда упал Скол. Прославился тем, что совершал необъяснимые поступки.

– Не об одном подвиге этого человека я ещё не слышал, – с достоинством, заметил Ломпатри.

– Говорят, он в одиночку захватил форт в три сотни щитов, – ответил на это Лорни.

– Слухи, – махнул рукою Вандегриф.

– Возможно, – продолжал Лорни. – Но в Дербенах всё слухи. Слухи, о том, что Скол упал. Слухи, что разбойники кругом. Ещё ходят слухи, что с одним рыцарем путешествует сказочное существо.

– И слухи о том, что кое-кто убил паренька из своей деревни, – подытожил Ломпатри.

После этого обсуждения Ломпатри приказал «в седло», и компания отправилась на север по тому пути, который предложил Лорни. Путь лежал под сенью теряющих последние листья клёнов прямо по границе леса и луга. Закичу удалось разузнать у Навоя, что рыцари повели отряд к месту, где лес почти вплотную подступает к холмам, которые переходят в горные утёсы. Добраться оттуда до скал, где можно легко спрятаться от глаз неприятеля, можно за какие-то пару часов. Правда, как заметил Навой, в тех местах резвился горный ручей, но в это время года он не половодит. Скиталец считал, что неглубокие журчащие токи можно легко преодолеть.

К четырём часам дня отряд вышел к берёзовому перелеску, за которым начинался луг. Уже из подлеска сквозь холодную дымку путники увидели горные утёсы, возвышающиеся до самого неба. Ломпатри остановился на привал: он решил переходить по открытой местности в потёмках, а до заката оставалось ещё несколько часов.

За день пути паренёк Ейко успел обсохнуть и придти в себя. Закич передал парня на попечение Воськи и тот сделал своё дело на отлично: теперь бывший слуга жрецов шагал в тёплой затрапезке и в одной из соболиных шкур, которые крестьянин Мот когда-то хотел обменять у жрецов на звонкую монету. С голоду парню тоже умереть не дали. Еды осталось мало, но всё же Воське удалось отыскать пару кусков хлеба, чтобы новый член отряда не упал с лошади. А ехал он верхом на той кобыле, на которой везли Акоша. Соседство не слишком смутило бывшего главаря бандитской шайки. Как ни странно, но этот, в прошлом лихой малый, сильно присмирел в последние дни. Его раны начали затягиваться, и Закичу уже не приходилось возиться с ним так долго, как раньше. Но всё же во взгляде Акоша многие читали издёвку. Что-то хитрое таилось в его душе, когда члены отряда невольно встречались с ним взглядом. Лишь нуониэль не боялся открыто глядеть на связанного калеку.

На привале Ломпатри разрешил развести огонь и приготовить трапезу. Воська умел подбирать дерево и складывать его так, чтобы меньше дымило. К столу ожидалось рагу из кроликов, которых добыл Закич, отъехав около полудни от отряда вправо в лес погуще. Теперь, когда в котелке доходило ароматное рагу, все сидели у двух небольших костерков и грелись, вкушая приятный запах обеда. Воська и Еленя, помогавший слуге рыцаря, уже стали греметь плошками, разливая жирные порции, когда Лорни обратил внимание на вещи нуониэля, которого аппетитные запахи тревожили меньше остальных.

– Смотри-ка, коневод, – обратился Лорни к Закичу, – а я и не знал, что у вашего чуда есть набор для письма. Меня и карты его сильно удивили, а тут ещё и перья с чернилами.

– А он у нас не из простых! – неохотно ответил Закич.

– А, отчего говорить не может?

– Повязку на шее не видишь разве? Стрела насквозь пробила, – бубнил коневод.

– Не бреши!

– Я две недели синим вереском лечил, – ответил Закич, решив похвастаться своими умениями.

– А мертвянка?

– Ха! – усмехнулся Закич. – Говорю же, не из простых он!

– Да ни в жизни не поверю! – удивлённо отвечал Лорни, ожидая, когда Еленя нальёт ему в плошку долгожданную стряпню.

– А видишь ту маленькую глиняную бутылочку? – спросил Закич. – Идэминель! Этого года. В Степках нашёл. Причем так, походя.

– А ещё меня брехуном называют! – рассердился Лорни, отвернулся от Закича и взял плошку с рагу, которую ему уже протягивал Еленя. – Благодарствую, добрый человек.

– За добро страпезничать, – расплылся в улыбке Еленя и добавил: – А про ископыть конюх не брешет!

Лорни хмуро посмотрел на Еленю. Паренёк искренне удивился такому холодному взгляду. Он опустил голову, и его соломенная шляпа скрыла лицо. Скиталец выхватил у паренька ещё одну порцию и быстрым шагом направился к нуониэлю. Он подсел к сказочному существу и подал еду своему соседу. Нуониэль отблагодарил его поклоном.

– Скажи мне, добрый человек, – начал Лорни, и тут же осёкся, – точнее, не человек. Судачат, будто тебя стрелою в выю поранили?

Нуониэль не без отвращения понюхал рагу, поставил плошку на землю перед собой и утвердительно кивнул в ответ. Лорни немного успокоился. Он подул на снедь, обтёр правую руку об свои странные, засаленные одежды, и зачерпнул этой же рукой, как ложкой тёплую, даже чуть горячую жижу, а затем отправил её в рот. Рагу было горячим, так что он обжёг себе и руку и рот. Нуониэль тем временем отчистил две палочки, найденные им тут же и принялся с их помощью без всякого аппетита, но всё же аккуратно поедать поданный обед. Вытирая остатки рагу с пальцев о старую меховушку на груди, Лорни не без удивления наблюдал, как нуониэль прекрасно справляется с поеданием как твёрдых кусков репы и свёклы, так и с собравшейся внизу плошки жижи. Использование палочек вызвало у скитальца неподдельный интерес. Но всё же Лорни переборол своё восхищение. Он взял из кучки нуониэльских вещей глиняную бутылочку, показал её собеседнику и произнёс:

– А вот тут что-то есть?

Нуониэль, отставил плошку и снова кивнул в ответ.

– Ископыть лучигрёзная? – уточнил Лорни. Нуониэль улыбнулся.

Тогда Лорни ещё раз зачерпнул рагу, снова обжёгся, вновь вытер об себя пальцы, вскочил с места и стал ходить между костров, размахивая руками и говоря хоть и шёпотом, из-за скрытности всего предприятия, но всё же так, что слышали его абсолютно все, даже Мот и Молнезар, сидевшие поодаль, наблюдая за округой.

– Ну вы простофили, господа хорошие! – хлопая себя руками, вещал Лорни. – Возите с собою такое сокровище и не употребляете его никак в угоду! И за что вы обрекли этого человека… Простите меня. За что вы обрели этого сказочного нечеловека на столь продолжительное молчание? Вы таскаете с собой калеку без пальцев, а ведь могли бы избавить и его от боли. Да что и говорить! Вы, господин, – и он обратился к Ломпатри, – могли бы умалить свои душевные страдания, принимая всего несколько капель перед сном! Неужели ни в Степках, ни в большом мире до сих пор не ввели в обиход настойки из Идэминеля!

До сумерек оставалось ещё часа два, и поэтому Ломпатри дал своё согласие на то, чтобы Лорни приготовил лекарство из чудесного полупрозрачного цветка, о котором слышали все, но мало кто видел в этой части Эритании. Для приготовления настойки времени не хватило бы, но вот отвар Лорни взялся изготовить, не отходя от костра, используя походное снаряжение. Не прошло и десяти минут, как на костре, где только что доходило рагу, уже грелся чистый котелок с небольшим количеством воды. Из запасов нуониэля вытащили семь маленьких бутылочек из-под чернил и тщательно вымыли их, чтобы наполнить затем чудесным отваром по рецепту скитальца Лорни. Правда, в эффективности этого отвара сомневались все вплоть до самого Закича, который знал толк в этом ремесле и видел, что паренёк прекрасно понимает, что делает. «Горячо! Сваришь! Оботри ступку!» – то и дело поправлял Закич мастера, внимательно наблюдая за его действиями. «Да не боись!» – отвечал ему Лорни тоном, который присущ опытному костоправу, который крутит человека так сильно, что вот-вот шею свернёт, но всё же знает меру и отпускает больного в последний момент.

Пока Лорни виртуозно слаживал оборудование для создания отвара из того, что под рукой, Ломпатри и Вандегриф, быстро потерявшие интерес к лихим техническим ухищрениям Лорни, вернулись в свои походные кресла со спинками.

– Много лишнего груза накопилось, – сказал Вандегриф, имея в виду беспалого главаря бандитской шайки Акоша, скитальца Лорни и беглого слугу Ейко.

– Главарь будет нашим проводником в горах, – ответил Ломпатри. – Будем допрашивать его и этого скитальца по отдельности. Потом сравним их рассказы.

– Думаете, этот Лорни бывал в горах?

– Не переживайте так, господин Вандегриф, там всего лишь разбойники. Два дня тому назад мы на пáру уложили две дюжины этих мерзавцев.

Вандегриф не стал спорить с другом о том, кто именно уложил мерзавцев: он уже успел понять норов Ломпатри и его отношение к простолюдинам.

– Как вы считаете, господин, отчего этот паренёк сбежал от жрецов? – спросил черноволосый рыцарь.

– Кто знает, что в голове у этого парня. Впрочем, не думаю, что он долго протянет.

– Паренёк сгорает от нетерпения поговорить с вами.

– Вы ещё молодой сюзерен, господин Вандегриф – но со временем вы поймёте, что если уделять время каждому холопу, который хочет с вами поговорить, то и жизни не хватит.

– Хотите, чтобы я сам выведал, зачем он вас разыскивал?

– Да что уж там, всё равно сидим.

Вандегриф кликнул Навоя и тот подвёл к рыцарям Ейко, который выглядел уже гораздо лучше, чем утром, но всё равно ещё сильно боялся того, что с ним происходило.

– Имя!? – бесцеремонно начал Ломпатри.

– Меня зовут Ейко и я слуга уважаемого жреца Наимира, – ответил парень.

– Зачем сбежал, холоп? – грозно спросил Ломпатри, отчего Ейко испугался ещё больше и стал путать слова.

– Я не хотел. Простите. Я ведь думал, что оно так и есть, как сталось, но жрец…

– Что ты там бормочешь? – прикрикнул на него Вандегриф. – Говори прямо!

– Уважаемый Наимир сказал неправду.

– Он снова за своё! – закричал Вандегриф и в порыве гнева вскочил со стула. – Утром говорил то же самое: гнал напраслину на уважаемого.

– Тебя за это повесят, слуга Ейко, – заметил Ломпатри, которого этот разговор начал забавлять. – Жрецам нельзя говорить неправду. И если кто-то делает обвинение, которое делаешь ты, ему потребуются очень серьёзные доказательства, чтобы сохранить голову на плечах.

Разговор рыцарей со слугой привлёк всеобщее внимание. Только Лорни продолжал помешивать варево и заглядывать под крышку котелка, где бурлил будущий волшебный отвар от всех болезней.

– Я убежал, потому что не мог больше так! – продолжал Ейко уверенным голосом. Видать, от осознания правого дела, которое он совершал, к нему вдруг вернулась храбрость. – Всех голубей, которые прилетали к нам на башню старого храма, ловил я. Никогда в жизни я бы не подумал читать те послания, которые доставляли жрецам. Да я и читать, по правде, не умею; только две буквы знаю. Но я слышал, как Наимир иногда диктовал уважаемому жрецу Печеку послания в форт. Но там ничего интересного для вас: всё про разбойников и деревни, а ещё про штольни. Не знаю, что это значит, но про это они много говорили. А однажды разбойники привели к нам детей.

Когда Ейко заговорил о детях, всеобщий интерес усилился. Даже Мот, который вместе с Молнезаром сидел поодаль и наблюдал за лугом, перестал смотреть в пустоту и подошёл к Елене. Молодой Молнезар напротив, навострил уши, но продолжил глядеть на тихий луг и серые облака. Неизвестно, думал ли он о луге или его мысли унеслись к молодой жене Всенеже, которую он не видел уже очень давно и за которую готов мстить до конца жизни.

– Ты видел Унди! Где она? Где? – молящим голосом вопрошал Мот у Ейко.

Ломпатри строго посмотрел на Мота, но ничего не сказал по поводу того, что крестьянин покинул свой наблюдательный пост.

– Я не знаю имён, – ответил слуга. – Но когда уважаемый жрец Наимир сказал вам, что их отвели в форт… Это не так. Я сам слышал, как человек в белом одеянии говорил Наимиру перед уходом, что отведёт детей к штольням.

– Постой, постой, – перебил его Вандегриф. – Что за человек в белых одеждах?

– Это главарь той шайки, что привела детей.

– И он с отрядом ушёл к штольням? – переспросил Вандегриф.

– Верно, господин, – отвечал Ейко, радуясь, что рассказывает что-то, чего не знали эти удивительные для него люди с рыцарскими амулетами. – А когда господин Ломпатри спросил о детях, уважаемый жрец Наимир сказал, что их отправили в форт.

Когда Ейко замолчал, никто не решился что-либо сказать. Вандегриф, не понимая, что же за игру затеял жрец Наимир, смотрел на Ломпатри в поисках ответа. Закич чесал затылок и пытался думать. Навой и Мот тихо между собой прикидывали, где могут быть эти штольни и сколько до них дней пути.

– Я так понял, ты голубей любишь, – заговорил, наконец, Ломпатри.

Ейко улыбнулся и кивнул в ответ рыцарю.

– Я сжёг всех твоих голубей, – спокойным тоном сказал Ломпатри.

Беглый жречий слуга резко изменился в лице. У него даже не возникло сомнений в правдивости слов рыцаря, и поэтому он немало удивился этой новости. Паренёк с минуту стоял, открыв рот, и соображал, что значат для него голуби и что значит для него этот рыцарь, который убил любимых птиц. Он простоял бы и дольше, но тут подскочил Молнезар.

– Там голубь, я заметил! – выпалил крестьянин, тяжело дыша.

– К форту? – спросил Ломпатри. Молнезар кивнул.

– Я поймаю! – закричал Ейко и бросился к лугу. – Я умею! Я покажу!

Ломпатри даже не успел крикнуть «стой!», как Ейко уже выбежал из-под сени берёз. Вандегриф и остальные бросились вдогонку, чтобы не дать этому глупцу выбежать на открытый луг и подвергнуть всех опасности быть замеченными. Но прыткий и скорый Ейко в два шага оказался на лугу и уже весело прыгал через высокую, мокрую, приунылую, осеннюю траву. Остальные же остановились за деревьями, не решаясь кинуться за безумцем. Ейко остановился и глянул на небо. Там, далеко впереди, виднелась чёрная точка – почтовый голубь. Как Молнезар сумел его разглядеть – загадка. Но с того момента, как молодой крестьянин увидел посланника, до того, как Ейко глянул вверх, голубь пролетел уже пол-луга, так что теперь жречий слуга смотрел вслед улетающей птице. На удивление крестьян, рыцарей, Воськи и Закича, как только этот паренёк поднял вверх руку, маленькая точка в небе перестала удаляться, а стала подскакивать и кувыркаться на месте. В следующее мгновение она начала увеличиваться: голубь летел прямо к пареньку, стоявшему посреди поля, на виду у всех. Но если все в эти мгновения думали о том, что парня может заметить кто угодно, то Ломпатри смотрел перед собой и видел совершенно не то, что остальные. Он снова оказался у себя дома, в провинции Айну. Он смотрел на луг, где точно так же с поднятой рукою стояла его почившая жена, а ей на запястье с небес опускался охотничий ястреб. Ни Воська, который знал своего господина всю жизнь, ни Закич, научившийся за долгие месяцы улавливать смену настроения рыцаря, не увидели этого. Эта картина явилась одному лишь Ломпатри. Поэтому, когда Ейко подбежал с птицей к остальным, Ломпатри ничего не сказал. Вандегриф вцепился в грудки бедному слуге и чуть не повалил его на землю. Навой хотел ударить парня, но голубь, которого тот прижимал к груди, спас Ейко от справедливой расправы. Солдат побоялся задеть хрупкую птицу. К тому же, все ждали, что Ломпатри сам душу вытрясет из этого лихача, но командир неподвижно стоял у берёзы и смотрел вдаль.