Текст книги "Указка"
Автор книги: Алексей Кошкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
Капитан Рвако добродушно усмехнулся:
– Лучше заведите дрессированных медведей. Они будут напоминать вам о родине…
– Что значит: «мы с тобой купим дом»? – поразилась Юнче. Одеяло зашевелилось, словно она хотела вскочить с койки, но не находила сил для этого.
Аслани заторопился:
– Не подумай ничего дурного, девочка! У тебя, конечно, будут собственные деньги, но мне было бы приятно помогать тебе… А ты бы помогала мне. Я там шагу не смогу ступить один! Мы ведь друзья?
– А у вас вообще есть друзья, Аслани? – печально спросила Юнче. – Поделитесь, кто у вас остался на Острове, если кто-то остался? Или, может быть, в Великодержавии?
– Никого нет! Только ты мой друг, – поклялся Аслани. – Ты что! Чтобы у меня кто-то остался там… Это была бы такая подлость, их бы затравили, убили бы за связь со мной…
Капитан Рвако снова перебил его:
– Да и я тоже не хотел бы сейчас оказаться в Великодержавии! Мало ли, вдруг найдется хоть один честный… Здесь нет Суховича?… Честный дурак-генерал или кто-нибудь из тех, кто не попал на пароход… Аслани говорит, что не смог бросить тебя. Представляешь? Ты осталась… Операция закончилась, понадобятся колоритные фигуры для суда, для газет… А если бы ты попала к нашим солдатам? Да, Аслани, конечно, негодяй, но он не жесток, и совесть у него еще есть. Будь ему благодарна!
У Юнче сверкнули глаза.
– Я знаю, что он негодяй! Но я не считаю себя чем-то ему обязанной. Оставьте меня!.. А то меня не довезут до Европы. От вас хоть за борт… Или позовите генерала Суховича, он умнее вас. Мне есть о чем с ним поговорить.
– Да больно ты ему нужна! – воскликнул капитан Рвако. Он явно забавлялся разговором. – Мы-то чем тебе не нравимся?
– Всем! – отрезала Юнче. – Никаких совместных домов. Аслани, теперь вы мне уже не командир, вы никто. Не лезьте ко мне в душу, или я не выдержу. Хотя я и так не выдержу, наверное… Но я хочу видеть генерала.
Аслани стоял, понурившись.
– Но ты правда моя должница! – напомнил он. – Я опекал тебя с самого начала. И я мог бы оставить тебя в том осином гнезде, которое вот-вот прижгут огнем дальней артиллерии. Но ты заболела, и я сделал все, чтобы ты попала за границу. Думаешь, это было так просто?
– Старик хочет вылечить тебя, понимаешь? – спросил Рвако. – Никогда не видел, чтобы девушки вели себя так некрасиво… а я много вас видел, со всех сторон… И ты что, не помнишь, как он спасал тебя лишь тем, что был рядом в бою; или ты не догадываешься об этом?
Юнче пронзительно посмотрела ему в глаза. Рвако снова ухмыльнулся, как можно шире.
– Мне в подробностях рассказывали о ваших партизанских вылазках! Часто с вами был Аслани, и против вашей группы тогда и народу было поменьше, и стреляли пореже. И никогда не преследовали. Потому что старый волк Аслани ходил по своим делам, мы его не трогали. Слишком важная персона!
Да, старый добрый Аслани. От него многое зависело в моей жизни, например, с его помощью я принял командование этим благословенным пароходом. Он мой давний друг, еще по институту ВСБ…
– Потише, потише! Вы, моряки, никогда не отличались бережным отношением к словам, – испугался Аслани. – Мы еще не в безопасности. Мы не так далеко от Острова, вдруг обстоятельства заставят нас вернуться? Не всем надо открывать такие подробности. И зачем травмировать чувства девочки? Она ненавидит само это слово!
Он в отчаянии дернул себя за бороду.
– Не смотри так, девочка! Я не привык говорить такие вещи, но я… да, я привязался к тебе, мы ведь долгое время соседствовали. У нас были общие враги, Юнче. Мало ли кто был в школе ВСБ? Мы вместе воевали! Воевали против Великодержавии, оба защищали свою маленькую родину – наш зеленый Остров! В этом мире все так сложно и запутанно.
– Я давно все знаю, во всех подробностях. Вы не удивили меня, – сказала Юнче, побледнев. – И знаю, что это не просто вояж за границу. И знаю, чем забито брюхо этого проклятого парохода! Никогда уже не будет война благородной, а борьба – правой. Но я воевала даже не против Великодержавии или за Остров. Я воевала против хамов и мерзавцев, против самоуверенных жлобов, которые не способны полюбить что-то без разрешения их босса. Ваша привязанность ко мне отнюдь не делает вам чести, Аслани, потому что интриги и золото для вас важнее меня и моих друзей!
– Она не больна! – удивленно произнес Рвако.
– Я больна, но могу стрелять!
Юнче откинула одеяло, и все увидели, что она одета и вооружена.
– Как жаль, что нет Суховича! – звонко крикнула Юнче, наводя на них револьверы. – Не шевелитесь, я хочу подождать – может, он придет…
Капитан почесал в затылке.
– Да, прошляпил я тебя, – протянул он. – Думаю, вы умная барышня. Сейчас здесь будет двадцать человек, они растерзают тебя – буквально! – растерзают, если с нами случится неприятность.
А прозревший, но до сих пор не веривший своим глазам Аслани, как только появились револьверы, понял, что дело плохо. Не ему соревноваться с ней в реакции, он это отлично знал… А Юнче вообще никогда не угрожала револьвером: если уж прицелилась, то выстрелы будут обязательно. И сейчас ей нужна лишь небольшая пауза, чтобы прислушаться к звукам снаружи… Или она правда хочет убить именно Суховича?.. Нет, но что это делает капитан Рвако? Кажется, он собирается выхватить револьвер.
И когда у Юнче вдруг сузились зрачки, Аслани рванулся к двери. Он толкнул на Юнче капитана Рвако и вышиб дверь рассыпающимся на куски телом, потом пролетел другую дверь, и рот его жадно стал втягивать живительный воздух. Повеяло запахом машины и раздавленной лопастями рыбы. При виде колес, ровно идущих от старика вперед и вверх, Аслани стошнило прямо на бегу. Он не обратил внимания, сколько раз стреляла Юнче, дело было не в пулях, он уже давно догадался; это был рок, сколько раз не произноси его имя, он все равно один. «Бедная старая сволочь Рвако, прими господь его душу», – подумал он.
Дверь каюты хлопнула. Старик готов был поклясться, что слышит за ней дыхание девчонки, как она задерживает его перед прыжком наружу. Аслани передернуло. Он вскинулся, ткнул воздух стволом револьвера и дважды выстрелил в сторону двери. Удачно?.. Нет, Юнче невредима, она щелкнула замком и, видимо, отбежала в глубину каюты. Пригибаясь под иллюминатором, Аслани отступил между шлюпок, зафиксированных вдоль палубы. Там он столкнулся с генералом Суховичем.
– Черт тебя возьми, старик! – рявкнул тот.
– Там бунт! – взвизгнул Аслани. – Не ходите, вас убьют. Спрячьтесь…
Он затолкал генерала в какую-то щель. Тот вытягивал шею, пытаясь взглянуть через его плечо на корму
– Кто стрелял? Не может быть никакого бунта, среди нас нет самоубийц. Это ваши козни, наверное.
Аслани отдышался.
– Нет, вы и сами знаете, что среди нас есть самоубийца, и я раскаиваюсь, что именно я навязал ее вам, генерал. Но моего злого умысла здесь нет. Я не догадывался…
Сухович пожевал губами:
– Она очень опасна?
– Любой, даже я, сможет раздавить ее. Если подойдет… Но устраивать перестрелку не советую. У нее слава беспощадного солдата. У вас есть пулемет?.. Боже, да ведь пулемет, «льюис» с дисками, в моей каюте! Нужно развернуть пушку!
– Паника, – осадил его Сухович. – «Льюис» слишком тяжелый для девчонки… И я, кстати, вытащил пружину. Мы не воевать собрались, а эмигрировать, и я решил, что пулемет вам не нужен. Спасибо, что напомнили про него – потом все оружие стоит выбросить в море… Спокойно, Аслани, проснулась команда, девушка не справится со всеми.
Подходы к кормовому помещению перекрыли. Генерал отдавал четкие распоряжения. Он запретил штурмовать каюту. Его люди встретили это решение почти что с радостью, потому что кому же охота рисковать жизнью на пороге богатства и давно ожидаемой легкой заграничной жизни? Судьба капитана Рвако служила плохим примером для подражания.
– Погорячился капитан, – вынес вердикт генерал Сухович и пошел проверить оцепление.
– Эта тварь стреляет одновременно в разные стороны и всегда точно, – проворчал Аслани. – До сих пор не знаю, какого она роду, но предки ее редко умирали в своих постелях. А их враги – тем более.
Внезапно он окаменел, и борода его вздыбилась, как от соли, – он вспомнил про отравленные пули, которые сам когда-то приказал сделать. Краем глаза, постоянно точившегося слезой, он посмотрел на запястье. Оно было измазано кровью. Проклятие уходящим поездом пронеслось в небе его сознания, и он схватился за сердце.
Кто-то похлопал его по загривку, и Аслани очнулся. Он стоял рядом с кочегаром, вооруженным винтовкой.
– Ссышь, дедушка? – весело спросил кочегар, скаля червивые зубы. – Ничего, мы с тобой ее еще трахнем сегодня. Слышишь, сучка? – заорал он, обратившись к корме. – Мы с дедушкой тебя поймаем и трахнем!
Ответа не было.
Аслани встряхнулся, смахнул с себя руку отморозка.
– Я просто содрал кожу, – пробормотал он. – Да-да, я вспоминаю… На этих проклятых пароходах так много вещей, которые так и норовят воткнуться тебе в глаз или оторвать ухо! Ступлю ли я когда-нибудь на твердую землю?
Он побрел вслед за генералом Суховичем. Когда тот говорил о золоте и будущей райской жизни, у старого Аслани что-то теплело на уровне груди, и он успокаивался.
Перестрелка пока не начиналась. Правда, выстрелы в каюте были. Целых семь. Аслани фыркнул – он представил, как она с ненавистью стреляет в труп капитана Рвако. Люди запереглядывались. Юнче могла видеть палубу через два иллюминатора, тогда как внутри было темно, и атакующие ее видеть не могли.
– Генерал, – сказал Аслани. – Если решитесь пожертвовать парой людей – она будет наша. Она заслуживает плохой судьбы, предательница. Я проклинаю ее.
Сухович посмотрел на него сверху вниз.
– Если мы возьмем ее живой, то откажемся от мести, – сообщил он. – Мы начинаем красивую жизнь, давайте начнем ее с красивого поступка.
– Вы эстет, – раздраженно сказал Аслани.
– А вы как думали? И подождем некоторое время. Зачем жертвы? Может статься, она упадет без сознания. Сами говорили – она больна?
– Кажется, притворилась. Обманула меня, тварь!
– Во всяком случае, никуда не денется, – подвел итог генерал.
Но досада Аслани уже прошла. Все-таки становится легче, когда избавишься еще от одной привязанности!
Он даже пришел в хорошее расположение духа, засмеялся: старик внезапно понял, что впервые за всю войну ему ничего не грозит, хотя против него лучший стрелок Острова. Вокруг были союзники, и золото было его. Это напоминало старые книги, которые он любил когда-то. Дул свежий ветер, ровно тарахтели стальные колеса и шлепали по воде.
Сухович пригласил его пообедать.
– Мы должны пообедать. Заодно подумаем о нашей скорбной судьбе и препятствиях, которые чинит нам дьявол в продвижении к свету.
– А вы верите в дьявола? – заинтересовался Аслани, когда они присели за низкий разделочный стол, пахнущий луком и мокрой пенькой, и слуга поставил перед ними малиновый борщ.
Сухович весело кивнул и стал хлебать, прерываясь для разговора.
– Постольку, поскольку я верю в бога, я вынужден верить в него во всех его проявлениях. А дьявол, по моему мнению, всего лишь божественная ипостась, далеко не самая главная. Вы знаете, человеческая жизнь похожа на улицу. На прямую широкую улицу. Я знай себе еду на своей машине, а вокруг пешеходы, другие машины, светофоры, дома. Но мне все равно. У меня есть какая-то цель, какой-то определенный дом. Или несколько домов, тогда я навещаю их по очереди. Там у меня любимая, там лежат деньги, там кинотеатр, там починят мою машину, заправят ее горючим. А дьявол тут – его препоны на дорогах, то есть ямы, мусор, туман, пьяные пешеходы… Пьяные и сумасшедшие на этой улице всегда попадают под колеса тех, кто мчится не задумываясь к цели.
– А почему он ипостась бога? – спросил ошарашенный этой речью старик. Он держал перед собой полную ложку борща, которую забыл положить в рот.
Сухович хмыкнул.
– Подумайте! Если мы и наша жизнь-машина, и дорога, и цели-дома, если это все сотворено людьми, то кто же сотворил мусор, то есть препятствия? Тоже люди! Только это были нерадивые и неряшливые люди, бродяги, отрицательные герои моей повести, которые только гадить и умеют! Вот они-то и есть дьявол в моей сказке.
– Тогда их надо задавить, – раздумчиво сказал Аслани.
Сухович подумал:
– Ну… Можно просто не пускать их в свою машину. И вдруг они для чего-нибудь пригодятся? Стекла, например, обтереть, дорогу указать правильную? Все остальные-то спешат к цели…
– Вот нам и моет дьявол стекла и показывает правильную дорогу! – ядовито сказал Аслани.
Генерал согласно кивнул и тяжело задумался, медленно раздирая ломоть хлеба на две бесформенных части. Аслани вспомнил про свой борщ.
* * *
Но ему не дали доесть. Прибежал один из тех, кто стерег корму. Он сообщил, что внутри каюты видели огонь. Аслани поперхнулся и вскочил. «Она решила поджечь пароход!» Но он знал, что это очень сложно сделать. В крайнем случае сгорит одна эта проклятая каюта…
Генерал Сухович спокойно поднялся и молча пошел посмотреть, в чем дело. Аслани следовал за ним, щупая револьвер. Он стал припоминать, когда же в последний раз участвовал в перестрелке, не считая сегодняшнего случая с капитаном Рвако. Получалось, что уже несколько месяцев он занимался одной только политикой, почти безвылазно сидя на острове и контролируя передвижения шхун и банд террористов… Чтобы те не создавали лишних проблем для войск федералов. «Ничего, сейчас постреляем. Только я не пойду в первых рядах. Интересно, скольких она еще угробит, если учесть ядовитые пули?» Он прикинул. Получалось, что от одного до четырех из тех, кто ворвется к ней… «Но мы не будем врываться. Мы что-нибудь придумаем. Может, сами сожжем каюту. А что там все-таки было за пламя?»
Но никакого пламени уже не было. Через открытую палубу, занятую двумя шлюпками, на них таращились два черных иллюминатора. Ни проблеска огня!
– Кто видел огонь? – спросил генерал.
Ему ответили, что в правом иллюминаторе, где каюта Аслани, увидели свет, словно кто-то разжег костер. Так как генерал Сухович запретил стрелять, пока он не пообедает, никто и не стрелял. Вообще-то, непонятно было, зачем Юнче нужен костер. И вообще вся ситуация казалась команде странной. Кто-то сказал:
– Почему бы не вломиться к ней прямо сейчас?
Генерал Сухович помедлил. Потом вытащил револьвер и несколько раз выстрелил в сторону каюты, стараясь попасть в правый иллюминатор. Ответа не было. Генерал с минуту прислушивался, потом отдал приказ действовать.
В кормовое помещение можно было попасть только через одну дверь, от шлюпок. Прячась за этими шлюпками, несколько человек стали подбираться к двери. Аслани и генерал несколько раз выстрелили, прикрывая атакующих. Те подбежали к каютам и пригнулись под иллюминаторами.
Каюты разделялись глухим узким коридором; дверь в коридор осторожно открыли. Юнче могла быть как слева, так и справа, но слышно ее не было, и огня она не открывала. Тогда осмелели, ворвались в обе каюты одновременно. Потом позвали генерала Суховича, который уже сам шел; он был взволнован.
В одной каюте, где лежали вещи покойного Рвако, не было вообще ничего интересного. В другой под столом лежало тело самого Рвако. Стол был изгажен коричневым пеплом. Юнче не было.
Старик Аслани, увидев из-за плеча генерала этот пепел, похолодел. Вот что это был за костер! В ворохе оплавленной кожи и листков бумаги они узнали новенькие иностранные паспорта, которые генерал Сухович приготовил для всех, кто шел на этом пароходе. И среди них остатки вообще всех документов, которые были в сейфе капитана Рвако. Паспорт самой Юнче тоже сгорел. Его обложка выделялась цветом, потому что Сухович заказал его позже других.
Генерал выругался.
– Но куда она девалась?
Тогда кто-то обнаружил под койкой Юнче отверстие в полу, которое вело в румпельное отделение. Выломанный кусок доски лежал рядом. Даже за все время, пока пароход был в пути, Юнче не смогла бы украдкой вырезать такой кусок ножом. Но в решающий момент она помогла себе, потратив все заряды капитанского револьвера. И проникла в недра парохода.
Кто-то запоздало спросил:
– Почему мы не сторожили снизу?
– Обыскать все! – приказал Сухович вместо ответа.
Нашли. Когда стали выламывать дверь одного из самых маленьких трюмных помещений, с той стороны выстрелили. В шуме близкой машины почти неслышно. А стальная дверь не поддавалась.
– Что там, за этой дверью? – спросил Сухович. И узнал, что весь драгоценный груз сложен в другом месте; это отделение оставили пустым. Тогда генерал рассмеялся и приказал принести необходимые инструменты. А сам остался у двери.
– Ты здесь, девочка? – спросил он, дотрагиваясь до холодной толстой двери. – Кажется, ты отыграла роль, которую я для тебя назначил. Но, может быть, стоило остаться на Острове и героически погибнуть, как твой командир Абрек? Ты вполне могла завалить еще с десяток наших пьяниц. А погибнуть так глупо и мучительно! Хотя ты, скорее всего, выстрелишь в себя. Огонь, огонь!
Но время поразмыслить еще есть. Почитай молитвы. Но не рассчитывай попасть на Небо – там не любят таких стрелков-охотников. Да нет, зачем тебе какое-то Небо? Тебе подавай побольше грешников, побольше ненавистных гадин, чтобы всаживать в них свои пули… Побольше демонов из ВСБ! Кстати, знаешь, что такое ВСБ? О, ВСБ – это гораздо больше, чем Великодержавия, в точности так же, как и душа – гораздо больше, чем тело. Она бессмертна и охватывает весь тот мир, который нам привычен и знаком… Когда есть такая бессмертная душа, девочка, пропадают все другие ипостаси бога – она просто убирает их с дороги, как мусор. И дорога становится чистой и ровной, она везет нас вдаль, и нет этому конца!..
Юнче не дала ему закончить.
– И поэтому, Сухович, вы убили того журналиста, Йорка? – глухо донесся ее голос. – Но ради чего? У вас есть собственная бессмертная душа? Сколько вы еще будете кататься по этой подлой дороге, пока вашу настоящую душу не возьмут за шкирку? Вы просто дурак, подлый дурак! Заткнитесь и делайте свою работу. А потом убирайтесь прочь!
Людям, которые принесли инструменты, генерал приказал наглухо заклепать дверь. А рулевому – вернуть пароход на прежний курс.
Удовлетворенный, он пошел успокаивать старика Аслани, который, казалось бы, потерял всякий интерес к происходящему и сидел в каюте над ворохом пепла. Капитана Рвако выкинули за борт. Никто о нем не пожалел.
При виде генерала Аслани оживился.
– Вы преступник! Как вы смели уговорить меня обедать? Чтоб вы подавились вашим борщом! Надо было сразу убить ее! Чего вы уставились на меня? Послали бы вперед этих бандитов – одним меньше, одним больше, какая разница? Вы доконали меня вашим самолюбованием, генерал, вы всех доконали! Теперь все потеряно. И куда же вы денетесь без паспорта? А куда денусь я? На Остров?
– Не волнуйтесь вы! – поморщился Сухович. – Обойдемся без паспортов. Еще ничего не потеряно. Я уже сказал это всем, кроме вас. Сначала мы с вами вдвоем сойдем на берег и поговорим с таможенниками…
И он объяснил, что среди романских портовых чиновников есть кое-кто знакомый. Не то чтобы купленый, но… И Романия – это вам не строгая западная страна, там все решается просто, деньгами! В общем, никто их не будет слишком уж проверять, тем более не арестуют. Уж в крайнем случае, сказал он, пароходу разрешат походить вдоль берега в поисках другого порта и закроют глаза на их разгрузку. А потом будут готовы новые паспорта.
Аслани, сжимал кулаки. Потом с облегчением выдохнул:
– А я сейчас спущусь в трюм, зубами вырву дверь и загрызу эту маленькую крысу!
– Смотрите, вы опять поцарапались, Аслани, – добродушно сказал генерал Сухович. – Пойдемте, я дам вам бинты.
* * *
Через день они встретили катер романских пограничников. Сухович приказал остановиться. На вид он был спокоен. Аслани понял, что и такой оборот генерал предвидел заранее.
Командир патрульного катера спросил:
– Есть на борту какой-нибудь ценный груз?
Сухович был ироничен:
– К сожалению, нет, господин капитан. Мы выполняем гуманитарную миссию.
Романец не заинтересовался миссией.
– Не ведите протокол, – приказал он помощнику. – Господин Сухович, вынужден вас огорчить. У меня вдруг возникла уверенность, что ваше судно занималось чем-то незаконным. Поэтому у нас два выхода: либо вы позволите нам осмотреть трюм, либо заплатите штраф прямо сейчас, не затрудняя моих людей выполнением формальностей. Таким образом, все будет улажено, и вы свободны.
Романские пограничники славились своей жадностью. Блеснув глазами, командир катера назначил цену. С ним расплатились, и старик Аслани почувствовал облегчение. До этого он стоял и молился про себя. «Интересно, молился ли Сухович?» Но судя по всему, генерал был прав – это не строгая страна. В Романию они попадут без проблем.
Через несколько часов показался голубой романский берег. В порту пароход встречали чиновники.
– Я начальник портового контроля Марко Радуши, – представился высокий человек в полувоенной форме. – Предъявите паспорта – ваши, команды и документы на пароход.
Аслани заметил, как романский чиновник переглянулся с генералом Суховичем. «Тоже его человек?» Старик не знал, куда девать бинты; руки его дрожали, а глаза, кажется, бегали.
– Паспорта… пропали, – промямлил он.
– Глупости! Вот мой паспорт, – невозмутимо сказал Сухович, не обращая внимания на старика; он напевал что-то веселое. – А к команде я не имею отношения… Я пассажир, путешественник; я договорился с этим вот капитаном, что он перевезет нас через море…
Словно молния ударила в Аслани. Он задохнулся и страшно закатил глаза; улыбка генерала расплылась перед ним, как в ядовитом тумане.
– Скотина! – крикнул он и пошел на генерала, поднимая к его горлу старые руки, перемотанные бинтами. Господин Радуши поднял брови, рука его поползла к кнопке на столбе.
Сухович, едва заметив их, уклонился от стариковских клешней, и дружелюбно приобнял Аслани за узкие плечи. Его щеки пахли одеколоном. Он подмигнул господину Радуши и полез в карман.
– Аслани, Аслани, – вполголоса проговорил он, наклонившись к самому уху старика. – Неужели вы думали, что я забуду о вас? Вот ваш паспорт тоже, я сберег его…
Старик уронил голову и несколько раз глубоко вздохнул.
– Это все шуточки ВСБ, – проворчал он. – Сразу не могли сказать? Я все-таки нервный человек.
Сухович обернулся:
– Господин Радуши, вы отпускаете меня? Какая гостеприимная страна! Огромное спасибо, господин Радуши! Прощайте!..
И генерал Сухович сцапал свой паспорт и протиснулся между таможенниками. Не оглядываясь, он пошел прочь.
Аслани прослезился.
Эта добрая страна приютит несчастных изгнанников. Приютит на пару недель, пока не будут готовы другие документы для броска на Запад… и какого броска! Мы затеряемся в просторах блестящего цивилизованного мира, будем есть ананасы, торговать недвижимостью и смеяться над глупой Великодержавией, в которой веселые безмозглые черти убивают один другого во имя нас.
Выше бороду, старина Аслани!
Марко Радуши тронул его за рукав:
– Простите, вы капитан этого парохода? Впрочем, ладно, об этом после… Вы уверены, что паспорт – ваш? Мне не нравятся подобные шутки.
Аслани вздрогнул и посмотрел.
В документе не было ни его фотографии, ни печати. Во все страницу ухмылялась чернильная рожа. На лбу у нее веселый генерал, эстет и богослов, начеркал грязные ругательства. А еще из проклятого паспорта в руки старика выпала записочка:
«Ты уж извини, старый пердун! Европа и золото не для тебя и не для этих дураков. Вы все уволены».
Через полчаса пароход был отбуксирован с рейда и под надзором полицейского катера доведен до границы территориальных вод. Несмотря на обещания генерала, Романия не захотела связываться с людьми без документов.
Впоследствии те, кто покупал международную газету «Европейская неделя», смогли узнать о его дальнейшей судьбе:
«В территориальных водах Туркии опознан и задержан еще один пароход, перевозивший более двадцати участников военного конфликта в Великодержавии. При задержании ими не было оказано сопротивления. Некоторые из них числятся в списках военных преступников, предоставленных неким журналистом П. (имя и фамилия не разглашаются). Вопреки настойчивым предложениям МИДа Великодержавии преступники не будут выданы этой стране и предстанут перед Международным Трибуналом.
Против ожидания, на этом пароходе не обнаружили золота, как на всех предыдущих. Вместо золота полиция нашла в трюме аккуратно упакованный свинцовый лом. Судя по всему, это явилось сюрпризом и для команды парохода. Кроме того, в небольшом, наглухо закрытом отделении трюма обнаружили девушку лет восемнадцати, бывшую без сознания – судя по всему, от недостатка кислорода. Спасти ее не удалось. При ней найдено огнестрельное оружие, а также документы, подтверждающие и даже дополняющие сведения журналиста П.
Разоблачение давнего заговора мафии под крылом Великодержавной Службы Безопасности идет полным ходом. Следите за нашими публикациями. Известный журналист господин Синьоретти, бывший директор закрытого недавно в Великодержавии информационного агентства, готовит обширный материал по теме «Цели и методы ВСБ».
И напоследок самая свежая информация. Только что на вечерней сессии Международного Трибунала в присутствии Европейской Судебной Коллегии вынесено решение: официально считать Великодержавную Службу Безопасности антигуманной и преступной организацией и приравнять ее к афроазиатским исламским экстремистским объединениям. Отныне сам факт членства или косвенного причастия к ВСБ будет служить для всех прокуратур на территории Западной Европы основанием для немедленного ареста граждан и обвинения их в терроризме».
